CC BY
24
УДК 821.352.30
Тимижев Хамиша Тарканович
доктор филологических наук,
заведующий отделом адыгской филологии
Института гуманитарных исследований
Кабардино-Балкарского научного центра РАН
kbigi@mail.ru
Hamisha T. Timizhev
Doctor of Philology,
head of department of the Adyghe philology of Institute of humanitarian researches of the Kabardino-Balkarian Russian Academy of Sciences scientific center kbigi@mail.ru
ИСТОРИЯ ЧЕРКЕСОВ, РАСТВОРИВШАЯСЯ «В ТУМАНЕ ВРЕМЕНИ» (Художественные особенности исторической прозы литературы
черкесского зарубежья)
HISTORY OF CIRCASSIANS, SOLUTION "THE MISTS OF TIME" (Artistic features of historical prose literature Circassian abroad)
Аннотация. Художественное осмысление темы Кавказской войны в литературе черкесского зарубежья стало предметом анализа в представленной статье. Здесь также рассматриваются такие проблемы, как роль яркой творческой индивидуальности в эволюции художественного сознания, место литературы диаспоры в современном адыгском литературном процессе.
Ключевые слова: черкесы, литература черкесского зарубежья, историзм, Кавказская война, современная романистика, литературный процесс, символизм, пессимистические идеи, художественные особенности.
Annotation: The artistic intelligence of the theme of Caucasian War in Circassian Diaspora's literature is the subject of analysis in this article. Also here researches the problems of creative individuality in evolution of artistic confession, the role of Diaspora's literature in modern adygian literary process.
Key-words: Circassians, the literature of Cirrcassian Diaspora, historicism, Caucasian War, modern novel, literary process, symbolism, pessimistic ideas, artistic peculiarities.
Во второй половине XX столетия литература черкесского зарубежья осваивает все новые жанры. После долгого главенства жанра семейно-бытового рассказа на первый план выходят исторические романы и другие произведения повествовательного характера, ориентированные на решение
социальных, духовно-эстетических задач народа. Еще одна примета новой литературы - многообразие художественных приемов. Однако самой главной задачей литературы диаспоры становится художественное осмысление исторического пути народа, осознание уроков прошлого и определение верных ориентиров, нацеленных на будущее. В первую очередь надо отметить, что «болит сердце у авторов за прошлое черкесов (адыгов), тревожатся они за день сегодняшний, а выхода для завтрашнего дня найти вообще никому не удается» [2; 23].
До 80-х годов - начала демократических преобразований - почти все писатели диаспоры переболели этой болезнью - страх перед неизвестностью. Причина такого тупика связана в основном с государственным устройством стран Ближнего Востока. Художники слова в странах с монархическим или полумонархическим режимом были лишены права на свободомыслие. Писатели черкесского происхождения, проживающие в этих странах, не претендующие на поддержку какой-нибудь серьезной политической или общественной силы, и подавно были лишены свободы переступить черту. Поэтому у некоторых писателей диаспоры будущее народа «растворяется в тумане времени». Такой художественный прием первым использовала замечательная писательница Захра Омер Апшацэ (1938-2000, Иордания), отличавшаяся от других мастеров художественного слова своими гуманистическими идеями и особым творческим стилем. Два ее романа увидели свет: «Гибель Сосруко» и «Сосруко во мгле» (Сосруко - главный персонаж адыгского (черкесского) нартского эпоса).
В своих романах 3. Апшацэ обращается к теме, исследованной и осмысленной недостаточно в адыгских (адыгейской, кабардинской, черкесской) литературах - Кавказской войне и ее последствиях. Надо признать, что к теме трагической истории черкесского народа первыми обратились писатели диаспоры.
Действие дилогии З. Апшацэ разворачивается на огромном территориальном пространстве: на Северном Кавказе, в Передней Азии, на Ближнем Востоке. Сюжет построен по принципу путевых очерков - «дорога берет начало в одном черкесском селе на Кавказе и кончается в новом поселении эмигрантов на земле бедуинов». Временной диапазон - целый век.
Своеобразна и сложна композиция дилогии. С первой и до последней страницы в ней бок о бок идут три сюжетные линии: историческая действительность, фольклор адыгов (черкесов) и мир мистики, порой переходящий в аллюзию. Связанные с этими мирами эпизоды временами соприкасаются, персонажи из разных миров сталкиваются так, что нити исторических аналогий порой исчезают из поля зрения и пропадают в напускном тумане повествования. Причина этому, по признанию автора, в непостижимости исторической правды в сложное время.
«В пору крушения установившегося миропорядка (имеется в виду распад социалистической системы), вспоминала писательница, я призадумалась, огляделась вокруг и стала нащупывать истоки своих корней. И дала себе слово рассказать правду о наших предках, о причинах,
побудивших их покинуть родные места обитания. Начала рыться в архивах, собирать факты и документальные сведения и обнаружила, что написано о них очень мало и недостоверно. Обратилась в кладезь народной мудрости -фольклору. Но и там не нашла ясности. Тогда пришлось мне впустить своих героев в мир мистики и окутывать их густым туманом времени» [1; 4].
Сюжетную канву романов 3. Апшацэ составляют воспоминания больной бабушки Мисирхан, прикованной к постели. В потоке воспоминаний женщины переплетаются тяжелый путь мухаджиров, эпизоды из устного народного творчества адыгов и галлюцинаторные видения больной героини. Как и вся жизнь эмигрантов с ее неопределенностью, воспоминания главной героини романа «блуждают в тумане времени». Вместе с тем, никак нельзя приуменьшить и новые факты из истории народа, впервые поведанные нам писателем-публицистом в своей дилогии. Больная в какой-то момент перестает бредить, разум ее проясняется, и она уже ведет осознанный, правдивый рассказ.
Из таких эпизодов, из умело использованных писательницей диалогов и монологов читатель узнает о трагедии соотечественников. Главные рассказчики - Мисирхан, еще девочкой ступившая на путь мухаджиров, и ее отец Бекмурза Гиндоко. Печальная история берет свое начало на Кавказе.
Кульминацией романа «Гибель Сосруко» становится путь черкесов, изгнанных из «рая войной, нагрянувшей внезапно подобно страшному судному дню» [3; 17]. Среди многотысячной массы беженцев - и семья, родня Бекмурзы Гиндоко. Горько было расставаться с родиной, страшен день изгнания. В детской памяти Мисирхан этот эпизод остался таким: «Ты (Мисирхан обращается к своему отцу) стоял на корме корабля, вбирая глазами последнюю картину родных берегов. Слезы твои стекают по седеющей бороде... Второй раз в жизни вижу я твои слезы, но сегодня ты не скрываешь их. Сегодня ты плачешь, даже не стыдясь людей вокруг...» [1; 32].
Автор романа создает впечатляющие сцены, рельефно рисующие характер Бекмурзы. Это - сцены прощания главного героя романа с родиной и расставание черкесского рыцаря со своим боевым конем. Б. Гиндоко не пролил ни слезинки тогда, когда на руках внес во двор старшего сына, «изрешечённого пулями и истекающего кровью». Он вздрогнул лишь однажды, когда сам пристрелил любимого коня, чтоб врагу не достался,... а сегодня он прощался с родиной. «Что значит слезы на людях в сравнении с утерянным мужеством и честью!»- заключает автор.
Историзм, события полуторавековой давности составляют главное содержание произведений 3. Апшацэ. Романы отражают патриотические чувства и подчеркнуто критическое отношение к действительности, грубо попирающей человеческое достоинство, ведущей к духовному распаду. В поисках причин растерянности, духовного обнищания эмигрантов автор обращается к фольклору. Как было уже отмечено, ее перестали удовлетворять в качестве источника информации письменные исторические свидетельства. С помощью фольклорных сюжетов 3. Апшацэ делает попытку разобраться в образе мышления черкеса, в его представлениях о человеческом счастье, в
его художественном восприятии реального мира и т.д. Автор страстно желает ответить на главный вопрос: «Была ли тенденция к вырождению народа его исконным внутренним посылом, или она была навязана извне?».
В поисках ответа на этот сложный вопрос автор использует различные художественные средства, как: параллелизм, символы, аллегории, сравнения и т.д. Убедительна параллель двух миров - реального и мистического, которую проводит писательница. В этом плане показательна аналогия с «золотым деревом, святыней нартов». Красавица Мигазаш, отведавшая плодов этой яблони: «Двух нартов родила. / Имя первому - Озермес, / А второму - Имыс / Схожи оба лицом, / Словно две звезды».
«Две звезды - два брата» - подразумеваются две ветви адыгского (черкесского) народа: адыгейская и кабардино-черкесская. Не размежевание, а единение этих ветвей - главная идея произведения. Образ нартского богатыря Сосруко - символ, ориентир для достижения этой цели. Именно он возвращает нартам счастливую жизнь: отобрал обратно у Иныжа (великана) огонь и просо Тхагалега, вернул на небо месяц, стянутый черным злодеем для косьбы сена. Сосруко защитник добра и справедливости, борец против зла: он уводит отца с пиршества нартов, не дав выпить отравленный напиток.
Писательница заставляет читателей призадуматься о том, что в гибели Сосруко виноваты сами нарты с их безупречными повадками, приводя в романе библейский сюжет о Хабиле и Кабиле (Абель и Каин). «Со времен Хабила и Кабила существует среди людей обман и корысть, но есть и правда. Существуют трусость и лень, добро и зло, принесенными в этот мир первыми людьми - изгнанниками из рая», подчеркивает автор [1; 139].
По мнению автора, не лишены всех этих качеств и нарты. «В такой судьбоносный день, как сегодня, народ должен сплотиться!» - призвал Бекмурза Гиндоко своих соплеменников, собравшихся на сход. Однако его люди к согласию не пришли, напротив, разделились на три группы. Одни предпочли, чтобы «их кровь впиталась в землю, в которой покоятся останки их предков», другие «решили покориться воле победителя и остаться на родине», третьи воззвали к переселению на «обетованную землю единоверцев», где, по словам религиозных служителей, «в реках текут не вода, а молоко и мед». Таким образом, и здесь 3. Апшацэ не смогла отыскать причину «трагедии Сосруко». Фольклор о многом вещает, но, как признается она, источником истины стать не может.
Именно поиск этой истины приводит ее к постижению ментальности народа, образа мышления черкеса, его психологического состояния. Измученные нескончаемыми испытаниями, мухаджиры блуждают «в потемках иллюзий». Ни один день на чужбине не прожит ими без угрозы для жизни. Страх и есть общая для всех переселенцев болезнь. Она имеет «множество обличий»: то предстает перед переселенцами в виде огромного одноглазого быка, то гигантской змеи, то петуха ростом с осла, то мелкой пучеглазой твари, а то настигает людей «смертоносная зараза, вышедшая из сокровищ румских воинов, погребенных давным-давно».
Путь, ведущий к раскрытию психологии, внутреннего мира героев, также не приносит автору ожидаемых результатов. Она по-прежнему далека от определения истинного источника трагедии своего народа. И ей не остается ничего, кроме как окутывать действительность сумрачными идеями, несбыточными предположениями и древними мифами.
Туман - художественный прием автора, символизирующий неопределенность будущего переселенцев. Никто из писателей зарубежья так тонко не смог показать душевное состояние эмигрантов, как это удалось 3. Апшацэ. В своем сложном произведении и композиционно, и сюжетными переплетениями, и психоаналитическими подходами талантливая писательница открыла читателям не менее сложную, трагическую судьбу черкесов. От начала до конца романа чувствуется, как тревожится автор за будущее своих соплеменников. Всю свою сознательную жизнь она искала пути к возрождению народа, что и составило основу дилогии.
Опыт Захры Апшацэ, придерживавшейся принципов символизма и психологизма, использовал в своем творчестве и другой черкесский писатель Четин Онер (1943, Турция). Как было уже сказано, после Второй мировой войны литература черкесского зарубежья (Э. Гунджер, Н. Хост, М. Кумык, 3. Апшацэ и др.) находилась еще во власти пессимистических идей, неверия в завтрашний день. К числу таких авторов относится и Четин Онер. Об этом свидетельствует его роман «Написано на скалах».
Следует отметить, что, по сравнению с арабскими государствами Ближнего Востока, Турция раньше встала на путь демократических преобразований. Ее открытость Западу способствовала большей раскованности турецкой литературы и искусства по сравнению с культурой молодых арабских стран. Если 3. Апшацэ боится и камуфлирует известных исторических персонажей «туманом времени», Четин Онер избирает иной путь. У него реальные исторические личности - черкесы, русские, турки, англичане обретают на страницах его произведений свой исконный облик; он даже не изменил их имена. Удачное обращение автора к историческим фактам и документам проясняет события далекого прошлого, делает их более понятными для современного человека.
Сюжетная канва романа «Написано на скалах» более проста по сравнению с дилогией 3. Апшацэ. Здесь меньше психоанализа внутреннего состояния персонажей, но больше внешне эффектных действий, неожиданных поворотов событий, панорамных изображений батальных сцен и т.д. Роман повествует о Кавказской войне, о массовом исходе черкесов, о приключениях и испытаниях пережитых мухаджирами, достигших пределов Узун-Яйлы (Турция). Это произведение о борьбе переселенцев за выживание, обманным путем втянутых в конфликты против местных турок, курдов, армян и других народов, проживавших в Османской империи.
Как и 3. Апшацэ, Ч. Онер задается в своем романе целью постичь причины массовой эмиграции черкесов. Однако ему не удается нащупать нити исторической правды, погребенной, по его словам, «под пластами веков». Писателю также недостает информации, получаемой из архивных
документов, из устного народного творчества, не помогает ему и психология этноса. В результате, точно также как у 3. Апщацэ, прошлое народа у него «растворяется в тумане времени».
И, по Ч. Онеру, туман есть некий символ исторического прошлого черкесов. Эпизодами, в которых скачет всадник в густом тумане, начинается и заканчивается повествование в романе. Всадник - черкес, он пересекает разнообразные ландшафты: степь, предгорье, горы, пустыню. Он облачен то в черкеску, «то в платье турецкого воина, то в одеяние араба, русского, грузина или иного народа»... «Черкесы никогда не жили для себя» с горечью констатирует писатель. И к началу Кавказской войны они подошли разрозненными княжествами, не сплоченными единой властью. Именно в отсутствии единоначалия видит писатель причину «великой национальной трагедии». Однако судьбоносные, трагические события придали им мудрость, научили их различать лживые козни, строящиеся за спиной. Героев писателя, выживших в страшных конфликтах и научившихся различать, что есть добро и зло, теперь «нелегко втягивать в чужой танец». Они знают, что сулит им эта «призывная музыка». Поэтому и взбунтовалась часть людей, собравшихся на Хасе-совете, в ответ на слова английского дипломата Дж. Лонгворта. Их мнение выразил один из персонажей романа Дамыш:
«Все вы призывали нас, кто именем своего бога, кто именем своих королей, и вовлекали в войны то с крымскими татарами, то с османами, то с русскими, то с персами. За какого Бога или царя мы еще не воевали?! Хватит, довольно, мы устали! Не нужны нам и вы, и боги ваши. До вашего прихода мы мирно жили с русскими. У черкесов с ними есть союзнические обязательства. Пришли вы и развязали войну. У нас у самих было много богов. Один не поможет - к другому обращались. А теперь вот, запутались, не знаем к какому богу взывать! И все из-за вас!» [4; 18].
В художественной литературе Ч. Онер твердо заявил, что Кавказская война началась не по причине разногласий между русским царем и предводителями горских народов. В романе ясно прослеживается прямая заинтересованность восточных и западных держав в этой войне. Он не разделяет и точку зрения предшествующих писателей относительно «благоволения черкесам мусульманского мира».
«Англичане шлют к нам послов с просьбой не складывать оружие и продолжить войну, сулят обеспечить нас пушками и ружьями, - с этими словами вышел вперед Дамыш. - Поляки клятвенно обещают воевать вместе с нами, втягивают нас в огонь, а сами - в сторонку. Французы вершат нашу судьбу за нашей спиной. Турки только и науськивают: мы с вами единоверцы, мы ваш тыл, воюйте с гяурами, не уступайте ни клочка своей земли. Так мы и довоевались!» [4; 19].
Писатель резко осуждает лицемерную политику западных держав в отношении кавказских народов. В угоду своим жизненным интересам и безопасности они создали себе «заслон в лице свободолюбивого народа, спровоцировав его на войну с противником, многократно превосходящим его по военной мощи и численности» [4; 20].
Цензурные сети, которые были расставлены в Турции в начале 60-х годов, после захвата власти военными, заставили Ч. Онера пользоваться приемами иносказания, аллегории, за которыми скрыт основной смысл произведения. Тем не менее, творческая позиция писателя понятна, и она бескомпромиссна. Ее внутренняя сила - в глубоком и органичном осознании своего единства со своим народом, высокой нравственности и чувстве гражданского долга. Писатель считает себя обязанным осмыслить и рассказать всю правду. Поэтому он не приукрашивает жизнь своих соплеменников на земле единоверцев, как это делали до него другие писатели под давлением власть предержащих. Ч. Онер открыто заявляет, что «мухаджиры не нашли обещанного счастья на землях мусульман»: «Едва окрепших на этой неласковой земле черкесских парней турецкий султан выдергивал для отправки на войну. В черкесской деревушке Бинбого оставались лишь старики да осиротевшие дети. А лошади, на которых когда-то прибыли сюда черкесские переселенцы, остались без седоков, одичали и сейчас бродят по окрестным горам» [4; 128].
В романе лошади черкесской породы выступают в роли некого символа. По Ч. Онеру, этот образ - символ красоты, свободы, высокой мечты. Разлучить черкеса со своим конем равносильно смерти. Трогательна в этом плане сцена диалога Нанэжь (бабушки) со своим внуком Нафо. Последние надежды наны связаны с ним, с «молодой порослью». Она балует внука, называя его «диким жеребеночком». «Черкесы произошли от лошадей, -шутит нана, и ты, когда вырастешь, обратишься в славного коня». Эти слова бабушки уводят Нафо в мир грез, «он мечтает о том временем, когда явится перед наной верхом на великолепном коне черкесской породы» [4; 184].
А образ деда Дамыша - антитеза молодой поросли, с которой связываются надежды на будущее народа. Он долго и упорно стремился закрепить корни переселенцев на чужой земле, но «почва оказалась неплодородной и семена не дали ожидаемых всходов». Дамыш пытался удержать своего вороного коня, но не смог, старость и силы, подточенные нескончаемыми бедами и бедностью, победили. Этим образом писатель показывает, что чужбина чужая во всем, и она может сломать любого, даже такого сильного лидера, как Дамыш.
В этом смысле показательна смерть деда Дамыша. В поисках потерянного на чужбине коня - символа свободы - он проводит последние дни жизни. И скончался он в горах, охотясь за прекрасным «елки-аты» (дикая лошадь). Сцена смерти главного героя романа «Написано на скалах» напоминает кончину деда Бекана - одного из персонажей известного романа А. Кешокова «Сломанная подкова». Есть много схожих черт и в характерах этих героев. Оба они являют собой пример стремления к высшей цели человека - к свободе.
Писатель понимает, что «чужой росток на чужой земле не найдет свое развитие». Не обретет здесь черкес желанного счастья. Черкесы -переселенцы смирились с жестокими потерями, с бедностью, но они не могут пережить потерю личной свободы, надежды на будущее. Но как их
сохранить? На протяжении всего романа автор пытается дать ответ на этот трудный вопрос. Как он ни пытался уйти от ответа, ему это не удается. В конце концов, как и у 3. Апшацэ, у него берут верх пессимистические взгляды. По этой причине, по нашему мнению, автор избрал для своего романа романтический конец. Дамыш с арканом в руках умирает в горах. Но жизнь продолжается, не засохли еще побеги: «Перекрывая крики плакальщиц, вдруг из загона раздалось тонкое, но сильное ржание жеребенка. Женщины замолкли и переглянулись. Нанэж прошептала тихо: «Слава Всевышнему, не погас еще огонь в моем очаге!» [4; 213].
Романтическое воспевание такой сильной, одаренной личности, как главный герой романа, сопереживающий человеку, заключало в себе глубокую неудовлетворенность окружающей действительностью. В плане творческой эволюции герои Ч. Онера стоят выше, чем персонажи в произведениях М. Кумыка, Н. Хоста, О. Челика и других писателей зарубежья, хотя и он не ставил перед ними политических или общественно значимых целей. Ч. Онер заставляет своих героев почувствовать, что в их руках есть сила, и что защищать свои интересы надо самим. В этом и заключается ценность произведения прозаика.
Вместе с тем нельзя утверждать, что все писатели адыгской диаспоры 60 - 80-х годов смирились с таким безропотным существованием. Процесс выведения литературы из «тумана времени», из «стана людей, утомленных жизнью», начался с творчеством прогрессивных, демократических писателей черкесской диаспоры М. Уйсала, М. Кандура, С. Харатока, О. Челика, С. Отара и др.
Естественно, кроме двух прозаиков, чьи произведения в какой-то степени рассмотрены в данной статье, есть еще ряд талантливых писателей, внесших немалый вклад в современную романистику. Литературу диаспоры невозможно представить без исторических романов таких прозаиков, как Иззет Айдемир, автора романа «Гёнар» («Изгнание»), Оздемир Озбай -«Анатолийские хребты», Мурат Яган - «Я пришел из-за Кавказского хребта», Кадыра Натхо - «Николас и Надюша» и др. Эти и другие романы в основной своей массе призваны раскрыть причины, приведшие черкесов к горькой участи эмигранта. В поисках истины авторы выбирают самые разные литературные подходы: кто-то берет за основу фольклор и ментальность черкесов (3. Апшацэ, Ч. Онер, О. Челик), кто-то опирается на исторические факты и современную публицистику (М. Кандур, М. Уйсал, С. Хараток, О. Озбай, И. Айдемир), есть и писатели, стремящиеся через внутренний мир своих героев показатъ психологическое состояние народа в определенные исторические периоды (К. Натхо, С. Отар, М. Кумык и другие). Вместе с тем, при всей разности подходов и стилей, в произведениях писателей черкесского зарубежья есть нечто общее и объединяющее их: бескорыстная любовь к своему народу, бережное отношение к человеку и уважение его прав. И главное: авторы не склоны обвинять прошлую эпоху и другие народы. История есть история. Теперь же важно сохранить то, что имеем, и не
растратитъ его на историческом пути развития - главный вывод произведений писателей черкесского зарубежья.
Литература:
1. Апшацэ 3. Гибель Сосруко. Нальчик: Эльбрус, 2004.
2. Аталай М. Молодежь, пробудившаяся с «Вечерними мандаринами» // Ошхамахо, №3, 1996.
3. Калмык А. Слово о романе «Гибель Сосруко» // Апшацэ З. Гибель Сосруко. Нальчик, 2004.
4. Онер Ч. Написано на скалах. Стамбул, 1984.
Literature:
1. Apshatse Z. Sosruko death. Nalchik: Elbrus 2004.
2. Atalay M. Young, awakened with "Evening mandarins" // Oshkhamakho, №3, 1996.
3. Calmic A. word about the novel "The Death of Sosruko" // Z. Apshatse Sosruko's death. Nalchik, 2004.
4. Oner C. Written on the rocks. Istanbul, 1984.
