CC BY
143
УДК 94(44) ББК 63.3(4Фра)
ИСТОРИОГРАФИЯ ФРАНЦУЗСКОГО ФАШИЗМА: «НАЦИОНАЛЬНЫЙ ФРОНТ» - АВАТАР СЕГОДНЯШНЕГО ДНЯ?
Майкл Б. Лафлин
доктор современной европейской истории, профессор истории, университет Северного Огайо (США)
m-loughlin@onu.edu
Перевод с английского Л.А. Кац
Аннотация. Любое высказывание относительно фашизма в современной Франции должно учитывать дебаты вокруг все еще спорных вопросов, касающихся самой природы и существования фашизма во Франции. Вот почему анализ историографии фашизма является одним из важнейших факторов установления возможного присутствия сегодня фашизма в такой французской партии, как Национальный фронт. Эта партия является внушительной антииммиграционной, националистической организацией, основанной в 1972 г. бывшим колониальным офицером и правым политиком Жаном-Мари Ле Пеном вместе с другими видными французскими националистами, традиционалистами и реакционерами различных мастей. В 2002 г. Ле Пен шокировал Францию и большую часть западного мира, когда пришел вторым к финишу президентской гонки. На сегодняшний день Национальный фронт является третьей по величине партией во Франции и стремится к тому, чтобы его рассматривали как серьезного и ответственного претендента на национальное лидерство. Несмотря на то, что Ле Пена, а теперь и его дочь Марин, которая взяла на себя руководство партией в 2011 г., обвиняют в том, что они фашисты, или, по крайней мере, окружают себя последователями и соратниками, симпатизирующими фашизму, мы, не должны «торопиться с выводами». Можно ли сегодня назвать Национальный фронт фашистским? Это, конечно, вопрос щекотливый. Ответ на него сможет дать только тщательный анализ дебатов вокруг французского фашизма, которые идут вот уже последние шестьдесят лет. Если Национальный фронт можно назвать фашистским даже в некотором смысле, это не сулит ничего хорошего в настоящем, так как НФ уже занял достаточно большое политическое пространство на родине современной западной демократии.
Ключевые слова: фашизм, Франция, историография французского фашизма, Национальный фронт, Марин Ле Пен.
Michael B. Loughlin,,
Professor of History, Ohio Northern University, United States of America
Abstract. Any assessment of the presence offascism in France today must include an account of the debates surrounding the still controversial questions involving the very nature and existence of fascism in France. Therefore, the historiography of fascism is a crucial consideration in verifying the possible existence of fascism today in a
THE HISTORIOGRAPHY OF FRENCH FASCISM: IS THE FRONT NATIONAL A CONTEMPORARY AVATAR?
328
party such as the French Front National. The National Front is a prominent anti-immigration, nationalistic party founded in 1972 by former colonial officer and right-wind politician Jean Marie Le Pen along with other prominent French nationalists, traditionalists, and reactionaries of various stripes. In 2002 Le Pen shocked France and much of the Western World by coming in second in a presidential election. The National Front today is the third largest party in France and seeks to be seen as a serious and responsible contender for national leadership. While some have accused Le Pen and now his daughter Marine, who took over leadership of the party in 2011, of being fascists or at least surrounding themselves with followers and associates who hadfascistic tendencies, perhaps we should not "rush to judgment" before we examine some of the insights, arguments, and controversies that have raged in France and abroad among historians and the media regarding fascism in France during the interwar era. Whether the National Front should be brandedfascist today is certainly a touchy topic. That question can only be answered by a careful assessment of the debates surrounding French fascism which have taken place in the last sixty years. If the National Front is fascist in some sense, that bodes ill for the present because the NF has gained so much political space in the very birthplace of modern Western democracy.
Key words: fascism, France, historiography of French fascism, National Front, Marine Le Pen.
После Первой мировой войны и ее последствий, особенно Великой депрессии, фашизм стал характерным явлением конкретной эпохи (межвоенного периода), которое возникло на одном континенте (в Европе) при определенном наборе условий [1]. Несколько десятилетий назад израильский историк Зеев Стернхелл привел убедительные доводы в пользу того, что фашизм предшествовал Первой мировой войне. По его мнению, этот феномен возник в результате объединения правого национализма, расизма и антисемитизма с антиматериалистической ревизией марксизма со стороны революционеров, разочаровавшихся очевидным провалом ультралевых сил и не способных действовать по-настоящему революционно. Среди этих революционеров росло понимание того, что нация является гораздо более гальванизирующей силой, чем классовый или международный социалистический идеализм. В последние годы Стернхелл изменил свои взгляды. Сегодня он считает, что фашизм может формироваться непосредственно из ультраправых движений и не обязательно включает в себя ревизию марксизма [2].
Другие ученые, такие как Робер Суси и Филипп Бюррен, утверждают, что, несмотря на наличие известных лидеров, первоначально принадлежавших к левому флангу (Гастон Бержери), или даже ультралевых (Марсель Деа, Жак Дорио и Гюстав Эрве), социальная база фашизма находится на правом фланге. Независимо от идеологической преемственности, Бюррен приводит дополнительные аргументы, такие как смена позиций, а также измененные контексты политических маршрутов. По Бюррену, французские фашисты, вышедшие из среды левых, пришли к этой идеологии не путем ревизии марксизма, а следовали в совершенно другом контексте примеру вдохновлявшего их Муссолини. Эти левые революционеры не привнесли в фашизм элементы левого движения, а нашли внутри фашизма те эле-
менты, которые стали привлекательны для них, но очень отличавшиеся от традиционных правых течений [3].
Некоторые ученые увидели аватары фашизма в диктатурах XX века, которые зарождались часто под эгидой марксизма [4].
Каким бы ни было влияние межвоенного фашизма на различные ультраправые движения, рост числа антимусульманских, анитииммигрантских и ксенофобских партий во Франции и во всей Европе обязывает нас поставить вопрос: составляют ли такие партии потенциальную угрозу миру и стабильности, сопоставимую с той, которую несли с собой фашистские партии в 1920-е и 1930-е гг. Поскольку фашизм является весьма перегруженным термином, символизирующим очень мрачное прошлое, к обвинениям в фашизме не следует относиться легкомысленно. Существуют различные точки зрения на то, что именно представляет собой фашизм, как в прошлом, так и в настоящем [5].
«Национальный фронт» был основан во Франции в 1972 г. Жан-Мари Ле Пеном совместно с бывшим членом Секретной вооруженной организации Жаком Бомпаром, бывшим коллаборационистом Роланом Гоше и другими французами, ностальгирующими по составляющим режима Виши (неонацистскими язычниками, традиционалистскими католиками и т.д.). Создавался он как антииммиграционная, националистическая партия. Вечный кандидат в президенты Ле Пен в 2002 г. шокировал не только Францию, но и весь мир, когда пришел вторым к финишу президентской гонки.
С 2011 г. «Национальный фронт» возглавила его дочь - Марин Ле Пен. Она неизменно пытается заполучить место в органах центральной власти, позиционируя руководимую ею партию как более умеренную. Стремясь превзойти отца, который в свое время добился скандальной известности и приобрел значительную народную поддержку, достаточ-
ную, чтобы получить места для своей партии в Европейском и французском парламентах, Марин Ле Пен стремится к реальной власти. Для этого ей необходимо расширить массовую базу партии. Она сама является с 2004 г. членом Европейского парламента. Однако, несмотря на все ее усилия, «Национальный фронт», как и во времена отца, продолжают именовать фашистским. В феврале 2013 г., когда Марин Ле Пен была приглашена выступить в университетском дискуссионном клубе Кембриджского союза, она была встречена протестами и обвинениями в фашизме [6].
Справедливы ли такие обвинения? Можно ли сравнивать «Национальный фронт» с фашистскими партиями межвоенного времени или периода режима Виши, такими, как ФНП («Французская народная партия») Жака Дорио, ННО («Национально-народное объединение») Марселя Деа, Адриена Марке, и Пьера Реноделя, «Боевые кресты» - ФСП («Французская социальная партия») полковника де ла Рока, или даже с гораздо менее заметными и несшими угрозу обществу партиями, как НСП («Национал-социалистическая партия») Эрве, «Партия авторитарной республики» и НСМ («Национал-социалистическая милиция»)? Копирует ли НФ эти партии?
Конечно, некоторые главные пункты повестки дня «Национального фронта» (ксенофобия, расизм, антииммигрантские настроения и национализм) были уже знакомы раньше. Тем не менее, Жан-Мари Ле Пена, конечно, нельзя сравнивать с большинством из названных выше фашистских вождей или сочувствующих им лиц, большинство из которых были выходцами из ультралевых движений. Если и можно сопоставить линию его поведения с чьей-либо иной, то, скорее, с позицией полковника де ла Рока - весьма противоречивой фигуры, вокруг которой все еще ведутся дискуссии относительно его предполагаемых симпатий к фашизму [7].
Еще подростком Жан-Мари Ле Пен пытался попасть в ряды французского Сопротивления. Какое-то время он был связан с Аксьон франсез*, а затем с движением «пужадистов»**. Будучи полковником французской армии, служил с 1954 до 1957 гг. в Индокитае, Суэце и Алжире. В 1956 г., в возрасте 28 лет, был не только успешным кандидатом пужадис-тов, но и стал самым молодым членом парламента. Через год он приобрел широкую известность как первый французский политик, выдвинувший мусульманского кандидата в качестве депутата от Парижа. Несмотря на этот эпизод, Ле Пен и его «Национальный фронт», стали ассоциироваться с крайними антииммиграционными и антиисламскими взглядами, а, следовательно, и с фашизмом.
Можно было ожидать, что дочь Ле Пена, унаследовав его роль в руководстве партией, постарается очиститься от подобных обвинений. Это, однако, учтено не было. Соответственно, сохранились прежние оценки. Сравнительно недавно, в октябре 2013 г., видный интеллектуал и критик Бернар-Анри Леви вновь обвинил Марин Ле Пен в склонностях к фашизму. Для Леви, Марин Ле Пен является «апологетом Виши», «поклонницей Владимира Путина» и «сторонницей различных неонацистских, антисемитских и ультраправых партий и групп на всем европейском континенте». Как это не странно, но Леви осуждает и «нерешительность, проявленную Марин Ле Пен во время недавней французской интервенции в Ливии, Мали и Сирии», видимо, предполагая, что подобная позиция должна рассматриваться как признак «реакционной политики, практически фашизма».
Тот факт, что Марин Ле Пен «отдает предпочтение России», а не «подчиняется Соединенным Штатам», может, быть, и имеет сходство с нефаши-
*Аксьон франсез (ôp.Action Française - праворадикальная французская организация, созданная в 1899 г. и просуществовавшая до 1944 г. Опиралась на националистически настроенные круги армии и аристократии. Идеология «Аксьон Франсез» подразумевала реставрацию монархии во Франции, создание корпоративного государства, национализм в духе «Земли и Крови», строгую приверженность католицизму, упразднение системы департаментов и возврат к дореволюционному территориальному делению Франции. Организация крайне враждебно относилась к Великой французской революции, её наследию и идеалам. Главной целью организации было восстановление Старого порядка под властью династии Бурбонов. В 30-х гг. деятельность Аксьон франсез приобрела профашистский характер. Её руководством были созданы вооруженные отряды - «Королевские молодчики», принимавшие участие в антипарламентарном путче 6 февраля 1934 г. В годы немецкой оккупации Франции организация существовала легально и активно поддерживала проводившуюся правительством Петена политику сотрудничества с оккупантами. - Прим. ред.
** Пужадизм (фр. Poujadism) - движение во Франции, созданное Пьером Пужадом после 1953 г. и объединившее нижние слои средних классов, торговцев, ремесленников и крестьян на юге страны. Выступало против крупного предпринимательства и профсоюзов, государства и правительства, но больше всего против налогов. Придерживаясь правых, популистских и в то же время республиканских взглядов, пужадисты, используя широко распространенное недовольство Четвертой Республикой, получили свыше 2,5 млн. голосов на выборах 1956 г. и провели 53 депутата в парламент. Через два года из-за слабости руководства и отсутствия программы движение распалось - Прим. ред.
ззо н
стскими прецедентами в недавней истории Франции. Но не будем торопиться с выводами. Вспомним, например, заявления относительно иммиграции «французского образа жизни» и ислама, сделанные Николя Саркози в ходе предвыборной президентской кампании 2012 г. Они не сильно отличались от аналогичных заявлений Марин Ле Пен и «Национального фронта».
Конечно, имеются все основания предположить, что в послевоенные годы, в обстановке упрочения демократических ценностей и институтов в Западной Европе, а также их воплощения - пусть и в несовершенной форме - в Центральной и Восточной Европе, опасения, связанные с ультраправыми движениями и зарождающимся фашизмом, гораздо менее серьезны, чем это было в межвоенную эпоху. Если это так, то повторное появление подобных движений, хотя и в мутированной форме, должно находиться под пристальным вниманием.
Но вернемся к теме возможной трансформации «Национального фронта».
Собрав в первом туре президентских выборов 2012 г. 17,90% (6 421 426 голосов) и заняв третье место после социалиста Франсуа Олланда и действовавшего тогда президента Николя Саркози, возглавлявшего умеренный консервативный Союз за народное движение, новый лидер «Национального фронта» попыталась углубить процесс преодоления демонизации своего движения. Было сосредоточено внимание на экономических и социальных проблемах. Началось внесение элементов умеренности в трактовку некоторых традиционно «горячих точек» прошлого. Марин Ле Пен приписывают сейчас более демократические и республиканские взгляды, чем те, которые были свойственны ее отцу - консерватору и националисту. В отличие от отца, требовавшего прекращения иммиграции, Марин Ле Пен стала выступать за ее сокращение. Тем не менее, она, как и ее отец, по-прежнему является евроскептиком, решительно выступает против однополых браков и эвтаназии.
Добиваясь трансформации сложившегося имиджа и причастности к власти, Марин Ле Пен ведет бои на два фронта. С одной стороны, она старается сделать партию более привлекательной для своего традиционного электората. С другой - пытается расширить свою социальную базу, разработав в этой связи новую экономическую программу, уделив при этом повышенное внимание социальной стороне дела.
Выступая в качестве нового руководителя «Национального фронта», Марин Ле Пен сформулировала собственное, оригинальное видение перспектив французского государства и эволюции его экономи-
ки вне еврозоны и Евросоюза, ссылаясь на такой солидный источник, как разработки покойного Нобелевского лауреата Мориса Алле. Будет ли это способствовать успеху партии, сказать пока трудно. Время покажет.
Сорок лет назад Жан-Мари Ле Пен создавал себе имидж «французского Рейгана». Он добивался проведение неолиберальной экономической политики, активно призывал к проведению приватизации и дерегулированию экономики. Однако после падения Берлинской стены «Национальный фронт» потерял потребность в противостоянии государственному вмешательству в экономику и в поддержке неолиберализма - политику, которая, вроде бы, исключает популистские заигрывания с электоратом. Сейчас же Фронт пытается завоевать поддержку населения, высоко подымая лозунг «Национальный фронт -это решение социальных проблем», и постоянно повторяя ставший знаменитым рефрен «Мы ни правые, и ни левые», вторя при этом риторике некоторых фашистов межвоенного времени.
Выдвигая протекционистские программы, Марин Ле Пен стремится завербовать на свою сторону, как рабочих, так и средний класс, положение которого постоянно ухудшается. Особую, социальную программу предполагается предложить пенсионерам. Марин Ле Пен выступает также за вмешательство государства в дела экономики для устранения порождаемых глобализацией наиболее глубоких социальных неравенств.
«Народный фронт» никогда не был антикапиталистической партией. Он по-прежнему поддерживает принципы свободной рыночной конкуренции. Вместе с тем Марин Ле Пен сочла необходимым вести борьбу с «капитализмом без границ», чтобы «восстановить, таким образом, французский суверенитет».
Пока в экономической программе НФ бюджетные вопросы изложены с осторожностью. Но методы и расчеты, изложенные в программе, уже получили скептические отзывы от независимых экспертов. Никто точно не знает, какие последствия может иметь выход Франции из еврозоны. Некоторые экономисты опасаются, что программа «Национального фронта» представляет собой нереалистичную и реакционную попытку замкнуться, закрыв французские границы. Они утверждают, что эта программа в своих усилиях по стабилизации общественного порядка на самом деле является возвращением к экономике самодостаточности, что может привести к «глубокому и долговременному обнищанию». По сути дела, она сводится к попытке избежать глобализации, отказываясь принимать ее вызовы или пользуясь теми возможностями, которые «начнут от-
крываться благодаря неизбежным изменениям в мировой экономике будущего» [10].
Мотивацией исследований, результатом которых стала данная статья, стал интерес автора к политикам с экстремальными взглядами, которые меняли свои принципы в разных направлениях. Такие личности, как Бенито Муссолини, Эдуард Берт, Жорж Валуа, Жак Дорио, Марсель Деа, Гюстав Эрве и Жорж Сорель, вроде бы, переходили от ультралевой к ультраправой части политического спектра, но иногда возвращались обратно к изначальному экстремизму. Многие ученые считают, что такие развороты имеют решающее значение для понимания истоков фашизма [11].
Подобный подход не должен быть истолкован как попытка освежить категории Хайека, утверждавшего, будто фашизм представлял собой своего рода неизбежную и одиозно измененную форму социализма, или пересмотреть концепцию тоталитаризма, какой бы интересной, уместной или эвристической она ни казалась [12]. Автор вовсе не описывает «левые истоки фашизма» и не рассматривает его, по Стернхеллу, как «ни левый, ни правый» [13], а предполагает, что фашизм был идеологической амальгамой, как левых, так и правых идей. Цитируя тезис Стернхелла «ни левый, ни правый», британский историк Тони Джадт утверждал, что оба традиционных объяснения фашизма, и справа и слева, возможно, были в чем-то анахронизмом, потому что то поколение «отказывалось от определений в духе французской революционной лексики, которая долго определяла параметры современной политической географии» [14].
Можно предположить, что ключом к пониманию фашизма является тот факт, что фашисты были готовы на любую революцию - независимо от ее происхождения. Действительно, до какой-то степени революции могли быть либо регрессивными, либо реакционными, но они не были фашистскими. Такой взгляд вновь открывает давнюю дискуссию о природе фашизма и, очевидно, ставит, как семантические вопросы, так и те, которые связаны с потенциально неоднозначным термином «революция». Усилия Марин Ле Пен по недопущению Франции к участию в военных действиях на Ближнем Востоке, а также ее имплицитное предпочтение в международных делах Москве, а не Вашингтону, могут свидетельствовать о продолжающемся смешении экстремистских политических течений или о выходе за пределы политического спектра, что является, пусть и поверхностным, отголоском мотивов и тенденций межвоенного фашизма.
Первоначально историки следовали за Рене Ремоном, предполагая, что фашизм во Франции
имел слабые позиции. Считалось, что, благодаря сильной демократической традиции и довольно постепенной экономической модернизации, французское общество оказалось слишком стабильным, чтобы превратиться в проводника фашистских идей [15]. Франция в целом характеризовалась как центр не фашизма, а антифашизма. Стереотипное мнение, что Франция выработала иммунитет против фашизма или испытывает к нему отвращение, продолжает оказывать определенное влияние на их воззрения и ныне [16]. Однако оно все же эволюционировало и серьезно оспаривается двумя противоположными подходами.
Одно толкование, которое недавно назвали «консенсусным» [17], исходит от Зеева Стернхелла и его предшественников, включая Ремона и Эжена Вебера. «Консенсусные историки» обычно подчеркивают, что французский фашизм был уникальным революционным и гибридным политическим явлением, появившимся в результате слияния ультралевых и ультраправых сил. В конце 1970-х гг. Стернхелл вызвал полемику сразу на нескольких фронтах. Мало того, что он назвал Францию центром формирования фашистской идеологии, он еще связал эту идеологию с ревизией марксизма и существованием антиматериалистического социализма, в котором определенные положения схожи с идеологией ультраправых. По мере постепенного привыкания большинства революционных элементов к демократической политике, некоторые нонконформисты-социалисты, синдикалисты и радикалы переместились в ультраправое политическое крыло, выступавшее против Республики.
Более десяти лет «полемика Стернхелла» провоцировала дебаты и вдохновляла исследователей. Сегодня мало кто будет утверждать, что Франция полностью застрахована от фашизма, хотя Стернхелла по-прежнему критикуют за несдержанность и редукционизм [18]. Некоторые критики Стернхелла негодовали по поводу того, что он связал ультралевые силы с истоками фашизма. Многие ученые, отказывающиеся верить, что в фашизме было что-то «революционное» или что фашизм во Франции был неразрывно связан с ультралевыми течениями, выработали альтернативный подход. Эта интерпретация наиболее тесно связана с деятельностью Уильяма Ирвина и Робера Дж. Суси, которые описывают фашизм как экстремальный вариант реакционной или консервативной политики.
В некотором смысле такой подход представляет собой своего рода «неотрадиционализм». Он воскрешает и модифицирует аргументы, приводимые антифашистами межвоенной эпохи или такими историками, как Арно Дж. Майер и Джон Вайс, кото-
рые рассматривали фашизм в категориях антимодернизма, контрреволюции или экстремистских правых сил. Это предполагало, что фашисты способны использовать гнев консервативных групп и классов, стоящих перед лицом угроз традиционным элитам и статус-кво. По мнению Суси, фашизм был одной из форм политики правых сил, которые стремились укрепить существующую структуру власти с помощью экстремального, но популярного националистического движения, способного нанести поражение марксистам и социалистам, отчасти на их собственной территории [19].
Очевидно, что само определение фашизма имеет решающее значение для вычленения тех, кого можно назвать фашистами. Согласно Суси, фашизм нельзя описывать как революционное движение в любом обычном смысле этого слова. Критики Стер-нхелла, такие как Суси, не ставят под сомнение ни реальности, ни значения французского фашизма, но они не сомневаются, что это было, по существу, явление правого толка. Суси убедительно доказывает, что фашизм не смог прийти к власти во Франции не из-за наличия у нее иммунитета, а потому что Франция отличалась от Италии и Германии по нескольким важным показателям [20].
В своем исследовании «двух волн» французского фашизма Суси игнорирует значение левых лидеров, боевиков и их пролетарских последователей, которые стали фашистами, объясняя их мотивы личными обидами, денежным вознаграждением, перспективами трудоустройства, несостоявшимися амбициями, оппортунизмом и политическим невежеством [21]. Для Суси «идеология крупнейших фашистских движений Франции не представляла собой ревизию марксизма, а была ревизией консерватизма» [22]. Так же, как и ученые, которые наиболее яростно отвергают термин «революционный» в применении к фашизму, Суси уделяет основное внимание консервативным, регрессивным, традиционным элементам, особенно среди среднего класса, которые, столкнувшись с угрозами, присоединились к фашистским группировкам [23].
Многие ученые полагают, что драматические изменения во взглядах ряда представителей левых движений, как, например, у Эрве, свидетельствуют лишь о неискренности таких перебежчиков, которые всегда были «клозетными фашистами». Пытаясь уберечь дуалистический подход к политическому спектру, такие ученые энергично охраняют границу между левыми и правыми силами. Это позволяет им утверждать (или предполагать), что левые лидеры, совершавшие резкие повороты во взглядах, никогда не были истинными социалистами, тем более марксистами. Если «консенсусные исто-
рики», как правило, исключая из своего определения консерватизм, создают тем самым порочный круг, который, следуя логике Суси, «уменьшает привлекательность французского фашизма», то «неотрадиционалисты», такие как сам Суси, попадают в собственный порочный круг, определяя фашизм как «более динамичную форму консерватизма», или как «новую разновидность консерватизма и правого национализма» [24].
Поскольку проблемы, связанные с оценкой фашизма и приклеиванием фашистских ярлыков, возникают вместе с проблемой определения фашизма, мы, похоже, вернулись к тому, с чего начали. Если Стернхелл, по словам его критиков, виновен в «искусственном отделении фашистской идеологии от самого фашизма» [25] и в пренебрежении социальной реальностью фашизма, то исследования Суси о «двух волнах» французского фашизма являются попыткой исправления этих недостатков и подчеркивают социальную историю фашизма, «особенно соотношение между фашистской идеологией и ее основными финансовыми спонсорами, а также политическими избирательными округами». Суси признает, что «некоторые бывшие левые пришли в межвоенный период к фашизму», но такие аномалии легко сбрасываются со счетов, как «малочисленные и свойственные ренегатам социализма» [26].
Не отвергая ни превосходного исследования Суси, ни провокационных взглядов Стернхелла, «новый консенсус» требует преодоления «водораздела» между Суси и Стернхеллом. Признавая, что фашистским движениям для достижения власти были необходимы консервативные союзники и сторонники, вовсе не обязательно сводить на нет важную роль революционных элементов в происхождении и эволюции многих фашистских движений? Двойственность политического спектра и его двойная терминология препятствуют точной оценке таких сложных гибридных движений, как фашизм, который часто включал в себя разрозненные и противоречивые элементы.
Одна из книг Стернхелла, посвященная французскому фашизму, имеет вводящее в заблуждение название «Ни правые, ни левые». Однако фашизм, как представляется, был и правым, и левым. Роланд X. Стромберг отмечал, что фашизм, как и послевоенный голлизм, включал в себя традиционные и консервативные элементы, а также элементы, «с нетерпением ожидающие перемен» [27].
Хотя ни неотрадиционалистский, ни, так называемый, консенсусный подход не решают всех проблем, связанных с истоками и появлением французского фашизма, они, конечно, являются теориями, важными для понимания этого феномена. И пренеб-
регать ими не стоит. Данная работа стремится, в эвристических целях, в максимально возможной степени объединить их. Видимо, фашизм можно объективно описать и оценить, включив революционно-контрреволюционный элемент, как бы его не определяли. Ведь без наличия этого элемента фашизм становится похожим на любое другое ультраправое политическое движение.
Если это так, то тогда тезис Суси относительно двух волн фашизма включает в себя элементы, которые не совсем соответствуют последнему определению. В его исследованиях утверждается, что первая волна фашизма возникла в 1924 г. после успеха на выборах картеля левых, достигла своего пика в 1925 г., но отступила в 1926 г., когда умеренное правительство Раймона Пуанкаре нанесло картелю поражение и стабилизировало французскую экономику, остановив спираль инфляции. Вторая фашистская волна возникла после начала Великой депрессии во Франции в 1931 г. и очередной победы картеля левых на выборах в парламент в 1932 г.
Однако пик французского фашизма приходится вовсе не на период дела Ставиского и событий 6 февраля 1934 г., а, скорее, на 1937 г. - после победы Народного фронта [28]. Недаром другие историки исходят из того, что выводы Суси не могут исключать появления более поздних волн фашизма, в которые можно предположительно включить и появление «Национального фронта». Правда, если определять фашизм как движение, включающее в себя революционный (контрреволюционный) компонент, то «Национальный фронт» под такое определение не подойдет. Навешивание фашистского ярлыка всегда зависит от того, какое определение дается фашизму. Так, при отсутствии революционного (контрреволюционного) компонента нет и фашизма.
Возможно, к «Национальному фронту» может быть применима идея Робера Суси о «республиканском фашизме». Термин «республиканский фашизм» как бы объединяет различные французские лиги и партии, которые, утверждая, что являются республиканскими, всякий раз, когда им не удавалось достичь своих целей законным путем, прокламировали антидемократические программы и прибегали к насилию. Поскольку Гюстав Эрве выступал против насилия и незаконных способов достижения плебисцитарной диктатуры, то он и его различные национальные социалистические партии межвоенной эпохи не в полной мере соответствуют этому термину. В отличие от Лиги, формирования Эрве редко делали ставку на военных, молодежь или ветеранскую мистику. Относительно умеренные послания Эрве соответствовали запросам его аудитории, и это важно.
Можно ли применить аргументы Суси к анализу программы «Национального фронта» в ее «облагороженной версии», демонстрируемой Марин Ле Пен? [29] Филипп Бюррен считал, что французский фашизм был явлением, паразитирующим на французских традициях «ультрарасизма» и бонапартизма, особенно в его национальной популистской разновидности. Он был, по его мнению, отражением политической культуры ультраправых сил, но приобрел при этом свой особый облик. «Фашизм со времен Освобождения, как казалось, исчез с лица земли, но стал при этом, как ни парадоксально, традицией. Побежденный и дискредитировавший себя, он превратился в своего рода модель с собственным набором формул, методов и идей, даже в тех случаях, когда, страдая от хронической тенденции к расколам, вдохновлял лишь небольшие группы граждан [30].
Много лет назад Роберт Пэкстон описал несколько общих способов, с помощью которых ученые пытались объяснить природу фашизма. Он выделил три типа подходов, а затем добавил от себя еще один - тот, который считал лучшим. Первый основан на идеях номинализма, согласно которым фашизм - лишь слово или категория, в то время как, по сути, каждая форма фашизма была уникальной. При таком подходе «фашистом» можно считать только Муссолини, так как он изначально использовал это понятие и придал ему практический облик. Второй - как бы каталогизирует фашистов, создавая, тем самым, энциклопедию фашистских лидеров и групп - нечто вроде средневекового бестиария. Эффектные объемы трудов Зеева Стернхелла, посвященных французскому фашизму, иногда сводятся к этой модели. Отдельные лица и группы выглядят в них не тщательно выписанными портретами, а гротескными карикатурами. При таком подходе «Национальный фронт» мог бы претендовать на свое место в бестиарии, перенесенном в наше время. Третий подход представляет собой попытку познания сущности фашизма путем конструирования своего рода веберовского идеального типа. Такой подход можно считать самым популярным, но непродуктивным. Об этом, в частности, свидетельствуют исследования Роджера Гриффина и так называемый «фашистский минимум» Стэнли Пэйна [31].
Собственный, инновационный подход Пэксто-на предполагает анализ пяти этапов развития фашизма. Исходным, при этом, является ставка на главенство практики над теорией и признание того, что эволюция фашизма представляет собой непрерывный процесс, хотя большинство фашистских движений никогда так и не достигали поздней стадии своего развития. Пять этапов фашизма, выявленные
Пэкстоном, это движение; укоренение и поиск политического пространства; завоевание власти; ее реализация; радикализация или энтропия. Последней ступени достиг только один фашистский режим -нацистский.
«Национальному фронту» (если в порядке рабочей гипотезы предположить, что он является некоей версией фашизма), уже удалось занять важное политическое пространство во французской политике и, таким образом, достичь второго этапа. Однако даже если его и отнести к фашизму, это не означает, что он когда-либо сумеет выйти к стадии режима [32].
Споры о возможности существования французского фашизма, а также природы французского правого движения, обычно вращаются вокруг аргументов Рене Ремона, чей основополагающий труд 1954 г. «Прямо во Франции» внедрил в мозги французских ученых (по крайней мере, одного поколения) точку зрения о невозможности существования во Франции настоящего фашизма. Объединив детерминистические предположения и категорию темперамента Ан-дре Зигфрида и Франсуа Гогеля, которые, в свою очередь, озвучили идеи Ваше де Ляпужа, Ипполита Тэна и Мориса Барреса, Ремон постулировал наличие трех правых традиции, идущих со времен окончания Великой французской революции, которая сформировала и предначертала политическое поле Франции таким образом, что настоящий фашизм стал просто невозможным [33].
Для Ремона французского фашизма не существовало, потому что ничто подобное утвердиться во Франции не может. Несмотря на внешние признаки, общественное мнение этой страны упорно и постоянно сопротивляется привлекательности фашизма [34]. Для Брайана Дженкинса пресловутый иммунитет Франции к фашизму, который Мишель Добри назвал «тезисом иммунитета», основывается на французской версии исключительности. Эту точку зрения смогли впервые поставить под сомнение уже упомянутые выше Роберт Пэкстон из США и Зеев Стернхелл из Израиля - то есть представители научной мысли тех стран, в которых доминируют идеи абсолютной исключительности [35].
Французский фашизм исследует еще один историк - Кевин Пэссмор. Однако он не проявляет особого интереса к определениям, как это принято во многих исследованиях, посвященных фашизму, особенно французскому. Прежде всего, он подчеркивает «сложность и разнообразие социальной власти во Франции в начале XX века, конкурентный характер стратегий в отношениях между обществом и элитами, влияние на правую политику не только доминирующих, но и подчиненных социальных
групп, и, как следствие, фрагментацию и плохую управляемость этого сектора политического сообщества». Пэссмор бросает вызов следующим трем положениям: марксистскому, рассматривающему правые силы как защитника интересов господствующего класса; упрощенному представлению Ремона о трех различных и связанных между собой идеологических традициях; идеям Стэнли Хоффмана о широком социальном консенсусе между буржуазией и мелкими производителями, лежащими в основе его тезиса о «тупиковом обществе».
«Историки по обе стороны дебатов о фашизме во Франции, - пишет он, - должны понимать, что тезис о «тупиковом обществе» представляет собой академический синтез критики республиканской системы, характерный для мейнстрима Лиг и диссидентов в межвоенные годы». «Тупиковое общество» также предполагает, что модернизация является целью и направлением движения истории. Это предположение является умозрительным, оно преисполнено надеждами, но не может быть доказано. Для Хоффмана подавляющее большинство тех, кто нападал на недееспособность парламента, «были просто заинтересованными гражданами, а не фашистами» [36].
Пэссмор утверждал: «В то время как тезис о тупиковом обществе предполагает, что программы реформ разрабатывались группой людей, имеющих уникальную способность представлять объективный взгляд на общество, мы видели, что диагнозы бед режима в большей степени основывались на тендерных, религиозных и этнических взглядах, которые глубоко укоренились как в элитах, так и в массах. Большая часть политологии Третьей Республики была не более чем набором систематизированных предрассудков, и ее наследие еще не полностью изжито» [37].
Между тем существует общее признание того, что Третья республика сталкивалась между двумя мировыми войнами в основном с теми же проблемами, которые обычно приводятся для объяснения успеха итальянского фашизма и немецкого нацизма. Она была вовлечена в процессы развития, выходящие за рамки национальных границ. В таком контексте «достаточно парохиальное различие [зачастую проводимое Ремоном и его сторонниками] между местными (коренными, подлинными) идеологиями и импортируемыми (чужеродными, подражательными) является искусственным и только вводит в заблуждение» [38].
«В предисловии к третьему изданию 2000 г. своей книги 1986 г. «Ни правые, ни левые: фашистская идеология во Франции» Стернхелл, однако, признал, что фашизм, «установившийся после пора-
жения 1940 г., подпитывался не только режимом национальной революции [Виши], [но и] массовыми движениями 1930-х гг., которые [ранее] проложили путь к Виши». Такое заявление привело идеологическую интерпретацию Стернхелла в соответствие с социальной интерпретацией Робера Суси, также выдвинутой в 1986 г. Суси выступил с идеей, что коренной французский фашизм существовал, особенно в партиях де Ла Рока «Огненные кресты» (ФСП) и Дорио (НФП), и таким образом выявил существенную социальную связь между идеологической смесью из антидрейфусаров и сторонников режима Виши.
Аргументы Стернхелла и Суси усиливают аргументы французского историка Паскаля Ори: общие взгляды, разделяемые сторонниками Виши, и обстоятельства, в которых они оказались, подтолкнули их вплотную если не к фашизму, то, по крайней мере, к пара- или протофашизму, идеям, идущим от антидрейфусаров. Эти идеи включали в себя абсолютную преданность лидеру, подчинение индивида нации, антиматериализм, антикоммунизм и, как правило, антисемитизм или, по крайней мере, ненависть по отношению к каким-то «другим» [39]. В последние годы Суси и Стернхелл пришли к согласию по многим вопросам, касающимся событий во Франции, но их определения фашизма по-прежнему радикально различаются.
Несколько лет назад Мишель Винок опубликовал свой ответ на книгу Мишеля Добри «Миф о том, что французы обладают иммунитетом к фашизму» (2004), а так же на книги Робера Суси «Существовали ли во Франции фашистские движения? 19331939 гг.» и «Французский фашизм: вторая волна, 1933-1939 гг.», в которых группа так называемых «консенсусных» историков обвинялась в недооценке значения фашизма во Франции перед Второй мировой войной. Винок признал, что идеи фашизма, действительно, проникли в определенные круги французского общества, особенно в ряды интеллектуалов. Известны имена нескольких видных сторонников фашистов, таких как Жорж Валуа, Деа, Дорио, Марсель Бюкар, Жан Рено, Анри Доржер, Поццо ди Борго и, возможно, Рене Коти. Однако он оценил это проникновение как ограниченное.
Французский фашизм, по его мнению, был «маргинальным явлением», а не «влиятельной реальностью». Признавая, что вопрос о французском фашизме вращается вокруг возможного фашизма партии полковника де ла Рока «Боевые кресты» - Французская социальная партия, Винок то и дело повторял свою давнюю мысль, что ла Рок не был фашистом, но был лидером первой во Франции массовой правой партии. Несмотря на данные, полученные из архивов
ла Рока, прессы того времени, от многочисленных свидетелей и из опубликованных работ, он не изменил своего мнения о «Боевых крестах» - Французской социальной партии. Он объяснял это тем, что Суси и Добри предельно расширили определение фашизма. В результате оно стало настолько всеобъемлющим, что вобрало в себя любые реакционные движения и режимы. Если антикоммунизм, антипарламентаризм, антилиберализм, военизированные формирования и любые авторитарные режимы относить к фашизму, то придется согласиться с тем, что во Франции действовали влиятельные фашистские структуры, включая лигу ла Рока и «Боевые кресты: Французская социальная партия».
Винок делает выбор в пользу определения Эми-лио Жантиля, которое включает идею тоталитаризма. Винок, не забывая о реакционных элементах, расширил это определение, добавив в него такие понятия, как революционность и желание создать нового человека. Для него ла Рок был авторитарным, но умеренным республиканцем, и в некотором смысле аналогом де Голлю [40].
Сегодня трудно навесить ярлык фашизма на Марин Ле Пен и ее версию «Национального фронта», учитывая отсутствие коммунистического пугала, а также растущее намерение превратить «Национальный фронт» в ответственную и демократическую партию, стремящуюся завоевать симпатии широких масс, играя по всем правилам. При этом необходимо отметить присутствие некоторых тенденций и риторики, близких к тем, которые использовали фашисты в межвоенный период.
Несколько десятилетий назад ученые испытывали все большее разочарование по поводу расплывчатых и противоречивых аналитических работ, относящихся к европейскому фашизму. Квинтэссенцией этого скептицизма можно считать слова американского исследователя французского фашизма Гилберта Эллардайса, который писал: «Благодаря эскалации идеологических концепций фашизм стал отождествляться с нацизмом, нацизм стал отождествляться с тоталитаризмом, а тоталитаризм - с террором и концентрационными лагерями. Прямо говоря, фашизм был приравнен к массовым убийствам» [41]. Иными словами, понятие фашизм было так перегружено смысловыми концепциями, отождествляющими его со зверскими преступлениями, что превратилось в омерзительный эпитет.
Хотя с аргументами Эллардайса нельзя не согласиться, следует, вместе с тем, и отметить, что в последнее время большинство ученых проявляет несколько больший оптимизм в том, что касается перспектив выработки рабочего определения фашизма, даже если оно удовлетворит далеко не всех.
Существует еще много разногласий по поводу предполагаемой «революционной природы» фашизма и его так называемых «левых истоков». Частично это семантическая дискуссия. Просто нет единого мнения по поводу того, что означает слово «революция». Если определять ее в марксистских терминах, тогда фашизм по своей сути контрреволюционен. Если революцию рассматривать в риторическом или метафорическом плане, тогда ее содержание будет существенно отличаться. Например, Роджер Итвелл утверждает, что фашизм носил действительно революционный характер, что отличало его от консервативных или реакционных сил и движений. Вместе с тем, он признает, что фашисты интерпретировали революцию по-различному [42]. Насильственное массовое движение, спонсируемое или поддерживаемое напуганными и рассерженными элитами, средним классом, или, если иметь в виду более ранние времена, консервативными элементами, можно рассматривать как революционное при таких радикальных измерениях, как война, террор, геноцид или резкие перемены в традиционном укладе жизни.
Уолтер Лакер уверен, что «сущность» фашизма это реальность, но признает, что она не поддается определению. По Лакеру, фашизм «напоминает порнографию в том, что трудно - пожалуй, невозможно - действенно определить его юридически. Однако опытные люди, видя его, знают что это такое» [43].
Учитывая столь расплывчатый и интуитивный подход, при котором практически признается скользкий характер термина, возможно, имеет смысл подчеркнуть отличия «Национального фронта» от межвоенного фашизма, хотя некоторые из мотивов, а также риторика партии явно его напоминают.
В настоящее время в Европе, безусловно, существует множество партий, которые обладают характеристиками, вызывающими ассоциации с фашизмом или нацизмом. Такие явления «свидетельствуют о живучести идей, унаследованных от фашистской эпохи, а также показывают, что если и существует традиция, то это традиция не только французская, но европейская. Жизнеспособность такой традиции ультра, естественно, вызывает вопросы. Тем не менее, ее удается передавать из поколения в поколение. Пока очевидны истоки этой традиции она будет иметь успех. Новые правые это поняли и сместили свои ориентиры, скорее, в сторону консервативной революции, чем фашизма или нацизма (конечно, пренебрегать широкой перепроверкой значений терминов не стоит). При этом они прибегают к полузакодированному языку, стремясь избежать оппозиции со стороны общественного мнения, не приемлющего фашистский, особенно расистский, дискурс.
Филипп Бюррен утверждает, что Жан-Мари Ле Пен принимал аналогичные решения и следовал таким же осторожным путем, даже если иногда казалось, что он возвращался к устаревшей риторике.
«Это не означает, что «Haционaльный фронт» может стать замаскированным фашистским движением, несмотря на наличие фашистов в его рядах. Явление «лепенизма» полностью соотносится с национальной популистской традицией, с ее багажом эксклюзивного национализма и ксенофобии, ее примитивным дискурсом и авторитарными ценностями... Если вспомнить близость национального популизма и фашизма, а также быструю эволюцию «Французской народной партии» от одного к другому, то нельзя недооценивать опасности, таящейся в таком движении» [44].
Тот факт, что Марин Ле Пен стремится к власти в условиях парламентаризма, ни в коей мере не отделяет ее ни от Гитлера, ни от Муссолини. Они тоже играли в парламентские и легалистские игры - по крайней мере, какое-то время. То, что более всего отличает «Haционaльный фронт» от фашистских организаций межвоенной эпохи, так это опыт и память о нем французов. Они, несомненно, сделали достаточной части населения прививку от воспроизведения фашизма.
Конечно, нынешних условий, какими бы плохими они ни казались, может быть просто недостаточно, чтобы проверить эту гипотезу. Учитывая такое предостережение, следует признать, что более умеренный демократический тон и растущий «компромиссный потенциал», демонстрируемый «Ha-циональным фронтом», свидетельствует о том, что Марин Ле Пен и ее последователи готовы принять правила игры и не разрушать демократическую систему. Если им удастся выйти на арену конструктивных действий и позитивных реформ, фашизм останется далеко позади. Однако это может привести к тому, что желаемое будет выдаваться за действительное, поскольку даже сегодня слишком много элементов фашистского толка занимают важное политическое пространство в некоторых странах Европы, а на ее периферии все еще существуют режимы гангстеров.
Примечания:
1. Nolte, E. Three Faces of Fascism: Action Francaise-Italian Fascism-National Socialism I Trans. R. Piper and co., Verlag Munich. - New York, 1965 [1963].
2. Sternhell, Z.; Sznajder, M.; Asheri, M. The Birth of the Fascist Ideology I Trans. David Maisel. - Princeton, New Jersey, 1994 [1989]. - P. 4-5; Sternhell, Z. La Droite révolutionnaire, 1885-1914: Les Origines françaises du fascisme. - Paris, 1978. - P. 318-347; idem. Ni Droite ni gauche: L'ideologie fasciste en France. - Paris, 1983. -
■W-- 337
'élÉÉP-
P. 15-43,136-159; idem. Morphology of Fascism in France // France in the Era of Fascism: Essays on the French Authoritarian Right / Ed. by B. Jenkins. - New York, 2005. - P. 22-64; Agulhon, M. The French Republic, 1879-1992 / Translated by A. Nevill. -Cambridge, Mass, 1995[1990]. Агюльон назвал Зеева Стернхелла историком, придерживающимся бинарной версии французских правых сил в данную эпоху, в отличие от стандартной троичной лексики Ремо-на. Стернхелл переместил правых бонапартистов и легитимистов в ряды крайне правых. Орлеанисты являлись правыми республиканцами как для Агюль-она, так и для Стернхелла. Агюльон назвал Жака Ширака, Валери Жискар д'Эстена и Жан-Мари Ле Пена «обновленными версиями» орлеанистов, легитимистов и бонапартистов Ремона.
3. Burrin, P. Le fascism // Sirinelli, J. -F. Histoire des droites en France. - Part III. - Paris,1992. - P. 645-646.
4. Gregor, A.J. Interpretations of Fascism. - Morristown, New Jersey, 1974; Organski, A.F.K. The Stages of Political Development. - New York, 1965.
5. В большинстве работ, конечно, Ле Пен обвиняется в фашистских тенденциях, даже если не все авторы предъявляют ей официальное обвинение. Тем не менее, по мнению американского националиста-консерватора и полемиста Патрика Бьюкенена: «Хотя Ле Пен и сделал радикальные и глупые заявления, нет никаких доказательств того, что он является нацистом. Его герой не Гитлер, а Жанна д'Арк, и он, и его Национальный фронт признали свое поражение на всех выборах. Нет, Ле Пен ненавидят и боятся не только за то, какой он есть на самом деле, а за те вопросы, которые он поднял. И то, что это за вопросы? Он хочет, чтобы Франция отказаться от участии в Евросоюзе ... и восстановить франк как национальную валюту Франции. Он призывает к проведении. общенационального референдума по вопросу о том, следует ли вернуть суверенные полномочия Франции, от которых она отказалась в пользу Европейского союза ...» См.: Buchanan, P.J. True Fascists of the New Europe // THE AMERICAN CAUSE. -2002. - Apr., 30. Политические взгляды Бьюкенена показались многим подозрительными. К тому же, он не является представителем стандартной академической школы.
6. Landin, C. Why has Marine Le Pen been invited to Cambridge? // theguardian.com, 13 February 2013 12.37 EST. Организация «Объединимся против фашизма» устроила демонстрацию перед дискуссионным клубом университета, утверждая, что Национальный фронт является «современной фашистской партией», при этом «глубоко расистской». Sherriff, L. Marine Le Pen, France's Far Right Extremist Front National Party President, To Speak At Cambridge Union // The Huffington Post UK. - By Posted: 19/02/2013 10:47 GMT | Updated: 19/02/2013 12:33 GMT
7. Начав свои «дебаты» в начале 1970-х, когда обозначились их разногласия, касающиеся последствий на-
ционал-социализма Мориса Барреса и самой природы фашизма, Суси и Пэкстон спорили о возможных фашистских взглядах полковника де ла Рока. В 1990-х годах их спор достиг уже личного полемического уровня на страницах журнала American Historical Review. Часть их разногласий касалась отношения «Боевых крестов» - ФСП к фашизму. В последние годы Суси и Стернхелл достигли консенсуса по последнему вопросу, но Стернхелл, похоже, не намного отступил от своего мнения относительно роли ревизии марксизма в истоках фашизма, хотя такое явление скорее можно связать с Эрве, Валуа, Деа и Дорио, а не с полковником Франсуа де ла Роком и «Боевыми крестами» и ФСП. Тем не менее, интересно, что коммунисты, такие как Жак Дюкло, продолжали и в 1960-е гг. включать партию полковника де ла Рока в число фашистских и определять фашизм с точки зрения необходимости grande bourgeoisie и ее «двух сотен семей» (которые начали терять законные средства контроля) поддерживать фашистские группировки. Soucy, R.J. Fascism in France: The Case of Maurice Barres. - Berkeley, 1972; idem. French Fascist Intellectuals in the 1930's: An Old New Left? // French Historical Studies. - 1974. - Vol. VIII, No. 3. -P. 445-458; idem. The Nature of Fascism in France // Journal of Contemporary History. - 1966. - No. 1. -P. 27-55; Sternhell, Z. Maurice Barres et le nationalisme français. - Paris, 1972); idem. National Socialism and Antisemitism: The Case of Maurice Barms // Journal of Contemporary History. - 1973. - Vol.8, No. 4. - P. 4766. Willard, C. Quelques aspects du fascisme en France avant le 6 de fevrier 1934 / Preface by Jacques Duclos. -Paris, 1961. - P. 12.
8. Lévy, B. -H. In France : Marine Le Pen, the National Front, and the 'Extreme Right // The Huffington Post. - 10/17/ 2013 10:00 am.
9. Cross, T. Has Marine Le Pen made France's Front National respectable? // RFI Thursday. - 03 May 2012 -Latest update: Friday 04 May 2012.
10. Eveno, A.; Mestre, A. Le projet economique du FN passe au crible // LE MONDE | 27.11.2013 a 11h13 • Mis ajour le 28.11.2013 a 10h08 .
11. Eatwell, R. Towards a New Model of Fascism // Journal of Theoretical Politics. - 1992. - Vol. 4, No. 2. - P. 165166, 161-194. Роджер Итвел подчеркивал, что «некоторые фашистские лидеры были новообращенными левыми, согласно которым «Первая мировая война подтвердила, что национализм, а не пролетарская революция «был великим мобилизующим мифом». Фашизм также «подпитывался от деятельности левых групп, и его апологеты считали, что идеи фашизма можно популяризировать, только если отойти от формы партийной организации, построенной по принципу кадры-элита, который был характерен для самых ранних правых партий».
12. Judt, T.; Snyder, T. Thinking the Twentieth Century. -New York, 2013[2012]. - P. 243-244, 343-345, 383-384.
13. Ibid. - P. 160-178. Джадт использовал фразу Стернхел-ла «ни левые, ни правые» и утверждал, что оба традиционных объяснений фашизма - справа и слева -возможно, были частично анахронизмом, потому что поколение того времени «отказывалось от определений в рамках французского революционного лексикона, который так долго задавал параметры для современной политической географии» (P. 162). Можно предположить, что ключом к пониманию фашизма может быть то, что фашисты готовы были на любую революцию независимо от их происхождения. До какой-то степени революции могли быть либо регрессивными, либо реакционными, но они не были фашистскими. Такой взгляд вновь открывает давнюю дискуссию, а также ставит семантические проблемы.
14. Ibid. - P. 162.
15. Rémond, R. The Right Wing in France: From 1815 to De Gaulle / Translated by J. M. Laux. - Philadelphia: 1968 [1954]; Touchard, J. L'esprit des annees 30: Une tentative de renouvellement de la pensee politique française // Tendances politiques dans la viefrançaise depuis 1789. -Paris, 1960. - P. 90-120; Plumyéne, J.; Lassiera, R. Les fascismesfrançaisi. - Paris, 1963; Girardét, R. Notes sur l'esprit d'un fascisme français, 1934-1939 // Revue française de science politique. - 1955. - Vol. 5, No. 3. - P. 529-546. В своем исследовании возрождения французского антисемитизма 1930-х годов, Вики Карон цитирует Сержа Берштейна, Питера Дж. Лармура и исследования Ирвина, фиксируя сдвиг вправо различных центристских партий, в том числе Радикальной партии и Республиканской Федерации. Французам ни к чему было поддерживать фашистские лиги или партии, так как консервативные (или бонапартистские?) партии и формирования выполняли ту же роль, следуя фашистской повестке дня. Caron, V. The Anti-Semitic Revival in France in the 1930s: The Socioeconomic Dimension Reconsidered // Journal of Modern History. 1998. - Vol. 70. - P. 24-73, especially 69.
16. Berstein, S. La France des annйes trente allergique au fascisme: A propos d'un livre de Zeev Sternhell // Vingtrnme Srncle. - 1984. - Vol. 2, No. 2. - P. 83-94. Несмотря на то, что среди ученых все еще существуют споры по поводу степени развития фашизма во Франции во время Великой депрессии, мало кто из них подвергает сомнению сложность и разнообразие французской фашистской мысли и литературы. Payne, S.G. A History of Fascism, 1914-1945. -Madison, Wisconsin, 1995. - P. 299.
17. Некоторые французские «консенсусные» историки, которые последовали за Ремоном, должно быть, восприняли идею о том, что фашизм был в основном явлением левого толка; таким образом, они сняли с правых лиг и консервативных партий обвинения в фашизме. То, что Стернхелл подчеркивал присутствие компонентов левого толка в фашизме, не ограничивало значение французского фашизма. Уильям Д. Ирвин и Робер Дж. Суси связывают Ремона с «кон-сенсусными» историками, но такая связь может толь-
ко запутать и привести к смешению взглядов тех историков, которые не придают значения французскому фашизму, и тех, которые подчеркивают его исключительную важность. Если принять во внимание масштабы и значимость французского фашизма, то понятие «консенсуса» не всегда будет полезным. Irvine, W.D. Op. cit. - P. 271-295; Soucy, R.J. French Fascism: The Second Wave ... - P. 1-25.
18. Стернхелл был подвергнут критике за утверждение, что фашизм лучше всего изучать в странах, где он существовал в чистейшем виде, другими словами, там, где он к власти не пришел! Стремление к власти вынуждало фашистов идти на фатальные компромиссы, которые, очевидно, скрывали «подлинный» характер фашизма. Из-за его преднамеренного преувеличения Стернхелла обвинили в том, что он связывал фашизм исключительно с нонконформистским левым движением, однако его аргументы никогда не исключают правых националистов. Winock, M. Fascisme а la française ou fascisme introuvable? // Le Debat. - 1983. - No. 25. - P. 35-44; Berstein, S. La France des annees trente allergique au fascisme ... ; Burrin, P. La Derive Fasciste: Doriot, Deat, Bergery. -Paris, 1986. - P. 460; idem. La France dans le champ magnetique des fascismes // Le Debat. - 1984. - No. 32. -P. 52-72; Milza, P. Fascisme français: Passe at present. -Paris, 1987. - P. 25-26; Milza, P.; Berstein, S. Dictionnaire Historique des Fascismes et du Nazisme. -Paris, 1992. - P. 7; Julliard, J. Sur un fascisme imaginaire: 'а propos d'un livre de Zeev Sternhell // Annales ESC. - 1984. - Vol. 39, No. 4. - P. 849-861.
19. Фашистские идеи обслуживали «социальные, политические, культурные и эмоциональные интересы ...тех, кто их принимал». Идеология фашизма была средством «рационализировать классовый интерес, политическое господство и патриархальное правление». Суси считает, что фашистская антибуржуазная риторика и антиматериалистические утверждения во многом были пропагандой. Французские и европейские фашистские идеи не были модернистскими в культурном плане; для Суси, они были по существу традиционалистскими. Soucy, R.J. French Fascism: The Second Wave_... - P. 12, 17-18, 20; Irvine, W.D. Fascism in France ...
20. Soucy, R.J. The Nature of Fascism in France ...; idem. French Fascism: The First Wave ... - P. 217-232; idem. French Fascism: The Second Wave ... - P. 316-318. 1) «Экономический кризис во Франции в 1926 году не был столь сильным, как в Италии в 1922 году или Германии в 1932 году»; 2) Французские «представители среднего класса испытывали меньше угроз со стороны большого бизнеса и больших профсоюзов»; 3) «Во Франции угроза со стороны революционных левых сил была гораздо слабее»; 4) Пуанкаре смог уменьшить привлекательность фашизма в 1926 году, «защищая консервативные экономические интересы парламентским путем»; 5) Консерваторы и радикалы действовали так, чтобы «смирять левые социалистические силы, не прибегая к диктатуре»; 6) События
339
в Германии, Италии и Испании стали предостережением для многих французских консерваторов и подтолкнули французских левых к антифашистским действиям; 7) Влияние Великой депрессии на Францию было не так сильно из-за относительно постепенного процесса модернизации французской экономики; 8) Французский фашизм был связан с католицизмом, который большинство людей на практике не исповедовало. Пейн связывал фашизм с современной формой «имманентной светской или атеистической трансцендентностью», что заметно отличается от точки зрения Суси, который связывал фашизм с традиционным католицизмом. Если между религией и фашизмом обязательной связи нет, то было бы слишком говорить, что фашизм должен повлечь за собой светскую форму трансцендентности. Payne, S.G. A History of Fascism ... - P. 9, 245-289, 300-302.
21. Soucy, R.J. French Fascism: The First Wave ... - P. 114125,191; idem. French Fascism: The Second Wave ... -P. 205-208, 230-245. Суси отвергает наиболее популистские заявления фашистов, называя их «демагогией». Он приводит разумные доводы, чтобы показать натянутый характер социалистической риторики, используемой фашистами.
22. Soucy, R.J. French Fascism: The Second Wave ... -P. 309.
23. Soucy, R.J. France // Muhlberger, D. The Social Basis of European Fascist Movements. - London, 1987. - P. 190212; idem. French Fascism: The Second Wave ... -P. 312. Суси подчеркивает преобладание среди французских фашистских лидеров представителей среднего класса, аристократических и военных кругов. Рядовые сторонники были представлены мелкой буржуазией, белыми воротничками и крестьянскими элементами. Он уделяет основное внимание среднему классу и нижнему слою среднего класса как основе французского фашизма, а также роли крупного бизнеса в поддержке фашистских группировок.
24. Soucy, R.J. French Fascism: The Second Wave ... - P. 17, 20. Хотя Суси вполне убедительно поддерживает традиционные толкования фашизма, тот факт, что Гитлер и Муссолини обхаживали консерваторов и иногда произносили умеренные речи, не доказывает, что фашизм является формой крайнего консерватизма.
25. Julliard, J. Sur un fascisme imaginaire ... - P. 859.
26. Soucy, R.J. French Fascism: The Second Wave ... - P. 4.
27. Stromberg, R.N. Europe in the Twentieth Century. Fourth Edition. - Upper Saddle River, New Jersey, 1997[1980]. -P. 325.
28. Soucy, R.J. French Fascism. The First Wave, 1924-1933. -New Haven, 1986; idem. French Fascism: The Second Wave ... - P. 27, 35-36, 108, 313.
29. Soucy, R.J. French Fascism. The First Wave ... - P. xvii, 10-86, especially 68-69.; idem. French Fascism: The
Second Wave ... - P. 104-203, 272-273.
30. Burrin, P. Le fascisme ... - P. 646.
31. Payne, S.G. A History of Fascism, 1914-1945.; idem. Fascism: Comparison and Definition. - Madison, Wisconsin: 1980); Griffin, R. The Primacy of Culture: The Current Growth (or Manufacture) of Consensus within Fascist Studies // Journal of Contemporary History. - Vol. 37, No. 1. - P. 21-26, 38, 23. См. также: idem. The Nature of Fascismю - St. Martin's Press, 1991; idem. Fascism. - Oxford, 1995; idem. International Fascism: Theories, Causes and the New Consensus. -London, 1998; idem. Fascism: Critical Concepts in Political Science / Edited with M. Feldman. - London, 2004; idem. Fascism, Totalitarianism, and Political Religion. - London, 2006; idem. Modernism and Fascism: The Sense of a Beginning under Mussolini and Hitler. - New York, 2007.
32. Paxton, R.O. The Five Stages of Fascism // France in the Era of Fascism: Essays on the French Authoritarian Right / Ed. By B. Jenkins. - New York, 2005. - P. 111-116, 105128. Также см.: Jenkins, B. Conclusion: Beyond the 'Fascist Debate' // Ibid. - P. 205.
33. Sternhell, Z. Morphology of Fascism in France // France in the Era of Fascism ... - P. 27-35.
34. Remond, R. La Droite en France de la premiere Restauration а la Ve Republique. 2nd edition. - Paris, 1963. - P. 224.
35. Jenkins, B. Introduction: Contextualizing the Immunity Thesis // France in the Era of Fascism ... - P. 4-9.
36. Passmore, K. The Construction of Crisis in Interwar France // France in the Era of Fascism ... - P. 151-152, 162.
37. Ibid. - P. 185.
38. Jenkins, B. Conclusion: Beyond the 'Fascism Debate // France in the Era of Fascism . - P. 206.
39. Sowerwine, Ch. France since 1870: Culture, Society and the Making of the Republic. 2ndedition. - New York, 2009[2001]. - P. 188.
40. Winock, M. Retour sur le fascisme français: La Rocque et les Croix-de-Feu // Vingtieme Siècle, Revue D'Histoire. - 2006. - No. 90. - P. 3-27.
41. The Place of Fascism in European History / Ed. by G. Allardyce. - New York, 1971. - P. 17; Allardyce, G. What Fascism Is Not: Thoughts on the Deflation of a Concept // American Historical Review. - 1979. - Vol. 84, No. 2. - P. 367-388.
42. Eatwell, R. Towards a New Model of Fascism // Journal of Theoretical Politics. - 1992. - Vol. 4, No. 2. - P. 177179.
43. Laqueur, W. Fascism: Past, Present, Future. - New York, 1996. - P. 6. Цит. в: Paxton, R.O. The Uses of Fascism // New York Review of Books. - 1996. - Nov., 28. -P. 48-52.
44. Burrin, P. Le fascism . - P. 647.
