CC BY
437
Истоки МЧП Франции (к 200-летию Кодекса Наполеона 1804 г.)
М. Н. Клевченкова
Современная доктрина международного частного права различных стран практически единодушно называет международно-правовые и национально-правовые акты в числе источников международного частного права. Обращаясь к внутригосударственным источникам МЧП зарубежных государств, Л. А. Лунц назвал французский Гражданский кодекс (Кодекс Наполеона) 1804 г. «самым старейшим из существующих в настоящее время гражданских кодексов, содержащих нормы МЧП»1.
Действительно, утвержденный 21 марта 1804 г. (30 вентоза XII года республики), он выступает не только памятником французского права, но и одним из основополагающих кодексов современной эпохи в Европе. В какой мере этот акт является источником «собственно французского» международного частного права и что в его содержании послужило основой для последующего развития мировых тенденций? Ответ на эти вопросы может дать более пристальный, предметный взгляд на историю его создания, борьбу идей и дальнейшее изменение в подходах к тем или иным решениям, закрепленным в нормах Кодекса Наполеона, с учетом современных позиций и представлений о регулируемых отношениях и МЧП в целом.
Французское право накануне революции было разделено на право кутюмов (германское, обычное право), действовавшее на территории Северной Франции, и писаное
Клевченкова Мария Николаевна — старший юрисконсульт консалтинговой компании ООО «Сайнс аудит».
1 Лунц Л. А. Курс международного частного права: В 3 т. М.: Спарк, 2002. С. 83.
право юга Франции, основанное на римском праве. «Было подсчитано, что во Франции действовало не менее 60 общих кутюмов (coutumes générales), частично повторявших друг друга, на территории сразу нескольких провинций и 300 — чисто местного значения (coutumes locales)»2. С победой Великой Французской революции в 1789 году, разрушившей старый социальный порядок, возникла необходимость «создания единообразного гражданского права»3. Вследствие этого Национальное Учредительное собрание Франции (Assemblée national constituante) провозгласило, что «будет разработан Свод гражданских законов, единый для всего королевства»4.
История непосредственной работы над Кодексом, ее перипетии и этапы представляют немалый интерес для понимания причин возникновения и жизненной силы концепций и решений, закрепленных в нем. Реализацию сформулированной Национальным Собранием задачи взял на себя видный государственный деятель, юрист, депутат Национального конвента (1792 г.),' министр юстиции (1799 г.), второй консул Консульства (1800 г.) Кам-басэр (Cambacères). Он подготовил три проекта кодекса (1793, 1794,' 1796 гг.), которые по разным мо-
2 См.: Цвайгерт К., Кетц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере част- ; ного права. Т. 1. М.: Международные отношения, 2000. С. 122.
3 Там же. С. 129.
4 См.: Материалы французского комитета
по подготовке празднования двухсотлетия
Кодекса Наполеона (Les matériaux de la
célébration du bicentenaire du Code civil franDis) // www. bicentenaireducodecivil. fr/ leger/presentation. htm.
тивам были отвергнуты революционными собраниями.
После захвата власти в конце 1799 года и введения Конституции Консульства Наполеон энергично берется за создание Гражданского кодекса. Ему помогают в этом многочисленные юристы, примкнувшие к новой власти. Разработка проекта кодекса была поручена редакционной комиссии, состоящей из четырех человек, в которую входили не «пламенные революционеры», а опытные практики. В качестве специалистов в области кутю-мов в ней участвовали председатель Кассационного суда Тронше (Tron-chet) и Биго де Преамене (Bigot de Préameneu) (бывшие адвокаты при Парижском суде). В качестве специалистов в части «писаного права» — Портали (Portalis), высокопоставленный чиновник, блестящий оратор и писатель, и Мальвилль (Maleville)5. В течение короткого времени с августа 1800 по январь 1801 г. комиссия подготовила первый проект и изложила основные его положения во Вступительной речи к проекту Гражданского кодекса. По выражению Портали, редактировавшего эту речь, «французская нация, которая смогла завоевать свободу силой оружия, сможет сохранить и укрепить ее своими законами. Только добродетели, связанные с семьей, могут гарантировать добродетели в общественной жизни. Маленькая родина — семья, заставляет по-настоящему любить свою большую родину»6. Многие исследователи Гражданского кодекса отмечали ясность и простоту его языка и, более того, указывали, что «с точки зрения языка и стиля ГК Франции является шедевром»7. Примечательны
5 См.: Цвайгерт К., Кетц X. Указ. соч. Т. 1. С. 130.
6 См.: Discours préliminaire sur le projet de Code civil // www. bicentenaireducodecivil. fr/leger/presentation.htm.
7 Цвашерт К., Кетц X. Указ. соч. Т. 1. C. 140.
слова Стендаля: «Сочиняя Парм-скую обитель, я, чтобы лучше почувствовать язык, время от времени перечитываю Гражданский кодекс»8 . Представляется, лаконичность языка Кодекса является следствием «философии сдержанности», которая вдохновила его составителей. По мнению Портали, «законодатель должен быть скромным: кодекс не должен стремиться сказать все и обо всем, он должен оставить место для комментариев судей и юристов. Как знать и просчитать заранее то, что сможет обнаружить только практика! Разве предвидение может простираться дальше разума?»9.
Знаменитая ст. 7 Закона от 21 марта 1804 г., утверждающего Гражданский кодекс, гласит: «Считая с того дня, когда эти законы вступят в силу, римские законы, королевские указы, общие и местные ку-тюмы, постановления и регламенты перестают действовать в качестве общих и специальных законов в тех вопросах, которые составляют предмет настоящего кодекса». На самом деле заслугой Кодекса является то, что, устанавливая новый социальный порядок, он прекрасно примиряет новое и старое, консолидируя общество вокруг ценностей, которые возрождают его, ' завершая процесс «выравнивания ; французской нации»10, начатый уже ' многие века назад.
Наполеон, принимавший самое активное участие в обсуждении проекта, во многом оказал влияние на содержание Кодекса. Так, если Госсовет обсуждал проект редакционной комиссии на 102 заседаниях, то по крайней мере на 57 из них; председательствовал и играл непосредственную роль в обсуждени-
8 Цит. по: Code civil des franDais. Rémy Cabrillac // www.bicentenaireducodecivil.fr/ leger/presentation.htm.
9 Discours préliminaire sur le projet de Code civil.
10 Code civil des franDais. Rémy Cabrillac.
яхНаполеон. С особым красноречием он постоянно отстаивал идею сильной патриархальной семьи11. Много лет спустя, будучи в ссылке на острове св. Елены, Наполеон произнесет свои знаменательные слова: «Моя настоящая слава не в том, что я выиграл сорок сражений — одно лишь Ватерлоо затмило столько славных побед, а в том, что созданный мной Гражданский кодекс будет жить вечно»12.
С 1804 по 1884 год, когда вновь был разрешен отмененный в 1819 году развод, Кодекс не претерпел каких-либо значительных изменений. Идеи пересмотра части его положений возникали и в 1904 году, до Первой мировой войны, и после Освобождения в 1945 году. Однако настоящие изменения были связаны с реформами, начатыми деканом Кар-бонье (1964—1975 гг.), и касались в основном правового положения лиц и семьи. Однако, несмотря на изменения, Кодекс до сих пор сохранил около половины своих статей, датированных 1804 годом.
«Гражданский кодекс, являясь настоящей гражданской Конституцией Франции, воплощением ценностей, которые объединяют французское общество, в то же время стал ее памятником в той же степени, как Версаль, Марсельеза или трехцветный флаг. Навязанный после своего принятия другим странам силой оружия, он быстро и надолго распространяет свое влияние во
<-> 13
всех частях света силой разума»13.
Именуемый изначально «Гражданским кодексом французов 30 Вен-тоза XII года Республики» (21 марта 1804 г.), он содержал 16 статей, посвященных международному частному праву (ст. 3, 6, 11—16, 47, 170, 345, 726, 912, 999, 2123, 2128). Некоторые из них позже были отменены или заменены. Например, ст. 12 и 13 отменены Законом 26 июня
11 См.: Цвайгерт К., Кетц X. Указ. соч. Т. 1. С. 140.
12 Code civil des franDais. Rémy Cabrillac.
13 Item.
1889 г. и Законом 10 августа 1927 г. о гражданстве, ст. 16 была изложена в новой редакции в соответствии с Законом 5 марта 1895 г., в ст. 170 были внесены изменения законами 29 ноября 1901 г. и 21 июня 1907 г., ст. 345 полностью заменена и существует в редакции Закона 29 июля 1939 г., ст. 726 и 912 отменены Законом 14 июля 1819 г.14
Современные коллизионные нормы появились в Кодексе лишь в конце XX века. Так, в 1972 году в ст. с 311-14 по 311-18 Кодекса были закреплены коллизионные нормы применительно к институту происхождения. Их появление можно назвать самым серьезным шагом на пути включения в Кодекс коллизионного регулирования. В 1975 году в Кодекс была введена односторонняя норма ст. 310. Наконец, в 1997 году в Кодекс вошли статьи с 1397-2 по 1397-5, которые хотя и не содержат подлинных коллизионных норм, но связаны с выбором права в брачных отношениях15.
Как объяснить факт, что такие важные для международного частного права любой страны вопросы, как гражданское состояние, право-, дееспособность лиц, имущественные отношения, наследственные, семейные отношения, регулируются во Франции столь незначительным числом норм?
Наиболее любопытным в этом плане является суждение, высказанное знаменитым исследователем французского права М. А. Лэне (М. А. Ьате) в труде «Разработка Гражданского кодекса и смысл его положений, касающихся междуна
родного частного права»
С од-
14 См.: Избранные источники по междуна- • родному частному праву / Сост. В. Н. Дур-деневский. М., 1941. С. 5—7.
15 См.: Международное частное право. Иностранное законодательство. М.: Статут, 2001. C. 593.
16 См.: Lainé M. A. La rédaction du Code civil et le sens de ses disposition en matière de droit international privé // Revue critique de droit international privé. 1905. P. 22 et s.
16
ной стороны, авторы Гражданского кодекса во многих вопросах имели в своем распоряжении уже хорошо подготовленный материал. Что касается конфликтного права, то разработанная доктриной теория статутов не была еще в достаточной мере осмыслена, хотя и занимала умы ученых в течение пяти столетий. Чтобы извлечь пользу из этой теории, недостаточно было иметь поверхностные знания в такой специальной и непростой сфере. Поэтому это обстоятельство предлагало им (авторам) в этом вопросе придерживаться крайней сдержанности. С другой стороны, во времена, когда составлялся Гражданский кодекс, народы были враждебно настроены друг против друга, не было необходимости в налаживании мирных отношений в сфере частного права; не было предчувствия, что проблема столкновения законов будет иметь такое значение в будущем. Этот вопрос не представлял для законодателя того времени большого интереса»17.
В свете этого влияние теории статутов на содержание ст. 3 Гражданского кодекса Франции представляет особое значение. Мнение французской доктрины расходится в вопросе о том, какие источники послужили основой для ее создания. А. Вайс (Weiss) так формулировал свои выводы: «...С какой точки зрения ни посмотри, ничто в Гражданском кодексе не напоминает старую статутную доктрину; ни один из трех параграфов статьи 3, посвященных конфликту законов, не соответствует характерным решениям этой доктрины». М. Лэне, напротив, утверждал, что существует определенная связь между теорией статутов и ст. 3 Гражданского кодекса18.
17 Item. P. 23—24.
18 См.: Nolde B. La codification du droit
international privé // Recueil des Cours de L'Académie de droit international de la Haye. T. 55. 1936. P. 313.
В России на связь Кодекса Наполеона с теорией статутов обращал внимание известный исследователь международного частного права, ученик Ф. Ф. Мартенса, член Института международного права Б. Э. Нольде в работе «Кодификация международного частного права», опубликованной в сборнике статей Гаагской Академии международного права в 1936 году. С этой позицией согласны и современные российские исследователи МЧП А. Н. Жильцов и А. И. Муранов: «Данный Кодекс с исторической точки зрения являлся третьим по счету (но первым по значению) крупным нормативным актом Нового времени, который закрепил теорию статутов (первым был Кодекс Баварии 1756 г., а вторым — всеобщее земельное право для прусских государств 1794 г. )»19.
Как известно, теория статутов появилась в Италии в средние века и была обусловлена прежде всего существованием на территории современной Италии торгующих между собой процветающих городов-республик, имеющих к тому же каждый свой собственный свод законов (статут).
Проведение в период средневековья ярмарок, где торговцы из разных городов заключали сделки, способствовало созданию обычных правил, которые были общими для всех купцов. Система обычных правил — «ярмарочное право» — напоминала jus gentium (право народов) римского права, однако такая система не отвечала всем потребностям разнообразных имущественных, семейных и обязательственных отношений. Выходом из; положения стали многочисленные договоры, заключаемые между различными городами, определявшие компетенцию местного судьи, призванного решать «смешанные» дела в соответствии со своим законом
19 Международное частное право. Иностранное законодательство. С. 592.
(lex fori). Как отмечают современные французские авторы А. Бати-фоль и П. Лягард, «казалось, что самое быстрое и самое приемлемое решение этого вопроса — определить, какие основания каждое законодательство считает своими для предъявления иска в своем су-
де»20 .
Однако недостаточно просто закрепить принципы определения компетенции судов. Необходимо было найти принципы справедливого разрешения конфликтов именно законов (статутов), что, в свою очередь, способствовало бы еще большему развитию гражданского оборота между городами-республиками.
Благоприятным фактором развития статутной доктрины в Италии было то, что «различия в законах не были слишком глубокими, поскольку все эти статуты объединяла общая основа, созданная рим-21
ским правом»21 .
Возникшее в X веке в Университете города Болоньи движение глоссаторов (комментаторов) по изучению римского права укрепляло статутную теорию — римское право считалось высшим и общим правом, «которое могло бы заставить судей одного города применять у себя статуты других городов и даже признавать их решения»22. Первые комментаторы текста первой книги Конституции Юстиниана пришли к выводу, что статут города обязателен только для его подданных: «Если житель города Болоньи привлечен к суду в городе Модене, он не может подлежать суду в соответствии со статутами города Модены, так как не является его подданным»23.
Постглоссаторы, развивавшие эту теорию, начиная с XIII века,
20 Batiffol H., Lagarde P. Traité de droit international privé. T. I. P., 1993. P. 27—28.
21 Loussouarn Yv., Bourel P. Droit international privé. Dalloz, 2001. P. 74.
22 Mayer P., Heuzé V. Droit international privé. Montchrestien. 2001. P. 41.
23 Item. P. 42.
сформулировали уже другие правила: вопросы процедуры подчиняются статуту суда (lex fori), а вопросы, связанные с формой и содержанием сделок, решаются в соответствии с местными обычаями (locus regit actum). Научные труды некоторых итальянских исследователей права, прежде всего Бартола (1314— 1357 гг.), а затем и его последователя Бальда (1327—1400 гг.), стали основой «теории статутов», «которая получила полное развитие и господство в XVI—XVII вв. в учениях французских и голландских юристов»24.
В XVI веке во времена установления абсолютной монархии на территории Франции между провинциями развивались разнообразные отношения. Вместе с тем каждая провинция имела свой свод кутю-мов. Необходимость решения конфликтов законов различных провинций занимала умы как сторонников развития и облегчения отношений между различными нациями, так и тех, кто был сторонником сепаратизма и выступал против централизации монаршей власти.
Новая система решения конфликтов законов была предложена двумя исследователями кутюмов Дюмуленом (Dumoulin, 1500—1566 гг.) и Д'Аржантре (D'Argentré, 1519— 1590 гг.). Адвокат Парижского суда Дюмулен решение вопросов по существу связывает с применением статутов, относящихся к вещам, и статутов, относящихся к лицам, а вопросы процедуры и форму сделки — к lex loci actus. Консультируя супружескую пару по вопросам определения закона, который регулировал бы их имущественные отношения, он впервые, отступив от принципов итальянских статуари-ев, предложил считать последние «молчаливым договором» и соответственно регулировать их правом, выбранным сторонами. Не случайно поэтому Дюмулен считается ро-
1 Лунц Л. А. Указ. соч. C. 124.
доначальником теории «автономии
25
воли» в коллизионном праве25.
Бэрнар Д'Аржантре, бретонский судья, в «Комментариях к кутюмам Бретани» стремился отстоять правовую независимость своей провинции. Д'Аржантре был первым, кто сформулировал подход, ставший фундаментом общей системы конфликтов. Этот подход он назвал «реальность кутюмов». В комментарии к ст. 218 кутюма Бретани он говорит о том, что законы какого-либо государства прежде всего реальны. Это означает, что они господствуют исключительно на территории государства, их издавшего, и не имеют силы за его пределами. Однако некоторые из законов такого государства, например, относящиеся к состоянию и правоспособности лиц, в виде исключения, все-таки персональны. Следуя за лицами, которых они касаются, они применяются к ним повсюду, где бы те ни находились, они экстратерриториальны26.
Принцип «реальности кутюмов» рассматривает статуты с точки зрения их природы и с точки зрения их действия в пространстве. Статут является персональным, если его главный объект — лицо, и реальным тогда, когда он прямо касается вещи. С другой стороны, реальный есть синоним понятия «территориальный», а персональный — экстратерриториальный. «У наших старинных статуариев это правило всегда имело двойной смысл»27.
Говоря о персональном статуте и законах, которые он объединяет, П. Манчини подчеркивал, что «все законы так или иначе касаются лиц, потому что они для них созданы, но большинство законов имеют отношение к людям через их
25 См.: Там же. С. 125—126.
26 См.: Lainé M. A. Op. cit. P. 28.
27 L'article 3 du Code Civil et la Juris-
prudence franDaise de 1804 D 1904. Par H. Don-
nedieu de Vabres // Revue critique de droit
international privé. 1906. P. 690.
отношение к вещам или имущественным сделкам, а для остальных законов сами люди являются их объектами»28.
Но, если следовать этой системе, как определить, какие статуты реальные, а какие персональные? Некоторые институты классифицируются без труда. Например, не вызывает сомнения, что совершеннолетие лица относится к персональному статуту, а сервитуты — к реальному. В случае сомнений Д'Аржантре предлагает придерживаться «территориального принципа» — относить «неясный» закон к реальным статутам. Д'Аржантре формулирует понятие личного статута, ограничиваясь вопросами состояния и общей право-, дееспособности лиц. Личный статут всегда уступает реальному статуту в вопросах, связанных с недвижимым имуществом. Резюмируя его позицию, А. Батиффоль и П. Лягард указывали: «Вопросы, касающиеся недвижимости, такие как наследование, дарение, даже родительская власть, подчиняются статуту местонахождения такого имущества. Недвижимость во времена Д'Аржантре не только источник процветания, но также и то, что дает человеку имя, социальное положение, независимость, влияние, ' то, что объединяет семью»29. ;
Критикуя, в частности, взгляд ' Д'Аржантре, видный исследователь международного частного права Франции М. Лэне в начале двадцатого века пишет: «В каждой стра- ■ не, без сомнения, с точки зрения международного частного права, должны существовать законы относительные и экстратерриториальные (имеющие сферой своего действия лиц, проживающих (domiciliées) на территории соответствующего государства), которые можно назвать персональными, и законы абсолютные и строго террито-
28 Batiffol H., Lagarde P. Op. cit. P. 462.
29 Item. P. 381.
риальные (распространяющиеся на всех без исключения лиц, находящихся на соответствующей территории), которые можно назвать реальными. Это деление зависит от различной природы этих законов. Более того, есть законы, которые не входят в две эти группы, не являясь по своей природе ни персональными, ни реальными... Решение конфликта законов не зависит от какого-либо общего принципа. В международном частном праве существует лишь один принцип, общий для международного частного и международного публичного права, формирующий его общее начало — суверенитет и независимость соответствующих государств в сфере законодательства. Из этого следует, что в каждой стране местный законодатель является единственным хозяином, как в отношении иностранцев, так и в отношении своих подданных. И ему единственному принадлежит право регулировать конфликт юрисдикций, возникающий между местным законом и иностранными законами. Но если этот принцип устанавливает законодатель, то, выполняя поставленную задачу, он не должен испытывать на себе никакого влияния»30.
Проект закона, являющийся частью Вступительной книги к Гражданскому кодексу, предложенный Государственному Совету редакционной комиссией 4 термидора IX года, содержал девять статей.
Статьи 3, 4 и 5 предлагали несколько правил, касающихся конфликта французского закона с иностранными законами.
Статья 3 гласит: «Закон обязывает без различия всех, кто проживает (habitent) на его территории. Закону подчиняется и иностранец во время своего пребывания (residence) как в отношении имущества, которым он там владеет, так и лично в том, что касается законов благоустройства».
30 Lainé M. A. Op. cit. P. 29—30.
В статье 4 устанавливается, что «француз, находящийся (résidant) в иностранном государстве, подпадает под действие французских законов как в отношении своего имущества, расположенного во Франции, так и в отношении того, что касается его состояния и правоспособности».
Статья 5, определявшая, что «форма актов подчинена законам места, в котором они принимаются (faits) или совершаются (passés)»31, была впоследствии отменена. Положения ст. 3 и 4, объединившись, создали существующую и до настоящего времени знаменитую ст. 3 Гражданского кодекса, которая выглядит так: «Законы благоустройства (police) и безопасности (sûreté) обязательны для всех проживающих в стране.
Недвижимости, даже принадлежащие иностранцам, подчинены французскому закону.
Законы, относящиеся к состоянию и правоспособности лиц, распространяются на французов, даже проживающих за границей»32.
Даже беглый взгляд на приведенный текст позволяет определить, что в третьем абзаце речь идет о персональном (личном) статуте, во втором — о реальном (вещ- ; ном) статуте. Первый абзац подразумевает применение законов «пуб- ; личного порядка, может быть ка- ' сающихся обязательств, по край-
33
ней мере внедоговорных» .
При обсуждении проекта Гражданского кодекса и, в частности, положений ст. 3 государственный советник Буле (Boulay) так сформулировал основные намерения его создателей: «Иностранец, путеше- ; ствующий по Франции, имеет право на защиту и на гостеприимство. Но он должен со своей стороны уважать публичный порядок Фран-
31 Item. P. 33.
32 Избранные источники по международному частному праву. С. 5.
33 См.: Batiffol H., Lagarde P. Op. cit. P. 457.
ции и поэтому подчиняться законам благоустройства и безопасности. Это право принадлежит всем правительствам. Мы предполагаем также, что иностранец может владеть недвижимым имуществом во Франции, даже не проживая на ее территории, так как заключение контрактов купли-продажи скорее относится к праву «народов» (droit des gens), чем к праву «гражданина» (droit civil). Какой же закон будет регулировать это недвижимое имущество? Не существует другого, кроме как территориального»34.
В этой связи красноречивыми являются рассуждения М. Лэне по поводу влияния теории статутов на положения ст. 3 Гражданского кодекса, которые заслуживают того, чтобы быть приведенными полностью: «.Три положения статьи 3 Гражданского кодекса были заимствованы из французской теории статутов. Однако первый ее параграф, сформулированный как «законы благоустройства (police) и безопасности (sDreté) обязательны для всех проживающих в стране», вызывает в этом сомнение. Буль-нуа и Фролан (Boullenois, 1680— 1762) et (Froland, 1746)35, погруженные в научные дискуссии о конфликте кутюмов, даже не думали об этом, так же как они не думали о регулировании вопросов, связанных с земельными отношениями. Может быть, они считали, что законам благоустройства и законам безопасности, имеющим совершенно иную природу, нет места среди гражданских законов. В отличие от них исследователь Буйе (Bouhier, 1673—1746), взгляды которого были более всеобъемлющими, а комментарии более синтетичными, в своем большом научном труде, посвященном кутюмам Бургундии, высказал два замечания, которые
34 Lainé M. A. Op. cit. P. 46.
35 Французские исследователи теории конф-
ликта законов в XVIII веке.
смело могут считаться источником положений первого параграфа статьи 3 кодекса. Среди статутов, которые он определял как реальные в том смысле, что они должны быть строго территориальными, автор, прежде всего, поставил «статуты, которые касаются благоустройства». Обосновывая свой выбор, он говорил: «Если мы утверждаем в соответствующем случае, что кутюмы реальны, то это обязательно касается законов благоустройства, так как очевидно, что в этом случае законодатель имеет в виду — им должны подчиняться все люди и все вещи, находящиеся под их властью». В качестве примера таких статутов он приводил следующие правила: запрещение вывоза зерна за пределы страны в случае неурожая, запрещение отчуждения земли иностранцам, обязанность родителей и хозяев следить за детьми и слугами и возмещать ущерб, причиненный ими. Далее Буйе включал в число реальных, то есть строго территориальных «уголовные законы», считая их частью законов о благоустройстве (lois de police), толкуя термин «police» в самом широком его смысле. Что касается двух других параграфов ст. 3 Ко- t декса, то Портали говорил: «Сре- ; ди гражданских законов всегда раз-1 личали те, которые относятся к состоянию и правоспособности лица, и те, которые относятся к распоряжению имуществом. Первые называются персональными, а последние реальными»36.
Очевидно, что ст. 3 не содержит ответов на многие вопросы, связанные с конфликтами законов. «...За-, кон ничего не говорит о движимом имуществе. Он ничего не говорит о наследовании и поэтому оставляет сомнение по этому поводу. Он не заботится также о право-, дееспособности иностранцев во Франции. Он молчал и по поводу контрактов.
36 Lainé M. A. Op. cit. P. 52.
Он не высказывается о форме актов»37 .
Статья 3 Гражданского кодекса, на наш взгляд, восприняла основной принцип системы Д'Аржантре — принцип абсолютного господства национального (французского) закона в отношении лиц и имущества, находящихся на суверенной территории, за исключением лишь вопросов, касающихся состояния и право-, дееспособности иностранцев, о которых французский закон ничего не говорит.
В дальнейшем развитии французского МЧП огромную правотворческую роль в создании на основе ст. 3 Кодекса двух основных коллизионных правил (личный статут подчиняется праву гражданства, вещный статут подчиняется закону места нахождения имущества) сыграла судебная практика и особенно решения Кассационного суда Франции.
Сфера применения личного статута также была определена в ст. 3 Кодекса как закон, относящийся к состоянию и правоспособности лиц. В соответствии с внутренней доктриной французского гражданского права понятие «состояние лица» охватывает вопросы, связанные с именем, домицилем, гражданским состоянием, а также семейными отношениями (брак и происхождение), за исключением имущественных отношений между супругами и наследственных отношений. Понятие правоспособности лиц включает общие вопросы недееспособности физических лиц (несовершеннолетние, душевные и психические расстройства) и их защиты (опека и попечительство). Специальные ограничения правоспособности, которые во Франции имеют место, например, во врачебной
37 De l'article 3 du Code Civil (Conflit des lois) et de la place D accorder au droit international dans le nouveau Code Civil. Par M. Joseph Dubois // Revue critique de droit international privé. 1906. P. 431.
практике в отношении подарков пациентов, не охватываются данным понятием и подчинены особому регулированию.
Что касается реального статута, то французская практика правоприменения распространила положения абзаца второго ст. 3 на движимое имущество, рассматривая его как частное выражение общего принципа. Lex rei sitae регулирует содержание вещных прав, как, например, право собственности, владение, узуфрукт, их осуществление и защиту, возникновение или передачу этих прав в обязательственных или наследственных отношениях в части недвижимого имущества.
Современное позитивное французское право распространило lex rei sitae только на традиционные способы приобретения вещных прав: оккупацию, владение и регистрацию прав на недвижимое имущество. В отношении вещных прав, приобретаемых специальным образом (заключение сделок, вступление в брак или наследование движимого имущества), французское право, следуя концепциям современной доктрины и практики, применяет другие принципы.
Историческое развитие характе- ; ризовалось тем, что ко времени Великой Французской революции практически не существовало различий в правовом положении иностранцев и французов в части осуществления ими гражданских прав. Самым худшим во времена феодаль- ■ ного строя для иностранца было так называемое droit d'aubaine — положение, в силу которого иностранец не мог ни наследовать, ни оставлять наследство на «чужой», подвластной суверену, территории. «Право иностранца на имущество» в таком случае переходило к суверену, и он получал наследство. Французская революция с ее идеологией неприятия неравенства между людьми отменила «droit d'aubaine» 6 августа 1790 г.
Составители Кодекса восстановили это право и закрепили его в ст. 726 и 912. Окончательная отмена «droit d'aubaine» состоялась только 14 июля 1819 г., хотя частично она была компенсирована созданием так называемого droit de prélèvement — «права на изъятие», сохраненного до нашего времени в ст. 2 упомянутого Закона от 14 июля 1819 г. Статья 2 гласит: «В случае раздела между сонаследниками-французами и иностранцами одного наследства, наследники-французы имеют право на изъятие в свою пользу части наследства, расположенного на территории Франции, равной по стоимости той части наследства, расположенного на территории иностранного государства, которой они лишились в силу закона или иного обычая».
Основной вклад в определение правового положения иностранных граждан внесли три статьи Гражданского кодекса 1804 г., а именно ст. 8, 11 и 13, причем две из них (8 и 11) действуют до сих пор. В то время как ст. 8 Кодекса наделяет «любого француза всеми гражданскими правами»38, ст. 11 определяет правовое положение иностранцев так: «Иностранец пользуется во Франции такими же гражданскими правами, как те, которые предоставлены или будут предоставлены французам по договорам с государством, к которому принадлежит этот иностранец» .
Сформулированный в Гражданском кодексе принцип взаимности создает две категории иностранцев: привилегированные иностранцы, которые пользуются преимуществами международного договора, и простые иностранцы, не имеющие этих преимуществ. Статья 13 Гражданского кодекса (отмененная 10 августа 1927 г.) создавала третью категорию иностранных лиц, «ко-
торый с разрешения правительства установит свой домициль во Франции, будет пользоваться в ней всеми гражданскими правами, пока остается в ней»40.
Дословно ст. 11 означает, что иностранец может осуществлять гражданские права только в силу принципа так называемой дипломатической взаимности (то есть в силу международного договора, заключенного между Францией и иностранным государством и регулирующего соответствующие отношения). «Думается, что для осуществления гражданских прав недостаточно даже так называемой законодательной взаимности. «Законодательная взаимность» существует, если в законодательстве иностранного государства предусмотрены соответствующие «гражданские» права в отношении иностранцев, и они распространяются также на французских граждан. Кроме того, сфера применения статьи кажется очень широкой, так как она помещена в раздел с названием «Пользование гражданскими правами и лишение гражданских прав»; по смыслу статьи 7 Гражданского кодекса, гражданские права — это все права частных лиц, за исключением политических прав»41. ё В течение всего девятнадцатого ^ века и до половины двадцатого« французская судебная практика * считала «гражданскими» ограничен- « ное число прав, например, право о на усыновление, право на защиту % товарного знака, право недееспо-| собных лиц и замужних женщин на ^ законную ипотеку, право иност-^ ранного гражданина быть опекуном. ® Правовая доктрина также пыталась ¡¡? дать ответ на вопрос о том, какие права Кодекс относит к «гражданским». В результате последовательно появились три системы толкования ст. 11 Гражданского кодекса.
38 См.: Code Civil. Dalloz, 1997—1998. 40 Избранные источники по международ-
39 Международное частное право. Иност- ному частному праву. С. 6.
ранное законодательство. 41 Mayer P., Heuzé V. Op. cit. P. 644.
Первая система была разработана Демоломбом (Demolombe). Из грамматического толкования ст. 11 он делает вывод, что «гражданские права» — это права, предоставляемые гражданскими законами. Далее, комментируя тексты гражданских законов, например, ст. 12 и 19 Гражданского кодекса, регулирующие вопросы приобретения и потери французского гражданства в случае смешанных браков французов, он делает вывод, что иностранному подданному разрешено заключать брак с французом.
Вторая система была изложена в «Курсе гражданского права» французских юристов Обри (Aubry) и Ро (Rau). Возвращаясь к истокам прошлого, они противопоставляют «права, принадлежащие гражданам» и «права, принадлежащие народам». Иностранцам не принадлежат первые, но принадлежат последние. Интересно, но такой точки зрения придерживался сам Портали, излагая основные положения Гражданского кодекса во Вступительной речи к проекту: «Однако существуют права, которые всегда признаются принадлежащими иностранцам: это права, которые скорее относятся к праву людей, а не к правам граждан...»42. Но тогда возникает вопрос, как же определить, какие права относятся к одной категории, а какие к другой? Обри и Ро видят в «правах, принадлежащих гражданам», такие, которые «следуют из естественного права человека и признаются всеми цивилизованными нациями»43.
В середине девятнадцатого века новое прочтение ст. 11 Кодекса было предложено Дэманжа (Demangeat) в работе «История правового положения иностранцев» в 1844 году44, а затем его последователем Валетт (Va-
42 Discours préliminaire sur le projet de Code civil.
43 Batiffol H., Lagarde P. Op. cit. P. 288.
44 См.: Demangeat. Histoire de la condition des étrangers. 1844. N 56 et s.
lette) в труде «Общий комментарий Гражданского кодекса» в 1859 году45. По их мнению, «авторы Гражданского кодекса под «гражданскими» понимали только те права, которые текст Кодекса специально предоставляет Французам»46.
Эта довольно либеральная и рациональная теория в дальнейшем захватила умы других юристов и оказала определенное влияние на решения Кассационного суда. Необходимо было дождаться решения Кассационного суда Франции по делу Lefait47 , чтобы увидеть воочию торжество принципа уравнивания в правах иностранных граждан и французов: «В принципе иностранные граждане обладают всеми правами, за изъятиями, установленными определенными правовыми положениями»48. Эта формула повторялась потом много раз в других решениях Кассационного суда и, по мнению специалистов, «кажется, устоялась в этом смысле в позитивном праве»49.
Современное французское законодательство не перестает устанавливать изъятия из принципа «уравнивания в правах» в отношении иностранных граждан. Но направление развития французского позитивного права меняется в зависимости от того, идет ли речь о вопросах имущественного или неимущественного характера.
В Гражданском кодексе был закреплен так называемый публично-правовой (publiciste) принцип компетенции французских судов (ст. 14 ■ и 15 Гражданского кодекса). В соответствии с ним судебная власть — это один из аспектов суверенной
45 См.: Valette. Explication sommaire du Code civil. 1859. P. 408 et s.
46 Mayer P., Heuzé V. Op. cit. P. 646.
47 См.: Ch. civ., sect. civ. 27 juillet 1948.
48 Holleaux D., Foyer J. Geraud de Geouffre de La Pradelle. Droit international privé. MASSON. P., N. Y., Barcelone, Milan, Mexico, San Paulo. 1987. P. 65.
49 Mayer P., Heuzé V. Op. cit. P. 646.
власти (теперь государства) над индивидуумом. У суверена есть желание быть осведомленным, хотя бы косвенным образом, о любом споре, в котором принимает участие один из его подданных. Национальная судебная власть является естественным судьей как в отношении «своих» ответчиков, так и в отношении «своих» граждан-истцов, ищущих у нее защиты своих прав. В противоположность ему «частноправовой» (рггуаи$1е) принцип исходит из того, что если в спор вовлечены частные лица, то только их интересы, как, например, нахождение на территории суда спорного предмета, возможные расходы, степень доверия правосудию соответствующего государства, решение, которое будет дано судом в соответствии с применимым правом, могут определять международную компетенцию суда. Французская система компетенции постепенно эволюционирует от публично-правового принципа к принципу частноправовому50.
В соответствии с Гражданским кодексом компетенция французских судов основана, с одной стороны, на критерии гражданства, с другой стороны, доступ во французские суды рассматривался как вопрос пользования гражданскими правами. Соответственно иностранцы не имели доступа в суды на тех же условиях, что и французы. Правда, в данном случае речь шла о тех иностранцах, которые не получили разрешения на проживание, в соответствии со ст. 13 Кодекса.
Дословное содержание действующих ст. 14 и 15 Гражданского кодекса, посвященных компетенции французских судов, гласит, что «иностранец, даже не проживающий во Франции, может быть вызван во французские суды по поводу неисполнения обязательств, заключенных им во Франции с фран-
цузом; он может быть привлечен к суду Франции по поводу обязательств, заключенных им за границей с французами» (ст. 14). Кроме того, «француз может быть привлечен к суду Франции по поводу обязательств, заключенных им за границей, даже с иностранцем» (ст. 15)51.
В первом случае компетенция французскому суду предоставляется, если француз — истец, во втором — если француз — ответчик. В этом отношении ст. 15 Кодекса соблюдает старую традицию естественного права, провозглашая принцип actor forum rei sequitur (истец следует за судом ответчика).
Главной заботой законодателя стало закрепление в Гражданском кодексе привилегии для французов защищать свои права и интересы во французском суде. Установленная в ст. 15 Кодекса возможность привлечения француза к суду во Франции иностранцем была обусловлена на основании ст. 16 Кодекса его обязанностью уплаты специального залога judicatum solvi, который обеспечивал бы возможные судебные расходы и возмещение убытков. Однако иностранец-истец освобождался от такого обязательства, если располагал на территории Франции недвижимым имуще- g ством, стоимость которого была ^ достаточна для компенсации воз- « можных издержек. *
Существовало и еще одно огра- ^ ничение — принцип, согласно ко- о торому французский суд некомпе- g тентен в спорах между иностран- | цами, так как в соответствии с ин- g терпретацией ст. 11 Гражданского ^ кодекса, к числу «гражданских прав» = относилось, в том числе, право £ иностранца обращаться во французские суды. Тем не менее французские суды иногда отступали и от этого принципа. В первую очередь это касалось вещных исков в отношении недвижимого имуще-
50 См.: Audit Bernard. Droit international 51 Избранные источники по международ-
privé. ECONOMICA, 2000. P. 294. ному частному праву. С. 5.
ства, расположенного на территории Франции, и исков, касающихся деликтной ответственности. Компетенция французского суда основывалась в таких случаях на компетенции французского закона в разрешении вопроса по существу в соответствии с п. 1 и 2 ст. 3 Кодекса.
Дальнейшим отступлением от принципа неподсудности суду Франции спора между иностранцами стало признание Кассационным судом компетенции французского суда в разрешении дел по существу в отношении тех иностранцев, которые в силу своего проживания на территории Франции не имели возможности предъявить иск в другом суде. Объявление спора неподсудным судам Франции означало бы отказ в правосудии.
Формально принцип общей некомпетентности французского суда в спорах между иностранцами был отменен решением Кассационного суда в 1962 году по делу Scheffel, в котором указывалось: «Иностранное происхождение сторон в споре не является причиной отсутствия компетенции французских судебных инстанций»52.
Многочисленные договоры Франции «о поселении», «о судебной взаимопомощи», а особенно участие Франции в Гаагской конвенции по вопросам гражданского процесса от 1 марта 1954 г. привело к тому, что Франция отказалась от judicatum solvi и закрепила такой отказ Законом 9 июля 1975 г.
Как и в других странах, в которых не существует специальных правил, закрепляющих компетенцию суда в международных гражданских спорах, во Франции произошли соответствующая адаптация и перенесение правил внутренней территориальной подсудности на трансграничные отношения. Как подчеркивают французские специалисты, «теперь во внутренних делах правила о подсудности рас-
1 Audit Bernard. Op. cit. P. 299.
пределяют различные споры в соответствии с территориальными критериями (компетенция ratione loci); отсюда естественная тенденция применения тех же привязок (критериев), когда спор имеет международный характер. Так же, как и с конфликтами законов, международный характер отношений никаким образом не искажает их частноправовую природу. В основе внутренней территориальной компетенции судов лежит, в первую очередь, забота об удобстве для участников спора и желание способствовать лучшему осуществлению правосудия. Этот принцип может быть применим и тогда, когда не все элементы спора связаны с территорией только одного госу-дарства»53.
Особую роль в этом сыграли, по свидетельству Б. Оди, две группы норм о компетенции: первые, не исчерпывающие, основанные на принципе французского гражданства одной стороны спора, другие — внутренние, перенесенные в международную сферу54.
Содержание положений ст. 14 и 15 Гражданского кодекса приводило к тому, что вынесенные французскими судами решения на основании ст. 14 Кодекса в отношении; ответчика-иностранца порою не признавались иностранными судами в силу несправедливости закрепленного в нормах подхода. «Таким образом, когда французские суды одновременно компетентны и в силу французского гражданства одной стороны, особенно если эта сторона истец, а также на основании правил территориальной подсудности, перенесенной в международную сферу, разумным было бы не ссылаться на компетенцию по первому критерию, а сразу на второй. Правила внутренней территориальной компетенции имеют объективное и разумное обоснование,
53 Item. P. 292.
54 Item. P. 300.
поэтому их очень трудно критиковать» 55 .
Международные договоры, заключенные Французской Республикой, участие Франции в Брюссельской конвенции ЕС от 27 сентября 1968 г. о юрисдикции и принудительном исполнении судебных решений по гражданским и торговым делам отстранили применение ст. 14 Кодекса. Эта Конвенция с некоторыми изменениями преобразована в Регламент в соответствии с Амстердамским договором от 2 октября 1997 г. Теперь «даже во Франции статья 14 подверглась острой критике как идущая против принципа естественного права actor sequi-tur forum rei»56.
«С тех пор, когда национальность одной из сторон спора перестала быть предварительным условием компетенции французских судов, стало более разумным поменять прежний порядок систем компетенции. Правила, заимствованные из внутренней территориальной компетенции, могли теперь рассматриваться как «обыкновенные», а статьи 14 и 15 кодекса применялись бы тогда, когда истец не имеет никакого другого средства ссылаться на компетенцию французских судов»57.
Под влиянием доктрины, рассматривающей правила внутренней территориальной компетенции в качестве «обычных правил» в международных гражданских спорах, Кассационный суд в 1985 году в деле Orliac так определил соотношение внутренних правил и правил, закрепленных в ст. 14 Кодекса: «...статья 14 Гражданского кодекса применяется только тогда, когда ни один обычный критерий территориальной компетенции не реализован во Франции»58.
Тексты ст. 14 и 15 Гражданского кодекса касаются «обязательств,
55 Item. P. 301.
56 Item. P. 316.
57 Loussouarn Yv, Bourel P. Op. cit. P. 556.
58 Civ. lre, 19 nov. 1985, Orliac.
заключенных самим французом или по отношению к французу». Судебная практика никогда не ограничивалась буквальным толкованием содержания этих статей и расширила их применение до любых исков имущественных и неимущественных. В одном из своих постановлений Кассационный суд определил, что упомянутые статьи имеют общее значение, за исключением двух случаев59. Первое исключение касается вещных исков в отношении недвижимости, расположенной за границей, второе — вопросов исполнительного производства за границей.
Статьи 14 и 15 Кодекса распространяются как на граждан, так и на юридические лица, которые могут считаться «своими», основываясь на критерии места нахождения юридического лица во Франции или на критерии контроля.
«...От доктрины естественного судьи осталась лишь идея оказания милости своему гражданину. Эта концепция предполагает, что заинтересованное лицо может само отказаться от такой милости»60. В силу этого французские суды всегда допускали такой отказ, и сам Кассационный суд заявляет, что эти тексты не закрепляют публичный порядок: «Статьей 15 Граждан-s ского кодекса может воспользо- ; ваться как иностранец-истец, так и ответчик — француз, поэтому отказ от ее положений должен исходить от каждого из них»61.
Сегодня Кассационный суд осуществляет контроль за такими действиями, как отказ от какого-либо права. По мнению Суда, под этим может подразумеваться не явно; выраженный отказ, но поведение или действие, несовместимое с желанием осуществлять это право (например, предоставление компетенции иностранному суду или вклю-
59 См.: Civ. Ire fev. 1955.
60 Audit Bernard. Op. cit. P. 322.
61
Civ. 1-re, 17 juill. 1980.
чение в контракт арбитражной оговорки). Однако отказ заинтересованных лиц от компетенции французских судов на основании ст. 14 и 15 Кодекса не является препятствием для компетенции французских судов, основанной на обычных правилах.
Многие нормы Гражданского кодекса, в частности посвященные международному частному праву, имеют неопределенное общее содержание, позволяющее толковать их по-разному и тем самым заполнять пробелы в законодательстве. «Путем толкования суды постоянно развивали, расширяли или сужали сферу действия этих норм, приспосабливая устаревшие нормы ФГК к новым социальным условиям»62 . Вследствие этого современный авторитетнейший французский курс международного частного права Анри Батиффоля и Поля Лягарда относит к основным внутренним источникам МЧП Франции практику Кассационного суда и юрисдикций, подлежащих ее контролю.
62 См.: Цвайгерт К., Кетц X. Указ. соч. С. 146.
Характерны два полемичных высказывания, которые очень точно передают впечатление, складывающееся при изучении Гражданского кодекса Франции, и которые целесообразно привести в заключение. Первое из них принадлежит члену Законодательного собрания Андрие (Ап^1еих), второе — автору Кодекса Портали: «.Большинство этих статей суть общие правовые правила, которые относятся скорее к науке, чем к законодательству. Правила, которые очень опасно превращать в законы, поскольку они становятся в этом случае основанием для многочисленных исключений, ошибочного применения, и, как следствие, приводят к пагубным последствиям»63. «.У законодателя не было намерения дать позитивному праву общую теорию, применимую в какой бы то ни было стране к решению конфликта законов, но только определить по отношению к другим законам власть закона французско-го»64.
63 Laine M. A. Op. cit. P. 44.
64 Item. P. 51.
