CC BY
376
4. Кропоткин, П. А. Хлеб и воля. Современная наука и анархия / П. А. Кропоткин. — М. : Правда, 1990. — 640 с.
5. Валлерстайн, И. Миро-системный анализ / И. Валлер-стайн // Время мира. Альманах современных исследований по теоретической истории, макросоциологии, геополитике, анализу мировых систем и цивилизаций / Под ред. Н. С. Розова. — Новосибирск, 1998. — Вып. 1. — С. 105— 123.
ГЛАТКО Михаил Сергеевич, аспирант кафедры философии.
Адрес для переписки: glatko@rambler.ru
Статья поступила в редакцию 08.10.2013 г.
© М. С. Глатко
УДК 101.1*16 В. В. ЕПАНЧИНЦЕВ
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
ИРОНИЯ ФРИДРИХА ШЛЕГЕЛЯ
КАК ЭСТЕТИКО-ФИЛОСОФСКИЙ ПРОЕКТ
Статья рассматривает иронию одного из теоретиков немецкого романтизма Фридриха Шлегеля как отдельный эстетико-философский проект. Автор статьи, прослеживая весь путь создания, представляет романтическую иронию как попытку Фридриха Шлегеля уйти от философии трансцендентального к философии искусства. Автор показывает, как с помощью иронии немецкий философ осуществил рефлексию философии и искусства. В философию ирония Фридриха Шлегеля привнесла компонент эстетической рефлексии, открыв новую эпоху в развитии европейской мысли.
Ключевые слова: ирония, Фридрих Шлегель, Сократ, Платон, античность.
Теория романтической иронии Фридриха Шлегеля стала двигателем смены философских парадигм в искусстве в конце XVШ — начале XIX века. Ирония немецкого философа, филолога и культуролога смогла обеспечить преимущество романтизма перед эпохой классицизма и Просвещением. Но что заставило самого Фридриха Шлегеля обратиться к лучшим образцам античной иронии в поисках истинной формы и языка для современной философии? Какие философские идеи были положены в основу романтической иронии?
Романтическая ирония, по мнению Шлегеля, должна была освободить философское мышление от сложившихся догм. Разработка Фридрихом Шле-гелем теории романтической иронии была обусловлена стремлением уйти от философии трансцендентального к философии искусства. Исследователи отмечают, что ирония Фридриха Шлегеля тесно связана с диалектикой: «Романтическая ирония есть литературная форма проявления диалектики, которая имеет гораздо меньше общего с фихтевским последним обоснованием и его дедукцией, чем с гегелевским спекулятивным методом» [1, с. 171].
Фридрих Шлегель надеялся через обращение к античности вернуть современной философии истинные формы и язык; для этого иенские романтики ввели в обиход несколько античных терминов, в их числе и термин «ирония». В прошлом, в самой истории Шлегель надеялся найти ответы на вопросы о том, какой должна быть современная философия. Он считал, что «эстетическая критика и классическая наука об античности вполне могли бы стать пропедевтикой в критической философии» [2, с. 153]. За счет иронии Шлегель хотел провести рефлексию не только философии, но и всей эстетики искусства своей эпохи.
Диалоги Платона натолкнули его на мысль, что принцип альтернативы, о котором он спорил с Фихте, это упрощенный вариант философско-поэтических категорий философии Сократа — иронии и диалектики. Современная философия, ставшая излишне рациональной, считал он, нуждается в соответствующей корректировке. Возрожденная ирония должна была стать инструментом этой корректировки.
Ирония, по мнению Шлегеля, «содержит и пробуждает чувство неразрешимого противоречия между безусловным и обусловленным, между невозможностью и необходимостью исчерпывающей полноты высказывания» [3, с. 287]. Принцип иронии заставляет философа находиться в постоянном процессе поиска. Следовательно, благодаря ей можно оградить философию от появления догм, ведь ирония все и всегда ставит под сомнение.
Возможность воплощения философии иронии в жизнь Фридрих Шлегель видел в идее эстетической революции: «Момент кажется созревшим для эстетической революции, благодаря которой объективное смогло бы стать господствующим в эстетической культуре современности. Но ничто великое не совершается само собой, без усилия и решимости!» [3, с. 127]. Эстетическая революция виделась логичным продолжением Великой французской революции, величайшего события эпохи. Сутью эстетической революции стало новое понимание искусства и его философии. Мощнейший толчок этому перевороту 1790-х годов придал набирающий силу романтизм. Характерно, что он произошел на стыке двух поколений — поколения Фридриха Шиллера и поколения Фридриха Шлегеля. Ирония могла и должна была, по версии Шлегеля, стать топливом эстетической революции, которая бы вознесла на
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (125) 2014 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (125) 2014
вершину искусства романтическую доктрину объективного.
В статье «Об изучении греческой поэзии» Шлегель изложил свое понимание такого искусства, назвав его «Концепцией современного искусства». Через сопоставление античности и современности он доказал необходимость назревшего переворота в эстетической парадигме, конечной целью которого является установление господства всего объективного [3, с. 127].
Анализируя наследие древнегреческих поэтических школ, Шлегель всячески стремится приложить их идеи к современности, акцентируя свое внимание на различиях между Новым временем и предыдущими эпохами, ставит вопрос о самосознании человека и историческим самосознанием современной эпохи в целом. На этом фоне и возникает его трактовка философии иронии — двигателя назревшей эстетической революции.
Р. Бубнер писал: «Ирония — это необходимость, которую высказывает тот, кто знает, каков дух времени... В требовании иронии выражается веление времени, а это веление времени — следствие обращения к истории, а именно: к контексту актуализированного в рамках современности» [1, с. 86]. Сравнивать античных и современных деятелей культуры Шлегель пытался еще в «Критических фрагментах». В статье «Об изучении греческой поэзии» он развивает эту тему. Эпоха романтизма должна увидеть себя в зеркале античной иронии и таким образом сама осознать свою суть: «Каждый находил в древних все нужное себе и желательное для себя — прежде всего самого себя» [3, с. 298]. Шлегель искал новое философское основание для современной эпохи и ее оправдание, прежде всего, с эстетической точки зрения. Романтическая ирония должна была стать ключом к этому философскому основанию.
Шлегель считал, что современное литературное творчество не является завершенным началом, когда как греческая поэзия представляет собой «самостоятельное, законченное совершенное целое, и простая связь всего ее состава представляет собой единство прекрасной организации, где даже мельчайшая часть необходимо определена законами и целью целого и вместе с тем свободна и существует сама по себе» [3, с. 153]. Современное искусство в отличие от античности оказалось лишено согласия и завершенности, вернуть которые ему должна была романтическая ирония.
Исследователи считают: «Чтобы понять критику Шлегелем аристотелевской поэтики и ее установлений, необходимо вспомнить, что именно в период вокруг 1795 года, не без усилий самого Шлегеля, немецкая эстетика отделилась от Аристотелевского направления, которое господствовало в этой науке со времен эпохи Ренессанса, чтобы теперь, опираясь на мышление Фихте и Шеллинга, найти обоснование эстетике как философии искусства» [4, с. 109]. По мнению Шлегеля, Аристотель объяснил лишь физическую сторону искусства, фокусируя внимание на исторических и теоретических аспектах.
Подтверждение своей правоты Фридрих Шле-гель ищет, прежде всего, в современном искусстве, раскрывая его подлинную суть, он, как философ, через иронию обосновывает новую культурную объективность. Современная поэзия должна найти в античности близкие для себя темы. К таким выводам приходит Шлегель, рефлексируя над современным ему искусством и философией.
Принцип исторической традиции Фридрих Шлегель считал односторонним и ограниченным.
В своей статье «Об изучении греческой поэзии» он предложил оперировать исторической традицией на расстоянии, не сближаясь с ней. Новые и новые поколения выстраивают свои отношения с античностью. Объективное для одного поколения не является таковым для другого, встает вопрос о необходимости пересмотра самой категории объективного. И так каждое поколение стремится к объективности, однако настоящая объективность, по Шлегелю, остается недостижимой даже в рефлексивной стратегии иронии.
Фридрих Шлегель приходит к выводу, что художественный принцип подражания в иронии, извлеченный из «Поэтики» Аристотеля, больше не является актуальным. Он считает, что будущее за жанром романа, потому что только в нем по-настоящему раскрывается вся мощь романтической иронии. Жанр романа оказывается наиболее близок ироническим диалогам Сократа и Платона, в них есть единство художественного творчества и философии. За этим синтезом будущее, уверен Шлегель.
Анализ прошлого и понимание настоящего он объединяет в новом принципе иронии — «философии филологии», которая должна была дать обоснования формам мышления прошлого.
«Филология только часть философии или, скорее, один ее род [5, с. 24]... В истории народов филология становится тем инструментом, с помощью которого народ обретает свою культуру и осознает ее как собственную» [5, с. 33]. Шлегель хотел пересмотреть в своей философской системе иронии взаимоотношения филологии, истории и философии. Филологу Шлегель предлагал обнаружить себя в пространстве истории и не бояться критиковать ее: «Филолог — это исторический субъект — виртуоз в исторической форме» [5, с. 33]. В то же время он считал, что современная философия не способна освоить филологию: «Как было бы на самом деле смехотворно, если бы настоящий кантианец захотел заняться филологией... Филолог сам должен стать философом» [5, с. 17]. Филология изначально, со времен античности, имеет в себе философскую историческую составляющую. Она должна раскрыть этот потенциал: «Философию невозможно применить к филологии — первый парадокс. Второй: филолог должен быть философом. Третий парадокс. Филология необходима» [5, с. 17].
В одном из фрагментов, опубликованных в журнале «Лицей изящных искусств», Шлегель писал: «Философия — это подлинная родина иронии, которую можно было бы назвать логической красотой. Ибо везде, где в устных или письменных беседах философствуют не вполне систематически, следует поощрять иронию; даже стоики считали культуру добродетелью. Только поэзия и с этой стороны может возвыситься до философии, и она не основывается на иронических эпизодах, подобно риторике. Существуют древние и новые поэтические создания, всецело проникнутые божественным дыханием иронии. В них живет подлинно трансцендентальная буффонада» [3, с. 282].
Шлегель обращает внимание читателя на философскую природу иронии (философским методом иронию сделал еще Сократ). С помощью иронии Шлегель надеется осуществить рефлексию философии и рефлексию искусства. В этом соединении должна родиться поэзия будущего. Благодаря анализу современной литературы через призму иронии начинает проявляться ее философская составляющая. Новая объективность эпохи должна была быть
обретена, прежде всего, через философию Платона. Шлегель считал, что эстетические изыскания Канта вернули современности античное понимание философии. «Кто желает в совершенстве переводить на язык современности, должен владеть им настолько, чтобы в принципе все делать современным; но в то же время — настолько понимать античность, чтобы непросто ей подражать, но именно ее воссоздавать» [5, с. 48].
Сократовскую иронию Фридрих Шлегель характеризовал как «единственное вполне непроизвольное и вместе с тем вполне обдуманное притворство». «В ней все должно быть шуткой и все всерьез, все чистосердечно откровенным и все глубоко сокрытым. Она возникает, когда соединяются понимание искусства жизни и научный дух, совпадают законченная философия природы и законченная философия искусства. Она самая свободная из всех вольностей, ибо благодаря ей можно возвыситься над самим собой, и в то же время самая закономерная, ибо она безусловно необходима» [3, с. 287]. Именно, используя наработки Сократа и его иронию, Шле-гель рассчитывал вернуть современной философии истинную форму и язык.
Шлегель полагал, что современная философия и критика способны объединиться в иронии, что способствовало бы достижению объективности. Ирония не только указывает на абсолютную истину, ее задача — в поиске объективного в субъективном. Для этого Шлегель вводит понятие «урбанности», которое заимствовал из латыни, где оно обозначало понятную всем горожанам речь с обилием научных терминов [3, с. 459]. «Урбанность» Н. Я. Берковский определял как «субститут античной общинности, найденный в новейших буржуазных условиях» [6, с. 20]. Фридрих Шлегель же видел в этом особую свободу: «Подлинно свободный и образованный человек должен бы по желанию уметь настраиваться на философский или филологический лад, критический или поэтический, исторический или риторический, античный или современный, совершенно произвольно, подобно тому как настраиваются инструменты — в любое время и на любой тон» [3, с. 283].
Ирония Фридриха Шлегеля стала попыткой осмысления современной «урбанной» культуры, обогащенной достижениями романтизма. В философию ирония Фридриха Шлегеля привнесла компонент эстетической рефлексии. Он считал, что в любом произведении искусства проявляется фигура
автора, таким образом рефлексия соприкасается и с саморефлексией. Обращение к лучшим образцам античной философии позволило Фридриху Шлеге-лю указать современной ему философии ее истинные формы выражения и существования. Велика оказалась роль Шлегеля в актуализации неоплатонической философской парадигмы через обращение к иронии Сократа. Поставленный немецким философом, филологом и культурологом вопрос о самопознании человека и историческом самопознании современной эпохи выявляет ключевой смысл иенской теории — ее «революционный» инструментарий мышления и доказательств. Так философия иронии открывала новую эпоху в развитии европейской мысли.
Библиографический список
1. Bubner, R. Zur dialektischen Bedeutung romantischer Iro-nie / R. Bubne, // Der Aktua-litat der Friihromantik. Hrsg von E. Behler, Johan Horisch. — Padeborn, 1987. — 348 p.
2. Kritische Friedrich Schlegel-Ausgabe. Hrsg von Ernst Behler unter Mitwirkung von Jean-Jacques Anstett, Hans Eichner und anderer Fachgelehrter. 35 Bande in 4 Abteilungen. Padeborn, Munchen, Wein, Zurich, Darmstadt. 1958. 500 p
3. Шлегель, Ф. Эстетика. Философия. Критика. В 2 т. Т. 1 / Ф. Шлегель. — М. : Искусство, 1983. — 479 с.
4. Szondi P. Poetik und Geschichtsphilosophie: Antike und Moderne in der Asthetik der Goethezeit. Hegels Lehre von der Dichtung. Hrsg. Von Senta Metz und Hans-Hagen Hildebrandt. Frankfurt a.Main, 1974. 536 p.
5. Korner J. Friedrich Schlegels «Philosiohie der Philolo-gie» // Logos: Internationale Zeitschrift fur Philosophic der Kultur (Tubingen). Bd. XVII, Heft, 1928. 416 p.
6. Берковский, Н. Я. Романтизм в Германии / Н. Я. Берковский. — СПб. : Азбука-классика, 2001. — 512 с.
7. Михайлов, А. В. Проблемы исторической поэтики в истории немецкой культуры / А. В. Михайлов. — М. : Наука, 1989. - 230 с.
8. Михайлов, А. В. Эстетика немецких романтиков / А. В. Михайлов. — М. : Искусство, 1987. — 736 с.
ЕПАНЧИНЦЕВ Василий Валерьевич, аспирант кафедры философии.
Адрес для переписки: davids20021989@mail.ru
Статья поступила в редакцию 28.11.2013 г.
© В. В. Епанчинцев
Книжная полка
Степин, В. История и философия науки / В. Степин. - М. : Gaudeamus, 2012. - 432 с. - ISBN 978-5-90495418-5.
Книга написана в соответствии с программой кандидатского минимума для аспирантов и соискателей. В ней прослеживается, как возникла наука в ходе развития культуры и цивилизации, каковы отличия науки от других форм познания. Анализируются структура и динамика научного знания, историческое изменение типов научной рациональности, связи науки и философии, социокультурная обусловленность научного исследования. Проблематика философии науки анализируется на конкретном материале истории науки.
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (125) 2014 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
