CC BY
55
Кунина Мария Николаевна
кандидат филологических наук, доцент кафедры русского и иностранных языков Краснодарского университета МВД России (тел.: +79184169255)_
Интенциональность речевых высказываний как особый признак дискурса судебного пристава-исполнителя
Статья посвящена изучению понятия интенциональности по отношению к грамматическим категориям, взаимосвязи семантических функций грамматических форм с намерениями говорящего, с коммуникативными целями речемыслительной деятельности. Интенциональная структура высказывания представляет собой весьма сложное явление. Она тесно связана с реализацией целого ряда функций языка и языковых единиц, среди которых следует назвать регулятивную функцию, конативную (прескриптивную), апеллятивную, аффективную, оценочную, интеракцио-нальную (межличностную), дискурсивную, металингвистическую и др.
Ключевые слова: интенциональная структура, иллокутивный акт, коммуникативное намерение, утверждение, речемыслительная деятельность, собеседник, первоначальный замысел.
M.N. Kunina, Master of Philology, assistant professor of Russian and Foreign languages Department of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; tel.; +79184169255.
Intentionality of speech utterances as a special feature of the discourse of a bailiff
The article is devoted to the concept of intentionality in relation to the grammatical categories, the relationship of semantic functions of grammatical forms with the intentions of the speaker with communicative goals of speech activity. Intentional structure of the utterance is a very complex phenomenon. It is closely related to the implementation of a number of features of language and linguistic units, among which are the regulatory function, connotative (prescriptive), appellative, affective, evaluative (interpersonal), discursive, and the others.
Key words: intentional structure, illocutionary act, communicative intent, a statement, a speech activity, the source, the original idea.
Значение интенциональности и интенциональная структура речевых произведений человека обсуждаются активно в лингвистических трудах последних лет. Несмотря на то, что термин «интенция» связывается в основном с теорией речевых актов, это понятие является частью терминологического аппарата описания иллокутивной функции языковых единиц. Известно, что речевой акт, рассматриваемый с точки зрения его внеязыковой цели, выступает как иллокутивный акт. Характеристика высказывания как средства осуществления иллокутивного акта называется иллокутивной функцией, или иллокутивной силой высказывания [11].
Интенциональный компонент, или речевое намерение, чаще всего возникает и формируется как стратегический замысел еще до реализации высказывания. Это программа речевых действий, которые связаны с информированием собеседника, уговариванием, побуждением, получением информации и т.д. В соответствии с этим говорящий, который обычно выступает как инициатор общения, заранее планирует и организует ход речевого взаимодействия с адресатом. Он целенаправленно выбирает такие языковые средства, которые с максимальной точностью выразили бы
его интенцию [12]. В зависимости от своей стратегии говорящий выбирает прямые или же косвенные способы языковой манифестации интенции. Языковой опыт адресата и его коммуникативная компетенция помогают ему правильно расшифровать заключенный в языковых средствах ин-тенциональный компонент [6].
В ходе самого диалогического общения, однако, могут возникнуть и такие ситуации, в которых нет времени для предварительного обдумывания и прогнозирования речевых действий и они возникают спонтанно, под влиянием условий ситуации или же как реакция на личностные характеристики и поведение контрагента. В связи с этим А.Н. Баранов и Г.Е. Крейдлин делят речевые акты на иллокутивно независимые, в которых ведущей является интенция самого говорящего, и иллокутивно зависимые - иллокутивное назначение которых целиком определяется контекстом или предыдущими репликами в диалоге [5]. Таким образом, в речевом общении мы сталкиваемся с «чистой», изначальной интенцией инициатора речевого акта и с вторичной интенцией, возникающей под влиянием ситуации, к которой могут примешиваться различные ситуативные и контекстуальные наслоения. Так, например, к изначаль-
62
ному намерению сообщить что-то под влиянием обстоятельств ситуации, ее прямых или косвенных участников может возникнуть дополнительная цель у говорящего призвать собеседника к вниманию, продемонстрировать свою осведомленность, вызвать удивление, уязвить своего собеседника, выразить свое положительное отношение к нему и т.д. Это свидетельствует о том, что интенция отличается гибкостью и изменчивостью. Говорящий - по собственному усмотрению или под давлением ситуации - может изменить свое речевое намерение в ходе общения, внести в него серьезные коррективы, изменить его вплоть до диаметрально противоположного или же вообще отказаться от своего первоначального замысла [2].
Интенция высказывания может быть также явной (эксплицитной) или же завуалированной (имплицитной). Эксплицитность/имплицитность речевого намерения и связанная с ними иллокутивная сила высказывания зависят в большой степени от целеустановки и мотивов говорящего, от его искренности и прямолинейности выражения замыслов и речевых стратегий и от планируемого им перлокутивного эффекта. Обычно говорящий старается сделать свое речевое намерение максимально открытым для распознавания адресатом и для этой цели выбирает прямые или конвенциональные языковые средства, например, побудительные, желательные, вопросительные и т.д. высказывания, которые воспринимаются адресатом в их основном значении, или же конвен-ционализированные высказывания, достаточно однозначно «прочитываемые» в определенном социуме. В речевой практике встречаются и такие ситуации, в которых стратегия говорящего не предполагает прямого эксплицирования его действительных намерений, или же он оставляет за адресатом возможность самому понять и выявить интенцию. В таких случаях тактики завуалирова-ния намерений, демагогии, языковой игры и т.д. являются неотъемлемым элементом речевого акта. Распознать намеренно маскируемую интенцию говорящего не всегда элементарно и требует определенных знаний и настроя адресата. Например, в ситуации разговора начальника с подчиненным, когда начальник уже желает удалить адресата из помещения, но ему не хочется использовать прямой и в некоторой степени неделикатный способ выражения, он может употребить не прямую побудительную конструкцию «Идите», а предложения типа «У меня все», «Я закончил», «Можете приступать к работе» и др. [14]. Стандартность ситуации и коммуникативная компетенция адресата позволяют ему правильно распознать исходную интенцию говорящего. В других случаях говорящий, сообщая о чьем-то посещении и зная, что это посещение неприятно или неприемлемо для адресата, в сущности, надеется, что последний воспримет его как побудительный стимул и уйдет с того места, где происходит разговор. Подлинная цель говорящего -
побудить слушающего уйти - обычно не рассматривается как иллокутивная цель его речевого акта, потому что она скрыта, никак не демонстрируется «Звонил Александр Петрович, через пять минут он будет здесь», и для ее достижения вовсе не обязательно (а в ряде случаев и нежелательно), чтобы адресат ее распознал [14].
Сама по себе интенциональная структура высказывания представляет собой весьма сложное явление. Она тесно связана с реализацией целого ряда функций языка и языковых единиц, среди которых следует назвать регулятивную функцию, конативную (прескриптивную), апеллятивную, аффективную, оценочную, интеракциональную (межличностную), дискурсивную, металингвистическую и др. [3]. Используя побудительное высказывание, например, говорящий реализует все названные выше функции языка - он пытается регулировать деятельность адресата, обращаясь к нему и предписывая ему определенный тип поведения, осуществляет это, эксплицируя почти всегда свое отношение к адресату и к речевому действию, оценивая их и включая в определенный дискурс. В ходе речевого общения говорящий и его собеседник находятся в сложных отношениях, при которых решается не только задача информирования или активизации собеседника и выбора адекватных средств выражения, но и эксплицируются разные стороны и аспекты речевой интеракции, касающиеся социальной и психологической природы коммуникации [10].
Директивные, или побудительные, речевые акты - это специфические типы речевых образований, отличающихся от остальных разновидностей высказываний своей специфической интенцией -волеизъявлением говорящего, чтобы совершалось (не совершалось) определенное действие или имело место определенное положение дел. Они характеризуются наличием волевой составляющей в семантике и направленностью на дирижирование поведения адресата. В них говорящий, называя определенное действие или состояние, стремится с большей или меньшей степенью настойчивости заставить адресата стать его исполнителем, т. е. изменить определенным образом существующее положение дел. Действительность в данном случае должна быть приведена в соответствие с высказыванием [1].
Все исследователи императивных конструкций отмечают, кроме того, их обязательную обращенность к адресату, их диалогичность и направленность на программирование поведения контрагента, оказывание давления на его волю, большую или меньшую степень откровенной или завуалированной манипулятивности, которые сопровождаются иногда эмоциональной маркированностью, разговорно-стилистической окраской и наслоением в них целой гаммы добавочных ин-тенциональных смыслов и разноообразных субъективно-модальных оттенков [4]. В интенциональ-ной структуре побудительного речевого акта находит также отражение исходная установка
63
говорящего на способ и манеру осуществления общения - как речевое однонаправленное воздействие на адресата и как попытка коммуникативного взаимодействия.
Директивные речевые акты реализуются в дискурсе чаще всего как инициальные реплики, мотивированные преимущественно побудительной интенцией говорящего, и это позволяет проследить начальное структурирование их интенцио-нальной структуры, без добавочных ситуативных наслоений. Предметом нашего наблюдения являются именно те ситуации, в которых побуждение является инициальной репликой и интенция в них выражена эксплицитно.
Коммуникативные намерения говорящего имеют ведущую роль в структурировании и подаче побудительного речевого стимула. Это, в первую очередь, его желание заставить адресата что-то сделать, утвердить свой коммуникативный и личностный статус, установить нужный ему контакт с адресатом и др. Его коммуникативное поведение определяется его ролью и весом в ситуации, социальным статусом, возрастом, интеллектом, мотивированностью в данной ситуации, его волей и желанием доминировать или, наоборот, создать себе имидж приятного, воспитанного и обаятельного человека [4].
Межличностные отношения участников общения при побуждении имеют чрезвычайно важное значение. Известно, что, планируя речевое действие, говорящий заранее пытается прогнозировать возможное интенциональное состояние адресата, найти эффективные средства воздействия на него и провести речевое общение в духе кооперативности и консенсуса. Неудачная ориентация в намерениях и настрое контрагента приводят к отсутствию перлокутивного эффекта речевого акта. Наблюдения показывают, что отсутствие результативности при побуждении гораздо чаще мотивировано субъективными, нежели объективными обстоятельствами и факторами [8].
Итак, наблюдения над интенциональной структурой языковых единиц, составляющих функционально-семантическое поле побудительности, показывают, что в них можно выявить общие типы интенциональных значений. Эти интенциональ-ные значения обусловливают использование различных речевых тактик говорящего и находят формальное выражение в варьировании средств побуждения, многочисленных вариациях интонации, в использовании различных значений предикатной лексики, в добавлении разнообразных служебных элементов, в глаголах речи, сопровождающих и комментирующих побудительное высказывание (в письменной речи), в различных контекстуальных формах, предваряющих или поясняющих побудительную конструкцию. Выявление исходной интенциональной структуры директивного акта, таким образом, основывается на анализе как самой побудительной конструкции, так и целого комплекса различных ситуативных показателей, выражающих различные экстра-
лингвистические мотивы, обеспечивающие осуществление речевого акта. Уже сам выбор говорящим какого-либо одного средства выражения из разнообразного репертуара функционально-семантического комплекса побуждения является сигналом начальной интенции говорящего - эти единицы настолько ярко дифференцированы, что сразу показывают исходное намерение инициатора общения: «Встать! Встань! Вставай! Ты немедленно встанешь! Прошу встать! Ты встанешь или нет? Давай встанем! Ты бы встал! Ты бы не мог встать?» и др. [14].
Так, например, в ситуации непосредственного контакта в бытовом и служебном общении (за исключением военного языка) выбор инфинитивного побудительного предложения является маркером достаточно грубого, безапелляционного и не совсем уважительного отношения к собеседнику. В интенцию говорящего не входит тактика установления дружеского или нейтрального отношения к адресату. Аналогичную роль выполняют и неглагольные конструкции типа: «Вон! Марш отсюда!», а также предложения с частицей чтобы: «Чтобы духу твоего здесь не было!» [14]. Наоборот, выбор сослагательной формы типа «Ты бы поговорил с ней»; «Вы бы в это дело не вмешивались», «Я бы вас попросил не вмешиваться» и др. является сигналом деликатного и уважительного обращения к адресату. Такую интенцию выражают и вопросительно-побудительные предложения типа «Вы не подадите мне пальто?», «Вы бы не могли мне помочь?» [14].
Вокруг каждой семантико-прагматической разновидности побудительной интенции: команды, приказа, требования, инструкции, предложения, приглашения, разрешения, совета, просьбы, мольбы, упрашивания и т.д. - образуется весьма большой комплекс языковых средств для их выражения. В оформлении того или другого интен-ционального смысла участвует как специфическая синтаксическая структура высказывания и ее интонационное оформление, так и лексическое значение ее строевых элементов, вид глагола, присутствие частиц, различные контекстуальные маркеры и др. В литературе, посвященной побуждению, достаточно полно описано значение таких добавочных элементов [9, 13].
Подчеркивание интенции говорящего в различных языковых средствах осуществляется не только выбором языковой единицы, но и повтором отдельных элементов высказывания.
Проблема выбора той или иной побудительной конструкции находится в прямой зависимости от личностных характеристик говорящего. Так, при анализе материалов исполнительного производства местный миллионер (должник), решивший поиздеваться над взыскателем, последовательно выбирает в разговоре с ним и с судебными приставами заведомо грубые, неуважительные и бесцеремонные средства побуждения: «Валяйте отсюда! Ну, да брось! Будет тебе кочевряжиться! Выпей лучше! Кому ты говоришь? Директор банка,
64
проваливай подобру-поздорову! Идите к свиньям собачьим!». Он откровенно издевается над судебным приставом, используя демагогический прием ложного побуждения: «Теперь что же со мной, с бедным, будет? Бедная моя головушка! За что же вы губите меня, сиротинушку? Ха-ха!» [14].
Существенную роль в выражении интенции побудительности играют частицы, вводные слова, некоторые темпоральные формы и другие контекстуальные показатели, которые являются маркерами таких дополнительных интенциональных значений, как нетерпение, досада, равнодушие, угроза и т.д.: «Не шуметь! Чечмеки! Кому говорят! Чтобы ти-хо! Не спорь, пожалуйста, со мной! А ну-ка, попробуй! Нет, зачем же...» [14].
В письменной речи интенциональные смыслы раскрываются автором текста чаще всего в авторских словах, вводящих и сопровождающих директивное высказывание. Это обычно глаголы речи, которые выражают как разные модификации побуждения, так и различные личностные и эмоциональные наслоения, вносимые говорящим в структуру побудительного высказывания. Нейтральные глаголы речи типа: сказал, выговорил, крикнул, прошептал, прервал, заметил и др. обычно не содержат информацию о каких-либо добавочных интенциональных наслоениях. К ним, для выражения добавочных смыслов, обычно присоединяются уточняющие слова, эксплицирующие то или иное отношение или состояние говорящего: сказал - со злобой, равнодушно, умоляюще, жестко, угрожающе, раздражаясь, дрожащим голосом, сладким голосом, ласково, просительно, беззлобно, тоном приказа и т.д.
Глаголы, представляющие собой маркеры различных модификаций побудительного значения, часто употребляются в качестве авторских ремарок и вносят дополнительную контекстуальную информацию об исходной интенции и характере побуждения: приказал, велел, предложил, посоветовал, скомандовал, распорядился, попросил, потребовал, предупредил, порекомендовал, настаивал, сказал умоляющим голосом и др.: «Пошлите за приставом по ОУПДС!» [14].
В интенциональной структуре высказывания кроме показателей основной цели речевого действия всегда присутствуют и элементы этики, ценностной системы и морали того общества, к которому принадлежит говорящее лицо. В любом побудительном высказывании можно найти следы наивной этики - коммуниканты ведут себя или корректно, вежливо, воспитанно, или же заведомо стараются показать неучтивое, некорректное, грубое, хамское отношение к своему контрагенту. Это выражается как на лингвистическом, так и на паралингвистическом уровне [11].
Манеру говорения, эксплицирующую физические и психические особенности говорящего и контактные тактики в его поведении, называют
глаголы типа: пропищал, пробасил, заорал не своим голосом, прикрикнул, зашипел, одернул, крикнул громовым голосом, рявкнул, гаркнул, затопал и др. Маркеры этого типа тоже свидетельствуют о первоначальном намерении провести общение в определенном психологическом режиме: «Эй, вы! - рявкнул он. Отойдите! Вам что, жить надоело?» [14].
Эмоциональное состояние говорящего и добавочные интенциональные смыслы положительного настроя, радости, злобы, обиды, досады, угрозы и т.д. выражают глаголы типа: разозлился, рассердился, пригрозил, проворчал, рассвирепел, заревел, угрожающе крикнул, огрызнулся, обиделся, произнес сурово, сказал с улыбкой, ласково сказал, обрадовался, раздраженно заметил и др. Они могут выражать как эмоции, возникшие до начала речевого контакта, так и эмоциональные состояния, возникшие в ходе самой интеракции. К ним можно отнести и глагольные сочетания, выражающие различные эмоциональные состояния говорящего: проговорил, стиснув зубы; заговорил со сдержанной яростью; крикнул, задыхаясь от гнева; сказал сухим тоном; засиял от радости и др.[14].
Иногда эмоциональные состояния говорящего сопровождаются в тексте и описанием различных физических действий, усиливающих воздействие на адресата: «Вскочив со стула, бывший муж с силой встряхнул ее за плечи: «Прежде подумай, о чем ты говоришь!...» - Петрова И. вдруг схватила связку ключей и запустила их вслед уходящему... - «Ведьма!» [14].
Иногда в речевой замысел говорящего входит и тактика прерывания речевого контакта с собеседником. В таких случаях он не желает слушать никаких доводов, объяснений или комментариев адресата и резко прерывает контакт. Маркерами такой тактики являются глаголы типа: обрезал, одернул, прервал, перебил, оборвал и др.
Итак, в интенциональной структуре побудительного высказывания неизменно присутствует как сопутствующий элемент отношение говорящего к контрагенту. Это отношение может быть нейтральным, подчеркнуто уважительным, подобострастным, заискивающим, ласковым, дружеским, влюбленным, равнодушным, грубым, вульгарным и т.д. Реализация интенции говорящего неизменно предполагает определенную модель его отношения к своему собеседнику. Оно зависит как от исходной установки говорящего, так и от степени его знакомства или близости с адресатом, от отношений между коммуникантами, которые могут быть как нейтральными, так и сугубо субъективно мотивированными различными факторами: предварительным знакомством или же конкретными обстоятельствами данной ситуации общения. Отношение к адресату раскрывается в дискурсе несколькими различными способами и с помощью различных языковых средств.
65
