CC BY
198
УДК: 72.036
Е.А. Бухарова, г. Екатеринбург К. Нендза-Щикониовска, г. Краков (Польша) Научный руководитель: Анджей Дудек
Игарка Ивана Леонидова — архитектурный эксперимент 1920-х (город-линия) и предощущение планетарного мифа 1950-х (Город Солнца)
Аннотация
Игарка — первый советский город за Полярным кругом — строилась как город-эксперимент с 1929 г. Она возводилась как строительный эксперимент в условиях неизученных и непредсказуемых вечномерзлых грунтов, как социальный эксперимент в ситуации перехода к новому обобществленному быту Советского Союза, как планетарный культурный эксперимент в контексте прокладываемого Великого Северного морского пути. Для строительства этого необычного города в 1931 г. был приглашен известный московский авангардист Иван Леонидов. Архитектор провел в Игарке около полугода, повлияв на формирование города. Но одновременно само пространство Игарки изменило его концепцию идеального Города, которая вырастет в грандиозный философско-художественный проект в 1940-е-1950-е гг.
Ключевые слова: Иван Леонидов, Игарка, Крайний Север, советская архитектура, русский авангард, конструктивизм, космизм, Город Солнца.
1920-е гг. были периодом экспериментов и исканий форм для новой необычной жизни социалистического государства — советской России. Идеи и пафос жизнестроительства пронизывали все виды искусств и наиболее масштабно и ярко раскрывались в архитектуре. Продумывались новые типы зданий, разрабатывались новые композиционные и объемно-пластические решения сооружений, предлагались новые градостроительные концепции. Одновременно реальность — нарастающая атмосфера насилия и недоверия, разрыв между провозглашаемыми лозунгами и действием большевистских структур, а также глубокий экономический кризис, — отражались на возможностях реализовать смелые проекты гениальных личностей. В этой ситуации раскрывался удивительный талант Ивана Леонидова — архитектора-новатора, художника, изобретателя, мыслителя.
К началу 1930-х гг. Леонидов уже получил мировую известность благодаря своему дипломному проекту Института библиотековедения им. Ленина (1927 г.). Он увлеченно разрабатывал свою аспирантскую научную тему «Архитектура и планировка населенных мест в условиях современного общества при максимальных технических возможностях», к этому времени он стал новым неформальным лидером конструктивизма и у него были свои ученики во ВХУТЕИНе. Однако вместе с этим Леонидов уже успел «пройти» публичную травлю и осуждение (кампания по борьбе с «леонидовщиной» в 1929-1930 гг.), испытав на себе и негативные стороны социалистического строя. Тем не менее Леонидов продолжал свой особый путь, последовательно развивая идеи уникальной «космической» архитектуры [6], продумывая новые формы взаимодействия архитектуры с землей и небом, новую архитектонику — тектонику невесомости. Его проекты этого времени отличались использованием архетипи-ческих образов, космических ассоциаций, принципов антигравитации; им были свойственны своеобразная «топофилия», тенденции дематериализации формы и др.
До приезда Ивана Леонидова Игарка существовала всего три года, с 1929 по 1931. Это с самого начала был необычный город. Город был построен как будто на пустом месте и вдруг оказался фонтанирующим какой-то неудержимой жизненной силой. Чем можно это объяснить? Мобилизационный миф первой пятилетки (1928-1932 гг.) сплотился здесь в одно с реальностью формирующегося тоталитаризма. Но и само геокультурное пространство Игарки позволяет говорить о мощном потенциале города, связанного не только с конкретной исторической ситуацией. Как энтузиазм официальной культуры, так и принудительный труд неповинных ни в чем людей легли в основу настоящего подвига, каким было строительство в Заполярье полноценного города. Начало Игарки относится к одному, как будто бы «самовольному» решению человека, которому и обязан город своим появлением, однако решение это родило новый, самостоятельный исторический субъект, каким и является всякий город.
Мифогенный ландшафт территории, на которой рождалась Игарка, был чрезвычайно разнообразным. С одной стороны, само пространство севера вовлекало город в масштабные кос-мо-планетарные ритмы. Полярный день и ночь длиной в три месяца с «избытком» солнца летом и «избытком» звездного неба зимой; северное сияние, делающее видимым потоки изливающегося на планету звездного ветра Солнца; неустойчивость и подвижность вечномерз-лых грунтов; «морская глубина» Игарской протоки, позволявшей принимать корабли со всех частей света — все это складывало сложную картину «другого» места.
Идеальный город будущего не должен иметь улиц или домов, придуманных прежней эпохой. Создатели нового общества не идут на компромиссы с уже существующей застройкой, со старыми привычками, с пережитками прошлого. Старый быт надо разрушить или построить новый на пустом месте, с нуля.
Казалось, что нетронутые пространства Заполярья являются именно таким девственным простором. Однако это было пространство, хранящее тайны древности. Кости мамонтов, находимые при строительстве зданий, реликтовый лед и реликтовые лиственницы возрастом в десятки тысячелетий говорили о «доисторическом» измерении территории. В контексте мифогеографии заполярной Сибири, в связи со строительством первого советского города за Полярным кругом вспоминалось предание о «златокипящей Мангазее», славившейся своим богатством и красотой — легендарном городе ХУ1-Х"УП вв., первом русском городе за Полярным кругом. Так древность и современность в пространстве Игарки соединялись в одно нерасторжимое целое, пробуждая глубинную «память места» и вместе с человеком определяя будущее.
Формируясь как часть грандиозного «советского эксперимента», Игарка вбирала в себя различные «социальные мифы». Одним из важнейших стало прокладывание и налаживание Великого Северного морского пути. В Игарке до сих пор находится памятная доска о прибытии в город Отто Шмидта, «командира Арктики», совершившего первое сквозное плавание Северо-морским путем, начальника экспедиции Челюскина и руководителя Главного управления Севморпути. Речи Шмидта, во многом типичные для своего времени, прежде всего указывают на Игарку как элемент великой мечты освоения Севморпути. Эта идея выходила далеко за рамки политического проекта — защиты северных границ государства, или экономического — добычи природных богатств и получения страной прибыли из торговли. Это идея о масштабе планетарном и общечеловеческом, воплощение древней мечты человечества о покорении природы и «владычествовании над всею землею».
Шмидт вспоминал тогда: Когда я выступил с проектом о переходе на ледоколе «Сибиря-кове» из Архангельска во Владивосток, многие очень серьезные и умные капитаны говорили, что это авантюра, многие хозяйственники говорили, что это нерентабельно. И ничего бы из этого дела не вышло, если бы не вмешался великий прозорливый человек нашей страхи
ны, чей зоркий глаз умеет заглядывать на столетия вперед, — товарищ Сталин (бурные аплодисменты). Он благословил нас, и в 1932 г. мы вышли из Архангельска во Владивосток на ледоколе «Сибирякове». [8] Картина «благословления» Сталиным выносила ранг освоения Севера на самый высокий уровень, какой только был предусмотрен советской культурой. Сталин, однако, отражает здесь не знания, опыт, науку. Предусмотрительность, запасливость, трезвое мышление противопоставлены вере в мечту, а грех близорукости — «зоркому глазу», читающему книгу будущего.
Игарка являлась не только стратегической, но и символической точкой Великого Севе-ро-морского пути. Несмотря на отдаленность от Карского моря в почти 700 км, имела она не только речной, но и морской порт, соединяя глубину континента с океаническими просторами. Звали ее сибирским «окном в Европу», так как оттуда иностранные моряки широким потоком вывозили сибирский лес — и свой восторг, рассказывая потом в родных краях об удивительном городе на краю земли. Игарка должна была быть свидетельством амбиций молодого государства и успехов его социального эксперимента.
Такой город нуждался в соответствующем архитектоническом оформлении — продуманном и современном. Иностранные гости должны здесь были встретить не провинциальный городок, а столичный замысел. Не менее важным было и решение острого жилищного вопроса, который рождался при таком бурном росте города, возводимого с нуля.
В 1931 г. в Игарку приезжает Иван Леонидов. К тому времени он обладал уже колоссальным опытом в области эксперимента и новаторства в архитектуре. Леонидов работал над собственной моделью идеального устройства города (в рамках своей научной темы), постоянно уточняя, корректируя ее и стремясь реализовать, опробовать часть идей, образов, архитектурных решений в уникальной ситуации рождения Игарки не только как градостроительного объекта, но и как геокультурного феномена.
Свидетельств работы Леонидова в Игарке сохранилось немного — лишь две статьи в местной прессе и зарисовки города с некоторыми рабочими записями в блокнотах 1931 г. Хотя Леонидов не смог реализовать здесь своих масштабных замыслов, но, несомненно, пребывание этой удивительной личности в Заполярье должно было повлиять на архитектурный, градостроительный и культурно-идейный облик Игарки. Такое предположение можно выдвигать, основываясь на косвенных данных: построенных в тот период великолепных деревянных зданиях в стиле конструктивизма и их интересного размещения в городском пространстве, а также прослеживая пространственное развитие города.
Первый контакт гостя с Игаркой осуществлялся еще с уровня реки, когда корабль приближался к крутому берегу города (рис. 1). На нем возвышалось необычное здание Речпорта (Управления Торгового порта, после переименованного на Управление речного порта). Здание начали строить осенью 1931 г. — это время окончания командировки Леонидова в заполярный город (видимо Леонидов покинул Игарку в октябре-ноябре 1931 г. [5]). Речпорт является великолепным примером того, как в далекой Игарке были применены модные в то время в мировой архитектуре ссылки на судостроительную эстетику, особенно широко использованные в портовых городах. Связь Игарки со стихией воды подчеркивает высокая башня полукруглой формы, вызывающая ассоциации с капитанским мостиком. Только скатные крыши и главный материал — дерево — напоминают нам, что мы находимся не в европейском городе, а в далекой Сибири.
Подобный «зрительный обман» мы наблюдаем у здания конторы Комсевморпути, которое располагалось рядом, тоже на верху крутого склона. Здесь строители применили односкатные крыши — практичные при изобилии снега. Но если зритель смотрел со стороны главного фасада, от реки, то ему казалось, что крыши плоские. Тем более если гость впервые прибыл
118
в Игарку и смотревшим на здание снизу — с уровня реки.
Дом Советов и труда (Горсовет) — очередное интереснейшее применение дерева в конструктивистском проекте, полностью передающем дух авангардной эстетики (рис. 2). Сердце Игарки, первый городской центр, место проведения первомайских и других манифестаций. Интересными являются как конструктивистская стилистика здания, так и его необычное расположение — главный вход с угловой части здания находился не на перекрестке, а будто клином врезался в ось улицы. Этот прием обеспечивал его пешеходным пространством у торжественного, ступенчатого входа в здание.
Форм этих трех зданий не постыдилась бы даже столица, но что важно, они были приспособлены к местным условиям: полностью деревянные, со скатными крышами, умело «спрятанными» визуальной доминантой типичных для авангардной эстетики объемов. Конструктивизм увлекался стеклом и железобетоном. Здесь же, в Игарке, все конструктивистские здания построены были из дерева. Его изобилие (ведь градообразующим предприятием города был Лесопильно-перевалочный комбинат) позволяло в кратчайшие сроки построить город. Легкость дерева являлась тоже более рациональной для построек на вечномерзлом грунте — только со временем страна освоит способы постройки многоэтажных каменных зданий на Крайнем Севере. Но дерево вместо железобетона в игарских постройках применено так изящно, что хочется приписать их опытной руке столичного мастера или его влиянию.
Увы, когда к игарскому конструктивизму только вспыхнул интерес, в городе вспыхнули и пожары. Здание Горсовета сгорело в 1996 г., Речпорт — в 2009 г., контора «Севморпути» была разобрана в 1988-1989 гг.
Согласно архивным документам, фотографиям и письменным свидетельствам, Игарка к моменту приезда Леонидова представляла собой набор отдельных строений, не связанных друг с другом ни композиционно, ни общей продуманной функциональной схемой. Приехав в Игарку в июле (первые свидетельства, фиксирующие присутствие архитектора, относятся к 26 июля 1931 г. [4]), Леонидов пылко включился в проектирование экстремального города. Уже в начале сентября он выступил на поссовете заполярного города с докладом «Будущее Игарки». Вдохновенный архитектор намечал перспективы развития города со свойственным ему масштабом, любовью к открытому пространству, «небесному простору» в духе города-линии. Вариант этой популярной для 1920-х гг. концепции был разработан Леонидовым для Магнитогорска в 1929-1930 гг. (рис. 3).
Учитывая предложения московского архитектора, Совет городских властей принял решение забронировать прибрежную полосу для сектора развивающейся промышленности: в 1930-е гг. Игарка не воспринималась иначе как промышленная столица Полярной Сибири, поэтому развитие города было возможно только за счет постройки новых «промпредприя-тий». Но население в городе увеличивалось, и в начале 1931 г. в Игарке разразился жесточайший жилищный кризис: было необходимо срочно обеспечить жильем почти пятнадцать тысяч человек. 1931-1932 гг. проходили под девизом «жилстроительства». В эскизах и пояснительной записке к проекту Игарки Леонидов обращает особое внимание на размещение жилого сектора. Передовые идеи, привезенные архитектором из Москвы, должны были вывести город из напряженной ситуации: «Развернутое жилстроительство на сегодня наступает на город с трех точек — перпендикулярами к линии города: средний по Сталинской улице вверх, восточный и западный с крайних точек поселка. Строительство 1931 года целиком пойдет по центральной линии гор[ода]» [3].
Феноменом как социально-экономического, так и культурного ландшафта Игарки является ее островное положение. В Игарку можно лишь прилететь или прыплыть — несмотря на то, что находиться она в сердце огромного континента, окружающая ее земля для связей
119
города с миром как бы исчезает. Только стихия воды и воздуха соединяет город с «материком». Идеи связать город с миром железной дорогой кончались провалом — сегодня тайга до сих пор поглощает опустевшие, недостроенные рельсы, локомотивы, лагерные вышки и гробы несчастных строителей. Город, хотя и расположенный в самом сердце России, на самом деле лежит на ее окраине.
Картина острова имеет богатую систему культурных ассоциаций, выявляющих прежде всего два момента: непорочность и неприкосновенность к нашей, «материковой» действительности. С античности Блаженные острова легенда относила к пространству на краю земли. Согласно кельтской мифологии, на острове Авалон находится рай, место захоронения короля Артура. Именно на острове где-то на экваторе располагается идеальный Город Солнца Кампанеллы. Островное положение подразумевает некую целостность воздвигаемого в том пространстве эксперимента, возможность спланировать действительность с нуля, не оглядываясь на исторически сложившиеся ошибки «старого мира».
Ощущение города на воде прослеживается в проекте Леонидова, который планировал, чтобы именно водная артерия определяла рост Игарки: «Установленные производственные точки строительства ближайших 2-3 лет развиваются параллельно протоке, и весь дальнейший рост производственных точек также пойдет параллельно ее, ибо протока есть единственный путь снабжения этих точек сырьем (...) Отсюда и город должен пойти линией параллельно промышленных точек, а, стало быть, и параллельно протоке» [3].
На эскизных зарисовках «генплана» Игарки (рис. 4) видно, как архитектор выстраивал принципиальную схему организации города. Не абстрактная прямая линия автострады становилась организующей осью города, а вписанная в ритмы природного ландшафта речная магистраль игарской протоки оказывалась «потоком», выстраивающим общую схему города.
В Игарке Леонидов отступил от конструктивистского идеала города-линии, введя в тело города принципиально новый пластический мотив — полукружие, рожденное рисунком уникального природного ландшафта. Остров Самоедский, имевший форму полукружия, выгибающегося к Северу, словно камень, брошенный в воды великого Енисея, получал фрактальные отголоски в виде полукружий функциональных зон города, «разбегающихся» от острова вглубь тайги: это полукружие огибающей остров игарской протоки — основной транспортной магистрали города; полукружие территории промышленной зоны непосредственно вдоль берега, «забронированной» властями для новых фабрик, заводов, портовых построек; полукружие жилой зоны; и, наконец, полукружие зоны культуры (парки, питомники, спортплощадки, кинотеатры и т.д.). С начала 1930-х и до конца 1950-х гг. мотив полукружия (позже — форума-«амфитеатра») с разбегающимися из центра лучами-дорожками станет для И. Леонидова одним из ключевых в построении любой градостроительной схемы. Он неизменно будет служить своеобразным «ядром» «архитектурной организации жизни и планировки населенных мест».
Но жизнь на острове — это не только сознание отдаленности от центра, разрыва непосредственных связей с «материком», это в той же самой степени ощущение единства с другими «островами», единство судьбы городов Крайнего севера. Леонидов наделял Игарку особой задачей стать культурным центром этого архипелага — форпостом культуры в Заполярье.
В докладе на поссовете Игарки была озвучена заветная идея Ивана Леонидова — организовать город не только за счет «транспортной линии», как это предлагал М.Я. Гинзбург для города-линии. Визуально эта идея воплотилась и в эскизных зарисовках: важной частью градостроительной схемы Игарки, композиционной основой ее целостного городского ядра для Леонидова стала архитектурная организация «культурной полосы».
Идея особого пространства культуры как сферы, приоритетно определяющей успешное
120
развитие города, выделяла предложения Леонидова среди разработок его коллег-конструктивистов. Безусловно, жизнестроительная миссия архитектуры принималась многими деятелями искусства 1920-х гг. как очевидность. Однако для большинства архитекторов главным фактором, преобразующим общество и человека, выступала культура материальная, а не духовная. Изменение социально-бытовых норм, казалось, могло перестроить жизнь. Предложения Ивана Леонидова носили принципиально иной характер, поэтому часто воспринимались как абсурдные фантазии или как чудачества, «оторванные от жизни».
Адаптируя схему города-линии к условиям строительства, Леонидов ориентировал структуру города на сосуществование старых и новых форм бытовой жизни, одновременно стараясь максимально расширить возможности культурного развития горожанина. «Превращая парковую зону в парк культуры и отдыха, окружающей город-линию, жилые зоны и коммунальное обслуживание располагаются по сторонам от центральной улицы с расчетом организации перехода от индивидуального бытового обслуживания к полному обобществленному» [3]. Гибкие формы общежития должны были создать среду для быстрого и эффективного освоения обывателем «современных культурных навыков». Новая организация быта не была самоцелью, она лишь помогала открыть путь к духовному развитию горожанина.
Городской парк мыслился архитектором не просто как полоса «древонасаждений» с дорожками и тропинками, а как многофункциональная зона культурной жизни игарчанина. «Город-линию должен окружать парк, в котором помимо зеленых насаждений, тепличного и парникового хозяйства будут расположены площадки: спортивные (футбола, волейбола, тенниса, баскетбола, гимнастики), открытые эстрады, кино, кафе, питомники и т. д.» [3].
Другим самостоятельным районом культурной жизни горожанина должен был стать Самоедский остров. По мнению Леонидова, этот остров — одно из лучших мест Игарки. В перспективе часть города переносилась на него, чтобы «великолепный пляж, кедровый лес, широкие дали Енисея», как некие «пути», «входы» в пространство красоты, вошли в повседневную жизнь игарчанина, облагородив, одухотворив, возвысив ее.
Игарка оказалась своеобразным итогом раннего творчества Леонидова, став одним из опытов воплощения его масштабных художественно-философских концепций, названных позже Городом Солнца. В контексте творчества Леонидова вопрос хронологических границ проекта Города Солнца связан с проблемой этапов «жизни» мастера в этом проекте. С 1927 по 1930 г. происходит определение главной архитектурной темы творчества: «Проблема Города» [7]. Поездка в Игарку в 1931 г. меняет градостроительную концепцию Леонидова, дополняя ее метафорой Острова и Солнца. Рождается импульс, ведущий к образному переживанию натурных географических реалий Игарки (полукружие острова Самоедского, мощное сильное Солнце в Полярный день). Возможно, этому способствовал геокультурный потенциал Игарки и самого Заполярья. Идеи некоего идеального города развиваются на протяжении 1930-х гг. (проекты поселка Ключики, проекты оформления Южного берега Крыма, масштабные архитектурно-ландшафтные решения Большого Артека и др.), набирая особое напряжение к 1942 г. Великая Отечественная война становится своеобразной точкой бифуркации, позволившей переорганизоваться градостроительным концепциям Леонидова в грандиозный архитектурно-философский комплекс Города Солнца. Начиная со второй половины 1940-х гг. и до 1959 г. — время полного погружения в проект и детальной вариативной разработки идей, образов, форм Города Солнца.
Вдохновляясь Городом Т. Кампанеллы [1], он достраивал концепцию города, рожденную в 1920-е гг., до масштабного проекта «космизации» жизни. Город Солнца мыслился как величественная столица Мира, где «народы мира учатся понимать друг друга, предельно выявляя свою самобытность и индивидуальность» [2]. По свидетельству А.И. Леонидова, Иван
121
Ильич, опираясь на мифологическую историю Земли, к которой он не раз обращался, говорил, что Столица Мира располагалась на Острове в Индийском океане. Этот центр обеспечивает гармоничную жизнь планеты. Город Солнца для Леонидова являлся неким отголоском мифологического Города Солнца и представлял собой планетарную сеть городов.
Город Солнца представляет множество изображений (рис. 5). Сложно объединить это множество. Нет привычных свидетельств об отдельных этапах проработки проекта (форпроект, эскизный проект, рабочие чертежи и т.п.). Не существует и строгой теории или текстов, выстраивающих проекты в жесткую устойчивую систему, нет раз и навсегда данного соподчинения между отдельными изображениями. Единство и целостность проекта Города Солнца достигается, кроме всего прочего, благодаря ряду ведущих образов, проходящих через весь проект. Эти образы как духовные скрепы собирают множественность решений, игру вариативностей, взаимоотражений, свободные сочетания, сочленения, подобия, свойственные проекту в целом. Образ Солнца, образ Острова и образ Пути можно назвать главными среди остальных. В изображениях к Городу Солнца эти образы проявляются и на уровне планировки, и на уровне объемно-пластического решения, и в декоративных элементах: то как кристаллы со звездчатой короной, то как ступенчатые «амфитеатры», «ячеистые матрицы» и др. Следуя «тотальной метаморфичности», свойственной почерку Леонидова, они свободно превращаются друг в друга, рождая причудливые формы.
Материалы Игарки дают основания увидеть новые грани творчества Леонидова. Они открывают возможности взгляда на поздние проекты мастера как на органичное развитие его архитектурных и градостроительных концептов 1920-х гг. Как сокрытое в земле зерно реализует себя в растении и его плодах, так и раннее творчество Леонидова логично «развертывается», постепенно раскрывается в творчестве 1930-1950-х гг., невероятно преображая «минималистическую» стилистику конструктивистских произведений автора.
Список использованных источников
1. Кампанелла Т. Город Солнца. — М., Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1947. — 168 с.
2. Леонидов А.И. Город Солнца // Иван Леонидов: начало ХХ — начало XXI веков: Материалы, воспоминания, исследования / подг. текста О. Адамов, Ю. Волчок. — М.: АО «Московские учебники и Картолитография», 2002. — С. 38.
3. Леонидов И.И. Будущее Игарки // Северная стройка. — 1931. — №39(54). — 5 сент. — С. 2.
4. На суд рабочей общественности // Северная стройка. — 1931. — №31(46). — 26 июля. — С. 2.
5. О планировании Игарки // Северная стройка. — 1931. — №48(63). — 25 октября. — С. 3
6. Паладини В. Современный дух и новая архитектура в СССР // Иван Леонидов: Начало ХХ — начало ХХ1 веков: Материалы, воспоминания, исследования/ подг. текста О.И. Адамов, Ю.П. Волчок. — М.: АО «Московские учебники и Картолитография», 2002. — С. 119.
7. РГАЛИ. Ф. 681. Оп. 3. Д. 92. Л. 14.
8. Шмидт О. Борьба за Арктику // Большевик Заполярья. — 14.09.1935. — С. 3.
Рис. 1. Речпорт, Игарка, 1932 г. Материалы Краеведческого комплекса «Музей вечной мерзлоты» в Игарке
Рис. 2. Горсовет, Игарка, 1932 г. Материалы Краеведческого комплекса «Музей вечной мерзлоты» в Игарке
Рис. 3. И.И. Леонидов. Перспектива линии расселения, проект для Магнитогорска, 1930 г. Публ. по «Современная архитектура», 1930, №3, с. 4.
Рис. 4. И.И. Леонидов, Генплан Игарки, Эскиз. Публ. по: А.Гозак. Иван Леонидов. Эскизы из архива семьи // Проект Россия, 2002, №23, с. 96
Рис. 5. Остров цветов, проект И.И. Леонидова для Киева, 1944-1945 гг. Публ. по: А.П. Гозак. Иван Леонидов. Москва, 2002, с. 158
124
