CC BY
259
ББК 87.6
ГУМАНИЗМ И ИНДИВИДУАЛИЗМ О.В. Пастушкова
Статья представляет собой попытку проанализировать генезис становления индивидуалистического общества, а также выявить причины и последствия трансформации гуманизма в индивидуализм
Ключевые слова: гуманизм, индивидуализм, индивидуализированное общество, интерсубъективность, другой
Известно , что гуманизм - это феномен европейской культуры, которая внесла понимание человека как центрального звена мироздания, утвердила личность как свободного творца, обладающего правом на самоопределение и счастье. Данная трактовка гуманизма начинает свою историю с эпохи Возрождения, но последствия такого рода антропоцентрического возвышения для современной культуры оказались весьма плачевными, если не сказать трагическими, о чем во весь голос заявляли философы XX века. Так, например, философ еврейского происхождения Э. Левинас писал: «Смысл
человечности в греко-римском гуманизме не только плохо защищен, но и, пожалуй, плохо сформулирован..., смысл человеческого не исчерпывается положениями гуманизма; ... он не предохранен против сперва незаметного, а под конец фатального смещения. Хрупкость гуманности в этом гуманизме? Да» /1, с. 565/. Французский философ полагает, что главное назначение гуманизма - в защите человечности человека вне зависимости от национальной, расовой, половой и прочей принадлежности. Однако исторические события и реалии XX века -революции, террор, войны, засилье «коричневой чумы», тоталитаризм и пр. - показали крах гуманизма, его невозможность противостоять антигуманным действиям по истреблению евреев, цыган, армян, инакомыслящих. М. Хайдеггер видел крайность европейского гуманизма в его неонтологическом, метафизическом воплощении, вырывании человека из лона бытия, что, по его мнению, стало главной причиной отчуждения от природы, социума, других людей, а также породило агрессию и насилие. Постмодернисты возвестили смерть гуманизма, смерть автора, человека, Бога, тем самым заявив об окончании эпохи власти любого рода центрированного начала, бинарных оппозиций, ценностей, норм. Ввиду разнообразия философской критики гуманизма, объективных событий XX века, приведших к его кризису, а также перехода современной цивилизации в эру индивидуализма и потребления встает закономерный вопрос: есть ли будущее у
Пастушкова Ольга Вячеславовна - ВГТУ, канд. филос. наук, доцент, тел. (473) 246-42-22
гуманизма, обладает ли он каким-то новым или нераскрытым потенциалом, возможностью позитивно трансформироваться в условиях нашего времени. Как нам кажется, ответ на этот вопрос лежит в плоскости рассмотрения взаимоотношений гуманизма и индивидуализма как характерной черты современного человечества.
Прежде, чем выявлять все аспекты этой взаимосвязи, необходимо определить основное содержание и значение гуманизма как культурного и исторического феномена. Гуманизм, если абстрагироваться от множества его трактовок и определений, в общем и целом есть ценностный принцип, признающий человека как свободное, творческое существо, обладающее правом на жизнь, развитие, самоопределение и счастье. Однако если ограничиться только этим толкованием и признавать за человеком статус наивысшей ценности, то нам не избежать солипсизма, который не учитывает интересы, мнения, потребности других людей. Поэтому надо полагать, что у гуманизма есть расширяющая и углубляющая его понимание трактовка: гуманизм есть принцип, соединяющий одного человека с другим, это мост, способный объединить различные социальные, культурные,
экономические и политические группы, общности. Гуманизм, возникнув как интеллектуальное движение Возрождения, имел миссию
культивирования человеческого в человеке посредством дружеской переписки ученых-гуманистов, обосновывающих в своих письмах и трактатах необходимость приоритета ценности человеческой свободы, достоинства, прав на развитие и счастье. То есть в сердцевине гуманистического принципа заложены
взаимоотношения Я и Другого, посредством чего в каждом из них раскрывается подлинная человечность, гуманность. По словам М.П. Бузского, «главная ценность гуманизма в том, что он раскрывает смысл индивидуальной свободы и жизнедеятельности личности через обнаружение ценности Других (индивидов), в которых открывается пространство саморазвития данного индивида, происходит его социальное определение, признание, оценка» /2, с.42/. Таким образом, в гуманизме содержится единство социального и индивидуального, и нарушение данного баланса как раз и способно привести к краху гуманизма. О
кренах и разрушительном воздействии идеологии социального гуманизма на личность поведала нам история XX века, обозначив тем самым невозможность бытия гуманизма «сверху». Однако XXI век наметил другую, возможно, более страшную альтернативу гуманизма, погруженного в индивидуализированное общество - общество личностей-монад, замкнутых на самих себе, живущих по принципу «заботы о себе». Под угрозой оказалась вторая ипостась гуманизма - его способность быть условием взаимосвязи индивидуального и социального. Рассмотрим эту перспективу, обратившись вначале к условиям
гуманистической трансформации в идеологию индивидуализма и независимости.
В литературе существует точка зрения, согласно которой на раннем этапе своего развития (по существу, в Новое время) гуманизм пошел по ложному и тупиковому пути: по пути
индивидуализма, культивируя в человеке независимость и самодостаточность в ущерб всеобщим социальным ценностям. Данную позицию отстаивает современный французский философ А. Рено в своем философском труде «Эра индивида». Рассматривая историю генезиса
субъективности в западноевропейской философии, он выделил основные философские идеи и учения, с которых и начался «поворот» гуманизма в сторону сращивания с индивидуализмом. Прежде всего, это монадология Лейбница. Именно
последний заложил философские основы
современного индивидуализма, применив онтологию (рассмотрение мира как совокупности вещей-монад) к социуму, т.е. совокупности самодостаточных и несводимых друг к другу индивидов, скрепленных «предустановленной
гармонией» - всеобщим рациональным принципом. В определении А. Рено монада тождественна сама себе: «Монаду отныне должно понимать на основе модели субъекта, как производящую в совокупности все свои изменения и остающуюся при этом тождественной самой себе» /3, с. 61/. Монада не подвержена влиянию извне, она субстанциальна, замкнута на самой себе, и все изменения внутри нее можно рассматривать «. в качестве моментов саморазвертывания тождества» /3, с. 175/. Мир - это совокупность, по сути, невзаимодействующих монад. По словам Б. В. Маркова, «лейбницевские монады - это и есть автономные индивидуальности в смысле как простоты, так и нередуцируемости: поскольку всякая вещь имеет право на существование, постольку не может существовать в природе двух похожих (неразличимых) вещей; в силу своей простоты монада не только автономна, но и независима, она не может изменяться под воздействием внешних влияний» /4, с. 428/. Итак, монада - это субъективность без интерсубъективности, тождественность в себе, которая устанавливается вне отношения к инаковости мира или другого Я. По А. Рено,
индивид как монада не только не способен к интерсубъективному взаимодействию, но и не может самоопределяться, поскольку
самоопределение подразумевает акт свободы, изменение себя через выход к трансцендентным ценностям. За Лейбницем следует серия философских учений (эмпиризм Беркли, Юма, философия Гегеля, индивидуализм Ницше), которые в еще большей степени закрепляют за гуманизмом статус индивидуализма и отваживают философию от развития другой линии философствования - линии субъекта, понимаемого в его автономности. А. Рено полагает, что крах гуманизм связан не столько с европейской метафизикой субъективности, на что особенно делал упор М. Хайдеггер, сколько с
индивидуалистической версией метафизики. Это означает, что у западноевропейской версии гуманизма существует иная, по существу, спасительная альтернатива: если рассматривать человека как субъекта, обладающего автономностью в самоопределении, способного не к изоляции от других, а к установлению и разделению некоторой общности человеческой природы (интерсубъективности), то можно
возродить и сам принцип гуманизма, и вместе с тем весь «проект Просвещения», переориентировав человечество на развитие в себе автономии, свободы, открытости инородному, инаковому, другому. А. Рено пишет: «В то время как понятие автономии вполне допускает подчинение закону или норме с тех пор, как они приняты на свободной основе..., идеал независимости больше не
приемлет этого ограничения Я, а, наоборот, стремится к простому утверждению Я в качестве неотъемлемой ценности» /3, с. 70/. За понятием автономии, таким образом, закрепляется статус важнейшего механизма соединения Я и Другого, в котором только и раскрывается человечность человека. «Автономия не исключает, а
предполагает открытость другому. Субъект, сам себе полагающий закон, возвышается над своей индивидуальностью и открывается инаковости человеческого рода. Автономия является трансцендентностью в имманентности» /4, с. 455/. Как известно, именно проблема трансцендентного в имманентном является одной из важнейших проблем как XX, так и XXI века. Иначе ее можно сформулировать так: как в обезбоженном,
обесцененном, «расколдованном» мире, где царят только формальные права и свободы, возможно установить глубокий контакт и диалог с Другим. Ведь любого рода диалог предполагает сферу интерсубъективного, надындивидуального, общего, разделяемого всеми.
Современные философы по-разному пытаются решить эту проблему: Ю. Хабермас предлагает проект рациональной коммуникации, которая изначально предполагает признание другого как активного участника дискурса. Р. Рорти прокладывает путь к солидарности не через
мораль, а через эстетические практики сострадания в искусстве. Э. Левинас видит разрыв с имманентным через опыт «желания Другого» (открытость эротическому чувству) и через опыт ветхозаветного ответствования за другого. Вместо активности полагания западноевропейского субъекта своей свободы философ предлагает пассивную ответственность за другого, вытекающую не из свободы, а из избранничества и послушания. Если А. Рено пытается еще спасти современный гуманизм, переориентируя его с индивидуализма на культивирование автономии субъекта, то Э. Левинас считает всю западноевропейскую культуру и метафизику субъективности ошибочной и тупиковой. По его мнению, это культура тождества и повторения, мыслящая инаковое через практику отождествления с собой. Именно поэтому философ предлагает «гуманизм другого человека», поскольку «отношение с Другим ставит меня под вопрос, освобождает от меня самого и не перестает опустошать, раскрывая во мне все новые ресурсы» /5, с. 617/. Современная культура, несмотря на всю внешнюю мишуру разнообразия и выбора, монологична, человек не слышит и не хочет слышать инаковое, чужое, замещая свою нетерпимость формальностью либеральной системы ценностей. Американская политика толерантности и политкорректности - это яркие примеры формальности либерализма, отчаянно пытающегося соблюсти видимость всеобщего равенства прав и свобод человека, но вместе с тем поляризующего человечество на богатых и бедных, создавая пропасть между различными обществами, культурами, нациями и отдельными индивидами.
Следуя логике А. Рено, стоит все же согласиться, что несостоятельность и крах гуманизма вызваны не его изначальной ошибочностью, а путаницей понятий
независимости (принципиальной имманентности) и автономии (трансцендентным в имманентном), т.е. способности быть источником самоопределения в согласовании с универсальными законами и общечеловеческими нормами. Европейская история пошла именно по пути культивирования в человеке независимости, что и привело к становлению индивидуализированного общества. О данном типе общества за последнее время написано достаточно много философских работ: стоит отметить труд Ж. Липовецки «Эра пустоты. Эссе о современном индивидуализме», работы З. Баумана, особенно «Индивидуализированное общество», Ж. Бодрийара «В тени молчаливого большинства, или конец социального», Л. Дюмон «Эссе об индивидуализме, антропологическая перспектива современной идеологии, А. Рено «Эра индивида» и прочие политические, либералистские,
неолибералистские труды и трактаты. Во всех из перечисленных работ звучит если не критика нового типа общества, то, по крайней мере,
фиксируются условия и особенности наступления эры доминирования частного над социальным.
По мысли З. Баумана, главной предпосылкой становления индивидуализированного общества можно считать освобождение капитала от его связи с трудом. «Нынешняя растекающаяся, подвижная, разделенная и дерегулированная версия модернити еще не предполагает окончательного развода и разрыва отношений, но она определенно предсказывает взаимное разъединение капитала и труда. <...> В масштабах, никогда не
достигавшихся лендлордами прежних времен, капитал упразднил свою зависимость от труда посредством новой свободы передвижения, о которой раньше не приходилось и мечтать» /6, с. 31-32/. Как отмечает З. Бауман, сегодня капитал путешествует с ручной кладью, что имеет глубокие социально-политические, этические и вообще мировоззренческие последствия, а именно: капитал уже не несет ответственности за свои деяния, за судьбы рабочих и их семей. Он высвобождает из социума приоритет общего над частным, универсальных общечеловеческих ценностей над ценностями индивидуальными. Капитал, мигрирующий через контрольные пакеты акций от владельца к владельцу, от одной корпорации к другой, более мощной и крупной, сегодня становится абсолютно неуправляемым и
непредсказуемым. В литературе с недавних времен в описании современных процессов вместо термина универсализация стал использоваться термин глобализация, в котором фиксируется непреднамеренность и самопроизвольность механизма унификации экономик, культур,
ценностей, традиций. Экономика, ранее
управляемая сверху отдельными лицами или группами лиц, на сегодняшний день произвольно правит бал, стягивая к своему рогу изобилия (разнообразию экономических свобод) все общественные отношения, которые выстраиваются вокруг центральной идеи современности: идеи прав человека. Синтез глобальной экономики и постулирование прав человека образует основу современной идеологии либерализма, строящуюся на невмешательстве государства в частную жизнь индивида. Однако, несмотря на очевидные преимущества либеральной системы ценностей (признание свободы, равенства и собственности), необходимо видеть и дальноидущие последствия господства этой идеологии. На личностном уровне «забота о своем праве быть свободным и иметь права на свою свободу превращается в несвободу от такой заботы» /7, с. 97/. Современный человек, таким образом, лишь формально оказывается свободным: его свобода сужается до права на частную жизнь: «манифестация свободы, ее
социальная институционализация непосредственно не характеризуют и не выражают наличную свободу личности» /8, с. 417/. Кроме того,
общество, фундированное не идеей социальной солидарности и справедливости, а идеей прав человека, ведет к гипертрофии внутри личности индивидуального в ущерб всему социальному. Человеку начинает казаться, что нет ничего более важного, чем его частный мир и его частная собственность. Если учесть, что частная собственность и капитал сегодня становятся абсолютно независимыми и в определенной степени неуправляемыми со стороны власти государства, различных социально-политических институтов, то вышеобозначенная гипертрофия индивидуального становится абсолютной угрозой для распада не только социума, но и личности.
Многие философы не раз отмечали значение социума для появления и развития сознания, мышления, социализации личности, обогащения ее различными новыми смыслами. З. Бауман отождествляет общество с «фабрикой смысла» /6, с.
2/. Ж. Бодрийар, анализируя современное состояние социума, констатирует «конец социального», превращение социальной системы и социальной общности людей в массу, следствием чего является невозможность продуцировать смысловое богатство и вариативность социальных связей, в которых личность могла бы осуществлять и объективировать свою субъективность, свой многомерный внутренний мир /8/. Человек упрощается, значительно обедняется его внутренний мир, и он становится все более одномерным. Если пользоваться терминологией эволюционного подхода, то «конец социального» становится концом не только гуманизма, но и всего антропологического, культурно-духовного,
личностного разнообразия и вариативности. Индивидуализм убивает среду, где встречается Я и Другой, где они обмениваются не только мнениями, но и заботами друг о друге, принимают ответственность друг за друга и за окружающих. Действительно, по существу эра индивида со всей своей неопределенностью и массой возможностей становится эрой пустоты. Как пишет Ж. Липовецки, «отныне нами правит пустота, однако такая пустота, которая не является ни трагической, ни апокалиптической» /9, с. 24/. Это пустота забвения и безразличия, самообмана и «игры в бисер», повторения и тождества. Есть ли выход из нее?
Воронежский государственный технический университет
Выход, безусловно, есть: мы видим его в возвращении гуманизму второй его ипостаси -ипостаси социального, интерсубъективного,
солидаризирующего. Гуманизм, ориентированный на практики установления диалога между личностями, социальными общностями,
культурами, способен породить плодотворную среду и дать ростки для реализации присущей каждому человеку гуманности, человечности. Другой как «иное меня» дает надежду на преодоление эры индивида, эры пустоты и однообразия в формальном разнообразии.
Литература
1. Левинас Э. Трудная свобода. Очерки по иудаизму / Э. Левинас // Избранное: Трудная свобода. -М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. - С. 319-5S9.
2. Бузский М.П. Гуманизм в воспроизводстве социального / М.П. Бузский // Гуманизм как теоретическая и практическая проблема XXI века: философские, социальные, экономические и политические аспекты: доклады и выступления; под ред. А.В. Бузгалина. - М., 2004. - С. 41 - 42.
3. Рено А. Эра индивида. К истории субъективности / А. Рено. - СПб.: «Владимир Даль», 2002. - 473 с.
4. Марков Б.В. Между индивидуальностью и субъективностью / Б.В. Марков // А. Рено Эра индивида. К истории субъективности. - СПб.: «Владимир Даль», 2002. - 409-470 с.
5. Левинас Э. Гуманизм другого человека / Э. Левинас // Избранное: Трудная свобода. - М.: Росс. полит. энцикл., 2004. - С. 591-б5б.
6. Бауман З. Индивидуализированное общество / З. Бауман. - М.: Логос, 2002. - 390 с.
7. Кузин И.В. Что же такое свобода? (или можно ли быть свободным в обществе свободы?) / И.В. Кузин // Дом Человека (экология социально-антропологических процессов). - СПб., 199S.
S. Бодрийар Ж. В тени молчаливого большинства, или конец социального / Ж. Бодрийар. - Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2000. - 95 с.
9. Липовецки Ж. Эра пустоты. Эссе о
современном индивидуализме / Ж. Липовецки. - СПб.: Владимир Даль, 2001. - 33б с.
HUMANISM AND INDIVIDUALISM O.V. Pastushkova
The article represents an attempt to study the developing of individualized society and to clear up the background and consequences of humanistic transformation in individualism
Key words: humanism, individualism, individualized society, intersubjectivity, the оШєг
