CC BY
44
idioms. Some groups of English phraseological units that express consequences of success, wish of success and luck have much correspondence with Russian idioms. The process of achieving success may be presented in both languages in different ways. The results of comparative
semantic analysis of idioms show the national specific character of expressing success by native speakers.
Key words: idioms, success, quantitative, qualitative, analysis.
ГЛАСНЫЕ О/Е ПОСЛЕ ШИПЯЩИХ В РУССКОМ ПИСЬМЕ XVIII в.
В.В. Каверина
В результате анализа обширного и разнообразного материала печатных и рукописных текстов XVIII в. установлено проникновение элементов живой разговорной речи в письменные памятники, что проявляется в распространении написаний с О после шипящих под ударением во всех позициях. Узус XVIII в. лежит в основе самого частотного в прошедшем столетии предложения по усовершенствованию русского письма. Установленная норма была впоследствии закреплена в частном правиле современной орфографии: О после шипящих пишется в ударных наречных и именных суффиксах и окончаниях.
Ключевые слова: история орфографии, узуальная норма.
XVIII век - время формирования языка нового типа, период разрушения границ делового и церковно-книжного языка. Проникновение элементов живой разговорной речи в письменные памятники меняет орфографию: отступает традиционность написаний, которая вытесняется живым русским языком. Вместе с тем не ослабевает действующая на всех этапах развития письма тенденция к сохранению единообразия морфемы. Частной причиной стремления к морфологическому единству орфографии в первой половине XVIII в. было то, что русская культура испытывала в то время значительное немецкое влияние, а в Германии тогда как раз происходило нормирование орфографической системы на этимологической, словопроизводственной основе. Это влияние заметно, например, в известном требовании Ломоносова -писать так, «чтобы не закрылись совсем следы произвождения и сложения речений» [1].
Кроме того, XVIII в. - переломный период в истории русского языка, время создания первых грамматик на русском языке: «в грамматиках В.Е. Адодурова, А. А. Барсова. М.В. Ломоносова в XVIII в. зафиксирована грамматическая норма нового литературного русского языка, это... одни из первых попыток кодификации русского литературного языка» [2]. Однако вопросам правописания в старинных грамматиках уделялось недостаточно внимания, к тому же их правила зачас-
тую не соблюдались даже самими нормализаторами.
В данной ситуации по-прежнему, как и в дограмматический период, остается актуальным орфографический узус, с развитием которого связано формирование правописных норм. С целью выявления этого узуса мы проанализировали рукописные деловые памятники XVIII в. (письма и челобитные жителей Москвы, допросы, сказки) [3], бытовые памятники («Собственноручные записки
Н.Б. Долгоруковой», оригинальный текст которых представлен в издании «Дешевой библиотеки А.С. Суворина» 1896 г.) [4], печатные «Ведомости» Петра I, а также книги М.В. Ломоносова [5] и Д.И. Фонвизина [6], где сохранена орфография прижизненных изданий. Установленные закономерности сопоставляются с рекомендациями грамматических сочинений данного периода - грамматик М.В. Ломоносова 1755 г. [1, с. 389-578] и А.А. Барсова 1783-1788 гг. [7].
Живое произношение того времени нашло отражение в «Собственноручных записках Н.Б. Долгоруковой» [4], где регулярно обозначается переход [е] в [о]: залачоные, шолъ, взашолъ, дашолъ, шолковие, пришолъ, не ушолъ, тежолие, на чомъ, чорное, агара-жонъ - за редкими исключениями: черная, тежелой, въ чемъ. Писала Наталья Долгорукова так, как говорила, и лишь изредка применяла правила орфографии, усвоенные из церковных книг.
Вопреки ожиданию, печатные памятники в большинстве своем демонстрируют ту же вариативность с преобладанием О: этимологическое ударенное [е] в «Ведомостях» Петра I передается и традиционно: пожегъ, сжегъ (1703 № 3), зжегъ (2 раза 1703 № 2), пошелъ, (1710 № 2), зажегъ (1709 № 5), - и по-новому: ушолъ (1703 № 9), пришолъ (1703 № 10), по-шолъ (1703 № 6 и 1719 № 20), чорноморскъмъ (1719 № 14), шолковыя (1719 № 14) [8].
Влияние московского просторечия отражено в орфографии комедии Д.И. Фонвизина «Недоросль» [6], где после шипящих в ударных слогах находим в основном О: нашолъ, безчотнова, не шолъ, пошолъ, учоных, пощо-чинъ, не нашолъ, пришолъ, о чомъ, безчот-ная, нашолъ, расчотъ, расчоту, пошолъ, смешонъ, нашолъ, въ чомъ, о чомъ, шолъ, дьвчонка, с ножомъ, учоной, неучоным, учо-нова, пошолъ-ко - и лишь в редких случаях Е: еще, жены, развращеннаго, отошелъ, въ чемъ, ни о чемъ. Как видим, письмо пытается передать проявления живой русской речи, которая старается освободиться от мертвых форм церковнославянского языка.
Однако такой печатный памятник, как «Духовные и похвальные оды» Ломоносова [5], сохраняет этимологические гласные за редким исключением. В основном ударенное и безударное этимологическое [е] передано буквой Е: возшелъ, течетъ, прошелъ, счелъ, но в нескольких словах все-таки заменено на О: ушолъ, пришолъ. Согласно учению Ломоносова о трех стилях, такой переход ударенного [е] в [о] перед твердой согласной присущ только самому простому языку, так что приведенные примеры из оды - произведения высокого стиля - свидетельствуют о широком распространении этого явления.
В отличие от бытовых и печатных текстов в деловых памятниках [3] наблюдается заметное преобладание написаний с Е. Так, на 45 словоупотреблений с корневой Е: про-челъ (2), выжегъ, о чемъ (5), счелъ (3), шеко-ладъ (2), щетъ (5), чернаго / черной (7), раз-щету (2), на щетъ (2), пришелъ (7), вышелъ (3), шелковой / шелкъ / шелковъ (5), трещет-ки, щетки (3), взашелъ / дошелъ, пошелъ (7), женками - приходится лишь 16 написаний с О: нашолъ /ушолъ (5), щоту / щотов /разъ-щоту / по щоту (7), начотныхъ, прачоту, шорахъ (2). Преобладание написаний через Е - это показатель влияния традиции, свиде-
тельствующий о хорошей выучке писцов. И в аффиксах наблюдается подобное соотношение - в суффиксах и окончаниях преобладает Е: боченка, изобличенъ (3), извещенъ, подмоченные, крещенъ, исъ княженъ, ден-женки, ткачемъ, с ключемъ (2), печетъ. Написания с О встречаются реже, строго под ударением: большого (3), меньшой, раста-щонъ, ткачомъ, утвержонъ.
Похожими чертами отличается и орфография фольклорного Сборника Кирши Данилова, где в исследуемой позиции пишется чаще Е, а переход [е] в [о] отражен редко: передан лишь 4 раза (мешокъ, пошолъ, не печотъ) и 61 раз нет: «написания вида бере-жекъ преобладают над написаниями вида пощолкивали» [9].
Обращаясь к грамматическим сочинениям, заметим сразу, что М.В. Ломоносов не формулирует интересующего нас правила, однако большинство написаний в его грамматике [1, с. 389-578] указывает на то, что после шипящих Ломоносов употребляет под ударением О: плечо, горшокъ, сверчокъ, ме-шокъ, дрочонокъ, посошокъ, хорошо, шолкъ, щолокъ, волчокъ, волчонокъ, шолъ, пришолъ, молчокъ, жолобъ, рожонъ, щотъ, чотъ, но-жомъ, точотъ, точошь, точомъ, большой, большого. О нестабильности данного участка орфографической системы свидетельствует вариативность: черной, чернъ, но чорнъ; желтъ и жолтъ; жерло и жорла; мошонъ, квашонъ, но таможенъ; челнъ и чолнъ; щеголь и щоголь. Интересна в связи с этим помета Ломоносова, которую он делает в материалах к Российской грамматике: форма жегъ имеет в скобках указание «не говорится жогъ» [1, с. 685]. Таким образом, можно предположить, что употребление Е наряду с О после шипящих под ударением у Ломоносова объясняется наличием произносительных вариантов, маркированных разными стилями.
Отмеченная тенденция к увеличению числа фонетических написаний зафиксирована в «Российской грамматике» (1783-1788) А.А. Барсова, которая, по мнению Б.А. Успенского, представляет наиболее полное описание русского языка XVIII столетия. Барсов утверждает, что после шипящих под ударением О не только «выговаривается», но и пишется: жолтой, жолтъ, чорствой,
чорствъ, шолкъ, шорохъ, щолокъ, хорошо, ножомъ, калачомъ, барышомъ, жжотъ, со-
жогъ, чолъ, счолъ, шолъ, пришолъ, щелчокъ. разношорстный. Но как только «оное удареніе съ сей буквы сойдетъ, такъ... она остается въ своей силе и никакъ уже... перемениться не можетъ»: шелковой, шероховать, щелочной, хорошее, желтею, желтуха. Без ударения перемена гласной Е на О была свойственна только просторечию: жолтелъ, пи-шотъ, Ивановичомъ, въ хорошомъ [7].
Барсов четко очерчивает круг слов, которые писались только с Е после шипящих. Во-первых, это слова, у которых при изменении формы ударение переходило с последнего слога на [е] во 2-м слоге с конца: шепчю, т. к. шепчешь; женю, т. к. женишь. Кроме того, это слова высокого стиля: возшелъ, возшедъ, произшелъ [7].
О далеко не стабильной орфографической ситуации свидетельствует наличие вариативных написаний (плече - плечо, чесанъ - чо-санъ, пошептываю - пошоптываю) в самом тексте правила [7].
Итак, исследуемый узус постепенно отходит от общей тенденции к единообразию морфемы под влиянием другого, еще более сильного фактора - стремления к адекватному отражению фонемы в сильной позиции, однако и здесь демонстрирует необычное поведение, нарушая правило единообразной передачи фонемы в сильной и слабой позиции под влиянием орфографической традиции, поддержанной в данном случае живым произношением (жолтой - желтею). История письма показала, что данная тенденция не получила дальнейшего развития - победила идея сохранения облика морфемы. Однако некоторые особенности узуса XVIII в. сохранились в орфографии до наших дней, и в первую очередь, это правило, рекомендующее употреблять О после шипящих в ударных наречных (хорошо) и именных (пе-тушок, грошовый) суффиксах и окончаниях (ножом, большой).
Показательно, что именно узус XVIII в. лежал в основе самого частотного предложения по усовершенствованию правописания гласных после шипящих, возникавшего неоднократно на протяжении всего XX в., начиная с орфографических дискуссий 1904 и 1912 гг., поддержанного проектом Главнауки 1930 г., а затем вновь рассмотренного и одобренного в ходе орфографической дискуссии 1964 г. Оно состоит в том, чтобы пи-
сать после шипящих О под ударением, когда произносится О, как в корнях, так и в суффиксах и в окончаниях всех частей речи, например: чорный, чолка, отчот, книжонка, мешок, корчовка, холщовый, разжовывать, шалашом, чужого, печошь, сжог, о чом. Это единственный способ изжить все исключения, не нарушая основного правила русской орфографии, когда под ударением пишется та гласная, которая слышится, однако он идет вразрез с принципом сохранения единообразия морфемы, поддерживая вариативность типа жена - жоны; чорт - черти; щека - щоку, щоки; пчела - пчолы. Возможно, именно поэтому данное предложение так и осталось в проектах.
1. Ломоносов М.В. Российская грамматика // Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. М.; Л., 1952. Т. 7. С. 429.
2. Ремнёва М.Л. История русского литературного языка. М., 1995. С. 23.
3. Памятники московской деловой письменности XVIII века. М., 1981.
4. Суворин А.С. Дешевая библиотека. СПб., 1896. С. 16-49.
5. Ломоносов М.В. Духовные и похвальные оды // Ломоносов М.В. Избранные произведения. Л., 1986. С. 26-106.
6. Фонвизин Д.И. Собр. соч.: в 2 т. М.; Л., 1959. С. 243-344.
7. Барсов А.А. Российская грамматика. М., 1981. С. 56-57.
8. Курчева Ю.В. Основные вопросы русского правописания с XVIII в.: дис. ... канд. филол. наук. М., 1941. С. 113.
9. Осипов Б.И. История русской орфографии и пунктуации. Новосибирск, 1992. С. 145.
Поступила в редакцию 6.03.2008 г.
Kaverina V.V. Vowels o/e after the sibilants in the Russian spelling of XVIII century. The analysis of the vast and versatile material containing both printed and handwritten texts of the XVIII century proves the appearance and spread of colloquialisms in the written records, which is represented by the spelling of the stressed letter <o> after sibilants, irrespective of its position. It is the spelling of the XVIII century that determines the most frequent suggestion as to the spelling reform of the previous century. The spelling was later standardized in the following rule of modern orthography: the letter <o> is to be used in the stressed suffixes and inflexions of nouns and adverbs.
Key words: history of orthography, customary standard.
