CC BY
27
УДК 811.161.1
UDC 811.161.1
Л.Н. ГОЛАИДЕНКО L.N. GOLAYDENKO
кандидат филологических наук, доцент, кафедра Candidate of Philology, Associate Professor, Department
русского языка, Башкирский государственный педа- of the Russian language, Bashkir State Pedagogical гогическийуниверситет имени М. Акмуллы University named after M. Akmulla E-mail: lngolaydenko@gmail.com E-mail: lngolaydenko@gmail.com
ФРАЗЕОЛОГИЗМЫ СО ЗНАЧЕНИЕМ ВООБРАЖЕНИЯ КАК ЭКСПОНЕНТЫ
ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОГО ПОЛЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ НА МАТЕРИАЛЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЫ
THE IDIOMS WITH THE MEANING OF IMAGINATION AS THE EXPONENTS OF THE LEXICAL-SEMANTIC FIELD OF IMAGINATION AND RECOLLECTION IN THE FICTION MATERIAL
Экспонентами лексико-семантического поля представления выступают не только слова, но и фразеологизмы. Фразеологические полисеманты со значением воображения распределяются по пяти микрополям соответствующего лексико-семантического класса: мечты-желания, несбыточной мечты, ирреальности, знания будущего и «интеллектуального» воображения, - подчёркивая переходный характер и синкретизм представления как когнитивной категории. Неслучайно сема воображения актуализируется в значениях периферийных фразеологизмов интеллектуальной деятельности.
Ключевые слова: фразеологические экспоненты лексико-семантического класса воображения.
The exponents of the lexical-semantic field of imagination and recollection are not only words but also idioms. Phraseological polysemantics with the meaning of imagination are distributed on five microfields of corresponding lexical-semantic class: of the dream-desire, an impossible dream, unreality, knowledge of the future and «intellectual» imagination, - emphasizing the transitional nature and syncretism of imagination and recollection as a cognitive category. Not by chance the sema of imagination is actualized in the meanings of the peripheral phraseologisms of intellectual activity.
Keywords: phraseological exponents of the lexical-semantic class of the imagination.
Категорияпредставления,рассматриваемая нами как структурно-семантическая [2] с позиций структурно-семантического направления в отечественной русистике [1], проявляет себя прежде всего на лексико-фразеологическом уровне языковой системы.
Слова и фразеологизмы со значением воспоминания / воображения, будучи полисемантами, образуют в современном русском языке лексико-семантическое поле (ЛСП) представления, которое мы впервые смоделировали, учитывая уникальный характер соответствующей когнитивной категории, занимающей промежуточное положение между восприятием и понятием и синтезирующей в себе свойства того и другого.
Это поле включает ядро; центральную околоядерную часть в секторе пересечения лексико-семантических классов (ЛСК) воспоминания и воображения; центральную область вне пересечения ЛСК воспоминания и воображения; две периферийные зоны: «левую» на пересечении с ЛСП восприятия и «правую» на пересечении с ЛСП интеллектуальной деятельности [3].
Поскольку все общеязыковые лексические экспоненты ЛСП представления и фразеологические экспоненты его ядра, центральной околоядерной зоны и ЛСК воспоминания [4], включая сектор пересечения с ЛСП восприятия, нами уже описаны, в данной статье мы обратимся к рассмотрению фразеологизмов со значением
воображения, относящихся к соответствующему ЛСК и «правой» периферии - сегменту пересечения с ЛСП интеллектуальной деятельности.
Из 105 фразеологизмов, включённых нами на основе данных фразеологических словарей русского языка [8, 9; 10] в ЛСП представления, 25 единиц, т.е. 24 %, имеют значение воображения. Причём этих фразеологизмов почти в 3 раза меньше, чем фразеологических единиц со значением воспоминания (1 : 2,8), что объясняется прагматической ценностью памяти, прежде всего крепкой, которая, сохраняя и систематизируя прошлый чувственный опыт, для русского человека является обязательным условием успешной жизни, тогда как воображение, с народной точки зрения, практически бесполезно и даже вредно, поскольку отрывает от объективной действительности, отвлекает от насущных дел, приводит к серьёзным, иногда непоправимым ошибкам. Ср., например, русские народные пословицы, по-разному оценивающие способность человека помнить / вспоминать и воображать:
Русский человек добро помнит; Не будь тороплив, будь памятлив; Дали память, что до новых веников не забудет и Не столько соображает, сколько воображает; Во сне видел, да наяву прозевал; Кажется - кашица, а на дне-то горох.
Если ЛСК воображения включает 10 микропо-
© Л.Н. Голайденко © L.N. Golaydenko
лей (МКП), каждое из которых презентуется соответствующими лексемами: кажимости; непроизвольного воображения; неадекватного воображения; собственно воображения; мечты-желания; несбыточной мечты; ирреальности; знания будущего; ограниченности воображения;«интеллектуального»воображения [3], - то фразеологизмы экспонируют 5 МКП из 10: мечты-желания, несбыточной мечты, ирреальности, знания будущего и «интеллектуального» воображения, - маркируя наиболее актуальные для носителей русского языка когнитивные смыслы.
К МКП мечты-желания мы относим 6 фразеологизмов, в значениях которых наблюдаются дополнительные - дифференциальные - семы, что и определяет выбор той или иной фразеологической единицы в художественной прозаической речи, несмотря на общую семантику воображения и интегральную сему мечты -"2. Предмета желаний, стремлений" I 16, с. 3551 I.
Яркую эмоциональную окраску имеет фразеологизм золотые сны ("книжн.-поэт. Счастливые мечтания, прекрасные видения, грёзы" [9, с. 170]), который, с одной стороны, реализуя сему "Счастье", передаваемую в лексикографическом описании прилагательными счастливые (счастливый - "1. Полный счастья, такой, которому благоприятствует удача, успех; выражающий счастье. 2. Приносящий счастье, удачу" I 16, с. 7831 ) и прекрасные (прекрасный -"! Очень красивый. 2. Очень хороший" I 16, с. 5831 I), с позиции мечтающего характеризует мечту положительно - как источник счастья (счастье - "1. Чувство и состояние полного, высшего удовлетворения" Пб, с. 783П), но, с другой стороны, содержит указание на мимолётность этого счастья, призрачность видений, которые неизбежно - объективно -приведут к разочарованию и печали.
Эта «негативная» сема осознаётся в связи с употреблением в толковании фразеологического значения существительного грёза ("Светлая мечта, а также призрачное видение, сновидение" Пб, с. 145П), которое и придаёт фразеологизму оттенок несбыточности мечты, иллюзорности видений, актуализируя сему "Призрачный" ("1. Являющийся призраком, порождением больного воображения. 2. перен. Воображаемый, мнимый" I 6, с. 5911 : призрак-"! Образ кого-чего-н., представляющийся в воображении, видение, то, что мерещится. 2. перен. Вымысел, мираж, нечто кажущееся" □6, с. 591 С; мнимый-"! Воображаемый, кажущийся. 2. Притворный, ложный" Сб, с. 359С). Например:
Ёлка не переставала верить, что она встретится со Сказочником и услышит знакомые слова любимых сказок.
Но напрасно. С ним можно было теперь встречаться только во сне. Поэтому Ёлка часто дремала, надеясь увидеть золотой сон. А он не приходил. Зато пришли лесорубы (Е. Пермяк. Некрасивая Ёлка).
Фразеологизм в приведённом художественном контексте подвергается модификации и употребляется в форме единственного числа, но сохраняет своё общеязыковое значение.
Сема призрачности мечтаний, их неосуществимости в значении фразеологизма золотые сны «высвечивает» априори насторожённое, недоверчивое и в целом негативное отношение носителей русского языка к воображению в целом и мечтательности человека как проявлению склонности к бесплодным, бесполезным и в итоге безрадостным фантазиям в частности.
Эта сема позволяет рассматривать данную фразеологическую единицу одновременно и в МКП несбыточной мечты. Подобная равновесная отнесённость сразу к нескольким МКП характерна не только для лексических, но и фразеологических экспонентов ЛСП представления [4].
Сема "Сновидение" ("(книжн.) Образы, картины, возникающие во время сна, во сне, сон (во 2 знач.)" Сб, с. 738П), заложенная в значении фразеологизма золотые сны тем же субстантивом грёза, актуализирует чувственную природу воображения: одним из производящих слов является глагол зрительного восприятия видеть ("2. Воспринимать зрением. 6. Со словами «сон», «во сне»: представлять в сновидении" Сб, с. 82С), который включается в качестве очень важного семантического компонента в состав фразеологических единиц видеть во сне и наяву ("устар. Постоянно думать о ком-л. или о чём-л., хотеть чего-л." [8, с. 63]) и спит и видит ("Страстно хочет чего-л., мечтает об осуществлении чего-л." [10, с. 449]) и выступает интегрирующей смысловой основой всех трёх названных фразеологизмов.
Подчеркнём, что значение мечты-желания, реализуемое фразеологизмами видеть во сне и наяву и спит и видит, усиливается посредством глагола хотеть ("1. (разг.) Иметь желание, намерение (сделать что-н.), ощущать потребность в ком-чём-н. 2. Стремиться к чему-н., добиваться осуществления, получения чего-н."
6, с. 8651 : желание -"! Влечение, стремление к осуществлению чего-н., обладанию чем-н." I 6, с. 1931 I), который используется в соответствующих толкованиях.
Вместе с тем в значении фразеологизма видеть во сне и наяву очевидна дифференцирующая сема "Постоянность, неотступность" чувственно-наглядных картин желаемого: она вербализуется в лексикографическом описании с помощью наречия постоянно (от постоянный-"! Непрекращающийся, неизменный и одинаковый во всё время; всегдашний" I 16, с. 5701 ):
- А я только во сне и наяву вижу, как бы обжечься. И если б когда-нибудь обжёгся неизлечимою страстью, тогда бы и женился (И. Гончаров. Обрыв).
В значении же фразеологизма спит и видит различительной является сема "Страсть, страстность", которая презентуется в толковании наречием страстно (от страстный - "1. Проникнутый сильным чувством. 2. Увлечённый чем-н., целиком отдающийся какому-н. занятию" I 6, с. 7721 I):
- Ах, деньги, деньги! - вздыхал о. Христофор, улыбаясь. - Горе с вами! Теперь мой Михайло небось спит и видит, что я ему такую кучу привезу (А. Чехов. Степь).
Сема зрительного восприятия в значениях рассмотренных нами фразеологических единиц, непо-
средственно реализуемая глаголом видеть, усиливает эффект взаимопроникаемости реальности и сна, когда и без того зыбкая граница между ними размывается ещё больше, когда непонятно, что из них доминирует: явь перерастает в сон-мечту и живит его или сон-мечта врывается в явь и преобразует её.
Картина желаемого видится, она реальна, поскольку зрительно воспринимается в мыслях «здесь и сейчас», становясь фактом настоящего и объединяя в нём освоенный опыт прошлого и опережающий опыт будущего.
Вербализованная сема зрительного (а не слухового) восприятия в значениях фразеологизмов видеть во сне и наяву и спит и видит есть отражение действительно существующего приоритета зрения человека над его слухом в процессе познания окружающего мира.
Особенно ярко, на наш взгляд, эта сема презентуется фразеологизмом глаза разгорелись ("разг. О появлении сильного желания иметь что-л." [8, с. 109]), в составе которого употребляется существительное глаза (глаз -"1. Орган зрения, а также само зрение" сб, с. 135С).
Сема же страсти, страстности, сближающая данную фразеологическую единицу с фразеологизмом спит и видит, маркируется глаголом разгореться ("2. перен. Усиливаясь, дойти до высокой степени напряжения, развития" I 6, с. 6431 ).
Уникальное сочетание слов глаза и разгорелись, его целостное семантическое преобразование и живая внутренняя форма, фразеологизация и закрепление в русской языковой картине мира как знака чувственно-наглядной картины желаемого функционирует в художественной прозаической речи в качестве яркой метафоры со значением воображения - мечты-стремления. Например:
- Ты, может, думаешь, что вот, мол, у старика глаза разгорелись на твою молодость да на твою красу, - ведь думаешь? (Д. Мамин-Сибиряк. Дикое счастье).
Сема "Страсть, страстность" реализуется и в значении фразеологизма обетованная земля ("книжн. Предмет страстных желаний, устремлений, надежд и т.п." [8, с. 210]), который в отличие от рассмотренной ранее разговорной фразеологической единицы обнаруживает принадлежность книжной речи, что мотивируется его библейским происхождением (земля (Ханаан, Палестина), обещанная Господом Моисею при исходе евреев (израильтян) из Египта) и, как следствие, высокой стилистической окраской лексемы обетованная (обетованный - "(высок.) Изобильный и счастливый край, место, куда кто-н. стремится попасть" Пб, с. 425П):
Об учительском месте он мечтал вслух, как об обетованной земле (А. Чехов. Перекати-поле).
Именно слово обетованная вербализует сему "Счастье", интегрирующую значения фразеологизмов обетованная земля и золотые сны. Однако первый в отличие от второго выражает вполне осознаваемую модальность уверенности в достижении цели-мечты, в исполнении желания, обусловленную живыми ассоциациями с библейским образом земли, обещанной Моисею самим Богом.
Несмотря на закреплённую в языке книжную - высокую - стилистическую окраску фразеологической единицы обетованная земля, в художественной прозаической речи иногда наблюдается такое употребление данного фразеологизма, когда у него появляется дополнительная - ироническая - коннотация. Например:
Грезится ему, что он достиг той обетованной земли, где текут реки мёду и молока, где едят незаработанный хлеб, ходят в золоте и серебре (И. Гончаров. Обломов).
Реки мёда и молока являются неотъемлемым атрибутом обетованной земли в библейском понимании, однако незаработанного хлеба там быть не может, поскольку эта страна обещается избранному Господом народу за страдания его людей в египетском рабстве, причём обретается эта земля евреями не сразу после освобождения, а через 40 лет научения послушанию Богу.
Обломов же хочет оказаться в обетованной земле без каких бы то ни было усилий, не стараясь заслужить её. Илья Ильич и возделывать желанную землю не собирается, мечтая есть «незаработанный хлеб». Таким, как Обломов, Господь манну небесную не посылает.
Зафиксированную в словаре ироническую окраску имеет фразеологизм небо в алмазах ("ирон. То, чего страстно желает, о чём мечтает кто-л." [8, с. 322]), который, реализуя значение мечты-желания с актуализированной семой "Страсть, страстность", включается нами в соответствующее МКП:
- Один туберкулёзный писатель написал пьесу, где несчастная девица уже сто лет заклинает, что дождётся неба в алмазах (Г. Щербакова. Слабых несёт ветер).
Вместе с тем именно ирония как отрицательная по своей сути оценочная коннотация характеризует эту мечту-желание как невероятную и неосуществимую, что позволяет нам отнести данную фразеологическую единицу и к МКП несбыточной мечты. Например:
И только одна мечта - о небе в алмазах и садах через 2000 лет (Ю. Бондарев. На террасе).
Базовыми в этом МКП являются фразеологизмы считать звёзды ("книжн. Проводить время в праздных мечтаниях, заниматься никчёмным делом" [9, с. 198]); гоняться за химерами ("Увлекаться пустой мечтой, игрой фантазии" [8, с. 122]); витать (парить) в облаках (в небесах, в эмпиреях, между небом и землёй) ("Пребывать в мечтательном состоянии, предаваясь бесплодным фантазиям, не замечая окружающего" [10, с. 69]); строить воздушные замки ("Предаваться несбыточным мечтам, придумывать неосуществимые планы" [10, с. 461]).
Интегральная в значениях указанных фразеологических единиц сема "Несбыточность, неосуществимость" ярче всего представлена в последнем фразеологизме: она вербализуется в лексикографическом толковании посредством слов несбыточным (несбыточный - "Такой, что не может сбыться, неосуществимый" [6, с. 410]) и неосуществимые (неосуществимый - "Такой, который
нельзя осуществить" - "Привести в исполнение, воплотить в действительность" [6, с. 468]):
- Признаюсь тебе в моём ребячестве - я уже не
раз строила воздушные замки, соединяя тебя в мечтах с графинею (А. Бестужев-Марлинский. Испытание).
В других фразеологизмах сема несбыточности, неосуществимости мечты передаётся опосредованно - с помощью эмоционально-оценочных слов праздные ("2. перен. Бесцельный, пустой" [6, с. 576]), никчёмным (никчёмный - "Ни для чего не нужный, плохой и бесполезный" [6, с. 416]), пустой ("2. перен. Бессодержательный, неосновательный, несерьёзный" [6, с. 631]), бесплодным (бесплодный - "3. перен. Безуспешный, безрезультатный" [6, с. 51]). Эти атрибу-тивы с интегральной семой "Бесполезность, безрезультатность" подчёркивают мысль о том, что изначально нереальная мечта, не реализуемый ни при каких условиях план, чистая фантазия ("3. Нечто надуманное, неправдоподобное, несбыточное" [6, с. 846]) не дают положительного плода, ощутимой пользы. Например:
- <...> Сторожую только до весны. <...> Занудился уже я на этой должности - звёзды считать (В. Овечкин. Гости в Стукачах).
Мало того что несбыточные мечты безуспешны -они вредны и даже опасны для человека, поэтому не нужны, нежелательны. Сема "Вред" особенно актуализируется в значении фразеологизма считать звёзды: благодаря отсылке в соответствующем толковании к прилагательному никчёмный с помощью адъектива плохой ("1. Лишённый положительных качеств, неудовлетворительный, не удовлетворяющий каким-н. требованиям" [6, с. 525]) выражается резко отрицательная оценка подобных мечтаний. Сема "Ненужность" непосредственно вербализуется в описании рассматриваемого фразеологического значения прилагательным не нужный - антонимом к нужный ("1. Требующийся, необходимый. 2. Полезный, такой, без которого трудно обойтись (разг.)" [6, с. 423]).
Сема "Опасность", на наш взгляд, «высвечивается» в значении фразеологизма гоняться за химерами и задаётся компонентом за химерами, отсылающим к древнегреческой мифологии во 2-м своём значении: химера - "2. [первонач. в древнегреческой мифологии: опустошавшее страну огнедышащее трёхголовое чудовище, полулев-полукоза с хвостом-змеёй]" [6, с. 859]. Мечтание-химера действительно опасно для человека, его внутреннего устроения, поскольку силой льва и ловкостью козы способно опустошать человеческую душу, выжигать в ней интерес к насущным делам, отравлять чувство реальности и в итоге приводить к глубочайшим разочарованиям:
В старости люди нередко признаются с горечью: «Ах, как много лет было потрачено даром! Следовало бы сделать то и то! А я гонялся за химерами!» (В. Брюсов. Miscellanea).
Отрицательное отношение к мечтаниям как пагубной прелести - самообману - проповедуется в православии, ибо обманывает и прельщает дьявол, дабы
ложью погубить человека, постепенно отторгая его от Бога - Света Истины. Вследствие этого очень часто в православных молитвах звучит обращение к Господу с просьбой уберечь, освободить от мечтаний. Например, в молитвах преподобного Макария Великого, включённых в вечернее молитвенное правило православного христианина, находим следующие строки:
Благоволи, Господи, избавити мя от сети лукавого, и спаси страстную мою душу, и осени мя светом лица Твоего, егда приидеши во славе, и неосужденна ныне сном уснути сотвори, и без мечтания <...> [5, с. 271] и Господи Боже наш, в Негоже веровахом, и Егоже имя паче всякого имене призываем, даждь нам, ко сну отходящим, ослабу души и телу, и соблюди нас от всякого мечтания, и темные сласти кроме <...> [5, с. 272].
Сема опасности и православный подтекст осознаются, по нашему мнению, и в значении многовариантного фразеологизма витать (парить) в облаках (в небесах, в эмпиреях, между небом и землёй), особенно сильно в варианте витать между небом и землёй. Ср., например:
Перебоев обращал взоры на Запад и убеждался, что и там адвокат представляет собою два существа: одно, которое парит в эмпиреях, и другое, которое упорно придерживается земли (М. Салтыков-Щедрин. Мелочи жизни) и У Долгова была удивительная способность нигде ничего не видеть настоящего и витать где-то между небом и землёю (А. Писемский. Мещане).
В соответствии с православным святоотеческим учением, между небом и землёй - в воздухе - действуют князь мира сего и его слуги - духи злобы поднебесной, которые, раскинув злохитрые сети, препятствуют восхождению души усопшего человека на небо, к Богу, проводя её через различные мытарства и всячески стараясь низвергнуть в ад. Поэтому, с религиозной точки зрения, мысленно блуждать в пространстве, населённом ловцами человеческих душ, смертельно опасно (см. также: между небом и землёй - "В неопределённом положении или без пристанища" Об, с. 401 С).
Употребление в составе рассматриваемого фразеологизма вариантных компонентов в облаках, в небесах, в эмпиреях поддерживает отношение к мечтаниям как губительному пристрастию: значения существительных облако ("1. Светло-серые клубы, волнистые слои в небе, скопление сгустившихся в атмосфере водяных капель и ледяных кристаллов" Об, с. 426□) и эмпирей ("(книжн. ирон.) Жить в отрыве от действительности, предаваться мечтам [в античной натурфилософии - самая высокая часть неба]" I 6, с. 910-9111 I) имеют общую сему "Небо, в небе", а небо в данных фразеологических контекстах- это "1. Всё видимое над Землёй пространство"
6, с. 4011 I, заполненное воздухом - "1. Смесью газов, составляющей атмосферу Земли" Сб, с. 920.
То же можно сказать и о фразеологизме строить воздушные замки. Эти мечты "очень лёгкие, нежные" (см. 4-е переносное значение прилагательного воздушный Сб, с. 960), под ними ни тверди земной, ни тверди
небесной - они без труда разрушаются бесами и могут погрести под собой грешную душу. Примеров подобной участи человека немало и в нашей жизни, и в художественной литературе - достаточно вспомнить Илью Ильича Обломова.
К МКП ирреальности мы относим только один фразеологизм как во сне ("разг. 2. Уносясь в мыслях, в воображении в другой мир, забыв об окружающем" [9, с. 169]). Основанием для такого включения служит вербализованная в толковании значения указанной фразеологической единицы сема "Другой мир" (другой - "1. Не этот, не данный. 2. Не такой, иной" □6, с. 184С, мир-"5. Отдельная область жизни, явлений, предметов. Внутренний мир человека" Об, с. 3560), которая актуализирует мысленный уход человека от действительной - объективной - реальности в воображаемую - субъективную - реальность. Заметим, уход непроизвольный, происходящий независимо от воли индивидуума, что обусловливается семантикой слова сон, называющего специфическое состояние психики, когда сознание полностью не отключается, а продолжает работать на уровне непроизвольного воображения, иногда весьма странным, непонятным и необъяснимым образом синтезирующего, модифицирующего и по-новому структурирующего следы былых впечатлений, создавая мир параллельный - ирреальный. Например:
Как во сне было и всё, что было потом, - в детстве, отрочестве, в гимназические годы (И. Бунин. Митина любовь) и Дальше Егор слушал как во сне. Не мог успокоиться <...>. Решил: больше на такое не пойдёт, лучше сбежит. бог с ними, с деньгами, а не пойдёт (М. Юдалевич. Пятый год).
МКП знания будущего экспонируется тоже одним фразеологизмом заглядывать в будущее (завтра) ("разг. Стараться представить себе что-либо в будущем" [8, с. 193]), семантика которого формируется в результате целостного преобразования значений его компонентов: jзaгпянy]ЪJ:JT_БьlC]Jэ^или украдкой посмотреть куда-н., взглянуть, чтобы узнать, выяснить что-н." Об, с. 204С, будущее - "Время и события, следующие за настоящим" Об, с. 66С и завтра - "4. перен. Недалёкое будущее" I 6, с. 2031 I. Причём употребление в составе фразеологической единицы глагола зрительного восприятия заглядывать «высвечивает» чувственную природу воображения и когнитивную связь будущего с настоящим:
- Загляните в завтра, ребята, - взволнованно говорил Рябинин. - Завтра мы, комса, будем хозяевами мира (Б. Горбатов. Моё поколение).
Выражая модальность гипотетического предположения, данный фразеологизм в художественной прозаической речи выступает ярким средством описания воображаемых картин будущего, очень часто - очевидно или подтекстно - противопоставляемого настоящему как положительное отрицательному:
Вообще действительность не занимала мастеров, и все мечтательно заглядывали в будущее, не желая видеть бедность и уродство настоящего (А. Горький. Детство).
В приведённом примере заложена двойная антитеза: «действительность объективная, воспринимаемая - действительность субъективная, воображаемая»; «бедность и уродство настоящего - богатство и красота будущего».
К МКП «интеллектуального» воображения мы относим 3 фразеологизма: раскидывать в уме (мыслями, мысли, думы) ("разг. Обдумывать, мысленно рассчитывать, прикидывать и т.п." [9, с. 118]); приходить в мысль (на мысль, на ум) ("устар. Возникать, появляться в сознании кого-л." [9, с. 94]) и входить в голову (в ум, в мысль) ("1. Возникать, появляться в сознании кого-л. 2. Думаться, представляться, доходить до сознания кого-л." [10, с. 87]).
В силу зыбкости и достаточной условности границ между ЛСК воображения (в рамках ЛСП представления) и ЛСП интеллектуальной деятельности эти фразеологические единицы можно было бы рассматривать в ряду типичных фразеологизмов с семантикой интеллектуального процесса / состояния, поскольку толкования их значений даются посредством слов с соответствующим значением: обдумывать (обдумать - "Вдумавшись, вникнуть во что-н., подготовиться к решению" Об, с. 4320), рассчитывать (рассчитать-"2. Предусмотреть, задумать, заранее определить" Об, с. 6640), а в составе фразеологических моделей употребляется существительное ум ("1. Способность человека мыслить, основа сознательной, разумной жизни. 2. Такая способность, развитая в высокой степени, высокое развитие интеллекта" I 6, с. 8291 I).
Однако мы без каких-либо сомнений включаем названные фразеологизмы в МКП «интеллектуального» воображения: «интеллектуального», потому что явно вербализуется сема думания, рационального расчёта; воображения, потому что во фразеологических значениях превалируют семы представления как процесса конструирования чувственно-наглядных картин и самого вторичного образа как продукта этого процесса.
Семантическая доминанта в значениях фразеологизмов раскидывать в уме (мыслями, мысли, думы), приходить в мысль (на мысль, на ум) и входить в голову (в ум, в мысль) формируется в первую очередь благодаря компоненту мысль / мысли в их составе, ибо мысль -это не только "1. Мыслительный процесс, мышление", но и "2. То, что явилось в результате размышления, идея" [6, с. 370]), а идея - «в собственном смысле слова зрительный образ, наглядный образ» 07, с. 1700, т.е. зрительное представление.
К тому же в описаниях фразеологических значений используются слова с непосредственно или ассоциативно выраженной семой воображения: мысленно (от мысленный -"2. Воображаемый, существующий в мыслях" I 6, с. 369 I), сознание ("2. Человеческая способность к воспроизведению действительности в мышлении; психическая деятельность как отражение действительности. 4. Мысль, чувство, ясное понимание чего-н." Об, с. 742), думаться ("1. Мыслиться, представляться (в 3 знач.), казаться" Об, с. 1850), представиться ("3. Явиться в мысли, в воображении" [6, с. 580]).
Эта сема с очевидностью реализуется рассматриваемыми фразеологизмами в следующих фрагментах из художественных произведений:
Полковник лежал на диване в халате и лениво раскидывал мыслями: что ему в тот день делать? (Г. Данилевский. Беглые в Новороссии); - Никогда не приходило мне на мысль, - сказал он, - чтобы это сочинение было так благосклонно принято публикою и переведено на столько языков (Н. Карамзин. Письма русского путешественника); Маша нравится Мошкину, но ему и в мысль не входит, что она может быть его женою (А. Дружинин. Письма иногороднего подписчика).
Заметим, что в значении фразеологизма приходить в мысль (на мысль, на ум) актуальной является сема желания, которое обретает зримые очертания именно в воображении: прийти на ум - "О появлении какой-н. мысли, желания" I 16, с. 8291 I.
На периферии - в секторе пересечения ЛСП представления (ЛСК воображения) и ЛСП интеллектуальной деятельности - находятся, на наш взгляд, фразеологизмы ломать (себе) голову ("прост. Усиленно думать, стараясь понять, разрешить что-н. трудное, испытывая чувство беспокойства из-за кого-л. или по какой-л. причине" [8, с. 285]) и приложить голову ("прост. Основательно подумать" [9, с. 91]), которые, будучи экспонентами прежде всего ЛСП интеллектуальной деятельности (см. голова -"3. Ум, рассудок" I 6, с. 1391 ), в определённых контекстуальных условиях выступают в качестве потенциальных средств выражения семантики воображения. Например:
Валериан Иванович ломал голову, ждал поножовщины, слёз, драк, даже побега, но где же ему одному было уследить за фантазией такой оравы! (В. Астафьев. Кража); Мстить девчонке - дело нелёгкое, бить её не станешь, тут надо голову приложить. И Лёшка вовсю работал головой. В первой записке Ляльке он много клялся, много говорил о любви, но всё под таким соусом, что и козе было ясно - издёвка (С. Ионин. Дела мужские).
Художественный контекст актуализирует в семантической структуре данных фразеологических единиц чувственно-наглядный компонент, что в свою очередь является отражением сложного диалектического взаимодействия представления - воображения - и понятия как взаимообусловленных когнитивных составляющих целостного мыслительного процесса. В приведённых отрывках персонажи думают, воображая, прогнозируя, мысленно конструируя возможные в будущем ситуации.
Подчеркнём, что интегральной в значениях данных фразеологизмов является сема "Умственное, интеллектуальное усилие", которая задаётся совокупностью значений глаголов ломать ("1. Сгибая или ударяя с силой, разделять надвое, на куски, на части, отделять части чего-н." Сб, с. 331 С), приложить ("3. Направить действие чего-н. на что-н., применить" Сб, с. 5920) и слов в толкованиях фразеологических значений: усиленно (от усиленный - "1. Увеличенный, улучшен-
ный. 2. Крайне настойчивый" Об, с. 8360), стараться ("1. Делать что-н. со старанием" - "Стремлением выполнить что-н. хорошо, добросовестно" Об, с. 7610), трудный ("1. Требующий большого труда, усилий, напряжения" Об, с. 8120) и основательно (от основательный-"! Разумный, веский. 3. Крепкий, прочный. 4. Довольно большой, значительный" I 6, с. 4611 ).
Итак, фразеологизмы со значением представления, являясь уникальными полисемантами и уникальными по структуре и смысловому содержанию экспонентами соответствующего ЛСП, ярче, чем лексика, отражают переходную сущность и синкретизм когнитивной категории, обусловленные её промежуточным положением между восприятием и понятием. Фразеологизация целых сочетаний слов, многие из которых непосредственно или опосредованно выражают в языке значение воспоминания / воображения и поэтому фундаменти-руют фразеологическую семантику, возникающую в результате синтеза и целостного семантического преобразования значений отдельных компонентов фразеологизма, позволяет передать богатство когнитивных смыслов, взаимодействующих в семантическом пространстве, формируемом категорией представления в русском языковом сознании.
Фразеологизмы со значением воображения составляют лишь четвёртую часть от общего количества фразеологических единиц с семантикой представления, что объясняется доминированием прагматической памяти, с её механизмами сохранения, первичной систематизации и воспроизведения прошлого чувственного опыта, над непрактичным воображением в менталитете русского народа, считавшим мечты, грёзы, фантазии и т.п. чем-то пустым, бесполезным и даже небезопасным для человека, поскольку воображение, опираясь на «следы» памяти, всё-таки далеко уводит человеческую мысль от объективной действительности и насущных проблем в субъективный, часто ирреальный мир, в котором всё зыбко и неуловимо.
Фразеологизмы со значением воображения в отличие от лексем экспонируют только пять МКП соответствующего ЛСК из 10: мечты-желания, несбыточной мечты, ирреальности, знания будущего и «интеллектуального» воображения, - и таким образом фиксируют в русской языковой картине мира самые важные когнитивные смыслы, реализуемые в семантической области воображения.
Сложная внутренняя организация и многоплановость категории представления каузируют полисемантичность фразеологических единиц со значением воображения, которая проявляется в нечёткости и возможной вариативности границ между МКП и, как следствие, в правомерной отнесённости некоторых фразеологизмов, например золотые сны, небо в алмазах, одновременно к двум МКП.
Наибольшее число из рассмотренных нами фразеологических единиц относится к МКП мечты-желания: человеку по его природе свойственно чего-то хотеть, к чему-то стремиться, на что-то надеяться - моделировать
будущее и рисовать в мыслях чувственно-наглядные картины желаемого.
Вместе с тем жизненный опыт людей показывает, что далеко не всякое желание может исполниться, отнюдь не всякий план может реализоваться, поэтому вторым по количеству презентующих его фразеологизмов является МКП несбыточной мечты.
Все МКП, включающие фразеологические единицы со значением воображения, особенно «интеллектуального», отражают специфику последнего, которое в отличие от памяти / воспоминания до такой степени
абстрагировано от непосредственно воспринимаемых объектов действительности, что обеспечивает пред-понятийный характер представления и «вхождение» чувственно-наглядного образа в понятие как обязательного когнитивного компонента. Подтверждением этого служат также случаи контекстуально обусловленной актуализации семы воображения в значениях фразеологизмов интеллектуальной деятельности, находящихся на периферии ЛСП представления и выступающих в качестве потенциальных средств выражения соответствующей семантики.
Библиографический список
1. Бабайцева В.В. Структурно-семантическое направление в современной русистике // Бабайцева В.В. Избранное. 2005-2010: Сб. науч. и науч.-методич. статей. М. Ставрополь: Изд-во СГУ, 2010. С. 61-73.
2. Голайденко Л.Н. Категория представления как структурно-семантическая (на материале художественной прозы) // Вестник Томского гос. пед. ун-та. Томск: ТГПУ, 2013. № 3 (131). С. 140-145.
3. Голайденко Л.Н. ЛСП представления в современном русском языке: ядро, лексико-семантический класс воображения и периферия (на материале художественной прозы) // Гуманитарные науки: вопросы и тенденции развития: Сб. науч. тр. по итогам междунар. науч.-практ. конф. (10 ноября 2015 г.). Вып. 2. Красноярск: ИЦРОН, 2015. С. 34-44.
4. Голайденко Л.Н. Фразеологизмы-экспоненты ЛСП представления: ядра, ЛСК воспоминания и периферии (на материале художественной прозаической речи) // Актуальные вопросы современных гуманитарных наук: Сб. науч. тр. по итогам междунар. науч.-практ. конф. (10 марта 2016 г.). Вып. 3. Екатеринбург: ИЦРОН, 2016. С. 52-64.
5. Молитвослов на всякое прошение души. М.: «Именинник», «Глаголъ», 2011. 848 с.
6. Ожегов С.И. Словарь русского языка: 70 000 слов. Под ред. Н.Ю. Шведовой. 23-е изд., испр. М.: Рус. яз., 1991. 917 с.
7. Философский энциклопедический словарь. Ред.-сост. Е.Ф. Губский, Г.В. Кораблёва, В.А. Лутченко. М.: ИНФРА-М, 2006. 576 с.
8. Фразеологический словарь русского литературного языка конца 18-20 вв.: В 2-х т. Под ред. А.И. Фёдорова. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1991. Т. 1: А-Н. 340 с.
9. Фразеологический словарь русского литературного языка конца 18-20 вв.: В 2-х т. Под ред. А.И. Фёдорова. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1991. Т. 2: О-Я. 274 с.
10. Фразеологический словарь русского языка. Под ред. А.И. Молоткова. 3-е стереотип. изд. М.: Русский язык, 1978. 543 с.
References
1. Babaytseva V.V. Structural and semantic direction in modern Russian philology // Babaytseva V.V. Selected 2005-2010: Coll. of scientific and scientific-methodical art. M. Stavropol: Publishing House of the SSU, 2010. Pp. 61-73.
2. Golaydenko L.N. The category of imagination and recollection as a structural and semantic (in the fiction material) // Bulletin of the Tomsk State Ped. Univ. Tomsk State Pedagogical University, 2013. № 3 (131). Pp. 140-145.
3. Golaydenko L.N. LSF of imagination and recollection in modern Russian: the core, the lexical-semantic class of imagination and peripherals (in fiction material) // Humanities: Issues and trends: Coll. scientific work on the basis of the Intern. scientific-practical conf. (10 November, 2015). Vol. 2. Krasnoyarsk: ITSRON, 2015. Pp. 34-35.
4. Golaydenko L.N. Idioms-exponents LSF of imagination and recollection: the core, the LSC of recollection and peripherals (in artistic prose material) // Actual problems of modern humanities: Coll. scientific work on the basis of the Intern. scientific-practical conf. (10 March, 2016) Vol. 3. Yekaterinburg: ITSRON, 2016. Pp. 52-64.
5. Prayer for every application of soul. M.: «Birthday boy», «The verb», 2011. 848 p.
6. Ozhegov S.I. Russian dictionary: 70 000 words. Ed. N.Y. Shvedova. 23th ed. M.: Rus. lang, 1991. 917 p.
7. Philosophical Encyclopedic Dictionary / Ed-status. E.F. Gubsky, G.V. Korablyova, V.A. Lutchenko. M.: INFRA-M, 2006. 576 p.
8. Phraseological Dictionary of Russian literary language of the end of 18-20 centuries: In 2 Vols. Ed. A.I. Fedorov. Novosibirsk: Nauka. Sib. Dep., 1991. Vol. 1: A-N. 340 p.
9. Phraseological Dictionary of Russian literary language of the end of 18-20 centuries: In 2 Vols. Ed. A.I. Fedorov. Novosibirsk: Nauka. Sib. Dep., 1991. Vol. 2: O-I. 274 p.
10. Phraseological dictionary of Russian. Ed. A.I. Molotkov. 3th stereotype. Ed. M.: Russian Language, 1978. 543 p.
