CC BY
123
УДК 37.034
В. О. Гусакова
Формирование осмысленной жизненной позиции в духовно-нравственном воспитании старшеклассников
Статья раскрывает преимущества обращения юношества к религиозно-культурологическим традициям в формировании у них осмысленной жизненной позиции и воспитании «внутреннего человека», способного извлекать смыслы из каждой конкретной ситуации и выстраивать свой путь с позиции базовых национальных ценностей.
Article reveals the advantages of turning youth to religion and cultural traditions in the formation in them of the intelligent vital position and training «internal person», capable of extracting senses from each concrete situation and of erecting its way from the position of base national values.
Ключевые слова: осмысленная жизненная позиция, юношество, смысл жизни, религиозно-культурологическая традиция.
Key words: the intelligent vital position, youth, sense of life, religion and cultural tradition.
В современной педагогике формирование осмысленной жизненной позиции учащихся имеет особую актуальность в условиях постмодернизма, ставящего на первый план проблемы экзистенционального характера: поиска высоких целей, выстраивания жизненной стратегии, удовлетворения духовных и материальных потребностей в ускоряющейся динамике развития общества, нравственного совершенствования в условиях стремительного роста информации, обретение «российской идентичности» и др.
«Российская гражданская идентичность» считается высшей ступенью духовно-нравственного воспитания. Она включает: усвоение семейных ценностей с последующей выработкой умения проецировать их в общественные отношения; осознанное принятие традиций своего народа, укорененность в них и наполнение их новым духовным содержанием; «открытость миру, диалогичность с другими национальными культурами» [10, с. 17]. Российская гражданская идентичность предполагает наличие у старшеклассника осмысленной жизненной позиции, конкретной цели (целей) и системы ценностей, которым он будет следовать всю жизнь и которые послужит основой его бытия. Это зависит от внутренней целеустремленности учащегося, его мотивации к принятию базовых
© Гусакова В. О., 2014
национальных ценностей, степени воздействия социальной среды и способности адаптироваться к ней.
Вступившие в пору юношества старшеклассники проявляют живой интерес к «смыслу жизни». Среди новообразований юношества можно выделить: становление самосознания; «расширение жизненного пространства», выстраивание «жизненной перспективы» [18, с. 447]; «саморефлексию, осознание собственной индивидуальности, появление жизненных планов, готовность к самоопределению, установка на сознательное построение собственной жизни, постепенное врастание в различные сферы жизни» [13]; открытие «Я»; «вчувствование»; «психическое понимание» [20]; разделение на сексуальность и эрос - «искание любви», духовные и душевные переживания [8]; стремление к деятельности, мечтательное обожание, повышенная чувствительность, влечение к тайному, запрещенному, необычному, всему тому, что выходит за рамки привычной жизни; «пассивная меланхолия», «агрессивная самозащита» [3]; повышение творческой активности; «тоска по другу» - желание найти единомышленника [7].
Старшеклассников волнует: «в чем смысл моей личной жизни?» и «в чем смысл жизни человека вообще?», «автор я или соавтор своей судьбы?», «в чем мое счастье?», «зачем я живу?». Их цели определяются интересами и потребностями, в которых материальные (еда, одежда, деньги) зависят от желаний в общении (уединении), творческой и социальной деятельности, самовыражении, признании и характерной для юношества потребности «свести все многообразие фактов к немногим принципам, построить стройную систему взглядов на мир, определить свое место в этом мире» [13].
В поисках своего места в жизни юноши и девушки часто увлекаются разными идеями и концепциями, создают себе кумиров (нередко, ими становятся музыканты или киноактеры, чья индивидуальность скрыта сценическими образом), стремятся им подражать, предаются несбыточным мечтаниям. Юношеству свойственно «строить воздушные замки» -рисовать в воображении красивые картины будущего, упуская из виду трудности на пути его достижения. Из-за отсутствия жизненного опыта и присущим этому возрасту нигилизму и фанатизму молодые люди рискуют заболеть «экзистенциальным недугом» (С. Мадди). Он может проявляться в скуке, апатии, пассивности в ситуациях, требующих решений и действий, цинизму, а в более тяжелых случаях привести к алкоголизму, наркомании, а иногда и суициду. Известный социолог Э. Дюркгейм утверждал, что рост благосостояния населения способен спровоцировать увеличение количества самоубийств, относимых к категории «эгоистических», вызванных развитием крайнего индивидуализма [9], характерного для юношества и культивируемого постмодернизмом.
Традиционный уклад жизни населения, как правило, замедляет развитие индивидуализма и снижает вероятность возникновения возрас-
тных проблем, активизированных социальной средой, таких как, «восстание против авторитетов, идеалистические порывы, философские сомнения, мятежность и воинствующий пыл» [11, с. 90]. Изучавшая жизнь подростков на Самоа, М. Мид писала, что «здесь всегда отвергают чрезмерные эмоции, страстные предпочтения, сильные привязанности», а «одна из самых нелюбимых черт в сверстнике выражается словом "Л-авНе" □ буквально «хочет быть выше всех», или, более кратко, "заносчивый"» [11, с. 146]. Мид указывала, что «знание детерминирующей роли культуры» ставит под сомнения общую закономерность юношеского поведения в разных социальных средах: «Все изолированные цивилизации и многие цивилизации нового времени разительнейшим образом отличаются от нашей по числу возможных выборов, дозволенных каждому индивидууму. Наши дети, подрастая, сталкиваются с целым миром возможностей, из которых им предстоит выбирать, и этот мир слепит их непривычные глаза» [11, с. 151].
Жизнь подростков Самоа подчинена сложившейся традиции, предписывающей каждому члену общества выполнение определенных обязанностей так, что любая деятельность, будь то плетение корзин или ловля рыбы, приобретает значение ритуала, который надлежит выполнять в определенное время и в четкой последовательности. Актуальный в западноевропейском, американском и российском обществе вопрос о смысле жизни на Самоа не звучит, потому что предпосылки для поиска смысла жизни отсутствуют, а сам смысл заключен в размеренной жизнедеятельности.
Разумеется, что образ жизни самоанцев не может стать ориентиром для юношества. «Где принцип охранения старого, блюдения установившихся традиций настолько всеобъемлющ и интенсивен, что начинает поглощать и подавлять свободу личной инициативы и творческого созидания, там начинает замирать сама первооснова общественности, ее реальный онтологический субстрат - духовная жизнь» [16, с. 127], присущая только человеку.
В поисках смысла жизни человеку свойственно выходить за границы видимого им мира в мир трансцендентный. Религия, верования, мифология определяют жизнь как вечность, а смерть как таинственный переход из одной субстанции в другую. Смерть же, принятая во имя защиты своей земли и святынь, или принесение себя в жертву во имя высоких целей героизируются, а самоубийство от отчаяния - порицается. Древние верования накладывали на человека множество табу, регламентируя его жизнь волей богов. Мировые религии, напротив, наделяют человека свободой. «Нет принуждения в религии» (Коран. 2:256); «истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32). Человек свободен в своих поисках истины, открывающей путь в вечность. Такое понимание свободы особенно востребовано в юношестве, потому что юность, по словам Г. Винекена, «есть одержимость бесконечным» [б, с. 167].
Интересна ситуация описанная протоиереем Михаилом Шполян-ским. На лекции он задал «вопрос студентам: "Какую по счету жизнь вы сейчас проживаете?" Интересуются - о какой жизни идет речь: духовной или физической? "О физической. Вполне конкретной реальной жизни". Ответы - кто во что горазд: прагматики - "первую", романтики - "одну из многих", оригиналы - "пятую с половиной". Один отвечает: "Вторую" [19]. Ответов «первую и единственную» не прозвучало.
А.И. Введенский прямо указывал, что «вера в личное бессмертие есть условие и логической, и нравственной допустимости веры в смысл жизни» [4, с. 105]. Однако требовать от юношества конкретной формулировки «смысла жизни» нельзя. Иначе мы нарушим охраняемый им его сокровенный мир душевных переживаний. Судить об осмысленности или неосмысленности жизненной позиции старшеклассника можно по жизнедеятельности в социуме.
Формирование осмысленной жизненной позиции старшеклассника -его «Я» невозможно вне «Мы» - общества, которое есть «подлинная целостная реальность, а не производное объединение отдельных индивидов... единственная реальность, в которой нам конкретно дан человек» [16, с. 53]. Эта реальность состоит из малых (члены семьи, родственники, одноклассники, друзья) и больших (этнос) сообществ, в которых «Я» находит форму для содружества и совместного бытия с «Мы», в которых «Я» и «Мы» объединены традициями.
Выдвинем гипотезу, что обращение к религиозно-культурологическим традициям способствует формированию у юношества осмысленной жизненной позиции. В подтверждение гипотезы отметим, что религия является мощным фактором против «экзистенциональ-ного недуга», не потому, что называет уныние и самоубийство смертными грехами, а потому что открывает перспективу бесконечной счастливой жизни через добрые дела и поступки; а культура дает примеры -«классические культурные образцы» [14, с. 193], как эту бесконечную жизнь обрести.
С позиции религиозных культур такими «образцами» являются святые, чей смысл жизни в служении Богу и исполнении его заповедей, а с позиции светской этики - люди (включая святых), которые своими подвигами и служением утверждали и сохраняли базовые национальные ценности [10, с. 18].
Резюмирую обе точки зрения, определим:
- смысл жизни «.должен мыслиться во всяком случае как некое вечное начало.», то есть то, «на что человек опирается, что служит единой, неизменной, абсолютно прочной основой его бытия» [16, с. 161] и потому наша жизнь «... должна быть служением высшему и абсолютному благу...» [16, с. 165];
- «что бы ни делал человек, он не получит блага до тех пор, пока не будет жить сообразно закону своей жизни. Закон же его жизни не есть борьба, а, напротив, взаимное служение существ друг другу» [15, с. 431].
Отсюда, «чтобы искать смысл жизни.... надо перестать «хлопотать» [16, с. 161], потому что «вся сложная, кипучая деятельность людей с их торговлей, войнами, путями сообщения, наукой, искусствами есть большей честью только давка обезумевшей толпы у дверей жизни» [15, с. 406].
Такое рассмотрение «смысла жизни» вызывает закономерные для юношества вопросы: о смысле какой жизни идет речь - настоящей, наполненной противоречиями и заботами, или будущей вечной, которой я не знаю и в которою не верю; что есть высшее абсолютное благо и будет ли оно благом для меня лично; почему я должен служить вечному абсолютному благу, если я хочу хорошо жить здесь и сейчас, или служить ближнему, если у него нет до меня дела. «.Привилегией молодых людей является демонстрация своей взрослости прежде всего тем, что они ставят под сомнение смысл жизни, и этой привилегией они более, чем активно пользуются» [17, с. 12].
Юношество не «только чувство бесконечности» и «созерцание открывающейся безбрежности, но и «мятеж против установленных традицией и авторитетов форм культуры» [6, с. 168-169]. Возникает парадоксальная ситуация: с одной стороны постижение религиозно-культурологических традиций в духовно-нравственном воспитании необходимо сохранения духовной наследственности между поколениями, обеспечивающей жизнеспособность народа и ориентирующей юное поколение в русло базовых национальных ценностей, на основе которых выстраивается осмысленная жизненная позиция; с другой, - сам процесс «вхождения в традицию» сопровождается у юношества внутренним бунтом (даже у тех, кто с этой традицией в силу семейного уклада не порывал).
В юношестве «профессиональное самоопределение сопряжено с задачами социального и личностного самоопределения, с поиском ответа на вопросы кем быть? и каким быть?, с определением жизненных перспектив, с проектированием будущего» [13], с позиции которого формируется взгляд на настоящее и определяется значимость прошлого.
Вопросы «кем быть?» и «каким быть?» могут стать векторами -«смыслами конкретной ситуации» [17, с. 14] в формировании осмысленной позиции жизни. Эти смыслы нужно реализовать здесь и сейчас не столько для того, чтобы добиться высоких результатов в будущем, сколько, чтобы в настоящем увидеть итог своей деятельности - пользу, и, исходя из него, оценить самого себя - самоопределиться в пространственно-временной, гражданско-правовой, полоролевой, коммуникативной, семейной и других сферах жизни. Важно, чтобы польза или благо имели не личную, а именно общественную значимость, иначе вместо
самоопределения юноша получит удовлетворение одной из своих потребностей (в материальном достатке, комфорте, славе), что не способствует осмысленной жизненной позиции. Уместно вспомнить письмо 22-хлетнего американского студента, адресованное В. Франклу, в котором он писал: «.у меня есть ученая степень, у меня шикарный автомобиль, я полностью независим в финансовом отношении, и в отношении секса и личного престижа, я располагаю большими возможностями, чем я в состоянии реализовать. Единственный вопрос, который я себе задаю, -это какой во всем этом смысл» [17, с. 15].
Отечественная религиозно-культурологическая традиция в числе «классических культурных образцов» называет бессребреника - «человека, отличительным нравственным свойством которого является то, что он трудится ради блага других людей, не беря за это платы, безвозмездно» (1, с. 9); иными словами, человека, живущего смыслом конкретной ситуации, в которой он может бескорыстно сделать добро и самоопределиться, найти смысл своей жизни. Справедливо утверждение, что «Древняя Русь не знала вопроса о смысле жизни» [5, с. 9]. Он зазвучал в форме «Что делать?» только в Новое время, когда Россия испытала воздействие западной культуры, но трактовался широко: «Что делать мне и другим, чтобы спасти мир и тем впервые оправдать свою жизнь?» [16, с. 156]. По мнению С. Л. Франка, исследовавшего проблему смысла жизни «Русский человек страдает от бессмыслицы» в том плане, что «он всем своим существом ощущает, что нужно не "просто жить", а жить "для чего-то"». Примерно такие же вопросы волнуют и юношество, жаждущее перемен, бунтующее против обыденности и стремящееся изменить мир. Не удивительно, что все революционные движения зарождались в молодежной среде.
Юношеству требуется социально-значимая деятельность - «"дело", которое здесь должно спасти мир» [16, с. 157], осуществляемое «малыми делами», в которых он может проявить все свои способности и таланты. Именно такие малые дела повседневности, сопровождаемые внутренней работой над самим собой - поиском своего смысла жизни и самовоспитанием, ведут к формированию осмысленной жизненной позиции. По признанию Н.А. Бердяева: «пусть я не знаю смысла жизни, но искание смысла уже дает смысл жизни, и я посвящу свою жизнь этому исканию смысла» [2, с. 77], а В.В. Розанов писал, что «смысл - не в Вечном; смысл - в Мгновениях» [12, с. 628].
Религиозно-культурологическая традиция в данном случае является нравственным фундаментом, мерилом истинности, носителем «вечного смысла», основой для желаемой юношеством инновации - смысла конкретной ситуации. Постигая традиции, юноши не поворачивают вспять, а вступают в межпоколенный диалог с предками, анализируют с точки зрения современной значимости их опыт, осваивают базовые национальные ценности и на основе их адаптируются в социальной среде.
Религиозно-культурологическая традиция выступает ни как нечто статическое, подавляющее внутреннюю свободу человека и его врожденное стремление к самовыражению - выходу из имманентной среды подобных себе Homo sapiens в иной, трансцендентный мир, а, напротив, той самой отправной точкой для творческого раскрытия человека. Более того, религиозно-культурологическая традиция ограждает юношу от опасности самолюбования и тщеславия, ведущих к развитию крайнего индивидуализма и способствующих духовно-нравственному кризису.
Современный юноша напоминает «классический культурный образец» - витязя на распутье у камня с надписью: «Как пряму ехати - живу не бывати - нет пути ни прохожему, ни проезжему, ни пролетному; на-праву ехати - женату быти; налеву ехати - богату быти». Он размышляет о выборе пути, желая найти истинное благо - свой смысл жизни, а окружающая среда твердит ему, что его успешность зависит от материального достатка.
Отсюда задача духовно-нравственного воспитания - помочь старшекласснику устоять на жизненном распутье перед соблазнами и ориентировать его к нахождению пути, на котором он сам сможет раскрыть свою индивидуальность, применить таланты и способности, и, что особенно важно, сформировать «внутреннего человека», который потом станет навигатором в его жизнедеятельности. В. Франкл называл таким навигатором совесть - «орган смысла, способность обнаружить тот единственный и уникальный смысл, который кроется в любой ситуации» [17, с. 13].
Важно, чтобы выпускник образовательного учреждения сформировал осмысленную жизненную позицию, в которой его собственная жизнь рассматривалась бы как часть бытия человечества, и которая бы свидетельствовала о существовании в нем «внутреннего человека», способного извлекать смыслы из каждой конкретной ситуации для нахождения «вечного смысла » и своего счастья в нем.
Список литературы
1. Андроник (Трубачев), игум. Бессребреники // Православная энциклопедия. -М.: Правосл. энцикл., 2002. Т. 5. С. 8-11.
2. Бердяев Н.А. Самопознание. - М., 1990. - 334 с.
3. Бюлер Ш. Что такое пубертатный период // Педология юности: сб. ст. / под ред. И. Арямова. - М.-Л., 1931. - С. 37-46.
4. Введенский А.И. Условия допустимости веры в смысл жизни // Смысл жизни: Антология. - М., 1994. - 105 с.
5. Гаврюшин Н.К. Русская философская симфония (Предисловие) // Смысл жизни: Антология. - М., 1994. - С. 7-17.
6. Гессен С.И. Основы педагогики. Введение в прикладную философию. - М.: Школа-Пресс, 1995. - 448 с.
7. Гецер Г. Систематические длительные наблюдения над течением негативной фазы у подростка // Педология юности. Сборник статей / под ред. И. Арямова. - М., Л., 1931. - С. 47-63.
8. Зеньковский В., прот. На пороге зрелости: Беседы с юношеством по вопросам пола. - Клин, 2001. - 20 с.
9. Дюркгейм Э. Самоубийство (социологический этюд). - М.: Мысль, 1994. - 412
с.
10. Концепция духовно-нравственного развития и воспитания личности гражданина России: учеб. / А. Я. Данилюк, А. М. Кондаков, В. А. Тишков. - М.: Просвещение, 2009. - 24 с.
11. Мид М. Взросление на Самоа // М. Мид Культура и мир детства. Избранные произведения. - М.: Наука, 1988. - 429 с.
12. Розанов В.В. Опавшие листья. Короб второй. - СПб.: Кристалл, 2001. -254 с.
13. Слободчиков Исаев Слободчиков В. И., Исаев Е. И. Основы психологической антропологии: Психология развития человека. Развитие субъективной реальности в онтогенезе: учеб. пособие для вузов. Кн. 2. - М.: Школа-Пресс, 1995.
14. Стратегия 2020: Новая модель роста - новая социальная политика. Промежуточный доклад о результатах работы экспертной работы по актуальным проблемам социально-экономической стратегии России на период до 2020 года [Электронный ресурс]. -11Я_: http://2020strategy.ru/
15. Толстой Л.Н. Педагогические сочинения. - М.: ГЭОТАР-Медиа, 2010. -592 с.
16. Франк С. Л. Духовные основы общества. - М.: Республика, 1992. - 512 с.
17. Франкл В. Человек в поисках смысла. - М.: Прогресс, 1990. - 196 с.
18. Шестун Е., прот. Православная педагогика. - М. Про-Пресс, 2001. - 576 с.
19. Шполянский М., прот. Смысл жизни: путь бабочки // Мы входим в храм. - М.,
2005.
20. Шпрангер Э. Эротика и сексуальность в юношеском возрасте // Педология юности: сб. ст. / под ред. И. Арямова. - М.-Л., 1931. - С. 7-93.
