CC BY
109
Яценко Т.С.
Фиктивные юридические лица в России и зарубежных странах: понятие, признаки и правовые способы противодействия им
Возникновение каждого института права социально обусловлено. Он существует до тех пор, пока в нем есть потребность государства, общества, индивида, пока он отвечает интересам указанных субъектов. В цивилистике есть понятие социального назначения субъективного права, под которым понимают цели, ради достижения которых эти права предоставляются участникам гражданских правоотношений [1, с. 534]. Каждый институт права также имеет свое социальное назначение. Такое назначение присуще и гражданско-правовому институту юридических лиц.
Исторически юридические лица возникли как объединения лиц и капиталов с целью облегчения участия граждан в частном обороте. Правда, некоторые ученые рассматривают государство как древнейший юридический субъект, по мнению других, понятие юридического лица как равноправного с физическими лицами субъекта гражданских прав развилось применительно к римским муниципиям [2, с. 32-33]. Одной из древнейших форм объединения лиц были коллегии, преследовавшие цель оказания помощи (духовной, материальной и т.п.) своим членам. В частности, погребальные коллегии обеспечивали достойное погребение их участникам [3, с. 50]. Признание объединений лиц субъектами права было обусловлено потребностями хозяйственного оборота. Так, Ульпиан пишет, что нельзя было назначать наследниками ни муниципии, ни граждан муниципии, поскольку это «неопределенная совокупность» [4, с. 199] (курсив наш. - Т.Я.). Такое положение не отвечало интересам развития оборота. Поэтому Адриан инициировал принятие сенатского постановления, которое позволило принимать указанным субъектам отказы по завещанию [4, с. 199]. Общины также получили право участвовать в судебном процессе, где их представляли когниторы или синдики, которые назначались решением местного совета [5, с. 299]. В целом исследование источников римского права позволяет сделать вывод о том, что с целью придания определенности объединению лиц в частноправовых отношениях, оно наделялось определенными свойствами, позволявшими такое объединение индивидуализировать и отграничить от других участников оборота. В частности, коллегии рассматривались как единые субъекты, когда выступали как дарители или одаряемые, принимали наследство либо заключали договоры. В Дигестах упоминается, что коллегии могли выступать в суде, назначив представителя, который определялся решением этого объединения. Кроме того, коллегия несла ответственность в пределах общего имущества и казны (arca). В частности, это имущество становилось объектом конкурсной распродажи в случаях отказа от защиты (indefensio). Наконец, общины обладали общим имуществом, обособленным от имущества отдельных ее членов. Таким образом, раб, принадлежавший общине, рассматривался как вещь целого, а не объект права общей собственности граждан, составляющих общину [5, с. 298]. Впоследствии эти свойства нашли отражение в гражданском законодательстве многих стран мира как признаки юридического лица, которые в своей совокупности позволяют исключить его фиктивность. Наличие указанных свойств в совокупности, а также реальное намерение учредителей компании осуществлять предпринимательскую деятельность и получать прибыль либо достигать иные законные цели, является основанием для признания государством вновь созданного лица субъектом права.
Вместе с тем развитие гражданского оборота, ужесточение законодательства различных стран мира о борьбе с такими преступлениями, как торговля наркотиками и т.п., усиление контроля со стороны государств за исполнением обязанностей по уплате налогов обусловили появление новых форм обхода закона. Еще древнеримский юрист Павел говорил: «Поступает против закона тот, кто совершает запрещенное законом; поступает в обход закона тот, кто, сохраняя слова закона, обходит его смысл» [6, с. 191]. Институт юридического лица стал использоваться недобросовестными участниками гражданского оборота для достижения заведомо незаконных целей, служить прикрытием их недобросовестной деятельности. При этом такой субъект, как правило, лишен реального экономического содержания. Речь идет, таким образом, о фиктивных юридических лицах.
Термин «фиктивный», используемый правовой наукой в отношении юридических лиц, до недавнего времени был лишен негативного смысла. Начиная с XIII века теория фикции преобладала в цивилистике и объясняла сущность указанных субъектов. Ее основоположник Папа Римский Иннокентий IV, отвечая на вопрос о возможности отлучения корпорации от церкви, указал, что она выступает как persona ficta, то есть не существующее в реальности фиктивное лицо [7, с. 675]. Таким образом, в течение длительного периода
времени приверженцы указанной теории под фиктивностью юридического лица подразумевают искусственность этой конструкции, придуманной для облегчения участия физических субъектов в хозяйственном обороте*.
Отечественное гражданское законодательство исходит из реальности юридического лица как субъекта права, а термин «фиктивный» применительно к нему используется все чаще в негативном смысле.
С проблемой фиктивных юридических лиц, то есть субъектов, фактически не обладающих функциями и признаками юридического лица, столкнулись многие страны мира. При этом большинство из этих лиц участвуют в осуществлении незаконной деятельности, что является основанием для привлечения их учредителей (участников) к административной или уголовной ответственности.
Согласно статье 48 Гражданского кодекса РФ к признакам юридического лица относятся наличие в собственности, хозяйственном ведении, оперативном управлении обособленного имущества, его самостоятельная имущественная ответственность по своим обязательствам, возможность от своего имени приобретать и осуществлять имущественные и личные неимущественные права, нести обязанности, быть истцом и ответчиком в суде. Что касается двух последних из названных признаков, то они всегда присутствуют в фиктивных юридических лицах, выступая средством достижения целей недобросовестных учредителей. Последние используют имя, которое не ассоциируется с конкретным физическим или юридическим лицом, стоящим за фиктивным субъектом, и принцип самостоятельной имущественной ответственности, чтобы избежать возможных негативных последствий незаконной деятельности, предусмотренных гражданским и уголовным законодательством.
Вопрос о фиктивных юридических лицах, то есть субъектах, которые не отвечают признакам юридического лица в соответствии с действующим законодательством, приобрел значение в России начиная с 1990-х годов, когда создавались основные механизмы рыночной экономики. 1991-1999 годы называют еще периодом «дикого», или «бандитского», капитализма, когда права на природные ресурсы стали концентрироваться в руках ограниченной группы лиц. Эти лица активно стали создавать фиктивные компании в оффшорах, желая скрыть свои доходы и не платить налоги в России. Однако особо актуальным указанный вопрос стал к началу нового тысячелетия. Фиктивные юридические лица стали создаваться, прежде всего, с целью уклонения от уплаты налогов. Как отмечают некоторые авторы, до 1998 года «подати можно было платить, а можно - не платить, и, как показывает статистика, почти никому за это ничего не было» [8, с. 235]. Затем требования к налогоплательщикам ужесточились, чему во многом способствовал приказ Федеральной службы налоговой полиции РФ от 9 декабря 2002 го-да № 525 «Об утверждении Инструкции об основах организации и формах осуществления в федеральных органах налоговой полиции работы по предупреждению преступлений и правонарушений» [9]. Количество так называемых фирм-однодневок резко возросло. Их отличительные черты отражены, в частности, в справке Генеральной прокуратуры РФ по уголовному делу в отношении М. Ходорковского № 18/41-03. В ней прямо указано, что связанные с ОАО «НК “ЮКОС”», зарегистрированные в оффшорах компании, «не обладали фактически функциями и признаками юридического лица, предусмотренными статьями 48-50 Гражданского кодекса Российской Федерации, а именно: не имели в собственности, хозяйственном ведении или оперативном управлении обособленного имущества, не могли самостоятельно, без указания Ходорковского и других лиц, приобретать и осуществлять имущественные права, не могли осуществлять деятельность, основной целью которой являлось извлечение прибыли... Коммерческие организации, используемые при мошенничестве, являлись подставными юридическими лицами, как и числящиеся в них генеральные директора, от имени которых Ходорковским и членами организованной группы совершались хищения, являлись подставными руководителями этих организаций.» [8].
Таким образом, коммерческая организация может быть признана фиктивной, если она фактически не имеет своей целью осуществление предпринимательской деятельности, получение прибыли и распределение ее между учредителями. В целом определяющим моментом при создании юридического лица должна быть реальность намерений учредителей осуществлять законную деятельность и достигать законных целей. Наконец, фиктивные юридические лица лишены главного свойства - самостоятельности и независимости в принятии решений. Во главе такого лица, как правило, стоит номинальный директор, который выполняет указания фактического владельца имущества, закрепленного за компанией. В зарубежных странах такое лицо получило название «shadow director» - теневой директор.
Впервые этот термин появился в английском Законе о дисквалификации директора компании 1986 года [10]. При этом он лишен негативного смысла. Управление компанией теневым директором само по себе не влечет никаких санкций и в рамках рассматриваемого Закона не является правонарушением. В соответствии с ним теневой директор, как и директор компании, может быть дисквалифицирован в случаях систематического нарушения законодательства о компаниях, недобросовестной торговли, мошенничества
в отношении компании, если его действия повлекли банкротство компании и т.п. Решение о дисквалификации принимается судом, который выносит соответствующий приказ, предусматривающий конкретный период дисквалификации, как правило, не превышающий 15 лет. Кроме того, европейское законодательство закрепляет возможность привлечения такого лица к налоговой ответственности за деятельность компании [11].
Понятие теневого директора дается в п. 5 статьи 22 Закона о дисквалификации директора компании. Это лицо, в соответствии с указаниями или инструкциями которого действует менеджмент компании. При этом субъект не рассматривается как теневой директор, если органы управления юридического лица действуют в соответствии с советами, которые он дает в силу профессиональных знаний и умений. Английскому праву также известны понятия директора de jure и директора de facto. Директор de jure - это лицо, назначенное в таком качестве в соответствии с требованиями закона и осуществляющее фактическое управление компанией. Директор de facto - это лицо, которое, не являясь руководителем компании, в определенный период времени осуществляло функции, которые мог исполнять директор или другой субъект, входящий в высший орган управления компании. Понятие последней фигуры определено в судебных прецедентах [12]. В целом вне рамок рассматриваемого Закона участие теневого или фактического директора в управлении компанией может рассматриваться как косвенное доказательство ее фиктивности [11].
В специальной литературе на основании анализа юридической и финансовой периодики, судебной практики говорят о следующих обстоятельствах, свидетельствующих о фиктивности юридического лица: преимущественное использование неденежных форм расчетов, убыточность деятельности такого лица в целом либо совершаемых им сделок в частности, совпадение адресов и реквизитов заявителей, учредителей, представителей, главных бухгалтеров и директоров, фактическое отсутствие действующего офиса, персонала за исключением директора и главного бухгалтера, непродолжительность экономически активного существования, отсутствие разумного экономического основания совершения сделок и др. [13]. Одним из косвенных доказательств фиктивности юридического лица является полное отсутствие деловой активности в течение определенного, достаточно длительного периода времени, то есть так называемого экономического содержания (substance), что позволяет, прежде всего, налоговым органам отказывать такому лицу в самостоятельном статусе. Это возможно, если такое лицо не имеет реального места осуществления деятельности, независимого менеджмента и других признаков, свидетельствующих о реальной работе компании [11]. При этом создание фиктивных юридических лиц, как правило, осуществляется в рамках закона: соблюдаются необходимые в такой ситуации требования гражданского законодательства о внесении имущества в уставный (складочный), порядке регистрации и т.п. Однако их учредители преследуют цели, противоположные тем, ради которых обычно создается юридическое лицо. Поэтому правовая форма такого субъекта также ущербна. В этой связи возникает вопрос о том, можно ли признать данное юридическое лицо существующим с точки зрения права. В литературе подчеркивается, что отрицать его существование нельзя, поскольку государственная регистрация есть достаточное и необходимое доказательство данного факта, главное здесь - отказ «от признания самостоятельности действий субъекта права по причине отсутствия у него собственного экономического интереса» [13]. Действительно, в целом ряде зарубежных стран, например в Великобритании, государственная регистрация компании сама по себе свидетельствует о действительности нового субъекта права, который может быть признан ничтожным лишь в исключительных случаях [14, с. 112]. Однако в России требования к созданию юридического лица носят формальный характер: достаточно представить указанные в Федеральном законе от 08.08.2001 № 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» [15] документы. Если юридическое лицо создано для прикрытия незаконной деятельности его учредителей или достижения иных целей, но в противоречие с социальным назначением данного института, и представляет собой лишь пакет документов и запись в государственном реестре без реального наполнения, то возникает вопрос: а существует ли такой субъект? Рассмотренный выше подход к решению данного вопроса привел к усложнению судебной практики: добросовестные участники гражданского оборота, чьи права нарушены действиями фиктивного юридического лица, вынуждены участвовать в длительных судебных процессах, доказывать незаконность его действий, оспаривать совершенные им сделки и т.п. Судебные процессы затягиваются во времени, а интересы добросовестных участников защищаются неэффективно.
Ситуация осложняется тем, что учредители фиктивных юридических лиц, как правило, преследуют незаконные цели. Среди таких целей - уклонение от уплаты налогов, получение кредитов, которые в дальнейшем не возвращаются, легализация незаконно полученных доходов. Фиктивные компании используются рейдерами для создания цепочки перемещения имущества от одних лиц к другим, чтобы
обеспечить новому владельцу этого имущества титул добросовестного со всеми вытекающими отсюда юридическими последствиями. Фиктивное юридическое лицо может выступать как средство сохранения активов в случае недобросовестного корпоративного захвата.
Самым распространенным способом решить указанные задачи является создание компании в оффшоре. К настоящему времени оффшоры, пропагандирующие принцип сохранения анонимности иностранных вкладчиков и конфиденциальности сведений о них, заслуженно рассматриваются правоохранительными органами разных стран мира как места регистрации сомнительных с правовой точки зрения компаний, используемых для достижения незаконных целей их фактических владельцев. Одним из самых громких дел, которое слушалось в российском суде, стало дело в отношении М. Ходорковского. Подконтрольные ему компании «ЮКОС» и «Менатеп» использовали оффшорные компании с целью уклонения от уплаты налогов и рассредоточения акций, чтобы обойти требования Антимонопольного комитета. При этом сеть фиктивных компаний потрясала своим размахом: они были созданы практически во всех оффшорах мира [16].
Не секрет, что во всех крупных городах России действует множество фирм, специализирующихся на открытии фиктивных компаний в оффшорах. По цене от 800 до 3000 тыс. долларов можно купить комплект документов, подтверждающих существование юридического лица. На сайтах таких компаний можно обнаружить расценки и механизм создания и деятельности такого лица. В частности, на сайте компании «Global Offshore Services»* при расчете стоимости создаваемой в оффшоре компании учитывается оплата номинальным директору и акционерам. При этом взаимоотношения с этими лицами юридически предлагается оформить следующим образом. Номинальный директор должен подписать письмо об увольнении, на котором нет даты, а номинальный акционер - бланк переуступки акций компании. Эти документы передаются фактическому владельцу компании. Как подчеркивается в коммерческом предложении «Global Offshore Servi-ces», фактический владелец в любой момент сможет распорядиться активами компании, а при необходимости поставить подпись на письме об увольнении и уволить директора или дать юридическую силу бланку о переуступке акций.
Еще одна проблема связана с созданием фиктивных юридических лиц в фиктивных оффшорных юрисдикциях. В качестве примера можно привести Анжуан - один из островов Коморского архипелага, на территории которого регистрируются оффшорные компании и банки, выдаются лицензии созданным в Интернете виртуальным казино без легитимных оснований, поскольку оффшора здесь нет [17].
Увеличение в последние годы числа нелегальных операций, связанных с торговлей наркотиками, проституцией, работорговлей, и, как следствие, рост банковских операций, в ходе которых отмываются незаконно полученные доходы в оффшорах, поставили правительства стран мира перед необходимостью усиления контроля над транснациональной преступностью. В литературе транснациональная организованная преступность определяется как современная система деятельности организованных криминальных объединений (групп, организаций, сообществ и корпораций) различных стран, проявляющаяся как в сугубо криминальных, так и внешне законных акциях, планирование, совершение или последствия которых распространяются на территории нескольких государств. Их диапазон, по утверждению В.А. Яценко, чрезвычайно широк: от организаций с жесткой структурой до относительно гибких и динамичных структур, а деятельность распространяется в различных сферах: от давно известных видов преступного бизнеса (торговля наркотиками, оружием, организация проституции) до современных (торговля людьми, киберпреступность, распространение детской порнографии) [18]. На Десятом Конгрессе ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями, проходившем в Вене с 10 по 17 апреля 2000 года, подчеркивалось, что транснациональная организованная преступность может приобретать новые, более сложные формы, связанные, например, с нарушением правил, регламентирующих предпринимательскую деятельность. Среди таких нарушений - уклонение от уплаты налогов, нечестная конкуренция на международных рынках, отмывание денег через банки и оффшорные агентства [19, с. 193-194]. В 1990-х годах прошлого века количество незаконных банковских операций, связанных с отмыванием денег, достигло критической отметки. В частности, в 1991 году «в системе координации межбанковских платежей было зафиксировано 37 млрд операций на общую сумму 222 триллиона долларов» [20, с. 2]. В России к 2007 году, по оценкам Центрального банка, объем фиктивных банковских операций составил 1,5-2 трлн руб. (около 7 % ВВП в год). При этом самым распространенным видом таких операций являются переводы на счета иностранных компаний, зарегистрированных в оффшорах, с целью оплаты так называемого «серого» импорта, контрабанды наркотиков и т.п. [21].
В связи с масштабом проблемы многие страны мира приняли законодательство о противодействии отмыванию незаконно полученных доходов (среди них: Италия, Нидерланды, Испания, Финляндия, Ирландия, Швейцария и др.). А в 1990 году Совет Европы принял Конвенцию об отмывании, выявлении,
изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности (Страсбургская конвенция от 08.11.1990 ) [22].
В этой связи некогда популярные организационно-правовые формы юридических лиц, регистрируемые в оффшорах с целью отмывания денег, сегодня этой цели служить не могут. Например, оффшорные инвестиционные фонды не гарантируют больше анонимность вкладчиков. Кроме того, в соответствии с требованиями нового законодательства руководители таких фондов обязаны проверять информацию о вкладчиках, при отсутствии которой фонд вправе отклонить заявку. Банки, открывающие счета оффшорным инвестиционным фондам, обязаны также проверить сведения об их руководителях, депозитариях и основных вкладчиках [23].
Кроме того, как отмечают специалисты, компаниям, зарегистрированным в оффшорах, с каждым годом все труднее открывать банковские счета, покупать в иных государствах ценные бумаги и имущество [24]. Например, прибалтийские банки не так давно разослали своим клиентам информационные письма, в которых установлены особые требования к компаниям, зарегистрированным в оффшорах в США. В них подчеркивается, что «в обязанности банка входит не только идентификация руководящих лиц компании, но и основательное, всестороннее изучение бизнеса компании, получение полного представления о ее деятельности, источниках финансирования и бизнес-схемах». Банки желают быть абсолютно уверенными в том, что клиент банка - компания - ведет реальную предпринимательскую деятельность, а не используется как расчетный инструмент. Поэтому банки требуют предоставления убедительных доказательств коммерческой деятельности клиента: договоры, товарораспорядительные и транспортные документы, таможенные декларации и т.п. В информационных письмах банки также оставляют за собой право запрашивать документальное подтверждение реальности и коммерческого характера обслуживаемых сделок, и «при любом сомнении банк воздержится от платежа». Наряду с обычно требуемыми документами при заключении договора между банком и клиентом, прибалтийские банки просят предоставить составленное в свободной форме информационное письмо с подробным описанием бизнеса компании, документы, подтверждающие совершаемые ею коммерческие сделки, а также составленное в свободной форме сообщение о структуре управления компанией, включая автобиографию руководителей*.
В отличие от зарубежного законодательства, в котором предусматриваются меры по контролю за созданием юридических лиц и последствия признания их фиктивными**, отечественное гражданское право не оперирует эффективными инструментами, способными пресечь деятельность фиктивных компаний.
Как правило, меры, применяемые в его рамках, направлены на пресечение конкретных действий фиктивного юридического лица, посягающих на права и законные интересы других участников гражданского оборота. На практике такими мерами являются применение последствий ничтожности совершенных им сделок, возбуждение уголовных дел о лжепредпринимательстве, начисление неуплаченных налогов контрагентам такого лица [11].
Вместе с тем, по нашему мнению, необходимо учитывать следующее обстоятельство. Установление фиктивности юридического лица есть констатация того факта, что имеется третье лицо, к выгоде которого фактически совершались юридически значимые действия. Т акое лицо может быть установлено с помощью методов, уже разработанных правоохранительными органами России и зарубежных стран. Оно и должно нести ответственность по обязательствам, возникшим в связи с действиями фиктивного юридического лица. Действительно, несмотря на соблюдение требований закона о порядке создания юридического лица и его регистрацию, такой субъект не имеет реального содержания, он фиктивен и поэтому не является субъектом права; его учредители должны нести полную и неограниченную солидарную ответственность по его обязательствам. К примеру, суды Англии и США не применяют принцип ограниченной ответственности в отношении учредителей (участников) компании, которая не имеет самостоятельного экономического смысла. Поэтому все действия такого юридического лица рассматриваются как действия указанных субъектов, которые и несут полную ответственность по долгам такого лица [11].
Наконец, решению рассматриваемой проблемы будет способствовать разрабатываемая Ассоциацией региональных банков совместно с Федеральной миграционной службой система доступа банков к единой электронной базе недействительных паспортов, с использованием которых обычно создаются фиктивные юридические лица. Такая система, по оценкам специалистов, должна сократить объемы незаконного обналичивания денежных средств через банковский сектор на 90 % [21].
Литература
1. Ем В.С. Осуществление гражданских прав и исполнение обязанностей // Гражданское право: В 4-х т. Т. 1: Общая часть: Учебник для студентов вузов / Отв. ред. Е.А. Суханов. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2007.
2. Суворов Н.С. О юридических лицах по римскому праву. М.: Статут, 2000.
3. Франчози Дж. Институционный курс римского права. М.: Статут, 2004.
4. Юлий Павел. Пять книг сентенций к сыну. Фрагменты Домиция Ульпиана / Пер. с лат. Е.М. Штаерман; отв. ред. и сост. Л.Л. Кофанов. М., 1998.
5. Дождев Д.В. Римское частное право. М.: НОРМА-ИНФРА, 1999.
6. Дигесты Юстиниана (избранные фрагменты в переводе И.С. Перетерского) // Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран (древность и Средние века) / Сост. В.А. Томсинов. М., 2004.
7. Венедиктов А.В. Государственная социалистическая собственность. М.-Л., 1948.
8. Родионов А.А. Налоговые схемы, за которые посадили Ходорковского. М.: Вершина, 2006.
9. Российская газета. 2003. 15 февраля.
10. Company Directors Disqualification Act 1986. L., 1986.
11. Тутыхин В. Фиктивные юридические лица: право и практика // Слияния и поглощения. 2006. № 7.
12. Millett J. in Re Hydrodam (Corby) Ltd [1994] BCC 161, and Re H Laing Demolition Building Contractors Ltd., Secretary of State for Trade and Industry v. Laing [1996] 2 BCLC 324 / Alan C. Neal, Frank B. Wright. A survey of the use and effectiveness of the Company Directors Disqualification Act 1986 as a legal sanction against directors convicted of health and safety offences: Prepared by the University of Warwick for the Health and Safety Executive 2007. Crown, 2007.
13. Раднаев В.С. Фиктивные юридические лица как инструмент доказывания // www.russianlaw.com/publications/id/67
14. Дубовицкая Е.А. Европейское корпоративное право: Свобода перемещения компаний в европейском сообществе. М.: Волтерс Клувер, 2004.
15. Российская газета. 2001. 10 августа.
16. Кейтан Т. Концы в «Озеро Джерби». Треугольник Ходорковский - Кертис - Бонд // The Financial Times. 17.05.2004 / http://www.compromat.ru/main/hodorkovskiy/kertisft.htm
17. Деньги +. 2006. № 1-2 (74).
18. Яценко В.А. Транснациональная организованная преступность: криминологическая характеристика и предупреждение: Дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2003.
19. Международное сотрудничество в борьбе с транснациональной преступностью: новые вызовы в XXI веке // Десятый Конгресс Организации Объединенных Наций по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями: Сборник документов / Сост. А.Г. Волеводз. М.: Юрлитинформ, 2001.
20. Флинн С. Доклад об отмывании денег // Семинар Информационно-консультативного комитета по транснациональной преступности Международного научно-профессионального консультативного совета. Италия, 1992.
21. Шаповалов А., Шишкин М. ЦБ зовет к победе в наличном фронте // Коммерсантъ. 2007. 21 февраля.
22. Тосунян Г.А., Викулин А.Ю. Противодействие легализации (отмыванию) денежных средств в финансово-кредитной системе. Опыт проблемы, перспективы. М., 2001.
23. Воздвиженский В. Тайны оффшорных фондов // www.russianlaw.com/publications/id/69
24. Тутыхин В. Оффшоры выходят из моды // www.russianlaw.com/publications/id/47
