CC BY
77
6'2014
Пробелы в российском законодательстве
5.6. ФАКТОРЫ И ТЕНДЕНЦИИ, ОПРЕДЕЛЯЮЩИЕ РАЗВИТИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА О СУБЪЕКТАХ КОРРУПЦИОННЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
Сорочкин Роман Александрович, канд. юрид. наук. Должность: доцент. Место работы: Российский университет дружбы народов. Подразделение: кафедра уголовного права и процесса. Email: ro-man4789@rambler.ru
Аннотация: В статье рассматриваются теоретические и практические уголовно-правовые проблемы, связанные с вопросами определения круга субъектов коррупционного преступления и его признаков в зарубежном уголовном праве.
Ключевые слова: противодействие коррупции, субъект коррупционного преступления, зарубежное уголовное право.
FACTORS AND TENDENCIES OF DEVELOPMENT OF
NATIONAL CRIMINAL LAW IN TERMS OF SUBJECTS OF CORRUPTION-RELATED CRIME
Sorochkin Roman Aleksandrovich, PhD at Law. Position: Associate Professor. Place of employment: Peoples' Friendship University of Russia. Email: roman4789@rambler.ru
Annotation: The article deals with theoretical and practical criminal law problems, connected with terms of subjects of corruption-related crime in foreign criminal law. Keywords: anti-corruption enforcement, subject of corruption-related crime, foreign criminal law.
Анализ различных правовых систем показывает, что у законодателей государств всех правовых систем наблюдаются определенные проблемы в установлении исчерпывающего перечня субъектов коррупционных преступлений.
С учетом политических, социальных, экономических, религиозных и иных особенностей различных географических регионов представляется крайне сложным разработать методологию универсальных критериев оценки эффективности конкретного национального уголовного законодательства в отношении всего круга субъектов коррупционных преступлений. Вместе с тем, решение такой задачи способствовало бы созданию более совершенного антикоррупционного уголовного и иного законодательства, чье внедрение путем унификации уголовного законодательства различных межгосударственных экономических союзов, в которых участвует Российская Федерация, могло быть принести вполне конкретную пользу.
В попытке создания подобной методологии мы попытались сформулировать: факторы, влияющие на методологию определения субъектов коррупционных преступлений; а также общие тенденции законотворческой деятельности в этой сфере.
Полагаем, что прежде всего факторами, влияющими на методологию определения субъектов коррупционных преступлений, являются следующие обстоятельства.
1. Международно-правовой фактор. На национальное уголовное законодательство влияют международно-правовые акты, ратифицированные данным государством. К примеру, такой конвенционный характер
имеют положения об уголовной ответственности за коррупцию иностранного должностного лица.
2. Экономическая модель, существующая в конкретном государстве. Так, в случае командной, а не рыночной, экономики такой субъект преступления, как руководитель коммерческой организации, закономерно отсутствует. В зависимости от состояния экономики и значимости в ней предприятий частного капитала определяется перечень сотрудников частных предприятий - субъектов коррупционных преступлений.1
3. Имеет значение правовая система, воспринятая законодателем конкретного государства.
Приведем пример для наглядной иллюстрации последних 2 принципов.
Как известно, для англо-саксонской правовой системы характерен учет судебных прецедентов в качестве источников права при наличии некоторой степени неформализованное™ общественных отношений нормативно-правовыми актами. Это нашло отражение и применительно к рассматриваемой тематике.
Так, зачастую, в англо-саксонской правовой системе национальное уголовное законодательство не содержит формального определения должностного лица либо иного лица - носителя полномочий государственной власти или власти, данной органам местного самоуправления, как субъекта коррупционного (или, к примеру, должностного) преступления, выражающегося в совокупности определенных качественных признаков данного субъекта (как это делается в соответствующем отечественном законодательстве).
Например, в статье 118 Уголовного кодекса Канады есть упоминание о должностном лице, при этом в законе нет его качественных признаков. Лишь указывается, какой пост лицо занимает, а полномочия его (организационно-распорядительные, административно-
хозяйственные) не приводятся: должностное лицо -лицо, занимающее государственный пост, либо назначенное или избранное лицо, выполняющее какие-либо государственные обязанности. На наш взгляд, наличие подобного принципа нельзя расценивать как пробел в уголовно-правовом регулировании или иной недостаток работы местных законодателей, по следующим основаниям. Такая ситуация является частным отражением общего методологического подхода к уголовно-правовой борьбе с коррупцией, традиционного для англо-саксонской правовой системы.
Великобритания, Соединенные Штаты Америки и Канада - государства с развитой рыночной экономикой, при этом основу ВВП исторически составляют результаты деятельности частных предприятий. Данные предприятия функционируют в том числе в наиболее социально значимых областях, таких как энергетика, медицина, оборонная промышленность и других. В этой связи подобные предприятия обладают и частью той компетенции, которой в государствах с иной, более непосредственно «огосударствленной» экономикой, с иными правовыми системами принадлежит органам государственной власти (в частности, органам
1 О влиянии экономических факторов, в том числе глобализации экономики, применительно к настоящей тематике см., напр.: Сорочкин Р.А. Сотрудник «организации частного сектора» как специальный субъект коррупционного преступления в международном праве. // Бизнес в законе. №1. 2014; Сорочкин Р.А. Государственный (муниципальный) служащий как специальный субъект коррупционного преступления в международном праве. // Черные дыры в российском законодательстве.№1. 2014; Сорочкин Р.А. Характеристика субъекта коррупционного преступления в международном праве. // Пробелы в российском законодательстве. №1.2014.
128
РАЗВИТИЕ УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
Сорочкин Р.А.
государственного контроля (надзора)). Соответственно, определение каких-либо организационно-
распорядительных и административно-хозяйственных полномочий, а также круга лиц, которым эти полномочия («государственные обязанности» по смыслу ст.118 УК Канады) принадлежат, делегировано руководству подобных предприятий и, полагаем, с трудом поддается унификации, поскольку организационные структуры бизнеса находятся в постоянном реформировании, обусловленном процессом конкурентной борьбы за рынок.
4. Значим также и доктринальный фактор. Крайне важно при исследовании изучаемой нами тематики учитывать также: что считается в государстве коррупцией, поскольку от этого определяется и сам перечень тех благ, на которые может покуситься коррупционер, и соответственно, перечень преступных деяний, которые признаются коррупционными преступлениями (например, в ФРГ предметом взятки может являться половой акт, соответственно и перечень коррупционных преступлений тоже может измениться под влиянием этого обстоятельства, которое доктрина признает действительно одной из разновидностей коррупции). Другой подобный пример - это так называемая торговля влиянием. В Российской Федерации, к примеру, уголовной ответственности за подобные деяния не имеется, вместе с тем, к примеру, Франция закрепляет подобный состав преступления как один из основных подлежащих применению в ходе уголовноправовой борьбы с коррупцией.2
В том же ракурсе можно рассматривать и взгляды на мошенничество, предметом хищения в котором являются финансовые средства, в том числе имущество, принадлежащее частному собственнику, а не публичному образованию.
Так, в романо-германской правовой системе, например, не каждый факт мошенничества признается коррупцией, а становится таковым лишь в связи с совершением мошенничества, посягающего прямо или опосредованно на государственные (муниципальные) финансовые средства: в отношении тех юридических лиц, в уставном капитале которых имеется доля государства; на государственные (муниципальные) финансовые средства, переданные тем юридическим лицам, которые участвуют в распределении. В то время как для англо-саксонской правовой системы характерно признание коррупционным преступлением любого мошенничества в сфере предпринимательской деятельности.
5. Следующий важный фактор - это степень делегированное™ государственного (муниципального) контроля (надзора) самим участникам рынка, как-то самоуправляющимся организациям, профессиональным союзам и т.д. Это обстоятельство крайне важно, поскольку с передачей подобным субъектам таких полномочий соответственно возникает и необходимость следить за данными субъектами с тем, чтобы спрофи-лактировать коррупционные преступления, связанные
2 Представляется, что определение торговли влиянием, содержащееся в ст.ст.432-11, 433-11 УК Франции. является одним из самых удачных и содержательных в мировой практике. Согласно нормам данной статьи торговля пассивным влиянием имеет место, когда его совершают представитель власти либо частное лицо, использующее реальное или мнимое влияние на государственные органы; торговлю активным влиянием совершает третье лицо, предлагающее какую-либо выгоду лицу, являющемуся представителем государственной власти, либо частному лицу под предлогом, что оно может оказать определенное влияние на государственные органы.
с использованием либо превышением этих полномочий. Передача подобной компетенции закономерно должна влечь за собой и расширение круга субъектов коррупционных преступлений, а именно: туда должны быть включены субъекты, наделенные этими полномочиями. Соответственно, в случае если при наличии широкомасштабного делегирования государственных полномочий каким-либо коммерческим либо общественным организациям не происходит одновременного соответствующего расширения круга субъектов коррупционных преступлений, то в этом случае возникает заведомый провал в единой уголовно-правовой системе борьбы с коррупцией.
6. Следующим немаловажным фактором является та степень общественного восприятия коррупции представителями высшей политической государственной власти, которая присутствует в конкретном государстве. Так, к примеру, в зависимости от этого обстоятельства может определяться круг сфер общественной жизни, в которых могут быть внедрены уголовноправовые положения о противодействии коррупции.
Результаты изучения методологии определения круга субъектов коррупционных преступлений в различных правовых системах дают нам основания выделять вышеуказанные факторы как наиболее значимые и требующие обязательного изучения в случае комплексного юридического анализа уголовного законодательства о противодействии коррупции в том или ином конкретном государстве.
Комплексный анализ 3 наиболее распространенных правовых систем,3 * * * * * * * 11 с представителями которых взаи-
3 Англо-саксонская, романо-германская и мусульманская пра-
вовые системы. При этом предметом нашего изучения являлись
источники зарубежного уголовного законодательства конкретных
государств, местная судебная практика и мнения зарубежных
криминалистов. В частности, базой для наших выводов стали та-
кие нормативно-правовые акты, как: Закон Великобритании о
коррупции в государственных органах 1889 г.; Закон Великобритании о предотвращении коррупции 1906 г.; Закон Великобрита-
нии об антитерроризме, преступлениях и безопасности 2001 г.; Уголовный кодекс, Закон о национальной обороне Канады; глава
11 раздела 18 Свода законов США «Взяточничество, подкуп, злоупотребление служебными полномочиями»; глава 93 Свода законов США «Государственные чиновники и служащие»; Федеральный закон США «О борьбе с коррумпированными и находящимися под рэкетирским влиянием организациями» (Racketeer Influenced and Corrupt Organizations Act, или Rico Act) 1970 г.; Закон США «О регистрации иностранных агентов» (закон FARA) 1938 г.; Закон США «О подкупе иностранных должностных лиц» (FCPA) 1977 г.; Закон США «О патриотизме»; глава 26 «Преступления против конкуренции», глава 30 «Должностные преступления» УК ФРГ; Закон ФРГ о борьбе с коррупцией от 13.08.1997; Закон ФРГ о борьбе с подкупом иностранных должностных лиц от 10.09.1998; УК Франции; Закон Франции №83-634 от 13.07.1983 «О правах и обязанностях государственных служащих»; Закон Франции №88-227 от 11.03.1988 «О финансовой прозрачности политической жизни»; Закон Франции №93-122 от 29.01.1993 «О предупреждении коррупции, транспарентности экономической жизни и государственной деятельности»; Закон Франции №20071598 от 13.11.2005 «О борьбе с коррупцией»; УК Италии; Закон №86 от 26.04.1990 «О внесении изменений и дополнений в главу 1 «О преступлениях должностных лиц» раздела 2 «О преступлениях против публичной власти» Уголовного кодекса Итальянской республики»; уголовные кодексы Словакии, Бельгии, Ирландии, Румынии и Грузии; Португалии, Греции, Мальты; Закон об исламских наказаниях 1991 г. и Закон «О запрете участия министров, депутатов парламента и государственных служащих в коммерческих сделках» 1959 г. Ирана; Закон Брунея о предотвращении коррупции 1998 г.; Закон Нигерии о коррупционных действиях и иных связанных с ними преступлениях» 2000 г.; УК Азербайджана 1999 г.; УК Таджикистана 1998 г., Закон Таджикистана о борьбе с коррупцией 2005 г.; УК Кыргызстана 1997 г., Закон Кыргызстана о борьбе с коррупцией 2003 г., Указа Президента Кыргызстана от 21.10.2005 «О безотлагательных мерах по борьбе с коррупцией»;
129
6'2014
Пробелы в российском законодательстве
модействует Российская Федерация в правовом поле, показывают, что налицо определенные тенденции в сфере криминализации деятельности отдельных видов субъектов коррупционных преступлений. Для этих тенденций характерно то, что они берут свое начало и получают развитие в странах Северной Америки и Западной Европы, в дальнейшем происходит восприятие этих тенденций в уголовном законодательстве и других стран, в том числе и в Российской Федерации и в странах мусульманской правовой системы. Думается, что это обстоятельство объясняется в первую очередь развитием экономики, поскольку развитие норм уголовного законодательства о противодействии коррупции во многом обусловлено экономическими причинами. И развитие и усложнение механизмов рыночной экономики, происходящее как раз первоначально в странах Северной Америки и Западной Европы, и в дальнейшем получившее продолжение в других государствах, объективно приводят и к определенной рецепции антикоррупционного уголовного законодательства в других государствах, разумеется, с учетом местной специфики, религиозной, исторической,
политической и иной, с учетом особенностей конкретного региона. Однако эти тенденции, на наш взгляд, типичны и не менее абсолютно характерны для всех государств, экономика которых зиждется на основах свободного рынка; государств, включенных в единую международную систему противодействия коррупции, на основании международных соглашений, таких как Конвенция ООН против коррупции.
Эти тенденции наблюдаются нами исходя из дат официального принятия и опубликования национальных уголовных законов в последние 20-30 лет. При этом в данный отрезок времени соответствующие положения уголовного законодательства «кочуют» из норм американского законодательства в нормы западноевропейского национального уголовного законодательства, а в дальнейшем - и далее «на восток». Следовательно, исходя из содержания этих тенденций, мы считаем, что ближайшие 10 лет эти тенденции будут отражаться и на соответствующем уголовном законодательства государств планеты, в части, в которой данное законодательство выполняет функции противодействия коррупции.
В результате проведенного мониторинга результатов законотворческой деятельности государств, активно борющихся с коррупцией, видно, что определяющей тенденцией является расширение круга субъектов коррупционных преступлений. Думается, что это закономерно обусловлено тем, что коррупция проникает в самые различные сферы общественной жизни, что, как следствие, влечет расширение сферы уголовноправовой охраны.
Названное расширение происходит по ряду направлений.
Во-первых, перечень субъектов коррупционных преступлений увеличивается за счет тех руководителей и работников формально негосударственных организаций, на которые с учетом состояния, статики и динамики рыночной экономики перекладываются функции государственного (муниципального) контроля (надзора) в сфере предпринимательской деятельности.
Следующее направление указанного расширения -это появление норм об ответственности за коррупционные преступления руководителей и иных управлен-
Закон Казахстана о борьбе с коррупцией 1998 г., УК Казахстана; УК Пакистана; УК Турции и др.
цев (опять же негосударственных организаций, к примеру генеральных директоров, членов совета директоров и так далее), предусматриваемой именно за превышение или злоупотребление должностными полномочиями, что влечет причинение ущерба организации, из корыстной или личной заинтересованности. Такая ответственность стала прорабатываться более детально, и в том числе это не только ответственность руководителей национальных юридических лиц, но и транснациональных корпораций. Это также, на наш взгляд, закономерно: причины тому - глобализация экономики и повышение степени общественной важности решений, которые принимает руководитель того или иного юридического лица, не только в одном, скажем, субъекте федерации, области или районе, но и в целом для определенных географических регионов или отраслей народного хозяйства страны. Разумеется, такие решения могут иметь не только социальноэкономическое, но и политическое значение.
Приведем следующие примеры существования этих тенденций, а именно: того, что идет активное изменение уголовного законодательства в сторону усиления ответственности «коррупционеров частного сектора». Так, коррупция в частном секторе признана уголовно наказуемым деянием в 1993 году в Словакии;4 в 1997 году - в ФРГ;5 в 1999 году в Бельгии;6 в 2000 году - в Ирландии,7 Румынии8 и Грузии;9 в 2001 году - в Португалии10 и Греции;11 в 2002 - в Мальте.4 5 6 7 8 9 10 11 12
Следующее направление - это введение самостоятельной уголовной ответственности за коррупционные преступления таких субъектов, как руководители государственных предприятий, то есть руководителей тех предприятий, собственником имущества которых является государство.13 Думается, что появлению этого
4 См.: Strasbourg, 15 December 2000 Public Greco Eval I Rep
(2000) 2E Final First Evaluation Round Evaluation Report on Slovak Republic Adopted by the GRECO at its 4th Plenary Meeting (Strasbourg, 12-15 December 2000).
5 Cm.: Strasbourg, 8 March 2002 Public Greco Eval I Rep (2001) 12E Final First Evaluation Round Evaluation report on Germany Adopted by GRECO at its 8th Plenary Meeting (Strasbourg, 4-8 March 2002).
6 Cm.: Strasbourg, 15 December 2000 Greco Eval I Rep (2000) 1E Final First Evaluation Round Evaluation Report on Belgium Adopted by the GRECO at its 4th Plenary Meeting (12-15 December 2000).
7 Cm.: Strasbourg, 20 December 2001 Public Greco Eval I Rep
(2001) 9E Final First Evaluation Round Evaluation Report on Ireland Adopted by GRECO at its 7th Plenary Meeting (Strasbourg, 17-20 December 2001).
8 Cm.: Strasbourg, 8 March 2002 Public Greco Eval I Rep (2001) 13E Final First Evaluation Round Evaluation Report on Romania Adopted by GRECO at its 8th Plenary Meeting (Strasbourg, 4-8 March 2002).
9 Cm.: Strasbourg, 15 June 2001 Public Greco Eval I Rep (2001) 5E Final First Evaluation Round Evaluation Report on Georgia Adopted at the GRECO at its 5th Plenary Meeting (Strasbourg, 11-15 June 2001).
10 Cm.: Strasbourg, 11 July 2003 Public Greco Eval I Rep (2003) 4E First Evaluation Round Evaluation Report on Portugal Adopted at the GRECO at its 14th Plenary Meeting (Strasbourg, 7-11 July 2003).
11 Cm.: Strasbourg, 17 May 2002 Public Greco Eval I Rep (2001) 15E Final First Evaluation Round Evaluation Report on Greece Adopted by GRECO at its 9th Plenary Meeting (Strasbourg, 13-17 May 2002).
12 Cm.: ct.28.3 УК Мальты.
13 Пример применения подобного принципа приводит Меньших А.А.: «Уголовный кодекс Франции в §4 ч.З предусматривает ответственность «за посягательство на свободу доступа и на равноправие кандидатов на рынках товаров и услуг для государственных организаций». Указанный выше ученый показывает, что данные деяния имеют место в том числе тогда, когда лицо, являясь служащим публично-правового учреждения, не имеющего промышленного или коммерческого характера, обеспечивает или пытается обеспечить другому лицу необоснованное преимущество путем какого-либо акта, противоречащего положениям законов
130
РАЗВИТИЕ УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
Сорочкин Р.А.
нового класса субъектов коррупционных преступлений стало причиной то обстоятельство, что в странах рыночной экономики закономерно имеются отрасли народного хозяйства, такие, например, как сельское хозяйство, которые являются в силу разных причин в тот или иной период времени убыточными, и соответственно, не интересными частному капиталу. Но одновременно эти же направления являются социально значимыми как в повседневной жизни, так и в условиях, когда государство находится в экономическом, политическом, военном или ином кризисе. Речь идет, к примеру, о производстве недорогих лекарств или содержании в порядке бомбоубежищ. Подобные направления народного хозяйства закономерно находятся в зоне ответственности не тех предприятий, в которых государство является акционером, а предприятий, в которых государство является собственником, поскольку данные предприятия, даже имея номинальную предусмотренную законом цель - извлечение прибыли, тем не менее основаны для решения подобных общественно важных задач.
Следует также отметить применительно к уголовной ответственности вышеуказанного вида субъектов коррупционных преступлений то обстоятельство, что вышеуказанные государственные предприятия зачастую реализуют так называемые, как называет их Конвенция ООН против коррупции, «публичные услуги» или «публичные функции».
Следующим направлением, которое усматривается из законодательства, в первую очередь, романогерманской правовой системы, является общепринятый вектор уголовно-правовой охраны общественных отношений, которые возникают при осуществлении функций правосудия негосударственными органами. Речь идет, к примеру, о таких организациях, как третейские суды, которые очень часто функционируют при крупных корпорациях; в них рассматривается значительная доля хозяйственных споров, таких, к примеру, как вытекающие из арендных отношений.* 14
Представляется, что эта тенденция также является правильной и еще раз демонстрирует зависимость уголовного законодательства о противодействии коррупции от экономических процессов.
Другой тенденцией, которая также заметна по результатам изучения законотворческой деятельности зарубежных государств, активно борющихся с коррупцией, стало введение в уголовное законодательство института уголовной ответственности юридических лиц. Следует ответить, что на сегодня такая тенденция не является общепринятой практикой. По этому пути идут лишь некоторые страны романо-германской правовой системы. Напротив, не встают на такой путь государства мусульманской правовой системы.15 Бо-
или подзаконных актов, призванных обеспечить свободу доступа и равноправие кандидатов на рынках сделок, заключаемых государством и вышеупомянутыми организациями». // См.: Уголовное законодательство зарубежных государств в борьбе с коррупцией / Институт законодательства и сравнительного правоведения при правительстве Российской Федерации. Под ред. И.С. Власова. М.2009. С.142.
14 Так, в ФРГ предусмотрена уголовная ответственность за коррупцию третейских судей; во Франции - лица, наделенного судебной властью или административной юрисдикцией, полномочиями примирителя или посредника, а также арбитра, выполняющего свои обязанности на основании национального арбитражного права (ст.434-9).
15 В целом, следует согласиться с Манна А.А.К., Букалеровой Л.А. в том, что изучение источников христианства, ислама, буддизма для совершенствования норм уголовного права современных государств, способствующей укреплению мира между наро-
лее характерна ответственность юридических лиц для англо-саксонской правовой системы. Но практически во всех изученных уголовных законах, и применительно в том числе к государствам англо-саксонской правовой системы, ни один из законодателей не указывает о наличии умысла или неосторожности применительно к юридическому лицу, подчеркивая тем самым правильность положения Конвенции ООН против коррупции 2003 года о том, что намерения корпорации следует устанавливать исходя из намерений ее руководителей, то есть тех физических лиц, которые реализуют правосубъектность подобного юридического лица. На наш взгляд, формулирование этой тенденции является крайне важным, поскольку мы полагаем, что уголовное право должно и может быть реальным механизмом профилактики и противодействия преступлениям, которые совершаются с использованием юридических лиц в качестве, если так можно выразиться, средства совершения преступления. Речь идет не обязательно о коррупционных преступлениях. Равным образом юридическое лицо подлежит на наш взгляд, защите в уголовно-правовом поле, поскольку оно должно рассматриваться и как предмет преступного посягательства.
Представляется, что вышеизложенные тенденции получат активное воплощение в уголовном законодательстве зарубежных государств и в ближайшие 10 -15 лет - в международном нормотворчестве, дабы унифицировать уголовно-правовую оценку сходных по содержанию коррупционных преступлений и обеспечить в том числе единую организационную и правовую систему уголовного преследования в этой сфере.
Список литературы:
1. Актуальные проблемы обеспечения законности и противодействия коррупции в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации. Т. 3 / Костен-ников М.В., Куракин А.В., Овчинников Н.А. - М.: Маросейка, 2012.
2. Актуальные проблемы борьбы с экстремизмом, терроризмом и коррупцией: материалы межвузовской научно-практической конференции, 12 мая 2011 г., г. Астрахань / Отв. ред.: Бичехвост А.Ф., Петрашова
О.И., Пушкин А.И. - Астрахань: Сорокин Роман Васильевич, 2011.
3. Актуальные проблемы борьбы с коррупцией в странах СНГ / Карпович О.Г., Николаев А.Т., Спирин М.С. - М., 2010.
4. Актуальные проблемы противодействия коррупции: материалы международной научно-практической конференции, 14 октября 2010 г. / Отв. ред.: Амельча-ков И.Ф. - Белгород: ООНИ и РИД БелЮИ МВД России, 2010.
5. Антикоррупционная политика России. Криминологические аспекты: В. В. Астанин — Санкт-Петербург, Юнити-Дана, Закон и право, 2009 г.
6. Билинская М.Н. Современная коррупция: отечественная специфика и зарубежный опыт противодействия / М.Н. Билинская, В.В. Моисеев, В.Ф. Ницевич; Орловская региональная академия гос. службы. -Орел, 2011.
7. Борьба с коррупцией: новые подходы и векторы современного развития: материалы Всероссийской научно-практической конференции, Россия, Волгоград,
дами, ослаблению межрелигиозной вражды и устранению существующих причин преступности / См.: Манна А.А.К., Букалерова Л.А. Источники мусульманского уголовного права // Административное и муниципальное право. 2013. № 12. С. 1174-1179.
131
6'2014
Пробелы в российском законодательстве
15-25 ноября 2010 г. / Отв. ред.: Чуриков В.В. - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2011.
8. Взаимодействие институтов гражданского общества и органов местного самоуправления в сфере противодействия коррупции: материалы Всероссийского межвузовского круглого стола, г. Нижнекамск, 23 декабря 2011 г. / Отв. ред.: Агапов О.Д., Кабанов П.А. -Казань: Познание, 2012.
9. Вовлеченность институтов гражданского общества в антикоррупционную деятельность органов публичной власти Республики Татарстан: аналитический доклад / Рук. авт. коллектива П.А. Кабанов; под науч. ред. П.А. Кабанова и И.И. Бикеева. - Казань, 2011. - 27 с. (публикация доступна на личном блоге П.А.Кабанова http://crimp ravo .ru/blog/1064.html).
10. Волженкин, Б. В. Коррупция. — СПб.: СПбЮИ, 1998.
11. Манна А.А.К., Букалерова Л.А. Источники мусульманского уголовного права // Административное и муниципальное право. 2013. № 12. С. 1174-1179.
Рецензия
научного консультанта на статью Р.А. Сорочкина «Факторы и тенденции, определяющие развитие национального уголовного законодательства о субъектах коррупционных преступлений»
В статье Сорочкина Р.А. обсуждаются теоретические и практические уголовно-правовые проблемы, связанные с вопросами определения круга субъектов коррупционного преступления и его признаков в зарубежном уголовном праве.
Автором критически проанализированы нормы зарубежного уголовного законодательства, комплексно проанализированы различные признаки разновидностей субъектов коррупционных преступлений в зарубежном уголовном праве, а также тенденции зарубежного уголовно-правового нормотворчества.
Заслуживают внимания предложения автора о необходимости учета тенденций зарубежного нормотворчества в национальном уголовном законодательстве.
Работа характеризуется научной новизной, имеет актуальность для правоприменителей.
При написании статьи автор показал умение анализировать юридические источники, делать обоснованные выводы и предложения.
Вывод: статья Сорочкина Р.А. «Факторы и тенденции, определяющие развитие национального уголовного законодательства о субъектах коррупционных преступлений» рекомендуется для опубликования в открытой печати.
Заведующая кафедрой уголовного права и процесса Российского университета дружбы народов, д.ю.н., профессор Л.А. Букалерова
132
