CC BY
17
Разумеется, Казахстан отчетливо осознает, насколько серьезны внутренние проблемы республик Центральной Азии (водные, этнотерриториальные и др.), однако уверен, что при наличии политической воли все эти вопросы решаемы. Более того, есть все основания предполагать, что государства региона постепенно придут к пониманию необходимости форсирования интеграционных процессов, в рамках которых и будет идти поиск взаимоприемлемых компромиссов. В этой связи казахстанские политики и эксперты считают излишне категоричными суждения, что ЦА чуть ли не грозит распад. Что же касается «неразрешимых» противоречий, то достаточно вспомнить, насколько сложным и тернистым был (и остается по сей день) путь европейской интеграции.
«Центральная Азия и Кавказ», Лулео (Швеция), 2009 г., № 3, с. 158-167.
Бактыхан Торогельдиева,
кандидат исторических наук (Киргизстан)
ФАКТОРЫ ФОРМИРОВАНИЯ И ХАРАКТЕР ПОЛИТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ В СОВРЕМЕННОМ КИРГИЗСТАНЕ
Ныне Киргизстан переживает достаточно сложный период своего развития. Изменения в сфере культуры, в экономике и государственно-политическом устройстве затронули все стороны жизни общества, причем эти процессы часто протекают болезненно, сопровождаются серьезными, а порой и жестокими социальными потрясениями. Существенный компонент динамики социальных преобразований, направленных на становление рыночных отношений в республике, - постоянная трансформация ценностей, на которых построено мировоззрение людей, выросших в традиционном, а затем и в советском обществе. В связи с этим возник закономерный интерес к поиску адекватных объяснений процессов, происходящих в политической культуре страны. Попытаемся проанализировать основные факторы, влияющие на формирование и характер политической культуры киргизского народа, которая являет собой непрерывно обогащающуюся и усложняющуюся структуру.
Политико-культурные трансформации, которые произошли и происходят в Киргизстане, показывают, что политическая культура его народа - как и во всех постсоветских государствах - носит смешанный, поляризованный и сегментированный характер. Она характеризуется различными ценностными факторами, противоречиями между традиционализмом и модернизмом, светскими и религиозными ориентациями, элитарной и массовой культурой, расхождением между субкультурами городского и сельского населения, столичного и провинциального электората. Сегментирован-ность современной политической культуры киргизского народа связана с тем, что она формируется на основе ряда факторов.
Первый и главный из них - современная отечественная политическая практика, которую формируют нормативные акты и социально-политическая действительность. В современной КР имеются группы, требующие: чтобы ее государственное устройство основывалось на традициях, т.е. использовалось историческое деление киргизов на правое и левое крыло; другая часть ориентирована на исламские ценности; третья - на модернизацию республики на светских основах.
Второй фактор - этническая традиция. Политическая культура любого общества, тем более с устойчивыми многовековыми традициями, развивается на основе преемственности. Американский политолог Л. Пай считал, что именно политическая культура обеспечивает смысл, форму и предсказуемость политического процесса. Это понятие наглядно выявляет, что «традиции общества, дух его общественно-публичных институтов, эмоции и коллективный разум его членов, равно как и стиль, т.е. действующий кодекс поведения его лидеров, - не случайные продукты истории, а взаимосвязанные части единого целого, образующие реальную цепь взаимоотношений».
Киргизской политической культуре тысячелетиями был свойственен патриархальный тип с устойчивой ориентацией на ценности племени, а также харизматический тип власти, когда ажо, каган - правители государства или бии и манапы - правители родов - выбирались по заслугам и способностям, умению защитить и прокормить народ в условиях суровой кочевой жизни. На каждом историческом этапе, когда менялось политическое устройство государств, куда входили киргизы, племена и роды (уруу) выступали социальной основой и внутренним регулятором родовых отношений. После 1293 г. с потерей государственности
киргизы имели подданническую и подчиненную политическую культуру. Но при этом неизменной оставалась родовая самоидентификация киргизского народа (мы - они), базирующаяся на сохранении внутренних социальных связей. В течение 70-летнего советского периода представители всех родов проживали по всей территории современного Киргизстана. В ходе приобщения к советскому строительству и культуре политическая самоидентификация киргизского народа была связана с СССР. При этом социальная родовая самоидентификация киргизов сохранялась главным образом в сельской местности (где проживала основная часть этноса) и была инкорпорирована в советскую систему управления. В суверенном Киргизстане функции институтов политической самоидентификации его народа стали выполнять институты родовой самоидентификации. Это объясняет, почему в современной политической культуре киргизского народа традиционализм выступил на первый план.
Сегодня среди самих киргизов совокупность сохранившихся этнических традиций получила название «киргизчилык». В это понятие стали включать и свод правил, в основе которого лежат гипертрофированно идеализированные национальные традиции и культурные особенности киргизского этноса. Творческая интеллигенция предпринимала попытки признать его в качестве основы формирования общественных отношений и правил поведения не только в быту, но и в политике. Сегодня в столице, например, шоу-концерты известных эстрадных артистов во Дворце спорта, вмещающем около 3 тыс. зрителей, обычно начинаются на 30 минут или 1 час позже указанного в билете времени; опоздание приглашенных на тои и аши (сабантуи) - на один или два часа; проведение региональных совещаний и семинаров не в назначенное время считается нормой. И все это объясняется понятием «киргизчилык». На наш взгляд, именно эти «традиции» прививают безответственность, иждивенчество и оправдание различных ошибок политического и экономического характера. Парадоксально, что термин «киргизчилык» «с пониманием» воспринимают и представители других этносов и конфессий республики.
Третий фактор - советский опыт (именно тогда формировались современные ключевые политические идеи, а также ценности) и, наконец, современная отечественная политическая элита. Более того, некоторые элементы советской культуры были превращенной формой традиционной культуры, адаптированной к условиям XX в.
Киргизская Республика восстала из руин Советского государства, а ее население приняло новую власть традиционно по наследству, как продолжение советской власти, доверие к которой перешло к новому государству. Избрание А. Акаева президентом объяснялось тем, что он воспользовался доверием киргизского народа к советской власти: ведь он входил во властные структуры периода СССР, и этот выбор был авансом доверия. Кандидатура А. Масалиева отождествлялась с образом КПСС, которую после распада Советского Союза характеризовали как зло, поэтому он не прошел на выборах. С другой стороны, по мнению Н. Омарова, активность национально-демократических объединений и скрытый конфликт региональных элит в лице А. Масалиева и М. Шерим-кулова (первый и второй секретари ЦК компартии Киргизии, представляющие Юг и Север республики соответственно) осенью 1990 г. привели к власти А. Акаева, казавшегося в то время наиболее приемлемой кандидатурой на пост первого президента КР. В результате такое наслоение факторов способствовало приходу к власти «демократа», которого поддерживала модернизированная, урбанизированная и русифицированная элита северных кланов.
В этот период киргизскому народу была свойственна подданническая (зависимая) политическая культура, характеризовавшаяся доверительным, пассивным и отстраненным отношением большинства к меняющейся политической системе. Напомним, что зависимая политическая культура отличается большей заинтересованностью в деятельности властей. Граждане такой культуры имеют свое представление о власти, но покорны ей даже при негативном характере ее работы. При таком типе политической культуры граждане не надеются личным участием изменить что-либо в деятельности власти, воспринимают ее как данное и неизменное.
Важный и определяющий фактор - российский опыт, который практически «копируется» киргизской политической элитой. Многие нормативные акты постсоветского периода являются фактической копией законов РФ.
Следующий фактор - зарубежный опыт и политическая культура, главным образом западная. Модернизация киргизской политической культуры - предпосылка и в то же время следствие формирования политических институтов. Как страна догоняющей, или вторичной, модернизации Киргизстан заимствует западные культурные образцы ценностей, институтов и в политической сфере. Эти образцы придают политической культуре киргизского на-
рода определенное качественное своеобразие. Сегодня европейско-американские «образцы» заимствуются и осваиваются хаотично, бессистемно, вслепую. Этот процесс необходимо корректировать, отбирая, что именно привьется и прорастет на киргизской почве.
Крушение советского строя сопровождалось в республике либерально-демократической риторикой, и казалось, скоро будет создан обновленный Киргизстан, который войдет в семью цивилизованных народов, быстро освоит и усвоит западные базовые ценности и идеалы, впитает либерально-демократическую гражданскую культуру. Однако этого не произошло. Ныне уже очевидно, что одним из серьезных факторов политического процесса в Кир-гизстане становится также исламская религия, оказывающая все большее влияние на общество. Социальные причины политизации ислама кроются в трудностях экономического переустройства, в снижении социального статуса целых общественных слоев, в росте влияния организованной преступности и разочарованности людей многими аспектами действительности. В этих условиях граждане республики приходят к выводу, что возможный выход из создавшейся ситуации - возврат к этноконфессиональным ценностям, утраченным в советский период.
При растущей социальной несправедливости и моральной деградации стали находить критерии справедливости в исламе, все чаще апеллируя к мусульманским политическим лозунгам. Ислам уже начали рассматривать как фундаментальное мировоззрение и образ жизни. Автор согласен с исследователем К. Маликовым, который отмечает: «...общественное сознание народов Центральной Азии одновременно является субнациональным, национальным и наднациональным. Другими словами, они идентифицируют себя в зависимости от обстоятельств как представители определенного племени или народа (узбеки, киргизы, таджики), или как централь-ноазиаты, или как тюрки (исключая таджиков), и, конечно же, как мусульмане». Действительно, в киргизском обществе можно наблюдать тройственную самоидентификацию: принадлежность к этносу, к племени, к исламу.
Ислам остается одним из важнейших элементов киргизской этнокультурной идентичности наряду с принадлежностью к единому этносу, государству, общему историческому прошлому и языку. Для киргизского социума характерно отождествление этнического и религиозного начал, поэтому в общественном сознании киргизов этнические традиции очень часто воспринимаются как
мусульманские, а мусульманские традиции как этнические. Такая конфессионально-культурная идентификация киргизского народа имела место со времен принятия ислама (примерно с начала XVI в.), однако при советской власти подобная самоидентификация существовала неофициально, что способствовало усилению местного значения мусульманства. Весьма важно и то, что с обретением независимости в среде традиционных мусульман Киргизстана бытовало мнение о необходимости возрождать ислам как составную часть идейно-традиционного уклада жизни киргизов, а также как часть государственной политики и идеологии, но не как религию в истинном понимании этого слова.
Сегодня большая часть населения республики, несмотря на прошлое жесткое давление атеизма, продолжает считать себя мусульманами. Не только основная масса населения, но и сформированная в годы советской власти культурная и политическая элита на бытовом уровне придерживается традиций ислама, а большинство ее представителей считают себя приверженцами ислама. Среди практикующих мусульман увеличилась доля людей с высшим образованием, в том числе политических деятелей, представителей милиции и вооруженных сил. Возросло участие подростков и молодежи в пятничных намазах в мечетях столицы и других городов республики.
Ныне двойная самоидентификация - «киргиз-мусульманин» - полностью воссоздана и звучит столь же естественно, как «араб-мусульманин» или «перс-мусульманин». Так, в середине 90-х годов в КР мусульманами считали себя 95% киргизов. Как известно, отношение к исламу в государствах Центральной Азии разное, учитывая, что в регионе исторически соседствовали две формы хозяйствования, два типа культуры: оседлая и кочевая. В Киргизстане существует большая разница между Югом республики с местами религиозного паломничества и восточными районами его северной части, где строгие исламские нормы лишь незначительно регламентируют жизнь. Важной причиной активизации деятельности религиозных структур стали закрепленные в Конституции либеральные основы организации общества, где каждый вправе исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Деятельность религиозных структур осуществляется на территории КР на основе Закона «О религии» от 1991 г. (в редакции от 19 ноября 1997 г. № 79) и указа президента о мерах по реализации
прав граждан республики на свободу совести и верований, изданного в 1996 г.
В Киргизстане стали открывать мечети, исламские школы, предлагающие общеобразовательное и религиозное обучение, широко публиковать религиозную литературу: собственно Коран, методические указания по его изучению. О возросшей исламизации жизни киргизов свидетельствует паломничество (хадж) в Мекку; число паломников с каждым годом увеличивается. Поддержку мусульманству оказывают исламизированное население, частные лица, а также зарубежные государства, включая Саудовскую Аравию и Иран. В апреле 1993 г. зарегистрирован Казият мусульман КР, а 17 сентября того же года образовано Духовное управление мусульман республики. С этого периода началось массовое восстановление и строительство мечетей, открываются исламские духовные учебные заведения. В начале 2002 г. было зарегистрировано 975 исламских организаций и 1212 объектов религиозного назначения: 918 заново построенных или отреставрированных мечетей в городах Бишкек, Ош, Нарын, Талас и т.д.; 29 исламских учебных заведений; мусульманские газеты, фонды, центры, объединения. Если в 1991 г. в республике насчитывалось 39 мечетей, в 1997 -160, в 2000 - 857, в 2001 уже 1395, то, по данным Госкомиссии по делам религии КР, в 2007 г. действовало свыше 2500, по данным муфтията, - 3 тыс. Нередко культовые здания строят и реконструируют на народные деньги, свою лепту вкладывает и государство. В Бишкеке, Оше и Караколе открыты медресе - мусульманские учебные заведения. В столице создан Исламский университет имени Хазрети Умара; в Оше - высшее медресе; в Ошском государственном университете - теологический факультет, в Токмаке -институт «Лугман аль Хаким». Кроме того, киргизстанцы обучаются в Бухарском медресе и Ташкентском исламском институте. Только в 2002 г. 284 гражданина КР получали теологическое образование за рубежом, из них 80% - в Египте, Турции, Пакистане и Саудовской Аравии.
Мусульманское духовенство республики заявило о себе широким участием в ее общественно-политической жизни: политических акциях, национальном движении, печатных и устных выступлениях. В 1991 г. основана газета мусульман республики «Йыман», тогда же состоялся учредительный съезд представителей мусульман всех национальностей республики - Исламский центр. Стали широко отмечаться религиозные мусульманские праздники.
Стремлением к этноконфессиональной самоидентификации киргизов воспользовались и представители нетрадиционных течений ислама. Летом 1992 г. в городе Ош на деньги Саудовской Аравии началось строительство крупной ваххабитской мечети и медресе. К концу года ваххабиты открыли новую мечеть в Бишкеке, имамы которой объяснили, что они были вынуждены обратиться к ваххабитам, поскольку руководство республики не финансировало строительство.
На севере популяризация исламского фундаментализма сталкивается с серьезными препятствиями. Сказывается также проживание этнических меньшинств, что не позволяет исламским партиям создать движение, которое могло бы пересечь этнические границы. Высокий уровень грамотности, существенное влияние славянской, а ныне и западной культур, развитие рыночной экономики - факторы, удерживающие большинство местных киргизов от участия в фундаменталистском движении. В регионах страны, прежде всего в городах Ош, Джалал-Абад и Баткен, некоторые радикальные исламистские группировки добивались официальной регистрации от Министерства юстиции. В городе Ош и вокруг него, где, по официальным данным, действует свыше 1 тыс. мечетей, заметно влияние фундаменталистской идеологии, главными носителями которой являются проживающие там узбеки, а также проникающие агитаторы из Таджикистана. В 1996-1997 гг. в республике вели пропаганду за создание исламской партии.
Развитие КР за последние десятилетия свидетельствует, что мусульманство оказывает устойчивое влияние и на политический процесс, роль ислама возрастает в конфликтных ситуациях как внутри общества, так и при напряженности в отношениях между верующими мусульманами и светскими режимами. Из всех республик региона именно КР оказалась сегодня наиболее благоприятной для деятельности исламских религиозных миссионеров. Весьма активно, например, движение «Таблиги даават», основная задача которого - проповедничество; громко заявили о себе запрещенная радикальная политическая партия «Хизб ут-Тахрир», преследующая политические цели создания исламского государства, а также ваххабизм - религиозно-политическое течение, возникшее в Центральной Аравии («Неджде»). О резком росте религиозного сознания населения наглядно свидетельствуют результаты социологического исследования, проведенного Институтом стратегического анализа и прогноза при Киргизско-российском славянском
университете летом 2006 г. в двух южных областях страны, двух северных, а также в Бишкеке. Подавляющее большинство (90,7%) респондентов ответили, что верят в Аллаха (причем 87,9% из них имеют высшее образование); значительная часть (35,85%) полностью следует религиозным законам и постоянно исполняет мусульманские обряды; 69,7% опрошенных заявили, что соблюдают религиозные обряды, хотя и не всегда, а 88,65% сообщили, что имеют дома Коран.
Результаты состоявшихся 10 июля 2005 г. внеочередных выборов президента страны убедительно продемонстрировали качественные изменения, произошедшие в идеологических воззрениях граждан республики. В политических и идеологических предпочтениях основной массы электората наблюдаются сдвиги к религиозности. Аналитики отмечают, что состоявшиеся в 2005 г. парламентские и президентские выборы показали, что впервые в истории суверенного Киргизстана активисты партии «Хизб ут-Тахрир» вели агитацию за кандидата-мусульманина, исполняющего намаз, не только в мечети, но и в агитпунктах для избирателей. В результате он не только был выдвинут претендентом на пост президента страны, но и получил серьезную поддержку электората. Другой, не менее важной тенденцией, проявившей себя в условиях смены власти в республике, стало намерение некоторых политиков и бизнесменов занять свободную нишу, создав политическую партию исламского толка, и затем по партийным спискам попасть в новый парламент. По словам инициаторов этой идеи, они уже наладили контакты с коллегами из Турции и ОАЭ.
Таким образом, в 2005 г. впервые за всю историю КР кандидатом на пост президента страны был зарегистрирован гражданин республики, сделавший ставку на свою религиозность. Также впервые граждане Киргизстана, считающие себя мусульманами и регулярно исполняющие намаз, были широко вовлечены в предвыборную агитационную работу. Эти факты убедительно свидетельствуют о возрастании роли религии в государстве. В республике постепенно закрепляется политический ислам, однако этот процесс носит сложный, противоречивый характер. С одной стороны, КР, начиная с ее первой Конституции, принятой в 1993 г., светское государство, и религия отделена от политики. С другой - в период обсуждения новой редакции Конституции в апреле и ноябре 2006 г. были внесены варианты проектов Основного закона, в которых предлагалось изъять положение о светском государстве. Однако
под давлением общественности в принятой на всенародном референдуме 21 октября 2007 г. новой редакции Конституции страна осталась светским государством.
Как можно убедиться, ислам оказывает влияние на социально-политические процессы, формирует ценностные представления людей, регулирует отношения между ними. В то же время в республике существуют влиятельные силы, настаивающие на ограничении роли религии, на ее выводе из политической сферы. Очевидно, что наиболее оптимальный вариант решения этой дихотомии -компромисс между сугубо светским и исламским направлениями, учитывающий полиэтничность Киргизской Республики, где проживает свыше 80 этносов. Насколько оперативно и прозорливо государство сумеет выстроить отношения с религией и будет проводить последовательную политику, настолько ислам как религия сможет стать фактором, стабилизирующим и укрепляющим общественное спокойствие в республике. Киргизское общество, переживающее период становления новых социальных структур и механизмов их самореализации, остается крайне зависимым от своего прошлого. Одной из главных особенностей процесса формирования политической культуры в современном Киргизстане стали противоречия между исторически сложившимся патриархально-подданническим типом политической культуры его народа и системой демократических ценностей, которые предстоит утвердить в сознании граждан.
Политическая культура современного киргизского народа сегментируется в процессе трансформации суверенного государства с переходом к рыночным отношениям. Е.В. Притчина отмечает, что изменение политической культуры имеет определенную логику и рамки, заданные, с одной стороны, ее качественным своеобразием, порожденным специфическим опытом политического развития страны, с другой - институциональными преобразованиями, проходящими под влиянием социального развития, и приобретением политическими акторами нового опыта. Эту трансформацию нельзя рассматривать и как однолинейный процесс перехода от традиционной системы ценностей к ценностям модерна. Она носит противоречивый и сложный характер.
«Центральная Азия и Кавказ», Лулео (Швеция), 2009 г., № 1.
