CC BY
248
Ващенко Ю.С.
этимология правомочий собственности в системе терминов вещного права
Цель: Исследование истории развития и становления правомочий собственности в системе вещного права в России и других правопорядках на материале базовых отраслевых значений и сопутствующих им терминов, с проведением семантико-правового анализа названных определений.
Методология: Использовались историко-политический, специально-юридический, этимологический и формально-логический методы исследования.
Результаты: Был проведён этимологический анализ отраслевых значений и сопутствующих им терминов в цивилистике, образующих основание конструкции собственности, где они служили (служат) правовыми ориентирами сложившихся правоотношений в системе вещного права. В результате исследования было установлено, что институт собственности далеко не всегда равнозначен как самому юридическому восприятию, так и лингвистическому прочтению правомочий.
Новизна/оригинальность/ценность: В ходе исследования основные термины института собственности рассматривались через призму их языковой и юридической составляющей, что позволило увидеть институт собственности в несколько ином прочтении.
Ключевые слова: ограниченные вещные права, собственность, право владения, право пользования, право распоряжения.
Vashchenko Y.S.
ETYMOLOGY OF THE POwERS OF THE PROPERTY IN THE TERMINOLOGY OF PROPERTY LAw
Purpose: To study the history of development and establishment of property rights in a system of property rights in Russia and other law and order in the material base of branch values and associated terms to conduct semantic and legal analysis of these definitions.
Methodology: The author used historical-political-legal specifically, etymological and formal-logical methods.
Results: We investigated the semantic framework concepts and the changes that have happened to them. The study found that the institution of property is not always straightforward as the very perception of the legal and linguistic reading powers.
Novelty/originality/value: In the course of the study, where basic terms the institution of property were considered through the prism of their linguistic and legal component, allowing to see the institution of property in a slightly different interpretation.
Keywords: limited property rights, property ownership of the right to use, the right of disposal.
Несмотря на достаточную проработанность института вещного права в трудах цивилистов, следует отметить, что законодательно он до сих пор не определён, хотя в разделе II Гражданского кодекса РФ произошло изменение, регулирующее вещные права. Сейчас его полное название -«Право собственности и другие вещные права». Более того, входящие в него гл. 17 и 18 детализированы уже в самом оглавлении, их содержание наполнено конкретикой, помимо устоявшегося названия «права собственности» содержатся наименования «и другие вещные права на землю» (в ред. ФЗ от 16 апреля 2001 г. № 45-ФЗ), «и другие вещные права на жилые помещения». Это, безусловно, способствует развитию системы вещных прав, содержание правомочий которых закреплено в статье 216 ГК РФ (в ред. от 31.01.14 по состоянию на 15.10.15), где и установлен перечень вещных прав владеющего несобственника. Их список включает только общие правила относительно самих вещных прав. Эти вещные права владею-
щего пользователя конкретного имущества, которые порождают для данного субъекта целый комплекс правомочий. Помимо традиционных правомочий они должны также включать в себя физический контроль и прямое воздействие на объекты материальных благ, их использование с сопутствующим правом управления имуществом и получения дохода. Названные правомочия, хотя и входят в систему правоотношений, складывающихся у собственника с пользователями, тем не менее, требуют уточнения и законодательного определения. Скажем, правообладание материальными благами, например природными ресурсами, совершается в соответствии с Законом РФ от 21.02.1992 № 2395 «О недрах» (ред. от 13.07.15), согласно ст. 7 которого собственник в лице государства, субъектов федерации или соответствующих муниципальных образований после проведения объявленного им конкурса предоставляет выигравшему его при наличии имеющейся лицензии участок недр на праве пользования. Пользовате-
ли-арендаторы, как временные собственники, нацелены на разработку и добычу полезных ископаемых. Пользуясь природной рентой, временные собственники получают доход. Добыча природных ресурсов в соответствии с нормами названного закона также требует соблюдения экологических правил, которые должны включать в себя и природное восполнение отработанных горнорудных пластов и карстовых образований. И это не просто консервация отработанных горнорудных пластов и газонефтяных скважин с их последующей рекультивацией и восстановлением природного ландшафта, а возмещение за использование потреблённых ресурсов, с заполнением образовавшихся пустот горной породой, шлаком или другим сыпучим веществом (всегда следует помнить о том, что природа не терпит пустоты).
Конечно, это затратный механизм, но надо думать и о будущих поколениях. Ничего подобного в самом законе «О недрах» нет, как и в Лесном кодексе, хотя использование леса тоже представляет собой предпринимательскую деятельность, которая осуществляется на землях лесного фонда в соответствии с ФЗ от 8 августа 2001 года № 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» (в ред. от 13.07.2015). Но у нас, как правило, процесс восстановления лесов проходит как плановые мероприятия, обычно после лесных пожаров. А чтобы пользователь-арендатор после вырубки леса стал восстанавливать на лесных делянках деревья, высаживая саженцы, такого в нормах Лесного кодекса не содержится, хотя действия пользователей по восстановлению природного экобаланса как раз и должны входить в сопутствующее субъективное право временного владельца, который не спешит им воспользоваться в полной мере, так как законодательно это нигде не отражено. Поэтому в правомочии пользования всегда должна присутствовать дополняемая правом обязанность в виде бремени содержания и необходимых мер по восстановлению. Так, согласно Толковому словарю В. Даля слово «бремя» обозначает «тяжесть, ноша, груз», нечто отягчающее и даже удручающее человека. В английском языке у этого слова есть языковой аналог, отвечающий его юридическому смыслу, burden of contract (бремя договора как обязанность его исполнения). В развитие этого понятия существует термин tax barden (налоговое бремя) [7]. Поэтому восстановление использованных природных недр можно рассматривать именно в качестве соответствующей обязанности. Отсюда несение необходимых расходов, связанных с обладанием арендуемыми участками,
их использованием и предоставленной собственником возможностью ими распорядиться. Конечно, срочность обладания природными объектами требует долгосрочных инвестиций от самого пользователя, которые могут быть определены сроком аренды и налоговыми преференциями со стороны законодателя.
Было бы вполне разумно и справедливо дополнить список вещных прав, закреплённых в ст. 216 ГК, сопутствующим правом (временного) пользования недрами и лесными участками.
Для того чтобы более полно раскрыть правовую природу правомочий собственности в структуре основных понятий, рассмотрим сопутствующие этой триаде иные термины и терминообра-зования. Обратимся к истокам вещного права, которое пришло к нам из республиканского Рима, где названный институт осуществлял юридическую связь лица с вещью iura in re (право на вещь) и закреплял её за конкретным правообладателем. Принадлежность вещи презюмировалась самим законом, а характер защиты был подкреплён постулатом erga omnes в том смысле, что она адресована ко всем и будет действовать в случае его нарушения «против всех». В гражданском праве России, воспринявшем римскую традицию через пандектную систему гражданского права германской группы, вещные права именовались «неполными правами собственности» (ст. 432 т. Х ч. 1 Свода законов Российской империи), содержались они и в ГК РСФСР 1922 г., используются и в действующем сейчас гражданском кодексе.
Поэтому далеко не случайно в Концепции развития гражданского законодательства одним из направлений вещного права стало возрождение в отечественном законодательстве института владения и владельческой защиты.
По традиции цивилисты проводят разграничение между самой собственностью и ограниченными вещными правами по факту не только нахождения вещи (имущества), но и правомочий, отличных по объёму содержания, так и правомочий, имеющихся и у самого собственника, и у обладателя вещного права. Это, конечно, не могло не отразиться на содержании самих правовых норм. Несмотря на то, что собственность предполагает наличие только управомоченного субъекта, наличие общей собственности является исключением из этого правила. Здесь сособственники связаны либо волеизъявлениями других собственников, либо, при отсутствии согласия хотя бы одного, судебным решением. Примером может служить ст. 247 ГК, где отчуждение доли участником по его распоряжению невозможно, так как не опре-
делены границы правомочий каждого из них, поэтому такие отношения не имеют своего юридического завершения. В случае общей (совместной) собственности (ст. 253 ГК) распорядиться вещью «по своей воле и в своём интересе» [12, 14] не представляется возможным, потому что нет собственника-господина, исключающего всех остальных и самолично распоряжающегося вещью.
Если исходить из содержания названных статей, одно условие множит другие, которые либо дополняют предыдущие, либо исключают их, либо отсылают к другим нормам или к соглашению самих участников, а при недостижении согласия идёт обращение в суд. Поэтому говорить о полноте правомочий собственника в праве распоряжения можно с большой натяжкой, что, несомненно, сужает круг их действия.
Следует обратить внимание на то, что собственность в экономическом понимании (отношение лица к вещи) наиболее полно удалось проработать экономистам, которые выделили два ключевых термина - присвоение и отчуждение (у К. Маркса в «К критике Готской программы» эти термины упоминаются едва ли не впервые) [9]. Присвоение - это завладение чужой вещью, самовольный перевод в свою собственность [11, с. 530]; глагол «присвоить» означает доведение действия до конечной цели, которая содержит всю полноту исчерпанности самого действия [13]; приблизиться к вещи (имуществу) настолько близко, что этот объект становится твоим. Антиподом присвоению является отчуждение, которое, в понимании того же С.И. Ожегова, означает «отбирать у кого-нибудь имущество в пользу государства, в частности, земельные участки, прилегающие к железной дороге» [11, с. 427], когда происходит прекращение и окончательное выполнение действия, связанное с переходом материальных объектов к новому собственнику.
Если приведённые примеры перевести на язык права, то отчуждение может происходить путём реквизиции на возмездных началах (ст. 242 ГК) или сопровождаться безвозмездной конфискацией имущества (ст. 243 ГК). Что касается смежных земельных участков, расположенных у железной дороги, то они в гражданском законодательстве легализованы в ст. 1331 ГК как линейные объекты, входящие в единый недвижимый комплекс и объединённые одним назначением. Естественно, что они составляют с железнодорожной линией одно целое.
Интересы экономических школ перекрещивались с правовыми оценками восприятия и понимания института собственности. Поэтому в
самом римском праве для обозначения права собственности в экономическом смысле использовался термин «dominium», а в юридическом значении он воспринимался как «общее правовое господство лица над материальной вещью», которое обычно сопровождалось латинским постулатом «ex iure Quritium» (буквально «по праву квиритов», т. е. римских граждан).
В более поздний период в ХХ веке экономистами разных школ был разработан «пакет» прав, куда свою лепту внёс британский юрист А. Оноре («пучок прав Оноре»). Он разработал перечень прав, включающий в себя 11 элементов, значительно отличающийся от привычной триады правомочий собственника. Собственность в представлении А. Оноре - это набор правомочий, которые в неодинаковых соотношениях и пропорциях распределяются между различными лицами. При этом не сами материальные блага с прочими ресурсами являются собственностью, а «обмен пучками прав собственности», где, по мысли того же А. Оноре, при ограниченности ресурсов на земле и доступа к ним бессмысленно вести разговор о собственности как таковой. Собственником может стать каждый, но если исходить из экономической теории прав собственности, то не сам ресурс является собственностью, а «пучок прав». Особенно если они к тебе переходят во временное владение и пользование (скажем, на праве аренды), то здесь следует говорить уже о некой конструкции, как временная собственность, которая полной и постоянной, тем более своей, никогда не станет, если аренду, конечно, не оформить с правом последующего выкупа арендуемого объекта. Отсюда, с точки зрения экономистов, триада правомочий - это далеко не полная собственность. К примеру, никакое государство никогда не передаст в собственность тот же шельф или свои недра другому государству, за исключением тех ресурсов, которые ничьи, и на них не существует никаких ограничений в плане доступа к использованию. Правда, назвать это собственностью нельзя, потому что собственность только тогда имеет свою реальную стоимость, если она включена в гражданский оборот (путём купли-продажи, поставки, аренды и пр.) [1].
В качестве примера, который подтверждает вышесказанное, можно привести следующий: в последнее время Россия заявила о своём желании освоить шельф арктического Севера, проводит там точечное бурение с целью разработки и последующей добычи углеводородов. Но не успели начать освоение, как тут же о своих территориальных притязаниях на земли Арктики заявили
США и ряд скандинавских стран. Действия государств напоминают нам героев-старателей из рассказов Джека Лондона, которые столбили земельные участки с золотоносными жилами на Аляске, обозначая их границы, и этими метками заявляли на них своё право собственности.
Продолжая разговор о собственности, перейдём к триаде правомочий собственности с характерным содержанием каждого из этих прав и его особенностями.
Традиционно на первом месте из имеющихся правомочий всегда стоит владение (ius possidendi), очень ёмкое понятие с большой семантической глубиной, которое при известных условиях могло рассматриваться как обеспеченное законом фактическое обладание вещью. Основанием владения может быть не только «право самого собственника, но и право другого собственника, включая отсутствие всякого права владеющего несобственника». Само право, имеющее римские корни, возникало по иным основаниям, например если человек приобрёл вещь у того лица, которое не могло продавать эту вещь, или она была краденой [6]. Это объясняется тем, что в древнеримском праве различали просто владение (possession) и фактическое обладание, т. е. «телесное» владение (corpus possidendi). Отсюда владение в Риме это не только фактическое обладание, но и желание воспользоваться вещью как своей. В известных случаях владение могло перерасти в собственность. Скажем, человек, получивший на временное хранение вещь, по факту обладающий ею (спрятал или закрыл на замок), не являлся её владельцем, а только был фактическим обладателем, держателем вещи (detentor). Но если фактический обладатель вещи решался её как-то использовать для себя (вещь при мне, она у меня «прижилась»), он превращался во владельца, причём незаконного, поэтому и считалось, что он совершил кражу.
Хотя у юристов есть и другие точки зрения. Так, Р. Иеринг считал, что в римском праве владение приравнивалось к фактическому обладанию. Однако римский юрист Ульпиан противопоставлял владение и собственность, говоря, что собственность не имеет ничего общего с владением (Дигесты, 41.2.12). У римского юриста были свои основания, которые и привели его к этому выводу.
Право собственности определялось как право пользования с правом приобретения и потребления тех же плодов, включая и право распоряжения. С принадлежностью вещи конкретному лицу (владеть можно только вещью, исходя из специфики объекта вещных прав) в нём также на-
ходило своё выражение состояние «присвоенно-сти», физического обладания и власти над вещью. Это служит лишним доказательством сказанного Р. Иерингом: «Где нет собственности, там нет владения» [5].
Ошибочным было бы считать, что владение порождает для субъекта фактическое господство над вещью, так как, невзирая на то, что данное право исключает притязания на саму вещь всех третьих лиц, тем не менее, наш законодатель сознательно сам допускает притязания, исключить влияние которых полностью нельзя. Например, присутствующие в юридических текстах при сделках с юридическими лицами дефиниции «слияние» и «поглощение» (дружественное или недружественное) рассматриваются с применением института корпоративного договора, конструкции заверений об обстоятельствах, других устанавливающих право документов, на основании которых и создаётся правовая основа, порой оправдывающая отъём собственности у её законных владельцев.
Примером подобных действий может служить проблема процедуры принудительного выкупа акций у собственника-акционера, если размер пакета главного собственника достигает 95 %. Этот акционер имеет полное право принудительно затребовать выкуп бумаг (squeese-out), которые остались на руках у акционеров, без их предварительного согласия. (см. ст. 84.4 Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах»). Направив требование о выкупе всем остальным владельцам, он извещает их об условиях самой сделки. Сами держатели оставшихся у них бумаг имеют право предъявить требование о выкупе имеющихся в наличии акций. Вроде всё делается с соблюдением закона, но если мелкие владельцы не предъявят заявления о продаже своих акций (или не захотят), то их акции будут списаны и перейдут на счёт главного владельца. Конечно, они смогут получить свои деньги, которые будут храниться на депозите нотариуса, в месте нахождения самого акционерного общества [10].
Судебная арбитражная практика по делам, связанными с переходом акций, тоже не всегда однородная, она отражена в многочисленных судебных актах федеральных арбитражных судов. Но критерием решения по этим спорам является Постановление Конституционного Суда РФ от 24.02.2004 № 3-П, в котором он признал миноритарных акционеров слабой и зависимой стороной (интересно, кто их такими сделал?). Опираясь на постановление, одни арбитражные суды исходят
из интересов самого акционерного общества, где 100 % капитал даёт большие возможности для более эффективного управления. Другие, изучив законность требований истцов (в большинстве своём иски к главному акционеру подавались из-за заниженной стоимости самих акций), обязывали ответчика определять рыночную стоимость акций в его 100 % пакете. Точку в затянувшихся арбитражных спорах поставил ВАС РФ (Постановление Президиума ВАС РФ от 13.09.2011 № 443/11), объяснив, что миноритарии нуждаются в особой судебной защите своих прав, так как принудительно лишились их.
Одно из самых распространённых в литературе определений данного правомочия владения всегда идёт в согласовании со словосочетанием «господство над вещью». Здесь следует привести точку зрения проф. Д.М. Генкина, что «понятие господства лица над вещью является нежелательным для правовой теории, рассматривающей отношения между людьми, а не отношения между людьми и вещами», так как в некоторых случаях «бывает трудно определить, существует ли в конкретном случае владение или нет» [16].
Тем не менее, Концепция развития гражданского законодательства предлагает в ГК РФ определить владение как «господство над вещью» (см. п. 1.2 подразд. 1 «Владения» разд. IV «Законодательство о вещных правах»).
Попробуем в этом разобраться, обратившись к этимологии слова «господство», которое известно нашему языку с XV века и встречается уже в Новгородских и Псковских грамотах. В них речь идёт о том, чем можно обладать: «взятых для владенья людей, земельных участков, где владение должно проходить по старым межам» и пр. Естественно, что владение должно подкрепляться не только объёмом имеющегося имущества, но и каким-нибудь правом на него, которое отсутствовало не только по причине его законодательного оформления, но и принадлежности к владельцу самого вещного права. В источниках древнего русского права вещи назывались «имением», оно составляло имущество богатых родовитых людей, состоявшее из «скота, челяди, вооружения, украшений одежды». Всё это во время непрерывных завоеваний быстро приходило и, особо не задерживаясь, выбывало из владения. Земля (земельные участки) особой ценности не представляла из-за огромных неосвоенных пространств, а деревянные дома легко можно было разобрать и продать по частям. Поэтому отсутствовало деление вещей на движимое и недвижимое имущество.
Правление Петра I запомнилось проведением многочисленных реформ, как в военной, так и мирной жизни, оставило свой правовой след в формировании будущего законодательства. При этом сам царь ничего частного не признавал, а на собственность своих подданных смотрел с позиции государственника: не хватает денег в казне - плати налог за ношение бороды, нет пушек в армии - так можно церковные колокола переплавить. Как правило, реформирование у царя Петра начиналось, когда возникали помехи для развития страны. Сохранились записи, когда государь даёт уничижительную характеристику правлению царевны Софии Алексеевны, которая «государством нашим стала владеть по своей воле, и в том владение стала противна знатным особам, а народу стала в тягость» [15, с. 209]. Отсюда «владение» и «владеть» постепенно переходит на территорию, на которую распространяется чья-либо власть. Появилось такое понятие, как «владенная грамота», издававшаяся по указу государя, которая с закрепощением дворовых людей переходила во власть, где «властвовать» означало «господствовать и править» [15, с. 210-211], т. е. владеть землями (территорией) и править людьми, их населяющими. Произошли перенос и соединение разновекторных, близких (и таких далёких) бинарных композиций (понятий), где одушевлённость лица и неодушевлённость вещи соединились в праве как два исходных момента всей цивилистики, - «фикция лица и фикция вещи», как активное и пассивное его начало [3].
Владимир Даль на корневую основу термина «владения» вышел через глагол «владеть», который понимал как «управлять полновластно, иметь в своей собственности, и называть по праву своим» [4, т. I, с. 212]. Для более полного этимологического анализа отглагольного существительного «владение», «владетель» (сюда же «власть», на укр. яз. «влада») следует обратиться к источникам И.И. Срезневского, который считал, что древнерусский язык (с дописьменной эпохи) слова «володЬти», «володЬю», «волость» понимал как «власть», «право», позже (с XI в.) - «государство» и «страна», а ещё позже - «округ» [17, с. 156]. То есть государственное устройство страны подкреплялось властными полномочиями по управлению государством, опирающимися на право и закон. Даже в современных прибалтийских языках (литовском, латышском), а также в немецком, норвежском и исландском названные выше слова с небольшими фонетическими изменениям, включающие одну и ту же корневую основу слова -vald, имеют то же прочтение, которое дополня-
ется новыми смыслами, такими как «управлять», «причинять», «иметь силу» [17, c. 156-157].
Так что с языковой стороны доминирующий термин «господствовать» вполне себя оправдывает. Что же касается юридической составляющей владения, то данное правомочие порой ограничено по содержанию. Например, сложно себе представить владение одной и той же вещью одновременно у двух лиц - собственника, с одной стороны, и арендатора, нанимателя или иного пользователя - с другой. У первого - титульные права на вещь, а у других - право владения, достигнутое соглашением, сужено до «договорного владельца». Один владеет непосредственно, извлекая для себя полезные свойства вещи, другой владеет опосредованно через пользователя, не осуществляя свои правомочия фактически, он тем не менее не утрачивает свои правомочия как собственник [8].
Следует сказать, что «юридический владелец без освоения владения «пустой господин» leerer Herr, а настоящий собственник по праву свободы собственности тот, кто делает из неё употребление» [2, с. 160].
Здесь мы переходим ко второй составляющей правомочия собственности - «пользование», которое в литературе рассматривается как фактическое использование имущества путём извлечения из него полезных свойств (ius utendi et ius fruendi). Его связь с владением более чем наглядна, так как пользоваться можно только тем имуществом, которым ты владеешь. Более того, неиспользование имущества или его нецелевое использование может стать основанием прекращения данного права пользования (см. ст. 240, 241, 260, 284-286, 293 ГК).
Если обратиться к смысловой основе слова «пользования», это только подтверждает, что мы говорили, когда сравнивали его с «владением». Это не только «извлечение выгоды для себя из чего-нибудь, но и обладание чем-нибудь; иметь что-то» [11]. Владимир Даль, анализируя это значение, считал, что оно произошло от слова «польза» и близкого к нему «польга». Если первое означает «выгода, прибыль, барышъ», то второе имело смысл «льгота, облегчение». Отсюда в пользовании синтезировались два смысла: извлекающий прибыль и приносящий пользу при использовании [4, т. IV, с. 267].
Близким, тесно связанным с пользованием является правомочие «распоряжение» (ius dispo-nendi), которое предполагает совершение с вещами (имуществом) различных юридически значимых действий, тех же сделок, совершение которых
позволит изменить «юридическую судьбу» вещи путём отчуждения, отказа, передачи, вплоть до уничтожения. В связи с чем меняется правообладатель-собственник (или иной пользователь), по желанию которого устанавливается правовой режим вещи и в итоге определяется её правовая принадлежность.
Семантико-грамматическая сторона термина «распоряжение» осложнена дихотомией его понимания. Практически все словарные источники сводят эту дефиницию к функции управления, принятию решения, с последующей отдачей приказа по определению судьбы имущества, заботясь об устройстве, использовании и применении его другим лицом в дальнейшем. Здесь властно-распорядительная модель подкрепляется правоустанавливающими документами. Так, в административном и конституционном праве это акт управления, имеющий властный и волевой характер. Издают его либо управомоченный на его издание орган, государственный либо какой-нибудь иной орган или субъект (должностное лицо) управленческой деятельности в пределах своей компетенции. В гражданском праве собственник вещи или имущества, а также субъекты прав оперативного управления или хозяйственного ведения, имея возможность реализовать имущество, включают его в гражданский оборот (путём купли-продажи, дарения, поставки и др.). Распоряжаясь вещью путём отчуждения, они определяют её юридическую судьбу.
Что касается этимологии, то «распоряжение» ведёт своё начало от глагола «распоряжать (распорядить)», что при всей многозначности его прочтения понимается как «править, управлять, принимать м^ры, отдавать приказанья», а вот производное от них слово «распорядничать» воспринимается как «распоряжаться и хозяйничать, заводить порядок» [4, т. IV, с. 70]. Само слово «по-рядокъ» многозначное, применительно к нашему случаю оно включает в себя «торговый ряд, уго-воръ, условье и сделку» [4, т. III, с. 328].
В первом случае это соотносится с административно-конституционным началом, а во втором вполне укладывается в гражданско-распоря-дительную модель отношений.
Данное правомочие очень замкнуто на юридическом значении собственности, так как определить юридическую судьбу имущества без установленной процедуры (самого порядка), которая определяется нормами Федерального закона от 21.07.1997 № 122-ФЗ (в ред. от 13.07.2015) «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним», без соответствующей
евразийская -
> 5 (24) 2016 <
- адвокатура
регистрации права собственности на конкретное имущество не представляется возможным.
В заключение статьи следует признать, что подходы и взгляды на имеющиеся правомочия собственности как с юридической, так и языковой стороны, достаточно устоявшиеся и традиционные. Даже несмотря на некоторые расхождения правового и смыслообразующего значения терминов, особых противоречий между отраслевыми знаниями нет.
В любом случае при утрате имущества или выбытии из правообладания собственника помимо его желания право собственности на данное имущество у него остаётся, ибо в данном случае «основание собственности (своего) - это возвращение вещи к собственности (своему)» [2, с. 159].
И, пожалуй, самое главное: именно собственность делает человека ответственным, формирует и создаёт его.
Пристатейный библиографический список
1. Onore A. Ownership // Oxford Essays in Jurisprudence / еd. by A.W. Guest. Oxford, 1961. P. 112-128.
2. Бибихин В.В. Собственность. Философия своего. СПб.: Наука, 2012.
3. Грешников И.П. Субъекты гражданского права: юридическое лицо в праве и законодательстве. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2002. С. 7.
4. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М.: Русский язык, 1981.
5. Иеринг Р. Об основании защиты владения. М., 1992. С. 116.
6. Кружалова Л.В. Римское частное право. 2-е изд. СПб., 2009. С. 124.
7. Кузнецова Л.В. Вещные права на имущество и бремя его содержания // Вещные права: постановка проблемы и её решение: сб. статей. М.: Статут, 2011. С. 14.
8. Латыев А.Н. О владении по Концепции развития гражданского законодательства // Вещные права: постановка проблемы и её решение: сб. статей. М.: Статут, 2011. С. 64-66.
9. Маркс К. К критике политической экономии. М.: Мысль, 1962.
10. Обращение акций в акционерном обществе [Электронный ресурс]. URL: BiznesLuxe.ru.
11. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Русский язык, 1981. С. 494.
12. Победоносцев К.П. Курс гражданского права. М., 2002. С. 586.
13. Потиха З.А. Строение русского слова. М.: Русский язык, 1981. С. 286-287.
14. Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М.: Статут, 1999. С. 167.
15. Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 2 (В -Волога). М.: Наука, 1975. С. 209.
16. Тархов В.А., Рыбаков В.А. Собственность и право собственности. Уфа: Изд. Уфимского юридического института МВД РФ, 2000. С. 103.
17. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. 8-е изд. М., 2007. Т. 1. С. 156-157.
References (transliterated)
1. Onore A. Ownership // Oxford Essays in Jurisprudence / ed. by A.W. Guest. Oxford, 1961. P. 112-128.
2. Bibihin V.V. Sobstvennost'. Filosofija svoego. SPb.: Nauka, 2012.
3. Greshnikov I.P. Sub#ekty grazhdanskogo prava: juridicheskoe lico v prave i zakonodatel'stve. SPb.: Jurid. centr Press, 2002. S. 7.
4. Dal' V. Tolkovyj slovar' zhivogo velikorusskogo ja-zyka. M.: Russkij jazyk, 1981.
5. Iering R. Ob osnovanii zashhity vladenija. M., 1992. S. 116.
6. Kruzhalova L.V. Rimskoe chastnoe pravo. 2-e izd. SPb., 2009. S. 124.
7. Kuznecova L.V. Veshhnye prava na imushhestvo i bremja ego soderzhanija // Veshhnye prava: postanovka problemy i ejo reshenie: sb. statej. M.: Statut, 2011. S. 14.
8. Latyev A.N. O vladenii po Koncepcii razvitija grazhdanskogo zakonodatel'stva // Veshhnye prava: post-anovka problemy i ejo reshenie: sb. statej. M.: Statut, 2011. S. 64-66.
9. Marks K. K kritike politicheskoj jekonomii. M.: Mysl', 1962.
10. Obrashhenie akcij v akcionernom obshhestve [Jele-ktronnyj resurs]. URL: BiznesLuxe.ru.
11. Ozhegov S.I. Slovar' russkogo jazyka. M.: Russkij jazyk, 1981. S. 494.
12. Pobedonoscev K.P. Kurs grazhdanskogo prava. M., 2002. S. 586.
13. Potiha Z.A. Stroenie russkogo slova. M.: Russkij ja-zyk, 1981. S. 286-287.
14. Sklovskij K.I. Sobstvennost' v grazhdanskom prave. M.: Statut, 1999. S. 167.
15. Slovar' russkogo jazyka HI-HVII vv. Vyp. 2 (V -Vologa). M.: Nauka, 1975. S. 209.
16. Tarhov V.A., Rybakov V.A. Sobstvennost' i pravo sobstvennosti. Ufa: Izd. Ufimskogo juridicheskogo insti-tuta MVD RF, 2000. S. 103.
17. Chernyh P.Ja. Istoriko-jetimologicheskij slovar' sovremennogo russkogo jazyka. 8-e izd. M., 2007. T. 1. S. 156-157.
