CC BY
27
Как ясно из рассуждений, идеал нельзя смешивать ни с истиной, ни с заблуждением, а также нельзя смешивать ни с идеей, ни с целью, ни с ценностью. Проанализировав общие представления об идеале, его основные свойства, мы доказали необходимость осмысления данного понятия в тесной взаимосвязи с исходными принципами философского мировоззрения, а именно, с принципом объективности мира, принципом его познаваемости и принципом осмысленности человеческого существования. Для этого мы сравнили понятия и выявили, с одной стороны, различия между «идеалом» и «истиной», «целью», «идеей», «ценностью». Еще раз уточним: от идеи (в научном понимании этого термина) идеал отличается тем, что является не абстрактным понятием, а наглядным представлением, притом фиксирующим не знание, а желание; от цели — тем, что целью, строго говоря, является не идеал, а его реализация; от ценности — тем, что идеал есть не ценность а «стандарт ценности», или, что то же, ценностный ориентир.
С другой стороны, мы показали, что проблема взаимоотношения этих понятий должна решаться путем их взаимосвязи и взаимодействия, т.е. дополнительности. Культура многомерна и, будучи бесконечно
сложной системой, она проявляет отношения дополнительности не дихотомически, а полиморфно.
Библиографический список
1. Бердяев Н.А. О назначении человека. — М., 1998, 383 с.
2. Бранский В.П. Искусство и философия,- Калининград, 1999, 704 с.
3. Гусейнов А.А., Апресян Р.Г. Этика. — М., 1999, 470 с.
4. Каган М.С. Философская теория ценности. — СПб., 1997, 205 с.
5. Кононенко Б.И. Большой толковый словарь по культурологии. — М., 2003, 512 с.
6. Лосский Н.О. Ценность и бытие // Лосский Н.О. Бог и мировое зло. — М., 1994, 432 с.
7. Полищук В.И. Культурология. — М., 1999, 446 с.
ХАРЛАМОВА Татьяна Андреевна, старший преподаватель кафедры культурологии.
Дата поступления статьи в редакцию: 26.06.2007 г.
© Харламова Т.А.
УДК ю 212.2 + ю 7 н. А. ЖДАНОВА
Новосибирский государственный архитектурно-строительный университет
ЭТИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ И СЕМАНТИКА ДИСЦИПЛИНЫ___________________________________
На основании исследованного философско-культурологического и языковедческого материала выявлены структурные элементы дисциплины (подчинения порядку в соответствии с социальными нормами), а также представлена семантическая характеристика понятий, выражающих определенные отклонения от дисциплины и составляющих собой семантические ряды по степени убывания или нарастания одного из её элементов.
1. Этическая структура дисциплины
В современных энциклопедических и толковых словарях слово «дисциплина чаще всего толкуется как определенный порядок поведения людей, отвечающий сложившимся в обществе нормам права и морали или требованиям какой-либо организации. Данное определение уже указывает на философскую основу явления, обозначенного данным словом, и, в первую очередь, выявляет его этический аспект. На основании исследованного историко-философского материала (трудов античных философов и в особенности нового времени) можно представить внутренний механизм действия дисциплины как взаимодействие трех основных элементов: принуждения, свободы и воли - с целью установления определенного некоторыми правилами порядка.
Цель любого дисциплинарного акта — это порядок, каковым его принято считать по определенным нормам общежития. Чтобы осуществить дан-
ный порядок, лицо, облеченное властью, начинает принуждать кого-то или самого себя к совершению определенных действий. Поэтому дисциплина может быть определена как ограничение одним лицом свободы другого лица во имя порядка, каковым представляет его себе первое лицо в соответствии с определенными нормами. Как отмечает И. Кант, со стороны принуждаемого должно обязательно наблюдаться некоторое сопротивление (противодействие, нежелание) совершать то, что требует от него принуждающий. (Принуждение есть «понуждение к неохотно совершаемому действию» [1, с.56]. Поэтому воля первой стороны есть стремление переломить волю другой стороны (увеличить степень своей свободы), а воля второй стороны есть противодействие давлению со стороны первого, стремление сохранить как можно в большей мере свою свободу. Принуждения могут иметь объективный характер, то есть принуждае-
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №5 (59), СЕНТЯБРЬ-ОКТЯБРЬ 2007
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №5 (59), СЕНТЯБРЬ-ОКТЯБРЬ 2007
мый в этом случае вынужден действовать в силу независимых от человека ограничений, идущих от ® естественного порядка вещей. Но большая часть принуждений, используемых в дисциплинарном акте, есть понуждение к действию, исходящее от человека или определенной группы, коллектива, олицетворяющих собой власть, по отношению к другой, принуждаемой, стороне, которую можно определить как подвластную, подчиненную. Принуждение и свобода в данном механизме неизменно соотносятся между собой, постоянно взаимодействуя друг с другом или противодействуя друг другу, составляя самые разные комбинации соотношений этих составляющих. Только в том случае, если воля понуждающего и подчиняющегося сливаются и образуют общую волю, достигается порядок, т.е. дисциплинарный акт можно считать состоявшимся, приведенным в действие.
Самодисциплина, по мнению западноевропейских философов, имеет свои характерные черты, поскольку ограничения свободы находятся в самом человеке, совершающем определенные действия. Как считает И. Кант, настоящее, истинное самообладание проявляет тот, кто владеет моральным типом дисциплины, в силу которого «нам следует стараться подчинить себе и усмирить все наши чувственные поступки согласно ... нравственным законам. ... Верховное владычество над самим собою есть высшая обязанность перед самим собою.... Кто хочет морально дисциплинировать себя, должен весьма тщательно внимать себе, часто отдавать себе отчет в своем поступке перед внутренним судьей, поскольку тогда длительное упражнение придает силу моральному побудительному основанию и посредством культуры приобретается привычка обнаруживать удовольствие или неудовольствие от морально доброго или злого. Тем самым культивируется моральное чувство, а тогда моральность будет сильна и снабжена мотивами, эти мотивы ослабляют и одолевают чувственность, и таким образом достигается господство над самим собою» [1, с. 136-137], что, по мнению И. Канта, является наиболее трудным видом дисциплины (здесь собственное чувство в раздоре с собственным рассудком). Самообладание И. Кант считает властью, принуждающей собственную душу к чему-либо вопреки всем препятствиям, и дисциплина проявляется в этом случае в том, чтобы заставить себя выполнить поставленную перед собой цель (в виде достижения порядка) и не под даться искушениям отложить намеченное. Таким образом, моральное принуждение в виде самообладания — высшая степень свободы, причем воля в этом случае через обуздание своеволия обнаруживается тоже как свободная. По утверждению современного этика Р.Г. Апресяна, воля человека может проявлять себя как своеволие, т.е. неподчинение порядку, может быть, из чистого духа противоречия (такая «свобода» порождает разнузданность, заявляет: «Делаю, что хочу»). Но существует и самоволие, когда воля «удостоверяет себя как могущая быть неподотчетной волей, самостью, и это есть «самодостаточное, апеллирующее к самости и независимости сознание», заявление которого совсем иного толка, чем своевольное: «Не хочу служить и быть зависимым, но хочу быть хозяином самому себе» [2, с.271]. Основываясь на подобном истолковании самоволия, самодисциплину в таком случае можно рассматривать как ограничение человеком собственной свободы ради порядка, каким он является с точки зрения определенных социально-этичес-ких нормативов.
В объём понятия дисциплинированности, на наш взгляд, входят такие показатели, как (не)умение, (не)желание, (не)способность подчиняться принуждению со стороны власти. Если подчиненный пренебрегает властью, стремится игнорировать ее требования, уйти от необходимости выполнять ее указания, то здесь мы непосредственно сталкиваемся с проявлением недисциплинированности. Принуждение в дисциплинарном акте проявляется в виде просьбы о соблюдении порядка, выраженной в категорической (императивной) форме. И принуждающий, и принуждаемый в этом случае выполняют определенные обязанности, накладываемые властью (в конечном счете — властью дисциплинарной нормы). Причиной исполнения этих обязанностей по соблюдению порядка является долг. Таким образом, в своем идеале (самодисциплине) дисциплину можно считать проявлением этики долга, который обозначает нравственно аргументированное принуждение к поступкам, нравственную необходимость, выступающую в качестве субъективного принципа поведения. Если, по И. Канту, долг есть необходимость поступка из уважения к закону, то законом в дисциплинарном акте является дисциплинарная норма. Поскольку современная философия в целом характеризуется антинормативизмом и усилением критики императивной формы морали, встает вопрос о новой социокультурной версии дисциплины либо ее игнорировании этикой, что создает немалые трудности для социо-этической структуры общества.
2. Является ли дисциплина добродетелью?
Слово «дисциплина» латинское по происхождению. Дисциплина в эллинистический период античности считалась одной из важнейших добродетелей, дисциплинированный человек признавался совершенным, а дисциплинированность являлась превосходным качеством личности. По учению Аристотеля, добродетель есть золотая середина между двумя крайностями: избытком и недостатком, при этом середина эта вполне строгая и определенная, все отклонения от нее — в меньшую или большую сторону — ведут к пороку, который предела не имеет. По Р.Г. Апресяну, данная мысль Аристотеля «в различных вариациях проходит через всю историю европейской философии.... кантовское понимание добродетели как «силы в исполнении своего долга».... оказывается весьма созвучным аристотелевскому пониманию (хотя непосредственно оно восходит к стоической традиции).... Оба мыслителя указывают на одно: добродетель — это внутренний порядок, или склад души; этот порядок не случается, а обретается человеком в сознательном и целенаправленном усилии» [2, с. 285]. В таком понимании дисциплина, призванная по своей сущности охранять порядок в любых проявлениях, действительно, становится добродетелью добродетелей, совершенством любых самых превосходных свойств и достоинств личности. Однако же мы знаем, что постепенно дисциплина утрачивает качества добродетели, и к концу XIX века философы уже начинают высказывать сомнение в ее этическом содержании. Так, например, русский философ В.В. Зеньковский предупреждал, что «дисциплина не имеет самодовлеющей ценности» [3, с. 23], что ее предназначение лишь инструментальное и при использовании данного инструмента в воспитании личности важно не допустить ошибку, верно истолковать требование
послушания авторитету, в противном же случае это может привести к трагической раздвоенности в человеке, испытавшем на себе действия данного инструмента. А современный исследователь культуры постмодерна немецкий философ П. Козловски [4], в сущности, повторяет в конце XX века ту же мысль В. Зеньковского, констатируя переход дисциплины в ранг второстепенных добродетелей, которые являются лишь средствами, а не причинами и могут использоваться по-разному, т.е. могут служить орудиями либо зла, либо добра, и только в последнем случае их следует использовать и ценить.
Нам представляется, что некоторые причины указанных изменений следует искать в социокультурных процессах, в этических сдвигах, происходивших в определенные временные периоды развития человеческого общества. При этом наиболее наглядно данные сдвиги можно пронаблюдать, исследуя язык, его лексический пласт, поскольку именно оттенки в значениях различных слов в наилучшей степени характеризуют отдельные нюансы, отражающие многообразие переходных чувств и моральных ощущений.
Так, если взять за основу аристотелевский критерий золотой середины в определении добродетельного характера того или иного человеческого качества, то что будет таковой серединой в определении дисциплины? Как мы помним, в дисциплинарном акте участвуют две стороны: принуждающая и подчиняющаяся, поэтому подобную золотую середину следует, на наш взгляд, искать в отношении обеих. Нам представляется, что со стороны принуждающей таковой может считаться требовательность (выражение просьбы о соблюдении порядка в категорической форме при убеждении в своем праве на то, чтобы просьба эта была выполнена1), взыскательность (заставление что-либо сделать, сопровождаемое наказанием, привлечением к ответственности за неисполнение требуемого), а со стороны подчиняющейся - исполнительность (старательность, умение хорошо осуществлять что-либо, в нашем случае — требования навести порядок). Все остальные соотношения, можно, в таком случае, назвать отклонениями от настоящей дисциплины, в той или иной мере порочными проявлениями ее.
Какие обязанности накладывает дисциплинарная норма на принуждающего (носителя власти) ? Он не только заставляет что-нибудь сделать (понуждает к действию, ставит в необходимость делать что-нибудь), но и имеет право запрещать (не позволять что-нибудь делать, не допускать что-либо к применению, использованию), отказывать в чем-либо (отвечать отрицательно на просьбу, требование; лишать чего-нибудь), пресекать (прекращать что-либо сразу, резким вмешательством останавливать силой то действие принуждаемого, которое не соответствует «правильному» или противоречит ему), надзирать (наблюдать с помощью присмотра, проверки), наказывать (подвергать мерам воздействия против совершившего антидис-циплинарный поступок).
Но формы (степени) проявления данных действий, к сожалению, очень зыбки, неустойчивы, «золотая середина» в этом случае часто бывает превышена либо, наоборот, уменьшена, что рождает уже такие действия со стороны носителя власти, которые выходят за рамки собственно дисциплинарных,
но формально сохраняют с ними определенную связь. Таковыми, с нашей точки зрения, можно считать (по степени усиления принуждающего элемента) желание принуждающего подавлять нравственно или физически второе лицо дисциплинарного акта (силой прекращая что-нибудь, уничтожая определенные действия или результаты действий принуждаемого, но при этом приводя подчиняющегося в угнетённое состояние), притеснять (угнетая, грубо стеснять, ограничивать в правах, в действиях), угнетать (жестоко притеснять, эксплуатировать, мучить, отягощать сознание), т.е. самодурствовать (действовать по прихоти и по личному произволу, унижая достоинство других), тиранить (подавлять на основе собственного произвола и насилия), относиться к принуждаемому деспотически (попирать чужие желания, не считаться с ними).
Как видим, во всех этих действиях идет речь о мере превышения властных полномочий, накладываемых дисциплинарными нормами, настолько, что носитель власти становится притеснителем, угнетателем, тираном, самодуром, деспотом, тогда как при дисциплинарном акте он должен был обладать совсем иными качествами: как нам представляется, «золотой серединой» ему предписывается быть, в первую очередь, решительным (смелым, готовым принять и осуществить свое решение, исполненным твердости, непреклонности), строгим (очень требовательным, очень точным; взыскательным, т.е. не допускающим никаких отклонений, отступлений от требований определенной нормы, правил поведения, общепринятых моральных прав) и, тем не менее, демократичным (учитывающим принцип свободы и равенства граждан, принцип организации коллективной деятельности, при котором обеспечивается активное и равноправное участие в ней всех членов определенного коллектива).
Но мера власти у принуждающего может быть и принижена, и в таком случае он, проявляя такие качества характера, как (по степени снижения меры властвующего элемента) мягкосердечие (душевную мягкость), снисходительность (отсутствие строгости, взыскательности), слабость (недостаточную твердость и последовательность в проведении дисциплинарного действия), слабоволие (недостаточную способность в осуществлении поставленных целей), безволие (нерешительность), мягкотелость (способность поддаваться давлению со стороны других), может потворствовать (снисходительно относиться к предосудительному, отрицательному поступку подчиненного), попустительствовать (позволять совершать недопустимое, противоречащее общепринятым нормам), проявлять бесконтрольность и даже вседозволенность (безграничное дозволение всего) по отношению к подчиненному лицу, то есть в данном случае дисциплина, потеряв основные свои обязательные черты, превратится в свою противоположность, поскольку в этом случае властвующее лицо и подвластное поменяются местами: диктовать свою волю станет ранее подчиненное лицо и в конце концов подчинит себе ранее властвующее. Процесс нормирования (установления пределов чего-нибудь) и нормализации (принуждения к норме), которым должен характеризоваться любой дисциплинарный акт, будет заменен обратным процессом подчинения.
Сходные моменты происходят, если мы будем рассматривать дисциплину с позиции подвластного
1 Здесь и далее толкование слов дается в соответствии со словарными статьями Толкового словаря русского языка С,И, Ожегова (см, список литературы).
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №5 (59), СЕНТЯБРЬ-ОКТЯБРЬ 2007
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №5 (59), СЕНТЯБРЬ-ОКТЯБРЬ 2007
лица. «Золотая середина» здесь уже нами названа: подчиненный должен (обязан) в пределах диктуемой ® нормы исполнять то, что от него просят (что ему приказывают), т.е., проявляя упорство (=настойчивость) (последовательность и твердость в осуществлении чего-н.), старание (стремление выполнить что-нибудь «правильно», «хорошо»), добросовестность (честное выполение своих обязанностей, обязательств) и прилежность (усердие в труде и умении), последовательно и точно последовать предъявленной властным лицом норме. Превышение полномочий (прав) подвластного, т.е. увеличение степени предписываемой ему нормой свободы ведет к тому, что подчиненный начинает проявлять капризность (требовать исполнения мелкий прихотей, причуд), скептицизм (критически недоверчивое отношение к норме, крайнее сомнение в ней), дерзость (непочтительность, оскорбительную грубость), упрямство (крайнюю неуступчивость, стремление добиться своего, хотя бы вопреки необходимости, здравому смыслу). Далее — по нарастающей — этот процесс заканчивается разгильдяйством, (нерадивостью, небрежностью в делах), разболтанностью (собственно недисциплинированностью, т.е. несобранностью, неорганизованностью), распущенностью=сво-еволием (поведением по своей прихоти, усмотрению, произволу), разнузданностью (распущенностью, дошедшей до крайних пределов), бунтарством = нигилизмом (поведением всегда протестующего, все отрицающего человека) и анархией (полным безвластием, отсутствием всякого управления, стихийностью в осуществлении чего-либо, неорганизованностью, полным беспорядком).
Такое качество, как демократичность, здесь также очень важно, поскольку именно неумение соблюдать отношения равенства сторон и уважения чужих и собственных прав как раз и ведет к нарушению равновесия между принуждением и свободой в дисциплинарном акте, и снижение уровня свободы в подчиненном также приводит к чрезмерности в проявлении послушания властвующему лицу. Чрезмерное усердие, чрезмерное прилежание, чрезмерное старание — это уже не исполнительность, а, с одной стороны (по нарастающей), уступчивость (готовность уступить без спора, сговорчивость) — послушность (повиновение) — смирность (спокой-ность, покорность) = кротость (незлобивость, покорность) — холопство (зависимость, по форме близкая к рабству) — рабство (полная зависимость от другого, отсутствие каких-либо прав на что-ни-будь) и, с другой (в случае, если эта чрезмерность сопровождается еще и неискренностью), — это угодничество (чрезмерная услужливость, льстивость, заискивание) — раболепие (рабская льстивость, угодливость) — подобострастие (угодливая покорность и льстивость), подхалимство (подлая льстивость) — лицемерие (поведение, прикрывающее неискренность, злонамеренность притворным чистосердечием) - холопство=лакейство (готовность на все из раболепия, подхалимства) — холуйство (низкопоклонничество как вариант наиболее презираемого людьми холопства).
Именно потому, что грань между дисциплинированностью и послушностью, кротостью, с одной стороны, и требовательностью и самовластием — с другой столь зыбкая, трудно уловимая, в течение долгого времени происходила подмена одного понятия другими, положительное значение слова «дисциплинированность» обрастало этически отрицательными оттенками, исходящими от других, по сути, не свя-
занных с исследуемым нами явлением понятий, мало уважаемых, неуважаемых или даже презираемых в народной среде, поскольку отражали отношение общества к людям своенравным, самодурствующим, деспотичным или, наоборот, угодливым, лицемерным, холопствующим.
Кроме того, а вернее, возможно, самая главная причина потери дисциплиной статуса добродетели есть довольно нечеткие, приблизительные, размытые представления о том, что можно назвать порядком. Каждая эпоха, каждый народ, каждый коллектив и даже каждая отдельная личность по-своему рисуют себе этот самый «порядок». В Толковом словаре С.И. Ожегова [5] указывается, что порядок есть правильное, налаженное состояние, расположение чего-нибудь; последовательный ход чего-нибудь; правила, по которым совершается что-нибудь, существующее устройство, режим чего-нибудь, но не указываются границы, пределы и сущность «правильности», «налаженности», «правил» и т.д. Соблюсти указанную выше «золотую середину» дисциплинарного действия чрезвычайно трудно, именно поэтому возникали и возникают в философии споры о характере власти и необходимой свободы, о средствах, способных избежать их отрицательные (неравновесные) соотношения (проявления). Как указывал немецкий философ П. Козловски, фашистская Германия тоже пыталась внушить миру свое представление о необходимом порядке, но образ его оказался столь страшным, что поступки людей, которые беззаветно, преданно, старательно и прилежно, добросовестно (т.е. дисциплинированно) делали все, чтобы внедрить подобный порядок на земле, уже, будем надеяться, навсегда потеряли возможность называться добродетельными.
Как видим, выявление с этических позиций смыслового значения самого понятия «дисциплина», а также его семантических полей — совокупности слов и выражений, образующих тематический ряд и покрывающих определенную область значений - раскрывает новые грани исследуемого нами явления как очень сложного философского целого, что, по нашему мнению, должно показаться важным специалистам, занимающимся решением общесоциальных, философско-педагогических и социально-психоло-гических проблем.
Библиографический список
1. Кант И. Лекции по этике. Пер. с нем. / Общ. ред., сост. и вступ. ст. А.А. Гусейнова. — М.: Руспублика, 2005. — 431 с.- (Библиотека этической мысли).
2. Апресян Р.Г. Свобода. / А.А. Гусейнов, Р.Г. Апресян. Этика: Учебник. М., Гардарика, 1998.-472 с.
3. Зеньковский В.В. Педагогика / В.В. Зеньковс-кий. — М.: Православный Свято-Тихоновский богословский ин-т, 1996. — 154 с.
4. Козловски П. Культура постмодерна. — М.: Республика, 1997. — 239 с. — (Философия на пороге нового тысячелетия).
5. Ожегов С.И.. Словарь русского языка. Ок. 57 ООО слов / Под ред. Н.Ю. Шведовой. — 18-е изд., стереотип. — М.: Рус.яз., 1987. — 797 с.
ЖДАНОВА Наталья Адамовна, доцент кафедры русского языка, аспирант кафедры философии.
Дата поступления статьи в редакцию: 31.08.2007 г.
© Жданова Н.А.
