CC BY
35
программу «Социальное развитие села до 2012 года» // Собр. законодательства РФ. - 2009. - №8. - Сг.966.
Вишнякова Алена Александровна, соискатель кафедры философии Бурятского государственного университета, г. Улан-Удэ, e-mail: vishbsu@yandex.ru.
Vishnyakova Alena Aleksandrovna, competitor, department of philosophy, Buryat State University, Ulan-Ude, e-mail: vishbsu@yandex.ru.
УДК 316.772.4:316.462 © Д.В. Чайковский
ЭТАПЫ ВЛАСТНОЙ КОММУНИКАЦИИ
♦Исследование выполнено при поддержке гранта по ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры
инновационной России», 2009-2013 гг.
Властная коммуникация раскрывается через последовательную смену событий. Выделяются три ключевых события: узнавание (предкоммуникация), императив (непосредственная коммуникация), результат (поскоммуникация). Кодификация этих событий ложится в основу формирования соответствующих групп смыслов, транслируемых в процессе развертывания процесса коммуникации.
Ключевые слова: власть, коммуникация, коммуникативное событие, этапы коммуникации.
D.V. Chaykovskiy
STAGES OF THE POWER'S COMMUNICATION
Communication of the power is a consecutive change of events. Three basic events are determined: recognition (precommunication), imperative (communication), result (postcommunication). Codification of these events is a base of formation of the relevant groups of the senses.
Key words: power, communication, communicative event, stages of communication.
Власть реализуется в поле социальных отношений, существующих в качестве разветвленной системы коммуникативных действий. Коммуникация как способ межсубъектного взаимодействия есть основа реализации властного процесса. Даже наиболее примитивные формы власти предполагают использование коммуникативных средств. Основанные на физическом насилии они, по сути, являются коммуникативными актами, в которых одна сторона (власть) передает другой стороне (подвластному) по определенному каналу (тактильное восприятие физического воздействия) определенную информацию (необходимость выполнение властной воли), которая может быть адекватно
интерпретирована и, в силу этого, лечь в основу последующего поведения (подчинение). Разумеется, с развитием общества, с увеличением сложности, присущих ему связей и отношений, усложняется, реализуемая властью, коммуникация.
В мировой гуманитарной мысли неоднократно предпринимались попытки определить власть через коммуникацию и наоборот коммуникацию через власть. Еще Аристотель отмечал, что государство (государственная власть) есть своего рода
общение, т.е. коммуникация, организованная ради высшего из всех благ и обнимающая собой все другие общения [1]. В новое время ассоциированность власти и коммуникаций подчеркивали Дж.Локк и Т.Гоббс. Так, последний рассматривал коммуникацию не только как инструмент власти, но и видел в ней основу существования стабильности и порядка. В «Левиофане» Гоббс пишет: «...величайшее благодеяние, которым мы обязаны речи, заключается в том, что мы можем приказывать и получать приказания, ибо без этой способности была бы немыслима никакая общественная организация среди людей, не существовало бы никакого мира и, следовательно, никакой дисциплины, а царила бы одна дикость» [2, с. 234]. Лингвистический поворот, характерный для гуманитарной мысли XX века, еще более заострил проблему взаимоотношения власти и коммуникации. Здесь власть уже имманентна всякой коммуникации, а коммуникация есть не только способ выражения власти, но и основа ее существования. Как пишет Р.Барг, «объектом, в котором от начала времен гнездится власть, является сама языковая деятельность, или, точнее, ее обязательное выражение - язык» [3, с. 549].
В рамках данного исследования под властной коммуникацией мы будем понимать специфическую коммуникативную
деятельность, направленную на трансляцию определенной группы смыслов,
обусловливающих последующие действия подвластного участника коммуникации. Стратегии отбора информации в рамках коммуникативного действия определяются множеством факторов, среди которых индивидуальные и социальные особенности коммуникантов, ситуативные характеристики контекста, культурные традиции и т.д.
Принимая во внимание процессуальный характер власти [4] и событийность коммуникации, раскрытую Т.Ван Дейком, мы считаем возможным сделать акцент на трех ключевых событиях властного процесса, кодификация которых формирует властную коммуникацию - «событие узнавания», или предкоммуникация, «событие императива (решения)», или непосредственная
коммуникация, и «событие результата» или посткоммуникация. Каждое из упомянутых событий доводит до сведения реципиента соответствующие группы смыслов: во-первых, о том, что данный вид отношений есть власть и ей необходимо подчиняться (узнавание), во-вторых, о том, в какой форме это подчинение должно быть осуществлено (императив), и, в-третьих, о том, что власть реально обладает могуществом, т.е. способна эффективно реализовывать свою волю (результат). В логике последовательности событий «узнавание -императив - результат», попытаемся рассмотреть основные этапы коммуникации власти.
Властная коммуникация начинается с события узнавания власти. Предваряя последующие коммуникативные акты, это узнавание погружает коммуникантов в определенный смысловой универсум, в котором уже предзаданы шаблоны возможных интерпретаций, кодовые взаимосвязи, цепочки пресуппозиций. Событие узнавания
акту ализирует у коммуникантов (прежде всего, у адресата) социально инкорпорированные установки и ожидания, обеспечивая интенциональное (и тематическое)
развертывание дальнейшей коммуникации. В событии узнавания транслируется информация определяющая статус адресанта как субъекта власти. Интерпретация этой информации является пресуппозицией последующего коммуникативного взаимодействия. Адресат выстраивает свою цепь интерпретаций,
принимаемых от адресанта сообщений, исходя из факта истинности пресуппозиции. Здесь намерение адресата выполнять властную волю адресанта напрямую зависит от того проинтерпретирован ли в акте узнавания адресант как носитель власти или нет.
Другими словами, подобно тому, как «в большей или меньшей степени любой дискурс оказывается презентацией своего субъекта, а также инспирацией своего адресата» [5, с. 6687], властная коммуникация на первом этапе направлена на «подтверждение» властью ее полномочий, на ее презентацию участникам общения. Этот этап изначально задает специфическую тональность дальнейшего диалога. И что бы говорить в «тоне» власти, коммуникант (адресант) должен обладать для этого соответствующим правом, т.е. он действительно должен быть наделен властью, которая признается другими участниками коммуникации. Это право дает возможность адресанту генерировать конечное сообщение в императивной форме, на основе содержания которого адресат будет строить свои прагматические инференции, предполагающие подчинение в форме соответствующего действия.
В основном событию узнавания свойственен недискурсивный характер. Конечно, нельзя исключать случаи, когда власть прямо заявляет о себе, как о власти, например, словами гайдаевского Ивана Васильевича: «Царь, очень приятно, царь». Но в подавляющем большинстве случаев соответствующая интерпретанта формируется не из дискурса (или не только из дискурса), а из знаково-символического его оформления, начиная от визуальных атрибутов власти и заканчивая символически ритуализированными действиями (инаугурация президента).
Власть должна непрерывно подтверждать свое право быть властью. Соответственно, было бы заблуждением считать акт узнавания разовым коммуникативным действием. Сама властная коммуникация всей своей логикой ориентирована на воспроизводство власти. Она стремится рекурсивно воспроизводить исходную пресуппозицию, не допуская ни малейших отклонений от заданного смысла. Поэтому узнавание, являясь исходным пунктом властной коммуникации, не прекращается с ее инициацией а переходит в некий перманентный процесс, обеспечивающий ее фоновое наполнение.
«Событие императива (решения)» или непосредственной коммуникации целесообразно
рассмотреть в рамках схемы коммуникативного процесса, предложенной Г.П. Щедровицким в одной из работ [6, с. 556]. Спецификой его подхода является «привязка» коммуникации к абстрактной ситуации, в контексте которой осуществляется совместная деятельность. Щедровицкий представляет коммуникацию в следующем виде: «(1) действия первого индивида в некоторой «практической» ситуации, (2) целевая установка, делающая необходимой передачу определенного сообщения второму индивиду, (3) осмысление ситуации с точки зрения этой целевой установки и построение соответствующего высказывания-сообщения-текста, (4) передача текста-сообщения второму индивиду, (5) понимание текста-сообщения вторым индивидом и воссоздание на основе этого некоторой ситуации возможного действования, (6) действия в воссоздаваемой ситуации, соответствующие исходным целевым установкам второго индивида и содержанию полученного им сообщения».
Применяя схему Щедровицкого, мы предполагаем развертывание власти в форме практически ориентированной социальной деятельности (1). Эта деятельность осуществляется ее субъектом в направлении конкретной, сознательно осознаваемой цели. Она реализуется в определенном социальном контексте и вне его рассмотрена быть не может. В эту деятельность «встроены» ситуативные требования, которые могут изменять направление и интенсивность властной коммуникации. Можно говорить о формирование практической направленности всего коммуникативного процесса через деятельность субъекта власти. Она же обусловливает целевую установку
коммуникации (2), предполагающую необходимость доведения до сознания других участников коммуникации смысла властного императива. Здесь мы предпочитаем говорить о реализации интенции, которая, с нашей точки зрение, есть «отрефлексированный сплав» потребностей социальной системы и самой власти. Интенция, может быть преобразована в конкретные цели, воплощенные в деятельности власти. Но главное, что ее смысловая нагрузка объективируется в конкретных действиях, которые должен осуществить подчиненный социальный агент.
Дальнейшее развитие коммуникации предполагает генерацию (кодирование) сообщения (3) и его передачу, трансляцию смысла (4). Кодирование есть основа
коммуникации. В результате кодирования смысл сообщения получает свою объективацию в знаково-символической форме и может быть воспринят другими участниками коммуникации. На данном этапе мы предполагаем кодификацию с использованием естественного языка, в результате чего сообщение власти приобретает дискурсивный характер, т.е. становится осмысленным высказыванием, построенным по принципам соответствующего языкового кода. В акте коммуникации смысл высказывания передается другим участником коммуникации и служит основой для последующих активных действий с их стороны. Но власть не просто транслирует смыслы, ложащиеся в основу действий адресатов. Она воздействует на смыслы, используя их для управления социальными действиями других агентов и для своего воспроизводства. Посредством коммуникации власть влияет на всю существующую смысловую систему. Она корректирует устоявшиеся смыслы, обозначивая по-иному объекты, события, действия и отношения, а также конструирует новые смыслы, создавая свой смысловой универсум.
Заключительные этапы связаны с интерпретацией получаемого сообщения (5) и реализацией соответствующего действия (6). Успешность властной коммуникации зависит от того, насколько адекватно она может предвосхищать направления вероятных интерпретаций со стороны получателя сообщения. Такая антиципация возможна в случае принадлежности коммуникантов к одной коммуникативной системе. Как указывает Т.Лукман, «любое общество испытывает фундаментальную потребность в (по крайней мере приблизительно семантическом) согласии. Эта потребность варьируется в диапазоне от требований координации рабочих процессов в настоящем с целью планирования совместной деятельности в будущем до пропорционального распределения ответственности за прошлые действия» [7, с. 47]. Безусловно, в силу субъективной свободы репрезентации смыслов всегда есть в наличии «люфт» непонимания. Еще Г.Зиммель подчеркивал, что смыслы не являются изолированными единицами. Смысловая точность властного сообщения искажается под воздействием индивидуальных и коллективных смысловых конструктов, выпадающих из сферы влияния власти. На искажение так же влияют «лидеры мнений» (П.Лазарсфельд), медийные посредники, социальное окружение реципиента и т.д. Но в целом властное сообщение предполагает, в
некоторой степени, заведомо определенную реакцию на свое содержание. Это достигается благодаря существованию определенных правил. Этот факт отмечал Ю.Хабермас, с точки зрения которого, основным условием коммуникации (символически транслируемой интеракции) является наличие и обязательное принятие норм, «которые определяют взаимные поведенческие ожидания, а также понимаются и признаются, по крайней мере, двумя действующими субъектами» [8, с. 117].
Задача власти - препятствовать искажению коммуникации. Здесь она уже выступает не внешней сущностью к коммуникации (т.е. адресантом), а интегрируется в сам процесс коммуникации. Данный момент был проанализирован в ряде работ Н.Лумана. Власть, - с его точки зрения, - есть управляемая кодом коммуникация [9]. Она представляет собой тип первичной селекции, когда один партнер осуществляет отбор возможных альтернатив, в поле которого в дальнейшем осуществляется вторичный выбор другим партнером. То есть власть представляет собой одно из основополагающих условий выбора субъективного поведения — субъект выбирает, исходя из того коммуникативного кода, который задается результатами первичной селекции.
Селективность власти как средства коммуникации призвана уменьшать
(редуцировать) все возрастающую в ходе социальной эволюции, сложность
(комплексность) коммуникаций. Но в отличие от прочих коммуникативных средств, власть осуществляет эту редукцию комплексности, прежде всего, через действия, которые по определению нуждаются в большем контроле со стороны власти. Селективность через действие предполагает, что стороны с одинаковой ясностью оценивают положительные и отрицательные альтернативы своего
взаимоотношения. Говоря словами Н.Лумана, «постулируется возможность исчисляемой, «локализируемой» дивергенции» [9]. Среди множества возможностей для выбора партнеры выстраивают понятные друг другу системы предпочтений, на основе которых в дальнейшем ими будут сконструированы комбинации ассиметричных «альтернатив избежания» (например, применение физического насилия). Ассиметричных в том смысле, что для одной из сторон желание избежать данного варианта развития событий является более предпочтительным, чем для другой стороны. Комбинации этих альтернатив связываются в коде власти с иными комбинациями,
оцениваемыми более позитивно, обеспечивая тем самым мотивацию передачи селекции действия от одной стороны к другой. Таким образом, власть как коммуникативное средство, зависит от конкретной комбинации альтернатив, от их кондициональной связи в контингентном решении стороной, обладающей властью, и от веры другой стороны в существование такой связи.
Замыкает коммуникативный процесс «событие результата». Результат есть ключевой признак, позволяющий окончательно отличить власть от иных социальных отношений. Поясним данный тезис. В своей классической трактовке власть фактически считается реализованной в момент передачи приказа от субъекта власти к ее объекту. При этом, считается безусловным, что последний выполнит этот приказ в силу страха наказания, желания вознаграждения или же, используя терминологию Лумана, в силу наличных «альтернатив избежания». Именно это свойство власти и является ее сущностной характеристикой. Но за абстрактным термином «власть» всегда стоят конкретные люди, принимающие решения и эти решения могут быть поспешными и ошибочными. Как следствие, далеко не все полученные приказы, исполняются объектом, и далеко не всегда реализуются «альтернативы избежания». Игнорирование приказа, признанного субъектом ошибочным, может не повлечь за собой никаких последствий для нарушителя властной воли (хотя история знает и другие примеры). Другими словами, возникают отношения, в которых объект может не исполнять приказы субъекта, хотя последний имеет все основания отдавать ему эти приказы. По-видимому, эти отношения не целесообразно отождествлять с отношениями власти. Власть реализуется в качестве таковой лишь тогда, когда ее императив находит воплощение в конечном результате. Поэтому способность достигать конкретных результатов, проводя свою волю через волю других, и есть базовый критерий, детерминирующий власть.
Исходя из сказанного. властная коммуникация должна продолжаться за «событие императива» и охватывать «событие результата». Мы назвали этот коммуникативный процесс посткоммуникацией. В ходе посткоммуникации результаты, достигнутые властью, повторно означиваются. Они становятся не столько следствием целенаправленной деятельности, сколько символом успешности власти. Формируется
интерпретанта, закрепляющая смысловую взаимосвязь между результатом и могуществом власти. Власть могущественна, так как она эффективна. Власть эффективна, так как она способна проводить свою волю и воплощать ее в видимых социальных результатах.
Символизируя результаты своей деятельности, власть задает им выгодные ей коннотации, обусловливая результаты своим
существованием. В итоге формируются устойчивые представления способствующие возрастанию символического капитала власти.
«Событие результата» обеспечивает воспроизводство власти. Осуществляясь первоначально в дискурсивной форме, оно постепенно приобретает недискурсивный характер. Сформированные в результате кодификации результатов, констелляции символов создают базис для последующего возникновения «события узнавания» власти, обеспечивая цикличность властного
коммуникационного процесса. Коммуникации, как говорил Луман, присоединяют к себе новые коммуникации.
Литература
1. Аристотель. Политика. URL:http:// Iib.rus.ec/b/129778/read.
2. Гобс Т. Соч. в 2-х т. Tl. -М.: Мысль, 1989.
3. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. -М: Прогресс, 1989.-616 с.
4. Чайковский Д.В. Власть как процесс (по мотивам философии А.Уайгхеда). // Вестник Челябинского государственного университета. - № 2 (217), 2011. - С. 3943.'
5. Тюпа В.И. Основания сравнительной риторики // Критика и семиотика. Вып. 7. - 2004. - 296 с.
6. Щедровицкий Г.П. Смысл и значение // Избранные труды. - М: Шк.Культ.Полит., 1995. - 800 с.
7. Лукман Т. Замечания об описании и интерпретации диалога // Социологическое обозрение, Т. 3. №3. - 2003. -с. 46.
8. Касавин И.Т. Текст. Дискурс. Контекст. Введение в социальную эпистемологию языка. - М.: Канон +, 2008. -С. 437.
9. Луман Н. Власть. URL: http://gtmarket.nl/laboratoi-y/basis/3618.
Чайковский Денис Витольдович, кандидат философских наук, доцент кафедры социологии, психологии и права гуманитарного факультета Томского политехнического университета, г. Томск, e-mail: dnvit@tpu.ru.
Chaykovskiy Denis Vitoldovich, candidate of philosophical science, associate professor, department of sociology, psychology and law, Tomsk Polytechnic University, Tomsk, e-mail: dnvit@tpu.ru.
УДК 352 ©Д.В. Елбаева
ОБ АКТУАЛЬНЫХ ВОПРОСАХ СТАНОВЛЕНИЯ МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ
В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
В статье рассмотрены вопросы формирования местного самоуправления как социального института, определены основные проблемы развития местного самоуправления на современном этапе. Показана эффективность процесса институционачизации через развитие местных сообществ.
Ключевые аюва: местное самоуправление, местное сообщество, гражданское общество, институционализация, социальный институт.
D.V. Elbaeva
THE INSTITUTIONALIZATION OF LOCAL GOVERNMENT
This article analyses the forming of local government as a social institution, and also defines the main problems of local government development at the present time. The research shows the efficiency of institutionalisation through the development of local communities.
Key words: local government, local community, civil society, institutionalisation, social institution.
Местное самоуправление является одной из основ любого демократического строя. В России местное самоуправление закреплено в Конституции Российской Федерации, где указывается, что единственным источником власти в стране является народ, который осуществляет свою власть непосредственно, а
также через органы государственной власти и органы местного самоуправления. При этом местное самоуправление на современном этапе своего становления в РФ представляет собой форму самоорганизации граждан. В этом же качестве, местное самоуправление, помимо
