CC BY
155
УДК 130.2
Кузнецова Евгения Владимировна
кандидат философских наук Набережночелнинский государственный торгово-технологический институт
kafedrangtti@bk.ru
ПОНИМАНИЕ КОММУНИКАЦИИ В ГУМАНИТАРНОМ ЗНАНИИ
Коммуникация является объектом изучения многих отраслей современного гуманитарного знания: философии, социологии, психологии, лингвистики. Этот феномен интерпретируется по-разному: как акт передачи сообщения, как социальное взаимодействие, как обмен информацией. Но все исследователи отмечают, что коммуникация включает в себя индивидуальные особенности говорящих субъектов, их желания, цели и собственно язык. Коммуникация возможна лишь в том случае, если языковое пространство одного коммуниканта пересекается с языковыми пространством другого.
Ключевые слова: коммуникация (социальная, художественная), сообщение, социальное взаимодействие, функции коммуникации, понимание, сознание.
Общение - необходимое и специфическое условие существования человека в обществе, поскольку человек, как говорил Аристотель, - политическое животное. Феномен общения исследуется многими учеными на стыке таких наук, как философия, социология, психология, лингвистика. Очень часто термин «общение» заменяется учеными на термин «коммуникация», который, на наш взгляд, шире, чем общение. Попробуем конкретизировать оба понятия.
Термин «коммуникация» происходит от лат. сommunicate - ‘делать общим, сообщать, беседовать, связывать’. В словаре «Современная западная социология» (1990) приведены следующие определения коммуникации: 1) средства связи любых объектов материального и духовного мира; 2) общение, передача информации от человека к человеку; 3) общение и обмен информацией в обществе (социальная коммуникация). Словарь Webster’s New Word Dictionary (1989) дает еще более широкое толкование: акт передачи; передача или обмен информацией, сигналами, посланиями в разговорной речи, жестикуляцией; информация или послание; тесное, основанное на симпатии взаимоотношение; средства коммуникации.
В.П. Конецкая приводит следующие современные варианты понимания термина «коммуникация»: как средства связи, как синоним понятия «общение», «как передача и обмен информацией в обществе с целью воздействия на него» [3, с. 7]. В этой связи необходимо ввести такой термин, как социальная коммуникация, теоретический аспект исследования которой представлен в работах К. Ясперса, Э. Тоффлера, Ю. Хаберма-
са, М. Бубера, Дж.Г. Мида, Д. Белла, А. Щюца, Т. Шибутани, Д. Уотсона. Если обобщить данные исследования, то можно сделать вывод, что социальная коммуникация - это совместная деятельность людей, обусловленная социально значимыми оценками, конкретными ситуациями, нормами, правилами общения, представляющая собой духовно-информационный обмен между субъектами в обществе.
Структурно процесс коммуникации рассматривается как трехуровневая система [4, с. 88]. На первом - макроуровне - коммуникация предстает как важнейшая сторона образа жизни индивида (социологический уровень последствий коммуникации). На втором - мезоуровне - внимание акцентируется уже на отдельных актах коммуникации как совместной деятельности: беседе, игре и т.д. На данном уровне выстраиваются взаимоотношения индивида с другими индивидами и социальными группами (психологический анализ). Третий - микроуровень - предполагает изучение отдельных взаимосвязанных актов общения, выступающих в роли элементарных единиц. Это принадлежит лингвистическому анализу. Итак, коммуникация - это сложный процесс взаимодействия ряда субъектов.
Выделение в общении двух субъектов есть чистая условность; то есть по своей форме коммуникация может часто превращаться в полилог. Итак, коммуникация - смысловой аспект социального взаимодействия, поскольку любое индивидуальное действие осуществляется в условиях прямых или косвенных отношений с другими людьми, оно всегда включает так называемый коммуникативный аспект. Действия, сознательно ориентированные на смысловое их восприя-
тие другими людьми, иногда называют коммуникативными действиями. Б.А. Грушин различает процесс коммуникации и составляющие его акты [2, с. 80]. Основные функции коммуникационного процесса состоят в достижении социальной общности при сохранении индивидуальности каждого из элементов. Исследователь также определяет различные функции коммуникации: управленческую, информативную, эмотивную и фатическую. На основе этих функций выделяются сообщения: побудительные (убеждение, внушение, приказ, просьба); информативные (передача реальных или вымышленных сведений); экспрессивные (возбуждение эмоционального переживания), фатические (установление и поддержание контакта).
Кроме того, как считает Б.А. Грушин, коммуникационные процессы и акты можно классифицировать и по другим основаниям. Например, это можно сделать по типу отношений между участниками. В этом случае мы будем различать межличностную, публичную и массовую коммуникации. Если коммуникацию классифицировать по средствам общения, тогда мы будем иметь: речевую (письменная и устная), паралингвисти-ческую (жест, мимика, мелодия), вещественнознаковую (продукты производства, различного рода культурные артефакты, выраженные в изобразительном искусстве).
Разновидностью вещественно-знаковой коммуникации, по мнению Б.А. Грушина, является художественная коммуникация, связывающая между собой художника (или художественный коллектив) и зрителя (аудиторию). Влияние художественной коммуникации при этом может быть не всегда адекватным замыслу художника, порождая психологические барьеры вместо духовного обогащения, равнодушия, раздражения и провоцируя конфликты вместо эстетического удовольствия. Причины этих эффектов кроются в несовпадении менталитета и уровня духовной организации художника и реципиента, то есть в различных нравственно-ценностных ориентациях, культурно-эстетических традициях.
Природа коммуникации действительно очень сложная, исследователи выделяют в ней различные особенности, являющиеся для них наиболее важными. М.М. Бахтин справедливо замечает, что каждое отдельное высказывание индивидуально, но каждая сфера использования языка вырабатывает свои относительно устойчивые типы са-
мых разных высказываний, которые ученый называет речевыми жанрами [1, с. 157-206].
Речевые жанры отражают специфические условия и цели каждой области человеческой деятельности не только своим содержанием (тематическим) и языковым стилем, то есть отбором словарных, фразеологических и грамматических средств языка, но и своим композиционным построением. Тематическое содержание, стиль и композиционное построение тесно связаны между собой и определяются, прежде всего, спецификой данной сферы общения. И как неисчерпаемы возможности человеческой деятельности, так и неисчерпаемы возможности речевых жанров.
Изучение природы высказывания и многообразия жанровых форм высказываний в различных сферах человеческой деятельности имеет очень существенное значение для всех областей гуманитаристики, так как работа с любым языковым материалом, будь то старинные летописи, тексты законодательных документов, литературно-художественные материалы, требует, прежде всего, определения специфики данного высказывания (речевой ситуации). Игнорирование природы высказывания, безразличие к жанровым особенностям искажают историчность исследования, ослабляют связь языка с жизнью и могут привести к уже упоминаемым выше осложнениям в коммуникационном процессе. Изучение природы высказывания и речевых жанров имеет, по мнению исследователя, основополагающее значение для преодоления упрощенных представлений о речевой жизни, о речевом потоке, о коммуникации.
Н. Луман иначе, чем другие ученые, подходит к пониманию коммуникации. Он критикует существующее понимание коммуникации как социального взаимодействия двух и большего числа субъектов. Для него лишь коммуникация может осуществлять коммуникацию.
Он пишет, что коммуникация осуществляется посредством синтеза трех различных селекций, ни один из этих компонентов не может иметь место лишь для себя одного, они производят коммуникацию вместе [5, с. 114]. Коммуникация схватывает в акте понимания различие между информационной ценностью ее содержания и причинами, по которым сообщается содержание. При этом она может подчеркивать ту или иную сторону, то есть больше обращать внимание на саму информацию или на экспрессивное
поведение. Однако она всегда связана с тем, что и то, и другое претерпевается как селекция и различается посредством этого. Информация, таким образом, не понимает себя сама по себе, для ее сообщения требуется особое решение.
Важно придерживаться различения коммуникации и восприятия, несмотря на то что коммуникация предоставляет богатые возможности сопровождающего восприятия. Однако восприятие остается, прежде всего, психическим событием без коммуникативного существования. В пределах коммуникативного события оно не способно без дальнейшего к присоединению. То, что предпринял другой, невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть, ни спросить. Оно остается заключенным в сознании и непрозрачным для коммуникативной системы и для другого сознания.
Понимание никогда не есть голое дублирование сообщения в ином сознании, а есть предпосылка присоединения следующей коммуникации в самой коммуникативной системе, то есть условие аутопойэзиса социальной системы. Невозможно вступать в коммуникацию по поводу понимания только так, как хотели бы того ее участники.
О понимании, правильном или неправильном, полном непонимании мы говорим, учитывая специфические условия системы коммуникации. Трудности понимания при построении коммуникационного процесса состоят, как считает Н. Луман, прежде всего, в переспрашивании и в комментариях [5, с. 120]. Опасность разрыва коммуникации может заключаться, например, в такой фразе: «Ты меня не понимаешь». Сообщение такого рода само по себе амбивалентно и одновременно передает эту амбивалентность. Н. Луман разбирает сообщение следующим образом: с одной стороны, оно говорит: «Ты не готов принять то, что я хочу тебе сказать» - и пытается спровоцировать особое признание этого факта. С другой стороны, оно является сообщением информации о том, что коммуникация при таком условии непонимания не может быть продолжена. И в то же время оно является продолжением коммуникации, провоцируя это продолжение. Итак, что же нового в данном подходе к пониманию коммуникации?
Напомним, что данный подход базируется на трех компонентах: информации, сообщении, понимании. Подобная структура уже встречалась: во-первых, у Карла Бюлера с точки зрения различных функций вербальной коммуникации, во-
вторых, у Остина и Сиерла в теории типов действия или речевых актов, в-третьих, у Ю. Хабермаса в теории социального действия. Но и все перечисленные исследователи понимают коммуникацию как социальное взаимодействие субъектов, как удачный или неудачный перенос сообщений, информации или требований согласия.
Н. Луман интерпретирует информацию, сообщение и понимание не как горизонты притязаний на значимость и не как некие составляющие одного процесса, соединенные вместе субъектом. Речь идет о различных селекциях, избирательность которых и область отбора вообще возникают лишь посредством коммуникации и благодаря коммуникации. Коммуникация - это есть полностью закрытая система, которая сама производит компоненты, из которых она стоит. В этом смысле система коммуникации является аутопой-этической системой, так что все, что выступает для системы в качестве единства, производится и воспроизводится самой системой.
Система коммуникации специфицирует не только свои элементы, но и свои собственные структуры. Лишь коммуникация может оказывать влияние на коммуникацию; лишь коммуникация может осуществлять декомпозицию единицы коммуникации (например, проанализировать горизонт селекции информации или поставить вопрос о причинах сообщения); и лишь коммуникация может контролировать и ремонтировать коммуникацию.
Н. Луман также пишет, что коммуникация не имеет цели, внутри систем коммуникации могут возникать отдельные эпизоды, ориентированные на цель, поскольку функционирует аутопойэзис так же, как и сознание: может эпизодически ставить цели без того, чтобы это целеполагание было бы целью системы. Н. Луман критически относится ко всем исследователям, которые полагают, что коммуникация нацелена на консенсус. В частности, Ю. Хабермас строит свою теорию рациональности коммуникативного действия на данной предпосылке [8].
Поиск разногласий может также быть целью коммуникативного процесса, как и поиск согласия. Действительно, мы вступаем в спор, дискуссию, и далеко не всегда с целью найти консенсус. Коммуникация, как уже говорилось выше, легко провоцирует своих участников на конфликты. Таким образом, мы приходим к выводу, что все коммуникации в той или иной степени рискован-
ны. Этот риск является одним из важнейших морфологических факторов. В коммуникации всегда возможны два варианта: принятие информации или ее отклонение. Коммуникация как бы создает два варианта реальности, осуществляя селекцию: «да» и «нет». И как раз в том, что теперь должно что-то происходить, заложен аутопойэ-зис системы, которая гарантирует себе свою собственную продолжительность. И мир, в котором все это разыгрывается, и который не квалифицирует себя ни позитивно, не негативно, не может быть ни принят, ни отклонен, а будет со-произво-диться во всех осмысленных коммуникациях в качестве условия доступности дальнейшей коммуникации.
Проанализировав теорию Н. Лумана, можно сделать вывод о том, что коммуникация как система существует сама по себе, не имеет каких-либо целей (достигнуть согласия или разногласия) и воспроизводится как условие дальнейшего существования себя самой.
Мы считаем нужным представить и другие подходы к коммуникации, в том числе из лингвистического знания. Одно из направлений - это так называемое «романтическое направление», представленное такими именами, как В. фон Гумбольдт, А.А. Потебня, К. Фосслер, Л. Шпитцер. Его представители подходят к языку как к динамичному феномену, находящемуся в постоянной эволюции, предопределяемой творческой энергией говорящего: «Для нас автономным является не язык с его звуками, а дух, который создает его, формирует, двигает и обуславливает в мельчайших частностях» [7, с. 101]. В рамках этого подхода коммуникация воспринимается как акт творческого взаимодействия коммуникантов. А.А. Потебня отмечает: «Чтобы думать, нужно создать содержание своей мысли, и, таким образом, при понимании мысль говорящего не передается, но слушающий, понимая, создает свою мысль» [6, с. 120].
Второй подход - структуралистский (Ф. де Сос-сюр, В. Брёндаль, Л. Ельмслев, Р.О. Якобсон). Для представителей этого подхода главное в коммуникации - ее структура. Для них пользование языком - создание по заранее заданным моделям определенных конструкций из дискретных фиксированных единиц, не подвергающихся серьезным изменениям, т.е. это конструирование на основе готовых моделей. Р.О. Якобсон отражает это следующим образом: «Адресант посылает
сообщение адресату. Чтобы сообщение могло выполнять свои функции, необходимы: контекст, о котором идет речь, код, полностью или хотя бы частично общий для адресанта и адресата, и, наконец, контакт - физический канал и психологическая связь между адресантом и адресатом, обуславливающие возможность установить и поддерживать коммуникацию» [9, с. 105].
Сегодня концепция структуралистов подверглась значительной критике, и осуществляется возврат к первой. Многие авторы признают, что коммуникация как процесс передачи от адресанта к адресату определенного количества битов статичной информации, остающейся неизменной как на выходе, так и на входе, существует лишь в искусственных системах, но невозможна при реализации живого человеческого общения. Подобного рода точки зрения придерживаются М.М. Бахтин, Ю.М. Лотман, А.А. Леонтьев, Б.Д. Гудков и другие.
Для нас данная точка зрения представляется наиболее интересной, так как, с нашей позиции, коммуникация - это именно диалог, взаимодействие «говорящих сознаний» коммуникантов. Но для того, чтобы это взаимодействие было возможным, необходимо пересечение индивидуальных когнитивных пространств общающихся. Чем больше зона этого пересечения, тем адекватнее будет коммуникация. Индивидуальные когнитивные пространства никогда не могут полностью отличаться, всегда будут какие-то общие «зоны», но при этом они не могут и полностью совпадать, между ними всегда будут те или иные отличия, даже у самых близких людей, каждый из которых обладает собственными знаниями, представлениями, ценностями.
Общение возможно лишь в том случае, когда языковое пространство говорящего и слушающего пересекаются. В ситуации не пересечения общение невозможно, а если языковое пространство коммуникантов совпадает полностью, то оно становится бессодержательным.
Библиографический список
1. Бахтин М.М. Проблема речевых жанров // Собрание сочинений в 7 томах. - М.: Наука, 1996. - Т. 5. - С. 157-206.
2. Грушин Б.А. Мнения о мире и мир мнений. - М.: Просвещение, 1963. - 340 с.
3. Конецкая В.П. Социология коммуникации. - М.: Наука, 1997. - 270 с.
4. Ломов Б. Ф. Общение и социальная регуляция поведения индивида // Психологические проблемы. - М.: Наука, 1976. - С. 88-91.
5. Луман Н. Что такое коммуникация // Социологический журнал. - 1995. - №»5. - С. 114-132.
6. Потебня А.А. Слово и миф. - М.: Слово, 1989. - 220 с.
7. Фосслер К. Позитивизм и идеализм в языкознании. - М.: Наука, 1990. - 321 с.
8. Хабермас Ю. Вовлечение другого: очерки политической теории. - СПб.: Наука, 2001. - 417 с.
9. Якобсон Р.О. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «За» и «против». - М.: Просвещение, 1975. - С. 105-170.
УДК 30
Михайличенко Дмитрий Георгиевич
кандидат философских наук Башкирская академия государственной службы и управления при Президенте Республики Башкортостан enkra teia 81@mail.ru
СТРЕМЛЕНИЕ К СВОБОДЕ СОВРЕМЕННОГО ЧЕЛОВЕКА В УСЛОВИЯХ ИНФОРМАЦИОННОЙ РЕПРЕССИВНОСТИ
В статье доказывается, что вектор стремления к свободе трансформируется в современном обществе. Информационная репрессивность современности ведет к потере гносеологических ориентиров для осуществления свободной деятельности, что требует активизации интеллектуальной деятельности современного человека.
Ключевые слова: стремление к свободе, репрессивность, современный человек, властные отношения, ин-формациональность.
Свобода может рассматриваться не как статичное состояние, выраженное в категориях владения и обладания разных социальных субъектов - отдельного человека, социальной группы, общества в целом, но как состояние динамичное, характеризуемое такими понятиями, как стремление, путь, поиск, борьба. При такой постановке вопроса приоритет отдается не конечной цели, а самому стремлению. Такой подход объясняет, что в одних и тех же экономических, политических, культурных, географических условиях одни люди могут быть более приближены к свободе, чем другие. Изначально человек, как субъект социальных действий, не знает, свободен он или нет.
Исходя из этого, поиск и борьба не означают, что человек, тратящий на поиск свободы все свое время, никогда не будет свободен. Сам поиск и борьба являют собой свободу выбора и саму свободу. Верным, в этом плане, представляется мнение М. Фуко, считавшего, что «свобода людей никогда не обеспечивалась ни институтами, ни законами, чьей функцией было эту свободу гарантировать» [3, с. 222-223]. Свободу нельзя «даровать» свыше, равно как и «завоевать» снизу.
Всякое завоевание чревато новым рабством как завоеванного, так и завоевателя. Завоеванная свобода все равно сползает в рабство. Свободу мож-
но только сотворить в страдании и рефлексивном творчестве своей души [2, с. 48]. Лишь развитая, индивидуальная субъективность, умеющая контролировать себя, может полноценно пользоваться свободой. Поэтому самообладание является основой свободы. Власть над собой, таким образом, выступает предельным основанием для стремления к свободе человека.
Рассуждения о свободе современного человека невозможны без ответа на следующий вопрос: что стоит выше в системе ценностей современного человека - свобода / независимость или безопасность / благополучие? Склонность к первому ряду с неминуемостью означает протест, ко второму - конформизм. Стремление к свободе всегда сопряжено с опасностями и может породить не меньше несчастий, чем безопасность без свободы. Компромисс же между ними неизбежно влечет за собой определенные жертвы и не дает гарантий счастья.
Современный человек постоянно получает потоки убеждающих сообщений, формирующих его мысли, вкус, действия. Информация, циркулирующая в обществе, искажена властными и коммуникативными интересами тех, кто ее транслирует, что ведет к тому, что современный человек оказывается погруженным в слухи, домыслы, догадки. Современный человек является
