CC BY
60
Филология
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2014, № 2 (2), с. 23-28
УДК 070.4
ДУХОВНАЯ АТМОСФЕРА В РОССИИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ (ПО МАТЕРИАЛАМ БИБЛИОГРАФИЧЕСКИХ ЖУРНАЛОВ)
© 2014 г. Е.Ю. Гордеева
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского
Elgord1@yandex.ru
Поступила в редакцию 11.05.2014
На примере «Известий книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф», «Библиографических известий» и других изданий рассматриваются издательский репертуар в России в период Первой мировой войны, а также особенности отечественных библиографических журналов, их информационная, рекламная и благотворительная деятельность.
Ключевые слова: история русской журналиста
ние, благотворительная деятельность.
Бурный количественный и качественный рост в большинстве своем недолговечных библиографических изданий, зафиксированный в России на рубеже Х1Х-ХХ вв., способствовал несколько задержавшейся у нас дифференциации гуманитарного знания, а также профессионализации в сфере издательского и книжного дела.
Вместе с тем, обширные программы некоторых библиографических журналов способствовали привлечению внимания не только узкого круга профессионалов, но и всех, кто интересовался судьбами русской культуры и словесности.
Поэтому обращение именно к книговедческой периодике, выходившей в годы Первой мировой войны («Библиографическим известиям», «Русскому библиофилу», «Известиям книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф» и др.), позволяет окунуться в духовную атмосферу России того периода.
В начале Первой мировой сотрудники библиографических журналов, охваченные, как и представители других изданий, патриотическими чувствами, отмечали, что война отразилась самым благоприятным образом на книжном рынке России. На страницах «Библиографических известий» находим: «Некоторые отрасли книжного дела, конечно, пострадали. Так, например, мало выходит книг научных и посвященных специальностям, также почти приостановили свою деятельность издательства, выпускающие художественные книги, но зато богатый сбыт находит себе беллетристика» [1]. Со страниц «Известий книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф» мы узнаем, что произведения изящной литературы пользовались в
, библиографический журнал, рекламное обраще-
период войны даже более значительным спросом, чем в мирное время, в виду крупных книжных закупок для лазаретов, а также уезжающими на театр военных действий. «Больше всего расходятся произведения так называемой женской литературы, т.е. дам-писательниц: княгини Бебутовой, Вербицкой, Липпо-Данилевской и отчасти Нагродской. Одновременно усилился спрос на произведения Загоскина и Лажечникова, которые приобретаются, главным образом, для лазаретов» [2].
Подъем отечественного книгоиздания подавался на фоне «страшного упадка», переживаемого книжным делом Германии: «... война нанесла книжному делу в особенности в Лейпциге такую рану, которая никогда не заживет. Полный крах книжной торговли в Лейпциге неизбежен. Лейпцигские книгопечатни грандиозны. Тысячи и тысячи рабочих были заняты в них. Они ушли на войну, и не заменить опытного профессионального рабочего женщиной, да и вывоз, на который Лейпциг главным образом работал, стал невозможен. В громадных лейпцигских типографиях царит полное запустение» [2, с. 109].
Книговедческие издания констатировали прекращение «сношений с немецкими книжными фирмами» [3]. Общероссийские акции иногда усиливались и на местах: так, в Юрьеве полицмейстер запретил выставлять в витринах магазинов немецкие книги [4]. Вместе с тем, демонстрация антигерманских настроений была ограничена чувством меры и представлениями об элементарных правилах приличия. Например, когда на экстренном заседании Императорской академии наук был поставлен вопрос «об исключении из почетных членов академии
подданных враждебных нам государств», «собрание единогласно постановило, что исключение всех почетных членов и членов-корреспондентов неудобно и сопряжено со многими затруднениями» [5].
Редакции книговедческих изданий пристально следили за всеми начинаниями противника, связанными с книгоиздательской деятельностью и журналистикой военного времени. Например, за инициативой Королевской библиотеки в Берлине по сбору немецкой и иностранной литературы, «касающейся так или иначе настоящей великой европейской войны». Всем военным и гражданским властям, всем консулам в союзных и нейтральных государствах было отдано распоряжение следить за периодическою печатью, за каждой новой книгой, брошюрой, картинкой и, при наличии в них хотя бы намека на «современную борьбу народов», доставить по одному экземпляру в Берлин, в королевскую библиотеку [6]. Это особое отделение, посвященное войне, открылось в библиотеке еще в августе 1914 г. по инициативе правительства.
Работа Королевской библиотеки в Берлине по сбору своеобразной летописи войны была подхвачена и у нас. Так, со страниц 2-го номера «Известий книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф» за 1915 г. узнаем, что при Императорской академии наук был образован новый отдел под названием «Архив войны». Материалы архива были разбиты на воззвания и объявления на всех языках, изданные различными учреждениями; распоряжения наших, союзных и неприятельских властей; газеты и журналы, издаваемые в занятых нами, союзником и неприятелем местах; книги, лубочные издания, картины, открытые письма, имеющие своим содержанием военные события; записки и дневники; записи рассказов очевидцев или участников военных событий; письма из действующей армии; фотографии различных моментов боя, занятых городов и местностей; записи стихов, басен, поговорок, частушек, появившихся в связи с войной, и многое другое. Причем, «разработка поступающих и поступивших материалов» была отложена до окончания войны. После чего предполагалось их выставить для общего пользования [3]. Откуда же было знать сотрудникам академии наук, какими трагическими последствиями обернется эта война для России.
Императорское общество ревнителей истории, в свою очередь, инициировало летом 1915 г. в Петрограде выставку войны «Наши трофеи», на которой среди прочего были представлен особый отдел с русскими художественными
изданиями, книгами, брошюрами, карикатурами, посвященными войне [2]. Это же общество выступило с почином создания музея войны, среди экспонатов которого подразумевались и многочисленные печатные произведения.
В связи с освещением в 1915 г. работы выставки «Война и печать» библиографические издания констатировали, что до декабря указанного года в России было выпущено «около 270 лубков на военные темы, 230 географических карт, 1300 открытых писем, 200 портретов военных деятелей, около 400 названий брошюр и книг, посвященных войне, и около 100 гимнов» [7].
Кроме того, что тема войны постоянно присутствовала в книговедческих журналах в виде многочисленных информационных материалов, рекламных обращений, ей посвящались и серьезные аналитические тексты. В одном из них -«Подвижные библиотеки на автомобилях» В. Шкловского - изучается немецкий опыт организации подвижных библиотек для обслуживания передовых позиций. Признавая, что «в настоящую великую войну обе воюющие стороны приняли меры по снабжению действующих армий материалом для чтения в редкие свободные от военных трудов часы», автор знакомит читателей с опытом немцев, перевозящих на автомобилях с одного участка фронта на другой целые коллекции книг. «Эти подвижные библиотеки, - подчеркивает Шкловский, -несомненно, приносят большую пользу, давая разумное занятие и освежая усталые души своих читателей» [8]. Спокойный, написанный без всякой примеси антигерманских настроений текст явно нацелен на конструктивное отношение к полезным начинаниям противника.
Другим серьезным материалом, размещенным в начале 1915 г. на страницах «Известий книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф», стала статья М.Н. Васильевского «Книга и война». Автор констатирует, что «газета теперь заняла первое место в русской жизни», «несомненно также сильное тяготение читательской публики к той книге, которая так или иначе трактует или напоминает войну» [7, с. 1]. Вследствие чего сильно возрос спрос и на книгу исторического содержания.
Однако достаточно оптимистичный тон в обрисовке положения дел на российском книжном рынке резко меняется в 1916 г., в частности в связи с публикацией А.Д. Тороповым, редактором «Книжной летописи», отчета о произведениях печати, выходящих в России на всех языках, за предыдущий год. Статистика неутешительна: В 1915 г. главное управление по де-
лам печати зарегистрировало 26044 новых названия, против 32338 названий в 1914 г. и 34006 названий в 1913 г. В сравнении с 1914 г. уменьшилось не только число напечатанных сочинений, но и количество выпущенных экземпляров. В 1915 г. совокупный тираж всех изданных книг составил107908823 экземпляра, в то время как в 1914 г. - 130167102 экземпляра [8, с. 121].
Если накануне Первой мировой Россия вышла на одно из ведущих мест в мире по выпуску книг (после Германии, Франции и Великобритании), то во время войны положение страны серьезно ухудшается. Многие государства -поставщики оборудования и материалов отказались продолжать экономические отношения с российскими издателями. Значительно сократился парк машин. Свыше 30 процентов типографской техники не работало из-за отсутствия комплектующих деталей. Резко упала производительность труда, а объем выпуска книг снизился до 50 процентов (например, на иностранных языках) [9].
Библиографические журналы отмечали то кризисное состояние, в котором оказался издательский мир России к 1916 г. Подорожание бумаги, краски, рабочей силы не лучшим образом сказались на нем. Война вырвала из рядов работников книжного дела тысячи людей: начиная с наборщика и заканчивая продавцом-приказчиком. Если в других областях экономики дороговизна не приводит к катастрофическим последствиям с точки зрения покупательской активности, то с книгой, которая не является предметом первой необходимости, дело обстоит иначе: если удвоить ее цену, вдвое уменьшится ее распространение. «Кроме того книги имеют определенные, зарегистрированные в каталогах цены, которые продавцам нельзя менять произвольно» [10]. Журналисты подмечают, что в обстоятельствах военного времени издатели не могут следовать примеру других производителей. Они, как и раньше, должны помнить, прежде всего, о своей просветительской миссии, об ответственности перед аудиторией: «Надо думать, история русского книгоиздательского дела (да и русской культуры вообще) когда-нибудь отметит на своих страницах нынешние переживания книжного мира и его деятельность, носящую характер несомненной добросовестности и преданности своей доле участия в культуре родной страны» [10, с. 6-7].
Однако некоторые издатели и книготорговцы не преминули воспользоваться ситуацией и стали продавать издания, преимущественно учебные, по спекулятивным ценам: «В ряде
крупных книжных магазинов сообщили, что издатели и оптовые торговцы книгами зачеркивают прежние цены и проставляют новые, по каким и доставляются книги в магазины...» [11].
Одной из главных тем, обсуждавшихся на страницах специализированной периодики, становится бумажный кризис в России и пути выхода из него. Страна потеряла миллионы пудов бумаги, производимой на фабриках, расположенных в занятых неприятелем местностях. Сократилось производство фабрик и внутри России из-за недостатка древесины и целлюлозы. Для преодоления кризиса при министерстве торговли и промышленности был создан специальный комитет по делам бумажной промышленности, который высказался за решительные меры борьбы со спекуляцией на бумагу.
Кризис, разумеется, коснулся не только крупных городов, но и провинции. На страницах «Библиографических известий» за 1917 г. читаем о бумажном кризисе в Нижнем Новгороде: «Заходите в книжный магазин, - к слову сказать, в Нижнем их немного: два-три - и обчелся, почти полное отсутствие книг. Спрашиваете одну книгу, другую. целый ряд книг и получаете в ответ одно и то же неизменное «нет» [12]. Корреспондент отмечает недостаток в провинции учебников, дешевых книг для народного чтения, лубочных изданий.
Бумажный кризис самым неблагоприятным образом отразился и на состоянии дел в журналистике. Давая отчет о собрании Петроградского общества редакторов журналов в октябре 1916 г., сотрудники «Библиографических известий» указывали, что закрылось уже около 15 % журналов, преимущественно научных и специальных. Как известно, созданный в январе 1914 г. журнал «Журналист», в 1915 г. был вынужден прекратить свое существование. В период Первой мировой войны закрываются и такие специализированные издания, как «Библиограф», «Книжный вестник», «Библиотекарь», «Русский библиофил» и др.
В сложившихся обстоятельствах Общество издателей периодической печати в Петрограде было вынуждено обратиться к читателям журналов с воззванием, где среди прочего было отмечено: «Наступил третий год войны. Цены на все отрасли производства, особенно на бумагу, еще более возросли. Повышенная подписная цена на 1916 г. опять оказалась далеко несоответствующей расходам по изданиям. В виду того, что периодическая печать в России вообще и без того немногочисленна, что каждый из ее органов в той или иной степени служит зада-
чам общественного культурного развития, издатели пришли к убеждению, что в интересах самих читателей важно, чтобы существующие издания продолжали свое дело. Это, однако, возможно только при новом повышении подписной платы на 1917 год» [11, с. 145-146].
В поиске средств выхода из создавшегося кризиса предлагали разные, даже самые причудливые меры. Так, в заметке С. Леонидова «Твердый знак и война», размещенной в «Известиях книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф» в 1916 г., обсуждается «вопрос о тех буквах русского алфавита, которые являются совершенно излишними и значительно увеличивают размер наших книг и газет» [13]. Это, по мнению автора, неоправданно увеличивает расходы бумаги, краски, шрифта. Основываясь на некоторых подсчетах, Леонидов пытается доказать, что в целом в России ежегодно ненужные расходы на твердый знак составляют порядка 78 миллионов рублей. Автор уверен, что «изгнание ъ из русской азбуки привело бы к сбережению для народного хозяйства России не одного миллиона рублей, непроизводительно ныне затрачиваемого из уважения к старине русской грамматики» [13, с. 73].
Учитывая кризис, переживаемый отечественным книгоизданием, учитывая многие другие обстоятельства, книговедческая периодика приходит к весьма категоричному выводу: «русская литература спасовала перед настоящей войной» [14]. Правда, по мнению редакции «Известий книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф», бессильными перед лицом мировой катастрофы оказались не только мы, но и литераторы стран-союзниц, и писатели враждебных нам государств. Приводя точку зрения Куприна на появляющиеся произведения как на литературу, которая «неправильно живописует быт войны», редакция явно солидаризируется с его позицией: «Да и чего можно ожидать от военных рассказов и стихов, написанных в уютном кабинете? Я не понимаю пишущих их. На солдат же теперешние рассказы, полные героических подвигов, производят веселящее впечатление» [15].
Говоря о героической литературе, сотрудники библиографических журналов более сочувственно отзываются о патриотических изданиях для детей, например, книге Виктора Русакова (фактического редактора «Известий книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф») «Юные русские герои» [2]. По мнению редакции журнала, эту книгу можно дать в руки подростков, не опасаясь того, что начитавшись о военных подвигах сверстников, те из одной подража-
тельности убегут на театр военных действий. Среди персонажей книги юный читатель мог найти Скобелева, Кутузова, Багратиона и других защитников России.
Констатируя возросший спрос на историческую литературу, библиографическая периодика подтверждает, что подобная литература занимает первые позиции и в издательском репертуаре для детей. Особенным успехом, отмечается в «Известиях книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф», пользовались такие произведения Л.А. Чарской, стабильно занимавшей верхние позиции в рейтинге любимых детских авторов, как «Газават», «Смелая жизнь», «Грозная дружина» и др.
Неудивительно, что произведения Чарской пришлись так по душе детской аудитории в дореволюционной России, ведь свой писательский долг Лидия Алексеевна видела в том, чтобы «вызвать добрые чувства в юных читателях, поддержать их интерес к окружающему, будить любовь к добру и правде, сострадание к бедным, священное пламя любви к родине» [16].
С темой любви к родине неизменно соседствовала на страницах книговедческих изданий и другая важная тема - благотворительности. Как известно, активизация и самой благотворительности, и ее отражения в прессе происходит в связи с военными действиями Русско-японской войны, а затем и Первой мировой. Максимальное внимание в этих ситуациях уделяется раненым и семьям солдат, ушедших на фронт. Большинство периодических изданий объявляют о сборе пожертвований в пользу воинов и их семей, публикуют поименные отчеты о пожертвованных деньгах и вещах [17].
В контексте благотворительных начинаний намечается существенная переориентация в рекламной деятельности библиографических журналов. Систематически дается реклама как новых книг, «имеющих отношение к переживаемому историческому моменту», так и многочисленных переизданий, посвященных войнам минувших времен. Иногда распространение подобных книг преследовало благотворительную цель, например «художественно изданного министерством Императорского Двора описания путешествий Его Императорского Величества Государя Императора в действующую армию». Весь доход от реализации этого издания поступал в распоряжение императрицы Александры Федоровны на нужды раненых и их семейств [15, с. 89].
Важно, что многие благотворительные акции получали поддержку на самом высоком уровне. Так, Комитет снабжения раненых произведени-
ями печати «Книга - солдату» в Москве получил разрешение Главнокомандующего снабдить армию солдатскими и офицерскими библиотеками. В своем разрешении Главнокомандующий сообщил, что «считает снабжение армии библиотеками очень желательным и смотрит на это, как на средство, могущее влиять на дух и моральное состояние солдат» [8, с. 68]. С помощью рекламных обращений, размещенных в книговедческих журналах, Комитет обратился к широкой читательской аудитории с просьбой присылать либо книги, либо деньги на их приобретение.
Книговедческая периодика поддерживала все благотворительные мероприятия обществ и комитетов: кампании Русского библиографического общества при Императорском Московском университете по сбору книг, которые «могли бы дать здоровую духовную пищу болящим воинам» [3, с. 3], Императорского общества ревнителей истории, открывшего серию лекций в офицерских лазаретах [15, с. 88], Московского комитета по снабжению раненых произведениями печати (он разослал по одной библиотеке в 1395 лазаретов) [18], литературно-музыкальные вечера, проводимые Обществом русский писателей в помощь жертвам войны, и многое другое.
Журналисты не только освещали благотворительную работу, но и сами активно включались в нее. Так, в январе 1915 г. собрание московских издателей решило устроить «День печати». Увеличив расценки на размещение рекламы в этот день, обещая опубликовать имена тех, кто пожертвовал 10 тысяч рублей и более, работники пера смогли собрать немалую сумму, которая была направлена на оказание помощи раненым [7, с. 8].
Подводя итоги, нельзя не заметить, что для солдат некоторых друг стран - участниц конфликта такая социальная инициатива оказывалась излишней при отлаженной работе почтовых служб. Так, например, английские солдаты могли оперативно получать посылки, содержащие как любимые продукты питания, так и последние газеты и книги. Однако при всех различиях исходных условий зарубежные исследователи подчеркивают, что в годы Первой мировой, проистекающей на фоне всеобщего стремления к идеалу культурного самосовершенство-
вания, читали так интенсивно, как не читали ни в какие другие военные периоды [19].
Обращение к библиографической периодике, выходившей в годы Первой мировой и значительно пострадавшей (в том числе количественно) от этой самой войны, позволяет не только более рельефно представить переживаемый Россией кризис печати, но и погрузиться в духовную жизнь того периода, открыть поучительные для современных журналистов страницы благотворительной и просветительской деятельности их предшественников.
Список литературы
1. Библиографические известия. 1915. № 3-4. С. 201.
2. Известия книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф. 1915. № 7. С. 105.
3. Известия книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф. 1915. № 2. С. 29.
4. Известия книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф. 1915. № 3. С. 43.
5. Известия книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф. 1915. № 5. С.73.
6. Известия книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф. 1916. № 7-8. С. 152.
7. Известия книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф. 1915. № 1. С. 4.
8. Известия книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф. 1916. № 5. С. 124.
9. История книги: Учебник для вузов / Под ред. А.А. Говорова и Т.Г. Куприяновой [Электронный ресурс]. - Режим доступа:http://www.Ы-edu.m^-books/HB/18-1. htm.
10. Известия книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф. 1916. № 1. С. 6.
11. Библиографические известия. 1916. № 3-4. С. 155.
12. Известия книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф. 1917. № 2-3. С. 19.
13. Известия книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф. 1916. № 3. С. 71.
14. Известия книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф. 1915. № 8. С. 175.
15. Известия книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф. 1915. № 6. С. 93.
16. Задушевное слово. 1911. № 48. С. 757.
17. Ученова В.В., Старых Н.В. Социальная реклама: Учебное пособие. М.: ИндексМедиа, 2006. С. 37.
18. Известия книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф. 1915. № 4. С. 64.
19. Fussell Paul. The Great War and modern memory. New York: Sterling Publishing Co., 2009. P. 201-203.
28
E.W. ropdeeea
THE MENTAL ATMOSPHERE IN RUSSIA DURING THE FIRST WORLD WAR (BASED ON THE BIBLIOGRAPHIC MAGAZINES)
E. Yu. Gordeeva
The author investigates the editions' repertoire in Russia during the First World War and also peculiarities of bibliographic magazines, their information, advertising and philanthropic activities on the materials of "Bulletin of M.O.Wolfs association of bookstores", "Bibliographic bulletin" and other periodicals.
Keywords: history of Russian journalism, bibliographic magazine, advertising text, philanthropic activity.
References
1. Bibliograficheskie izvestiya. 1915. № 3-4. S. 201.
2. Izvestiya knizhnykh magazinov Tovarishchestva M.O. Vol'f. 1915. № 7. S. 105.
3. Izvestiya knizhnykh magazinov Tovarishchestva M.O. Vol'f. 1915. № 2. S. 29.
4. Izvestiya knizhnykh magazinov Tovarishchestva M.O. Vol'f. 1915. № 3. S. 43.
5. Izvestiya knizhnykh magazinov Tovarishchestva M.O. Vol'f. 1915. № 5. S.73.
6. Izvestiya knizhnykh magazinov Tovarishchestva M.O. Vol'f. 1916. № 7-8. S. 152.
7. Izvestiya knizhnykh magazinov Tovarishchestva M.O. Vol'f. 1915. № 1. S. 4.
8. Izvestiya knizhnykh magazinov Tovarishchestva M.O. Vol'f. 1916. № 5. S. 124.
9. Istoriya knigi: Uchebnik dlya vuzov/ Pod red. A.A. Govorova i T.G. Kupriyanovoy [Elektronnyy resurs]. - Rezhim dostupa:http://www.hi-edu.ru/e-books/HB/18-1.htm.
10. Izvestiya knizhnykh magazinov Tovarishchestva M.O. Vol'f. 1916. № 1. S. 6.
11. Bibliograficheskie izvestiya. 1916. № 3-4. S. 155.
12. Izvestiya knizhnykh magazinov Tovarishchestva M.O. Vol'f. 1917. № 2-3. S. 19.
13. Izvestiya knizhnykh magazinov Tovarishchestva M.O. Vol'f. 1916. № 3. S. 71.
14. Izvestiya knizhnykh magazinov Tovarishchestva M.O. Vol'f. 1915. № 8. S. 175.
15. Izvestiya knizhnykh magazinov Tovarishchestva M.O. Vol'f. 1915. № 6. S. 93.
16. Zadushevnoe slovo. 1911. № 48. S. 757.
17. Uchenova V.V., Starykh N.V. Sotsial'naya reklama: Uchebnoe posobie. M.: IndeksMedia, 2006. S. 37.
18. Izvestiya knizhnykh magazinov Tovarishchestva M.O. Vol'f. 1915. № 4. S. 64.
19. Fussell Paul. The Great War and modern memory. New York: Sterling Publishing Co., 2009. P. 201-203.
