CC BY
317
ББК 67.629.34
Д. А. Якупов
Астраханский государственный технический университет
ДОСТОИНСТВА И НЕДОСТАТКИ ДЕЙСТВУЮЩЕГО УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
В декабре 2001 г. был принят Уголовно-процессуальный кодекс (УПК) РФ. Многие ученые-процессуалисты помнят, какие жаркие дискуссии велись в печатных изданиях по обсуждению проектов УПК РФ. То время было наполнено состоянием некой эйфории: новый УПК обязательно должен был быть лучше, совершеннее своего предшественника. Большие надежды на УПК РФ возлагал и автор настоящей статьи, искренне надеясь, что введение новых институтов, таких как презумпция невиновности, состязательность сторон, участие защитника в уголовном деле с самых ранних этапов, обжалование в суд действий и решений должностных лиц и органов, осуществляющих уголовное судопроизводство, судебный контроль на досудебных стадиях, помогут, хотя бы частично, разрешить проблему обвинительного и оправдательного уклонов, исследованию которой была посвящена его кандидатская диссертация.
Разочарование наступило достаточно быстро. Помимо ряда достоинств, к которым следует отнести законодательное закрепление конституционных положений о правах личности, новый уголовно-процессуальный закон содержал массу недоработок, пробелов и откровенно расплывчатых формулировок.
Не вступивший в силу закон в мае 2002 г. подвергается корректировке (ФЗ от 29.05.2002 г. № 58-ФЗ). Затем, в том же 2002 г., закон будет изменяться и дополняться еще 4 раза (ФЗ от 24.07.2002 г. № 98-ФЗ, от 24.07.2002 г. № 103-ФЗ, от 25.07.2002 г. № 112-ФЗ, от 31.10.2002 г. № 133-ФЗ). И впоследствии, с завидным постоянством, изменения будут вноситься по нескольку раз в год. Для сравнения: за период действия с 1961 г. по 1991 г. включительно УПК РСФСР подвергался изменениям и дополнениям 33 раза, УПК РФ по состоянию на 1 января 2006 г., т. е. только за 4 года действия, - 15 раз. Но и это не спасает положения. В настоящее время по-прежнему значительное число норм УПК РФ нуждается в усовершенствовании, конкретизации и более четкой регламентации. Одна из причин сложившейся ситуации - отсутствие при подготовке и принятии нормативных актов надлежащей криминологической и правовой экспертизы, когда:
1) не учитывается реальная криминогенная обстановка в стране;
2) не учитываются потребности и возможности практики;
3) не просчитываются последствия реализации тех или иных норм УПК;
4) отсутствует механизм реализации отдельных норм.
В народе издавна известна поговорка: «Благими намерениями вымощена дорога в ад». Стремление максимально гуманизировать, демократизировать и «европеизировать» уголовнопроцессуальное законодательство привело к появлению такого либерального закона, которого Россия еще не знала. Более того, ч. 3 ст. 1 УПК РФ содержит следующее положение: «Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные настоящим Кодексом, то применяются правила международного договора». Пожалуй, ни одна страна мира не устанавливает примат норм международного права над своим отечественным законодательством. Однако наш законодатель самостоятельно низвел себя до уровня «второго сорта», подтвердив, таким образом, статус страны «третьего мира», не способной самостоятельно, без помощи извне, развиваться и принимать грамотные законы.
«Нельзя сказать, что действующий УПК РФ является мягким, - пишет С. Г. Ольков, - но УПК РФ, бесспорно, создает почти идеальные условия для преступников всех мастей» [1, с. 121]. Еще более жестко выражается В. В. Лунеев: «Новый УПК писали преступники и их адвокаты» [2, с. 78]. Анализируя отдельные статьи и главы УПК РФ, трудно не согласиться с именитыми учеными, но мы все же пытались рассматривать отдельные положения уголовнопроцессуального закона с точки зрения их влияния на возникновение обвинительного или оправдательного уклонов в ходе досудебного и судебного производства.
Начнем по порядку. Непонятно, почему законодателю не понравился термин «задачи уголовного судопроизводства» (ст. 2 УПК РСФСР) и вместо него появилось расплывчатое, неуверенное и непонятно кому адресованное положение - «назначение уголовного судопроизводства» (ст. 6 УПК РФ). По смыслу статей УПК РФ его адресатом может быть только суд (судья), поскольку остальные государственные органы и должностные лица безоговорочно отнесены законодателем к стороне обвинения (гл. 6 УПК РФ). Крайне сложно, на наш взгляд, осуществлять «защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод», выполняя возложенную этим же законом функцию обвинения. Помимо этого, п. 2 ч. 1 ст. 73 УПК РФ однозначно обязывает сторону обвинения доказать виновность лица в совершении преступления, форму его вины и мотивы. Ранее мы предлагали внести в УПК положение, согласно которому органы расследования сначала устанавливают причастность лица к совершению преступления, признают его подозреваемым по уголовному делу и лишь затем доказывают виновность этого лица [3, с. 47]. У нас же подозреваемым становится любое лицо, в отношении которого возбуждено уголовное дело; которое задержано в соответствии со ст. 91 и 92 УПК РФ; к которому применена мера пресечения до предъявления обвинения. Если мы обратимся к ч. 2 ст. 91 УПК РФ, то увидим, что «при наличии иных данных, дающих основание подозревать лицо в совершении преступления, оно может быть задержано, если это лицо пыталось скрыться, либо не имеет постоянного места жительства, либо не установлена его личность, либо если прокурором, а также следователем или дознавателем с согласия прокурора в суд направлено ходатайство об избрании в отношении указанного лица меры пресечения в виде заключения под стражу». Законодатель не разъясняет, что следует понимать под словосочетанием «иные данные», а посему данные установления открывают широкий простор для произвола.
Не секрет, что на практике лицо, оказавшееся на месте преступления либо пытавшееся оказать пострадавшему помощь, в результате чего на нем или его одежде оказываются «следы преступления», задерживается в порядке ст. 91 УПК РФ и становится подозреваемым № 1. Отработка других версий не ведется, все силы и средства направлены на установление виновности задержанного лица. За это время настоящий преступник успевает уничтожить улики и скрыться. Задержанному же остается уповать только на добропорядочность следователя. Именно поэтому логичнее установить сначала причастность задержанного лица к событию преступления, не прекращая отработки иных версий, а когда она установлена - доказывать форму вины, мотивы совершения преступления, форму участия в совершенном деянии и т. п.
Но вернемся к рассматриваемой проблеме. Представляется, что к стороне обвинения должны быть отнесены государственный обвинитель (именно государственный обвинитель, а не прокурор), частный обвинитель, потерпевший и гражданский истец. Государственный обвинитель - лицо, непосредственно представляющее сторону обвинения в судебном разбирательстве, статус которого прямо указывает на выполняемую им функцию. Функции же прокурора в уголовном процессе значительно шире. Помимо уголовного преследования, в силу возложенных на него УПК РФ и Федеральным законом «О прокуратуре РФ» обязанностей, прокурор осуществляет надзор за исполнением законов органами, осуществляющими оперативнорозыскную деятельность, дознание и предварительное следствие; администрациями мест лишения и ограничения свободы; за соблюдением прав и свобод человека и гражданина; рассматривает жалобы и заявления граждан и т. д. Осуществление этой деятельности односторонне, только с позиции стороны обвинения, противоречит Конституции РФ, закрепившей в качестве обязанности государства соблюдение и защиту прав человека и гражданина.
Органы расследования и прокурор должны быть выведены за рамки стороны обвинения. Подобные предложения высказывают и другие авторы [4, 5]. Однако с этим мнением не согласен И. С. Дикарев, полагая, что это приведет к отказу от состязательности. Автор считает, что дознаватель, следователь, прокурор должны всесторонне, полно и объективно расследовать уголовное дело, стремясь к установлению объективной истины, будучи при этом стороной обвинения, на том основании, что такова традиция русского уголовного процесса. И. С. Дикарев видит «решение проблемы преодоления обвинительного уклона в деятельности представителей стороны обвинения... с позиции нравственности, ведь обвинение невиновного в совершении преступления противоречит общечеловеческим представлениям о справедливости» [6, с. 31]. На наш взгляд, автор не учитывает влияние знаков и символов, каковыми являются буквы, на соз-
дание устойчивой психологической установки «Я - обвинитель», подавляющей моральную (нравственную) ответственность за возникновение обвинительного уклона у лица, наделенного законом статусом стороны обвинения.
Несомненным достоинством УПК РФ является закрепление в качестве принципов уголовного судопроизводства презумпции невиновности и состязательности сторон. Но для этих двух правил, как для экзотических растений, нужны определенные условия. Как только условия меняются, правила приобретают довольно уродливые формы.
Одним из условий презумпции невиновности является действительная невиновность лица, попавшего в сферу уголовного судопроизводства. Тогда это правило - лучшая защита чести и доброго имени человека, трудовых, жилищных, избирательных и иных прав. Другое условие -когда презумпция невиновности выступает гарантией обеспечения прав человеку, преступившему закон, обеспечивая ему объективное расследование и рассмотрение дела в суде, вынесение приговора, отвечающего требованиям законности и справедливости. Однако в действительности, в реальной жизни мы часто видим совсем иное: еще до окончания судебного следствия, до вынесения приговора средства массовой информации (СМИ) усиленно муссируют и само событие, и сведения о лицах, вовлеченных в него, начисто забывая о правах человека и о том, что вообще существует понятие презумпции невиновности. Влияние же СМИ на создание психологических установок известно. В связи с этим представляется необходимым введение положения, устанавливающего запрет на освещение информации по радио, телевидению и в печатных изданиях о подозреваемом, обвиняемом, подсудимом до вынесения приговора и вступления его в законную силу.
Теперь представим себе ситуацию, когда в силу разных причин, но по требованию ч. 3 ст. 14 УПК РФ («все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого»), органы расследования прекращают уголовное дело, а суд выносит оправдательный приговор лицу, совершившему преступление. Лицо, в отношении которого прекращено уголовное дело, а также оправданный имеют право на возмещение морального и материального ущерба, а также вправе привлечь потерпевшего к уголовной ответственности за клевету. Большего издевательства над жертвой преступления сложно придумать. Правосудие в таких случаях дает сбой, оно просто перестает быть правым.
Состязательность может считаться таковой только при наличии действительно равных прав и возможностей сторон. Возьмем среднестатистического российского гражданина. В большинстве случаев он не сможет нанять себе адвоката - это ему не по карману - и на всех стадиях уголовного процесса ему будет противостоять вся мощь органов государственной власти. Будет ли такой процесс состязательным? Очевидно, что нет. Силы неравны. Конечно, закон (ст. 51 УПК РФ) предусматривает случаи обязательного участия защитника и возможность его оплаты за счет средств федерального бюджета. Но при таком подходе к делу чаще всего защитник участвует в уголовном деле в роли статиста, не предпринимая активных действий по собиранию предметов и документов, выявлению и опросу лиц, которые могли бы свидетельствовать о невиновности подзащитного либо смягчающих его вину обстоятельствах.
Представим теперь, что к уголовной ответственности привлекается крупный чиновник, так называемый «новый русский», либо лица, входящие в организованные преступные группировки. Эти граждане пустят в ход не только далеко идущие связи, но и материальные средства, наняв самого лучшего и, возможно, не одного адвоката (что не запрещено законом), подкупая понятых, свидетелей, должностных лиц и т. д. Для организованной преступности вообще характерны крайние методы воздействия на ход уголовного дела: запугивание, физическое устранение потерпевших, свидетелей и должностных лиц, ведущих производство по делу. И вновь условия состязательности будут нарушены.
С принципом состязательности, на наш взгляд, тесно связан принцип всесторонности, полноты и объективности. Именно всесторонность и полнота исследования доказательств, представляемых сторонами, помогают воплотить принцип состязательности в действительность. Только в таких условиях может появиться объективное решение. Но законодателю, да и некоторым ученым, этот принцип показался слишком реакционным, как и понятие объективной истины. Как следствие, УПК РФ пополнился весьма интересными новеллами.
Одна из таких новелл - особый порядок судебного разбирательства (гл. 40 УПК РФ) или, используя терминологию американского правосудия, сделка о признании вины. Особенностью этого вида отправления правосудия является признание обвиняемым (подсудимым) своей вины и вынесение на этой основе приговора без проведения судебного следствия. «Ничего, кроме вреда для правосудия и законности, процессуальное упрощенчество принести не может», - говорил М. С. Строгович [7, с. 63]. Это утверждение актуально как никогда. Сделка о признании вины (будем именовать именно так рассматриваемый вид отправления правосудия, поскольку данный термин наиболее точно выражает его суть) - это лазейка для преступников, занимающих более высокое положение в преступной иерархии (организаторы, главари и приближенные к ним лица). Вину на себя, если улики неопровержимы, берет участник группы (банды, группировки), наименее для нее значимый либо несовершеннолетний. Далее расследование сужается разными способами:
- не производится сбор необходимых доказательств, т. е. сужается доказательственная база;
- в обвинение лицу, совершившему преступление, не вменяются те эпизоды преступной деятельности, которые, по мнению следователя (дознавателя), могут быть не доказаны;
- незаконно освобождаются от уголовной ответственности другие участники преступления по надуманным мотивам.
Таким образом, все доказательства подстраиваются под одно действующее лицо. В суде же судебное следствие не проводится, доказательства не исследуются. Если судья придёт к выводу, что обвинение, с которым согласился подсудимый, обоснованно, то он постановляет обвинительный приговор и назначает подсудимому наказание, которое не может превышать две трети максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за совершенное преступление (ч. 7 ст. 316 УПК РФ). Если это будет несовершеннолетний, то наказание вообще может оказаться чисто символическим. Последствия понятны каждому: преступники остаются безнаказанными и продолжают совершать преступления.
Другой новеллой является единоличное отправление судьей правосудия по всем уголовным делам, не исключая дел о тяжких и особо тяжких преступлениях (п. 1 ч. 2 ст. 30 УПК РФ). Первоначально в законе содержалось указание на то, что судья единолично вправе рассматривать уголовные дела о преступлениях, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное уголовным законом, не превышает десяти лет лишения свободы. Однако законодатель решил не мелочиться, и уже в мае 2002 г. последовало изменение, устранившее предел санкций (ФЗ от 29.05.2002 г. № 58-ФЗ). Почему ответственность за принятие таких важных решений, как, например, назначение наказания в виде смертной казни, которая хотя и не применяется, но пока и не исчезла из уголовного законодательства, пожизненного заключения или лишения свободы на длительный срок, возложена на одного человека? Логичнее было бы, чтобы такие дела рассматривали три судьи-профессионала, что в большей степени обеспечивало бы объективное и непредвзятое рассмотрение уголовного дела. Но тут напрашиваются два вывода: либо наш законодатель не отличается здравым смыслом, либо это нововведение было пролоббировано криминальными кругами, поскольку на одного человека легче повлиять (подкупить, запугать и т. п.).
Последствия, вызываемые обвинительным уклоном, тяжелы: невиновный человек подвергается незаслуженному, незаконному наказанию; в истории российского уголовного судопроизводства известны случаи, когда невиновные были приговорены к смертной казни и казнены. Но последствия оправдательного уклона не менее чудовищны. Преступник - насильник, убийца, маньяк - оказывается на свободе и продолжает совершать злодеяния. Потерпевший, не веря в справедливость, в закон, в государственную защиту своих прав, сам начинает вершить правосудие. В результате общество получает удвоение преступности и наличие такой агрессивной среды, в которой жить уже невозможно, остается только выживать.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Ольков С. Г. Рецензия на кн.: В. В. Лунеев. Преступность ХХ века: мировые, региональные и российские тенденции. - М.: Волтерс Клувер, 2005 // Государство и право. - 2006. - № 3. - С. 121-125.
2. Лунеев В. В. Преступность ХХ века: мировые, региональные и российские тенденции. - М.: Волтерс Клувер, 2005. - 912 с.
3. Якупов Д. А. Проблема обвинительного и оправдательного уклонов в уголовном судопроизводстве. -Волгоград: ВА МВД России, 2001. - С. 47.
4. Ефимичев С., Ефимичев П. УПК Российской Федерации нуждается в уточнении // Уголовное право. -2003. - № 1. - С. 67.
5. Громов Н. А., Курушин С. А. Гарантии права на защиту обвиняемого в досудебных стадиях по УПК РФ: Учеб-практ. пособие. - М.: Изд-во И. И. Шумилова, 2005. - 136 с.
6. Дикарев И. С. Объективность уголовного преследования как условие реализации назначения уголовного судопроизводства // Российская юстиция. - 2006. - № 3. - С. 29-31.
7. СтроговичМ. С. Курс советского уголовного процесса. - Т. 1. - М.: Наука, 1968. - 470 с.
Статья поступила в редакцию 7.11.2006
ADVANTAGES AND DISADVANTAGES OF PROCEDURAL CRIMINAL CODE OF THE RUSSIAN FEDERATION CURRENTLY IN FORCE
D. A. Yakupov
Procedural criminal code of the Russian Federation was passed in December 2001. Since that time some advantages and disadvantages have been found there. According to the opinions of some authors, procedural criminal law is too nontronite, and it causes the increase in crime in Russia. However, the author of the paper considers some innovations, mainly from the point of their influence on the appearance of accusatory and justificatory evasions in criminal justice process.
