CC BY
267
Раздел 7. Процессуальное право, юрисдикция, процедуры
ПРОБЛЕМЫ, ВОЗНИКАЮЩИЕ ПРИ РАССМОТРЕНИИ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ В ПОРЯДКЕ, ПРЕДУСМОТРЕННОМ ГЛАВОй 40 УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА РОССИйСКОй ФЕДЕРАЦИИ,
И ПУТИ ИХ РАЗРЕШЕНИЯ
Ю.В. Деришев
(заведующий кафедрой уголовного процесса и криминалистики Омского юридического института, заслуженный юрист Российской Федерации, доктор юридических наук,
профессор; 8 (3812) 31-92-45)
И.Ю. Мурашкин
(начальник отдела по надзору за исполнением законов о федеральной безопасности, межнациональных отношениях, противодействии экстремизму и терроризму прокуратуры Омской области; 8 (3812) 35-73-30)
Авторами исследуются проблемы упрощенной процедуры рассмотрения уголовных дел в связи с возникающими противоречиями между действием отдельных принципов уголовного судопроизводства и реализацией правил главы 40 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, а также предлагаются пути минимизации влияния данных коллизий на эффективность деятельности органов уголовного преследования и суда.
Ключевые слова: сокращенная форма судопроизводства, особый порядок рассмотрения уголовных дел, принцип презумпции невиновности.
Формирование института особого порядка разрешения уголовно-правовых споров, позволяющего быстро и достаточно эффективно решать задачи правосудия, экономить при этом физические и материальные ресурсы, безусловно, выступает позитивным моментом развития современного российского уголовного судопроизводства, очевидным показателем его модернизации. С другой стороны, поиск и внедрение альтернативных традиционному уголовному преследованию процедур позволили предложить адекватное противодействие резко возросшему в конце 90-х годов ХХ века уровню преступности, сосредоточив при этом усилия правоохранительных органов на раскрытии наиболее опасных преступлений, а судей - на разрешении наиболее сложных уголовных дел.
Действительно, трудно и малопродуктивно оспаривать необходимость и перспективы расширения действия данного института в российском уголовно-процессуальном праве, связанные с ним достижения при решении задач противостояния преступности. Вместе с тем не менее оче-
видно, что уголовно-процессуальная форма упрощенного производства далека от совершенства, что позволяет оппонентам достаточно аргументированно высказываться о наличии недостатков, которые не были учтены законодателем при введении в уголовный процесс возможности рассмотрения судами уголовных дел в особом порядке.
Предыстория вопроса. Еще в середине 80-х годов прошлого столетия один из корифеев и апологетов советского уголовного процесса М.С. Строгович считал достижением научной мысли последовательный отказ от сохранения упрощенного порядка уголовного судопроизводства, отмечая при этом среди характерных позитивных черт развития уголовно-процессуального законодательства «постепенное устранение упрощенных порядков судопроизводства для отдельных категорий уголовных дел и для отдельных звеньев судебной системы», так как подобные «упрощенные порядки связаны со стеснением, ограничением процессуальных прав обвиняемого и их гарантией» [1, с. 24].
Характерно и другое. Несмотря на господствующую в западном праве доктрину на безоговорочное соблюдение прав участников уголовного судопроизводства, в первую очередь тех, в отношении которых открыто уголовное преследование, институт сокращенного уголовного судопроизводства во многих зарубежных государствах продолжает развиваться. При этом отдельные ученые обеспокоены тем, что изъятие из уголовного процесса определенных процедур неминуемо должно сказаться на объеме прав участников уголовного судопроизводства, и прежде всего обвиняемого и подсудимого. Сравнивая демократизм советского и американского уголовно-процессуального права, профессор Государственного университета штата Огайо (США) Дж. Квигли в начале девяностых годов прошлого столетия отмечал следующий парадокс: «По советскому праву обвинитель несет бремя доказывания даже в том случае, когда обвиняемый признает свою виновность до суда. В соответствии с американским правом судья в таком случае вправе постановить обвинительный приговор без полного разбирательства дела. Таким образом, в американском праве признание обвиняемым своей виновности снимает с обвинителя бремя доказывания. Презумпция невиновности не соблюдается...» [2, с. 156].
При этом, «по мнению американских юристов, большинство уголовных дел (свыше 90 %), рассматриваемых в США, в современных процессах разрешаются с использованием сделки о признании, без слушания дела в суде.
Такая практика даже в США оценивается неоднозначно и уже многие годы вызывает критику. Неоднократно предпринимались попытки сократить ее применение или пресечь полностью. Однако рост нагрузки на судей является объективной причиной сохранения практики сделок о признании вины» [3].
Еще при обсуждении проекта ныне действующего УПК РФ Т.В. Моисеева, анализируя возможность применения особого порядка судебного разбирательства по уголовным делам, отмечала: «Для того
чтобы правосудие свершилось, выводы суда, сделанные по делу, должны опираться на факты бесспорно установленные, достоверные, быть по своему характеру объективно истинными, чего невозможно достичь, не исследовав в судебном заседании все имеющиеся по делу доказательства... Однако без исследования в судебном заседании фактических данных, содержащихся в показаниях потерпевших, свидетелей, заключении эксперта, протоколах следственных действий и иных документах, имеющих существенное значение для установления обстоятельств дела в точном соответствии с действительностью, нельзя достичь всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, установить истину, что повлечет за собой неправильное применение закона, назначение виновному наказания, не соответствующего тяжести содеянного, а в самом худшем случае и осуждение невиновного, что противоречит самому понятию правосудия» [4, с. 109].
Тем не менее Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (далее - УПК РФ) [5], принятый в 2001 году, предусмотрел возможность рассмотрения судом уголовных дел без исследования собранных по нему доказательств при соблюдении ряда условий, в первую очередь - признании подсудимым своей вины и наличии ходатайства о рассмотрении уголовного дела в особом порядке, заявленного после консультации с защитником. В таком судебном заседании государственный обвинитель утратил необходимость нести бремя доказывания виновности подсудимого.
Вместе с тем всего через год после введения в действие УПК РФ в главу 40, регламентирующую особый порядок судебного разбирательства, были внесены существенные изменения [6].
Рассматриваемый институт современного отечественного уголовно-процессуального права как никакой другой вызвал беспрецедентно широкий и противоречивый поток публикаций, как правило, не только и не столько дискуссионного, а довольно критического характера [7, с. 18-
68
19; 8, с. 193; 9, с. 26; 10, с. 27; 11, с. 47; 12, с. 77; 13, с. 254-255; 14, с. 92-93; 15, с. 34;
16, с. 20-22].
Новый особый порядок судебного разбирательства по уголовным делам, предусмотренный главой 40 УПК РФ, представлялся «примером недостаточно продуманного подхода» [3], о чем также свидетельствуют скорые корректировки данного института.
Резкой критике подвергла усеченный порядок рассмотрения уголовных дел
Э.Ф. Куцова, отмечая, что «глава 40 УПК РФ, предусматривающая особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением, не может (в силу содержащихся в ней правил) гарантировать установление истины и притом в ситуации, когда суд признает подсудимого виновным. Установленная в главе 40 УПК РФ процедура - отход от таких принципиальных решений, предусмотренных в УПК РФ и необходимых для установления истины по делу, как признание обвиняемым своей вины, - рядовое доказательство; оно может быть положено в основу обвинительных выводов лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся доказательств; данное доказательство требует проверки и оценки, как и все другие доказательства» [17, с. 76].
Аналогичные критические замечания высказал И.Л. Петрухин, указав, что «при рассмотрении дела в “особом порядке” всегда существует риск осуждения невиновного. Подсудимый, руководствуясь различными соображениями, может принять на себя чужую вину. Наиболее опасен самооговор, вызванный уговорами, ложными обещаниями, угрозами и другими незаконными действиями следователя» [18, с. 105].
На это обстоятельство указывал в свое время и М.С. Строгович, выступая, по большому счету, против «системы оценок» советского периода: «существует мнение, что ложное признание своей вины тем лицом, которое в действительности невиновно, - в следственной и судебной практике явление редкое, “не типичное”. На самом деле такие случаи не так уж редки, к тому
же далеко не все они раскрываются» [1, с. 124].
Действительно, обвиняемый может ходатайствовать о рассмотрении уголовного дела в особом порядке по разным причинам и мотивам. Безусловно, наиболее распространенным является фактическое совершение преступления лицом, в отношении которого осуществляется уголовное преследование, и его желание избежать при этом более строгого наказания.
В этой ситуации «стимулом для заявления обвиняемым ходатайства об особом порядке судебного разбирательства является безусловное сокращение срока назначения наказания в случае постановления обвинительного приговора на одну треть» [19, с. 8], а также то, что «процессуальные издержки возлагаются на счет государства» [3].
Вместе с тем нельзя исключить самооговор гражданина, в том числе из корыстных побуждений либо под давлением третьих лиц. В этом случае обвиняемый крайне заинтересован в том, чтобы ложность его показаний, а также иные недостатки при оценке собранных доказательств не были вскрыты в ходе судебного заседания.
«Пособниками» в этом могут выступать должностные лица правоохранительных органов, прямо заинтересованные в данном поведении в целях искусственного увеличения процента так называемой «раскрываемости преступлений», выступающей основным критерием оценки эффективности их деятельности. В связи с этим при недостаточности соответствующих закону доказательств с их стороны возможны попытки склонения обвиняемых к заявлению ходатайств о рассмотрении уголовных дел в особом порядке*.
* Изменится ли сложившаяся ситуация при реализации новых подходов к оценке эффективности деятельности органов внутренних дел, определенных приказом МВД России от 26 декабря 2011 г. № 1310 «Вопросы оценки деятельности территориальных органов Министерства внутренних дел Российской Федерации», пока судить трудно.
В собственной прокурорской практике одного из авторов статьи нередко встречались случаи, когда при направлении уголовного дела для производства предварительного расследования в связи с недостаточностью доказательств, по которым не были исчерпаны все возможности для их получения, сотрудники правоохранительных органов без стеснения аргументировали свое явно необоснованное решение именно ходатайством обвиняемого о рассмотрении дела в особом порядке. Представляется, что такая позиция следователей, дознавателей и их руководителей носит довольно распространенный характер.
Между тем «непроверенное признание становится основой для возможной следственной или судебной ошибки» [20, с. 15]. Как верно указывает С.А. Роговая, «...сокращенный порядок судебного разбирательства гарантирует согласие обвиняемого с предъявленным ему обвинением, которое компенсирует недочеты предварительного следствия и вынесение оправдательного приговора» [21, с. 120].
Безусловно, самооговор - это, хотя и не редкость, но и не слишком распространенная позиция. Чаще сотрудники правоохранительных органов заинтересованы в показателях раскрываемости определенного вида преступлений, как правило, тяжких и особо тяжких. П. Константинов и А. Сту-канов, ссылаясь на судебную практику, делают вывод о том, что «.органы предварительного следствия часто необоснованно завышают квалификацию содеянного» [22, с. 11].
При этом механизм рассмотрения уголовного дела становится инструментом обеспечения незаконного осуждения лица за совершение более тяжкого преступления, чем фактически было совершено. Между тем осуждение гражданина по более тяжкому составу преступления, не соответствующему характеру его действий, - не менее опасное нарушение его прав, чем признание виновным за преступление, которого он не совершал. По мнению М.А. Торку-нова, «...применение подобной системы в современной России. превращает и государственные правоохранительные органы,
и суд в поощрителей противоправного антиобщественного поведения» [3].
Таким образом, институт особого порядка уголовного судопроизводства остается наиболее уязвимым в той части, в которой судебное решение фактически выносится исключительно на основании признательных показаний подсудимого. При этом даже не исследуются показания лица, преданного суду, об обстоятельствах совершения преступления, в котором он обвиняется, в связи с чем Н.Ю. Волосова констатирует зарождение проблемы «допустимости подобного признания как доказательства виновности лица» [23, с. 68]. Известный американский историк уголовного права Джон Лангбейн считает, что сделки о признании вины заменили собой пытку как способ принудить подозреваемого к самооговору [24, с. 187].
Представляется, что ни следственная, ни судебная практика разрешить эту проблему не смогут. Между тем разумный баланс между сокращенной формой уголовного судопроизводства и соблюдением прав граждан в ходе предварительного расследования и судебного рассмотрения уголовных дел должен быть найден.
Возникшее противоречие должно разрешаться в первую очередь достижением режима оптимального соотношения процессуальной экономии и реальной реализации положений принципа презумпции невиновности.
Стремление только к упрощению уголовно-процессуальных процедур может привести к определенной дестабилизации всей системы уголовного судопроизводства. Устранение (или хотя бы минимизация) существующих противоречий возможно лишь взвешенным изменением действующего уголовно-процессуального законодательства, поскольку «...нельзя забывать, что признание обвиняемого должно быть оценено в совокупности со всеми собранными по делу доказательствами» [25, с. 154].
В связи с этим ключевое значение на этапе утверждения обвинительного заключения (обвинительного акта) по уголовным делам, по которым заявлено ходатайство о
70
рассмотрении их в особом порядке, должно отводиться прокурору. Вместе с тем уголовно-процессуальный закон позволяет прокурору принципиально высказываться о возможности постановления приговора по правилам главы 40 УПК РФ лишь в суде первой инстанции. Однако такая ситуация не сокращает сроки рассмотрения уголовного дела, что является концептуальной основой особого порядка судебного разбирательства, а, наоборот, увеличивает их, поскольку при возражении одного из участников процесса требуется переназначение даты судебного заседания для вызова других свидетелей, специалистов, экспертов и т.д. По результатам изучения уголовного дела у прокурора складывается мнение не только о законности обвинения, подтверждении его материалами уголовного дела, но и о возможности упрощенного порядка судебного заседания, в связи с чем дополнение УПК РФ предписанием о процессуальном закреплении этого мнения при решении вопроса о направлении уголовного дела в суд для рассмотрения по существу является логичным и разумным.
Кроме того, назрела потребность корректировок действующего законодательства применительно к расширению возможностей судебного исследования доказательств по уголовным делам данной категории. Незыблемая позиция об отсутствии необходимости оценки собранных доказательств судом должна уступить место полномасштабному действию принципа презумпции невиновности при рассмотрении уголовных дел данной категории.
По нашему мнению, разумный баланс между этими категориями не только необходим, но и возможен. Достаточно обратиться к опыту правовых систем других государств, предусматривающих упрощенный порядок уголовного судопроизводства. Примером может служить итальянская система сокращенного порядка рассмотрения уголовного дела, которое производится в основном по письменным материалам предварительного следствия [26, с. 5-6]. Ускоренное рассмотрение уголовного дела по законодательству ФРГ не требует непосредственного исследования
всех доказательств, практически все материалы оглашаются судом с согласия сторон [27, с. 43] и т.п.
Предоставление возможности российскому суду при рассмотрении уголовных дел в особом порядке исследовать письменные доказательства существенно не увеличит сроки рассмотрения дела, но позволит в полной мере соблюсти принцип презумпции невиновности, вынести законный и обоснованный приговор, исходя из исследованных судом доказательств.
Как известно, в настоящее время в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации внесен законопроект, в котором предлагается «кардинальное совершенствование» процедуры уголовного преследования - появление в России института сокращенной формы уголовного судопроизводства по делам о преступлениях небольшой и средней тяжести. Соответствующие изменения предлагается оформить отдельной одноименной главой УПК РФ [28]. В пояснительной записке к этому законопроекту указано, что он «...имеет своей целью дальнейшее совершенствование процедуры уголовного судопроизводства для обеспечения скорейшего расследования и рассмотрения в суде уголовных дел о преступлениях небольшой и средней тяжести» [29].
Основной смысл предлагаемых изменений заключается в следующем: если по результатам процессуальной проверки сообщения о преступлении будут получены достаточные доказательства о виновности конкретного лица, то против него сразу будет выдвигаться обвинение с одновременным возбуждением уголовного дела. Затем собираются «доказательства в объеме, минимально необходимом для установления события преступления, характера и размера причиненного им вреда, а также виновности лица в совершении преступления», то есть существенно ограничиваются обязанности тщательного исследования обстоятельств совершенного преступления, получения, а значит, и оценки доказательств.
В адвокатском сообществе, в первую очередь, данные законодательные предложения почти сразу вызвали серьезный скеп-
Юридическая наука и правоохранительная практика сис. Так, московский адвокат А. Петров в беседе с корреспондентом «Правой» высказал озабоченность тем, что в случае принятия данных поправок «процесс доказывания будет фактически сводиться к признанию обвиняемым своей вины и опросу потерпевшего и очевидцев. Упрощенный порядок проведения следствия не сможет гарантировать защиты интересов обвиняемых от незаконного привлечения к уголовной ответственности и может открыть... дорогу выбиваниям признательных показаний и уговорам признать вину в обмен на относительно легкое наказание» [30].
Проблемы реализации принципа презумпции невиновности остаются?
1. Строгович М.С. Право обвиняемого на защиту и презумпция невиновности. М.: Наука, 1984. 143 с.
2. Квигли Дж. Презумпция невиновности и американское право // Советское государство и право. 1990. № 2.
3. Торкунов М.А. Порядок принятия судебного решения, предусмотренный главой 40 УПК РФ, нуждается в совершенствовании [Электронный ресурс] // Право в Вооруженных Силах. 2008. № 4. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант-Плюс».
4. Моисеева ТВ. Проект УПК РФ и принцип всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела // Журнал российского права. 2001. № 12. С. 107-111.
5. Собр. законодательства Рос. Федерации. 2001. № 52 (ч. 1). Ст. 4921.
6. О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: федер. закон от 4 июля 2003 г. № 92-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2003. № 27 (ч. 1). Ст. 2706.
7. Гуськова А.П., Пономаренко С.С. Об особом порядке принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением по российскому уголовно-процессуальному закону // Российский судья. 2002. № 10. С. 18-19.
8. Дворянкина Т.С. Об особом порядке судебного разбирательства // Материа-
лы Международной научно-практической конференции, посвященной принятию нового Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации / под ред. П.А. Лу-пинской, Г.В. Дашкова. М., 2002.
9. Петрухин И. Роль признания обвиняемого в уголовном процессе // Российская юстиция. 2003. № 2.
10. Демидов В. Некоторые вопросы применения особого порядка судебного разбирательства // Российская юстиция. 2003. № 4.
11. Золотых В., Цыганенко С. Новая практика применения особого порядка судебного разбирательства // Российская юстиция. 2003. № 5.
12. Капинус О.С., Рыбалов К.А. Процессуальные особенности реализации института особого порядка судебного разбирательства // Право и политика. 2003. № 5.
13. Татьянина Л.Г. Некоторые проблемы производства по уголовным делам в особом порядке судебного разбирательства // Проблемы противодействия преступности в современных условиях: материалы междунар. науч.-практ. конф., 16-17 октября 2003 г. / под ред. З.Д. Еникеева [и др.]. Уфа, 2003. С. 254-255.
14. Быков В., Громов Н. Особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением // Уголовное право. 2004. № 2. С. 92-93.
15. Дорошков В.В. Особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением // Российский судья. 2004. № 9.
16. Рябинина Т.К. Особый порядок судебного разбирательства как одна из форм уголовного судопроизводства // Уголовное право. 2004. № 9. С. 20-22.
17. Куцова Э.Ф. Уголовный процесс России: истина и состязательность // Законодательство. 2002. № 9. С. 71-79.
18. Петрухин И.Л. Теоретические основы реформы уголовного процесса в России. Ч. II. М., 2005. 192 с.
19. Примак Т.К. Альтернативное средство разрешения конфликтов // Мировой судья. 2010. № 10. С. 8-12.
72
20. Бурданова В.С. Поиск истины в уголовном процессе. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2003. 260 с.
21. Роговая С.А. Проблемы оценки доказательств и принятия решения при особом порядке уголовного судопроизводства: дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2006. 177 с.
22. Константинов П., Стуканов А. Принятие судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением // Законность. 2006. № 3. С. 10-12.
23. Волосова Н.Ю. Некоторые суждения о доказательственном значении признания обвиняемым своей вины // Российская юстиция. 2008. № 1. С. 67-69.
24. Печников Г. А. Проблемы истины на предварительном следствии. Волгоград, 2001. 216 с.
25. Новиков С.А. «Я виновен!»: доказательственное значение собственного признания вины в современном уголовном процессе России // Известия вузов. Правоведение. 2009. № 1. С. 141-157.
26. Смирнов А.В. Особый порядок принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве // Уголовный процесс. 2009. № 10. С. 5-14.
27. Волеводз А.Г., Литвишко П.А. Упрощенное (ускоренное) уголовное судопро-
изводство в некоторых странах Европы // Российская юстиция. 2010. N° 11. С. 40-44.
28. О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института сокращенной формы уголовного судопроизводства [Электронный ресурс]: законопроект М 6З217З-5 // Официальный сайт Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации. URL: http:// asozd.duma.gov.ru/main.nsf/(Spravka)? OpenAgent&RN=632173-5&11 (дата обращения: З0 янв. 2012 г.).
29. О внесении изменений в Уголовнопроцессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института сокращенной формы уголовного судопроизводства [Электронный ресурс]: пояснительная записка к проекту федерального закона // Официальный сайт Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации. URL: http://asozd.duma.gov.ru/main. nsf/(Spravka)? OpenAgent&RN=632173-5&11 (дата обращения: З0 янв. 2012 г.).
30. Кардинальноесовершенствование или возврат на несколько веков назад? - сенаторы предлагают сокращенную форму судопроизводства [Электронный ресурс]. URL: http://pravo.ru/news/view/64554/ (дата обращения: 20 февр. 2012 г.).
3 (2i) 201
