CC BY
162
Зацепин А. М.
ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ КВАЛИФИКАЦИЯ ПОКУШЕНИЯ НА
ПРЕСТУПЛЕНИЕ
Дополнительная квалификация покушения на преступление предопределена спецификой его уголовно-правового регулирования. В соответствии с ч. 3 ст. 30 УК РФ «покушением на преступление признаются действия (бездействие) лица, непосредственно направленные на совершение преступления...». Значит, только при установлении, что действия (бездействия) лица непосредственно направлены на совершение преступления, деяние может быть квалифицировано как покушение на преступление.
В русском языке слово «непосредственный» толкуется как прямо следующий после кого-чего-нибудь, без посредствующих звеньев, а слово «направление» восходит к слову «направить», которое означает устремить к чему-нибудь [11, с. 420]. Применительно к ч. 3 ст. 30 УК РФ это нужно понимать, по нашему мнению, следующим образом:
- покушение на преступление происходит после 1) возникновения (появления) намерения совершить преступление (голый умысел), 2) проявления этого намерения вовне (обнаружение умысла) либо 3) создания условий для совершения преступления. Разумеется, второй и третий вариант не могут появиться вне первого, а для третьего варианта второй факультативен (создание условий для совершения может начаться и без проявления вовне решимости совершить преступление);
- покушение на преступление проявляется в устремленности действий (бездействия) на совершение оконченного преступления. Дело в том, что поскольку приготовление к преступлению само по себе преступление, пусть и неоконченное, преступление, на совершение которого непосредственно направлены действия (бездействие), явно оконченное.
А. П. Козлову введенное в закон выражение «... непосредственно направленное на совершение преступления» представляется «абсолютно неприемлемым» [8, с. 265-266]. На его взгляд:
«Во-первых, коль скоро речь идет о действии - исполнении преступления, то оно не может быть направлено на совершение
преступления, поскольку само является этапом совершения преступления, т. е. совершением преступления». С последним не спорим, но заметим, что действия, составляющие покушение на преступление, направлены не на самое себя, а на совершение оконченного преступления. Выражение же «является этапом совершения преступления, т. е. совершением преступления» ничем не яснее критикуемого предписания закона;
«Во-вторых, законодательный прием в изложенной части противоречит в целом общей теории стадий совершения преступления, так как ограничивает совершение преступления лишь преступным результатом, хотя согласно теории стадии совершения преступления начинаются с возникновения замысла». Опять не спорим с последним, но укажем, что противоречие мнимо, ибо возникновение замысла всегда происходит до совершения действий, направленных на совершение преступления;
«В-третьих, понятие «непосредственно» в целом соответствует сущности покушения, поскольку требует определения причинной связи, однако оно несколько сложно в толковании». И опять не спорим с последним, но только потому, что автор не пояснил, в чем заключается эта сложность. Вместе с тем в литературе распространено мнение, что покушение на преступление имеет место в момент начала исполнения объективной стороны преступления [6, с. 48; 14, с. 93; 15, с. 37].
Напротив, в теории считается, что выделенный законодателем специфический признак покушения на преступления не позволяет четко отграничить последнее от приготовления к преступлению, а отсюда дать правильную квалификацию содеянного. При этом непосредственная направленность на совершение преступления рассматривается в качестве показателя действий (бездействия), осуществляющихся до начала совершения преступления и заключающихся в создании условий для совершения преступления, т. е. «характерна не для покушения, а для приготовления к преступлению. При покушении же на преступление действия виновного... являются непосредственным его совершением...» [13, с. 76; 14, с. 95].
На наш взгляд, действия виновного являются непосредственным совершением преступления лишь в оконченном деянии. При покушении же на преступления такового быть не может, ибо оконченного деяния не
совершается, а действия (бездействие) именно направлены на его совершение [1, с. 188; 7, с. 10; 12, с. 141].
Возможно, именно неправильное понимание действующего законодательства приводит к выводу, что «одни и те же действия в зависимости от характера преступного посягательства могут быть как покушением на преступление, так и приготовлением к преступлению. Например, проникновение в квартиру с целью кражи - покушение, а проникновение туда же с целью убийства - приготовление. В первом случае проникновение в квартиру есть часть тайного хищения чужого имущества как объективной стороны этого преступления. Во втором случае совершенное деяние не входит в объективную сторону убийства и, следовательно, «не дотягивает» до стадии покушения» [6, с. 68; 10, с. 273; 15, с. 37]. В то же время оправданно считается, что проникновение в квартиру «не дотягивает» и до покушения на кражу, а является приготовлением к ней [1, с. 186-187].
Кража - тайное хищение чужого имущества (ст. 158 УК РФ). Отсюда тайным должно быть именно хищение. Оно в соответствии с примечанием 1 к ст. 158 УК РФ происходит путем изъятия и (или) обращения чужого имущества в пользу виновного или других лиц. Пока таковое не осуществляется, кража еще не начинает выполняться. Тем самым само по себе проникновение в квартиру следует рассматривать при прочих необходимых обстоятельствах только в качестве создания условий для совершения преступления, т. е., действительно, не выходит за пределы приготовления к краже.
Правда, М. П. Редин проникновение в квартиру с обеими целями рассматривает как покушение на преступление [12, с. 112]. Между тем по действующему уголовному законодательству проникновение в квартиру с целью убийства - не более чем создание условий для совершения преступления, но никак не действия, непосредственно направленные на убийство, ибо отсутствует их устремленность на совершение оконченного преступления.
Одновременно при квалификации покушения на преступление вряд ли достаточно его рассматривать как «начало совершения умышленного преступления» [13, с. 76; 14, с. 93-95] или видеть отличие от оконченного преступления лишь в отсутствии общественно опасного последствия [9, с.
373]. Слово «начало» в русском языке включает исключительно первый момент или первые моменты какого-нибудь действия, явления [11, с. 409]. Покушение же на преступление способно охватывать не только такие моменты совершения преступления, но и последующие, вплоть до наступления в некоторых случаях общественно опасных последствий (конечно, не тех или не в том объеме, которые предусмотрены составом преступления) [1, с. 187]. Последние могут быть серьезно отдалены от начальных действий лица, скажем, первые акты длительного истязания потерпевшего, не закончившиеся наступлением смерти только из-за своевременно оказанной медицинской помощи.
Обычно непосредственная направленность действий (бездействия) на совершение преступления связывается с началом или частью выполнения объективной стороны преступления [6, с. 69; 15, с. 37]. Принципиальных возражений против такого подхода у нас нет, но он носит слишком общий, неконкретный характер.
Непосредственная направленность действий (бездействия) на совершение преступления проявляется в том, что лицо приступило к совершению деяния, предусмотренного Особенной частью уголовного законодательства, но действия (бездействие) либо выполняются не в полном объеме, либо не влекут общественно опасные последствия, предусмотренные статьей или частью статьи Особенной части [1, с. 188-189]. Получается, что квалификация покушения на преступление предполагает установление двух обстоятельств. Первое - лицо приступило к совершению деяния, предусмотренного Особенной частью уголовного законодательства. Второе -соответствующие действия (бездействие) либо выполняются не в полном объеме, либо не влекут общественно опасные последствия, предусмотренные статьей или частью статьи Особенной части Уголовного кодекса.
Первое обстоятельство играет роль при отграничении покушения на преступления от и непреступного поведения, пусть даже предосудительного, и приготовления к преступлению. Если лицо еще не приступило к совершению деяния, предусмотренного Особенной частью уголовного законодательства, содеянное нельзя квалифицировать как покушение на преступление.
С одной стороны, в п. 11 отмененного Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по
делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» говорилось, что «не может быть квалифицировано как покушение на дачу или получение взятки либо на коммерческий подкуп высказанное намерение лица дать (получить) деньги, ценные бумаги, иное имущество либо предоставить возможность незаконно пользоваться услугами материального характера в случаях, когда лицо для реализации высказанного намерения никаких конкретных действий не предпринимало» [2]. Отсутствие этого решения в ныне действующем Постановлении от 9 июля 2013 г. № 24 П. С. Яни справедливо связывает с тем, что никакой проблемы здесь нет - «конечно, не может» [16, с. 30].
С другой стороны, суд квалифицировал действия М. по ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 33 и п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ в связи с тем, что он, являясь инициатором убийства С. по найму, разработал план совершения преступления, подыскал исполнителя - А. и заплатил ему деньги, но убийство не было доведено до конца, так как А. сообщил о готовящемся убийстве потерпевшему и в правоохранительные органы. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ посчитала содеянное приготовлением к преступлению, поскольку действий, непосредственно направленных на убийство потерпевшего, совершено не было [3]. Точно также она подошла к квалификации по ч. 3 ст. 30 и п. «б» ч. 2 ст. 228.1 УК РФ незаконного приобретения и хранения с целью сбыта наркотических средств, указав, что «содеянное при наличии к тому оснований подлежит квалификации по ч. 1 ст. 30 УК РФ и соответствующей части ст. 228.1 УК РФ.» [5].
Одновременно Пленум Верховного Суда РФ в п. 20 Постановления от 9 декабря 2008 г. № 25 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, а также с их неправомерным завладением без цели хищения» разъяснил, что «как покушение на угон транспортного средства без цели хищения следует рассматривать действия лица, пытавшегося взломать замки и системы охранной сигнализации, завести двигатель либо с целью угона начать движение, если действия этого лица были пресечены или по иным независящим от него обстоятельствам ему не удалось реализовать преступный умысел на использование транспортного средства в личных интересах без цели хищения» [4]. С началом движения спорить не приходится, но все предыдущее создает лишь условия для неправомерного
завладения транспортным средством без цели хищения, т. е., на наш взгляд, должно квалифицироваться как приготовление к угону.
Второе обстоятельство важно для отграничения покушения на преступление от оконченного преступления. Если соответствующие действия (бездействие) либо выполняются в полном объеме, либо влекут общественно опасные последствия, предусмотренные статьей или частью статьи Особенной части Уголовного кодекса, они не могут квалифицироваться как покушение на преступление.
Выявление при квалификации преступления, что соответствующие действия (бездействие) были выполнены не в полном объеме, предопределяется не только их описанием в уголовном законе, как считается [1, с. 190], но и установленными обстоятельствами. Действия (бездействие) могут быть единичными и альтернативными, одноактными и многоактными, а также выполняться сразу полностью и по частям.
Литература:
1. Благов Е. В. Применение уголовного права (теория и практика). - С.-Пб.: Юрид. центр Пресс, 2004. - 505 с.
2. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2000. № 4.
3. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2005. № 7.
4. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2009. № 2.
5. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2014. № 11.
6. Жукова Т. В. Уголовная ответственность за приготовление к преступлению и покушение на преступление. Монография / Жукова Т.Г.; Науч. конс.: Кибальник А.Г. - М.: Илекса, 2007.
7. Караулов В. Ф. Уголовно-правовая борьба с покушением на преступление и приготовлением к преступлению по советскому уголовному праву: автореф. дис. .канд. юрид. наук. М., 1969. С. 10;
8. Козлов А. П. Учение о стадиях преступления. - М.: ЮрПресс, 2002.
9. Курс уголовного права: В 5 т. Т. 1, 2. Общая часть. Т. 3, 4, 5. Особенная часть / Под ред. Г.Н. Борзенкова, В.С. Комиссарова. Серия: Учебник для вузов. М., 2007.
10. Наумов А. В. Российское уголовное право: Общая часть. М., 1996. С. 273.
11. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. - М.: Издательство «Азъ», 1992.
12. Редин М.П. Преступления по степени их завершенности: Монография. - М.: Юрлитинформ, 2006.
13. Ситникова А. И. Законодательная техника и законодательная технология конструирования института неоконченного преступления // Уголовное право: стратегия развития в веке XXI веке / отв. ред. А. И. Рарог. М., 2008. С. 76.
14. Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования / Анашкин Г.З., Бородин С.В., Гальперин И.М., Загородников Н.И., и др.; Отв. ред.: Келина С.Г., Кудрявцев В Н. - М.: Наука, 1987. - 276 с.
15. Энциклопедия уголовного права: Понятие уголовного права. Т. 1 / Волженкин Б.В., Лесников Г.Ю., Лопашенко М.А., Мальцев В.В., и др.; Отв. ред.: Малинин В.Б. - СПб.: Изд. профессора Малинина, 2005. - 698 с.
16. Яни П. С. Новое Постановление Пленума Верховного Суда о взяточничестве // Законность. 2013. № 10. С. 30.
