CC BY
25
невербальных средств, используемых в официальной сфере общения, во всех остальных сферах общения невербальные средства маркированы гендерно и возрастными парамертами коммуникантов. Исключение составляют заимствованные невербальные средства. Достаточно высокая степень андроцентризма невербальной коммуникативной культуры казахов регулируется факторами места жительства: регион (южный, юго-западный, север, северовосточный) и город - село. Андроцентризм характеризует все виды кинем, проксем, мимем, таксем.
1. Кириллина А. В. Гендер: лингвистические аспекты. URL: http://www.gender-cent.ryazan.ru/kirilina1.htm (дата обращения: 12.02.2017).
2. Грейдина Н. Л. Основы коммуникативной презентации : учебное пособие. М. : АСТ : Восток - Запад, 2005. 384 с.
УДК 81.42
дискурсивные особенности общей оценки
В статье исследован прагматический слой концепта «общая оценка». Приведены речевые акты, в которых он реализуется. Описаны дискурсивные особенности общей оценки на материале художественного текста (рассказа А. П. Чехова «Брак по расчету»).
Ключевые слова: общая оценка, прагматический аспект, текстовая репрезентация оценки, полифоничность.
Объектом нашего внимания является прагматический слой концепта «общая оценка». Прагматический аспект исследования обусловлен субъективным характером данного концепта. Оценка как прагматическое значение выдвигает проблему интерпретации, что сближает семантический анализ оценочных слов с концептуальным. То, что для других типов слов относится к сфере прагматики, для оценочных составляет область семантики. Данный слой концепта не может быть описан без обращения к субъекту оценки и ее адресату, системам их ценностей и т. п. Мы разделяем мнение Ю. С. Степанова о том, что объектом прагматического анализа «является связный и достаточно длинный текст в его динамике - дискурс, соотнесенный с главным субъектом, с "Эго" всего текста, с творящим текст человеком» [1, с. 332]. В связи с вышеизложенным нам представляется, что наиболее адекватным для описания прагматического слоя данного концепта является дискурсивный анализ.
Рамки статьи не позволяют нам подробно описать всю структуру слоя, тем не менее исследование, проведенное нами, позволяет дать его краткую характеристику [2]. Особого внимания, на наш взгляд, заслуживает текстовая репрезентация концепта «общая оценка». Именно она станет предметом нашего очерка.
3. Оналбаева А. Т. Невербальное общение: социокультурный и национально-культурный контекст : монография. Алматы, 2010. 250 с.
4. Нурпейсов А. Кровь и пот / пер. Ю. Кузнецова. URL: http://www.e-reading.club/book (дата обращения: 12.02.2017).
5. Байтутова А. М. «Казак эйелЬ> концептганщ этномэдени сипаты : филол. тыл. канд. ... дис. Алматы, 2008. 141 б.
6. Токтарова Т. Ж. Основные аспекты исследования тендерной лингвистики // Язык: система, функционирование и моделирование : сборник научных трудов. Алматы, 2007. С. 88-99.
7. Шокым Г. Т. Ттдщ гендерлк жктелЫнщ тылыми непз-дерi : филол. тыл. докт. ... автореф. Алматы, 2009. 42 б.
© Бегалиева С. Б., Оналбаева А. Т., Токтарова Т. Ж. , 2017
А. В. Гончарова A. V. Goncharova
DiscuRsivE FEATuREs
of the general evaluation
The article examines the pragmatic layer of the concept of «general evaluation». The article shows speech acts in which it is realized. The discursive features of the general evaluation based on the material of the literary text (on the material of Anton Chekhov's short story "Marriage of convenience") are described.
Keywords: general evaluation, pragmatic aspect, text representation of the evaluation, polyphony.
Итак, прагматический слой концепта «общая оценка» реализуется в речевых актах комплимента, похвалы, порицания, лести, совета, угрозы, ободрения и др. Как нам удалось выяснить, наиболее частотными являются совет, похвала, порицание и аргументация. В разных типах актов используются неодинаковые по знаку оценки: так, в речевых актах совета, похвалы и лести функционирует положительная оценка, а в речевых актах порицания - отрицательная.
Каждый речевой акт характеризуется своей целью общения, своей структурой; оценочные средства выполняют в них различные коммуникативные функции и занимают определенные позиции.
В зависимости от типа речевого акта (наряду с другими факторами) общая оценка подвергается параметризации, конкретизации, аспектизации, меняется соотношение объективного и субъективного компонентов общеоценочных значений, происходит их взаимодействие с разными типами эмоциональных значений. Например, аспектизация общей оценки открывает возможности ее использования в нетипичных для нее речевых актах.
Анализ прагматического слоя концепта «общая оценка» позволил выявить личностный аспект, т. е. все то, что
касается субъекта общей оценки, в частности зависимость функционирования общей оценки от ценностных предпочтений, вкусов, интересов и т. д. индивида, а также от социально-психологического типа личности.
В статье мы рассмотрим дискурсивные особенности общей оценки на материале художественного текста - рассказа А. П. Чехова «Брак по расчету». Материал для анализа выбран нами намеренно, так как, по утверждению многих исследователей творчества А. П. Чехова, вербальное поведение человека оказывается главным сюжетом практически всех его рассказов и заменяет порой внешнее действие. Каждый его рассказ - это глубокое исследование того, «кто говорит, кому, зачем или почему, каким образом, почему именно так» [3].
Композиционным центром многих чеховских рассказов являются последствия вербального поведения. Писатель обращается к более или менее сознательному злоупотреблению словом: языковой фальши и манипулированию. Эти феномены интересуют А. П. Чехова как проявление человеческих амбиций и устремлений, прежде всего - с точки зрения их последствий для возможности общения. Таким образом, Чехов практически оказывается «первым писателем, тематизировавшим провал коммуникации (термин Ю. К. Щеглова) и сделавшим его центром своего творчества» [3].
В рамках статьи мы не можем предложить анализ художественного текста в его эстетической целостности, поэтому такие важнейшие дискурсивные свойства текста, как связность, последовательность, а также текстовые пресуппозиции и импликации, будут рассмотрены нами лишь в аспекте их участия в создании общеоценочных средств языка.
Рассказ начинается в информативном речевом жанре: за свадебным столом один из гостей, телеграфист, заводит разговор «о всевозможных открытиях в научном смысле», в частности выражает похвалу и прочит «блестящую будущность» телеграфу. Но при он этом терпит коммуникативную неудачу по ряду причин: 1) его речь неуместна на свадьбе («ни к селу ни к городу»); 2) его мнение за столом не разделяют («ужинающие слушают его с некоторым пренебрежением»); 3) возникает спор: посаженый отец выдвигает в известном смысле противоположный оценочный тезис: «- А по моему взгляду, электрическое освещение одно только жульничество».
Каноны классического спора в анализируемом дискурсе полностью нарушены. Он нелогичен, противоречив, включает психологическую составляющую. Его цель не достижение истины, он перестает быть информативным. Участники смещаются в сторону выражения своих чувств и немотивированных оценок и не хотят услышать друг друга. «(Посаженый отец): - И не желаю видеть... Народ простой надувают. Знаем мы их, этих самых...» (Ни о ком до этого в споре и не упоминалось. - А. Г.). Спор перерождается, переходя в экспрессивный, а затем и фатический жанр, целью которого является улучшение межличностных отношений. Не случайно он заканчивается высказыванием, содержащим общую оценку и рекомендацию: «А вы, господин молодой человек. лучше бы выпили и другим налили». Тем самым обозначается попытка перейти к «действиям» (акциональному эпизоду дискурса). Таким образом, в инициальной позиции рассказа оценочные средства выполня-
ют типичную для них функцию изменения эмоционального состояния адресата речи.
Однако самая серьезная причина коммуникативной неудачи телеграфиста в том, что родители невесты обижаются, поскольку считают, что, восхищаясь науками, он намекает на свое превосходство и их необразованность. Члены семьи невежественны, в частности, дочь, «у которой на лице написаны все добродетели, кроме одной - способности мыслить», считает, что «они (телеграфист. - А. Г.) хочут свою образованность показать и всегда говорят о непонятном» (эта фраза стала крылатой). Жених Апломбов также глуп, что и подтверждается его согласием-одобрением слов «папаши»: «- Я с вами, папаша, вполне согласен».
Гость «рисуется» (по ремарке повествователя), он действительно хочет показать свою образованность, и в конце концов обиженные родители прямо заявляют, что они «слава богу, прожили век без образования и вот уж, благодарить богу, третью дочку замуж за хорошего человека выдают» (выделено нами. - А. Г.). При этом они меняют неудобную для себя тему разговора самым решительным образом, используя для этого укор в форме вопроса и директивное высказывание: «А ежели мы, по-вашему, необразованные, то зачем вы к нам ходите? Шли бы к своим образованным!».
Используемое в этом эпизоде дискурса оценочное словосочетание хороший человек в культурной традиции XIX века могло употребляться как клише речевой культуры при упоминании любого человека или при обращении к любому человеку в формулах вежливости. В данном случае наблюдается факт «старения» знака, он становится «пустым» и имеет ситуативное наполнение. В этих случаях возникают предпосылки для подмены означаемого или референта, что ведет к двусмысленности, возможность которой говорящий должен предвидеть. Например, для того чтобы избежать неверной интерпретации смысла данного словосочетания, один их персонажей И. С. Тургенева сразу делает оговорку: «Вижу, едет ко мне навстречу исправник, хороший человек. то есть человек-то он, в общем, нехороший...» (И. Тургенев. «Записки охотника»). В художественном тексте «"пустой знак" предстает двойственным: опустошая непосредственные значения, доступные героям в их кругозоре, он оказывается полон побочных смыслов, которые характеризуют героя, ситуацию и общие закономерности жизни для читателя, - т. е. осуществляет коммуникацию между автором и читателем поверх головы героя» [4]. Так, по отношению к жениху выражение хороший человек может иметь смысл «хороший жених», а в кругу, к которому принадлежит семья невесты, имеет прагматическую импликацию «выгодный». Справедливость этого предположения подтверждают дальнейшие события.
Наступившее молчание телеграфист интерпретирует как отрицательную оценку его слов и поведения: оно «кажется ему симптомом всеобщего неудовольствия». Сконфуженный телеграфист, который «никак не ожидал, что разговор об электричестве примет такой оборот», выбирает тактику оправдания. В оправдании как типе речевого взаимодействия он также прибегает к общеоценочной лексике, которая эксплицитно, без «полутонов», выражает его лучшие намерения: «- Я всегда от всех чувств желал Дарье Ивановне хорошего жениха».
Но далее он совершает коммуникативную ошибку. Она заключается в том, что он не «просчитывает» возможности противоположного задуманному перформативного эффекта своего следующего речевого шага. Желая сделать комплимент родителям и невесте, он добавляет: «- В наше время, Татьяна Петровна, трудно выйти за хорошего человека. Нынче каждый норовит вступить в брак из-за интереса». Этим он хочет показать, что оценивает жениха как человека нравственного («хорошего»). Но его аргументация не выдерживает критики: он употребляет слово каждый и тем самым не делает исключения для жениха. Этого не выдерживает уже жених: «- Это намек! - говорит жених, багровея и мигая глазами». В данном эпизоде дискурса имплицитно содержится оценка, являющаяся прагматической импликацией его высказывания и описания интенсионального состояния героя. Автор использует создающий комический эффект прием подмены референта; когда персонаж (жених) принимает одно за другое, что дает возможность для раскрытия его характера, «говорит о незамысловатости его интенций, обыденности предрассудков, клишированнос-ти восприятия и механичности оценок» [4].
Далее темой для разговора становится приданое невесты (вновь происходит смена темы). Телеграфист, пытаясь опровергнуть предположение жениха, оценивает приданое как «пустяшное» (в оценке присутствуют компоненты «плохой» и «слишком маленький»). По его мнению, из оценки должен следовать логический вывод, что тот женится, конечно, «из любви», а значит, он «хороший (= нравственный) человек». Однако теперь обижается мать невесты и дает высокую положительную оценку приданого, прибегая к косвенной оценке и аргументированию: «- Поди-кась найди в другом месте такое приданое! - ...мы тысячу рублей, мы три салопа даем, постелю и вот эту всю мебель!» Кроме того, мать невесты выносит логически необоснованное порицание и жениху: «-.А тебе, батюшка, грех! - обращается вдруг невестина мать к жениху, слезливо мигая глазами». Стоит отметить обращение батюшка, служащее смягчению категоричности оценки. Речь матери можно определить и как жалобу, если учитывать слезы в ее глазах и дальнейшую речь, похожую скорее на плач: «Я ее, может, вскормила, вспоила... берегла пуще алмаза изумрудного, деточку мою, а ты.».
Загнанный в угол гость вновь оправдывается: «- Я ничего... Мебель действительно хорошая...» Его похвала не оказывает нужного воздействия. Причиной тому служит, на наш взгляд, уже возникшая антипатия матери к гостю, поскольку она делает единственно возможный для себя вывод: раз приданое не пустяшное (и это признают гости), жених женится «из интереса». Вновь происходит коммуникативный сбой.
Чтобы снять с себя подозрения, жених вынужден сменить объект оценки и дать резкую оценку поведению гостя с использованием экспрессивных гиперпрагмем: «- И вы поверили клевете? ...А вы, господин Блинчиков... хоть вы и знакомый мне, но я не позволю вам такие безобразия строить в чужом доме! Позвольте вам выйти вон!» В последней фразе наблюдается употребление лексемы позвольте в несвойственной ей функции. Так, для нее типичны значения: 1. Дать согласие (право) на совершение чего-н. и 2. Дать возможность, допустить (1-е и 2-е лицо не
употребл.); позволение, разрешение [5, с. 547]. В данном эпизоде она употребляется в значении лексемы изволить, обозначающей строгое побуждение к действию [5, с. 239]. Таким образом, здесь наблюдается также коммуникативная дисфункциональность лексемы. Эффект комического заключается в неожиданном совмещении значений паронимов, которые попеременно обнаруживают себя. Языковая игра в данном эпизоде настолько успешна, что фраза также стала крылатой. Как отмечают исследователи стиля А. П. Чехова, именно имлицитное понимание коммуникативной нестабильности и дисфункциональности знака, заложенное в его произведениях, во многом определяет их общезначимость и выводит эти тексты за временные и локальные пределы [4].
Далее идет акциональный эпизод дискурса - уход телеграфиста. Затем следует фраза: «Но вот заканчивается ужин...» Употребление противительного союза в сочетании с многоточием свидетельствует о неожиданном продолжении ситуации. Новый акциональный эпизод - страшная реакция «обманутого» жениха - говорит о том, что, на его взгляд, приданое плохое, а значит, все-таки он женился «из интереса». Сомнений в этом ни у свидетелей сцены, ни у читателя нет.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что общая оценка «разлита» по всему тексту: она дублирует, усиливает, варьирует оценочные смыслы, повышает экспрессивность текста, тем самым служит средством характеризации персонажей и выражению их эмоционального состояния [ср.: 6]. Полифоничность оценок (персонажей, повествователя и читателя) создает особый интенсиональный контекст. Оценка пронизывает все эпизоды дискурса, представленная оценочными средствами языка или присутствуя в качестве оценочных пресуппозиций. Даже в информативном жанре она может возникнуть в качестве прагматической импликации: так, стремление главного персонажа передать чистую информацию выступает как примета его ограниченности и служит для его оценки читателем. Оценка выполняет текс-тообразующую функцию, осуществляя переход между темами и тем самым «сшивая» эпизоды дискурса.
Таким образом, оценка в художественном тексте «поли-фонична» (термин Е. М. Вольф), т. е. встречается в форме своей, чужой оценки, самооценки и т. п. Она тесно связана с различными интенциями коммуникантов и иллокутивными силами и создает особый интенсиональный контекст, формируя концептуальную целостность текста и позволяя «выразить больше, чем значат слова, и воплотить неречевое, предметное (ситуативное) или духовное (ценностное), взаимодействие субъектов, метасмысл общения» [7, с. 162].
1. Степанов Ю. С. В поисках прагматики: (Проблема субъекта) // Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка. М. : Наука, 1981. Т. 40. № 4. С. 325-332.
2. Заморева А. В. Репрезентация концепта «общая оценка» в современном русском языке: системно-структурный, когнитивный и функционально-прагматический аспекты анализа : дис. ... канд. фил. наук. Уфа, 2007. 221 с.
3. Адельгейм И. Е. «Быть - значит общаться» ; Анна Енджейкевич. Рассказы Антона Чехова - исследование
человеческого общения // Чеховский вестник. 2001. № 9. URL: http://chekhoviana.narod.ru/vest_9.htm (дата обращения: 12.02.2017).
4. Степанов А. Д. Проблемы коммуникации у Чехова. М. : Языки славянской культуры, 2005. 400 с. URL: http:// my-chekhov.ru/kritika/problem/content.shtml (дата обращения: 12.02.2017).
5. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка : 80000 слов и фразеол. выражений / Рос. акад.
УДК 811.111
эмотивная лексика политической
борьбы (по материалам предвыборных дебатов в сшА)
В данной статье разрабатывается тема лексического наполнения публично-институционального дискурса политика и номинативного словаря публицистических материалов, комментирующих соответствующие выступления кандидатов на пост американского президента. Актуальность и важность темы обусловлена следующим обстоятельством: используемая прессой лексика, обрисовывающая имидж политического лидера, а также лексика журналистских материалов, цитирующих высказывания ведущих политиков, формируют определенный ассоциативно-образный ряд и тем самым в итоге создают когнитивный код знаковой языковой личности, узнаваемой благодаря этому коду и олицетворяющей в определенный период времени страну и государство, а также влияющей на идеологию и культуру нации. Этот код в дальнейшем входит как составная часть в понятие «национально-культурная языковая картина мира».
Ключевые слова: политик, пресса, негативная коннотация, пейоративная лексика, прагматика.
наук, Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. М. : Азбуковник, 1997. 939 с.
6. Гузева О. А. Смысловая и функциональная значимость цветообозначений в ранней лирике А. Ахматовой : автореферат дис. ... канд. фил. наук. Белгород, 2007. 21 с.
7. Рябцева Н. К. Язык и естественный интеллект. М. : Academia, 2005. 639 с.
© Гончарова А. В., 2017
T. M. rycaKOBa T. I. Gusakova
emotive vocabulary of poutkal
struggle (on the materials of pre-election debates in the uSA)
This article develops the theme related to lexical filling of the public institutional discourse of politics and the nominative vocabulary of journalistic materials, commenting the relevant statements of candidates for the post of American president. The relevance and importance of the subject is due to the following circumstance: vocabulary used by press that reflects the image of the political leader, and the vocabulary of journalistic materials, quoting the statements of leading politicians, form a kind of associative-figurative series, and thus, in the end, creates a cognitive code of the symbolic linguistic personality, that is recognized by this code and that personifies, in a certain period of time, the country and the state, as well as affects the ideology and culture of the nation. This code is further included as an integral part of the concept of «national-cultural linguistic picture of the world».
Keywords: politician, press, negative connotation, derogative vocabulary, pragmatics.
Материал статьи охватывает тот медийный сегмент, который имеет отношение к современной дискурсивной деятельности ведущих политиков, символизирующих США и задающих «языковой вкус эпохи» (термин В. Г. Костомарова [1]). При анализе подобного материала внимание лингвиста не может оставить за рамками исследования такие параметры, как собственно лексическое наполнение программных заявлений, вербальных реакций на критику, ответов на «неудобные» вопросы и прочих резонансных высказываний. Лексическое наполнение публичного дискурса политика-оратора формирует определенный ассоциативно-образный ряд и в итоге создает когнитивный код знаковой языковой личности, олицетворяющей в определенный период времени страну и государство. Важными являются и такие дискурсивные показатели, как «выразительность, предполагающая апелляцию к эмоциям; стандартизация формы; концептуализация, включающая ценностные ориентиры <...> и базовые концепты мира политики, формирующие на ее основе ритуализованность поведения президента,
и персуазивность, содержащую средства манипулирования общественным сознанием» [2, с. 87].
В лингвистический оборот автор данной статьи берет такие влиятельные англоязычные издания, как The Guardian, The Advocate, Daily Mail, The New Yorker, Conservative Review, Daily Nation, Red State, Global News и др. Языковые образные средства, используемые в обсуждении и комментировании новостей, в политических диалогах, институциональном дискурсе и, в частности, в предвыборной борьбе, характеризуются особой экспрессивностью, которая, однако, быстро стирается, «вызывает привыкание» и подвергается стереотипизации. Кроме того, текстам СМИ, обрисовывающим политическую конкуренцию, присуща неоднородность стиля, смешение лексики не сочетающихся друг с другом стилистических пространств: делового, научного и разговорного, сниженного (вплоть до сленга) стилей [3].
Мы согласны с позицией И. Н. Филатовой в том, что негативный имидж политика коррелирует в основном с тремя группами якобы имманентных ему xаpaктеpoлoгическиx
