CC BY
26
Безопасность граждан и стратегия
ограничения (предупреждения) преступности
Шалахин И.В. *
The important function of the state is the safety of the person, a society and the state. The specified priority, since 1980th years, is declared in basic legal acts and program documents of the states, finds reflection in sources of international law, receives scientific development, that, in turn, is predetermined by an acuteness of a problem, increase of criminal threats. At the same time developed practice of reaction to criminality as a whole contradicts safety requirements of the person, abounds infringements of its rights and the vital interests, and therefore demands cardinal revision. In this connection, questions of a safety of citizens with вязи with revision of a policy of the state in the field of counteraction of criminality are represented extremely important.
Характер и содержание декларируемых и реально осуществляемых мер противодействия преступности определяются в первую очередь теми идейно-идеологическими установками, которые преобладают в том или ином обществе. Усиление позиций гуманизма во всех сферах социальных отношений, включая рассматриваемую, обусловливает пересмотр утвердившейся в нашей стране парадигмы — борьба с преступностью, ее вытеснение другими концептуальными подходами, в большей степени учитывающими защиту жизненных и иных существенных интересов личности. Безопасность личности становится неотъемлемым и, по всей видимости, наиболее важным, однако не единственным условием формирования политики государства в области ограничения (предупреждения) преступности. Эффективность проводимой здесь политики в первую очередь должна соотноситься с критерием национальной безопасности, а последняя должна проецироваться не только и даже не столько в плоскости государственных интересов, сколько в плоскости существенных интересов граждан государства как наиболее уязвимого объекта со стороны криминально-криминогенных угроз. Утверждение данного подхода требует переориентации стратегической линии государства в области борьбы с преступностью на концептуальном, законодательном и организационно-правовом уровнях.
Говоря о концептуальном уровне увязки безопасности личности и стратегии государства в области ограничения (предупреждения) преступности, следует иметь в виду прежде всего согласование целей, за-
дач, функций, принципов и методов названной стратегии с жизненно важными и иными существенными интересами граждан, отражение последних в программных документах. Между тем анализ как ранее действовавших, так и новых концептуальных актов о национальной безопасности РФ приводит к мысли о явно недостаточном внимании организующей политический процесс системы к вопросу безопасности человека. Так, в ныне отмененной Концепции национальной безопасности РФ 1997 г. (в ред. Указа Президента РФ от 10 января 2000 г. № 24) в числе принципов обеспечения национальной безопасности не было ни слова об интересах человека. В разделе, посвященном приоритетным направлениям национальной безопасности (разд. IV Концепции), говорится о задачах в области государственного строительства, законодательства, экономики, политики, торговли, банковской деятельности, затем только о проблемах, более близких к безопасности человека (преступность, духовность и экология). В прямой постановке безопасность человека в Концепции не рассматривается, и сам он (человек) «фигурирует как составляющая общественных и государственных интересов»1.
В Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 г. безопасность человека также не указана в числе основных приоритетов национальной безопасности: к ним отнесены национальная оборона, государственная и общественная безопасность (п. 23). Вместе с тем проблема повышения качества жизни российских граждан путем гарантирования личной безопасности, а также высоких стандартов жизнеобеспечения отне-
Кандидат юридических наук, доцент.
сена к числу приоритетов устойчивого развития, то есть таких, на которых «Российская Федерация наряду с достижением основных приоритетов национальной безопасности сосредотачивает свои усилия и ресурсы» (п. 24). Несмотря на то что ряд положений Стратегии (п. 35—39, 46, 52, и др.) в целом относятся к безопасности личности, обеспечению ее прав и свобод, отношение к безопасности граждан как к чему-то производному, дополнительному сохраняется. Как и ранее, актуально звучит замечание А.А. Тер-Акопо-ва: «...Если не выделить приоритетность безопасности человека, последняя будет обеспечиваться, как и прежде, по остаточному принципу; .печальная действительность такова, что о человеке вспоминают только тогда, когда существующие угрозы начинают реализовываться, чиновничий государственный аппарат органически ориентирован на своеобразный «запах крови»; пока этого запаха нет, он ведет вялотекущую работу, игнорируя существующие угрозы и даже не подозревая об их существовании. Последующие экстренные меры по затратам гораздо превышают те, которые следовало бы предпринимать в порядке предупреждения уг-роз»2. Можно приводить многочисленные примеры, иллюстрирующие приведенное высказывание, начиная от техногенных катастроф, в основе которых лежит пресловутый человеческий фактор (за ним скрыты халатность, коррупция, в отдельных случаях — экстремизм и терроризм), и заканчивая массовыми издевательствами и избиениями одних людей другими, приводящими к потере здоровья, а иногда и жизни.
Надо полагать, настало время на концептуальном и иных уровнях признать приоритетность безопасности человека, а равно и основополагающих идей-принципов, на которых должна строиться система обеспечения безопасности (в том числе криминологической). Речь идет о таких идеях-принципах, как:
> фактическое признание приоритета человека над всеми иными социальными ценностями; подчинение его интересам деятельности всех социальных учреждений и организаций;
> опора на научный анализ, адекватность действий выявленным опасным состояниям и угрозам;
> максимально возможный объем средств, выделяемых на обеспечение безопасности человека;
> комплексный характер обеспечения безопасности;
> максимализация безопасности в конкретной исторической обстановке;
> равенство безопасности, недопустимость создания безопасных условий одному человеку в ущерб другому;
> гласность и законность обеспечения безопасности;
> социальная компенсация ущерба, причиненного человеку теми или иными источниками, которые общество не смогло устранить;
> предупреждение опасных состояний. Данные идеи следовало бы отразить в
Стратегии национальной безопасности, а также развить эти идеи в специальных программных документах, разрабатываемых в рамках новой, соответствующей нравственно-правовому императиву сохранения и поступательного развития социума, политики ограничения (предупреждения) преступности.
Назрела также необходимость научно обоснованного, адекватного новым реалиям и угрозам законодательного обеспечения безопасности российских граждан. Мы полностью поддерживаем высказываемые в литературе3 предложения о том, что правовыми основаниями обеспечения безопасности должны стать Конституция РФ, в которой следует записать, что государство гарантирует помощь человеку, оказавшемуся в опасном состоянии, закон о безопасности человека, в котором должны получить регламентацию жизненно важные интересы человека, охраняемые государством, угрозы этим интересам, стандарты безопасности в различных сферах жизнедеятельности, органы, обеспечивающие безопасность человека и устраняющие опасность, права и обязанности сторон.
Важно привести в соответствие с названными принципами законодательство, регламентирующее отношения в антикриминальной сфере: УК РФ, УПК РФ, УИК РФ, Закон «О противодействии коррупции»4, законодательные акты, регламентирующие деятельность правоохранительных и судебных органов, и др. Кроме того, привести в соответствие законодательство, регулирующее отношения, опосредованно (хотя и не всегда очевидно) связанные с противодействием криминально-криминогенным угрозам. Речь, в частности, идет о необходимости разработки федерального закона о продовольственной безопас-ности15, внесении поправок в Федераль-
(0 Ol
О CJ
О О О Q.
СС
СО
s н
о
0
1
о я с о т ф vo
>5
О *
О ф
У S
2
0
1
о *
о
2 ф d
я *
<
*
S I
н
о ф
со
(О
Ol
О СЧ
О О
о
Q.
со
S
н о
0
1
о я с о
т ф
VO >s о
о ш
У S
2
0
1
о *
о
2 ф d
л <
S I
н
о ф
со
ный закон «О средствах массовой информации» в части усиления ответственности за деятельность, наносящую ущерб безопасности человека6.
Сегодня приходится констатировать не только бессистемность, противоречивость и декларативность законодательной базы, в том числе в исследуемой сфере, но и наличие в законах и подзаконных нормативно-правовых актах многих положений, явно не отвечающих характеру и масштабу криминально-криминогенных угроз.
Однако наиболее важным и одновременно сложным представляется налаживание организационного механизма обеспечения безопасности человека. Такой механизм, скоординированный на федеральном, региональном и местном уровнях, включающий взаимодействующие между собой публично-правовые и частные элементы, сегодня отсутствует. Данный механизм, безусловно, имея правовое основание, тем не менее не должен сводиться лишь к соблюдению правовых принципов и применению нормативно-правовых предписаний, поскольку в нем должны быть задействованы и иные социальные (этика, мораль), а также нравственно-психологические регуляторы.
В рамках основных направлений воздействия на преступность должны разрабатываться и осуществляться меры, обеспечивающие социально-приемлемый уровень криминологической безопасности личности. Не преследуя цели — дать перечень соответствующих мер, обозначим лишь стратегические приоритеты и соответствующие им блоки организационно-правовых мер криминологической безопасности граждан, тесно связанные с магистральными направлениями стратегии ограничения (предупреждения) преступности.
Первый приоритет. Воспрепятствование (снижение уровня) криминальной зараженности граждан. Меры, разрабатываемые и реализуемые в рамках указанного приоритета, главным образом профилактические, имеющие своей основной целью снижение риска совершить преступление и тем самым влиться в ряды преступного мира. Кроме того, снижение уровня криминальной зараженности среди лиц, ранее совершивших преступления, привлеченных или не привлеченных к уголовной ответственности, сдерживает от совершения новых преступлений, помогает становиться здоровыми членами общества.
Здесь необходимы организация и правовое (а также и нравственно-психо-
логическое) обеспечение мер, направленных, во-первых, на снижение уровня криминальной ментальности в обществе и одновременно преодоление правового нигилизма, формирование и поощрение в нем социально позитивных идеологических установок и моделей поведения; во-вторых, на выявление наиболее подверженных криминализации групп населения и их целенаправленную, специализированную профилактику.
Система профилактики должна, опираясь на научные разработки криминологов, экономистов, психологов, представителей других отраслей научных знаний, в разумной степени и с учетом изменений социальной жизни сочетать традиционные (известные с советских времен) формы с созданием новых, в том числе воспринимаемых из зарубежного опыта (в их числе объединения предпринимателей — против рэкета, автовладельцев — против краж и угонов автотранспорта и т.д.). Государство в лице всех ветвей власти, в первую очередь исполнительной, особенно правоохранительных органов, не должно занимать позицию пассивного наблюдателя попыткам противодействия граждан и их объединений преступным проявлениям. Напротив, государство призвано организовывать, поощрять, обеспечивать всю необходимую поддержку такого рода инициативам, признавать их несомненную легитимность (отражая это в законодательстве, программных и иных публичных заявлениях руководителей федерального и регионального уровней, разъяснениях высших судебных инстанций).
В деле духовного оздоровления социума и его членов важную роль играет религия в лице своих духовно-нравственных институций. Традиционные религии, представленные в укладе российской духовной жизни, способны влиять на формирование и укрепление защитных механизмов человека, вырабатываемых с участием сознания, и государство может гибко и деликатно (с учетом светского характера своего устройства и конституционного принципа свободы совести) координировать этот процесс. Между тем требуются выявление и целенаправленная, специальная профилактика тех лиц, которые находятся в зоне повышенного риска (беспризорные несовершеннолетние, лица, занимающиеся бродяжничеством, не имеющие постоянного источника дохода, находящиеся в алкогольной и наркотической зависимости, ранее при-
влекавшиеся к уголовной ответственности, и т.д.). В данном случае необходимо сочетание социального контроля, воспитания и помощи. В целом речь идет о пересмотре социальной политики, ее ориентации на минимизацию условий выгодности преступного поведения7.
Заметим, что снижение уровня криминальной зараженности населения коррелирует с уровнем криминализации самого государства, его властных структур. Никакие меры культурно-просветительского характера, направленные на преодоление правового нигилизма и формирование антикриминальной установки среди граждан, не возымеют действия в отсутствие примера со стороны представителей органов власти (формирование и соблюдение разумных стандартов потребления материальных благ, ограничение расходов, исключение нецелевых бюджетных выплат, отказ от практики откатов, исполнение норм действующего законодательства, в том числе в части ответственности, предоставления отчетности о доходах, и т.д.). Российское государство должно самоочищаться от криминальной коросты8, параллельно координируя этот процесс в ключевых сегментах экономики и информационной сферы. Следует согласиться с Л.В. Кондратюком и В.С. Овчинским в том, что «борьба с коррупцией, какие бы хорошие законы при этом ни применялись, не будет успешной до тех пор, пока не изменятся мотивы действий чиновников, то есть основания их поведения, цели, убеждения, ценности. Если вырванный чиновником куш по значимости выше его религиозных, нравственных, карьерных и иных ценностей и убеждений, коррупция неистребима. Этот мотивационный фактор не менее важен, чем факторы, создающие социально-правовые условия коррупции: право и возможность чиновника принимать или не принимать необходимые решения (приватизация власти), недоступное правосудие, неподконтрольность исполнительной власти и т.п.»9.
Второй приоритет. Минимизация риска стать жертвой преступления (суицида, связанного с действием криминально-криминогенных факторов). В России в настоящее время, по оценкам ряда экспертов, полная реальная преступность (включающая зарегистрированную часть и текущую латентность) исчисляется 23—25 млн преступлений10. Причем по интенсивности умышленных убийств Россия далеко
опережает США и в десятки раз — страны Западной Европы и Канаду11. По данным Всемирной организации здравоохранения, уровень суицида в нашей стране составляет 60—70 самоубийств на 100 тыс. человек, что в 3—3,5 раза превышает среднемировой. Указанные показатели, как нам представляется, служат тревожным сигналом организующим и исполняющим элементам системы национальной безопасности, не говоря о гражданах, жизнь, имущество и неимущественные блага которых (здесь мы абстрагируемся от \ГР-категорий лиц, охраняемых в соответствии с занимаемым социальным статусом) наиболее уязвимы.
Меры, направленные на снижение риска стать жертвой преступления или суицида, исходя из их характера и защитных механизмов, можно свести в следующие группы. Во-первых, следует выделить вик-тимологическое направление, рассматривающее каждую личность с точки зрения степени вероятности ее превращения в жертву преступления и соответственно предлагающее набор мер по девиктимиза-ции. Разработка и реализация мер в рамках виктимологического направления предполагают выявление групп граждан, виктим-ность которых в силу ряда объективных и субъективных причин наиболее высока. Во-вторых, в качестве самостоятельного блока, снижающего риск стать жертвой преступления, следует рассматривать меры, осуществляемые главным образом правоохранительными органами и заключающиеся в воздействии на криминальную готовность, предотвращении и пресечении непосредственно преступной деятельности. Данные меры обстоятельно изучены и рассмотрены в литературе12, и мы на них не останавливаемся. Заметим лишь, что разработка и реализация такого рода мер должны удовлетворять набору требований, внешне на первый взгляд не всегда согласующихся друг с другом, однако, по сути, не находящихся в противоречии между собой и по отношению к основополагающим принципам антикриминально-антикри-миногенной стратегии. Суть указанных требований состоит в том, что организационно-правовые и иные меры воздействия на криминальную готовность и преступную деятельность должны быть эффективными в плане защиты объектов криминологической безопасности и одновременно не должны сопровождаться неправомерными (противоречащими Конституции и изданным федеральным законам) ограни-
(О
О!
О СЧ
О О
о о.
со
I-О
0
1
о я с о т ф ю
О *
О ф
У
2
0
1
о *
о
2
ф
■а
я <
I I-
О ф
со
(О
Ol
О СЧ
О О
о
Q.
со
S
н о
0
1
о я с о
т ф
VO >s о
о ф
У S
2
0
1
о *
о
2 ф d
я <
S I
н
о ф
со
1) 2) 3)
чениями прав человека, в том числе под предлогом достижения самых высоких и благовидных целей.
В-третьих, нужно отметить роль так называемого ситуационного предупреждения преступлений, состоящего в наборе мер, преимущественно технического характера с присутствием организационных и психологических элементов13. В литературе такие меры подразделяют на:
затрудняющие совершение преступлений;
повышающие для преступника риск обнаружения и задержания; уменьшающие выгоду от преступления14.
Третий приоритет. Восстановление личности, пострадавшей от преступности. В первую очередь здесь имеется в виду личность человека, непосредственно потерпевшего от преступного акта, связанного с насилием, обманом или иным проявлением криминального беспредела по отношению к жизни, здоровью, имуществу и неимущественным правам человека. При этом речь идет не только и даже не столько о материальной компенсации причиненного преступлением ущерба, поскольку, во-первых, такой ущерб далеко не всегда восполним, в том числе в материальной форме, во-вторых, возмещение такого ущерба значимая, но всего лишь часть процесса восстановления допреступного статус-кво. Необходимо радикальное изменение со стороны правоохранительной системы всех элементов системы криминологической безопасности, отношения к потерпевшему. Анализ и обобщение материалов контрольно-надзорных органов, экспертных исследований, публикаций в СМИ позволяет нам полностью присоединиться к Д.А. Ли, который замечает, что «...потерпевший в России — дважды потерпевший. Дважды потерпевший, поскольку он испытывает неуважение к себе как минимум два раза: первый — при совершении в отношении него преступления, а второй — когда правоохранительные органы поворачиваются к нему спиной в результате большой загруженности своих сотрудников должностными обязанностями. Загруженность же эта, в свою очередь, есть прямое следствие непродуктивной, неоптимальной работы правоохранительной системы в целом» 15. Для гражданина, ставшего жертвой преступления, его близких, а в случаях совершения преступлений, получивших в силу тех или иных причин широкую огласку, — для граждан сочувствующих жертве, — практически важ-
но обеспечить восстановление социальной справедливости по конкретному делу: раскрыть преступление, добиться наказания действительно виновных, возместить потерпевшим материальный и моральный ущерб. Если обычный человек лично убедится в доступности правосудия, лояльности к нему органов государственной власти и должностных лиц, возможности достижения справедливости при помощи легитимных и, самое главное, доступных средств, он с большой долей вероятности преодолеет равнодушное, а возможно, и негативное отношение к государству, его деятельности, инициативам и проектам. Следующим шагом будет формирование активной гражданской позиции личности, ответственной за свой выбор поведения. В свою очередь, государству также надо, используя различные меры и средства, изменять себя, освобождаться от криминала.
Следует принять во внимание и предложения сторонников концепции восстановительной юстиции16, суть которой состоит в том, чтобы при помощи суда или посредника урегулировать отношения между преступником и потерпевшим (по крайней мере вопрос материальной компенсации причиненного преступлением ущерба), однако с поправкой на необходимость реформирования российской уголовной юстиции17 и с учетом морально-психологического аспекта18.
Наконец, государство в сотрудничестве со всеми элементами гражданского общества и законопослушными силами социума должно создавать условия для максимально возможного, всестороннего восстановления всех лиц, так или иначе пострадавших от преступности, ее негативного воздействия, в том числе информационного. И здесь мы выходим на проблему ресоциализации и социальной адаптации граждан, привлеченных к уголовной ответственности, особенно острую в связи с ограничением и лишением свободы. Не следует забывать и о том, что в сфере уголовно-исполнительных отношений также имеется много негативных моментов для безопасности человека, среди которых жестокость в обращении, высокий уровень легочных заболеваний, безраздельное господство криминальной среды с ее традициями и механизмом поддержания этих традиций. Иными словами, государство в лице несовершенной пенитенциарной системы и в силу отсутствия удовлетворительного состояния пос-
тпенитенциарного возвращения отбывших уголовное наказание людей к нормальной жизни косвенно способствует дальнейшей криминализации части граждан, причем довольно значительной19. Следовательно, необходимы не только законодательные, но и практические меры, связанные, во-первых, с реформой системы уголовных наказаний, максимальным сокращением такого вида наказания, как лишение свободы, и заменой его альтернативными наказаниями. Во-вторых, необходимо продолжать реформировать са-
му пенитенциарную систему в направлении ее гуманизации, снижения уровня криминально-криминогенных условий содержания осужденных к лишению свободы и лиц, заключенных в СИЗО. В-третьих, государству с опорой на здоровые силы общества нужно разработать и реализовать меры, способствующие социальной адаптации лиц, освобожденных из мест лишения свободы, не забывая одновременно о мерах, нейтрализующих (снижающих) уровень криминальной зараженности законопослушного населения.
Литература и примечания
1. Данное обстоятельство отметил А.А. Тер-Акопов: Тер-Акопов А.А. Безопасность человека (теоретические основы социально-правовой концепции). С. 16.
2. Тер-Акопов А.А. Безопасность человека (теоретические основы социально-правовой концепции). С. 17.
3. Тер-Акопов А.А. Понятие, предмет и система безопасности человека, безопасность юридическая // Правовое обеспечение безопасности человека. М.: Изд-во МНЭПУ, 1998. С. 14.
4. Федеральный закон от 25 декабря 2008 г. № 273-Ф3 «О противодействии коррупции».
5. Заметим, что имеется региональный опыт законодательного регулирования отношений в сфере продовольственной безопасности / Закон г. Москвы от 12 июля 2006 г. № 39 «О продовольственной безопасности города Москвы» // Система «Гарант Платформа F1».
6. Предложения о совершенствовании законодательной базы безопасности человека сформулированы, в частности, К.В. Харабетом / Харабет К.В. Вызовы и угрозы криминальной безопасности человека и государства в России в свете проблем глобализации // Криминальная безопасность человека: угрозы и пути их преодоления: сборник науч. трудов. М.: Изд-во МНЭПУ, 2003. С. 10—13.
7. В качестве примера можно сослаться на Руководство по основным направлениям предупреждения преступлений, представленное в 1990 г. Министерством внутренних дел Англии восьмому Конгрессу ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями / Советская юстиция. 1993. № 2. С. 28—29.
8. Об этом: Алексеев А.И., Овчинский В.С., Побегайло Э.Ф. Российская уголовная политика: преодоление кризиса. С. 76—77.
9. Кондратюк Л.В., Овчинский В.С. Криминологическое измерение. С. 80—81.
10. Латентная преступность в Российской Федерации: 2001—2006 / под ред. С.М. Иншакова. М., 2007. С. 7; Кондратюк Л.В., Овчинский В.С. Криминологическое измерение. С. 179—180.
11. Справедливости ради отметим, что уровень преступности в большинстве стран Запада довольно высок, по данным виктимологических исследований, процент граждан, проживающих в США и ряде западноевропейских стран, ставших в течение года жертвами преступлений, колеблется в пределах 20—30 % / Преступность за рубежом (1990—2002 гг.). М., 2003.
12. Иншаков С.М. Военная криминология. Кн. 1. С. 203—220; Исиченко А.П. Оперативно-розыскная криминология. М., 2001.
13. Кудрявцев В.Н. Стратегии борьбы с преступностью. С. 326.
14. Там же. С. 326-328.
15. Ли Д.А. Преступность в структуре общества. М., 2000. С. 106.
16. Об этой концепции: Зер Х. Восстановительное правосудие / пер. с англ. М., 2002; Ван Несс Д.У. Восстановительное правосудие и международные права человека // Восстановительное правосудие. М., 2003; Симонова Е.А. Примирение с потерпевшим в уголовном праве России: автореф. дисс. ... к.ю.н. Саратов, 2002.
17. На данное обстоятельство обращает внимание Е.И. Цымбал / Цымбал Е.И. Предпосылки внедрения восстановительного правосудия для несовершеннолетних в России // Восстановительное правосудие. М., 2003. С. 94.
18. В.Н. Кудрявцев обратил внимание на то, что «инициаторы восстановительной юстиции полагали одной из ее важнейших целей не только и не столько возмещение ущерба (для этого достаточно гражданского иска), сколько исправление и моральное совершенствование личностей - как преступника, так в известном смысле и жертвы / Кудрявцев В.Н. Стратегии борьбы с преступностью. С. 254.
19. В сентябре 2005 г., согласно статистическим данным Министерства юстиции, в местах лишения свободы находились 808 507 человек при лимите 958 628 / В квартире, на нарах // Российская газета. 3 ноября 2005 г. При этом, как подчеркнул директор ФСИН РФ Ю. Калинин, в местах лишения свободы содержатся более 400 тыс. человек, склонных к различным формам деструктивного поведения - агрессии, конфликтам, членовредительству, суициду / Калинин Ю.И. Доклад на заседании коллегии Минюста России 17 марта 2006 г. // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. 2006. № 2.
(О
Ol
О CJ
О О О Q.
С
СО
S
н о
0
1
о я с о т ф vo
>5
О *
О ф
У S
2
0
1
о *
о
2 ф d
я *
<
*
S I
н
о ф
со
