CC BY
52
О.В. Лукьянов
АКТУАЛЬНОСТЬ ИЗУЧЕНИЯ ТРАНСТЕМПОРАЛЬНЫХ АСПЕКТОВ СОЦИАЛЬНОГО И ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ОПЫТА
Показана актуальность построения психологических исследований в соответствии с постнеклассическим типом рациональности. Предлагается рассматривать социальный и психологический опыт в категориях согласованности временных форм. Показывается, что формы согласования времен точнее отражают смыслы психологических недомоганий современного общества, чем формы соответствия значений, символов и сущностей. Выдвигается гипотеза о двух измерениях в изучении психологического опыта: готовности и зрелости, соответствие которых создает конкретную форму времени или экзистенциальный контекст психологического опыта.
Решение теоретических, методологических и практических вопросов понимания психологического опыта в современной психологии осуществляется в контексте трансгрессивности, свойственной мировоззрению нашей эпохи. Перемещение границ, перемещение систем координат, движение системных оснований, обусловленное увеличением уровней сложности жизненной реальности современного человека, имеют все большее значение при концептуализации понимания базовых категорий психологии, в том числе категории психологического опыта.
Психологический опыт сегодня понимается не только как превращающаяся форма жизнедеятельности, но и как переживание, отчасти формирующее жизнедеятельность, задающее тенденцию хода жизни, устанавливающее и преодолевающее границы человеческого бытия-в-мире. Структурные аспекты событий психологического опыта, используемые в классической науке и отражающие трансцендентные аспекты опыта, такие как состояние, процесс, паттерн поведения, сегодня дополнены понятиями, отражающими трансгрессивные аспекты психологического опыта, - понятиями переживания, интенциональности восприятия, тенден-циональности мышления, эволюционности развития, жизнестойкости, жизнетворчества и др.
Смещающиеся границы, «мягкие» методы исследования, фундаментальная неопределенность, скептицизм (невозможность исчерпывающего описания и понимания, тем более невозможность исчерпывающего объяснения), прочно вошли в реальность психологической практики и психологического исследования. На смену поиску технических и принципиальных решений пришли проблемы этики, бытийности и смысла жизни. Источником данных стало пространство движущейся границы между психологической теорией и психологической практикой. Проблемы взаимодействия человека с трансцендентным миром, сводящимся к областям значений, дополнились проблемами трансгрессивности человеческого взаимодействия, не сводимого к значениям, а требующего учета тенденциональности, ответственности и интенциональности ответов. Смысловое соответствие модели согласования, преодоление тенденций деконструктивности стали главными проблемами и надеждами социально-психологического познания.
Современная ситуация в социальной психологии требует от ученого учитывать сложность контекста социального и научного развития на различных уровнях анализах [1]. Наибольшей эвристической значимостью на сегодняшний день в этом вопросе обладает концепция В.С. Степина, в которой систематически обосновы-
ваются типы исследовательских программ и этапы эволюции научного знания. Опираясь на эту концепцию, мы можем говорить о необходимости согласовывать две научно-исследовательские программы: натуралистическую, выражающую ценности естественно-научного подхода, и культурцентристскую, выражающую ценности гуманитарного подхода. Кроме согласования двух типов научно-исследовательских программ, мы должны согласовывать и типы рациональности, формирующиеся в процессе эволюции науки. На сегодняшний момент имеют место несколько типов рациональности:
1. Классический тип рациональности, центрирующий внимание ученого только на объекте. Такой тип рациональности требует «вынести за скобки» все, что непосредственно относится к субъекту и его средствам деятельности. Классический тип рациональности связан с научной революцией XVII в. и развитием естественно-научного мировоззрения.
2. Неклассический идеал рациональности, согласно которому научное описание включает в себя ссылки на средства и операции познавательной деятельности. Этот тип рациональности был подготовлен научной революцией конца XVIII - начала XIX в., изменившей философские установки науки, и научной революцией конца XIX - середины XX в., сформировавшей неклассическую науку благодаря открытиям в области физики. Неклассическая наука допускает истинность нескольких отличающихся описаний одной реальности и соотносит онтологические характеристики метода, которым осваивается объект. Неклассическая наука представляет собой сложный и множественный, но все-таки естественно-научный тип исследования.
Постнеклассический идеал рациональности приближает естествознание к человекознанию. Даже в традиционно естественных науках учитываются нелинейность, историзм и человекоразмерность систем. Постнеклассический идеал рациональности утверждается на современном этапе развития науки. И на этом этапе психология становится не только наукой, заимствующей методы и категории исследования у «старых» наук, но и существенно обогащает их гипотезами и перспективами концептуальных построений. Постне-классическая рациональность требует соотносить знания об объекте не только со средствами, но и ценностно-целевыми структурами деятельности. Из этого свойства постнеклассической рациональности видно, что именно она согласовывает натуралистическую и культур-центристскую программы исследований.
Но для того, чтобы соотносить знание объекта, средства получения знания и ценностно-ролевые структуры
деятельности, нам необходимо на время сделать средства познания и ценностно-ролевые структуры деятельности предметом исследования. Эта необходимость обусловливает актуальность изучения таких областей психической жизни, как психологический опыт, психологическая практика, социально-психологическое познание.
Эти области жизни и научного исследования наполнены обширным содержанием, но они требуют современной реструктуризации, уточнения их смыслового соответствия в поле двух измерений современной психологии: тенденции изучения человека как существа трансцендирующего (имеющего дело с чуждым, принципиально не постижимым, внешним миром) и тенденции изучения человека как существа трансгрессирующего (переходящего границы реальности и всегда являющегося центром системы).
Жизнь, жизнедеятельность, экзистенция согласовывают эти тенденции, в отличие от формальных социальных практик и процедур научных исследований, которые стремятся выделить и однозначно определить предмет, тенденцию и природу события и становления. Повседневность вполне соответствует требованиям постнеклассической рациональности, в равномерном течении повседневной жизни мы успешно согласовываем знания об объекте и со средствами познания, и с ценностными структурами деятельности. Повседневность служит и источником материалов, и ценностной структурой психологических исследований. Соответствие условий социально-психологического познания можно было бы перенести в научную деятельность, если бы жизнь обладала свойством равномерности. Но в современном мире жизнь неравномерна. Неравномерно развитие науки, неравномерно развитие обществ, развитие личности, неравномерна жизнь субъекта и существование объекта. Неравномерность хода жизни заставляет нас изучать реальность в темпоральном аспекте. Согласовывая смыслы и содержания жизнедеятельности, жизнетворчества, жизнестойкости, мы должны согласовывать и времена, принципы периодизации, порядки и тенденции.
Актуальность методологии решения теоретико-практических задач
Традиционно важными методологическими вопросами для психологии являются вопросы теоретические и вопросы практические. Теоретические вопросы предполагают теоретические ответы, которые в различной степени могут быть подтверждены или обогащены практикой, но могут практикой игнорироваться или отвергаться. Практические вопросы предполагают практические ответы, за которыми может стоять точная, наивная или даже спекулятивная теория.
Теоретические проблемы, формируют логические формы знания и могут иметь различные уровни обобщения. Можно обобщить их, например, так:
- проблема смысловой и операциональной согласованности предмета и метода;
- проблема соответствия объекта и системы субъективных установок;
- проблема предпочтения онтологических оснований и форм ситуационной обусловленности;
- проблема избытка альтернатив и вспомогательных гипотез.
Решение теоретических проблем позволяет перейти с интуитивного уровня понимания опыта на уровень логический, абстрагирующийся от повседневности и соответствующих форм психологического опыта.
С другой стороны, традиционно важны практические проблемы, приближающие науку к формам обыденного знания, к интуитивным способам понимания целостности, событийности, действительности повседневной реальности. При всем «неудобстве» и нетранслируемости способов и предметов решения практических проблем они часто опережают теоретизирование в социальном творчестве и социальном регулировании.
Но в современной ситуации развития общества и науки в психологии имеет место и методологическая проблема решения особого типа теоретико-практи-ческих задач, порождающих методологии действенного исследования, экзистенциального исследования, исследования, учитывающего и трансцендентальность, и трансгрессив-ность психологического опыта, формирующего ситуацию
[5]. Эти задачи характеризуются необходимостью учета временных, темпоральных аспектов психологических событий. Такого рода задачи по самой своей природе и смыслу не могут быть решены абстрактно, отвлеченно от процесса жизни, как это часто принято в области традиционных научных ориентаций. Они, как говорится, не разрешимы, но решаемы. Необходимость решения этих задач в современной ситуации формирует специфическую психологическую ценность и специфическую чувствительность. Такие задачи не могут быть решены заранее или позже, навсегда или только на один момент. Такие задачи требуют быть решаемыми периодически, имеют решение только относительно некоторого временного периода, но не могут быть решенными в абсолютном значении. Это задачи, связанные с тенденционально-стью психологического опыта, с принципом и порядком периодизации временного опыта. Определяя себя в качестве начала, середины или конца некоторого периода своего существования, мы задаем тенденцию, которая проявляет себя в качестве фактора, конституирующего психологическую реальность.
Соответственно, в связи с тенденциональностью возникает психологическая ценность - ценность опыта пребывания во времени, опыта темпоральной аутентичности, т.е. ценность опыта пребывания в подлинности, адекватности, реальности времени своей жизни [4].
Задачи такого рода должны решаться практически, каждый раз в связи с ситуацией, конкретными условиями и контекстом, но при этом воплощать смысл и неизменных, вечностных аспектов жизни. Для того чтобы это было возможно и эффективно в индивидуальном и социальном опыте, нам необходима теоретическая основа понимания опыта пребывания в решениях этих задач. В терминах формальной логики теория представляет собой необходимое условие, а деятельность - достаточное.
Мы можем сформулировать соответствующую методологическую потребность - потребность в согласованности, непротиворечивости и полноте теории и практики индивидуального опыта пребывания во времени жизни.
Но в специфике психологической науки вообще и в отношении темпоральных аспектов психологической
науки в частности трудность удовлетворения этой потребности состоит в том, что необходимые и достаточные условия сочетаются между собой и другими условиями сложным образом, иногда заменяя друг друга, меняясь местами, трансформируясь и т.д. Посредством интуитивных усилий мы справляемся с этой сложностью, но попытки перевести интуитивные обыденные формы знания в научные и логические сталкиваются с проблемой невозможности говорить о времени и быть во времени в традиционных научных формах. В некотором смысле это известная дилемма «Быть или иметь». Быть во времени жизни и иметь время жизни одновременно невозможно, но именно так мы и существуем, периодически мы присутствуем, пребываем во времени как в опыте, а периодически мы имеем время в качестве трансцендентного значения. Экзистенциальное решение этого парадокса мы и называем транстем-поральностью - переходом во временах.
Пространство тенденциональности психологического опыта может быть охарактеризовано двумя измерениями - диахроничностью (временная последовательность) и синхроничностью (параллельность времен). Событие опыта обретает свою пространственную конфигурацию как явление современности (для восприятия это выглядит как параллельный срез, одновременность расположения разных предметов) и как явление протяженности (для восприятия это - длительность). В строгом логическом представлении эти тенденции перпендикулярны. То, что движется в пространстве, воспринимается неподвижным во времени, а то, что движется во времени, воспринимается неподвижным в пространстве.
Но на самом деле психологическое событие трансформируется целиком, т.е. во всех «измерениях»: и диахронически, и синхронически. Упрощенные схемы и модели нашего понимания не позволяют нам это учитывать. Так, мы, будучи не способными объяснить с помощью строгих научных методов многие социальнопсихологические явления, обусловленные сложностью и тенденциональностью психологического опыта, такие как взаимовлияние человека и ситуации, взаимодействие человека и мира, отношения Я и Другого, целостность человеческой свободы и человеческой судьбы, взаимопонимание в повседневной жизни, сверхрациональные аспекты человеческого взаимодействия, тем не менее практически пребываем в этих явлениях и иногда достаточно успешно, опираясь на собственные теории хода жизни, даже если они наивны и периодически пересматриваются, опираясь на нашу способность видеть и понимать смысл события.
Решение проблемы теоретико-практических задач подчиняется принципу множества ключей к одному замку, как это определил Казимеж Обуховский. Мы можем говорить о поведении человека, выстраивая модели процесса человеческого бытия, можем говорить о коммуникации или транскоммуникации, выстраивая метафоры нашего понимания, можем говорить о системности существования, создавая категориальный аппарат, можем редуцировать реальность до корреляций, соответствий, аспектов или феноменов и т.д. Все эти подходы могут быть полезны в свое время для решения теоретико-практических задач, выполняя одну
общую функцию - обеспечение нашей психологической готовности и нашей психологической зрелости, определение конфигурации времени и опыта.
Это вовсе не значит, что не стоит замечать методологических различий и противоречий между различными подходами, сводя теперь всю сложность к временным соответствиям, так же как не следует игнорировать противоречия между людьми и их уникальность, изучая конституциональные аспекты человеческой психологии, но это значит, что необходимо осмыслить этический аспект проблемы решения теоретико-методологических задач (задач временной согласованности индивидуального и социального опыта).
Готовность и зрелость являются психологическими ценностями, связывающими события в темпоральном, временном аспектах. (Отметим, что говоря «время», мы имеем в виду экзистенциальное время, время - опыт. Соответственно, время переживания времени - опыт на языке опыта, как это предлагает традиция феноменологической психологии. Время опыта - это форма упорядочивания прошлого, настоящего и будущего. Так, готовность упорядочивает опыт, связывая прошлое -подготовку, будущее - событие в настоящем - в отношении готовности, в тенденциональной согласованности прошлого, настоящего и будущего. Зрелость также согласовывает тенденциональность опыта, зрелость -это настоящее, являющееся результатом прошлого и содержащее в себе возможность будущего.)
Зрелость научной концепции, зрелость личности, зрелость проекта, зрелость навыка, зрелость плодов человеческой деятельности есть ценность, выражающая нашу онтологическую укорененность в длительности, протяженности бытия (диахроническую устойчивость). Готовность, в свою очередь, является психологической ценностью, отражающей нашу укорененность в пространственности, синхронистичности бытия.
Психологической зрелости посвящены многочисленные теоретические исследования и разработаны достаточно подробные теории, существуют даже психологические специальности, строящиеся на основании этой ценности (например, специальность «генетическая психология»). Психологическая готовность в большей степени служит опорой для построения психологических практик, которые часто так и называются: психологическая подготовка, тренинг (например, психологическая подготовка персонала), и теоретически, как правило, менее обеспечена. Психологическая готовность и психологическая практика часто строятся на интуитивных, обыденных формах знания и поведения. Но в современных условиях, когда обозначены такие горизонты психологической науки, как проблема смысла, проблема социального познания, творческой эволюции, индивидуальной религиозности, диалога, самоорганизации и трансцендирования, мы не можем довольствоваться разделением теории и практики и отдельным решением теоретических (описательных и объяснительных) и практических (деятельностных) задач, так же как мы не можем удовлетвориться способами раздельного изучения субъективности и объективности, отдельного рассмотрения предметов и методов, человека и мира. Нам необходимо осуществить теоретикометодологическое исследование проблемы готовности
к решению теоретико-практических задач психологического опыта, перейти с эстетического на этический уровень научного исследования.
В поле социальной психологии к такого рода уровню можно отнести достаточно много различных проблем, таких как: проблема взаимной ответственности, проблема социального познания, проблема социального творчества. В существующей литературе они рассматриваются, как правило, диахронически, в связи с некоторой заранее заданной тенденциональностью исследователя. Этим обеспечивается диахроническая устойчивость психологического опыта. Но кроме диахронической устойчивости психологическая готовность определяется и уместностью, совместностью, пространственной оформ-ленностью и конфигурацией психологического опыта. Нам нужна топологическая структура психологического опыта - опыта и развития, и подготовки. Выражаясь в терминах пространственной геометрии, нам необходимо учитывать как планы бытия, т.е. горизонтальные срезы, расширяющиеся в своей длительности, так и уровни, накрывающие и вмещающие различные планы бытия. В современной психологии об этом писали, в частности, Б.С. Братусь [3] - о вертикали смысла - и Д.А. Леонтьев
[6] - о горизонтах смысла.
В связи с этим мы считаем, что категорию темпо-ральности (длительности, периодизации опыта) в психологии необходимо дополнить категорией транстем-поральности (согласованностью, соответствием уровней периодизации опыта), т.е. ввести понятие, отражающее пространственно-временной смысл тенден-циональности осмысления человеческого опыта, обозначить направленность понимания как движения к согласованию различных временных форм и временных тел, смыслов и тенденций периодизации форм экзистенциального опыта, ввести пространство, на котором мы можем обозначать контуры человеческой ответственности за ход и связанность времен жизни.
В некотором смысле введение принципа транстем-поральности в психологии соответствует когда-то введенному А. Эйнштейном принципу относительности в физике. Можно вспомнить известный парадокс различия скоростей самолета, летящего над вершинами гор. Скорость самолета может быть равномерной, а скорость его тени будет неравномерной и периодически ускоряющейся. Но в целом это будет одна система, формирующаяся позицией наблюдателя.
Транстемпоральные аспекты психологического знания уместны тогда, когда мы принимаем как факт то, что в разных ситуациях разные люди ведут и чувствуют себя по-разному, а ситуации и люди различаются всегда, нет «тех же самых» ситуаций и людей, даже если речь идет об одном и том же человеке или об одной и той же ситуации, есть ситуации, которые мы тенденциозно приводим к соответствию во времени (объективируем и овременяем). Этот опыт тенденциозного приведения (и прихода) к соответствию времен и является источником данных для транстемпорального психологического исследования и практики.
Важно отметить, что задачи психологического опыта, о которых мы здесь рассуждаем, пришли из опыта преемственности. Преемственность тенденции перехода классической, неклассической и постнеклассической науки
требует он нас ответственности за артикулирование смыслов психологического опыта. В частности, артикулированию такой формы опыта, как опыт веры, формирующийся благодаря накоплению и преемственности опыта знания. Именно опыт веры обеспечивал полноту бытия в опыте человеку предыдущих эпох. Сегодня вера не на небесах, не в церквях, не в домах и не в словах; все эти сферы подверглись революционному пересмотру и стали объектами научного анализа и экономического распоряжения. Сегодня вера, если она есть, то в индивидуальном и социальном психологическом опыте, о чем свидетельствует Новейшая история как самой социальной психологии, так и нашей цивилизации.
Актуальность исследования транстемпоральных аспектов психологического опыта
С одной стороны, актуальность такого исследования обосновать не просто. Актуальность изучения связанности и согласованности времен кажется тавтологией, ведь актуальность - это и есть своевременность, важность и возможность именно сейчас, укорененность во времени. Но в контексте проблемы ответственности и тенденциональности психологического опыта актуальность становится очевидной: как бы мы ни понимали или ни объясняли психологический опыт, само понимание и объяснение актуализируют смысловой контекст - когда, как долго, в какой последовательности, в каком порядке, на каком уровне сложности наше описание или объяснение имеют смысл?
Актуальность исследования проблемы транстемпо-ральности обусловлена эпохальными особенностями современной ситуации. Эпоха научно-технических, клерикальных, политических и культурных революций, создавшая и продолжающая создавать социальнопсихологический ландшафт современного мира (мира постмодернизма, пострелигиозности, постнеклассиче-ской научности, неопрагматизма, неопозитивизма и т.д.), заставляет нас сегодня изменять не только содержание представлений о социальном познании, но и представления о природе форм социального познания. Все большее количество того, что раньше являлось основаниями для социального познания, сегодня меняет свое положение, становится предметами, вопросами, проблемами, социальными и психологическими практиками.
Знания и опыт в современной экономической ситуации перестают быть содержанием (благами, товарами, услугами), как это было в традиционных культурах прошлого, а становятся условиями и обстоятельствами
- средствами обмена, платежа, оценивания, регулирования, организации в процессах повседневной жизни, интенсивно создаваемых человеческим взаимодействием, средствами обусловливания культур экзистенциальных практик (в науке это представляется как обусловленность контекстом, контекстная обусловленность). Социальное, психологическое, личностное знание становится знанием относительно временным, связанным не столько с характеристикой сущностей и предметов, а знанием уместным, т.е. в большей мере соответствующим контексту преемственности, периодам времени, тенденциям, которые актуализируются в
событии. В связи с этим сегодня более, чем раньше, актуальны исследования темпоральных аспектов социальной и психологической реальности.
Вместе с изменениями представлений о природе социального знания изменяется и смысл форм, способов социального знания - смысл трансформации и интерпретации социальных отношений и обменов, смысл коммуникации, трансценденции и экзистенции. Ценностный, потребностный, целевой и причинно-следственный дискурсы сменяются дискурсами онтологизации и индивидуализации. Свобода и ответственность все в большей степени «переселяются» в индивидуальный опыт как в источник активности, инициативы, места порождения и воспроизводства смысла [7].
Кроме потребности в собственно знании, современный социально-действующий субъект должен обладать адекватными способами трансформации знаний, интерпретативными способностями и навыками [2. С. 1523]. Это делает актуальными исследования на таких уровнях бытия, которые не только показывают или выражают (описывают и объясняют), но обеспечивают временную согласованность, связанность и целостность социального познания (симфонизируют сложность времени жизни), учитывают приближение к полноте и полноценности жизни.
Ситуация перманентно и интенсивно изменяющегося жизненного мира определяет возникновение новых специфических потребностей в изучении смыслов жизни современного человека - потребностей во временном благополучии (в получении достаточного времени
для...).
Часть этих потребностей подробно анализируется в современном научном, религиозном и бытовом сознании, в жизни и социально-психологических практиках как отдельных людей, так и социальных сообществ, но список конкретных форм потребности во временном благополучии пополняется когерентно процессам развития и никогда не может быть исчерпывающе назван. Одной из актуальных сегодня специфических потребностей изучения человека, жизнь которого вытекает из эпохи революций, является потребность в решении особого жизненного отношения - отношения современности, новизны и ясности. Современный (точнее, постсовременный, но нуждающийся в современности) человек конструирует, реконструирует и деконструи-рует свои жизненные миры посредством социальнопсихологических практик, наполняющих сферы психологического опыта, и прежде всего опыта социального познания, для того, чтобы становиться современным, но не застывать в ограниченности современного момента и вообще временного существования, чтобы становясь современным, становиться соответствующим, согласованным, симфоничным всей полноте сложной реальности временных порядков.
Какие бы уровни и категории значений ни выделяли современные психологические концепции, всегда остается необходимой постановка вопроса о смысле, а значит, о временном характере феноменов психологического опыта. Говорим ли мы о пиковых переживаниях или трансакциях, самоактуализации или переживании кризисов, принятии решений или религиозных откровениях, формах поведения или реакциях - все эти формы
опыта требуют прояснения темпоральных условий: когда и как долго? В какой последовательности? До каких пор? С какой частотой? С какого начала? До какого конца? И т.д. Смысл опыта не может не изменяться при изменении временного соотношения. Знание становится валидным только при условиях временного соответствия. Но именно временное соответствие опыта сегодня не является само собой складывающимся обстоятельством. Именно временное, а значит, и смысловое соответствие есть результат тенденциональности индивидуального и социально-психологического опыта.
Время в нашей культурной ситуации перестает быть ясной метрикой жизни. Время многообразно. Это заметно уже из описания нашей эпохи. Эпоха, в которую мы живем, называется постсовременной, условием, определяющим успешность и эффективность социального взаимодействия, является современность, характеристикой человеческого существования - временность, а животворящим контекстом человеческого сознания - вечность. В смысловой связи временности и вечности, особую важность имеют такие аспекты социального бытия, как преемственность и разрыв между поколениями, преемственность и разрыв этапов личностного и социального развития, необходимость постоянства в развитии и неизбежность кризисов, ускорение повторяющихся процессов и необратимость изменений. Понять все это можно постигая формы временного (темпорального) соответствия. Люди находятся и в одном времени, и в разных временах сразу (на языке психологии социального познания это определяется как присутствие в разных дискурсах или системах, но ситуацию можно представить и экзистенциально полнее, как присутствие в разных временных мирах, временных телах, временах жизни; примечательно, что формально при этом можно быть и в одном дискурсе, и в разных). Это определяет актуальность исследований не просто дискурсивности, коммуникативности, системности, языка, религиозности и т.д., но и дискурсивной, языковой, речевой, коммуникативной и т.д. временной среды, темпорального контекста - исследование «грамматик» коммуникации, речи, систематизации.
Парадокс современности, т.е. пребывания людей в одном времени и при этом в различных и часто очень далеких друг от друга временах (дискурсах, возрастах, поколениях, порядках), должен решаться не только теоретически, в смысловом и содержательном отношении, но и практически, в действительном временном соответствии, т.е. постоянно, своевременно, периодически, раз и навсегда, иногда, однажды и т.д. Ведь «люди действуют в мире в соответствии с тем, как они познают его, но они познают его в соответствии с тем, как они действуют в нем» [2. С. 15-23]. Мы по-разному видим исполнение фокуса или трюка до того, как узнали секрет и способ его осуществления, и после того. Эти, казалось бы, само собой разумеющиеся «до» и «после» представляют собой важнейшую тайну грамотности человека в социальном взаимодействии.
Люди, взаимодействующие в одном, кажущемся им общим, правовом, экономическом, физическом, ритуальном, нормативном и символическом пространстве, часто являются разновременниками в силу временного диссонанса, временной несогласованности их жизней,
их сознания и опыта, их тенденциональности. Современность не является только данностью, но является еще и темпоральной задачей, необходимостью и возможностью согласованности и полноты социального взаимодействия - обмена, согласия, понимания, поведения, наследования, согласования и т.д. Социальное взаимодействие в постсовременном, пострелигиозном, постнеклассическом обществе - это не обмен сущностями, идеями или символами, как это определялось в социальной психологии XX в., сегодня это обмен собственно временем, практиками и формами социального познания. Несогласованность уровней интенсивности жизни взаимодействующих людей, векторов ускорений их жизни, ритмов их жизни, темпов жизни, сфер жизни определяет характер современности социальнопсихологических ситуаций, причины социальных проблем и перспективы решений.
Временная несогласованность (темпорологический диссонанс - несогласованность смыслов пребывания во времени, несогласованность смыслов времени, несогласованность дискурсов социального познания) существует как во внутренних пространствах личности (проблема изучения социальной идентичности), так и во внешних (проблема изучения социальной ситуации). Мы сегодня говорим о генералах, готовящихся к прошедшим войнам и обрекающих свои армии заранее на смерть, о предпринимателях и политиках, уничтожающих ресурсы будущих поколений и заставляющих все общество жить мимолетным мгновением, о проблемах потребления в обществах, где человек в первую половину жизни успевает сделать столько долгов, что не успевает расплатиться за всю оставшуюся жизнь, о материалах XXII в., открытых и даже использующихся уже сегодня, но не приносящих благополучия изобретателям, об инфантилизме, присущем внешне взрослым людям, об ускорении жизни в столицах и стагнации жизни на периферии, об увеличении информационного потока и уменьшении смысла информационных сообщений, о желании продления молодости и обесценивании жизни, о росте интенсивности жизни в аспектах потребления и уменьшении интенсивности в аспектах труда, творчества, межличностных отношений. Все это есть формы проявления темпорального диссонанса
- временного несоответствия взаимодействующих и живущих в, казалось бы, одном времени людей.
Многочисленные формы проявления темпорального диссонанса определяют и актуальность исследований, направленных на изучение и устранение форм бессмысленного и дегенеративного отношения к бытию во времени.
Эпоха революций, освобождающих и открывающих человека в правовом, экономическом, культурном, бытовом отношении, создала общество, которое в целом, стремясь к открытости и глобализму, предъявляет уникальным субъектам все возрастающие психологические требования. Можно говорить о некоторой симметрии в отношениях Я - Мир, опосредованных социальным контекстом. Смысловые пространства общности, глобализации, мировой целостности, симметричны пространствам индивидуализации, отчуждения, самоопределения. Процесс психологического роста социальных субъектов требует все возрастающей их дифференциации при все
более возрастающей интегрированности. Процессы индивидуализации в некотором смысле так же необратимы, как и процессы глобализации, и реально изменяют характер социальных целостностей.
Характер социальных целостностей, в свою очередь, определяется рядами конвенциональных значений - социальных консенсусов. Они возникают в экзистенциальных событиях, со временем формы этих соглашений диахронически утверждаются и становятся «объективными», «опосредующими переменными» социального познания, среди которых имеют место и переменные темпорологические (это всякого рода согласованные представления о бытии во времени, формы телесности времен). Характер социальных целостностей определяется прежде всего смыслом согласованности тенденций периодизации (смыслом тенденций преемственности и регенерации) и изменяется при изменении смыслов этих тенденций. Сегодня мы можем наблюдать интенсивные процессы изменений смыслов временной согласованности на материале различных социальных объектов. Особенно они заметны в образовании, где деконструкция социального познания интенсивно изменяет образ и учителя, и ученика, в сфере психологической помощи, где каждый практик создает «свою теорию» и др.
Значимость тенденциональности и контекстности в понимании и существовании современных социальных целостностей определяет очередной довод в пользу актуальности исследований темпоральных аспектов социального взаимодействия - необходимость понимания социально-психологических ситуаций в терминах временного соответствия, в хронологическом, диа-хронном и темпорологическом аспектах.
Болезни и недомогания современного общества сегодня (благодаря развитию психологии смысла и психологии бытия) можно более точно квалифицировать в терминах временных форм, чем в терминах фактических закономерностей. Болезни и недомогания точнее трактовать как отказ от тенденции к полноте времен, как неполезность, - опыт пребывания во времени, как хронопатии и темпоропатии, как неполноту и неаутентичность временных соответствий, конституируемых психологическими установками взаимодействующих субъектов.
В связи с этой возможностью актуальным для социальной психологии сегодня является не только вопрос о смысле и способах социального взаимодействия, но и о выполнении или невыполнении человеком и сообществами своих экзистенциальных обязанностей по установлению временных соответствий в социальном взаимодействии. В связи с этим мы можем сформулировать соответствующий довод в пользу актуальности разработки концепции транстемпорального подхода - необходимость изучения темпоральных и транстемпоральных аспектов социально-психологических практик выполнения социальными субъектами своих временных экзистенциальных обязанностей.
В ожидании новой парадигмы в социальной психологии и в необходимости работать в ее отсутствии насущной является разработка достаточно полных и непротиворечивых теоретико-практических концепций психологии современности (транстемпоральной психологии). В практике решения жизненного парадокса
современности должны быть объединены религиозный, философский, научный, художественный и обыденный уровни человеческого самоопределения. А для этого необходимо находить новые переменные, опосредующие человека как субъекта социального познания, новые объекты и предметы социального исследования. Это определяет актуальность изучения транстемпоральных аспектов социально-психологических практик.
Конструктами, соединяющими сегодня религиозные, философские, научные, художественные уровни изучения психологии социального познания и соответствующие достижения в раскрытии вопросов современности, часто являются не какие-то точно обозначенные явления, а проблемы, парадоксы, требующие решения, в частности проблема смысла пребывания в конкретном моменте или периоде и смысла жизни в различных ипостасях и интенсивностях. Сегодня эта проблема понимается широко, ученые говорят о смысловой реальности и пока только «нащупывают» отдельные аспекты смысловых систем, смысловых горизонтов, смысловых вертикалей. Сегодня проблема смысла актуальна в различных перспективах, она не является только философским вопросом и не является чем-то несуществующим для физиков. Сегодня проблема смысла - это повседневная практическая данность для человека, самостоятельно решающего, в каком времени он живет, самостоятельно располагающего себя раньше или позже времен других людей, самостоятельно отвечающего за построение своего прошлого, настоящего и будущего. Смысловая реальность в современной психологии определяет практически все. Актуальность разработки психологии смысла делает актуальным и разработку психологии смыслов времен жизни, смысловой согласованности времен.
Несмотря на неизбежную власть «фундаментальной неопределенности» при изучении сфер смысла, пространство изучения психологии смысла при изучении расширяется. Психология смысла позволяет познающему субъекту иметь достаточно сильную позицию в «зоне некомпетентности», в «зоне ближайшего развития», и поэтому ученые уже сегодня говорят о смысловых системах, смысловых вертикалях, смысловых горизонтах, смысловых пространствах, хотя их формулировки являются в большей мере гипотетическими. В силу этого
актуальным становится применение в социальнопсихологическом исследовании параметра согласованности и соответствия смыслов времени.
Проблемы свободы творчества, свободы самоограничения, роста потребления, ответственности в необратимости изменений жизни и проблема смысла в социальном познании определяют сегодня сферу человеческого взаимодействия и, соответственно, сферу научного поиска и социальных практик. Проблема ответственности перестает быть сегодня только правовой или психологической. Кроме знания в форме законов, становятся важны и формы знания как теоретикопрактической тенденции взаимной ответственности за мир, за будущее и перед будущим. Ответственность за времена жизни представляется сегодня важным измерением, мерой, которой человек определяет свою свободу, свои права и обязанности, свое творчество и в целом пространство своей жизни. Это касается непосредственно проблемы социального регулирования. Разработка концепции транстемпоральной психологии актуальна в свете проблемы социального регулирования. Социальное регулирование не может не учитывать сложность отношения между теми, кто уже. (например, уже достиг уровня материального благополучия), и теми, кто еще. (стремится к достижению). Необходимо изучать и организовывать эти отношения во времени.
Изучение проблемы современности, временного соответствия позволяет решать методологические, теоретические и практические вопросы изучения социальнопсихологических практик посредством восстановления временных соответствий и установления аутентичных, полноценных форм понимания современности. Сферы приложения результатов такого изучения могут быть различны, но сегодня наиболее логично концепция восстановления временного соответствия может применяться в сферах образования, психологической помощи, решения вопросов социальной адаптации и профилактики социопатий (проблема социального отчуждения, социальной смерти), образования (проблема сохранения преемственности в интенсификации образовательных инноваций), труда (проблема организации системы воспроизводства мотивации социальных субъектов к труду).
ЛИТЕРАТУРА
1. Социальные знания и социальные изменения. М., 2001. 284 с.
2. Андреева Г.М. К проблематике психологии социального познания // Мир психологии. 1999. № 3.
3. Братусь Б.С. Личностные смыслы, по А.Н. Леонтьеву, и проблема вертикали сознания // Традиции и перспективы деятельностного подхода
в психологии: школа А.Н. Леонтьева / Под ред. А.Е. Войскунского, А.Н. Ждан, О.К. Тихомирова. М.: Смысл, 1999. С. 284-298.
4. Бергсон А. Собрание сочинений: В 4 т. М.: Московский клуб, 1992. Т. 1.
5. Левин К. Динамическая психология: Избранные труды. М.: Смысл, 2001. 572 с.
6. Леонтьев Д.А. Психология смысла: природа, строение, динамика смысловой реальности. М.: Смысл, 2003. 429 с.
7. Левинас Э. Избранное. Тотальность и Бесконечное. М.; СПб.: Университетская книга, 2000. 416 с.
Статья представлена кафедрой социальной и гуманистической психологии факультета психологии Томского государственного университета, поступила в научную редакцию «Педагогика и психология» 20 ноября 2006 г., принята к печати 27 ноября 2006 г.
