CC BY
50
Филологические науки / Philological Sciences Оригинальная статья / Original Article УДК 821.161.1
А. С. Пушкин: к проблеме диалога национальных культур
© 2017 Хаткова И. Н., Шишхова Н. М.
Адыгейский государственный университет, Майкоп, Россия; e-mail: innef@mail.ru
РЕЗЮМЕ. Целью данного исследования является интерпретация творчества А.С. Пушкина в контексте проблемы диалога национальных культур. Методы. Сравнительно-исторический, культурно-исторический. Результаты. В статье раскрывается своеобразие «кавказского» периода творчества А. С. Пушкина, анализируются художественные принципы отображения жизни народов Кавказа и Крыма в контексте проблемы Запад/Восток. Выводы. Установлено, что Кавказ оказал значительное влияние на мировоззрение поэта, произведения которого, в свою очередь, послужили творческим ориентиром для адыгских писателей-просветителей XIX века, чья художественная практика совпала с расцветом романтизма в русской литературе.
Ключевые слова: романтическая поэма, пейзаж, национальная культура, ориентальность, этнографизм.
Формат цитирования: Хаткова И. Н., Шишхова Н. М. А. С. Пушкин: к проблеме диалога национальных культур // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. 2017. T. 11. № 2. С. 94-99.
A. S. Pushkin: the Problem of Dialogue
of National Cultures
© 2017 Irina N. Khatkova, Nelya M. Shishkhova
Adyghe State University, Maykop, Russia; e-mail: innef@mail.ru
ABSTRACT. The aim of the study is interpreting A. S. Pushkin's works in the context of dialogue of national cultures. Methods. Comparative-historical, cultural-historical. Results. The authors of the article reveal the originality of the "Caucasian" period of A. S. Pushkin's creativity, analyze the artistic principles of displaying №е Caucasian and Crimean peoples' life in the context of West/East problem. Conclusions. They established that the Caucasus had a significant impact on the poet's worldview. His works, in turn, served as a creative guide for Adyghe writers and enlighters of the 19th century, whose artistic practice coincided with the golden age of romanticism in the Russian literature.
Keywords: romantic poem, landscape, national culture, orientality, ethnographism.
For citation: Khatkova I. N., Shishkhova N. M. A. S. Pushkin: the Problem of Dialogue of National Cultures. Dagestan State Pedagogical University. Journal. Social and Humanitarian Sciences. 2017. Vol. 11. No. 2. Pp. 94-99. (In Russian)
Введение
Муза А. С. Пушкина, как и Грибоедова, Лермонтова, Глинки, обращена к Кавказу. Во время пребывания в ссылке на юге (1820-1824 гг.) Пушкин становится общепризнанным главой русского романтизма, наиболее популярным выразителем освободительных, байронических устремлений.
Это главенство поэта было закреплено романтическими поэмами, созданными на юге. В пору написания южных поэм, особенно первой из них - «Кавказского пленника», Пушкин, по собственному признанию, был «без ума» от Байрона. Поэт предпринял грандиозную попытку обобщить в характере пленника свой собственный ду-
ховный опыт, как явление не только индивидуальное, но и эпохальное. В этой поэме Пушкину, с его рано появившейся тягой к реализму, более всего удалось описание величественной природы Кавказа, быта и нравов черкесов, которых он изобразил «со стороны», при этом попытавшись проникнуть во внутренний мир своей героини -«девы гор».
Г. А. Гуковский пишет: «Перед Пушкиным стояла уже с 1820 года, вероятно, в это время не осознанная, но творчески настоятельная задача - не намекнуть на чужую культуру, а так сказать, влезть в душу человека чужой культуры, изобразить его внутренний мир таким, какой он есть, и понять его в окружении объективной реальности природы, быта, склада своей жизни, породившей этот внутренний мир» [2, с. 250]. В черновом варианте «Путешествия в Арзрум» он вновь возвращается мысленно к своему первому опыту изображения народов Кавказа: «Черкесы, их обычаи и нравы занимают большую и лучшую часть моей повести... Сам не понимаю, каким образом мог я так верно, хотя и слабо изобразить нравы и природу, виденные мною издали» [5, с. 28.].
Материалы и методы исследования
Уже в посвящении (своему другу Н. Н. Раевскому), которое было написано, по признанию Пушкина, в тяжелые для него минуты грусти и печали, он вспоминает Кавказ как источник вдохновения, сравнимый с древнегреческим Парнасом. Немало сказано о том, что «Бахчисарайский фонтан» (1821-1823 гг.) вызвал почти такую же многочисленную критику, как и «Кавказский пленник». Эти отклики о поэмах суммированы в книге В. М. Жирмунского «Байрон и Пушкин». Почти все писавшие отмечают точность, живописность, этнографическую красочность описательной части произведений, их относительную самостоятельность. Восточная тема в «Бахчисарайском фонтане» обозначена уже в заглавии и эпиграфе, взятом из поэмы персидского поэта Саади «Бустан». С легкой руки Пушкина фонтан Бахчисарая стал излюбленным объектом русских романтиков, а воспевание его - некоей ориентальной традицией. И сам поэт в 1828 г. в стихотворении «В прохладе сладостной фонтанов» рисует
яркую картину Востока с привычным смысловым ядром, совмещенную с темой поэта и поэзии.
Когда мы ставим проблему «Пушкин и Юг», то имеем в виду не только южные поэмы, но и крымские стихотворения, объединенные в издании 1826 г. под рубрикой «Подражания древним». По словам Б. В. Томашев-ского, «это ряд антологических фрагментов, проникнутых острым восприятием южной природы. Крым с его средиземноморским пейзажем воспринимается как уголок Древней Греции» [4, с. 866].
Из произведений южного, романтического периода стихотворение «К Овидию» (1821 г.) вызывает особое любопытство тонким и интересным решением темы Запад / Восток. Аналогия А. С. Пушкин - бессарабский «изгнанник» и его великий собрат, сосланный римским императором Октавианом Августом в те же (по легендарному преданию) бессарабские степи, развертывается в плане судьбы автора стихотворения.
Русский поэт воскрешает в памяти отчаянные мольбы сосланного Овидия о прощении («песнопения»). Сочувствуя Овидию, он разделяет его настроение и даже осуждает его «уныния и слезы, мольбы».
Для Пушкина «слабость» Овидия имеет четкую историческую мотивировку. Он -златой Италии роскошный гражданин - воспринял Бессарабию «отчизной варваров», «свирепых сынов хладной Скифии», какой она и была в его время. Для автора же, «сурового славянина», она оказалась «страной благодатною» уже окультуренного Юга, который был озарен светом вспыхнувшего по соседству греческого восстания против турецкого владычества:
Здесь, лирой северной пустыни оглашая, Скитался я в те дни, как на брегах Дуная Великодушный грек свободу вызывая. И не единый друг мне в мире не внимал, Но чуждые холмы, поля и рощи сонны, И музы мирные мне были благосклонны. Именно в романтическом мышлении Пушкина прорастает его интерес к национально-исторической специфике и многообразию культур самых различных народов мира.
Результаты и их обсуждение
Романтическое восприятие культурно-исторических явлений под углом зрения их национальной специфики сочеталось у
Пушкина с ощущением своеобразия каждого из национальных слагаемых мировой культуры. Поэт не столько перевоплощается в «чужое», сколько привносит в его воспроизведение свою собственную точку зрения, точку зрения «русского европейца». Пояснением этой мысли может служить сказанное Пушкиным о «Бахчисарайском фонтане»: «Слог восточный был для меня образцом, сколько возможно нам, благоразумным холодным европейцам». В этом он видит несомненное превосходство своей поэмы над подражаниями восточному английского романтика Томаса Мура, который «чересчур уже восточен... Европеец, и в упоении восточной роскоши, должен сохранить вкус и взор европейца» [3, с. 160].
В стилистическом отношении протеизм Пушкина подготовлен переводами и «перевыражениями» Жуковского. Но «подражания» Пушкина Корану и другим образцам и памятникам культуры самых различных времен и народов не только их русское «перевыражение», но вместе с тем и их русское понимание. В примечаниях к «Подражаниям Корану» (1824 г.) Пушкин, соглашаясь с мнением «нечестивых», полагавших, что Коран «есть собранье новой лжи и старых басен», писал: «... несмотря на сие, многие нравственные истины изложены в Коране сильным и поэтическим образом» [3, с. 160].
Западно-восточный синтез в творчестве поэта классическая пушкинистика связывает с появлением «Подражаний Корану». До этого времени, по мнению ученых, речь шла в основном об ориенталистике, романтическом освоении Востока. В трактовке «Подражаний» укореняется устойчивый тезис о том, что речь только о поэтическом воссоздании восточной культуры, а не о религиозном освоении Корана (Б. Томашевский, Г. Гуков-ский). Только в эссе Н. И. Черняева (1898 г.) высказан взгляд на пушкинское произведение как на «первый толчок к религиозному возрождению»: «Коран заставил поэта впервые задуматься над вопросом о Боге и тем самым привел его к Библии» [7, с. 89].
И сам поэт называл свои «Подражания» вольными, ибо речь шла не о слепом копировании, а можно сказать, о взаимообогащении. Потому-то и сочетаются в пушкинской вольности и авторские размышления с содержа-
нием подлинника, сплетаются черты характера восточного человека с взглядом европейца. Прежние свои завоевания поэтом не отбрасываются. Так, например, во втором «Подражании» обращение к жене пророка возрождает в памяти описание гарема в «Бахчисарайском фонтане». По-прежнему поэт стремится воссоздать почву, которая обосновала характер восточного человека: климат Аравии, образ правления, жизнь ее обитателей, их религию.
Интересно, как в исследованиях и творчестве поэта сопрягаются «Подражания Корану» и «Пророк». Никто не отрицает верность утверждения Б. В. Томашевского о том, что прямых заимствований из Корана, кроме фразеологических, в «Подражаниях» почти нет» [3, с. 358].
Но его сквозная лирическая тема, метафорически уподобляющая поэтический дар «бо-говдохновенному дару, связывает эти два произведения». Есть безусловная параллель между «Пророком» и заключительными строками первого стихотворения цикла: Не я ль в день жажды напоил Тебя пустынными водами? Не я ль язык твой одарил Могучей властью над умами? Мужайся ж, презирай обман, Стезею правды бодро следуй, Люби сирот, и мой Коран Дрожащей твари проповедуй. «Пророк» ориентирован на обличительный стиль библейских пророков и в этом смысле отличается от «Подражаний Корану» не принципом, а только материалом воплощения лирической темы. Ему чужды были фанатизм и замкнутость отдельных религий, он искал их синтеза. Невольно просятся строки замечательного поэта Имадеддина Насими:
Евангелие, Коран, Псалтырь и Тора, Я - грамота раба, и мед, и яд. Уместно вспомнить, что в незаконченной поэме «Тазит» носителем христианских идеалов мира и прощения Пушкин сделал чеченского юношу.
Произведения А. С. Пушкина послужили творческим ориентиром для адыгских писателей-просветителей XIX в., художественная практика которых совпала с расцветом романтизма в русской литературе.
В повести Султана Хан-Гирея «Черкесские предания» можно проследить несколько сюжетных линий, каждая из которых связана с каким-то известным в русской литературе сюжетом, мотивом или героем. И здесь сыграли большую роль романтические поэмы Пушкина. Даже при поверхностном анализе легко просматривается связь произведений Пушкина и повести Хан-Гирея. Характеристики некоторых героев сопоставимы с пушкинскими, в частности, это относится к образу крымского хана из поэмы «Бахчисарайский фонтан», которой писатель воспользовался при создании своего персонажа Маг-мет-Гирея, при этом изменив трагическую концовку оригинала. Магмет-Гирей, как и пушкинский Гирей, погружен в тяжкие раздумья. Описание его постоянно сопровождается словом «грустный»: «грустный властелин», «грустно вслушиваясь в шум грозы, хан долго молчал», «грустный властитель», «грустные взоры властителя», «безотчетная грусть хана» и т. д. Если причиной тоски пушкинского героя являлась любовь, то у героя Хан-Гирея это еще и ненависть ко всему человеческому роду. Как и положено романтическому герою, крымский хан испытал много превратностей судьбы, был подвержен гонениям, знает, что такое злоба людей.
Произведению Пушкина «Братья-разбойники» близка вставная новелла о двух братьях в повести «Черкесские предания». Совпадает исходная ситуация: два брата, рано лишившиеся родителей, вынуждены жить у чужих людей. Таким образом появляется мотив сиротства. Подобно пушкинским братьям-разбойникам, персонажи Хан-Гирея выбирают «булатный нож да темну ночь». В новелле есть исповедь одного из братьев, спасенных Джембулатом. Введение такой исповеди было традиционным для романтической литературы. Только через исповедь в достаточной мере можно раскрыть духовный мир героя. Монолог обращен к случайному слушателю, так как слушающий - лишь повод или точка приложения исповеди, но не обязательно персонаж.
Как известно, очерк «Долина Ажитугай» Султана Казы-Гирея был опубликован в первом томе журнала «Современник» А. С. Пушкина в 1836 году, что само по себе факт значительный. Более того, А. С. Пушкин написал послесловие к очерку. Своеобразно уже
название очерка. Еще в начале XIX в. по традиции, идущей от Н. И. Новикова и А. Н. Радищева, в литературе «путешествий» было принято выделять в заглавии произведения место путешествия, поездки. Эта традиция сохранила свою силу и в русской кавказской очеркистике 20-30-х гг. XIX в., примером чему может быть «Путешествие в Арзрум» А. С. Пушкина. Следуя этой традиции, Казы-Гирей называет свой очерк «Долина Ажиту-гай», давая подзаголовок «За Кубанью, 3 июня 1834-го». Таким образом, он точно указывает место и время описанного путешествия. Воодушевляя писателя, пробуждая высокие стремления души, природа Кавказа наводит и на горькие раздумья о своей судьбе. Чарующие картины горного пейзажа перемежаются воспоминаниями о беззаботном детстве, прошедшем в родных местах.
Мотив воспоминаний находит отражение и у А. С. Пушкина в его «Путешествии в Арзрум», написанном в то же время, что и «Долина Ажитугай» Казы-Гирея. На протяжении повествования Пушкин все время вспоминает о своих прошлых поездках и, так или иначе, сравнивает свои впечатления с предыдущими. Приехав в Ставрополь, писатель возвращается мысленно к своей первой поездке на Кавказ. Определение «те же» к слову «горы» отсылает читателя к первому впечатлению о них. Описание Кавказских горячих вод также построено на сопоставлении настоящих впечатлений с прошлыми. Точно так же пытается воскресить картины прошлого, ищет его следы Казы-Гирей в «Долине Ажи-тугай»: «Все звало меня к прежним забавам юношества.. И там повсюду воспоминания толпились в моей памяти.» [1, с. 201].
Природа в очерке Казы-Гирея важна не сама по себе, а теми мыслями и чувствами, которые она пробуждает. Автор хорошо понимает, что нужны не только описания, но и его впечатления об увиденном. Он живо отзывается на нынешние социальные проблемы своего края, открыто говорит о невзгодах своей родины. Причиной всего считает войну, уничтожающую все богатства. Казы-Гирей точно так же, как и Пушкин в своем «Путешествии в Арзрум», создает контрастную картину прекрасной земли, полной богатств, и разрушений, принесенных войной, ищет пути выхода из создавшегося положения своего народа.
Заключение
Как мы знаем, Пушкин выступал против свойственного авторам путешествий сентиментального и романтического направлений излишнего разбора впечатлений, самоанализа и считал главным объектом внимания писателя-путешественника коренное население и природные особенности описываемого края. Эти теоретические принципы были использованы писателем при создании «Путешествия в Арзрум», поражающего своей исключительной конкретностью материала, простотой, ясностью и точностью языка. Вместо обычного «сентиментального путешествия» выдвигается «путешествие» по родному краю с целью изучения нравов и обычаев, отражающих национальные черты народа. Появляется думающий и рассуждающий о своем народе путешественник, своеобразный исследователь, художник, публицист, ставящий перед собой задачу исторического и социально-экономического обозрения своего края. Этнографические подробности становятся средством воссоздания своеобразия национальной жизни.
Все эти особенности жанра были учтены Султаном Крым-Гиреем при создании «Путевых заметок», опубликованных в № 20-21, 24 газеты «Кубанские войсковые ведомости» в 1866 г.
В своем произведении Крым-Гирей продолжает традиции очеркового творчества А. С. Пушкина. Известно, что в «Путешествии в Арзрум» Пушкина применен композиционный «прием возвращения», иначе называемый «кольцевой композицией». Ана-
1. Адыгские писатели-просветители XIX века. Избранные произведения. Краснодар, 1986. 398 с.
2. Гуковский Г. А. Пушкин и русские романтики. М., 1965. 355 с.
3. Пушкин А. С. Полное собрание сочинений в 16 томах. Т. 1. М.-Л., 1937.
4. Томашевский Б. В. Материалы по истории первого собрания стихотворений Пушкина
1. Adygskie pisateli-prosvetiteli KhIKh veka. Iz-brannye proizvedeniya [Adyghe writers-enlighten-ers of the 19th century. Selected works]. Krasnodar, 1986. 398 p. (In Russian)
2. Gukovsky G. A. Pushkin and Russian roman-tisists. Moscow, 1965. 355 p. (In Russian)
метках» Крым-Гирея. Автор, «наскуча однообразной жизнью в доме. родных,. решился отправиться в октябре 1862 года путешествовать по земле натухайцев» [1, с. 372]. Заканчиваются же «Путевые заметки» возвращением в то место, откуда он уехал - в дом родителей.
Специфичной особенностью очерка, по сравнению с другими жанрами, является то, что вымысел в нем имеет гораздо меньший удельный вес. Это предопределило дневниковую точность «Путевых заметок», в которых зафиксировано только виденное и пережитое. Крым-Гирей описывает даже такие, казалось бы, малозначительные детали, как элементы материальной культуры: жилище, пишу, одежду. Это дается автором для более близкого ознакомления читателя с местным населением. Подобной цели подчинено и описание обрядов и обычаев адыгов.
В традициях литературы «путешествий», характерной чертой которых является описание автором неизвестных прежде ему и читателям земель, народов, повествование об их нравах и обычаях, Крым-Гирей, оторванный с детства от родных мест, привычного образа жизни, во многих вопросах общественного быта народа несведущ. Автор смотрит на все как иностранец, видит окружающую жизнь, быт, нравы черкесов глазами европейского проводника по Кавказу.
С культурой и традициями Кавказа и Юга России связана тесным образом не только поэзия Пушкина. История сложилась таким образом, что Кавказ сыграл существенную роль в становлении русской литературы и куль-
(1826 г.) // Литературное наследство. Кн. 16-18. М., 1934. С. 825-828.
5. Томашевский Б. В. Пушкин. В двух томах. Т. 2. М., 1990.
6. Хан-Гирей. Черкесские предания: Избранные произведения. Нальчик: Эльбрус, 1989. 285 с.
7. Черняев Н. И. «Пророк» Пушкина в связи с его же «Подражаниями Корану». М., 1898. 75 с.
3. Pushkin A. S. Complete works in 16 volumes. Vol. 1. Moscow-Leningrad, 1937. (In Russian)
4. Tomashevsky B. V. Materialy po istorii pervogo sobraniya stikhotvoreniy Pushkina (1826 g.) [Materials on history of the first collected poems
логичный прием мы видим в «Путевых за-Литература
туры в целом.
References
of Pushkin (1826)]. Literary legacy. Books 16-18. Moscow, 1934. Pp. 825-828. (In Russian)
5. Tomashevsky B. V., Pushkin. In two volumes. Vol. 2. Moscow, 1990. (In Russian)
6. Khan-Girey. Cherkesskie predaniya: Izbran-nyeproizvedeniya [Khan Giray. Circassian legends:
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ Принадлежность к организации
Хаткова Ирина Нальбиевна, кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы и журналистики, Адыгейский государственный университет (АГУ), Майкоп, Россия; e-mail: innef@mail.ru
Шишхова Неля Магометовна, кандидат исторических наук, доцент кафедры литературы и журналистики, АГУ, Майкоп, Россия; e-mail: innef@mail.ru
Selected works]. Nalchik, Elbrus Publ., 1989. 285 p. (In Russian)
7. Chernyaev N. I. «Prorok» Pushkina v svyazi s ego zhe «Podrazhaniyami Koranu» ["Prophet" by Pushkin in connection with his "Imitations of Koran"]. Moscow, 1898. 75 p. (In Russian)
THE AUTHORS INFORMATION Affiliations
Irina N. Khatkova, Ph. D. (Philology), assistant professor, the chair of Literature and Journalism, Adyghe State University (ASU), Maykop, Russia; email: innef@mail.ru
Nelya M. Shihkhova, Ph. D. (History), assistant professor, the chair of Literature and Journalism, ASU, Maykop, Russia; e-mail: innef@mail.ru
Принята в печать 17.05.2017 г.
Received 17.05.2017.
