CC BY
129
В качестве интересной особенности культуры Триполье-Кукутени автор отмечает появление поселений-гигантов, которые могли насчитывать до 2000 жилищ, образующих упорядоченную структуру, и занимать площадь до 450 га. Многое о них пока можно сказать лишь предположительно, так как раскопано менее 1% их площади. Наиболее вероятными причинами их появления автор считает экономические и экологические факторы. Причем «возникшие в условиях неблагоприятных климатических изменений, поселения-гиганты сами повлияли на изменение ландшафтов» (с. 241): для жилищ вырубались окрестные леса, истощались интенсивной распашкой значительные пространства. Поэтому после их исчезновения жизнь здесь уже не возобновляется в рамках данной культуры.
В заключение работы автор указывает на своеобразие искусства раннеземледельческих обществ. Возникновение его в обществе, где искусство еще не выделилось в отдельную область деятельности, обусловило взаимосвязь его видов и «соответствие развития художественных форм общему уровню развития технологий, социально-демографическим условиям» (с. 263-264).
Ек.Ю. Лебедева
2013.03.031. СВЕРЧКОВ Л.М. ТОХАРЫ. ДРЕВНИЕ ИНДОЕВРОПЕЙЦЫ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ. - Ташкент: SMI-ASIA, 2012. -240 с.
Ключевые слова: тохары; Центральная Азия; древние индоевропейцы.
Монография Л.М. Сверчкова посвящена «тохарской проблеме» - теме, равно актуальной как для историков и археологов, так и для лингвистов, занимающихся вопросами происхождения и развития индоевропейских языков. В исследовании автор привлекает данные археологии Средней Азии для рассмотрения «тохарской», и шире - «индоевропейской проблемы». Работа состоит из введения, трех глав и заключения, а также снабжена обширной библиографией.
«Введение» обрисовывает сложившуюся в современной индоевропеистике ситуацию, когда Средняя Азия практически не учитывается в лингвистических исследованиях, «посвященных проблеме происхождения и распространения индоевропейских
языков» (с. 6). Автор также затрагивает проблему отождествления археологических памятников с носителями определенных языков и этнонимов. Несмотря на скептицизм многих исследователей, по его мнению, «процесс этот необратим... проблема состоит лишь в способах реализации и минимизации побочных эффектов.» (с. 9).
Глава первая «Тохарские языки и "тохарская проблема" представляет собой обзор истории открытия и изучения тохарских языков, а также истории «попыток найти приемлемую для отождествления с предками тохар археологическую культуру» (с. 24). Первые тексты на тохарских языках стали известны из находок в Китайском Туркестане в конце XIX в., тогда же они были соотнесены со сведениями древних авторов о народе «тохары». В настоящее время известно более 3000 текстов, датируемых У1-Х вв. н.э. Уже первыми исследованиями была установлена индоевропейская принадлежность языка текстов, сохранившего много весьма архаических черт, а также существование в нем двух диалектов - А (восточный) и В (западный). Дальнейшие исследования позволили установить ряд других особенностей развития тохарского языка. Но об исторических судьбах его носителей и их происхождении ученые продолжают выдвигать самые разные гипотезы. Большинство исследователей сходятся на том, что данные китайских источников о племенном союзе юэчжи соответствуют сведениям античных авторов о тохарах (с. 21). Что же касается поисков археологической культуры, к которой можно отнести предков тохаров, то «географический диапазон культур. огромен - от центральноев-ропейской культуры шаровидных амфор на западе до культур Ян-шао и Цицзя на востоке» (с. 28-29). Для определения направления поисков автор кратко рассматривает известные археологические памятники Синьцзяна (где и были обнаружены тохарские документы), относящиеся ко II тыс. до н.э. - I тыс. н.э. Все их разнообразие Л.М. Сверчков сводит к трем вариантам, причем ареал распространения тохарских текстов совпадает с ареалом более ранней «культуры расписной керамики» (с. 41) эпохи позднего бронзового и раннего железного века. Как указывает автор, сравнивая эти материалы со среднеазиатскими, в частности с чустской культурой Ферганы, «.нельзя не признать их принадлежности к единой культурно-исторической общности» (с. 45). При этом создание чу-стской и родственных ей культур приписывается обычно ирано-
язычным племенам, с которыми тохары, по данным языкознания, в это время уже не могли контактировать.
Для того чтобы установить предположительную этническую принадлежность создателей этих памятников, во второй главе («Культурно-исторические области Средней Азии по данным археологии: происхождение и взаимодействие») автор рассматривает основные традиции, влияние которых прослеживается в среднеазиатских памятниках. Одной из основных черт развития древних культур в данном регионе, по его мнению, является важная роль внешних влияний и миграций. Уже на этапе нижнего и среднего палеолита выделяются две области - юго-восток и северо-восток, различающиеся техникой раскалывания кремня. Первая из них находится под средиземноморским влиянием, вторая - под сибирским. В мезолите так же четко выделяются Прикаспийская область, «находившаяся в сфере распространения передовых достижений Ближнего Востока» (с. 52) и северная периферия, куда из Прикаспийской области периодически происходил отток населения, распространявшего новые технологии.
В эпоху ранней бронзы среднеазиатские культуры тоже невозможно рассматривать в отрыве от соседних территорий. Из трех главных культур - анауской культуры (с характерной для нее расписной керамикой), «культуры серой керамики» и созданной более подвижными племенами кельтеминарской культуры две первые распространяются в том числе на соседних иранских территориях. При этом расписная и серая керамика близки по технологии изготовления сосудов, а кельтеминарская и анауская культуры - по мотивам орнамента, только в первом случае он чаще выполнен в технике прочерчивания или штампа, а во втором - в многоцветной росписи.
Находки предметов месопотамского происхождения говорят и о более дальних связях. Более того, автор полагает, что в шумерских текстах могли сохраниться сведения о народах, создавших эти культуры (упоминания о стране Аратта, откуда в Шумер привозили ляпис-лазурь: в прикаспийских памятниках встречаются изделия из этого минерала, а на близлежащей территории обнаруживается несколько его месторождений). Также автор сопоставляет название Гутиум с астрабадской культурой (одним из вариантов культуры серой керамики), а Тукриш - с анауской. В конце III тыс. до н.э.
часть гутиев перемещаются в Месопотамию и примерно на 100 лет завоевывают ее. Автор полагает, что при этом воинственные и подвижные гутии вместе с оседлыми и более консервативными анаус-цами-тукри, которые «были известны мастерством своих ремесленников и, похоже, вообще взяли на себя заботу о тыловом обеспечении» (с. 109), составляли своеобразный «симбиоз двух родственных культур». К этому союзу, видимо, присоединилась и часть носителей кельтеминарской культуры, земли которых в это время стали превращаться в пустыню в результате изменений климата.
Формирование в Средней Азии культур эпохи поздней бронзы Л.М. Сверчков связывает в том числе с новым появлением в Средней Азии гутиев, вытесненных из Месопотамии. Складывающаяся культура известна как «бактрийско-маргианский археологический комплекс» (БМАК), для которого характерна серая керамика; к ее новшествам относятся поселения-крепости, видимо, аналогичные тем, которые строились в Месопотамии. Позднее племена -носители БМАК вновь сместились юго-западнее и в конце концов иранизировались (вследствие контактов со степными племенами). Их, по мнению автора, можно соотнести с племенами, говорящими на «авестийском иранском».
Традиции лепной расписной керамики продолжает в это время чустская культура Ферганской долины и во многом аналогичная ей культура в Синьцзяне; именно их автор соотносит с носителями двух диалектов тохарского языка. Автор предполагает, что в материалах Авесты упомянуты и эти племена - как царство Туран и племя туров, говорящих на каком-то не-иранском языке.
Согласно гипотезе Л.М. Сверчкова, в ГУ-У вв. н.э. часть этих подвижных племен (в союзе с другими) снова возвращается в Среднюю Азию. Со временем они растворяются в иноязычной среде как в Средней Азии, так и в Синьцзяне как носители тохарского А диалекта (Кушанская империя, созданная племенами юэчжи, была по языку уже иранской, и только имена правителей, видимо, сохранились из их первоначального языка). В Х-Х вв. встречаются последние примеры употребления тохарского В и своеобразное возрождение культуры расписной керамики, связанной с этим народом.
В главе третьей «Прототохары и индоевропейская проблема» автор рассматривает картину развития и взаимодействия археологических культур в контексте данных лингвистики. Именно лин-
гвистические данные о ранних контактах индоевропейцев с носителями других языков свидетельствуют, по мнению автора, в пользу их расселения из Средней Азии и прилегающих территорий. (Впрочем, саму прародину индоевропейцев он локализует предположительно в Иране и связывает с создателями одной из каменных индустрий верхнего палеолита.) От единого ареала отделяются носители анатолийских языков (халафская культура), протоиндои-ранцы (майкопская культура), предки фракийцев и армян (ката-комбная культура) и другие группы. В обособлении джейтунской культуры расписной керамики «следует усматривать начальный этап обособления прототохарских диалектов» (с. 170). Более северная кельтеминарская культура соотнесена с представителями гер-мано-балто-славянской диалектной общности, а граничащая с ними на западе айдаболская культура - итало-кельто-иллирийской общности. Расселение из среднеазиатского центра приводит к появлению похожих явлений (в материальной культуре, в хозяйстве) на противоположных краях ареала расселения индоевропейцев: например, в Западной Европе и в Китае.
В конце главы Л.М. Сверчков возвращается к рассмотрению двух взаимодействующих на протяжении тысячелетий культур -расписной и серой керамики; первую из них он связывает с тохарами (и их предками), а носители второй названы в источниках гу-тиями, турами, массагетами, юэчжи, эфталитами. Язык первых -несомненно тохарский, наличие двух вариантов культуры (определяемое по росписи керамики), вероятно, маркирует разделение двух диалектов. Вопрос о языке вторых сложнее. Автор условно называет его «туранский язык» и ссылается на данные лингвистов, которые находят в языках различных окрестных народов (включая китайский) заимствования из неизвестного индоевропейского языка - по ряду предположений, родственного тохарскому. Вероятно, речь может идти именно о «туранском языке», а возможность узнать какие-либо сведения о нем может быть связана с находками надписей «неизвестного письма» в Южном Узбекистане и Северном Афганистане кушанского и эфталитского времени, в частности в кургане Иссык. На текущий момент восстановить его, конечно, невозможно, но данные об общем положении его в языковой семье позволяют указать на некоторые его возможные черты.
Ек.Ю. Лебедева
