CC BY
75
зиса и функционирования литературы, теория литературного процесса и т.п.
Книга имеет Предметный и Именной указатели.
Е.Е. Сергеева
2011.01.002. ФЛУДЕРНИК М. ВВЕДЕНИЕ В НАРРАТОЛОГИЮ. FLUDERNIK M. An introduction to narratology / Transi. from the German by Hâusler-Greenfield P., Fludernik M. - L.; N.Y.: Routledge, 2009. - X, 190 p.
Моника Флудерник - профессор английской литературы и культуры Фрайбургского университета (Германия), один из ведущих современных нарратологов, работающий на стыке немецкой и англо-американской нарратологических традиций, создатель концепции «естественной нарратологии». Реферируемое издание представляет собой перевод ее вводного курса в нарратологию на немецком языке1, который был переработан, дополнен и адаптирован для англоязычной аудитории. Это введение в дисциплину «отличается от аналогичных изданий в двух принципиальных аспектах» (с. IX). Во-первых, оно затрагивает некоторые вопросы, лежащие за пределами нарратологической проблематики в узком смысле слова (стилистика, проблемы мимесиса и фикциональности и т.п.). Во-вторых, как пишет сама М. Флудерник: «Эта книга отражает мой личный образ нарратологического мышления и научную традицию, в рамках которой он развился» (с. IX). Именно поэтому она является единственной англоязычной работой этого типа, в которой учитываются достижения немецкой нарратологии и уделяется серьезное внимание лингвистическим и диахроническим аспектам нарратологических исследований.
Книга включает десять теоретических глав, в которых рассматриваются важнейшие вопросы, возникающие при научном исследовании повествовательных текстов. В первую очередь М. Флу-дерник определяет предмет изучения нарратологии - повествование. К дефиниции термина автор подводит читателей постепенно, вводя существенные для нее разграничения и концепции, заимствованные из различных научных традиций: триада «нарративный акт -
1 Fludernik M. Einfuhrung in die Erzâhltheorie. - Darmstadt, 2006.
повествовательный дискурс - история» (Ж. Женетт), история как фабула и сюжет (русские формалисты), нарратив как сочетание истории и нарратора (С. Чэтмэн, Дж. Принс), событийность как признак нарратива, теория возможных миров, антропоцентричность нарратива. Окончательное определение звучит следующим образом: «Нарратив (фр. récit, нем. Erzählung) - это репрезентация возможного мира лингвистическими и/или визуальными средствами, в центре которой находятся один или несколько главных героев, имеющих антропоморфную природу, экзистенциально закрепленные в пространственном и временном планах и осуществляющие целенаправленные действия (действие и структура сюжета). Именно опыт этих протагонистов находится в фокусе внимания нарра-тива, позволяющего читателям погрузиться [immerse] в другой мир и в жизнь главных героев. В нарративах традиционного вида нар-ратор является медиатором в том, что касается вербальных средств репрезентации. Вместе с тем не все нарративы имеют актуализированную (foregrounded) фигуру повествователя. На уровне текста повествователь или повествовательный дискурс рисуют мир повествования творчески и индивидуализированно, в частности через (ре)организацию темпоральной последовательности изображаемых событий и через выбор перспективы (точки зрения, фокализации). Тексты, читаемые как повествования (или воспринимаемые [experienced] как таковые в случае драмы и фильма), тем самым воплощают собственную нарративность (фр. narrativité; нем. Narrativität)» (с. 6).
Автор характеризует место теории нарратива в контексте лингвистических, литературоведческих и культурологических исследований и описывает в общих чертах эволюцию нарратологии. Возникновение этой дисциплины М. Флудерник относит к первой трети XX в. (труды К. Фридеманн, П. Лаббока, Э.М. Форстера, Г. Джеймса), а первый пик достижений связывает с немецкими работами 1950-х годов. (К. Хамбургер, Ф.К. Штанцель, Э. Ламмерт). Существенную роль в развитии этой науки сыграли русские формалисты и структуралисты, представители Пражского лингвистического кружка, сильнейшее влияние на нарратологические исследования оказал М. Бахтин. Следующим законченным историческим этапом стал французский структурализм, после чего, по мнению автора книги, наступила эпоха современных исследований повест-
вования, среди которых выделяются школы, сложившиеся вокруг работ Ф.К. Штанцеля1 и У. Бута2. Существуют также разнообразные психоаналитические, феминистские, идеологические, этические, формальные и логические подходы.
Специфика реферируемого издания состоит среди прочего в том, что в нем внимательно рассматриваются вопросы, редко затрагиваемые в традиционных нарратологических исследованиях и связанные с производством и функционированием повествовательного текста. Часть из них имеет отношение к реальному автору: гендерная специфика авторства (включая представление о «женском письме»), понятие об авторах, не совпадающих с лицом, сочинившим текст (авторы заимствованной истории, авторы, внесшие значительные исправления, титульные авторы, отличные от автора реального). М. Флудерник подчеркивает, что категория реального автора является, вопреки традиционным представлениям о ней, сложной и неоднозначной. В этой же главе обсуждаются проблемы издательского процесса, цензуры, оформления издания, его функционирования, рецепции и пр.
Одна из центральных глав книги посвящена структуре повествования, ключевым аспектом которой является соотношение репрезентации и репрезентируемого. В романах, повестях и других литературных повествованиях их взаимодействие определяется фигурой нарратора3. Именно здесь М. Флудерник знакомит студентов с разнообразным и многоаспектным понятийным аппаратом, концентрирующимся вокруг этой категории. Во многих случаях она акцентирует наличие различных терминологических традиций, например, у С. Чэтмэна нарратор, отчетливо выражающий в повествовательном дискурсе черты своей личности, не обязательно будучи при этом одним из персонажей, именуется «открытым» (overt) -в противоположность «скрытому» (covert). У Ф.К. Штанцеля для этого же понятия используется термин «персонализированный», или «личный», нарратор, у У. Бута - «драматизированный» повествователь. Серьезное внимание уделяется также концепции не-
1 Stanzel F.K. Theorie des Erzählens. - Göttingen, 1979.
2
Booth W.C. The rhetoric of fiction. - Chicago; London, 1961.
3
В то же время в нарративах, использующих другие средства выражения (media), бывает затруднительно выделить уровень повествовательного дискурса.
скольких уровней повествования и в связи с этим соотношению категорий нарратора и адресата повествования (narratee) с имплицитным автором и имплицитным читателем. Подробно разъясняется, что такое «не заслуживающий доверия» (unreliable), «неуспешный» (fallible) повествователь, «обрамленное» (framed) повествование. При рассмотрении концепции повествовательного лица речь идет не только о традиционных повествованиях от первого и третьего лица, но и о сравнительно маргинальных в литературе, но популярных среди нарратологов «мы»- и «ты»-нарративах. В особом разделе трактуются вопросы презентационных моделей («показывать» или «рассказывать»), сопоставляются категории «повествовательная перспектива», «фокализация», «точка зрения», «персонаж-рефлектор» (сквозь восприятие которого показывается вымышленный мир) и т.п. Анализ нарративного времени основан преимущественно на концепции Ж. Женетта, которую автор книги дополняет идеями С. Чэтмана, М. Бала и др. В то же время структурному анализу сюжета уделено менее одной страницы, а в предметном указателе отсутствует, например, термин «функция».
В главе «Поверхность повествования» анализируется, каким образом слова «превращаются» в вымышленные миры, как с их помощью удается ввести в текст персонажа и сформировать четкие «контуры» рассказываемой истории. В связи с этим читатели получают общее представление о дейксисе, т.е. языковых средствах установления пространственно-темпоральных связей, но особое внимание уделяется способам создания «обстановки» (setting), в которой разворачиваются события. Лингвистический анализ позволяет разграничить эмический (emic) тип введения персонажа в повествование, когда герой исходно «неопределен» (обозначен существительным с неопределенным артиклем), но затем обрисовывается с помощью уточняющих фраз («Жил один крестьянин, у которого было три дочери...» или «... которого звали Джон» и т.п.), дескриптивный его вариант («в комнату вошел мальчик в красной рубашке»), свойственный викторианскому роману, и этическое (ethic) вступление, характерное для повествований, ведущихся через персонажа-рефлектора, когда собственные имена используются без дополнительных пояснений, личные местоимения и существительные с определенным артиклем - без антецедентов (например, С. Моэм может ввести нового персонажа фразой: «Она сидела на
террасе»). Рассмотренные автором лингвистические средства оформления сюжета включают в себя методы соотнесения между собой различных сюжетных линий, способы создания напряжения (suspense) или организации эпизодической структуры (например, дискурсивные маркеры, означающие смену темы и т.п.).
Общетеоретическое значение имеют вопросы, связанные с различными аспектами мимесиса. Это нарративный иллюзионизм -стилистические и прочие средства создания иллюзии того, что в романе (повести и т.п.) речь идет о реальной действительности во всей ее полноте. Наиболее важными в этом плане, по мнению М. Флудерник, являются концепции «повествовательного реализма» английского литературоведа И. Ватта, представление об «эффекте реальности» Р. Барта и категория эстетической иллюзии немецкого нарратолога В. Вольфа. К взаимодействию реальной и вымышленной действительности имеет отношение вопрос об авторе и нарраторе. М. Флудерник указывает, что, хотя в повествованиях от первого лица возможное несовпадение этих фигур было очевидным с давних пор, в повествованиях от третьего лица их различение стало одним из достижений эпохи модернизма. Тем не менее в каждом конкретном случае вопрос об идентичности автора и нарратора должен обсуждаться отдельно. Далеко не во всех случаях их можно и нужно разграничивать. Следует говорить скорее о некоторой шкале, на одном из полюсов которой находятся наррато-ры, чье реальное существование вряд ли следует подвергать сомнению (например, повествователь «Ориноко» А. Бена), на другом -характерные для современной прозы ситуации полного несовпадения автора и нарратора, а между ними можно расположить большую часть повествовательных текстов разных эпох. Не менее сложной и спорной является проблема фикционального, в особенности после работ Х. Уайта, показавшего его роль как конструктивного принципа в историческом дискурсе. М. Флудерник выделяет три аспекта фикциональности: является ли история искусственным конструктом (fictio), созданным в соответствии с некоторыми жанровыми, риторическими и аналогичными принципами; являются ли описанные события выдуманными (fictum); являются ли описанный объект или ситуация «виртуальными» (suppositio), т.е. лежит ли в их основе утверждение «предположим, что...» или аналогичное. К сожалению, третий аспект до сих пор редко рассматривается в литературной тео-
рии, хотя в философии или математике такие высказывания не только часто встречаются, но и являются предметом теоретической рефлексии. Метанарративность (или метафикциональность), т.е. эксплицирование фикциональности, демонстрация наличия нескольких уровней наррации, по мнению автора, может играть двойственную роль: с одной стороны, это способ разрушения эстетической иллюзии, «эффекта реальности», с другой - акцентирование аутентичности нарративного голоса, усиление доверия нарратору.
В главе о «языке повествования» рассказывается в первую очередь о различных способах диегетической репрезентации речи персонажей (в противоположность миметической «прямой речи»). М. Флудерник разграничивает резюмирующий модус (speech report), при котором отсутствует точное воспроизведение даже отдельных словосочетаний, косвенную речь, переводящую прямое высказывание в соответствующее сложноподчиненное предложение, и несобственно-прямую речь (свободный косвенный дискурс, free indirect discourse), когда косвенная речь не имеет формы сложноподчиненного предложения, а голоса нарратора и персонажа довольно сложно разделить. Свободный косвенный дискурс - одна из самых популярных тем в англоязычной теоретической нарратоло-гии, но М. Флудерник стремится не столько познакомить читателя с различными концепциями, сколько помочь ему научиться распознавать использование этого модуса, для чего анализирует множество конкретных примеров. Другие важные аспекты лингвистики повествовательного текста, затронутые в этой главе, -стилистика и особенности использования метафоры и метонимии в нарративах.
Самостоятельного рассмотрения заслуживает, по мнению автора, вопрос об изображении внутреннего мира персонажей, процессов, происходящих в их сознании и подсознании. С этим связано множество нарратологических проблем: специфика «романов потока сознания», словесное и дословесное мышление, изображение мотивов персонажа, репрезентация подсознания, психоанализ и нарратология. Для описания способов репрезентации мыслей и чувств героев вводятся три важнейшие категории: свободное прямое мышление (free direct thought), или внутренний монолог, свободный косвенный мыслительный дискурс (free indirect thought), аналогичный свободной косвенной речи, психонаррация, т.е. резю-
мирующее изложение мыслительных процессов («его голова была переполнена идеями», «она взвесила имеющиеся у нее возможности»). Во многом эти модусы аналогичны модусам репрезентации речи, однако разграничить их бывает даже тяжелее, чем различные формы передачи слов персонажей. В особенности это характерно для повествований от первого лица и в настоящем времени, подчеркивает М. Флудерник, приводя конкретные примеры смешения модусов репрезентации мыслей.
Важную роль в нарратологии играет типология повествовательных текстов. Рассказывая об этом аспекте дисциплины, М. Флудерник подробно излагает принципы двух классических нарратологических типологий - Ф.К. Штанцеля и Ж. Женетта1 - и дает более сжатый обзор современных концепций, позволяющих создать классификации отдельных аспектов повествования или нарративов в целом (своей собственной, основанной на категории «экспериенциальности»2, а также принадлежащих М. Балу3, С. Чет-мэну4, С. Лансер5, М.-Л. Райан6, Д. Герману7, А. Нуннингу8).
В последней теоретической главе рассматриваются вопросы диахронической нарратологии: переход от устного рассказывания к письменному, возникновение и развитие тех или иных модусов по-
1 Genette G. Discours du récit // Genette G. Figures III. - P., 1972; Genette G. Nouveau discours du récit. - P., 1983.
Fludernik M. The fictions of language and the languages of fiction: The linguistic representation of speech and consciousness. - London, 1993; Fludernik M. Towards a «natural» narratology. - L.; N.Y., 1996.
3
Bal M. Narratology: Introduction to the theory of narrative. - Toronto, 1985.
4 Chatman S. Story and discourse: Narrative structure in fiction and film. -Ithaca, 1978; Chatman S. Coming to terms: The rhetoric of narrative in fiction and films. -Ithaca, 1990; Chatman S. Reading narrative fiction. - Upper Saddle River, 1992.
5 Lanser S.S. Fictions of authority: Women writers and narrative voice. - Ithaca,
1992.
6 Ryan M.-L. Possible worlds, artificial intelligence, and narrative theory. -Bloomington, 1991; Ryan M.-L. Narrative as virtual reality: Immersion and interactivity in literature and the electronic media. - Baltimore, 2001.
Herman D. Story logic: Problems and possibilities of narrative. - Lincoln,
2002.
8 Nünning A. Von historischer Fiktion zu historiographischer Metafiktion. -2 vols. - Trier, 1995.
вествования, а также их когнитивные основания. Здесь же отводится место проблемам эволюции нарратологической теории, пересмотру и модификации нарратологических категорий.
В книгу включены две «практические» главы, в одной из которых приводятся примеры того, как может выглядеть нарратоло-гический разбор того или иного текста или рассмотрение какого-либо конкретного нарратологического вопроса. Другая, «Советы начинающим нарратологам», включает в себя библиографические рекомендации (прочие современные введения в дисциплину, важнейшие классические работы, интересные новейшие исследования, наиболее авторитетные справочные издания), список нарратологи-ческих журналов, книжных серий, крупнейших исследовательских центров. В ней также рассмотрены оптимальные способы написания нарратологических работ, характерные трудности нарратоло-гического анализа и типичные ошибки начинающих исследователей. Издание содержит предметный и именной указатели, словарь ключевых нарратологических терминов, библиографию важнейших работ по нарратологии (по 2008 г. включительно) и список использованных для анализа художественных текстов.
Е.В. Лозинская
2011.01.003. ПРАКТИЧЕСКОЕ РУКОВОДСТВО ПО НАРРАТО-ЛОГИИ.
Handbook of narratology / Ed. by Hühn P., Pier J., Schmid W., Schö-nert J. - Berlin; N.Y.: Walter de Gruyter, 2009. - IX, 468 p.
Практическое руководство по нарратологии, подготовленное группой авторитетных нарратологов, представляющих различные национальные традиции, отражает, по мнению его редакторов, современную тенденцию к суммированию, подведению итогов исследований в различных гуманитарных областях, выражающуюся в издании различного рода энциклопедий, словарей, руководств и т.п. Подобно словарю, реферируемая книга опирается на терминологический принцип, однако в отличие от многих других аналогичных изданий она содержит всего 32 понятия, каждое из которых рассмотрено весьма подробно. Все статьи имеют одинаковую композицию: краткое определение понятия, его более подробное разъяснение и основную часть, включающую рассмотрение различных научных позиций относительно важнейших аспектов данного по-
