CC BY
636
2003.02.006. АНФИМОВ А.М. П.А.СТОЛЫПИН И РОССИЙСКОЕ КРЕСТЬЯНСТВО. - М.: ИРИ РАН, 2002. - 300 с.
Предлагаемая вниманию читателя книга - последняя монография известного российского историка-аграрника, д.и.н. А.М.Анфимова. Она состоит из предисловия, написанного д.и.н. А.П.Корелиным, введения, семи глав («Крестьянство в наступлении»; «Сначала успокоение - потом реформы»; «Ставка на сильных»; «Положение о землеустройстве»; «Ограбление деревни»; «Новые собственники»; «Неоконченные споры») и заключения. В предисловии, характеризующем взгляды Анфимова на столыпинские реформы, говорится, что он негативно относится к аграрной реформе и ее последствиям. Но его подход к оценке этой реформы не в пример многим современным работам значительно шире и полнее. Главной целью исследования ставится углубленный анализ кардинальных проблем, стоявших на пути столыпинской попытки буржуазной перестройки деревни, - таких, как характер аграрного строя страны, состояние аграрного вопроса, структура помещичьих и крестьянских хозяйств, их взаимоотношения, товаризация, и т.п. - тех вопросов, которые еще сравнительно недавно были в центре научных дискуссий, но фактически ни тогда, ни сейчас так и не получили решения.
Видимо, не со всеми авторскими положениями можно сейчас согласиться, замечает автор предисловия. Следует иметь в виду, что монография создавалась в то время, когда сама историческая наука переживала переходный период от партийно-догматических установок и командно-административных методов руководства ею к утверждению плюрализма мнений. Но вместе с тем владение огромным фактическим материалом, глубокое знание реалий российской деревни дает автору преимущества перед многочисленными «скороспелыми» работами, посвященными столыпинской реформе.
Отрицательно относясь к задачам и методам реализации этой реформы, которая в книге рассматривается как составная часть программы российского премьера по стабилизации и укреплению политического режима страны и его социально-экономической базы, А.М.Анфимов, тем не менее, выделял те положительные явления и процессы, сопровождавшие попытки создания слоя крепких самостоятельных хозяев-собственников, которые вполне можно использовать и сегодня для разумной перестройки аграрного сектора экономики страны - путем развития кооперации, льготного
кредитования, создания сети прокатных пунктов инвентаря и машин, элеваторной системы, агротехнических служб и т.д. Многие важные изменения в деревне, обычно приписываемые последствиям столыпинских преобразований, автор справедливо относил к объективным позитивным процессам, изменившим условия сельскохозяйственного производства (рост цен на сельскохозяйственную продукцию, ряд урожайных лет, развитие торговой и транспортной инфраструктуры и т.п.), представлявшим, по его меткому определению, «попутные ветры» реформы, далеко не в полную меру использованные реформаторами.
Особый интерес представляет раздел книги «Неоконченные споры», в котором анализируются ход и итоги научных дискуссий по важнейшим теоретико-методологическим и конкретно-историческим проблемам аграрного развития дореволюционной России, напрямую увязанные с темой настоящей монографии.
Анфимов пишет, что исторической заслугой П. А. Столыпина было то, что он решительно встал на путь массового насаждения в России уже прижившегося в Европе и Америке и апробированного в ряде районов крестьянских хозяйств фермерского типа. За 1907-1914 гг. было создано 1324 тыс. хуторских и отрубных владений, причем 318 тыс. при содействии Крестьянского поземельного банка. Но это число составляло 9,1% от крестьянских дворов в 1916 г. Говорить о том, что фермерское хозяйство в российской деревне получило какое-нибудь весомое значение, не приходится.
Но и здесь речь шла лишь о юридически оформленных владениях. Фактически дело обстояло иначе. Крестьянский банк из указанных 318 тыс. заемщиков 57 тыс. домохозяев пустил по миру за неуплату вовремя годовых платежей по ссудам.
Что же касается всех вновь образованных единоличных хозяйств, то судя по результатам обследования 12 уездов, кстати сказать, специально подобранных, «образцовых», одна пятая часть хозяйств (19,3%) оказалась настолько «опавшими», что статистики не признали возможным рассмотрение данных по ним. Из обследования остальных хозяйств выяснилось, что из землеустроенных единоличных владельцев только шестая часть (16,2%), имевшая на двор более 15 дес. земли, могла рассчитывать на организацию рационального хозяйства. Учитывая же, что средний надел в обследованных 12 уездах составлял 11,5 дес. на двор, а по всей России - только 7,7 дес., т.е. на треть меньше, часть
действительно доходных землеустроенных хозяйств могла составить не более 10%.
До сих пор считалось, что аграрная политика, начатая указом 9 ноября 1906 г., представляла собой единый курс на создание слоя крепких единоличных собственников земли. Но все это не так. Крупнейшей ошибкой П.А. Столыпина (а их было немало), на взгляд автора, было назначение на пост главноуправляющего землеустройством и земледелием А.В. Кривошеина, который сразу же, с 1909 г., повел политику свертывания выделов из общин. В землеустроительной практике доминирующее значение начало занимать наделение целых селений единоличными участками (отрубами), независимо от их размеров, т. е. от того, можно на них вести хозяйство или придется умереть с голоду (Л.Н. Толстой назвал такой раздел «выгораживанием чуланчиков»). Расчет был такой: сделать мужика частным собственником земли (хотя бы клочка), и тогда он станет уважать, как говорил в Думе епископ Могилевский Митрофан, «чу-жую» собственность, проще говоря, право помещиков на их землю.
Столыпин понял, что политика подменяется, в 1910 г., во время поездки вместе с тем же Кривошеиным по югу России. Но было уже поздно. Увлеченный реакционной националистической идеей всеобщей русификации страны, он втянулся в операцию по введению земства в шести западных губерниях, выпустив из рук контроль за реформой. Операция закончилась пирровой победой Столыпина в марте 1911 г., после чего престиж его и влияние покатились вниз. В этих условиях правым ничего не стоило в течение всего двух заседаний провести через Государственный совет обсуждавшееся с 1906 г. «Положение о землеустройстве», утвержденное царем 28 мая 1911 г. Так был законодательно закреплен курс Стишинского - Кривошеина на отрубное наделение целых селений. Единоличные выделы из общины не запрещались, но и не поощрялись, а потому встречались все реже.
В итоге же получилось, что было образовано меньше хуторских и отрубных (в большинстве своем нежизнеспособных), чем единоличных хозяйств в пределах селений (из которых лишь единицы были потенциально доходны).
Эти и другие данные приводят автора к выводу о крахе реформы, направленной на буржуазную перестройку российской деревни. Он пишет, что сейчас усиленно пропагандируется тезис о быстром прогрессе сельского хозяйства в годы «столыпинской аграрной реформы».
Прогресс был очевиден: росли урожайность хлебов, посевные площади, сбор хлебов. Но возникает вопрос: что же способствовало этому прогрессу? Автор выделяет факторы данного процесса в порядке их значимости: 1) рост цен на сельскохозяйственные продукты, прежде всего на хлеб, на международном и внутреннем рынках; 2) хорошие урожаи 1909, 1910 и 1912 гг.; 3) успехи той трети из выделившихся единоличных владельцев, которые успели завести хотя бы сносное по тем временем товарное хозяйство; 4) некоторую помощь становлению на ноги новых единоличных хозяйств оказали правительственные прокатные пункты и земские склады сельскохозяйственных орудий с продажей в рассрочку.
Но все дело в том, что прогрессивные в экономическом смысле преобразования реформаторы пытались осуществить при консервации крестьянского надельного размера площади, при наличии никем не отрицаемого малоземелья. В книге подчеркивается, что «Столыпин проводил четко обозначенную линию на сохранение помещичьего землевладения» (с. 265). Он ничего не хотел слышать даже о предложенном кадетами компромиссном проекте обязательного отчуждения части помещичьих земель «по справедливой оценке», предпочтя дать помещикам возможность продавать землю по свободным ценам, искусственно вздуваемым совместными усилиями двух учреждений, называемых «банками-разбойниками» - Крестьянского поземельного банка и Государственного дворянского земельного банка.
П.А.Столыпин, как глава правительства, разделяет вину самодержавия и за политику ограбления деревни, намного усилившегося во время его премьерства. Царизм не мог простить российскому крестьянству вырванную им отмену с 1907 г. выкупных платежей, вызвавшую понижение казенного налога на надельную землю на 64 млн. руб. Одновременно начался рост других налогов. Так, косвенные налоги на водку, сахар, табак и пр. возросли за 1907-1912 гг. на 48 млн. руб., а всего прямых и косвенных налогов, таможенных и промысловых сборов с крестьян Европейской России взыскано было 3,7 млрд. руб.
За купленную землю Крестьянскому и частным земельным банкам в качестве очередных платежей и штрафов за их просрочку крестьяне уплатили 390 млн. руб. За заложенные в Крестьянском банке 15,8 млн. дес. земли годовые платежи в 1913 г. составили 81 млн. руб. вместо прежних выкупных платежей в сумме 64 млн. руб. за 90 млн. дес. надельной земли.
Возрастали арендные цены на вненадельные земли. Если в 1907 г. крестьяне Европейской России платили за арендованную землю 253 млн. руб., то в 1912 г. - уже 338 млн, а за все шесть лет уплатили помещикам, купцам, уделам и казне приблизительно 1,8 млрд. руб.
Жалкой подачкой по сравнению с выкачанными из деревни суммами представляют собой 32 млн. руб., предоставленные непосредственно крестьянам при их единоличном землеустройстве. Правительство Столыпина, а затем Коковцова проводило политику сохранения и активной защиты помещичьего землевладения. Законы рыночной экономики вовлекали в торговый оборот значительную часть и этого землевладения, причем тем сильнее, чем быстрее росли цены на землю. Дворяне за 1906-1914 гг. продали 17,5 млн. дес., но покупатели из того же сословия приобрели 7,3 млн. дес. - убыль составила 10,2 млн. Но и к 1915 г. дворянское землевладение занимало огромную площадь в 39,6 млн. дес., при этом 11,1 млн. дес. земли оставались у купцов и почетных граждан. Главным же было то, что в частном землевладении, насчитывавшем к 1915 г. 73 млн. дес. в 47 губерниях, преобладали крупные, свыше 500 дес., латифундии - 71% от общего числа. На каждого владельца латифундии в среднем приходилось 2354 дес. Средний же надел крестьянского двора составлял в 1905 г. 7,7 дес., а к 1915 г. он еще более понизился. Кардинальный вывод: земельный вопрос не только не был разрешен, но еще более обострился. Столыпинская реформа не могла снять и не устранила этого главного вопроса жизни российского крестьянства начала XX в.
Несмотря на определенные успехи П.А.Столыпина в насаждении единоличных крестьянских хозяйств, «слоя полноценных свободных фермеров создать ему не удалось» (с. 266).
В.М. Шевырин
