CC BY
150
2003.01.003. ПАРФЕНОВ В.Н. ИМПЕРАТОР ЦЕЗАРЬ АВГУСТ: АРМИЯ, ВОЙНА, ПОЛИТИКА. - СПб.: Алетейя, 2001. - 278 с. - (Сер.: Антич. б-ка: Исследования).
Книга посвящена внешней политике основателя Римской империи Октавиана Августа, действия которого на международной арене рассматриваются в общем контексте мер, направленных на укрепление нового режима. Значительное внимание уделяется военной организации Рима эпохи раннего принципата, просле-живается взаимосвязь военных преобразований первого императора с рядом его внешнеполитических акций. Рассмотрен также военный аспект династической политики Августа. На конкретном материале источников автор пытается доказать, что императором и его ближайшими сотрудниками была разработана и реально осуществлялась доктрина завоевания мирового господства (естественно, в рамках античных географических представлений), что полностью опровергает распространенное в науке мнение о миротворческом (даже «пацифистском») характере внешней политики наследника Цезаря. Книга состоит из семи глав, заключения и приложения.
В главе 1 рассматриваются реформы римской военной организации, начавшиеся, как доказывает автор, сразу после окончания гражданской войны и продолжавшиеся в течение большей части периода правления Августа. Главной их целью было, с одной стороны, создание регулярной профессиональной армии, способной эффективно решать внешнеполитические задачи и обеспечивать внутреннюю безопасность, а с другой - исключить потенциальную угрозу с ее стороны для нового политического режима и в особенности для личности самого лидера (с.11-16).
Главную опасность, как полагает В.Н.Парфенов, представлял собой высший командный состав, наиболее талантливые и популярные в войсках представители которого при определенных обстоятельствах могли сами выступить претендентами на верховную власть. Отчасти проблема решалась тем, что большинство «маршалов» Октавиана были homines novi, тесно связанными со своим патроном и уже в силу своей незнатности не представлявшие серьезной политической угрозы. Кроме того, командование наиболее крупными группировками войск чаще всего поручалось членам правящего дома Юлиев-Клавдиев. В тех случаях, когда особых военных успехов добивались представители объективно нелояльной новому режиму традиционной аристократии,
ориентированной на республиканские ценности, их достижения намеренно предавались забвению, а сами они быстро отстранялись от военного руководства и сходили с политической сцены, как показывает разбираемый авторов в главе второй пример Марка Лициния Красса, проконсула Македонии и победителя бастарнов.
В целом, как считает В.Н.Парфенов, в первые годы принципата положение Августа не было достаточно прочным. Состоявшееся в начале 27 г. до н.э. в сенате урегулирование (так называемое «восстановление республики» с сохранением в то же время за Октавианом чрезвычайных полномочий), в котором историки часто видят умело разыгранную императором комедию, на самом деле, по мнению автора, явилось компромиссом между принцепсом и старой аристократией, не устраивавшим в полной мере ни ту, ни другую сторону (с.41). Успешная внешняя политика, военные победы в таких условиях могли послужить наиболее эффектным оправданием единоличной власти принцепса, заставить общество забыть о сомнительной репутации Октавианатриумвира. Этим, с точки зрения автора (глава 3), объясняется шумная пропагандистская кампания, сопровождавшая сравнительно малозначимую войну на северо-западе Испании, личное участие в которой императора (впрочем, не вполне успешное) было продиктовано именно необходимостью радикально упрочить его внутриполитические позиции (с.49). Отсюда и попытки завоевания Аравии и Эфиопии, а также пущенная в ход дезинформация о «покорении» Британии, призванные представить Августа властелином всего обитаемого мира. Таким образом, к моменту политического кризиса 23 г. до н.э. император был в состоянии предъявить весомые доказательства своей деятельности на благо Рима, результатом чего стало предоставление ему пожизненной трибунской власти и ішрегіиш ргосошиїаге шаіиє, делавшие невозможным его устранение с политической сцены легальным путем (с.67).
Одной из наиболее сложных внешнеполитических проблем, доставшихся Августу в наследство от предшествующего времени, была парфянская (глава четвертая). Парфия, отмечает автор, представлялась основным препятствием на пути Рима к мировому господству. К тому же ее завоевание являлось неотъемлемой частью политического завещания Цезаря, гибель которого помешала осуществлению уже подготовленного парфянского похода. С окончанием гражданской войны римское общественное мнение настойчиво требовало взять реванш за поражения
Красса в кампании 54-53 гг. до н.э. и Марка Антония в 36 г. до н.э. И Август, разумеется, не имел возможности этим мнением пренебречь. Тем более, что победитель Востока значительно укрепил бы свой авторитет политического лидера. Вместе с тем он прекрасно понимал гибельные последствия прямого военного вторжения в глубь парфянской территории. Существующие структура и тактика римской армии уже продемонстрировали свою неэффективность против броненосной кавалерии и конных лучников парфян. Вполне вероятное новое военное поражение римской армии могло вызвать крушение только что созданного Августом политического строя. Но даже в случае полной удачи восточный поход потребовал бы длительного пребывания императора вдали от Рима, что само по себе (помимо разного рода случайностей), скорее всего, могло иметь аналогичные последствия.
Учитывая все указанные обстоятельства, мастер политических интриг и комбинаций Октавиан осуществил блестящую акцию, фактически явившуюся грандиозным военно-дипломатическим шантажом. Создав у противника иллюзию готовности Рима к широкомасштабной войне, Август добился с его стороны уступок, по существу символических (возвращения захваченных парфянами в прежних военных кампаниях римских знамен и пленных), но способных убедить римское общественное мнение в том, что условия соглашения продиктованы Римом «с позиции силы» признавшему свое поражение врагу (с.74-77).
В целом, отмечает автор, соглашение 20 г. до н.э. отражало сложившийся военно-стратегический паритет двух великих держав Древнего мира. При этом Рим, разумеется, не собирался отказываться от идеи военного разгрома Парфии, хотя и вынужден был рассматривать это в качестве довольно отдаленной перспективы. В то же время урегулирование римско-парфянских отношений 20 г. позволило Августу сконцентрировать основное внимание на других стратегических направлениях (с.78, 85).
В 20 г. до н.э., т.е. сразу после заключения соглашения с Парфией, Август в специальном послании сенату заявил о нецелесообразности для Римского государства дальнейших территориальных захватов. В общественное сознание римлян всеми доступными тогда средствами массовой пропаганды настойчиво внедряется идея pax Augusta, оказавшаяся, впрочем, как показывает автор (глава пятая), такой же фикцией, как и активно насаждаемое представление о полном торжестве
римского оружия в масштабах всей ойкумены. Именно в период между 20 г. (широковещательная декларация о ненужности новых завоеваний) и 15 г. до н.э. (фактическое начало таких завоеваний) Августом и его окружением, по мнению автора, был разработан грандиозный план покорения всего обитаемого мира (с.92). В качестве первого этапа он предусматривал завоевание континентальной Европы с тем, чтобы после, мобилизовав ее ресурсы, покорить оставшуюся часть известной римлянам ойкумены (прежде всего парфянский Восток). При существовавшем в античном мире уровне географических и этнографических знаний этот план должен был выглядеть вполне осуществимым.
Первым шагом к его реализации, полагает В.Н.Парфенов (глава шестая), стало начавшееся в 15 г. до н. э. покорение альпийских областей и региона между Альпами и Дунаем (Реция и Норик). В результате римские войска вышли на южные рубежи Германии на всем их протяжении, что позволяло применить классическое правило стратегии -удар с двух сторон по сходящимся направлениям, т.е. с запада (с берегов Рейна) и юга (с берегов Дуная) в сердце Европы (с.95). Одновременно римляне устанавливают контроль над Боспорским царством, приобретавшим в их глазах особое стратегическое значение. Боспор находился в тылу сарматских племен, с которыми Рим уже вступил в боевое соприкосновение. Поэтому при планировании римской глобальной стратегии возможность удара по сарматам не только с дунайского, но и с боспорского плацдармов должна была представляться римским стратегам весьма соблазнительной (с.98, 108).
В 13 г. до н.э., по мнению В.Н.Парфенова, завершилось реформирование римской армии. При этом, как считает он, были устранены недостатки, выявленные в ходе локальных войн предшествующих лет (с .115-121). Полигоном для выяснения эффективности созданной Августом военной системы должна была стать Германия. Именно подготовкой к крупномасштабной наступательной войне против германских племен объясняется, с точки зрения автора, трехлетнее пребывание императора в Галлии (16-13 гг. до н.э.) (с.124). Командующим армией вторжения был назначен младший пасынок Августа Нерон Клавдий Друз, наиболее подходящий по своим полководческим качествам для проведения стремительных рейдов в глубину вражеской территории и рискованных маневров.
Первые военные кампании Рима за Рейном (12-9 гг. до н.э.), казалось, позволяли надеяться на достаточно быстрое достижение поставленных задач. Сокрушая отчаянное сопротивление германцев, римляне сравнительно легко вышли на рубежи Эльбы. «Вместе с тем, -пишет автор, - походы Друза показали, что единственного мощного рывка для достижения мирового господства оказалось недостаточно - до возобновления экспансии необходимо было закрепить римское господство между Рейном и Эльбой» (с .146). В последующие годы Рим переходит к планомерному освоению захваченной территории. Проводником новой германской политики Августа становится главнокомандующий римскими войсками в Германии, более осторожный и методичный Тиберий Клавдий Нерон - старший брат Друза, который помимо карательных экспедиций осуществил создание разветвленной военной инфра-структуры новой провинции в виде опорных пунктов и укрепленных лагерей, характер и само расположение которых, несомненно, отвечали целям дальнейшего наступления (с.150).
К 5 г. н.э. покорение территории между Рейном и Эльбой было в основном закончено. Содержанием следующего этапа римской экспансии стал запланированный на 6 г. н.э. разгром «царства» Маробода -племенного союза маркоманнов, располагавшегося в пределах современной Чехии. Казалось, кампания 6 г. не могла не увенчаться успехом: у Маробода, который хотя и располагал весьма крупными силами (70 тыс. пехоты и 4 тыс. конницы, согласно Веллею Патеркулу, вооруженных и обученных по римскому образцу), не было серьезных шансов выстоять против двух мощных войсковых группировок римлян (в общей сложности не менее девяти легионов и равного им по численности контингента вспомогательных войск, т.е. всего около 90 тыс. воинов), которые шли на него из Германии и Иллирика по сходящимся направлениям. При этом второй (дунайской) группировкой командовал сам Тиберий (к тому времени признанный приемник Августа и один из лучших полководцев империи), и именно она должна была выполнить главную задачу. Римские войска находились всего в пяти переходах от неприятеля, когда кампанию пришлось срочно свернуть, а с Марободом заключить мир: в тылу у них произошли события, которые не только поставили под вопрос римское господство на Балканах, но и создали угрозу непосредственно Италии. Грандиозное восстание в Паннонии и Далмации 6-9 гг. н.э., в котором приняли участие также вспомогательные части собственной армии Рима, набранные из местного населения, имело
глобальные последствия. Как считает автор, оно стало началом краха всей программы Августа по завоеванию мирового господства. Таким образом, «военная организация империи, нацеленная прежде всего на внешнюю агрессию, не смогла надежно обеспечить внутреннюю безопасность и дала настолько серьезный сбой, что при ином стечении обстоятельств он мог стать роковым для Рима» (с.178).
Только сконцентрировав в Иллирике свыше трети всех вооруженных сил империи (десять легионов, более 70 вспомогательных когорт, 14 ал кавалерии, 10 тыс. ветеранов), ценой огромных потерь и применяя стратегию «выжженной земли», римлянам удалось в конце концов разгромить восставших. Но уже на пятый день после известия о подавлении иллирийского мятежа в Рим пришло сообщение из Германии о полном уничтожении за Рейном трех легионов, трех ал и шести когорт со всем командным составом, включая трех легионных легатов и самого командующего Квинтилия Вара. Погибла, таким образом, практически вся Нижнерейнская армия Рима.
Восстание германских племен, возглавляемое херусками и их вождем Арминием, было, как считает автор, реакцией на политику ускоренной романизации провинции, которая, как прежде Галлия, должна была, согласно замыслу Августа, как можно быстрее стать надежной базой для дальнейшей экспансии. Новому рывку к мировому господству, естественно, должна была предшествовать фундаментальная подготовка материальных и людских ресурсов, и на долю Германии выпадала тем большая тяжесть, что с разоренного дотла Иллирика взять было нечего. Но если мятежный Иллирик удалось вернуть, превратив значительную его часть в пустыню, то повторить то же самое в Германии уже оказалось невозможным просто по причине истощения сил империи (с.196-207).
Уничтожение восставшими германцами сразу трех римских легионов навсегда похоронило амбициозные внешнеполитические планы Августа. «Разумеется, - пишет В.Н.Парфенов, - дело было не только и не столько в понесенных римлянами крупных потерях ... Более существенным явилось другое обстоятельство: в корне неверным оказался прогноз развития стратегической ситуации - по мере продвижения римлян в глубь вражеской территории сопротивление варваров не ослабевало, а усиливалось, место уничтоженных племен занимали новые, еще более многочисленные и грозные, подавляющий поначалу перевес римлян на поле боя становился все более зыбким по
мере ознакомления противника с их вооружением и тактикой, а тыл действующей римской армии мог вспыхнуть новыми восстаниями, как показали события 6-9 гг.» (с.212). Все это заставило Августа радикально пересмотреть свою внешнеполитическую доктрину. И даже немедленное восстановление римской власти в междуречье Рейна и Эльбы было сочтено слишком дорогостоящей задачей.
«Неудача глобальной политики Августа, - заключает автор, -имела далеко идущие внутриполитические последствия: не удалось убрать армию из «большой политики», надолго заняв ее в престижных внешних завоеваниях. Смерть первого принцепса, которому в течение своего долгого правления удалось заставить вооруженные силы играть назначенную им в новой политической ситуации роль, сразу же повлекла за собой необратимые изменения в жизни Римской империи: армия выступила на авансцену и уже не покидала ее до самого конца античной истории» (с.212).
В приложении «Август и его эпоха глазами позднее-римских историков» (с.224-253) публикуются отрывки из сочинений Евтропия, Секста Аврелия Виктора, Павла Орозия и двух неизвестных авторов.
А.Е.Медовичев
