CC BY
72
УДК 616.31(571.6) «1923/1929»
В.В. Гончар, П.Э. Ратманов*
ЗУБОВРАЧЕБНЫЕ ПРАКТИКИ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА И ЗАБАЙКАЛЬЯ В КОНТЕКСТЕ СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ (1923-1929 гг.)
В статье анализируется практическая деятельность местных органов советской власти в 1923-1929 гг. на Дальнем Востоке и в Забайкалье в организации и предоставлении зубоврачебной помощи, а также ее качество и доступность для различных слоев населения. Несмотря на популистские заявления о создании общедоступной, бесплатной для всего населения и квалифицированной зубоврачебной помощи, на практике данные принципы не были реализованы. Государственная зубоврачебная помощь регламентировалось «классовым» подходом советской социальной политики, направленной на предоставление медицинской помощи определенным категориям населения.
Ключевые слова: зубоврачевание, стоматология, зубной врач, социальная история медицины, здравоохранение, социальное страхование
Dental practices in the Russian Far East and Transbaikalia in the context of Soviet social policy, 1923-1929. VLADIMIR V GONCHAR (Graduate Institute of Public Health of Khabarovsk Krai), PAVEL E. RATMANOV (Far Eastern State Medical University).
The article analyzes dental care organization and provision activities of the local Soviet authorities in the Russian Far East, as well as quality and accessibility of dental care to different groups of the population in 1923-1929. Despite the populist statements of the government about creating public free of charge dental care of high quality, in practice these principles were not implemented. State dental care was regulated by class approach of the Soviet social policy that was aimed at providing medical assistance to certain categories of the population.
Keywords: dentistry, dentist, social history of medicine, public healthcare, social insurance
В 1920-е гг. в Советской России проводились мероприятия по созданию государственной системы зубоврачебной помощи. Многочисленными нормативно-правовыми документами были определены конкретные пути ее становления и главные задачи: общедоступность, бесплатность для населения, квалифицированность, национализация имущества и отмена частной практики, государственное обеспечение и равномерное распределение зубоврачеб-
ных кадров среди городского и сельского населения страны [19; 35].
Вопросы организации и эволюции отечественного зубоврачевания и стоматологии отражены в работах многих отечественных авторов [9; 12; 13; 15; 19; 33; 34]. В этих трудах достаточно подробно, в масштабах всей страны, изучены особенности становления и организации государственной стоматологической помощи в советское время, где основное место занимает констатация норма-
* ГОНЧАР Владимир Владимирович, кандидат медицинских наук, доцент кафедры стоматологии Института повышения квалификации специалистов здравоохранения министерства здравоохранения Хабаровского края. E-mail: goncharvv@mail.ru
РАТМАНОВ Павел Эдуардович, доктор медицинских наук, профессор кафедры общественного здоровья и здравоохранения Дальневосточного государственного медицинского университета. E-mail: ratmanov@gmail.com © Гончар В.В., Ратманов П.Э., 2015
тивно-правовых документов, медицинских идей и представлений, а также количественные параметры развития. Многие из этих работ в известной степени идеологизированы и представляют собой описание непрерывной череды успехов и побед. Региональные медицинские, тем более социальные, аспекты развития стоматологической помощи в контексте общей социальной политики власти в этих работах почти не освещаются [3].
В последнее время взгляды исследователей прикованы к истории медицины как социальному институту и особому культурному феномену, где в центре внимания оказываются рядовой врач и его пациент, окруженные особым полем идеологии и политики, однако социальная история медицинских практик в России до сих пор редко становится предметом специальных научных исследований.
В связи с этим актуально изучение становления и организации провинциальной стоматологической службы в рамках социальной политики власти, а также ее роль и место в системе местного здравоохранения. Особого внимания заслуживает рассмотрение фактического применения нормативных документов, регламентирующих деятельность зубоврачебных практик на местах, а также их качество и доступность для различных слоев населения в повседневной жизни.
Социально-экономическая и политическая обстановка на Дальнем Востоке в конце 1922 г. была очень нестабильной и напряженной, что являлось серьезным препятствием для осуществления быстрого и повсеместного введения советского законодательства. Это было обусловлено предыдущим длительным самостоятельным социальным и экономическим развитием региона, событиями периода Гражданской войны и существованием буржуазно-демократической Дальневосточной республики (ДВР).
Особенностью Дальнего Востока являлось то, что этот регион не знал национализации и трудовой повинности периода «военного коммунизма», здесь отсутствовало государственное регулирование промышленности, а частный сектор экономики являлся преобладающим и доминировал над государственным как по количеству предприятий, так и по объему производимой в регионе продукции.
В контексте социального развития региона необходимо отметить, что на Дальнем Востоке фактически не были внедрены в жизнь законодательные акты, принятые в 1917 г. Временным Правительством, а также декреты советского правительства в области социального страхова-
ния. Социальное страхование рабочих в период Гражданской войны было организовано в 1921 г. только Читинской страховой кассой, и на основании закона ДВР от 10.01.1922 г. «О социальном страховании» к концу 1922 г. возник еще ряд страховых касс: Верхнеудинская, Хабаровская, Благовещенская, Черновская и Свободненская. Ряд созданных страховых касс организовал оказание лечебной помощи застрахованным, в т.ч. по зубным болезням, однако к концу 1922 г. общее их количество составляло всего 10,8 тыс. чел. [22]. Организация страховых касс, лечебной помощи и другие социальные привилегии рабочих были невозможны без непосредственного участия сильного и независимого профсоюза Дальнего Востока [37]. Во многих регионах оказание медицинской помощи оставалось на дореволюционном уровне, что означало оплату населением больничного сбора и получение амбулаторной и стационарной помощи в городских лечебных учреждениях. Финансирование медицинской помощи осуществлялось исключительно за счет собственных местных средств, прямые расчеты больных с врачами не прекращались.
Для осуществления властных функций в регионе был создан Дальневосточный революционный комитет (Дальревком), который наделялся особыми внеконституционными полномочиями и на который была возложена задача по советизации Дальнего Востока. Законодательной базой для проведения социальных реформ становится «смешанное законодательство», состоящее из декретов и законов РСФСР с корректированием их под местные условия, вносимые Дальревкомом, собственно постановлений Дальревкома и законов ДВР, временно сохранявших свою юридическую силу [39, с. 25]. Центральной властью было решено, что советизацию социального страхования на Дальнем Востоке необходимо произвести не отменой законов ДВР, а путем длительного приспособления Дальнего Востока к советским условиям.
Политика Дальревкома была направлена на регулирование, прежде всего, социальных отношений путем преобразований в хозяйственной сфере, определения необходимых условий и средств для улучшения условий жизни тех слоев дальневосточного населения, которые должны были стать социальной базой советской власти для успешной советизации региона. Более того, большевики понимали, что среди социальных мероприятий, проводимых в Дальневосточной области с 1922 г., одно из основных мест должна была занимать политика в области организации медицинского обслуживания. Здоровье трудящихся в 1920-е гг.
было провозглашено одним из важнейших приоритетов государственной политики, поскольку речь шла о «живых ресурсах страны» [25, с. 49]. Основным идеологическим подходом к реализации советской политики в исследуемом нами периоде был определен классовый [14, с. 225-227].
В отечественных исследованиях, проведенных как в советское, так и постсоветское время, сделан вывод о том, что к концу 1922 г. медицинское обслуживание населения Дальнего Востока было неудовлетворительным [39; 40]. Так, О.И. Ше-стак отмечает, что медицинская помощь населению Дальнего Востока находилась в «зачаточном состоянии» и для 90% жителей региона она была недоступна [39, с. 49].
Западные исследователи также пришли к выводу о том, что советское государство не обладало достаточными средствами для быстрого решения всех политических, экономических и социальных проблем. Поэтому были определены приоритеты в распределении ограниченных ресурсов, и здравоохранение оказалось в конце этого списка [41, с. 357]. По мнению К. Дэвиса, несмотря на развитие сети медицинских учреждений и улучшение управления ею, из-за постоянного дефицита ресурсов (человеческих, финансовых, лекарственных) общая эффективность и качество оказываемой медицинской помощи оставались на низком уровне. Кроме этого наблюдалось социальное и географическое неравенство при оказании медицинской помощи [42, с. 146].
Особенностью медицинского обслуживания населения региона являлось то, что можно было выделить всего пять фокусов организации медицинской помощи, которые были сосредоточены в основных городах Дальнего Востока: Владивостоке, Хабаровске, Никольск-Уссурий-ске, Благовещенске и Чите. Остальные уездные города практически не имели значительного потенциала медицинских организаций и рассматривались в составе сельской (уездной) медицинской сети.
Почти половина всего населения городов (44,8%) являлась самодеятельной, т.е. имела свое занятие или свой источник средств существования. Городские жители владели значительным количеством частной собственности. В социальном отношении дальневосточная деревня была более благополучна, чем деревня центральных регионов страны, что выражалось в большем количестве крупных и средних хозяйств и меньшем бедных и малоимущих, чем в Европейской России [39].
Еще одной особенностью Дальнего Востока России являлось то, что на огромной территории
региона, особенно в сельской местности, в северных районах, практически отсутствовали медицинские работники и медицинские учреждения. Современники отмечали, что «медицинская помощь в деревне находится в самом жалком состоянии» [10] и «предоставлена на произвол судьбы» [20]. Это заставляло людей получать медицинскую помощь у знахарей и колдунов. Представители советской власти в 1920-х гг. утверждали, что «знахарство процветает» (Государственный архив Хабаровского края, далее ГАХК. Ф. 939. Оп. 1. Д. 23. Л. 59) не только вследствие отсутствия больниц и недостатка медицинских работников, их низкой квалификации, но и из-за «малокультур-ности населения» (ГАХК. Ф. 939. Оп. 1. Д. 17б. Л. 13). Коренные народы Севера пользовались исключительно помощью шаманов, которые, по мнению власти, «безнаказанно продолжают одурачивать население, в которых они очень верят и им поклоняются» (ГАХК Ф. 939. Оп. 1. Д. 27. Л. 31). Доступность медицинской помощи даже для крестьян близлежащих крупных городов также была ограничена. Крестьяне указывали на высокую стоимость услуг местного фельдшера, а в городе также приходилось платить, к тому же имело место «грубое отношение» к пациентам со стороны медиков (ГАХК. Ф. 939. Оп. 1. Д. 23. Л. 13).
Одной из первых мер советской власти в сфере здравоохранения на Дальнем Востоке стала регистрация медицинского персонала, которую проводилась по циркулярам Наркомздрава. Она позволила судить о насыщенности медицинским персоналом территории Дальнего Востока, а также пресекать деятельность лиц, присвоивших себе те или иные медицинские звания, и установить административный надзор. В результате такой проверки, например, в Приморской губернии, было зарегистрировано 72 зубных врача [18], а также удалось обнаружить лиц, именовавших себя врачами, но не имевших документов. В результате проверки один из них был уволен, против других возбуждено уголовное преследование (ГАХК. Ф. 939. Оп. 1. Д. 23. Л. 4). Ликвидация знахарства и врачей-самозванцев предполагала также и организацию показательных судов (ГАХК. Ф. 939. Оп. 1. Д. 23. Л. 55). Итоги регистрации были не всегда ожидаемы: например, было выяснено, что во всей Приморской губернии имелось всего лишь два зубных техника, окончивших соответствующие школы, зато работало много китайцев-дантистов, хотя и не имевших никаких дипломов, но практиковавших вполне удовлетворительно, их деятельность была признана полезной (ГАХК. Ф. 939. Оп. 1. Д. 23. Л. 4). Избирательность и необязатель-
ность исполнения законов и правил для всех была реальной практикой изучаемого нами периода.
К моменту воссоединения Дальнего Востока с РСФСР в 1922-1923 гг. оказание медицинской помощи населению региона было децентрализовано и имело разные источники финансирования, т.е. сохраняло дореволюционный уклад. С точки зрения идеологии советского здравоохранения, считалось, что на Дальнем Востоке «вся медицина растаскана на клочки» [20]. Так, медицинская помощь в городах находилась в ведении коммунального отдела, а застрахованным осуществлялось непосредственно страховыми кассами, которые для этой цели имели собственные лечебные организации, сконцентрированные, главным образом, в Чите и Благовещенске. В Приморской губернии страховые кассы собственных учреждений не создавали, но передавали дело оказания помощи застрахованным на договорных началах здравотделам [21]. На железной дороге и водном транспорте существовала своя ведомственная медицина. Таким образом, единого централизованного руководства оказанием медицинской помощи населению региона не было, что особенно беспокоило Наркомздрав. Поставленный с первого момента создания на Дальнем Востоке советских органов здравоохранения вопрос о передаче всего дела медицинской помощи застрахованным на общесоветских основаниях [24] встретил возражение со стороны страховых и профсоюзных органов. В связи с этим окончательная передача всего дела здравоохранения затянулась, и только к концу 1924 г. руководство делом медпомощи застрахованным перешло в отдел здравоохранения Дальревкома (Дальздраву), а отделение медпомощи застрахованным в составе Дальздрава и Рабочего совещания при нем организовалось лишь в начале 1925 г. (ГАХК. Ф. 939. Оп. 1. Д. 12. Л. 53). Однако существует мнение, что сохранение на длительный период в регионе ведомственной медицины оправдывалось желанием Дальревкома прежде всего не допустить к бесплатному медицинскому обслуживанию нетрудовые элементы. Для этой социальной группы предусматривались платные медицинские услуги. Это был своеобразный механизм конкуренции с частным предпринимательством за квалифицированную рабочую силу, поскольку последние, хотя и имели более высокие ставки заработной платы, не были охвачены сетью страховых касс [35].
В связи с чрезвычайно ограниченными финансовыми средствами для организации медицинской помощи всему населению региона новая власть пыталась использовать дополнительные способы
финансирования здравоохранения: больничные сборы и прямые платежи на стационарное лечение. Более того, в целом ряде мест Дальневосточной области (ДВО) сельские жители были вынуждены содержать фельдшерские пункты за свой счет. Дальздрав считал, что самодеятельность населения необходимо всячески поощрять, но необходимо следить, чтобы этот процесс не принял характер фактического управления лечебными учреждениями (ГАХК. Ф. 939. Оп. 1. Д. 12. Л. 26).
Зубоврачебная помощь в городах и уездах также стала оказываться исключительно за плату. В условиях, когда выстраивались финансовые потоки, направленные на прямое финансирование пациентами медицинских услуг, доступность медицинской помощи для многих социальных слоев населения оказалась ограничена. Небогатые люди перестали обращаться к врачам, усилилось недовольство новой властью политически и общественно активной части общества.
Проводившаяся в Советской России новая экономическая политика (НЭП) предполагала такие подходы к организации медицинской помощи в стране, которые отличались бы от декларировавшихся в 1917-1921 гг. Законодательно закреплялся переход к содержанию здравоохранения на местные средства, а также создание территориальной медицины при условии приоритетов для населения, которое было охвачено социальным страхованием; разрешена деятельность частнопрактикующих врачей. Именно при НЭПе стала появляться практика предоставления социальных льгот отдельным, далеко не самым бедным, категориям граждан. В повседневной жизни социальные льготы стали носить характер привилегий, став основным механизмом советской распределительной системы [11, с. 64].
В 1923 г. циркуляром Наркомздрава «Меры по улучшению зубоврачебного дела на местах» региональным органам здравоохранения была разъяснена политика государства в области организации и оказания зубоврачебной помощи [35]. В этом документе был сделан акцент на предоставлении зубоврачебной и зуботехнической помощи трудовому (застрахованному) населению преимущественно перед всем остальным, а также предлагалось развернуть широкую профилактическую работу по заблаговременному пресечению кариеса как у лиц застрахованных, так и у детей.
Динамика организации государственной зубоврачебной службы первых лет советской власти нами была изучена по архивным материалам (ГАХК. Ф. 939. Оп. 1. Д. 12. Л. 47). Выяснено, что в 1923 г. зубоврачебные кабинеты были организо-
ваны исключительно для застрахованных в Чите и Владивостоке. В 1925 г., за счет наполнения местного бюджета, улучшилось финансирование здравоохранения, во всех крупных городах Дальнего Востока функционировали зубные кабинеты, из которых 14 были предназначены для обслуживания застрахованных и членов их семей, 8 - общего пользования. Уездная (сельская) зубоврачебная служба в 1923 г. не имела ни одного кабинета, к 1925 г. она состояла из 11 кабинетов для обслуживания застрахованных и 3 кабинетов общего пользования.
Зубоврачебные кабинеты зачастую открывались в приспособленных помещениях, без наличия зубоврачебного оборудования и необходимых материалов. Приобретение нового оборудования, особенно в центральных районах России, было признано затратным, и поэтому оно покупалось на вторичном рынке (ГАХК. Ф. 939. Оп. 1. Д. 29а. Л. 43).
В 1925 г. при подведении первых итогов социального строительства на Дальнем Востоке было отмечено, что состояние медицинской помощи застрахованным в губернских городах шло более или менее удовлетворительно. В уездных городах и, особенно, внегородских районах, в частности на приисках и шахтах, лесозаготовительных и рыбных промыслах, медицинская помощь по-прежнему была крайне неудовлетворительна и недостаточна [32]. На Первом Дальневосточном краевом съезде советов, проходившем в 1926 г., создание сети зубоврачебных кабинетов во Владивостоке, Хабаровске и Чите в 1925-1926 гг. с пропускной емкостью каждого в 4338 посещений было представлено как крупный успех советской власти [30, с. 478-481].
Классовый подход в предоставлении государственной зубоврачебной помощи находил свое отражение и в официальных статистических данных (ГАХК. Ф. 939.Оп. 1. Д. 12. Л. 53). Так, в отчетах Дальневосточного краевого отдела здравоохранения сообщалось, что число лиц, получивших зубоврачебную помощь в 1924 г. во Владивостоке, составило свыше 24,4 тыс. чел., из которых 83,4 % были лица застрахованные. Между тем в этот же период в сельской местности Приморья получили помощь всего 6,5 тыс. чел., из которых лишь 48 % были застрахованы. В Благовещенске за это же время всего 2,9 тыс. чел. обратились за зубоврачебной помощью (в т.ч. 92 % застрахованных). В сельской местности Амурской губернии была оказана зубоврачебная помощь всего 972 чел. (в т.ч. 65 % застрахованных).
Объемы стоматологической помощи населению Дальнего Востока в 1920-х гг. постоянно росли. В
1927 г. за квалифицированной помощью обратилось свыше 64,2 тыс. чел., из которых на сельских жителей приходилось только 8,9 тыс. чел. Количество посещений составило свыше 247,4 тыс., причем на застрахованных лиц и членов их семей пришлось 75 % всех посещений (ГАХК. Ф. 683. Оп. 1. Д. 22. Л. 8). Сравнительно большая зубоврачебная помощь оказывалась жителям Владивостока [4]. В этот же период единственный зубоврачебный кабинет на Камчатке содержался исключительно за счет отдела медпомощи застрахованным. Зубоврачебная помощь, в т.ч. лечение, пломбирование, удаление зубов, а также чистка, проводилась лишь в Петропавловске-Камчатском (ГАХК. Ф. 939. Оп. 1. Д. 17б. Л. 9). С целью организации какой бы то ни было зубоврачебной помощи незастрахованному населению Петропавловска органы здравоохранения заключали соглашение с зубным врачом, обслуживающим застрахованных и содержащихся за счет средств отдела медицинской помощи застрахованным (ОМПЗ) на обслуживание беднейшего населения города и окрестных сел (ГАХК. Ф. 939. Оп. 1. Д. 26. Л. 25).
Несмотря на утверждение, что в городах, где не было лечебных учреждений Губздрава, специальные кабинеты для застрахованных должны были обслуживать и незастрахованное население, этого не происходило. Финансовые взаимозачеты между органами здравоохранения на местах и ОМПЗ носили почти исключительно формальный характер, т.к. органы здравоохранения не имели средств для возмещения расходов по фактически оказанной помощи (ГАХК. Ф. 939. Оп. 1. Д. 35а. Л.38). На практике это означало, что лечебные учреждения, обслуживающие исключительно застрахованное население, отказывали в предоставлении любой медицинской помощи тем, кто был исключен из социального страхования.
Зуботехническая помощь, формально считавшаяся органичной частью зубоврачебной помощи, нормативными документами Наркомздрава из-за нехватки и дороговизны материалов была переведена в 1922 г. на хозяйственный расчет. Имевшиеся в крае единичные зуботехнические лаборатории и кабинеты (например, в 1929 г. здесь функционировала 1 самостоятельная лаборатория во Владивостоке и 3 зубопротезных кабинета [17]) содержались исключительно страховыми кассами, а зубопротезирование регулировалось различными местными правилами, иногда, по мнению органов здравоохранения, «далеко не рациональными» (ГАХК. Ф. 939. Оп. 1. Д. 12. Л. 56). В связи с отсутствием в ряде мест организованных государственных зуботехнических кабинетов, за-
страхованным, по согласованию со страховыми органами, избирательно выдавались пособия для проведения зубопротезирования у частнопрактикующих врачей, однако не всегда в полном объеме стоимости лечения. Кроме того, лица, имевшие льготы от государства по проведению зубопро-тезирования, направлялись для лечения в ведомственные и военные зуботехнические кабинеты. Население, которое не входило в группу избранных, могло провести зубопротезирование только у частнопрактикующих врачей, т.к. хозрасчетных лабораторий органов здравоохранения в крае создано не было.
Многочисленные справочники по народному хозяйству и культурному строительству Дальневосточного края публиковали данные об успехах социалистического строительства, которые были основаны на материалах краевого статистического управления и отделов ведомственной статистики [5; 6; 26-29]. Значительное место в них занимают сведения по здравоохранению и весьма скромные и довольно противоречивые - по строительству государственного зубоврачевания. Так, количество зубных кабинетов в крае увеличилось с 21 в 1924 г. (из которых 15 находились в губернских городах) до 38 в 1929 г. (в т.ч. 32 - в городах и 6 -в сельской местности). Данные о количестве зубных врачей, состоявших на государственной службе, также довольно противоречивы, что связано с разными методиками подсчета. В одних случаях учитывались ведомственные кадры, в других нет. Так, в 1924 г. зубных врачей в крае насчитывалось всего 27 человек, в 1925 г. - 54 чел., 1926 г. - 83 чел., 1927 г. - 98 чел., из которых только 4 являлись одонтологами (врачами с высшим медицинским образованием). Например, было отмечено, что в 1923 г. на одного зубного врача в Амурской губернии приходилось 40,1 тыс. чел. [8, с. 75], в то время как в Воронежской области - 90,0 тыс. населения [36].
Вышеприведенные данные указывают на то, что, во-первых, несмотря на проводимую с 1918 г. в Советской России реформу зубоврачебного образования, направленную на поглощение средних зубоврачебных школ учебными заведениями высшего медицинского образования путем организации при медицинских факультетах государственных университетов одонтологических кафедр, в крае практиковало весьма небольшое количество врачей-одонтологов. А во-вторых, такой значительный кадровый потенциал специалистов по зубоврачеванию в крае был сформирован вопреки вышеуказанной советской политике в области медицинского образования благодаря открытой в
1911 г. и продолжавшей работать до конца 1930-х гг. зубоврачебной школе в Харбине, дипломы которой признавались в Советской России [23].
Руководители отрасли отмечали, что основная деятельность органов была направлена на укрепление здравоохранения в городе и лишь на слабые попытки расширения лечебной сети в деревне. Таким образом, в 1920-х гг. квалифицированной зубоврачебной помощи в сельской местности создано не было. Обещания и намерения власти улучшить социальную защищенность населения сельской местности остались лишь обещаниями и намерениями. Декларировалось, что лечебная помощь крестьянству оказывается бесплатно во всех учреждениях органов здравоохранения и, если у себя в деревне крестьяне не могли получить медицинскую помощь, то они могли обращаться в уездные или губернские лечебные учреждения [16]. Однако значительные расстояния, отсутствие транспортной сети, огромные очереди в уездных больницах и зачастую их ведомственный характер делали медицинскую помощь недоступной для сельского населения.
В свою очередь врачи, особенно квалифицированные, уезжали из сельской местности. Многие из них по причине тяжелых условий труда, низкой заработной платы, значительных переработок оставляли службу и устраивались в лечебные учреждения городского или ведомственного подчинения, где заработная плата была регулярной и имелись социальные гарантии (ГАХК. Ф. 939. Оп. 1. Д. 35а. Л. 2). Социальной политике того периода было свойственно ограничивать потребление и обслуживание, откладывать их развитие на будущее [11, с. 66].
Несмотря на заявления советской власти о приоритетах в социальной сфере и общее повышение финансирования здравоохранения Дальнего Востока [38], в процентном отношении финансирование этого направления медицины стало снижаться уже в 1926 г. Так, например, в Приморской губернии доля средств на эту статью в местном бюджете уменьшилась с 10,1 % в 1925 г. до 9,5 % в 1926 г. Выделяемые государством средства на медикаменты были недостаточны, полностью отсутствовало финансирование капитального строительства. Владивостокский окружной отдел здравоохранения в 1926 г. отмечал, что медицинское снабжение было ниже норм, установленных Нар-комздравом (ГАХК. Ф. 939. Оп. 1. Д. 35а. Л. 3, 11).
Многочисленные жалобы и обращения застрахованных на организацию медицинской помощи заставляли отделы медпомощи застрахованным проводить совместные совещания с профоргана-
ми и органами здравоохранения. В протоколах этих совещаний подчеркивалось, что прежде всего были жалобы на недоступность квалифицированной помощи (ГАХК. Ф. 939. Оп. 1. Д. 23. Л. 25). Обыватели замечали, что в государственных зубоврачебных амбулаториях наблюдались постоянные очереди, обезболивание не применялось, лечение было болезненным, а пломбы быстро выпадали [31]. В 1920-х гг. в средствах массовой информации появлялись статьи, где отмечалось низкое качество и недоступность медицинской помощи застрахованным и членам их семей [1; 2].
Несмотря на декларирование Наркомздравом приоритетов в области внедрения в жизнь профилактических мероприятий, направленных на предупреждение заболеваний зубов у детей «путем развития широкой сети школьных и детских зубоврачебных амбулаторий», на практике этого не происходило. Так, в 1927 г. в Дальневосточном крае функционировали единичные школьно-профилактические зубные кабинеты в городах - один в Хабаровске и два во Владивостоке (ГАХК. Ф. 683. Оп. 1. Д. 22. Л. 34). Органами здравоохранения отмечалось, что вопрос о школьной зубной помощи в Приморской губернии не урегулирован (ГАХК. Ф .939. Оп. 1. Д. 28. Л. 1).
Забайкальский подотдел охраны здоровья детей и подростков в 1926 г. констатировал, что в Чите не было создано ни одного зубного детского кабинета, обследование полости рта в рамках программы, обозначенной в статье П.Г. Дауге «Проект систематической борьбы с костоедой зубов в РСФСР»[7], не производилось, потребность в лечении не была определена, поголовной санации полости рта детей не производилось (ГАХК. Ф. 939. Оп. 1. Д. 28. Л. 1).
Школьный зубоврачебный кабинет в Хабаровске был создан только в 1926 г., несмотря на то что еще в 1922 г. нормативными документами Нар-комздрава были закреплены положения о борьбе с костоедой (кариесом) зубов у детей во всероссийском масштабе. Зубоврачебный кабинет был призван оказывать помощь учащимся школ города. В первый год работы хабаровского школьного зубоврачебного кабинета было принято 1206 чел., что составляло 25 % школьников. Работа кабинета руководителями здравоохранения была признана «недостаточной», т.к. половина детей уклонилась от лечения. Зубные врачи сетовали, что необходимо принять во внимание особые условия работы среди учащихся, особенно детей младшего возраста. Более того, проведение лечебных манипуляций требует умелого подхода и неизбежна потеря времени для создания благоприятного пси-
хологического момента для настроения ребенка (ГАХК. Ф. 683. Оп. 1. Д. 6. Л. 107). «Непопулярная» среди детей и их родителей санация полости рта становится обязательной при поступлении ребенка в школу и контролировалась медицинскими работниками выдачей специальной справки.
Новые задачи, условия работы вызывали у зубных врачей советских амбулаторий настороженность и опасения. Специалисты в области зубоврачевания отмечали, что пациентами советских зубоврачебных кабинетов были люди «малокультурные», самые низкооплачиваемые слои рабочих и служащих. Эта категория пациентов требовала больше сил и средств для «основательной санитарной обработки», они часто скептически относились к разъяснению врачей о необходимости длительного лечения при отсутствии видимых проявлений болезни. Специалисты опасались, что, находясь вдали от «культурных» центров, отягощенные повседневной работой, они не смогут успешно конкурировать с врачами частной практики, потому что лишены условий для повышения своей квалификации и средств на приобретение специальной научной литературы. Зубные врачи были озабочены тем, что «властные указания сверху» о необходимости перевода борьбы из плоскости лечения в плоскость диспансеризации при недостатке средств и отсутствии перед глазами готовых образцов не будут исполнены, а это может отразиться на их дальнейшей деятельности. На замечания власти о недостаточной работе в области санитарного просвещения населения медики отвечали, что работа ведется, но пока она малорезультативна в связи с низким санитар-но-бытовым и культурным уровнем, безграмотностью и примитивным укладом жизни населения, особенно в деревне (ГАХК. Ф. 939. Оп. 1. Д. 32. Л. 131).
Однако усилия зубных врачей по проведению индивидуальной и массовой просветительской работы не проходили даром. Отдельные пациенты стали обращаться именно за лечением, охотно контролировали свое здоровье и здоровье своей семьи и даже нередко настаивали на лечении без медицинских показаний. Работники школьных зубных кабинетов в конце 1920-х гг. отмечали, что дети идут на лечение охотнее, пропуски очередей стали реже, чувствуется большее доверие к зубному врачу, причем сами школьники стали вести агитацию среди сверстников о необходимости лечения зубов (ГАХК. Ф. 683. Оп. 1. Д. 6. Л. 107).
«Деклассированное» население, которое, по официальной идеологии, нельзя было отнести ни к пролетариату, ни к служащим, ни к крестьян-
ству, лечилось у частнопрактикующих врачей, т.к. доступ в государственные зубоврачебные кабинеты для них был закрыт, а оказание платных услуг в этих учреждениях было признано нецелесообразным. С другой стороны, руководителями здравоохранения отмечалось, что, чем выше материальное положение у работников профсоюза, тем меньше они получали бесплатной помощи, а больше услуг от представителей частных врачебных кабинетов (ГАХК. Ф. 939. Оп. 1. Д. 14. Л. 57, 87). Привлекательность для пациентов частной зубоврачебной практики обеспечивалась более высоким, по мнению обывателей, качеством лечения, более «хорошими» пломбами, возможностью проведения зубопротезирования благородными металлами, индивидуальным подходом к больному и ответственностью за отдаленные результаты лечения.
Политика власти в области частного характера предоставления медицинской помощи была направлена на постепенное увеличение налоговых ставок и дополнительных обложений, появились трудности в приобретении необходимых материалов, лекарств и оборудования. Частнопрактикующий врач по своему социальному статусу являлся «деклассированным элементом» и не мог рассчитывать на государственную поддержку. Его источник существования становился непостоянным, доходы снижались. Социальное положение было шатким, поскольку политика была направлена на «размывание деклассированного элемента», а чтобы изменить свой статус, нужно было перейти на службу в государственное здравоохранение.
Создание государственной системы социального зубоврачевания было невозможно без воспитания лояльных советской власти зубоврачебных кадров. Власть была озабочена тем, что только единичные медицинские работники были явно благожелательно настроены к советскому строительству и задачам партии. Местные органы зачастую оценивали деловую и профессиональную компетенцию специалиста по его отношению к господствующей власти, к тому, был ли проникнут врач «советским духом», а политическая «бездеятельность» и религиозность становились отрицательными факторами в деловой характеристике (ГАХК. Ф. 939. Оп. 1. Д. 26. Л. 25). По мнению представителей советской власти, наиболее отсталыми и инертными в этом отношении были кадры «старых врачей», занятые частной практикой, что являлось одной из причин их политической пассивности. Политический уровень врачей города и деревни, по их же мнению, был еще далек от требований партии (ГАХК. Ф. 939. Оп. 1 Д. 23. Л. 13-15).
Постоянный рост заработной платы в государственном секторе и увеличение количества льгот государственным служащим приводили к тому, что частные зубные врачи не выдерживали конкуренции, сворачивали свою деятельность и переходили на службу государству. Оказание зубоврачебной и зубопротезной помощи становилось
исключительно монополией государства.
* * *
С самого начала советизации Дальнего Востока социальная политика местной власти строилась по классовому принципу: улучшение социальных условий одних (лиц наемного труда) за счет других («нетрудовых элементов»), при этом создавалась система привилегий в отношении групп, обладающих властными полномочиями, и тех, кто был необходим государству в процессе социалистического строительства. Переход Дальнего Востока на советскую систему социального страхования проходил довольно быстро, в течение двух лет, что было обусловлено не только желанием людей получить через страховые кассы дополнительные средства в трудной жизненной ситуации, но и возможностью оказания им медицинской помощи. Вместе с тем общий уровень жизни дальневосточников, возможности удовлетворения элементарных социальных потребностей развивались крайне медленно и носили второстепенный характер по отношению к политическому и экономическому развитию. Это проявлялось в обосновании и всяческом подчеркивании значимости классового деления путем вычленения приоритетных групп государственной поддержки.
Включение зубоврачебной помощи в общую систему здравоохранения Советской России являлось политикой государства, направленной на выстраивание своей социальной опоры посредством предоставления социальных гарантий и преференций определенным категориям населения. Однако законное право на получение медико-социальных услуг еще не означало их фактического получения. В связи с нехваткой средств принцип равного и полного социального обеспечения не мог быть осуществлен на практике, поэтому стал действовать принцип избирательный.
Доступное зубоврачевание, которое могло предоставить минимальный объем медицинской помощи, стало инструментом для поддержания лояльности, показной заботой государства о социально близкой части населения. Избирательный принцип получения благ усилил зависимость рабочих и служащих от власти. В обществе стало развиваться сильнейшее стремление иметь то, что
недоступно другому, причем не просто купить за деньги, а получить в виде признания своей особой значимости.
Отличительной чертой зубоврачебной помощи на Дальнем Востоке в 1920-х гг. было отсутствие четких принципов распределения и доступа к лечению или каких-либо стандартов, поэтому гарантировать качество, своевременность и достаточность помощи было невозможно. Массовость оказания медицинской помощи нивелировалась.
Идеалы и нормы государственной идеологии проникали в человеческую жизнь. Пропаганда личной, домашней и общественной гигиены становилась элементом нового быта, а врачи были назначены проводниками этих установок. Профилактика, удаление больных зубов и лечение здоровых попадали в фокус регламентируемой государством заботы о здоровье человека. Диспансеризация, санация, профилактика приняли характер утверждения нового типа культуры и ценностей, согласованных с идеалами коммунизма и практиками нового быта. Более того, советский новый быт включал в себя понятие культурности, где больным зубам места не было, и человек, не посещающий зубного врача, автоматически становился «малокультурным». Личная гигиена полости рта, зубопротезирование являлись элементом идеологии.
Дети и молодежь выступали предметом всеобщей заботы партии, воспринимались как потенциальный трудовой и политический ресурс. В связи с этим на государственном уровне предпринимались попытки организации профилактических программ. Санация полости рта организованных детей и подростков декларировалась как достижение советской власти в области профилактики. Однако организация этой работы, особенно в провинциальной России, где всегда не хватало материальных средств, специалистов, необходимого оборудования и материалов, зачастую проводилась формально, когда количественные характеристики этой работы превалировали над качественными. Проведение санации стало обязательной процедурой, подчас принудительной. Из элемента заботы государства о здоровье детей она превратилась в элемент государственного контроля и принуждения.
В заботу государства вошли и борьба с частнособственнической идеологией зубных врачей, и воспитание специалистов, которые должны были стать послушными исполнителями воли партии. Создание «фабрик по ремонту зубов» не предполагало независимого пациента, индивидуального подхода, изучения потребностей индивида. Здесь
отсутствовало право на «информированное согласие» и не было альтернативы. Патерналистский подход в зубоврачевании стал главенствующим, что вполне соответствовало духу времени.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Абакумов. Как у нас лечат // Рельсы здоровья. 1927. № 14. С. 4.
2. В Хабаровский госпиталь посылайте больных // Дальне-Восточный Путь. 1924. № 142. С. 3.
3. Гончар В.В. Дальневосточная стоматология в фокусе научных исследований и публикаций по истории медицины и здравоохранения Дальнего Востока России // Якутский медицинский журнал. 2014. № 1. С. 48-52.
4. Гончар В.В., Ратманов П.Э. Особенности оказания зубоврачебной помощи жителям Приморья в период становления Советской власти (1922-1926 гг.) // Тихоокеанский медицинский журнал. 2014. № 3. С. 16-19.
5. Дальневосточный край в цифрах / под ред. О.Г. Ира. Хабаровск: Дальневосточное краевое издательство, 1932.
6. Дальневосточный край в цифрах / под ред. Р. Шишлянников, А. Рязенцев, Г. Мевзос. Хабаровск: Книжное дело, 1929.
7. Дауге П.Г. Проект систематической борьбы с костоедой зубов в РСФСР // Вестник государственного зубоврачевания. 1922. № 1.
8. Два года советской власти в Амурской губернии. Отчет Амурского губернского исполнительного комитета 2-му губернскому съезду советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Благовещенск: Тип. «Амурская правда», 1925.
9. Евдокимов А.И. Настоящее и прошлое советской стоматологии 1917-1967 // Стоматология. 1967. № 5. С. 6-13.
10. Жук. Деревня и медпомощь // Дальневосточный Путь. 1924. № 148. С. 3.
11. Ким М.Ю., Кузоро К.А. Социальная политика советской власти (1930-е гг.) в отечественной и зарубежной историографии // Вестник Томского государственного университета. 2010. № 334. С. 64-67.
12. Коварский М.О. Очерки истории зубоврачевания в России XVIII и начале XIX века // Стоматология. 1947. № 1. С. 49-51.
13. Куклин Г.С. Организация стоматологической помощи в СССР. М., 1974.
14. Ленин В.И. О социалистическом строительстве. М., 1986.
15. Лукомский И.Г. Развитие научной стоматологии в СССР // Стоматология. 1937. № 5. С. 27-42.
16. Настольный крестьянский календарь на 1926 г. Владивосток: Красное знамя, 1925.
17. Настольный справочник. Дальневосточный край. Владивосток: Издательство Кубич, 1929.
18. Обзор деятельности Приморского Губрев-кома с 26 октября 1922 по 10 марта 1923. Владивосток: Красное знамя, 1923.
19. Пашков К.А. Зубоврачевание и стоматология в России. Основные этапы и направления развития (IX-XX век). Казань: Центр инновационных технологий,2011.
20. Первый Приамурский Губернский съезд Советов // Путь. 1923. № 163. С. 1-3.
21. Положение труда на Дальнем Востоке. Чита: Издание Дальбюро ВЦСПС, 1924.
22. Пукке В. Сжатый очерк социального страхования в России и СССР. Хабаровск, 1927.
23. Ратманов П.Э. Из истории русского зубоврачебного образования в Харбине в первой половине XX века // Российский стоматологический журнал. 2008. № 3. С. 65-67.
24. Семашко Н. К организации медицинской помощи застрахованным на Дальнем Востоке // Дальне-Восточный Путь. 1924. № 75. С. 3.
25. Семашко Н.А. Избранные произведения. М.: Медицина, 1967.
26. Статистический бюллетень. Хабаровск: Дальневосточное областное статистическое управление, 1926.
27. Статистический ежегодник 1923-1925 гг. Хабаровск: Дальневосточное краевое статистическое управление, 1926.
28. Статистический ежегодник 1926 г. Хабаровск; Благовещенск, 1927.
29. Статистический справочник Дальневосточной области. Хабаровск, 1925.
30. Стенограмма первого Дальневосточного краевого съезда советов. Хабаровск, 1926.
31. Суркова Л.С. «Записки пациента»: воспоминания о советской медицине [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.urokiistorii.ru/ print/1448
32. Три года советского строительства в Дальневосточном крае. Первому краевому съезду Советов. Отчет Дальревкома за 1922-1925 гг. Хабаровск, 1926.
33. Троянский Г.Н. История развития советской ортопедической стоматологии. М., 1975.
34. Троянский Г.Н. История советской стоматологии. М., 1983.
35. Фрейберг Н.Г. Сборник законов и распоряжений правительства Р.С.Ф.С.Р. по врачебно-са-нитарному делу с 1-го сентября 1919 по 1-е января 1925 г. М.: Госмедторгпром, 1925.
36. Фурменко И.П. Очерки истории здравоохранения Воронежского края: Народное здравоохранение Воронежской области в довоенный период (1917-1940 гг.). Воронеж, 1970.
37. Чаликов М. Профсоюзы Хабаровского края (очерки истории). Хабаровск, 2000.
38. Что сделала Советская власть в Дальневосточном крае за 1927 и 1928 г.: краткий очерк Даль-крайисполкома. Хабаровск: Книжное дело, 1928.
39. Шестак О.И. Советская социальная политика и ее реализация на Дальнем Востоке (19221941 гг.). Владивосток, 2004.
40. Шомас Ю.К. Руководство дальневосточной партийной организации развитием народного здравоохранения (1922-1928 гг.): автореф. дисс. ... канд. истор. наук. Томск, 1970.
41. Davis, C., 1983. Economic problems of the Soviet health service: 1917-1930. Soviet Studies, Vol. 35, pp. 343-361.
42. Davis, C.M., 1990. Economics of Soviet public health, 1928-1932: development strategy, resource constraints, and health plans. In: Solomon, S.G. and Hutchinson, J.F. eds., 1990. Health and society in revolutionary Russia. Bloomington: Indiana University Press, pp. 146-172.
REFERENCES
1. Abakumov, 1927. Kak u nas lechat [How we treat], Rel'sy zdorov'ya, no. 14, p. 4. (in Russ.)
2. V Khabarovskiy gospital' posylayte bol'nykh [Send patients to Khabarovsk Hospital], Dal'ne-Vostochnyy Put', 1924, no. 142, p. 3. (in Russ.)
3. Gonchar, V.V., 2014. Dal'nevostochnaya stomatologiya v fokuse nauchnykh issledovaniy i publikatsiy po istorii meditsiny i zdravookhraneniya Dal'nego Vostoka Rossii [Far Eastern dentistry in the focus of research and papers on the history of medicine and health in the Russian Far East], Yakutskiy meditsinskiy zhurnal, no. 1, pp. 48-52. (in Russ.)
4. Gonchar, V.V. and Ratmanov, P.E., 2014. Osobennosti okazaniya zubovrachebnoy pomoshchi zhitelyam Primor'ya v period stanovleniya Sovetskoy vlasti (1922-1926 gg.) [Features of dental care provision to residents of Primorye in the Soviet period, 1922-1926], Tikhookeanskiy meditsinskiy zhurnal, no. 3, pp. 16-19. (in Russ.)
5. Ira, O.G. ed., 1932. Dal'nevostochnyy kray v tsifrakh, spravochnik [Far Eastern region in figures, reference book]. Khabarovsk. (in Russ.)
6. Shishlyannikov, R., Ryazentsev, A. and Mevzos, G. eds., 1929. Dal'nevostochnyy kray v tsifrakh [Far Eastern region in figures]. Khabarovsk. (in Russ.)
7. Dauge, P.G., 1922. Proekt sistematicheskoy bor'by s kostoedoy zubov v RSFSR [Project
of systematic efforts to bring down caries rate in the RSFSR], Vestnik gosudarstvennogo zubovrachevaniya, no.1. (in Russ.)
8. Dva goda sovetskoy vlasti v Amurskoy gubernii. Otchet Amurskogo gubernskogo ispolnitel'nogo komiteta 2-mu gubernskomu s'ezdu sovetov rabochikh, krest'yanskikh i krasnoarmeyskikh deputatov [Two years of Soviet power in the Amur province. Report of Amur Province Executive Committee to the 2nd Provincial Congress of Soviets of Workers', Peasants' and Soldiers' Deputies], 1925. Blagoveshchensk. (in Russ.)
9. Evdokimov,A.I., 1967. Nastoyashchee i proshloe sovetskoy stomatologii 1917-1967 [Present and past of Soviet dentistry, 1917-1967], Stomatologiya, no. 5, pp. 6-13. (in Russ.)
10. Zhuk, 1924. Derevnya i medpomoshch' [Village and medical care], Dal'ne-Vostochnyy Put', no. 148, p. 3. (in Russ.)
11. Kim, M.Yu. and Kuzoro, K.A., 2010. Sotsial'naya politika sovetskoy vlasti (1930-e gg.) v otechestvennoy i zarubezhnoy istoriografii [Social policy of Soviet power in 1930s in Russian and foreign historiography], Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta, no. 334, pp. 64-67. (in Russ.)
12. Kovarskiy, M.O., 1947. Ocherki istorii zubovrachevaniya v Rossii XVIII i nachale XIX veka [Essays on the history of dentistry in Russia in XVIII and early XIX centuries], Stomatologiya, no. 1, pp. 49-51. (in Russ.)
13. Kuklin, G.S., 1974. Organizatsiya stomatologicheskoy pomoshchi v SSSR [Organization of dental care in the USSR]. Moscow. (in Russ.)
14. Lenin, V.I., 1986. O sotsialisticheskom stroitel'stve [On socialist developement]. Moscow. (in Russ.)
15. Lukomskiy, I.G., 1937. Razvitie nauchnoy stomatologii v SSSR [Development of scientific dentistry in the USSR], Stomatologiya, no. 5, pp. 2742. (in Russ.)
16. Nastol'nyy krest'yanskiy kalendar' na 1926 g. [Peasant desk calendar for 1926], 1925. Vladivostok. (in Russ.)
17. Nastol'nyy spravochnik. Dal'nevostochnyy kray [Desk reference book. Far Eastern territory], 1929. Vladivostok. (in Russ.)
18. Obzor deyatel'nosti Primorskogo Gubrevkoma s 26 oktyabrya 1922 po 10 marta 1923 [Overview of Primorsky Gubrevkom activity, 26 October 1922 - 10 March 1923], 1923. Vladivostok. (in Russ.)
19. Pashkov, K.A., 2011. Zubovrachevanie i stomatologiya v Rossii. Osnovnye etapy i napravleniya razvitiya (IX-XX vek) [Dentistry in
Russia. Main stages and directions of development (IX-XX century)]. Kazan'. (in Russ.)
20. Pervyy Priamurskiy Gubernskiy s'ezd Sovetov, 1923 [First Priamursky Provincial Congress of the Soviets], Put', pp. 1-3. (in Russ.)
21. Polozhenie truda na Dal'nem Vostoke [Labor situation in the Russian Far East], 1924. Chita. (in Russ.)
22. Pukke, V., 1927. Szhatyy ocherk sotsial'nogo strakhovaniya v Rossii i SSSR [Concise outline of social insurance in Russia and the USSR]. Khabarovsk. (in Russ.)
23. Ratmanov, P.E., 2008. Iz istorii russkogo zubovrachebnogo obrazovaniya v Kharbine v pervoy polovine XX veka. [From the history of Russian dental education in Harbin in the first half of XX century], Rossiyskiy stomatologicheskiy zhurnal, no. 3, pp. 65-67. (in Russ.)
24. Semashko, N., 1924. K organizatsii meditsinskoy pomoshchi zastrakhovannym na Dal'nem Vostoke [Toward the organization of medical care to insured people in the Russian Far East], Dal'ne-Vostochnyy Put', no. 3. (in Russ.)
25. Semashko, N.A., 1967. Izbrannye proizvedeniya [Selected works]. Moscow. (in Russ.)
26. Statisticheskiy byulleten' [Statistical bulletin], 1926. Khabarovsk. (in Russ.)
27. Statisticheskiy ezhegodnik 1923-1925 gg. [Statistical yearbook, 1923-1925], 1926. Khabarovsk. (in Russ.)
28. Statisticheskiy ezhegodnik 1926 g. [Statistical Yearbook 1926], 1927. Khabarovsk-Blagoveshchensk. (in Russ.)
29. Statisticheskiy spravochnik Dal'nevostochnoy oblasti [Statistical handbook of the Far Eastern region], 1925. Khabarovsk. (in Russ.)
30. Stenogramma pervogo Dal'nevostochnogo kraevogo s»ezda sovetov [Transcript of the first Congress of the Soviets of Far East], 1926. Khabarovsk. (in Russ.)
31. Surkova, L.S., 2011. «Zapiski patsienta»: vospominaniya o sovetskoy meditsine [«Notes of the patient»: memoirs on Soviet medicine]. URL http:// www.urokiistorii.ru/print/1448 (in Russ.)
32. Tri goda sovetskogo stroitel'stva v Dal'nevostochnom krae. Pervomu kraevomu s'ezdu Sovetov. Otchet Dal'revkoma za 1922-1925 gg. [Three years of Soviet development in the Far Eastern territory. To the First Regional Congress of the Soviets. Report of Dalrevkom for 1922-1925 years.], 1926. Khabarovsk. (in Russ.)
33. Troyanskiy, G.N., 1975. Istoriya razvitiya sovetskoy ortopedicheskoy stomatologii [History of Soviet prosthetic dentistry]. Moscow. (in Russ.)
34. Troyanskiy, G.N., 1983. Istoriya sovetskoy stomatologic [The history of Soviet dentistry]. Moscow.
35. Freyberg, N.G., 1925. Sbornik zakonov i rasporyazheniy pravitel'stva R.S.F.S.R. po vrachebno-sanitarnomu delu s 1-go sentyabrya 1919 po 1-e yanvarya 1925 g. [Collection of laws and government decrees of RSFSR on medical care from 1st September 1919 to 1st January 1925]. Moscow. (in Russ.)
36. Furmenko, I.P., 1970. Ocherki istorii zdravookhraneniya Voronezhskogo kraya: Narodnoe zdravookhranenie Voronezhskoy oblasti v dovoennyy period (1917-1940 gg.) [Essays on the history of public health in Voronezh region: public healthcare in Voronezh region in the pre-war years (1917-1940)]. Voronezh. (in Russ.)
37. Chalikov, M., 2000. Profsoyuzy Khabarovskogo kraya (ocherki istorii) [The trade unions of Khabarovsk krai (essays on the history)]. Khabarovsk. (in Russ.)
38. Chto sdelala Sovetskaya vlast' v Dal'nevostochnom krae za 1927 i 1928 g.: kratkiy ocherk Dal'krayispolkoma [What the Soviet power
did in the Far Eastern region in 1927 and 1928: a brief report of Dalkrayispolkom], 1928. Khabarovsk. (in Russ.)
39. Shestak, O.I., 2004. Sovetskaya sotsial'naya politika i ee realizatsiya na Dal'nem Vostoke (19221941 gg.) [The Soviet social policy and its realization on the Russian Far East, 1922-1941]. Vladivostok. (in Russ.)
40. Shomas, Yu.K., 1970. Rukovodstvo dal'nevostochnoy partiynoy organizatsii razvitiem narodnogo zdravookhraneniya (1922-1928 gg.) [Far Eatern Communist party control of the development of public healthcare in the Russian Far East, 19221928], avtoreferat disssertatsii kandidata istoricheskih nauk. Tomsk. (in Russ.)
41. Davis, C., 1983. Economic problems of the Soviet health service: 1917-1930. Soviet Studies, Vol. 35, pp. 343-361.
42. Davis, C.M., 1990. Economics of Soviet public health, 1928-1932: development strategy, resource constraints, and health plans. In: Solomon, S.G. and Hutchinson, J.F. eds., 1990. Health and society in revolutionary Russia. Bloomington: Indiana University Press, pp. 146-172.
