CC BY
5В.И. Бакштановский, Ю.В. Согомонов «Зримый колледж» высокой профессии
(заметки на полях проекта «Жизнь в профессии»*)
Напомним замысел проекта, материалы которого стали предметом наших аналитических заметок. Инициирование рефлексии университетскими интеллектуалами своего жизненного и профессионального пути (рефлексии, предполагающей, что участник проекта выстраивает свое повествование о жизни в формате автобиографического интервью вокруг смыслового стержня - «дела жизни») - во-первых. Исследование связи между развертыванием, проектированием индивидуальных биографий и биографией университета в ситуации самоопределения (проект мотивирован идеей, что ТюмГНГУ - шанс для стремящихся состояться профессионалов-интеллектуалов, а университетские профессионалы - шанс для успешного развития ТюмГНГУ) -во-вторых.
Сосредоточимся на первой из задач исследования, а в ее рамках - на этической рефлексии университетских интеллектуалов по поводу их собственной жизни в профессии. А потому - на их суждениях о «моральном измерении профессионализма», о роли ситуации выбора профессии, об отношении к дилемме служения в профессии, о писаных и неписаных «правилах игры» университетских исследователей, преподавателей, администраторов.
«Моральное измерение» профессионализма
Первый шаг наших аналитических заметок - обращение к суждениям участников проекта по поводу морального со-
* Жизнь в профессии: «истории успеха» университетских интеллектуалов. Ведомости. Вып. 31, специальный / Под ред. В.И.Ба-кштановского, Н.Н.Карнаухова / Сост. М.В. Богданова. Тюмень: НИИ ПЭ, 2007.
держания профессионализма.
Обращение, актуализированное весьма критическим суждением одного из участников проекта: «Дальше принижать значение профессионализма в нашей стране уже некуда. Недостаток профессионализма у нас стал национальной чертой и, сродни качеству дорог, это - проблема еще большая, чем обилие тех, кого обычно вспоминают, говоря о дорогах в России» (Р.А.).
Обращение, мотивированное не всегда осознаваемым обстоятельством отечественной ситуации: мы не просто обрели во многом формальную профессионализацию или полупрофессионализацию (феномен «образованщины», появление многочисленных «дилетантов с дипломами»). Квазипрофессионализация отрицательно повлияла на способность профессионалов продуцировать этику профессионализма. Но ее требования не отменяются и в том случае, когда экономические и социальные обстоятельства оказываются неблагоприятными для следования должному. Более того, именно такие обстоятельства предполагают глубокое осознание ответственности профессионала, готовность исполнять свой профессиональный долг. А пренебрежение ценностями профессиональной этики, умаление значимости ее норм, негативно влияет не только на качество работы, но и на статус профессии в обществе.
«Истории» участников проекта показывают трудности, ожидающие интеллектуала, ориентированного на ценность профессионализма. «Современность вносит некоторые коррективы в построение профессиональной карьеры. Сегодня, чтобы стать профессионалом, тем более профессионально заниматься научной деятельностью, одной увлеченности своим делом недостаточно. При выборе профессионального пути в наши дни приходится решать альтернативу - или зарабатывать деньги, или заниматься наукой, но при этом влачить почти нищенское существование... Безусловно, это затрудняет профессиональное становление в научно-исследовательской и
педагогической деятельности» (Е.А.). Но более важно то, какой выбор делает профессионал - истинный профессионал, говоря словами Макса Вебера, - в трудных обстоятельствах.
Обращение к автобиографиям университетских интеллектуалов, представленным в жанре «историй успеха» с акцентированной рефлексией этического смысла таких историй, особенно значимо, ибо участники проекта самой своей жизнью в профессии создают «незримый колледж» служения в профессии. Благодаря высокому профессионализму, они состоялись в своем собственном деле (и, тем самым, создали островки успеха в биографии университета).
Именно поэтому к ним был обращен вопрос интервьюера: «Совместимо ли служение в профессии с отечественными реалиями наших дней?».
Один из вариантов ответа - положительный. Служение в профессии с отечественными реалиями наших дней совместимо. Совместимо, ибо речь идет о служении.
Способ аргументации (А): «Люди, выбирающие служение в науке, так же как и люди, избравшие служение Богу, идут на определенные ограничения; последние, например, уходят в монастыри. Наука - это тоже своеобразный монастырь, в котором люди посвящают себя служению; они находят в этом удовлетворение, счастье, не считая себя ущербными, страдающими, несчастными» (Н.К.).
Способ аргументации (Б): «Служение в профессии, если не смешивать служение с эффективной и результативной работой, совместимо с любыми реалиями, потому что служение определяется не по отношению к реалиям, а по отношению к профессии. Если реалии неподходящи, то служение требуется вдвойне - ради сохранения профессии. Профессиональный труд может не вписываться в реалии и даже больше - не соответствовать моим частным интересам (например, связанным с обязанностью растить и воспитывать детей) и интересам
тех, кто находится на моем попечении. Кто-то может избрать служение в профессии в ущерб заботам о собственных детях и находящихся на попечении» (Р.А.).
Второй вариант ответа: та или иная реакция на «реалии» - дело индивидуального выбора. «Если речь идет о научной и преподавательской деятельности, то установка на "служение в профессии" может блокироваться двояко. Это может быть материальный блокиратор и может быть блокиратор политико-идеологический.
Разумеется, если профессор, чтобы обеспечить достойную жизнь, вынужден работать в десяти вузах (не знаю, как сегодня, а в 1990-е такое бывало), то тут уже не до "служения". Причем не только в преподавании, но и в собственно научной деятельности. Вместе с тем среди моих знакомых нет таких, которых материальные тяготы заставили бы изменить своему профессиональному призванию. Уверен: если установка на "служение" наличествует и если она доминирует, то отказаться от нее не может заставить ничто. А если она слабая, то устоять перед материальными соблазнами невозможно. Среди моих знакомых есть и такие, которые не устояли. Но это их личный выбор.
Что касается политических и идеологических блокираторов, то в преподавательской деятельности они уже начинают сказываться. Судя по тому, что происходит сегодня, например, в социологии, ограничения (если не прямые, то косвенные) могут распространиться и на собственно научную работу. Если эта тенденция будет преобладающей, то она обернется прежде всего падением среднего уровня российской гуманитарной мысли. Высший уровень она не затронет. Михаил Бахтин - и не он один - писал свои труды при такой идеологической погоде, повторения которой я не предвижу. А вот средний уровень, который и характеризует общее состояние науки, был кошмарный. Но сегодня говорить об отсутствии свободы академической деятельности нет оснований. И
если кто-то считает, что его "служению в профессии" мешают какие-то внешние силы, то он лукавит» (И.К.).
Третий вариант ответа: рациональное освоение реалий. «Я, наверное, один из немногих людей, которые так долго "сидят в кресле" руководителя академического учреждения. И если бы мне предложили сменить это "кресло" на "кресло", в котором можно зарабатывать большие деньги (например, в бизнесе), я бы отказался. Мне то "кресло" не интересно.
Как показывает статистика, богатые становятся все более популярными, и цель стать богатым все более занимает головы молодежи, хотя для нашей страны с такой историей - это нонсенс. Заставить себя служить этому новому виду богатства я уже не смогу, каковы бы ни были российские реалии. Но я считаю, что если у человека "есть голова на плечах", он обязан иметь достойное существование. И я имею столько, сколько нужно для достойного существования.
Когда в современной России - примерно с середины 1995 года - начались трудные годы и наука была в полном упадке (как и вся страна), я стал во главе сообщества -председателем Научного совета по криологии Земли РАН. И передо мной возник вопрос: что я должен сделать как руководитель, чтобы не растерять сообщество, чем его объединить в условиях, когда нашей академической зарплаты хватало только на то, чтобы поесть и хоть как-то одеться.
И мы нашли средство, о котором я уже сказал: несмотря ни на что, вопреки всему, стали ежегодно собираться на международные конференции. Никакое другое сообщество в то время не могло позволить каждый год, без пропуска, собираться на международные конференции. Две такие конференции были проведены в Тюмени, одна в Салехарде. На конференциях чувствовали, что мы едины, у нас по-прежнему горели глаза от новых результатов, от докладов. Ежегодность конференций требо-
вала от каждого из нас к следующему году дать новый результат. Это полностью поглощало сообщество, и мы не заметили трудностей тех лет. Я считаю, что это нас спасло» (В.М.).
Уместно подчеркнуть, что выбор в пользу «служения в профессии» говорит о притязании человека на проектирование своей биографии. Биографии не стандартизированной, массовой, но рефлексивной. О выборе творческого, индивидуализированного биографического проекта как моральном выборе, с вытекающими из него рисками. Поэтому ошибочно было бы сводить мотивы такого выбора только к карьерным и институционально-должностным. Ошибочно и в том случае, когда сам человек на старте своего профессионального пути не идентифицирует свою ситуацию как путь в высокую профессию.
«Готовность быть орудием однажды выбранного дела»
Уместно ли применять эту емкую метафору Эриха Фромма к суждениям участников проекта о роли выбора профессии в их биографии? На наш взгляд, уместно. В не меньшей степени, чем нашу характеристику выбора профессии как морального выбора. Даже если рациональное осознание того и другого у многих людей приходит после их вхождения в профессию.
И в исследовательской, и в житейской практике выбор профессии редко трактуется как моральное самоопределение, этически акцентированный выбор. Возможно, потому, что проще считать выбор профессии важнейшим жизненным решением человека лишь на том основании, что оно определяет существенные стороны его бытия: позиция в системе общественного разделения труда, принадлежность к социальной группе; место работы; стиль жизни. Однако в таком истолковании есть вероятность упрощения роли выбора профессии, недооценки его морального содержания. Стоит только абсолютизировать это истолкование и тогда,
например, недалеко до тезиса о том, что выбор профессии - пример почти технической задачи.
Прямые и косвенные аргументы в пользу характеристики выбора профессии как акта морального выбора, решения, принятого на жизненном старте в процессе самоопределения сегодняшних университетских интеллектуалов, мы находим в суждениях участников проекта, отвечавших на вопросы «Какие наиболее важные, ключевые решения Вы принимали на своем жизненном и профессиональном пути? Как эти решения повлияли на Ваш жизненный и профессиональный путь?».
Прямо работающее на наш тезис суждение о роли выбора профессии: «Судьбоносное решение - выбор специальности. Она задает ориентиры для дальнейшей профессиональной деятельности» (Е.А.). Не менее категоричное суждение: «Единственным, действительно важным решением, которое в жизни принял - и принял именно я - было решение учиться в МГУ им. М.В. Ломоносова на философском факультете. Это был выбор, о котором я никогда не жалел» (А.Г.).
Суждение, в котором подчеркивается (не)зависимость судьбоносного решения от самого человека: «Наверное, какие-то ключевые решения человек принимает по своей воле, а какие-то - в большей степени предопределяются судьбой, обстоятельствами. Первое ключевое решение в жизни человека связано с выбором профессии. Считаю, что удачно для себя выбрал профессию, она мне до сих пор нравится, работаю с удовольствием» (В.К.). Сходное суждение: «Если бы я мог вернуться в прошлые времена, то все поворотные решения, которые принял, я бы повторил. Считаю, что в этом плане мне повезло. Или благодаря Всевышнему, или потому, что я так удачно попадал "в точку". Первое поворотное решение я принял в юности - выбрал эту специальность» (В.М.).
Суждение, подтверждающее судьбоносность выбора профессии даже и в том случае, когда на старте жизни оно
таковым не считалось: «Сложно выделять узловые точки: мы ведь иногда и не знаем, что та или иная зона принятия решения была для нас узловой. Например, когда я в свое время сдал документы в приемную комиссию. А сегодня могу сказать, что выбор специальности явился узловой точкой, которая задала направление профессионального движения. Хотя в юности я не думал о выборе специальности как о важном решении» (Ю.Я.).
Суждение, в котором подчеркивается волевой характер выбора профессии: «Первое важное решение связано с поступлением в вуз. Было начало августа. Приехал из Тюмени домой и сообщил отцу, что не поступил. Он сказал: "Пойдешь в школу ДОСААФ, получишь права водителя, затем - в армию. Придешь из армии - будет специальность. Мы тебе построим дом, женим". Это было готовое решение (хотя я чувствовал, что отцу очень обидно: другие ребята поступили, а я вроде бы и не глупый, но...). Я решил снова поступать в ТИИ, это было моим личным, выстраданным решением: ни родители, ни мой старший брат не принимали в этом участия» (Н.К.).
Суждение, в котором подчеркивается осознанность значимого выбора: «На выбор профессии влияла не только семья. Когда я работал в КБ, всегда проявлял интерес к природе вещей. И очень хотел заняться исследовательской работой. Поэтому, когда пришлось выбирать: переходить ли с завода в институт (на заводе я получал уже рублей 200 с чем-то, а уходил в ТИИ на 105 р.), - решил материальными благами пренебречь. Что это, романтизм? Вряд ли это можно так назвать: мне было почти 25 лет, к этому времени за плечами у меня - восемь лет производственного стажа. Это осознанный выбор» (И.К.).
Ключевая роль самоопределения в профессии, решений человека, которые мотивированы его стремлением к проектированию своей трудовой и жизненной биографии, не самоочевидна. Во-первых, человек может не оценить самого факта возможности выбора профессии, значимости
свободы выбора, столь отличающую современность от предшествующих времен. Во-вторых, человек, особенно молодой, далеко не всегда осознает, что стоит перед актом выбора, вольно-невольно вовлечен в ситуацию выбора, очень часто неповторимую и необратимую. Не осознавая, что зачастую ситуацию нельзя «переиграть», такой человек часто «пропускает» драматизм ситуации, оборачивающейся серьезными последствиями как для него, так и для других. При этом самоопределение в профессии не обязательно одноразовый акт, исключающий последующие ситуации выбора и решения («решить» - значит предпочесть одну и «порешить», уничтожить другие возможности).
Моральное нормотворчество профессионалов
Самопознание университетских интеллектуалов вполне конструктивно. В программе проекта был вопрос интервьюера: «Есть ли у Вас свод неписаных правил поведения в науке, преподавании?». И материалы рефлексии участников проекта о практикуемых ими правилах - значимый дискурс на тему университетской этики. Только о правилах? Но некоторым из этих правил предстоит быть осознанными в качестве норм этоса профессии.
Аналитический эскиз уместно начать с того, что речь идет о правилах «неписаных» и заранее участниками проекта не отрефлексированных. «Я специально не задумывался над тем, что бы мне такое сделать, чтобы стать профессионалом. У меня это как-то само собой все получалось» (Ю.Ш.). «Сразу сформулировать довольно сложно» (С.Т). «Есть ли у меня неписаный свод правил поведения в профессии? Никогда об этом не задумывался. Но в ответ на поставленный вопрос могу сформулировать в виде принципов следующее...» (Р.А.).
Правда, один из экспертов полагает иначе: «Свод неписаных правил есть у всех, кто систематически практикует определенный род деятельности» (А.Г.).
Отметим далее, что один из источников этих правил -наставники. «Такие правила существуют, но они не мною придуманы. У меня были хорошие учителя, которые полностью отдавались науке, и не было необходимости что-либо изменять в правилах, по которым они работали, в том числе и со мной», - говорит один из участников проекта. Сходное суждение: «В определенной степени я учил их и учу, опираясь на то, как и чему научили меня, не столько на лекциях, сколько в научной среде, в которой я вращался в процессе общения с научным руководителем, на семинарах, на конференциях в Сибирском отделении РАН» (С.Т.). И правила, перешедшие от наставников в личный профессиональный опыт. «Мой учитель, ученый-фанат однажды сказал: "Надо уметь заставить себя работать!". Это говорил человек, страстно преданный науке и работавший днями и ночами. Теперь это и мое основное правило» (В.М.).
Очевидно, что не все правила, о которых говорят участники проекта, относятся именно к профессиональной этике. Во-первых, в текстах мы видим правила общеморального порядка. Например: «Полагаю, что надо быть порядочным человеком. Вот и все. Просто, порядочным. Это важнейший фактор» (Ю.Ш.). Или: «Правило в общении с коллегами: стараться не делать зла сознательно, мстить» (В.Н.). Правило в форме метафоры, но с обоснованием: «Для первого правила воспользуюсь цитатой из песни Андрея Макаревича: "Я давно уже не вру, врать вообще не хочется; самому себе не врать во сто крат трудней". Очень трудно, проводя какие-то исследования, занимаясь какой-то аналитикой, не соврать. Ты потратил очень много сил, но одна точечка на графике ложится "не туда". Может быть, и бог с ней? Трудно не соврать - своей профессии, самому себе? Но ты должен иметь мужество сказать соблазну упрощения "нет". Как часто эта, случайно не ложащаяся "туда", точка потом оказывается
самой важной. Думаю, что это правило и для профессии, и для жизни в целом» (В.Ш.).
Во-вторых, правила скорее из сферы психологии профессионального успеха. «Важное правило достижения успеха в моей профессиональной сфере - инициативность, умение найти задачу и способ ее решения, который был бы чуть выше возможностей этого человека. Другое правило: умей вписаться в команду - это специфика моей профессии, где работа выполняется коллективно. Пойми, что ты должен максимально хорошо сделать свой блок темы, потому что он стыкуется с блоком твоего партнера, а ценность на рынке имеет только сборка в целом» (В.Ш.).
И правила, регулирующие скорее морально-психологическую сторону профессионального успеха. «Правило, традиционное для любой работы: быть целеустремленными, амбициозными в хорошем смысле этого слова. Человек должен желать достичь результата. Я говорю не о карьере, это отдельный вопрос; в науке достижение хороших результатов не всегда сопряжено с карьерой. Я говорю о завоевании авторитета в науке. О чувстве уверенности в себе: когда приезжаешь в Санкт-Петербург, Москву, Екатеринбург и ощущаешь себя не человеком с периферии, а человеком, который в своей научной сфере определяет развитие науки. Это хорошее чувство...
Строить свою жизнь, правильно расставляя приоритеты. И в отношениях с людьми. И в своем деле. Не все, но многое в этой жизни зависит от нас самих. От того, умеем ли мы не "разбрасываться". Работая уже более пяти лет менеджером ("чиновником на уровне директора"), я неоднократно замечал, как иногда человек, начинавший свою научно-исследовательскую работу в худших условиях, достигал больших результатов, чем тот, у кого ситуация изначально была более благоприятной. Бывает и так: человек приоритеты не выделил, проходит время, вроде бы и умница, а результатов нет» (Ю.Я.).
В этот же ряд можно поставить и, казалось бы, элементарные правила трудовой дисциплины: «Каждый день ходить на работу, работать хотя бы по восемь, а еще лучше по десять часов, проводить эксперименты, читать литературу. Это и значит заниматься научной деятельностью. Так было раньше, так есть сейчас, так будет всегда» (В.Н.). А на деле речь идет о жизненном времени: «Большинство моих коллег, даже талантливых, не ценят время. И поэтому, начиная беседовать с кем-то из более-менее молодых из них, спрашиваю: "Сколько часов в среднем человеку отведено Богом?". Мало кто задумывался над этим вопросом, а ведь всего-навсего около 539000 часов. Когда человек слышит такую конкретную цифру, понимает, что жизненного времени у него не так уж и много, и потому каждый час жизни ценен. Однако и час можно тратить по-разному» (В.М.).
В-третьих, правила, относящиеся к высокой мотивации научной деятельности. «Научная деятельность невозможна без самоотдачи и служения в науке, поскольку от фундаментальных положений до конкретного решения, конкретного результата - очень большая дистанция. Я стараюсь отбирать аспирантов из тех, кто уже "заболел" наукой. Они все понимают: есть хорошая жизнь, деньги, коттеджи и прочее, но для них это не самое главное. Они выбирают науку, ограничивая свои притязания в других сферах жизни. "Болеть" научной работой - это и есть служение» (Н.К.).
В-четвертых, правила, фиксирующие ответственность профессионала. «Сознавая себя человеком научной элиты, принимать ответственность за свой высокий статус. Я не могу себе позволить того, что, например, может себе позволить коммерсант. Я должен учитывать, как мои поступки скажутся на коллегах в Академии, на моем коллективе, и потому не могу быть совершенно свободным в своих действиях. Нормы поведения элиты -это не только права, но и обязанности. Осознание от-
ветственности позволяет достаточно легко ограничивать свободу действий согласно нормам.
Например, занимаюсь предпринимательством, но не так, как мог бы заниматься, не принадлежа к этой элите. И масштабы, и цели тогда были бы другими. И способы. Не в том смысле, что сейчас я не могу жульничать, а тогда бы жульничал. Нет. Просто основная сфера моей деятельности - наука, и в ней большая часть времени. А если не отдавать бизнесу все свои силы и время, капитал не наживешь. Есть и внутренние запреты - не могу изолироваться от тех, с кем живу и работаю» (В.М.).
Предмет правил - взаимоотношения в профессиональном сообществе. «Чаще всего человек делает то, что от него ждут, совершает ожидаемый поступок. Потому, вероятно, что так легче. Гораздо реже человек действует так, как от него не ждут, и тогда он встречает сопротивление. Я же стараюсь делать и ожидаемое - это создает комфорт, снимает напряжение в коллективе. Делаю и неожиданные шаги, но избираю при этом такие действия, которые не вызывают сопротивления. Может быть, именно поэтому мне удалось без особых конфликтов возглавить наше профессиональное сообщество - Научный совет, в который входят и академические учреждения, и вузы, включая МГУ, и отраслевые институты - тридцать представителей разных организаций и ведомств. Опасались, что буду "тянуть одеяло" на себя, а я помогаю им в их собственных делах, ничего для себя не требуя. Ждали от меня - как от представителя династической фамилии - диктаторского стиля руководства сообществом, а я этого стараюсь не делать: каким был, таким и остался. Для меня важно, чтобы в сообществе не было места конфликтам, чтобы люди стремились сотрудничать, желали участвовать в форумах, конференциях, совещаниях, которые я организую. Например, предлагаю проводить конференцию нашего Совета хотя бы раз в два года, а мне рекомендуют про-
водить ее ежегодно, так как это единственное место, где можно собраться, пообщаться, поделиться идеями и т.д. Получается, что я не навязал решение, а лишь действовал в соответствии с желаниями коллектива. За таким "правилом игры" - интересы общего дела: нас не так много, ежегодные встречи заставляют к каждой следующей встрече сделать больше. В такой атмосфере члены научного сообщества трудятся плодотворнее» (В.М.).
Предмет правил - научная работа.
«* Стремиться к истине, быть честным в стремлении к истине; дорожить истиной, невзирая на Платонов. * Быть добросовестным. * Уважать свершения других в поиске истины; пользуясь чужими данными, аргументами, идеями, признавать чужое авторство. * Лелеять свои научные, творческие интересы; не позволять стремлению к выгоде (материальному достатку, известности, власти) брать верх над стремлением к истине. * Делиться своим опытом с коллегами. * Быть откровенным с коллегами. * Заботиться о своем научном сообществе; поддерживать его участием в дискуссиях и организацией дискуссий. * Осваивать и развивать культуру научного и педагогического труда, включая его техническую и формальную сторону. * Какими бы ни были студенты, относиться к ним как к (потенциальным) коллегам. * Относиться к преподаванию как разновидности исследовательской или проектной деятельности. * Быть со студентами честным, требовательным, справедливым» (Р.А.).
Вариант, в котором заметны и «переклички» с предшествующим фрагментом, и личностная специфика: «О моих неписаных правилах могли бы сказать мои аспиранты. Но тем не менее, если говорить о самых очевидных, то они состоят в следующем. * Полностью сосредоточиться на предмете исследования, слиться с ним, забыв о себе; не жалеть себя, думая, будто занимаясь наукой, ты лишаешь себя каких-то радостей: она и есть самая большая
радость; заниматься наукой не в то время, которое остается после других дел, а всеми другими делами заниматься в то время, которое остается от науки; не думать о том, как воспримут, что скажут другие о результатах, к которым ты пришел; стараться скорее досадить им, чем угодить. * Вникать в источники с единственной целью понять их, извлечь оттуда что-то ценное: изучать классические тексты не только без предубеждения, но и без установки найти там ошибки, противоречия и т.д.; исключить для себя по отношению к ним позицию судьи; доходить в ходе освоения классических текстов до такой степени понимания, как если бы сам был их автором. * Доводить свои итоговые мысли до такой ясности, чтобы их можно было донести даже до неспециалиста. * Ясно сознавать, каковы бы ни были твои достижения, они будут ничтожны по сравнению с тем, что сделал в науке Аристотель. * Не навязывать себя и свои мысли другим, оставлять за каждым право на ошибку и глупость» (А.Г.).
Предмет правил - этика взаимоотношений преподавателя и студентов, в том числе этос власти преподавателя. «Если я опаздываю или проявляю необъективность, иду на поводу у своих эмоций, принимаю неверные решения -как я могу требовать чего-то иного от студентов?! Объективно - необъективно ведет себя преподаватель -это вопрос власти преподавателя над студентом. Формально, я с этой стороны "баррикад", а не с той, но я всегда уважаю в студентах прежде всего людей. Какими бы они ни были... А чего проще сломать шею цыпленку -ведь у нас разные весовые категории. Но это прежде всего унизит меня как человека, а я этого допустить не могу... Хотя принадлежу к преподавательской корпорации, но студенты мне ближе. Я стараюсь быть на их стороне, потому что преподаватель, по определению, более мощная фигура в структуре вуза. Правда, бывает так, что кого-то из студентов надо и "приструнить", и это нор-
мально, это то, что называется "введением в жизнь"» (Ю.Ш.).
***
Завершая наши «заметки на полях», необходимо подчеркнуть, что созданный проектом дискурс имеет вполне самостоятельное значение - для самопознания университетских интеллектуалов. Самих участников проекта и их коллег. В том числе тех, которым еще предстоит войти в этот проект. Имеет вполне самостоятельное значение для рационального самоопределения тех и других: в сложных обстоятельствах современной жизни в профессии можно не без удовольствия «оседлать» последствия массовизации и коммерциализации научно-образовательной деятельности университета, намеренно спекулировать на них, извлекая сиюминутные выгоды; можно стенать и плакать и... уживаться с этими обстоятельствами, хотя и «без удовольствия», но успешно; но можно стремиться удерживать ядро идентичности высокой профессии, следуя ее идеалам и нормам. Выбор одной из стратегий - важнейший акт самоопределения университетского интеллектуала.
Полагаем, что наши заметки добавили уверенности и в пользу гипотезы проекта о связи между развертыванием, проектированием индивидуальных биографий и биографией институции - университета в ситуации самоопределения.
