CC BY
76
Литература 19. НАРБ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 96. Л. 12 ОБ.
1. Богданов М.Н. Очерки истории бурят- 20. НАРБ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 166. Л. 11 ОБ.
монгольского народа. 2-е издание. - Улан-Удэ: Изд- 21. НАРБ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 166. Л. 11 ОБ.
во Бурят. гос. ун-та, 2008. - 304 с. 22. НАРБ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 1254. Л. 62.
2. Залкинд Е.М. Общественный строй бурят в 23. НАРБ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 1551. Л. 186.
XVIII - первой половине XIX в. - М.: Наука, 1970. - 24. НАРБ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 1638. Л. 202.
398 с. 25. НАРБ. Ф. 12. Оп. 1. Д. 131. Л. 5.
3. Молодых И.А., Кулаков П.Е. Иллюстриро- 26. НАРБ. Ф. 12. Оп. 1. Д. 204. Л. 129 Об.
ванное описание быта сельского населения Иркут- 27. НАРБ. Ф. 12. Оп. 1. Д. 892. Л. 49 Об.
ской губернии. - СПб.: Паровая скоропечатня П.О. 28. НАРБ. Ф. 12. Оп. 1. Д. 490. Л. 87 Об.
Яблонского, 1896. - 242 с. 29. НАРБ. Ф. 171. Оп. 1. Д. 29. Л. 74; Д. 130. Л.
4. НАРБ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 71. Л. 136 Об. 130.
5. НАРБ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 367. Л. 53. 30. НАРБ. Ф. 171. Оп. 2. Д. 80. Л. 241 Об.
6. НАРБ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 508. Л. 47. 31. НАРБ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 18, Л. 7. Об.
7. НАРБ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 584. Л. 41. 32. НАРБ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 221-228. Л. 52 Об.; Д.
8. НАРБ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 733. Л. 37. 275, Л. 4 Об.
9. НАРБ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 899. Л. 138. 33. НАРБ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 615-620. Л. 68 Об.
10. Асалханов И.А. Социально-экономическое 34. НАРБ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 706-707. Л. 1 Об.
развитие Юго-Восточной Сибири во второй полови- 35. НАРБ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 749. Л. 57.
не XIX в. - Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1963. - 36. НАРБ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 829-831. Л. 22 ОБ.
494 с. 37. НАРБ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 914-915. Л. 26.
11. НАРБ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 1705. Л. 30. ОБ.-31. 38. НАРБ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 1079, Л. 6; Д. 1113. Л. 6.
12. НАРБ. Ф. 6. Оп. 2. Д. 160. Л. 276. ОБ. 39. Батуева И.Б. История развития хозяйства за-
13. НАРБ. Ф. 6. Оп. 1. Д. 113. Л. 64. ОБ.-65. байкальских бурят в XIX веке. - Улан-Удэ: Изд-во
14. НАРБ. Ф. 6. Оп. 1. Д. 393. Л. 35. ВСГАКИ, 1999. - 251 с.
15. НАРБ. Ф. 6. Оп. 1. Д. 634. Л. 156. 40. НАРБ. Ф. 2. ОП. 1. Д. 1629. Л. 132.
16. НАРБ. Ф. 6. Оп. 1. Д. 735. Л. 45. ОБ. 41. НАРБ. Ф. 8. ОП. 1. Д. 1084. Л. 44-44 Об.
17. НАРБ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 143. Л. 91. ОБ.; Д. 338. 42. НАРБ. Ф. 8. ОП. 2. Д. 155. Л. 297.
Л. 76 ОБ. 43. НАРБ. Ф. 8. ОП. 2. Д. 307. Л. 29-29. Об.
18. НАРБ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1599. Л. 14. 44. НАРБ. Ф. 129. ОП. 1. Д. 3462. Л. 11.
Маншеев Доржа Михайлович - кандидат исторических наук, доцент кафедры регионоведения Буряткого государственного университета. 670025, г. Улан-Удэ, ул. Пушкина, 25, e-mail: dorz-ham@mail.ru.
Mansheev Dorzhа Mihailovich - candidate of historical sciences, associate professor of Department of regional Studies, Buryat State University. 670025, Ulan-Ude, Pushkin str., 25, e-mail: dorzham@mail.ru.
УДК 325.456 © А.В. Михалев
«ЗОЛОТАЯ ЛИХОРАДКА» В МОНГОЛИИ И ПРОБЛЕМА ТРАНСФОРМАЦИИ КОЧЕВОГО ОБЩЕСТВА
Исследование выполнено в рамках гранта БГУ для молодых ученых 2011-2012 гг.
Данная статья посвящена изучению проблемы нелегальной добычи золота в Монголии. Основная задача этого текста - проследить процесс изменения социальной структуры страны под влиянием неформальной экономики.
Ключевые слова: Монголия, трансформация, кочевое общество.
A.V. Mikhalev
GOLDEN RUSH IN MONGOLIA AND THE PROBLEM OF TRANSFORMATION OF NOMADIC SOCIETY
This article is devoted to problem of illegal gold mining in Mongolia. The main mission of this text is analyzing of changes of Mongolian social structure under the influence of informal economy.
Keywords: Mongolia, transformation, nomadic society.
В начале XXI в. Монголия вошла в число лидеров мировой добычи золота. Страну охватила «золотая лихорадка», характеризующаяся расцветом нелегальной разработки ценного металла. Рабочих, занятых в этой сфере, называют «ниндзя» - из-за зеленых металлических тазов, которые они носят за спиной, что придает им сходство с «черепашками-ниндзя» - героями голливудского фильма «Turtles». Термин «ниндзя» является устоявшимся в Монголии, благодаря многочисленным экологическим экспедициям европейских и американских ученых [22].
В Монголии в конце 1990-х гг. наметился переход к т.н. «ресурсной экономике». В результате этого золотодобыча в нескольких аймаках становится основным видом занятости, а традиционное кочевое скотоводство оказывается на периферии. Монголия на языке промышленников получила неофициальное название Майнго-лия (от англ. mines - рудник, шахта). Проблема нелегальной добычи золота серьезна в плане экологии номадизма, т.к. отходы добычи - ртуть
- сбрасываются в р. Селенгу, впадающую в озеро Байкал. Это ведет к загрязнению территории выпаса скота, водопоев, и в результате, к отказу от скотоводства [17]. Речь идет не столько о новых стратегиях выживания, сколько о создании новой системы потребления, формирующейся в районах добычи золота. Данная модель отношений ориентирована на услуги криминального характера и соответствующие способы их оплаты. Все это разрушает систему продажи поставки скотоводства на российские мясокомбинаты, которая существовала в течение последних 50 лет. В Монголии изменяется социальная структура, возникают новые идентичности. В данном контексте нами рассматриваются культурные взаимодействия в сообществе т.н. «ниндзя», то, как формируются правила нелегальной добычи золота, иерархии в среде старателей. Эти процессы анализируются с учетом изменения ценностей кочевого общества, в традиционной культуре которого существовал запрет на работы, связанные с нарушением земляного покрова [4], что было обусловлено необходимостью сохранения пастбищ для выпаса скота.
Монгольские ниндзя - явление сравнительно новое, возникшее во второй половине 1990-х гг., когда российские и китайские добывающие компании начали активную разработку месторождений полезных ископаемых в этой стране. Именно это и привлекло тысячи людей, оказавшихся за «чертой бедности», к добыче золота на берегах р. Селенги. Официально их количество составляет 10 000 человек, неофициально -
100 000. При населении страны в 2,7 миллиона человек, 100 000 «ниндзя» - цифра весьма существенная [22]. Ситуация со спорной статистикой связана с тем, что государство практически не контролирует нелегальную золотодобычу. По официальным данным, в Монголии существует 1083 месторождения золота, из них только 419 разрабатываются законно [22]. Добыча золота в Монголии разрешена на основании лицензий, которые могут получать только граждане этой страны. Большинство иностранных компаний, работающих в добывающей сфере, имеют лицензии на подставных лиц. Кроме того, разрешение могут получать и частные лица; к 2010 г. выдано 2200 лицензий на добычу золота. Некоторые «ниндзя» имеют такие документы, хотя и не соблюдают экологические нормы, касающиеся запрета на слив ртути в реки Монголии. Нарушение этого запрета ведет к лишению лицензии. Поэтому значительная часть «ниндзя» предпочитает трудиться без документов. В условиях отсутствия контроля возникло принуждение к труду - т.н. «ниндзя-рабы» (преимущественно алкоголики и наркоманы). Рабство не носит масштабного характера, но в условия криминализации отношений оно является важным индикатором, характеризующим ситуацию в целом.
Спецификой нелегальной золотодобычи в Монголии является ее кочевой характер. Поселки «ниндзя» состоят из легко разбираемых и перевозимых юрт, что облегчает переезды с места на место [22]. Большинство «ниндзя» - вчерашние кочевники-скотоводы, что и обусловило особенности их новой профессии. Сформирован цикл перекочевок: в местность Гантс Хайлааст старатели едут в марте, в Улан-Хад - в апреле, в Цагаан Сар - в августе, не считая постоянных поселений в районе крупнейшего месторождения Заамар [13]. Это один из наиболее хищнических способов добычи золота. «Ниндзя» вырабатывают один участок, сливают ртуть в близлежащие водоемы и переезжают на новое место, где работают по той же схеме. Отсутствие лицензии и ответственности за конкретный участок добычи привело к появлению «менталитета кочевого волюнтаризма» в отношении окружающей среды. «Ниндзя» в ходе своей деятельности сливают ртуть в основные водные артерии региона, что провоцирует эрозию почв. Сам феномен кочевой добычи золота, возникший на рубеже третьего тысячелетия, представляет собой результат перехода от кочевого скотоводства к оседлости - седентаризации. Однако этот процесс рефлексируется самими монголами в
категориях кочевой экономики. В связи с этим нам важно проследить то, как адаптируются к новым экономическим практикам домохозяйства (гэр) Монголии. Важно проследить, как меняется система ведения хозяйства, и как на традиционные вызовы этому хозяйству даются ответы в духе модерна. В нашем случае дзут - массовый падеж скота - привел к «золотой лихорадке» и масштабной контрабанде золота в Китай.
Антропология экономики: выбор дизайна исследования
Исследования по экономической антропологии возникли едва ли не одновременно с антропологией [15]. Исследуя «примитивные сообщества» или «первобытные деревни», классики антропологии обращали внимание на системы обмена продуктами, на труд, на распределение «прибавочного продукта». Сюжеты по экономической антропологии прослеживаются в работах этнографов, начиная с Б. Малиновского [26] и Э. Эванса-Причарда [16]. Будь то Тробрианские острова или Нуэры, во всех случаях вопросы хозяйства занимали важное место. Российская наука «открыла» для себя Монголию в XIX в., также обратив внимание на особенности ведения их хозяйства. Споры о кочевой экономике велись на протяжении всего ХХ в., и их главный вопрос заключался в кочевом способе производства. Советская наука, оперировавшая марксистской методологией, чаще всего затруднялась ответить, что это такое, либо уходила в схоластические рассуждения о единой для всех динамике исторического развития [8]. В своем исследовании мы отталкиваемся от субстантиви-стской позиции об уникальности отдельных хозяйственных систем и кочевого хозяйства в частности [6].
Изучение трансформации кочевого типа хозяйства в современной ситуации - проблема, привлекающая внимание антропологов и экономистов. Номадизм как социокультурное явление применительно к условиям эпохи модерна изучался с середины ХХ в. Прежде всего в трудах Г. Вриланда [28], С. Жагчида, Л. Крадера [24], О. Латтимора [25]. Именно этими учеными предложен подход к номадизму как особому виду хозяйственной деятельности. Хотя большинство из них отталкивались от эволюционистской парадигмы и оценивали кочевое хозяйство как реликт или атавизм. В то же время существовала и позиция А. Гелнера относительно номадизма, считавшего, что это явление - продукт экономического воображения [21]. Исследования 19902000-х гг. представлены работами А. Кэмпи, Д.Снита, П. Финке, К. Хамфри [23]. Эти иссле-
дователи рассматривают процесс разложения кочевого хозяйства и общества под влиянием урбанизации и индустриализации. Особо нужно выделить работы Дж. Блэка [18], Ст. Бриллера [19], Р. Мернса [27], Э.Эндикотт [20]. В их работах поднимается проблематика эрозии почв, незаконной добычи золота и частной собственности на землю. Все перечисленные факторы, по мнению указанных авторов, приводят к исчезновению номадизма. В отечественной академической традиции изучение экономики как современных, так и исторических кочевников представлено трудами М.И. Гольмана [1], В.В. Грайворонского [2], А.С. Железнякова [3], Н.Л. Жуковской [4], Н.Н. Крадина [5], Г.Е. Маркова [8], Г.С. Яскиной. В целом отечественная школа кочевниковедения придерживается субстанти-вистских позиций. В центре дискуссий находится проблема кочевой цивилизации как исторического явления. В рамках обсуждения этой проблематики рассматриваются вопросы, касающиеся нелегальной добычи золота и ее роли в трансформации кочевого общества Монголии.
Основными источниками для данного исследования послужили:
1) полевые материалы автора. Селенгинский аймак Монголии, 2009 год;
2) данные средств массовой информации (Бурятии и Монголии);
3) аналитические материалы экологических организаций;
4) серия экспертных интервью с монгольскими и бурятскими экологами.
Местное сообщество Севера Монголии в начале XXI в.
Основным видом занятости населения этого региона, как и большинства других сельских районов Монголии, являлось кочевое скотоводство в начале ХХ в. [7]. После «социалистических» экспериментов 1930-х гг. (коллективизации) в стране были созданы объединения скотоводов - госхозы - аналог советских колхозов. В процессе рыночных преобразований 1990-х гг. госхозы были ликвидированы, а скот вновь перешел в частные руки. На протяжении 1990-х гг. рынок сбыта скотоводческой продукции был ориентирован на Россию, однако после ряда эпидемий в Монголии Российской Федерации ужесточила санитарный контроль за ввозом мяса из Монголии. Фактически тысячи монгольских аратов (скотоводов) лишились стабильного дохода. Поэтому с конца 1990-х гг. в этой части страны основным видом занятости стала золотодобыча. «Золотой проект» был инициирован президентом П. Очирбатом еще в 1994 г. как
основная программа по повышению уровня жизни в стране. Залежи золота в стране были разведаны еще в 1985 г. советскими геологами, а их организованная разработка практически не ведется до сих пор, добычу ведут мелкие и средние старательские артели [13].
За последние 10 лет объем добычи золота в Монголии вырос в 18 раз и достиг 21 в год. Сейчас в Монголии работает 350 компаний, из них 280 - на добыче россыпного золота, а остальные заняты горной разработкой ценного металла. Рекультивация земель практически не проводится. Так, в долине реки Туул выработками нарушен покров 4,5 тыс. га земли. Ежегодно, по оценкам монгольских экологов, в КНР уходит 4-5 тыс. нелегального золота [12]. При промывке золотого песка старателями используется ртуть, которая сливается в близлежащие водоемы. Использование ртути привело к нарушению экологического баланса и к сокращению поголовья скота, которое происходит пропорционально увеличению количества нелегальных старателей на приисках. «Это очень страшно. В долинах рек, где можно вести добычу, образовались огромные поселения. Целые семьи с детьми ползают по рекам и ручьям. Дети работают так же, как взрослые, бросают школу...» [13].
Добыча золота ведется семьями, включающими в себя представителей нескольких поколений, нуклеарными семьями и «семьями», созданными в процессе добычи золота. Люди объединяются в один гэр (под одной крышей. - А.М.) для выживания в период добычи золота, временно ведут совместное хозяйство. Такие «домохозяйства» создаются исключительно на период добычи золота, который варьируется от нескольких месяцев до нескольких лет. Сообщество «ниндзя» на 30-40% составляют женщины [22]. В этих условиях изменилась и структура потребления местного населения, и инфраструктура в целом. Появились магазины, осуществляющие расчеты золотом напрямую, скупщики и продавцы золота, казино, наркопритоны, бордели. Сформировалась теневая индустрия, опирающаяся на «хищническую» добычу золота [13]. Ухудшается криминогенная обстановка. Иностранные фирмы отмечают рост попыток рейдерских захватов их участков и техники. По данным некоторых российских аналитиков, этот бизнес курируется китайскими организованными преступными группировками, которые с различной степенью обоснованности называют «Триадами» [11]. Именно они осуществляют реальный контроль над данной территорией и
задают правила жизни местного сообщества. Легальный сектор экономики фактически вытеснен на периферию, т.к. мясо из этого района страны считается зараженным ртутью. Экологи констатируют серьезные физические аномалии у новорожденных, возникших в результате постоянного взаимодействия с ртутью.
Феномен реномадизации (возвращения к кочевому образу жизни) в условиях дефицита товаров начала 1990-х гг. [2] постепенно отходит на второй план. По мере наполнения товарного рынка скотоводство перестает обеспечивать необходимый уровень потребления. Золото становится универсальным всеобщим эквивалентом. На наш взгляд, именно изменение системы обмена посредством исключения из нее продукции скотоводства является важным показателем трансформации номадизма.
«Ниндзя» как социальная группа
Как уже отмечалось выше, «ниндзя» - достаточно неоднородная группа. Среди первых представителей этой профессии были рабочие горнодобывающей промышленности, которые после преобразований 1990-х гг. остались без работы. Это рабочие, инженеры, геологи - все те, кто в период «социализма» трудился в советско-монгольских геологических экспедициях. Сегодня среди «ниндзя»: сельские учителя, врачи, студенты, скотоводы, пенсионеры. В сущности, это маргинальная группа, включившая в себя тех, кто не смог найти себе другой заработок. Среди «ниндзя» немало детей, которые легко проникают в заброшенные шахты и места выработки крупных добывающих компаний. При этом еще в 1990-е гг. этот вид занятости был характерен для китайских рабочих, которых было всего 8 000 человек. Сегодня добычей золота в Монголии занимается одна китайская фирма «Алтан Хумруг», а также три российских -«Монголросцветмет», «Золотой Восток» и «Золотая Виктория», несколько корейских и одна канадская компания «Бороо Голд» [10]. Все они используют иностранную рабочую силу, практически не привлекая монголов.
Вопрос об иностранных добывающих компаниях носит политический характер, т.к. согласно статье 6 Конституции Монголии все ее недра принадлежат народу. Наличие иностранных компаний является раздражителем, поэтому их число с каждым годом уменьшается. При этом растет количество «ниндзя», которые на основании уже упомянутой шестой статьи считают свою деятельность абсолютно легальной. Вытеснение китайских нелегальных старателей из
Монголии привело к широкому распростране- в ряде аймаков страны этот вид деятельности
нию этого вида деятельности среди монголов, а стал основным.
Таблица 1
Удельный вес нелегальной золотодобычи в экономике районов (аймаков) Монголии [22]
Район Монголии Населенный пункт Исходный вид занятости Специализация «Ниндзя» Роль «Ниндзя» в экономике
Селенгинский Буруунхара [город] Сельское хозяйство Г орные разработки золота Доминирующая
Тов Борнуур [город] Сельское хозяйство, служащие Г орные разработки золота Доминирующая
Селенгинский Бугант [город] Золотодобыча, лесоводство Золотые прииски Доминирующая
У лан-Баторский Налайх [город] Добыча угля Золотые прииски и уголь Основная
Тов Огоомор баг Добыча угля Золотые прииски Существенная
Дархан-уул Шарийн Г ол [город) Добыча угля Золотые прииски Минимальная
Тов Цагаан булаг [город) Разведка золота, сельское хозяйство, Золотые прииски служащие Золотые прииски Доминирующая
Тов Замаар [город) Прииски и горные разработки золота Существенная
Селенгинский Зуун-хара [город) Г орные разработки золота Доминирующая
Масштабность феномена «ниндзя» измеряется еще и по количеству т.н. гэр. В одном гэр-юрте может проживать от 1 до 5 человек. Например, в районе месторождения Замар в самый благоприятный сезон для добычи количество гэр достигает 225, тогда как в обычное время их количество - 25-50 [22]. Многие из старателей являются выходцами из небольших городов, основанных в период «социализма» с целью формирования рабочего класса страны. В повседневную практику золотодобычи «ниндзя» перенесли категории скотоводов: «бык», «жеребец», «овца» - это названия крупных золотых самородков по убыванию их размера. Многие «ниндзя» относятся к своей деятельности так же как к скотоводству, не осознавая, что эрозия почвы -почти необратимый процесс. Наиболее колоритный пример был приведен во французской газете «Le Figaro». Фрагмент этой статьи цитируется ниже.
«Мунхбаяр, 32-летняя учительница, и ее муж
- безработный врач, все подсчитали очень быстро. Работать в школе означало для нее погрязнуть в нищете, получая зарплату 25 евро в месяц и не имея никакой надежды выбраться из этой пропасти. Золото позволило им в первый же месяц промывки заработать в 10 раз больше. Мун-хбаяр ушла из системы министерства образования, чтобы ее дети могли учиться в единствен-
ной приличной школе, за которую нужно платить 300 евро в год.
С первой же оттепелью муж и жена, прихватив с собой лопаты и резиновые сапоги, приехали к брату Мунхбаяр, живущему в юрте на золотоносном участке Аранжен. Здесь тяжело, но можно заработать себе на пропитание и не только на него. Муж копает, Мунхбаяр промывает руду. Они останутся здесь до осени. Многие поселенцы уже провели здесь много суровых монгольских зим, настолько морозных, что скот не выгоняют искать траву под коркой снега. На прилавке Цемсурена красуется 300-граммовый самородок, самая красивая находка последних дней. Его очистят и продадут за 2000 евро - эти деньги при средней монгольской зарплате можно заработать за 5 лет. Золотоискателям советуют не болтать лишнего, чтобы избежать распространения слухов и нового наплыва старателей. Это опасное ремесло. Чтобы докопаться до самых богатых золотом слоев отходов, «черепашки ниндзя» роют колодцы и туннели в нестабильном наносном грунте. Осыпи случаются часто, на помощь прийти некому. Зимой, когда несчастных случаев становится еще больше, старатели роют свои галереи и жгут в них покрышки, чтобы размягчить замерзшую землю. И, наконец, они травятся ртутью, которую часто используют, чтобы отделить золото от примесей» [9].
Из-за добычи золота усиливается расслоение среди аратов, наиболее успешные приискатели закупают технику и начинают добычу золота на труднодоступных горных участках. В этих условиях учащаются преступления, совершаемые из-за золота: грабежи, разбойные нападения, принуждение к труду. Самая влиятельная группа -скупщики золота, непосредственно связанные с контрабандистами, экспортирующими это золото в Китай. Среди всех, кто имеет отношение к золотодобыче, они наиболее материально обеспечены. Легкость их передвижения обуславливается тем, что вся система торговли и услуг размещена в юртах, а не в стационарных зданиях. 100% товаров, предлагаемых в магазинах (дэлгуур) привозятся из КНР, равно как и ртуть, которая также ввозится из КНР [13]. Чаще всего скупка золота ведется на деньги китайских заказчиков, но некоторые вкладывают и свои средства для получения большей прибыли. Черный рынок золота фактически меняет социальную структуру ряда аймаков Монголии, их жители оказываются вовлечены в систему нелегальных экономических отношений.
Наряду со скупкой металла процветает нелегальная торговля. Помимо торговли ртутью и бытовыми товарами особое значение имеет торговля оружием. Так, на черном рынке приблизительная цена китайского АК-47 составляет около 40 г золота, пистолета ТТ китайской сборки -15 г. В условиях криминализации экономических отношений оружие пользуется особой популярностью в связи с необходимостью обеспечения безопасности. Стоит отметить, что речь идет о торговле китайскими аналогами российского огнестрельного оружия. Благодаря этому появляются влиятельные криминальные группы, контролирующие аренду территорий для золотодобычи и торговлю. Эти группы состоят преимущественно из мужчин среднего возраста, сформировавших в различных аймаках криминальные группы, отличающиеся по составу и обеспеченностью оружием. Последний фактор важен, т.к. покупку оружия могут себе позволить не все, потому что большинство старателей тратят добытое на еду и товары первой необходимости [13].
Институты и неформальный контроль
В условиях массовой нелегальной золотодобычи сформировались правила, согласно которым деньги перестают быть универсальным эквивалентом товаров. Все расчеты осуществляются золотом, и как отмечает в своем интервью один из русскоговорящих «ниндзя»: «Так быст-
рее и удобнее, и можно больше приобрести». Все это способствует тому, что большинство скотоводов начинает заниматься золотодобычей, чтобы получить доступ к товарам широкого потребления. Благодаря полученному металлу удовлетворяются преимущественно базовые потребности, т.к. уровень жизни в стране сравнительно низок: средний заработок составляет 3 дол. в день. В этих условиях добыча золота становится основным средством для выживания.
Заработок «ниндзя» зависит от объема добычи в день, причем средняя цена за грамм варьируется по разным аймакам (районам) страны в зависимости от его качества. В среднем за один грамм металла «ниндзя» получают 8 дол., а общий оборот средств в этом сегменте экономики составляет 46 миллионов дол. в год [22]. При этом существует иерархия «ниндзя» в зависимости от заработков и сложности выполняемых работ. Наиболее престижным считается быть «горнодобывающим ниндзя», т.к. необходимо уметь управлять техникой и строить шурфы и шахты. Это позволяет им получить доступ к наиболее богатым золотом слоям горной породы. Наименее престижной работой является выработка отвалов за золотодобывающими компаниями, то есть фактически переработка отходов крупных предприятий.
За каждым из «ниндзя» закреплена своя территория добычи; попытка работать на уже занятой территории приводит к вооруженным столкновениям между старателями. Права на добычу они добиваются в условиях коррупции при выдаче лицензий и неформальных норм, чаще всего регулируемых только силой оружия. «Право сильного» регулирует отношения в данной среде, предоставляя наиболее финансово обеспеченным (способным купить оружие и технику) преимущества в добыче золота. Ключевыми фигурами, принимающими решения относительно мест разработки на уровне сообщества «ниндзя», являются атаманы. Атаманы -неформальные лидеры поселений, власть которых опирается на силу, авторитет и в некоторых случаях возраст. Феномен атаманов возник в Монголии под влиянием советских специалистов, работавших в стране в 1960-1980-е гг. Атаманы возглавляли уличные группировки, участвовавшие в городских столкновениях «район на район». Сегодня они зарабатывают авторитет в конфликтах между группами «ниндзя». Чаще всего это вооруженные конфликты с применением огнестрельного и холодного оружия [13].
Фактически атаман выполняет функцию средневекового вождя кочевников. В частности, мы можем сослаться на слова Рубрука о том, что всякий начальник знает границы пастбищ, которыми пользовались подчиненные ему скотоводы, и места кочевий в разные времена года. Совершенно определенно схожую картину рисует «Сокровенное сказание». Так, Онгодай-хан повелел, чтобы от каждой тысячи были избраны особые нунтуучины, которые и разделили бы земельно-водные угодья [8]. Сходство функций атаманов и нунтуучинов практически полное, различие - лишь в природе этого феномена. Именно с этим столкнулись журналисты компании НТВ, снимавшие сюжет о нелегальной добыче золота.
«В Бургедэ съезжаются охотники за удачей со всей Монголии. Одни захватывают свободные участки, другие оттесняют соседей. Здесь нет писаных законов, и почти все, что происходит, — нелегально. Старатели-одиночки не платят налогов, и никто не гарантирует их безопасность. По всей стране их называют одним словом: ниндзя. Снять жизнь золотодобытчиков нам удалось, лишь договорившись с атаманом -его слово в поселке - закон! Атамана Нарманда-ха побаиваются и уважают. Хромать на одну ногу он начал после драки с такими же, как он ниндзя. В поселке Бургедэ, как в Греции, есть всё: одежда, мука, алкоголь» [14].
Важную роль играют магазины, торгующие ртутью, без которой работа «ниндзя» невозможна. Торговля в целом, представляет собой комплекс подвижных юрт, кочующих вместе с товарами вслед за «ниндзя». В этих же юртах могут вестись азартные игры или находиться бордели. Конкуренции между торговцами практически нет, т.к. все они приобретенное золото сдают в обмен на деньги представителям китайских криминальных групп, которые обеспечивают их безопасность. Деньги необходимы для закупки новых партий товаров в столице Монголии и расчетов с теми, кто отказывается вести прямой обмен золота на их товары. Уровень потребления в этих районах Монголии напрямую зависит от того, что завозят торговцы, от выбранного ими ассортимента, установленных ими цен и правил торговли. Учитывая кочевой образ жизни «ниндзя», постоянно передвигающихся вдоль течения рек, торговцы вынуждены двигаться вслед за ними.
Борьба за месторождения
Борьба за месторождения впервые особую остроту приобрела в 2006 г. Тогда по просьбе руководства российской компании «Золотой-
Восток» монгольские войска вытеснили несколько тысяч «ниндзя» с территории, на которой данная фирма легально добывает золото. Эти действия вызвали в стране бурный резонанс, т.к. монгольские солдаты выступили на стороне иностранной компании против соотечественников. Впоследствии пострадало канадское предприятие «Бороо голд». Ее производственные мощности захватили «ниндзя», которые продолжали добывать золото до тех пор, пока не подошли крупные силы полиции. В ходе столкновения «Бороо голд» вернула свой участок, технику и продолжила свою деятельность. Борьба между крупными фирмами и «ниндзя» привела к увеличению затрат на обеспечение безопасности и, соответственно, к снижению прибыли. К середине 2010 г. в Монголии осталась всего одна российская фирма, добывающая золото, - «Монголросцветмет».
Количество «ниндзя», ориентированных на силовые варианты ведения своего бизнеса, составляет 5-10% от их общей численности. Между тем захваты золотоносных участков представляют собой почти ординарное явление. Специфика здесь заключается лишь в том, что иностранные компании не имеют права применять оружие против «ниндзя» при защите своей собственности и бизнеса. Они вынуждены обращаться к властям. При этом монгольские чиновники по политическим соображениям не всегда идут на компромисс с иностранными инвесторами. Сами же «ниндзя» в своей среде решают конфликтные ситуации либо с применением силы, либо за счет достижения соглашений между лидерами различных групп приискателей. В целом силовой вариант организации золотодобычи не теряет своей актуальности, поскольку позволяет разрабатывать наиболее перспективные золотоносные участки и при минимальных затратах эксплуатировать захваченную технику.
Ситуация с «силовыми» вариантами характерна для горных разработок, где один день работы при хорошей технике и на богатом участке, может принести около 500-600 г золота. Нужно сказать, что группы, занятые отъемом золота, также связаны с контрабандистами и имеют партнеров на черном рынке в КНР. Однако Монголия - это страна, в которой распространены устойчивые китаефобские стереотипы, поэтому монгольские рейдеры взаимодействует лишь с китайскими перекупщиками металла. Упоминаний о «китайских» группировках автор данного исследования не встречал ни в СМИ, ни у своих информаторов.
Изменение образа жизни монгольских аратов происходило на протяжении всего ХХ в., сего-
дня на основе всех технических достижений этого времени происходит процесс адаптации к новым условиям рыночной экономики. В результате возникают новые виды деятельности, характерные именно для переходного периода. Яркий пример этому - «ниндзя» - представители самых разных слоев общества, в различной степени усвоившие ценности индустриального общества. Нужно отметить, что традиционное кочевое скотоводство в том виде, который был описан этнографами начала ХХ в., постепенно перестает существовать. Однако выработанные механизмы взаимодействия в виде социальных институтов, регулирующих перекочевки, места пастбищ, защиту имущества адаптируются к новой хозяйственной деятельности. Мы можем предположить, что «ниндзя» постепенно будут вытеснены крупными добывающими компаниями, а вместе с этим кочевники будут вынуждены изменить образ жизни. Торговля с Китаем также открывает новые возможности для потребления, однако ее криминальный характер ведет к снижению уровня жизни, а также ее качества.
Особо нужно отметить то, как воспринимают окружающий мир сами «ниндзя». Их профессиональный цикл связан с перекочевками, а китайские криминальные группировки ассоциируются с «триадами». Автор данных строк допускает с высокой степенью вероятности, что это в большей степени мифы, которыми оперируют монголы для восприятия мира в привычных категориях. В этом заключается маргинальная сущность феномена «ниндзя», которые адаптируют новую хозяйственную деятельность к привычным социальным практикам. «Ниндзя» фактически разрушают ареал кочевого скотоводства, рассматривая его как малоэффективное и малоприбыльное занятие. В ходе нелегальной добычи золота формируется совершенно иной опыт адаптации к окружающему миру, изменяются традиционные механизмы регуляции отношений.
Сегодня мы можем говорить о том, что в Монголии сформировался особый тип добычи золота, наиболее опасной для окружающей среды в силу его кочевого характера. Основа такого отношения к природе была заложена еще в период модернизации по советскому образцу, в условиях разложения скотоводческого айла. В то время формировалось другое, потребительское отношение к природе и к окружающему миру. Именно эти ориентиры позволили аратам выжить в 1990-е гг. и окончательно переориентировать хозяйственную деятельность в 2000-е гг. Добыча золота ориентирует «ниндзя» на
жизнь в условиях города, где сформированы более широкие возможности для потребления. Более того, тенденция к увеличению количества выдаваемых лицензий на разработку золотоносных месторождений может окончательно вытеснить скотоводство как вид деятельности. Сегодня мы можем говорить о трансформации монгольского общества под влиянием экономических факторов и коррупции, благодаря которой объемы «легальной» добычи золота увеличивается.
Литература
1. Г ольман М.И. Современная Монголия в оценках западных авторов. - М. 2010.
2. Грайворонский В.В. Современной аратство Монголии. Социальные проблемы переходного периода, 1980-1995. - М., 1997.
3. Железняков А.С. Об одном стереотипе восприятия монгольской кочевой цивилизации // VI Международный конгресс монголоведов: доклады российской делегации. - М. 1992. - С.84-90.
4. Жуковская Н.Л. Кочевники Монголии: культура, традиции, символика. - М., 2002.
5. Крадин Н.Н. Кочевые общества. - Владивосток: Дальнаука. 1992.
6. Линд де Монтойя М. Открывая новые направления в экономической антропологии // Экономическая социология. - 2009. - Т.10, №4. - C.84-91 (www.ecsoc.msses.ru)
7. Майский И.М. Современная Монголия. -Иркутск, 1921.
8. Марков Г.Е. Из истории изучения номадизма в отечественной литературе: вопросы теории // Восток. - 1998. - №6. - С. 110-123.
9. Мейель Ж.Ж. Страна охваченная «золотой
лихорадкой» // Le Figaro. - 2005. 25 мая
(www.inosmi.ru)
10. Мисюркеева Ю. Варварская «золотая лихорадка» в Монголии отравляет Селенгу // Новая Бурятия. - 2009. - №39. (http://www.newbur.ru)
11. Овчинский В.С. Мафия XXI века: сделано в Китае. - М., 2006.
12. Садыкова И. Селенгу погубят «ниндзя» // Номер один. - 2008. 8 окт. (http://pressa.irk.ru)
13. Полевые материалы экспедиции автора в Се-ленгинский аймак Монголии, июль 2009 г. (информанты: Ц. Дамбадорж, К. Мунх-Цэцэг, Е. Чулуунбат)
14. Чулов Д. Монголия. Дорога к Золоту // «Их нравы» НТВ. 22.10.2006 (http://www.ihnravy.ru/sujet/3181/]
15. Эванс-Причард Э. История антропологической мысли. - М., 2003.
16. Эванс-Причард Э. Нуэры. - М., 1985.
17. Annual Report 2009. Swiss Agency for development and Cooperation in Mongolia (www. swisscooperation.admin. ch]
18. Black J. Obstacles to Faster Growth in Transitional Economy of Mongolia. Washington D.C. 2001.
19. Briller St. For Richer or Poorer. The Impact of Social and Economic Transition in a Mongolian Rural Community // Annual Session of the Association of Asian Studies. Washington D.C. 1997.
20. Endicott E. The Persistence of Pastoral Nomadism // Монгол судлалын щгуулууд. УБ, 2007. Х. 105112.
21. Gelner A. State and Society in Soviet Thought.
- Oxford, 1998.
22. Grayoson R., Delgertsoo T., Murray W., Tu-menbayar B., Batbayar M., Tuul U., Bayarbat D., Er-dene-Baatar C. The People’s Gold Rush in Mongolia -the Rise of the «Ninja» Phenomen // World Placer Journal. 2004. Vol.4. Special Issue (www.mine.mn]
23. Humphrey C., Sneath D. The End of Nomadism?: Society, State and the Environment in Inner Asia. Durham, 1999.
24. Krader L. Social Organization of the Mongol-Turkish Pastoral Nomads. Hague. 1963.
25. Lattimore O. Nomads and commissars. Mongolia Revisited. New-York. 1962.
26. Malinowski B. The Economic Pursuits of the Trobriand Islanders // Nature. 1920. Vol. 105. P. 14-24.
27. Mearns R. Decentralisation, Rural Livelihoods and Pasture-Land Management in Post-Socialist Mongolia // European Journal of Development Research, Vol. 16, No.1, Spring 2004, pp.133-152
28. Vreeland G. Mongol Community and Kinship Stricture. New Haven. 1957.
Михалев Алексей Викторович - кандидат исторических наук, докторант кафедры истории, археологии и этнографии Восточного факультета БГУ, 670025, г. Улан-Удэ, ул. Пушкина, 25, e-mail: mihalew80@mail.ru Mikhalev Alexey Viktorovich - PhD, post-graduate student of History, archeology and ethnography chair, Oriental studies department of Buryat State University, 670025, Ulan-Ude, Pushkin str., 25, e-mail: mihalew80@mail.ru
УДК 947 (571.54) © Б.В. Михеев
УЧАСТИЕ НАСЕЛЕНИЯ ЗАБАЙКАЛЬСКОЙ ОБЛАСТИ В РУССКО-ЯПОНСКОЙ ВОЙНЕ 1904-1905 гг.
В статье дается характеристика участия населения Забайкальской области по оказанию помощи действующей армии. Рассмотрена благотворительная деятельность разных социальных слоев населения для мобилизованных на фронт.
Ключевые слова: дацан, лама, крестьянин, староста, война, армия, казак, солдат, фронт, пожертвования, Красный Крест.
B.V. Mikheev
THE ZABAIKALSK REGION PEOPLE'S PARTICIPATION IN RUSSIAN-JAPANESE WAR 1904-1905
The article describes the help of the people from Zabaykalsky region to the acting army. It is spoken in detail about the people’s charity of different social classes for those who were mobilized to the battlefield.
Keywords: datsan, lama, peasant, starosta, war, army, cossack, soldier, battlefield, charity, the Red Cross.
На рубеже ХІХ-ХХ вв., на Дальнем Востоке происходит обострение противоречий между ведущими империалистическими державами за сферы влияния. Главным объектом борьбы стал Китай. В 1899 г. в Китае вспыхнуло восстание ихэтуаней. В результате военных действий русских войск совместно с японскими, германскими, английскими и французскими частями в 1900 г., восстание было подавлено, но противоречия между империалистическими государствами на Дальнем Востоке еще сильнее обострились. Интересы ни одного из государств в их притязаниях на территорию Китая не были удовлетворены. Больше других на усиление своего влияния в Маньчжурии и Северной Корее рассчитывала Япония. Но Японии мешала Россия, продолжавшая строительство Китайско-
Восточной железной дороги (КВЖД) и разместившая военный флот в крепости Порт-Артур. Назревала Русско-японская война [1].
Двадцать четвертого января 1904 г. Япония разорвала дипломатические отношения с Россией и после обстрела кораблей Российского флота в Порт-Артуре и Чемульпо двадцать восьмого января объявила войну России. Указом от шестого февраля 1904 года Забайкальская область объявлялась на военном положении. В первый же день войны началась мобилизация казачьих войск Забайкалья и Дальнего Востока.
Проблема участия забайкальцев в Русско-японской войне 1904-1905 гг. остается еще слабо изученной. Обобщающие труды посвящены исследованию боевых действий русской и японской армий в период войны и лишь в некоторых
