CC BY
106
184
Знание и экономика
ЗНАНИЕ И ЭКОНОМИКА
УДК 303; 304; 165 Л. В. Мурейко
Петербургский государственный университет путей сообщения
ЗНАНИЕ КАК ОБЪЕКТ ПОЗНАНИЯ И УПРАВЛЕНИЯ.
К ПРОБЛЕМЕ КОГНИТИВНЫХ РЕСУРСОВ ЭКОНОМИКИ
Через раскрытие и выявление логики связей понятий «экономика знания», «управление знанием», «когнитивный капитализм» обращается внимание на тот факт, что известный тезис «знание - сила» сегодня требует пересмотра. Резерв разумности и успешности экономии временных, материальных, психологических затрат труда содержится не просто в знании, но в знании знания. Социально-экономическая эффективность знания зависит от того, насколько мы понимаем природу знания и, следовательно, его ресурсы.
знание, экономика знания, управление знанием, популярность, когнитивный капитализм.
Введение
Термин «управление знаниями» и тесно связанные с ним «управление инновациями», «экономика знаний» довольно часто встречаются сегодня и в выступлениях руководства государственного уровня, и в солидных научных монографиях, и в практической сфере менеджмента успешных компаний, и в средствах массовой коммуникации.
Необходимость использования этих терминов обусловлена следующими факторами. Во-первых, в названных терминах отражено то, что объем человеческих знаний удваивается каждые пять лет. При этом скорость их устаревания и необходимость обновления с развитием информационных технологий возрастают.
Во-вторых, этими терминами выражается такая особенность современных производственных отношений, которая проявляется в высокой доле стоимости нематериальных активов.
В-третьих, делается ставка на интеллектуальный капитал с учетом того, что применен-
ное знание, лежащее в его основе (в отличие от материальных ресурсов, которые имеют свойство сокращаться при использовании), производит новое знание, постоянно увеличиваясь в объеме и качестве. При этом при различном использовании знаний с высокой степенью продуктивности возникает эффект мультипликативного и обогащающего влияния на другие факторы производства.
В этой связи источником конкурентных преимуществ в современных экономических отношениях оказывается не столько просчитанная выгодная рыночная позиция, сколько многоплановые мобильные знания, рассматриваемые как активы, влияющие на рост капитала. Особое внимание при этом уделяется не только созданию новых знаний, но и их «работе», практическому использованию для большей успешности организации.
В данной статье ставится вопрос о дополнительных ресурсах эффективности управления знанием для повышения конкурентных преимуществ предприятия в современных экономических отношениях.
2012/3
Proceedings of Petersburg Transport University
Знание и экономика
185
1 Экономика знаний
Термин «экономика знаний» впервые предложил экономист, профессор Принстонского университета (США) Фриц Махлуп [9].
Изначально экономика знаний рассматривалась как один из секторов народного хозяйства, в котором осуществляются производство, обработка знаний и управление их движением. Затем понятие «экономика знаний» было расширено Питером Драке-ром [15], предложившим понимать под ним целостный тип экономики, в которой знания играют определяющую роль.
Необходимость введения терминов «экономика знаний» и «управление знанием» в социально-экономические исследования связана с небывалыми темпами приращения объема знаний и старения информации. Сегодня многие ученые отмечают, что «моральный износ» накопленных знаний, а также малая степень реализации познавательного потенциала, как и растущий поток многообразной фрагментарной информации, порождает феномен отчуждения знаний от человека, чувство разочарования в возможностях разума, неуверенность в своих практических силах.
Кроме того, вследствие фрагментарности знаний отдельных сотрудников возможно неоднозначное понимание одних и тех же задач, ситуаций. Все это чревато проблемами во взаимоотношениях с клиентами.
Экономика знания обращает внимание на тот факт, что известный тезис «знание -сила» сегодня требует пересмотра: резерв разумности и успешности экономии временных, материальных, психологических затрат труда содержится не просто в знании, но в знании знания. Иначе говоря, практическая эффективность знания зависит от того, насколько мы понимаем природу знания и, следовательно, его ресурсы.
И что особенно важно: на пути к экономике, обогащенной знаниями, при грамотном управлении их коллективным использованием и с учетом особой эвристической ценности индивидуальной компетенции, должна существенно измениться корпоративная культура.
Итак, под экономикой знания понимают фактор, обеспечивающий определенный тип экономической системы, в которой значительная доля валового внутреннего продукта существует за счет производства, эффективной обработки, хранения и передачи знаний. В современном мире такой тип экономической системы характерен для пяти стран -США, Великобритании, Японии, Германии и Франции. В других странах наблюдаются в той или иной мере лишь предпосылки экономики знания. Зачастую экономику знания рассматривают более широко - как тип экономической системы.
В любом случае ядром экономики знаний является наличие активно развивающейся инновационной среды, определяемой специальными индикаторами. К ним относятся: уровень экономической свободы, условия для малого бизнеса, конкурентоспособность, доступ к венчурному капиталу, характер отношения общества к коммерческому успеху, уровень коррупции, величина бюрократических барьеров, степень и форма защищенности от криминальных посягательств и произвола чиновников, энфорсмент контрактов и др.
2 Управление знаниями
Термин «управление знаниями», применяемый в социально-экономическом контексте, появился в 80-х гг. ХХ в., хотя предпосылки его возникновения и связанной с ним трансформации представлений о инновационной среде можно найти уже в середине прошлого столетия.
В это время, с началом применения в производстве информационных технологий, формируются идеи постиндустриального общества и роста значимости в производственных отношениях работников нового типа («работников знаний»). Заметим: термин «работник знания», обозначающий человека, который средства труда в виде знания «носит при себе» и «уносит домой», ввел в оборот еще в 1959 г. американский ученый Питер Дракер.
ISSN 1815-588Х. Известия ПГУПС
2012/3
186
Знание и экономика
Идея информационного общества, в рамках которой знания и информация рассматривались в качестве основных ценностей в развитии производства, особенно активно развивалась в трудах Дж. Гэлбрайта, Д. Белла, Э. Тоффлера, М. Маклюэна, Й. Масуды, М. Полани, Ф. Фукиямы, Й. Хабермаса, Н. Лумана, М. Маклюэна, М. Кастельса и др.
В 70-х гг. ХХ в. вышли в свет работы, в которых конкретизировались представления об информационных основах управления знаниями. В конце 80-х - начале 90-х гг. появляются солидные монографии, проводятся конференции, растет интерес к управлению знаниями со стороны организаций.
Сам термин «управление знанием» (knowledge management) впервые предложил Карл Вииг в своем выступлении на конференции в ООН в 1986 г., уточнив затем его значение в своей книге под названием «Управление знаниями. Введение».
В 90-х гг. выходит в свет множество публикаций на тему управления знаниями в международной информационной сети Интернет, появляются специализированные сайты и журналы, освещающие эту тему. Зарубежная высшая школа вводит новую специализацию по управлению знаниями (Harvard Business School, the University of California-Berkeley S School of Information Management Systems, George Mason University). В бизнес-школе Хаас Университета Калифорнии создается первая кафедра по управлению знанием. В парламенте Швейцарии впервые запускается проект, цель которого - создание системы управления знаниями на уровне правительственных учреждений. Правительство США начинает предоставлять значительные налоговые льготы тем компаниям, которые выделяют на обучение персонала ежегодно более 2 % фонда заработной платы и используют технологии, создающие «поле знаний», способствующее развитию креативных способностей сотрудников.
На развитие концепции управления знаниями оказали значительное влияние труды таких зарубежных авторов, как И. Нонаки и Х. Такеучи [11], Т. Давенпорт и Л. Прусак [3], В. Эли [13], Д. Эмидон [14], П. Дра-
кер [15] и др. Среди работ отечественных авторов - первых проводников в жизнь идеи управления знаниями - наиболее заметны публикации В. М. Глушкова [2], А. Л. Гапоненко [1], Б. З. Мильнера [10] и др.
В России сфера управления знаниями в социально-экономической жизни предприятий стала выделяться с 2000 г. Одна из причин, препятствующая ее активному развитию, - существование неспецифицированной системы прав собственности (прежде всего в отношении интеллектуального труда) и низкоэффективный институт собственности в целом. Отсюда - незаинтересованность в стимулировании инноваций со стороны ключевых акторов (и представителей бизнеса, и представителей власти).
Проблемы, связанные с применением систем управления знаниями на промышленных предприятиях, обратили на себя внимание представителей подкомитета по корпоративному управлению и менеджменту (комитет по промышленному развитию ТПП РФ) лишь в 2007 г. Причиной этого стали трудности, обнаруживаемые при реализации совместных программ с зарубежными партнерами. Несовпадение принципов управления промышленным развитием особо остро обнаруживалось в вопросе управления знаниями, о котором отечественные руководители солидных предприятий, как, впрочем, и многие бизнес-консультанты, имели либо абстрактное представление, либо усеченное знание, связывающее этот вопрос лишь с компьютерными технологиями.
3 Положение научного знания
в современном обществе
Вместе с ростом доли капитала в ее нематериальном выражении растут и трудности в определении объекта информации и знания. При этом, учитывая (в связи с глобализаций и широкой информатизацией населения) мощную тенденцию вовлеченности индивидов, включая ученых, в процессы массовизации общественных отношений, следует отметить усложнение идентифика-
2012/3
Proceedings of Petersburg Transport University
Знание и экономика
187
ции не только объекта, но и субъекта знания. Ф. Джеймисон [6], называя современное общество «постиндустриальным», «потребительским», «обществом масс-медиа, или спектакля», «транснациональным капитализмом», подчеркивает, прежде всего, именно эту особенность - рост неопределенности объекта и субъекта познания.
Немецкий специалист в области социологии знания П. Вайнгарт в книге [16] отмечает стремление производства, основанного на использовании научных разработок в высоких технологиях, к невиданной по масштабам популяризации своей продукции. В этот процесс, стимулируемый коммерческим интересом, вовлекается и сама наука.
П. Вайнгарт правомерно говорит о современной науке как об одном из мощных факторов, влияющих на массовизацию и сознание научного сообщества и общества в целом. Синтез наук, «интердисциплина-ризм», порождает научно-политический популизм. Коммерциализированное и приватизированное знания все больше вытесняют фундаментальное, элитарное, теоретическое знание, подменяя его «промышленным» исследованием и наукой «частнорыночного» образца. В обратном воздействии масс на науку видится растущая опасность тенденции имитации научного знания.
Инкорпорирование элитарного знания в массовое Ф. Джеймисон [6] рассматривает также как характерную черту современного общества. Однако, как справедливо замечает Ж-Ф. Лиотар [8], этот процесс неоднозначен. В стремлении элитарного знания выразить себя в популярной форме видится не только его вульгаризация, но и попытка расширения инструментария самопознания посредством внедрения абстракции в жизнь за счет трудного поиска изящной простоты для выражения себя.
Ж.-Ф. Лиотар, размышляя над состоянием знания в эпоху информационного общества и называя его состоянием постмодерна, отмечает качественное изменение дискурса науки как главного условия точного и ясного представления картины мира. Уже на первых страницах указанной работы он
связывает изменившееся состояние науки с отказом современной культуры от такого языка, с помощью которого определенность, строгость, стабильность знания приобретают некоторый неявный смысловой центр вроде великого героя, великих опасностей, великой цели или абсолютного идеала.
В результате научный дискурс «распыляется в облака языковых нарративных, а также денотативных, прескриптивных, дескриптивных и тому подобных частиц», смысловая определенность которых обеспечивается их функциональностью, «оперативной прагматикой» и применительно к конкретной ситуации. Знание при этом способно проходить по ценностно разным коммуникативным каналам и становиться ясным, операциональным лишь в условиях его перевода в некоторую количественную форму. Запись сообщений в информационно-цифровых кодах способствует избеганию двусмысленностей. При этом оптимизация рабочих характеристик системы, ее эффективность становятся критериями ее легитимности, а сама успешность познания сводится к операциональности и соразмерности языковых средств и конкретных обстоятельств. Оперативность использования знания оттачивает нашу чувствительность к различиям и тем самым усиливает нашу способность осваивать неизвестное.
Отметим созвучность этих идей современным концепциям управления знанием, в которых делается упор именно на инструментально-практическую и коммуникативную стороны познавательного процесса.
Итак, если основное назначение социального управления и экономики знаний -функция собирания воедино разнородных знаний, то возникает вопрос: кто будет экспертом методов поиска этого единства?
Методологию поиска если не наиболее полного единства, то хотя бы точки смыслового пересечения разных ценностных концепций устройства мира, человека как разумного существа, а также методологического единства различных конкретных наук долгое время разрабатывала классическая философия. Сейчас наблюдается некий отказ от нее: сказывается усталость от слишком широких
ISSN 1815-588Х. Известия ПГУПС
2012/3
188
Знание и экономика
философских абстракций, от ее позиции мудрой неспешности. Современный человек (как, впрочем, и современная коммерчески мотивированная наука) настроен на максимально быструю реализацию своих целей.
Правда, философию упрекают сегодня не только в излишней абстрактности, но и, наоборот, в чрезмерном проникновении в конкретику специализированных знаний. Так, Ф. Джеймисон в связи с тенденцией современной философии выходить за свои рамки, внедряясь в специализацию других наук, не без основания задается вопросом: «Можно ли, например, назвать деятельность Мишеля Фуко философией, историей, социальной теорией или политической наукой?» [6, с. 64].
И все же в этих условиях неопределенности возможностей философского знания дипломированный философ не может принять как должное мысль, что философия сегодня - это непродуктивное знание. Стоит согласиться с К. С. Пигровым, отмечающим в предисловии к книге В. Е. Семенкова[12, с. 6], что вряд ли оправдана часто встречающаяся сегодня даже у философского сообщества ироническая реакция на термин «производство знания» применительно к философии.
Ирония сторонников эмпирических исследований по отношению к возможностям философского анализа знания в его конкретно-функциональном аспекте обусловлена все тем же отрицанием точки соприкосновения у философии и прикладной специализированной формы познания.
А между тем кто, как не философы, могут способствовать продуктивному поиску решения тех проблем, которые все острее заявляют о себе в рамках конкретных исследований феномена управления знанием?
Корни этих проблем достаточно очевидны уже при обращении к определениям сути управления знанием и выявлению его структуры.
Управление знаниями зачастую определяется представителями конкретных наук как дисциплина, обеспечивающая интегрированный подход к созданию, сбору,
организации, доступу и использованию информационных ресурсов организации. Под ресурсами понимаются структурированные базы данных, информация в виде текстов (это, прежде всего, документы, описывающие правила и процедуры), а также неявные знания, экспертиза., «интеллектуальный капитал» сотрудников.
Структура управления знаниями в современных организациях, как она представлена Б. З. Мильнером [10], определяется тремя основными компонентами: 1) человеческие;
2) технологические; 3) организационные.
Приходится только удивляться тому факту, что кадровый состав, обеспечивающий работу курсов по управлению знаниями при солидных вузах, представлен обычно экономистами, программистами и психологами, а программы обучения узко эмпиричны.
Спрашивается: не связан ли не изученный еще ресурс инноваций, эффективности управления знанием с фундаментальными современными философскими исследованиями субъекта и субъективности, природы сознания и бессознательного, научной и ненаучной, явной и неявной форм познания? Необходима еще компетентность в понимании связи власти и знания, природы ценностей, сути и границ когнитивного примитива, феномена деперсонализации, что особенно важно для понимания глубинных механизмов актуализации индивидуальности, а также программирования человека.
Без таких знаний определение качества экспертизы знания, «интеллектуального капитала» может быть ограниченным и субъективным.
Скорее всего, избегание конкретной наукой философской методологии связано с представлениями о философии по ее старым образцам лекционных курсов, для которых были характерны декларативность и сведение аналитики единичного, ситуативного, изменчивого лишь к примерам.
Однако уже появились философские работы нового типа. В частности, это книга Ж. Делеза [5] - представителя постклассического эмпиризма. Правда, для понимания идей, изложенных в этой книге, требуется
2012/3
Proceedings of Petersburg Transport University
Знание и экономика
189
специальная подготовка, хотя сам Делез указывал на необходимость поиска преодоления подобной сложности. В этой связи он отмечал: философии нужна понимающая ее нефилософия, как и науке - понимающая ее ненаука [4, с. 279].
Уже отмеченная ранее работа В. Е. Се-менкова [12] имеет для сближения философской и социологической теории с жизнью два ценных свойства: она написана более ясным языком и содержит анализ прикладной стороны философии.
Рассматривая условия производства и трансляции социологического и философского знания, В. Е. Семенков анализирует различные варианты популяризации идей элитарного мыслителя и широкого признания его идей. В книге также рассматриваются институциональные констелляции, которые являются важным фактором для стимуляции креативности и интеллектуального успеха. Они показаны, в частности, на примере популярности Ж. Деррида во французском и североамериканском академических сообществах в интерпретации Мишеля Ламонта [7]. Также рассматривается роль случая в перераспределении статусных ролей, анализируется философская интеллектуальная среда Франции и сравнивается с российской. При этом одной из задач книги является анализ характера связи экспертного философского знания и общественной потребности в философии.
Заключение
Подведем итог сказанному.
Такие методы анализа данных, как нейронные сети, деревья решений, системы рассуждения на основе аналогичных случаев, генетические алгоритмы, эволюционное программирование, логическая регрессия, нечеткая логика, алгоритмы ограниченного перебора, визуализация данных, можно сделать более эффективными за счет связи с методами философии.
Эффективность управления знанием требует не только особого внимания к его прак-
тической стороне и эмпирической методологии, но и использования фундаментальных исследований природы знания в области эпистемологии, философской антропологии, социальной теории. В этом видится дополнительный ресурс знания, в том числе культуры его функционирования.
Одни лишь высокие технологии не могут разрешить проблему незнания или создать эффективную среду обмена знаниями, хотя их роль в системе управления знаниями очень высока. Необходимо основательно исследовать влияние информационных сетей и технологий на трансформацию сознания современного человека. Результатом такого влияния оказывается выход на первый план функциональной стороны сознания по отношению к предметно-содержательной.
Для повышения эффективности управления знанием необходимо уделять особое внимание исследованиям неявного и неформального типов знания, что, в свою очередь, требует глубокого понимания природы бессознательного, механизма деперсонализации и др.
Одним из условий успешного повышения интеллектуального уровня является более тщательное изучение феномена повседневности и публичности элитарного знания.
Все это должно способствовать повышению качества экспертизы знания.
Библиографический список
1. Управление знаниями: как превратить знания в капитал / А. Л. Гапоненко, Т. М. Орлова. -М. : Эксмо, 2008. - 400 с.
2. Основы безбумажной информатики / В. М. Глушков. - М. : Наука, 1982. - 552 с.
3. Рабочее знание: как организации управляют тем, что они знают / Т. Давенпорт, Л. Прусак. - М., 1998. - 560 с.
4. Что такое философия / Ж. Делез, Ф. Гват-тари. - СПб. : Алетейя, 1998.
5. Эмпиризм и субъективность. Критическая философия Канта. Бергсонизм. Спиноза / Ж. Делез. - М. : Рег Se, 2001.
ISSN 1815-588Х. Известия ПГУПС
2012/3
190
Знание и экономика
6. Постмодернизм и общество потребления / Ф. Джеймисон // Логос. - 2000. - № 4. -С.63-77.
7. Как стать самым важным французским философом: случай Деррида / М. Ламонт // Логос. - 2009. - № 4 (72). - С. 3-2.
8. Состояние постмодерна / Ж.-Ф. Лиотар. -М. : Институт экспериментальной социологии. - СПб. : Алетейя, 1998. - 160 с.
9. Производство и распространение знаний в США / Ф. Махлуп. - М. : Прогресс, 1966. -462 с.
10. Управление знаниями: эволюция и революция в организации / Б. З. Мильнер и др. - М. : Дело, 2006. - 304 с.
11. Компания - создатель знания. Зарождение и развитие инноваций в японских фир-
мах / И. Нонака, Х. Такеучи. - М. : Олимп-Бизнес, 2003. - 384 с.
12. Философское знание. Модусы производства и признания / В. Семенков. - СПб. : Алетейя, 2011. - 222 с.
13. The Knowledge Evolution Expanding Organizational Intelligence / Allee, Verna. - Boston : Butterworth Heinemann, 1997.
14. Innovation Strategy for the Knowledge Economy: The Ken Awakening / Amidon, Debra M. - Boston : Butterworth Heinemann, 1997.
15. Postcapitalist Society / P. F. Drucker. -
N. Y., 1995.
16. Peter Weingart. Die Stunde der Wahrheit? Zum Verhaltnis der Wissenschaft zu Politik. Wirt-schaft und Medien in der Wissensgesellschaft. - Vel-brueck, 2006. - 397 S.
2012/3
Proceedings of Petersburg Transport University
