CC BY
178
УДК 622.35
ЗНАКИ НА КИРПИЧАХ СЕМИКАРАКОРСКОЙ КРЕПОСТИ
© 2015 г. В.С. Флёров, В.Е. Флёрова
Статья посвящена исследованию помеченных различными знаками кирпичей из Семикаракорской крепости Хазарского каганата на Нижнем Дону, конец VIII - начало IX вв. Здесь собрано около ста обожженных кирпичей, преимущественно во фрагментах, и один фрагмент сырцового кирпича со знаками. В Семикаракорской крепости знаки на кирпичах встречаются реже, чем на кирпичах Саркела и Правобережной Цимлянской крепости, но на Нижнем Дону сегодня это единственная выборка, позволяющая проследить распределение типов знаков по разным участкам крепости. Благодаря этому она дает новую информацию об организации строительного дела в Восточной Европе в раннем средневековье и конкретно в Хазарском каганате. В этом аспекте се-микаракорская коллекция знаков может быть сопоставлена с собранной в Плиске.
Анализ типологического набора знаков показал, что он менее разнообразен, чем в Саркеле и на Маяцком городище. Наиболее многочисленны два типа знака - колоколо-видный и в виде трезубца с прямоугольной чашечкой. Первый имеет локализацию на участке северной стены крепости, второй - в районе цитадели. Отмечается корреляция между размерами кирпичей и типами знаков. Для техники начертаний свойственно применение инструментов. Начертания пальцем встречаются редко (12%). Знаки наносились на верхнюю (при изготовлении) сторону кирпича по сырой глине до обжига. Анализ техники и манеры изображения показал, что однотипные знаки наносились разными людьми.
Ключевые слова: Хазарский каганат, Семикаракорское городище, кирпич, метки-знаки строителей, типология изображений, организация строительства.
Семикаракорское городище1 находится в нынешних границах Ростовской обл., Семикаракорский район, в четырех с лишним километрах к западу от г. Семикаракорска (ранее -станица Семикаракорская), в 115 км к востоку от г. Ростова-на-Дону, на левобережье нижнего течения р. Дон при впадении в него левого притока -р. Сал (рис. 1: 1). До 1917 г. - это территория Первого Донского округа Области Войска Донского. Характерный степной район юга европейской части
1 Наряду с названиями «Семикаракорское городище» и «Семикаракорская крепость» допустим сокращенный вариант - «Семикаракоры».
России. План Семикаракорского городища прослеживается на поверхности и местами уточнен раскопками (рис. 1: 2). Основное оборонительное сооружение - собственно крепость, т.е. внешняя линия оборонительных стен, внутри которых располагалась цитадель. Контуры обоих сооружений близки к квадрату, хотя формально это неправильные четырехугольники с разными по длине стенами и разной величиной углов между ними. Стены крепости и цитадели сложены из сырцовых кирпичей. Среди них встречаются и обожженные. Знаки (метки) на последних и являются предметом рассмотрения в данной статье.
До настоящего времени на кирпичах крепостей Хазарского каганата в бассейне Северского Донца и на притоке Дона р. Тихая Сосна знаки не обнаружены. Известна серия из четырехсот знаков на блоках Маяцкой крепости. Знаки этой крепости позволяют проследить их разброс на разных участках ее стен. Меньшая по объему и по документированное™, эта коллекция также сопоставима с фондом знаков Плиски, давшей материал для решения проблемы топографии знаков и их связи с организацией строительства (Димитров, 1993, с. 69-78; Иванов, 2003, с. 222-229; Макарова, Плетнева, 1984). Знаки есть на городище Хумара на Северном Кавказе (Биджиев, 1983, с. 82-93).
На Нижнем Дону около трехсот меченых знаками и рисунками кирпичей найдено в Саркеле и около десяти на Правобережном Цимлянском городи-ще2. Поскольку стены Саркела были разобраны до основания местным населением, Семикаракорская крепость
- единственный памятник кирпичного строительства Хазарского каганата, дающий некоторое представление о топографии знаков (рис. 2), хотя и оно неполноценно. Всего найдено около ста обожженных кирпичей, преимущественно фрагментов, с различными метками. Только один знак удалось зафиксировать на сырцовом кирпиче3.
2 Здесь и далее использованы материалы из книги В.Е. Флёровой: Граффити Хазарии.
- М., 1997 (2-е изд., 2013), где можно найти более подробные ссылки. Данные о знаках Семикаракорской крепости, которые там были опубликованы, в настоящей статье дополнены и переработаны.
3 Кирпичи со знаками, в т. ч. фрагмент сырцового, из раскопок 1971-1974 гг. хранятся в музее г. Таганрога Ростовской области.
А именно сырцовые кирпичи составляли основной массив стен крепости. При расчистке и разборке сырцовых кладок, где она проводилась, больше знаков на сырце обнаружено не было. Причина в том, что знаки крайне редко наносили на ту сторону кирпича, которая при формовке была нижней, а при кладке в стену кирпич укладывали нижней плоскостью вверх, и знак оказывался внизу. Перевернуть сырцовый кирпич при расчистке стены почти невозможно из-за его хрупкости. Находка только одного знака на сырце вызвана еще и тем обстоятельством, что в отличие от обожженных кирпичей, выпавшие из стены сырцы превращались в аморфную массу. Задачей будущего будет именно выявление знаков на сырцовых кирпичах. Количество меченых сырцовых кирпичей может быть очень большим, неизмеримо превосходящим меченые обожженные кирпичи.
Положение меченых сырцовых кирпичей, знаками вниз, отмечается и на среднеазиатских памятниках. В.Л. Воронина объясняла это тем, что помимо обозначения норм выработки, когда знаком отмечалась партия кирпича, выделанная одним или группой рабочих, вдавленные линии меток содействовали более плотному сцеплению кирпича с раствором, т.е. часть меток наносилась исключительно с практической целью. Такие чисто функциональные знаки в виде оттисков пальцев и нанесенных пальцами диагональных или продольных борозд особенно характерны для среднеазиатского кирпича эпохи средневековья. Отмечено, что разнообразие меток напрямую связано с масштабом строительства, что можно объяснить большим количеством отдельных групп
Рис. 1. 1 - Хазарские крепости Нижнего Дона; 2 - План Семикаракорского городища Fig. 1. 1 - Khazar fortresses in the Lower Don region; 2 - Plan of the Semikarakorsk
Fortress
Рис. 2. Семикаракорская крепость. 1 - распределение типов знаков на кирпичах (окрашены в разные цвета) по раскопанным объектам: а - северная стена крепости и башня; б - северная стена цитадели; в - восточная стена крепости у донжона; г - северо-восточный угол крепости. 2 - план раскопа-траншеи 1971-1974 гг. Fig. 2. Semikarakorsk Fortress. 1 - distribution of types of signs on bricks (marked in different colors) by explored sites: а - the northern wall of the fortress and the tower; б - the northern wall of the Citadel; в - the eastern wall of the fortress near the dungeon; г - the north-eastern corner of the fortress. 2 - plan of the dig (trench) 1971-1974.
изготовителей кирпича (Воронина, 1953, с. 6, 7; Гертман, 1979).
Обожженные кирпичи в положении in situ в массиве сырцовых стен Семикаракорской крепости вообще немногочисленны. Лишь в северной стене крепости (кв. 55/56) обнаружен небольшой участок второго слоя кладки, полностью сложенный из обожженных кирпичей, в. т.ч. трех меченых. Всего восемь случаев, когда меченые кирпичи в Семикаракорах найдены в кладках, из них в семи знаки обращены вниз. Какую функцию в кладке имели обожженные кирпичи и с какой регулярностью они в нее попадали - это вопрос, который еще предстоит решать при будущих раскопках.
Среди обожженных кирпичей, по нашим подсчетам, на 280 приходился один со знаком. Этот показатель меньше, чем в Саркеле, где один знак приходился на 125 кирпичей, или на Правобережном Цимлянском городище, где на 300 кирпичей, включая обломки, пришлось пять со знаками, т.е. меченым оказался один из 60 кирпичей. При этом на обломках блоков, которые тщательно просматривались на предмет знаков каменотесов и граффити, никаких начертаний не было найдено. Отметим, что расчеты доли меченых кирпичей весьма приблизительны. М.И. Артамонов упоминал, что в Саркеле один знак приходился на 1500 кирпичей (Артамонов, 1935, с. 94). В.Е. Флёрова посчитала это ошибкой и опиралась больше на приведенные в той же работе М.И. Артамоноваданные по коллекции Н.И. Веселовского, отобравшего на складе у перекупщика 200 кирпичей со знаками из более 25 000 там хранившихся. Находки кирпичей на Пра-
вобережном городище, построенном из блоков, можно также считать входящими в саркелскую коллекцию. Для достоверных заключений выборка в 300 кирпичей слишком мала. Нельзя исключить обусловленность частоты встречаемости и тем обстоятельством, что меченые кирпичи отбирались для вторичного использования с большей охотой. То же может относиться и к коллекции, которая в последние годы собирается на могильнике золотоор-дынского времени у хутора Овчинников, размываемого ныне Цимлянским водохранилищем. Склепы могильника сложены из кирпичей не золотоор-дынского, а, скорее всего, саркелского происхождения. Уже известно десять меченых кирпичей из х. Овчинников (Флёров, Петрухин, 2004, с. 183, рис. 4; Флёров, Ермаков, 2006, с. 94, 94, рис. 6; Парусимов, 2009, рис. 2)4.
Рассмотрим типологический набор семикаракорских знаков. Сразу бросается в глаза его меньшее разнообразие по сравнению с коллекцией знаков Саркела (Флёрова, 2013, с. 4548). Причем и внутри типологических групп знаки менее различаются деталями, т.е. тем, что применительно к тамгообразным знакам называют «от-пятнышами». Можно говорить только о разнице в технике исполнения и манере рисунка. Кирпичи с одинаковыми по типу знаками также отличались разными способами заглаживания поверхности и различиями в размерах,
4 Кирпичи из х. Овчинников, собранные экспедицией «Хазарский проект», ныне хранятся в музее г. Волгодонска. В настоящее время авторы собирают сведения о кирпичах Саркела и Семикаракор-ской крепости, которые в разное время и по разным причинам оказались в иных местонахождениях.
что свидетельствует о том, что одинаковые знаки наносились разными людьми.
Наиболее характерным для коллекции является колоколовидный знак (рис. 3: 1-9; 4: 1-3), нигде кроме Семи-каракорского городища не встреченный. Девять кирпичей с этим знаком частично или полностью сохранили данные о формате. Квадратные изготовлены в небольших рамках и после обжига получили размеры 23-24 см в стороне и 4-5 см толщиной. Два полуформатных с размерами 24-23,5 : 11,5 : 5 см. Все эти кирпичи происходят из развала раскопанного участка северной стены крепости (рис. 2). Один кирпич был найден непосредственно в массиве северной стены (рис. 3: 6). Он лежал во втором слое кладки среди сырцовых кирпичей. Меченая сторона кирпича обращена вниз. Недалеко от него в стену уложен еще один обожженный кирпич, но без знака. В цитадели в развале ее северной стены оказался только один кирпич с колоколовидным знаком (рис. 3: 3). Но при этом его размеры соответствовали тем кирпичам, что применялись при постройке северной оборонительной стены крепости. Для стен и построек цитадели свойственны кирпичи более крупного формата.
Для кирпичей из цитадели более характерным оказался знак «трезубец с прямоугольной чашечкой» - «Е» (рис. 4: 4-7; 5: 1-16, 18, 19, 22). Это самая многочисленная группа знаков в крепости - встречены 28 раз. Для заключения о том, связан ли он с кирпичами определенного формата, еще мало данных, т.к. практически все знаки найдены на фрагментах. Только один нанесен на сохранившийся кирпич размером 27 : 27 : 6 см (рис. 5: 14).
Отметим, что и в этом случае можно говорить только о преобладании, а не о четкой локализации данного типа меток. В восточной крепостной стене также был обнаружен фрагмент кирпича с таким знаком (рис. 2; 5: 17), а два найдены в башне на северной стене крепости (рис. 5: 20, 21).
Как и в предыдущей группе, знаки типа «Е» наносились разными людьми, о чем свидетельствует разнообразие их размеров, пропорций, а также способов нанесения. Интересны и наблюдения, что для кирпичей с разной манерой нанесения знака отмечаются и некоторые различия в замесе и формовке, составившие несколько групп.
1) Кирпичи хорошего качества, тесто розовое и бежевое; верхняя плоскость хорошо заглажена; знак почти в центре; линии, как правило, тонкие и четкие (рис. 4: 4, 5; 5: 1-3, 5, 6 и еще три фрагмента, не вошедшие в таблицу).
2) Глина та же, плотная розовая или бежевая, но поверхность шероховатая, а знаки нанесены неровными, более широкими, смазанными линиями, сделанными тупым орудием (рис. 5: 14, 15 и еще два фрагмента). 3) Более хорошее качество, глина плотная, поверхность заглажена; знаки меньше, чем в первой группе; нанесены четко широкой и глубокой линией; всего шесть фрагментов, в т.ч.: (рис. 4: 6; 5: 13, 17). 4) Глина как в группе 2, но знаки небольшие, вырезаны тонкими линиями на шероховатой поверхности; один на полуформатном кирпиче (рис. 5: 16, 18 и еще два фрагмента). 5) Особняком стоят три знака с выступающими за контур «дна» чашечки средней линией. Из них два процарапаны тонким орудием (рис. 5: 19, 20), а один нанесен пальцем (рис. 5: 21).
Рис. 3. Семикаракорская крепость. Знаки на кирпичах. 1-9 - колоколовидные;
10-16 - двузубцы
Fig. 3. Semikarakorsk Fortress. Signs on bricks. 1-9 - bell-shape; 10-16 - bidents
Рис. 4. Семикаракорская крепость. Знаки на кирпичах. 1-3 - колоколовидные;
4-7 - трезубцы
Fig. 4. Semikarakorsk Fortress. Signs on bricks. 1-3 - bell-shape; 4-7 - tridents
Рис. 5. Семикаракорская крепость. Кирпичи и их фрагменты со знаком трезубец Fig. 5. Semikarakorsk Fortress. Bricks and fragments with sign of trident
Знаки «двузубец с прямоугольной чашечкой» (рис. 3: 10-16; 6: 1, 2; 7: 1-4) и не столь многочисленны на Семикаракорском городище, и не столь специфичны для него, поскольку известны очень широко (Флёрова, 2013, с. 155). Топография находок и размеры кирпичей также разнообразны, как и типологический набор (рис. 2). Односторонние двузубцы имеются на кирпичах из северной и восточной стен крепости. Один небольшой кирпич, 24 : 23,5 : 4,5 см, найден С.Ф. Токаренко около городища (рис. 3: 14; 6: 2). Необычен способ нанесения на него знака - торцом обрубка ребра крупного животного, ширина 6 см; глубина оттиска 1,2-1,8 см5. Манера его исполнения в виде коротких отрезков находит аналогии среди знаков строителей Маяцкой крепости, где подобные знаки выбивались теслом с шириною лезвия 5-7 см. Их глубина в среднем составляла 2 см (Флёрова, 2013,табл. IV: 27-30,40,115).
Всего пять знаков-двузубцев распадаются на три типа: два двузубца имеют отходящую от основания прямую черту (рис. 3: 10, 14; 7: 2), два -длинную изогнутую (рис. 3: 11, 12; 7: 1), один «на постаменте» в виде двух параллельных линий (рис. 3: 13; 6: 1).
Знак в виде двустороннего двузубца, чьи чашечки обращены в разные стороны в принципе также можно рассматривать как двузубец на постаменте, в качестве которого служит вторая чашечка. Оба кирпича с двусторонними двузубцами происходят из цитадели (рис. 3: 15, 16; 7: 3, 4). Второй знак имеет отпятныш и помещен на кирпи-
5 В.С. Флёров передал кирпич на хранение в Гос. исторический музей. Акт ВХ ЭФЗК № 64 от 16 июня 2009 г. № ВХ 1188.
че характерного для цитадели размера 26,5 : ? : 6 см (рис. 3: 16).
С. А. Плетнева выдвинула гипотезу, согласно которой знаки, имеющие в основе дву- или трезубцы являлись знаками феодалов6 и ремесленников, работавших на них (Плетнева, 1967, с. 128). Исследователи тамг связывают использование символов в виде двузубцев и трезубцев правящими родами от Хорезма и Боспорского царства до Золотой Орды с иранским влиянием (Полубояринова, 1980, с. 173; Флёрова, 2001, с. 53-64; там же ссылки на соответствующую литературу). Вряд ли концентрация трезубцев именно в районе семикаракорской цитадели связана с каким-то «ханским заказом», но все же можно отметить этот факт. Во всяком случае, постепенное накапливание материалов относительно знака «ипсилон» в Первом Болгарском царстве позволило сделать неожиданные и интересные наблюдения о его значении и месте в историческом процессе (Степанов, 1999, с. 5-9).
Знаки «дуга» найдены на шести кирпичах (рис. 7: 5-9; 8: 1-7), но только два из них, сохранившиеся полностью, показывают, что дуга имеет два отростка у одного из концов (рис. 7: 5; 8: 1, 2). Эти дуги нанесены пальцами, они однотипны, но при этом зеркально перевернуты. Для двух фрагментов на основании техники нанесения пальцем, а также топографических данных можно предположить, что они относятся к тому же типу (рис. 7: 6, 7; 8: 3, 4). У одного из них дополнительная черточка у основания. Если реконструкция верна, то и эти два знака зеркально перевернуты - классиче-
6 О феодализме в Хазарском каганате см.: Флёров, 2011, с. 208-212.
Рис. 6. Семикаракорская крепость. Знаки на кирпичах. 1 - двузубец на «постаменте»; 2 - двузубец; 3 - фрагмент криволинейного знака Fig. 6. Semikarakorsk Fortress. Signs on bricks. 1 - bident on 'pedestal'; 2 - bident; 3 - fragment of a curvilineal sign
Рис. 7. Семикаракорская крепость. Знаки на кирпичах. 1-4 - двузубцы; 5-7, 9 - дугообразные знаки; 8 - U-образный; 10 - редкий тип знака Fig. 7. Semikarakorsk Fortress. Signs on bricks. 1-4 - bidents; 5-7, 9 - arcuate signs; 8 - U-shaped; 10 - a rare type of sign
ский случай образования тамги по наблюдениям известного исследователя кавказских тамг Л.И. Лаврова: «Если семья или группа семей обзаводилась собственным трафаретом для таврения, то форма новой тамги обычно приобретала дополнительные черты. Это проистекало либо в результате зеркального воспроизведения прежней тамги, либо из-за незначительного изменения ее вида (более широкое или обуженное ее воспроизведение, замена волнистых линий прямыми или изменение пропорционального соотношения между деталями и пр.) или добавления прежде отсутствовавших деталей (черточек, крючков, треугольников, кружков и пр.) (Лавров, 1978, с. 105).
Сами по себе дуги известны среди знаков Саркела, Маяцкого и Правобережного Цимлянского городищ, городища Хумара на Северном Кавказе. Но есть только один знак, аналогичный семикаракорским дугам с двумя отростками, - на кирпиче с Правобережного городища (Флёрова, 2013, с. 155, табл. Vlffi: 3). Не исключено, что знак «дуга» был более распространен в Семикаракорах, чем это представляется на основании собранных при раскопках материалов. Имеется сообщение В. Секретева о том, что когда в 90-х гг. XIX в. «станичники ... делали раскопки для добывания жженного кирпича», то находили «кирпичи с клеймами в виде полумесяца и какими-то ненашенскими словами» (Секретев, 1901).
Менее вероятно, что к «дуге с двумя отростками» относится четвертый фрагмент дуговидного знака (рис. 8: 6).
Одним экземпляром представлен U-образный знак (рис. 7: 8; 8: 5). В репертуаре знаков хазарского Подо-
нья аналогии неизвестны. Довольно близкий по очертаниям знак происходит из «аула Омуртаг» в Болгарии (Антонова В., 1963, обр. 9, 10).
Один знак реконструируется как пентаграмма (рис. 8: 9), которая известна среди граффити Маяцкого городища и клейм салтово-маяцкой керамики (Флёрова, 2013, с. 27, 97, 155).
Уникален не полностью сохранившийся знак, составленный из четырехугольных фигур (одна сколота), более похожий на некую графическую схему (рис. 7: 10; 8: 8). Изображен он на полноформатном кирпиче 24,5 : 24 : 5,5 см. Кирпич во время постройки крепости раскололи и уложили во внешний ряд северной оборонительной стены. Причем одна половинка оказалась уложенной знаком вниз, а другая в том же втором слое кладки -знаком вверх. Интересно небрежное отношение к этому знаку: кирпич намеренно раскололи, чтобы получить из него два узких для включения в ряд полуформатных кирпичей, и не стали переворачивать одну из половинок знаком вниз. Скорее всего, данный случай связан с утилитарным назначением начертания, представлявшим собой не родовой или более общего плана сакральный символ, а своего рода чертеж, возможно, поясняющий какие-то строительные задачи.
Три кирпича с одиночными пальцевыми вдавлениями по центру (рис. 8: 15-17) обнаружены в раскопе у донжона. Они лежали в ряд в перекрытии сквозного канальца в восточной стене. Меченые стороны были обращены вниз. Оттиск пальца в качестве меток в иных местах крепости не встречен. В Саркеле найдено только два экземпляра с рядами пальцевых вдавлений. В Волгодонском музее хранится фрагмент
кирпича с двумя рядами парных пальцевых вдавлений (инв. № 249-3 А-3), предположительно происходящий из Саркела. Его размеры 29 : ? : 4-4,5 см. Еще один кирпич полуторного размера с тремя рядами вдавленных четырех пальцев происходит с Карнауховского поселения, куда, наверняка, попал из Саркела (Флёрова, 2013, табл. VI: 294, 296; табл. VIIВ: 9). Интересный образец найден при наших раскопках на Правобережном Цимлянском городище в 1987 г. в юртообразном жилище № 43. Вся нижняя поверхность кирпича (размеры 29-28,5 : 25,5 : 6 см) была покрыта грубыми параллельными ложбинами, выполненными пальцами.
В упомянутой небольшой коллекции меченых кирпичей из х. Овчинников на двух экземплярах также есть очень похожие ряды пальцевых вдав-лений (Парусимов, 2009, рис. 2: 6, 7). Еще на одном кирпиче (Флёров, Ермаков, 2006, с. 94, 95, рис. 6) по периметру верхней постелистой стороны нанесены пальцем ложбины, а ближе к центру - маленькая окружность из многочисленных вдавлений, но вдавлены они уже не пальцем, а уплощенной палочкой (рис. 8: 18)7.
Все эти вдавления сильно отличаются от характера тех знаков или орнаментов, какие встречаются на позднеантичных кирпичах среднеазиатских и балканских памятников. Кстати, В. Антонова отмечала, что качество обжига и типы знаков позволяли различать кирпичи «аула Омуртаг». Кирпичи с праболгарскими знаками
7 Попутно отметим, что один из двух десятков кирпичей, найденных в 2003 г. в х. Овчинников, имел знак, глубоко вырезанный по сырой глине на нижней, а не на верхней постелистой стороне (рис. 9) (Флёров, Петрухин, 2004).
слабо обожжены, они темно-красного цвета. Напротив, ранние переиспользованные кирпичи обожжены хорошо, имеют розовый цвет и знаки «диагональные линии», нанесенные пальцем (Антонова, 1963, с. 52, 53, обр. 9: 15-17).
В отличие от среднеазиатских позднеантичных и средневековых кирпичей, на которые метки наносились пальцами, в Семикаракорах таких всего 12%, считая фрагменты. Основная часть знаков выполнена при помощи инструментов. Все сделаны по сырой глине. Процарапанных после обжига не встречено.
В Семикаракорах найдено еще несколько фрагментированных знаков, которые невозможно типологически определить (рис. 8: 10-14). Они свидетельствуют о том, что репертуар знаков здесь был разнообразнее, чем можно заключить по результатам наших раскопок.
Композиции знаков и надписи не обнаружены. Упомянутые В. Секре-тевым кирпичи с «какими-то ненашенскими словами» дают основание предполагать, что в Семикаракорах, возможно, существовала практика ставить на одном изделии сразу несколько меток. Такая традиция прослежена на кирпичах Саркела и на каменных блоках Маяцкого городища (Флёрова, 2013, Приложение 2). Композиции знаков, действительно, иногда внешне могут напоминать надпись (Нахапетян, 1991, рис. 3, 4).
Возвращаясь к теме топографии знаков, можно констатировать, что два раскопа на городище, в районе т.н. башни на северной стене крепости и на северной стене цитадели, дали два совершенно разных набора знаков. Для первого характерен колоколовид-
Рис. 8. Семикаракорская крепость, знаки на кирпичах: 1-4, 6, 7 - дугообразные; 5 - U-образный; 8, 11-14 - редкие и неопределимые; 9 - пентаграмма; 15-17 - пальцевые вдавления. 18 - хутор Овчинников, кирпич вторичного использования; происходит предположительно из Саркела Fig. 8. Semikarakorsk Fortress, signs on bricks: 1-4, 6, 7 - arcuate; 5 - U-shaped; 8, 11-14 - rare and unidentifiable; 9 - pentagram; 15-17 - finger imprints. 18 - Ovchinnikov farm, second-use bricks; presumably from Sarkel
Рис. 9. Хутор Овчинников. Обожженный кирпич, предположительно из Саркела,
со знаком на нижней стороне. Fig. 9. Ovchinnikov farm. Baked brick, presumably from Sarkel, with a sign on
its bottom side
ный знак (8 экз.). Для второго - трезубец с прямоугольной чашечкой (20 экз. и отдельные обломки, предположительно того же типа знака). По каким-то соображениям в оба места концентрации кирпичей со сходными метками одновременно попадали экземпляры, изготовленные представителями групп, имеющих другой знак.
Поскольку все знаки нанесены до обжига, то есть сразу после формовки, то их локализация связана с процессом поставки партий готового кирпича к месту строительства. Здесь встает вопрос о контингенте работавших на сооружении крепостных стен. Был ли он постоянным от начала до завершения строительства или менялся по мере возведения стен? Форматы кирпичей на одних и тех же участках сильно варьируются, но прослежена определенная тенденция: возможно в задачи мастеров, которые изготавливали отдельные группы кирпичей, входила также и последующая их поставка на конкретные участки.
На связь знаков с традицией формовки указывают отличия в толщине кирпичей с колоколовидным и Е-образным знаками. Даже при незначительности выборки меченых кирпичей эту разницу сложно не заметить. Для кирпичей с колоколовидным знаком, которые локализуются у северной стены крепости, это диапазон 4,5-5,5 см с максимумом распределения 5 см. Для северной стены крепости сделано наибольшее количество замеров целых обожженных кирпичей и толщины фрагментированных: основная масса кирпичей имеет толщину 4-5,5 см. Менее 4% - 6 см; 5 см - 44%, т. е. тот же максимум, что и для кирпичей с колоколовидным знаком.
Для группы Е-образных знаков, сконцентрированных у северной стены цитадели, диапазон толщины кирпичей - 5,7-7,5 см, основная масса имеет толщину от 6 до 7 см. На данном участке отмечается заметное ко -лебание размеров, но при этом проявляется тенденция к увеличению массивности кирпичей: 70% имеют толщину от 5,5 до 8 см (Флёров, 2009, с. 499, табл. 8).
На участке восточной стены крепости у донжона использовались кирпичи меньшего, чем в цитадели, размера: 23,5-25 : 23,5-25 : 4-5,5 см. На этом участке в основании крепостной стены находился сквозной канал, сложенный из смеси сырцовых и обожженных кирпичей. Именно здесь обнаружены метки в виде оттиска одного пальца на трех из пяти кирпичей перекрытия. Их размеры 25 : 24,5 : 5 | 24,5 : 24,5 : 5 | 24 : 24: 5,3 см. На этом же участке на одном квадрате найдены кирпич и два фрагмента с дуговидными знаками, имеющими отростки (рис. 2). Размер сохранившегося кирпича - 24 : 24 : 5 см, фрагмента - 22,7 : ? : 5 см. Кирпич с северной стены башни с типологически близким зеркально перевернутым знаком имел аналогичные небольшие размеры -22,7 : 24 : 5 см.
Материал о топографическом распределении меток Семикаракорской крепости незначителен и статистические подсчеты невозможны. Но кирпичи со знаками позволяют рассмотреть проблему организации строительного дела, в частности, по какому признаку формировались коллективы людей, работавших на изготовлении кирпича и возведении стен. Возможно, ядро каждого составляли люди, имевшие типологически близкие тамги, что
могло указывать, если судить по этнографическим параллелям, на их родственные связи. Отсутствие сходства основных типов знаков Саркела и Правобережной крепости с семикара-корскими не позволяет ставить вопрос о наличии в регионе Нижнего Дона артелей профессиональных кирпичников, что также могло бы объяснить употребление одного и того же знака разными людьми. Судя по типологии и топографии тамгообразных знаков, наиболее прочные родственные связи между работавшими, видимо, существовали на Семикаракорах.
В целом ситуация с распределением отдельных типов знаков и их вариантов на Семикаракорах близка к особенностям топографии знаков каменотесов Маяцкой крепости. Там также отмечено большое разнообразие как техники исполнения, так и глубины типологически однородных знаков, а также различия в их размерах. В ряде случаев на маяцких блоках одного участка рядом находились однотипные знаки, выполненные в разной технике. Зафиксировано только два случая, когда однотипные знаки, сделанные в одной технике и, видимо, принадлежащие одному человеку, происходили с близлежащих блоков. Топография знаков Маяцкой крепости позволила сделать два вывода. Во-первых, расположение типологически близких, но не тождественных знаков рядом на одном блоке, на разных гранях одного блока и на близлежащих блоках из завалов стен свидетельствует о том, что люди, ставившие похожие тамгообразные знаки и, вероятно, связанные родством, часто работали на одном участке или же совершали последовательные операции в контакте друг с другом. Аналогичное яв-
ление отмечено и для знаков Плиски (Дончева-Петкова. 1985, с. 100). Во-вторых, участки строившейся Маяц-кой крепости не были четко поделены между определенными группами строителей. Такая топография скорее свидетельствует об отсутствии каких-либо артелей и других признаков специализированного ремесла (Флёрова, 2013, с. 40). Видимо, строительство осуществлялось представителями отдельных родов или семей, ставивших свои тамги с сакральной целью, в качестве своего рода закладной жертвы, которые, как мы знаем из этнографии, совершались при многочисленных обрядах, сопровождавших строительство (Байбурин, 1983). Подобная организация труда сохранялась до окончательного обособления ремесла. Еще в 20-х гг. XX в. у ингушей строительство домов и таких сложных сооружений, как башни, осуществлялось всем родом. При этом «камни приносились и клались всеми родственниками и при постройке отмечались крестами, пятнами и другими знаками» (Круп-нов, 1971, с. 136).
Топография знаков на стенах Пли-ски менее подходит в качестве сравнительного материала к меткам на кирпичах. Т.И. Макарова и С.А. Плетнева предположили на основании изучения знаков каменотесов Плиски, что участки стен были поделены между отдельными мастерами (Макарова, Плетнева, 1984, с. 220-223). При этом разбивка на участки помечалась на нижних рядах кладки глубоко вырезанными, в отличие от граффити, знаками каменотесов. Проведенный ими анализ материала дал возможность говорить лишь о преобладании тех или иных знаков на участках, а не
о четком делении участков между владельцами определенных знаков.
Ст. Иванов продолжил наблюдения Т.И. Макаровой и С.А. Плетневой над топографией знаков Плиски. Новые данные до некоторой степени подтвердили выводы этих исследовательниц о распределении знаков по секторам и вероятность существования нескольких основных строительных бригад, участвовавших в возведении стен. Новым было то, что Ст. Иванов учел распределение знаков по вертикали, яснее показавшее такие участки. Он предположил чередование бригад по мере возведения стены до определенной высоты. Это, вероятно, делалось с целью избегнуть резкого различия горизонтальных секторов стен по манере строительства. Еще одна возможная причина - переброска работников с участка на участок, чтобы избегнуть сбоев в работе (Иванов, 2003, с. 227, 228).
Для кирпичного строительства Се-микаракорской крепости мы можем делать заключения только о системе поставок партий строительного материала на отдельные участки, т. к. нанесение знаков по сырой глине связано не с процессом укладки, а с процессом изготовления.
Более перспективны в этом плане сравнения с данными о распределении знаков на блоках Плиски, происходящих из разных карьеров, сделанные Т. Балабановым (1985, с. 117-132). Он рассмотрел первичные знаки каменотесов, нанесенные до укладки в стены, а не на поверхности стен, а также знаки на кирпичах, нанесенные до обжига. Во время раскопок восточной стены Плиски было замечено, что в отдельных ее участках блоки имели неоднородное происхождение. Удалось
установить, что на блоках из различных видов камня врезаны различные знаки. Кроме того, отдельные участки стены сооружены преимущественно из камней одного и того же карьера. На стенах также выявлено много зон, в которых определенному виду камня соответствовали одни и те же знаки. Эти факты показывают, что для возведения крепостных сооружений Плиски блоки вытесывали несколько групп каменотесов в разных карьерах. Особенно ценно для нас то, что при этом каждая группа доставляла свою продукцию в определенный сектор. Т. Балабанов предполагает, что линия будущих крепостных стен и ворота были разделены на большие сектора, порученные отдельным мастерам, ко -торые и заботились о поставке строительных материалов. Для наиболее важных участков, как ворота и башни, - строительный материал доставляли все карьеры. Поэтому здесь встречается большое разнообразие знаков.
Т. Балабанов также сопоставил типы знаков на кирпичах и черепице с их цветом и составом глины и отметил, что каждому виду глины соответствовал один или определенная группа похожих знаков, соотносимая, видимо, с количеством мастеров-кирпичников и мастерских.8
Сравнивая топографию знаков Плиски, Маяцкой и Семикаракорской
8 Вдоль крепостных стен Плиски тогда было открыто свыше 1000 фрагментов кирпичей со знаками, но из них около 350 с печатями римских легионов и частных лиц. О точном количественном соотношении произведенного в Плиске и вторично использованного керамического строительного материала автор тогда не смог сделать окончательных выводов, которые потребовали бы более углубленного исследования (Балабанов, 1985, с. 129, 130).
крепостей, надо отметить, что наиболее яркая картина прослеживается все же в Семикаракорах, хотя здесь площадь раскопок и количество открытых знаков невелики9. Такая относительная четкость распределения и монолитность групп семикаракор-ских знаков, как мы предполагаем, связаны не с развитым артельным производством, а, наоборот, с более патриархальной организацией строительного дела, когда производство строительного материала и возведение укреплений осуществлялось на основе родственных связей.
Еще один аспект, который приходится учитывать, - это нахождение знаков строителей не на лицевой плоскости стены, а в ее толще. Если при раскопках стену не разбирали до основания, то, чем больше развал сооружения, тем больше кирпичей или блоков со знаками мы находим. В Плиске, по подсчетам Я. Димитрова, 66% знаков были скрыты в толще стены, т. к. их вырезали на верхней грани блока (как и знаки на кирпичах при изготовлении). Статистика сделана Димитровым только для знаков, найденных на месте, а не из развалов, и не из музеев. Причем он вполне справедливо отмечает, что точное сопоставление количества знаков на стенах различных построек, невозможно, т.к. это зависело от количества блоков сохранившихся in situ и открытых в развалах. Относительно топографии болгар-
9 Протяженность вскрытых стен Пли-ски с внешней и внутренней сторон 2769 м и только на них, не считая отдельных находок, зафиксировано 398 знаков каменотесов. Причем это полноценный, а не фрагментированный материал, и знаки находятся на своем месте, а не перемещены (Макарова, Плетнева, 1984, с. 219).
ский коллега пришел к менее утешительным выводам, чем Т.И. Макарова и С.А. Плетнева. Одни и те же знаки встречаются в разных сооружениях без возможности установить системность в их распределении. Наряду с этим основным и общим выводом, необходимо отметить факты, представляющие исключения, когда какой-либо знак характерен или преобладает на определенном участке (Димитров, 1993, с. 69-78).
Похоже, что это заключение Я. Димитрова станет общим местом в работах о топографии строительных знаков, как Первого Болгарского царства, так и Хазарского каганата.
Многие типы знаков и их расположение в стенах Семикаракорской крепости нам остаются неизвестными: точно также они скрыты внутри стены, как и знаки на блоках при каменном строительстве на Маяцком и в Плиске. Мы используем в своих выводах только те, что оказались доступны вследствие разрушения стены в древности, при разборке ее местным населением в недавнее время и при наших раскопках. Но то, что эти знаки удалось распределить по площадям -большое достижение. В Саркеле для почти трехсот знаков мы и этого не имеем. И все же не следует забывать, что in situ в Семикаракорах найдены только три кирпича со знаками при разборе северной стены (рис. 3: 6, 12; 8: 8), один сырец с фрагментом дуговидного знака из северо-западного угла и три кирпича, помеченных точками, лежавшие рядом на перекрытии сквозного канала в восточной стене у донжона. Каков был разброс выпавших из стен и перемещенных позднее фрагментов кирпичей установить уже невозможно.
В заключение отметим, что на кирпичах Семикаракорской крепости пока не оказалось граффити в виде изображений человека, животных, а также «вавилона» («дама»). На это
стоит обратить внимание, сравнивая семикаракорский репертуар знаков с представленным в Саркеле, где перечисленные граффити есть.
ЛИТЕРАТУРА
1. АртамоновМ.И. Средневековые поселения на Нижнем Дону / ИГАИМК. -Вып. 131. - Л.: ОГИЗ, 1935. - 117 с.
2. Антонова В. Аульт на Омуртаг при с. Цар Крум // Археология. - Кн. 2. -София (България), 1963. - С. 49-56. (на болгарском яз.).
3. Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. -Л.: Наука, 1983. - 191 с.
4. Балабанов Т. Разкопки на Северната и Източната крепостна стена в Плиска (1977-1978) // Плиска-Преслав. - Т. 4. - София: Изд-во на БАН, 1985. - С. 117-131 (на болгарском яз.).
5. Биджиев Х.Х. Хумаринское городище. - Черкесск, Ставропольское кн. изд-во, 1983. - 168 с. + 58 илл.
6. Воронина В.Л. Древняя строительная техника Средней Азии // Архитектурное наследство. - № 3. - М., 1953. - С. 3-35.
7. Гертман А.Н. Некоторые особенности маркировки кирпичей Средней Азии // Этнография и археология Средней Азии. - М.: Наука, 1979. - С. 70-73.
8. Димитров Я. Знаци по зидовете на монументални постройки в Плиска // Плиска - Преслав. - Т. 6. - София: Изд-во на БАН, 1993. - С. 69-78. (на болгарском яз.).
9. Дончева-Петкова Л. Разкопки на западната крепостна стена в Плиска (проучвания на южния сектор през 1973-1977) // Плиска - Плеслав. - Т. 4. - София, 1985. - С. 9-16. (на болгарском яз.).
10. Иванов Ст. Съпоставка на знаците от крепостните стени на Плиска // Плиска - Преслав. - Т. 9. - Шумен (България): Антос, 2003. - С. 222-229. (на болгарском яз.).
11. Крупнов Е.И. Средневековая Ингушетия. - М.: Наука, 1971. - 208 с.
12. ЛавровЛ.И. Историко-этнографические очерки Кавказа. - Л.: Наука. -184 с.
13. Макарова Т., Плетнева С. Типология и топография знаков мастеров на стенах внутреннего города Плиски // Сборник в памет на проф. Станчо Ваклинов. -София: Изд-во на БАН, 1984. - С. 212-223.
14. Нахапетян (Флёрова) В.Е. Существуют ли рунические надписи Саркела? // Проблеми на прабългарската история и култура. - Вып. 2. - София: Аргес, 1991. - С. 43-51.
15. Парусимов И.Н. Могильник золотоордынского времени у хут. Овчинников // Пятая Кубанская археологическая конференция. Материалы конференции. -Краснодар: Кубанский гос. ун-т, 2009. - С. 295-298.
16. Плетнева С.А. От кочевий к городам / МИА. - 1967. - № 142. - 198 с.
17. Полубояринова М.Д. Знаки на золотоордынской керамике // Средневековые древности евразийских степей. - М.: Наука, 1980. - С. 165-213.
18. Секретев В. Рукопись «Сведения о каменных бабах Донской области» / Гос. архив Ростовской области (ГАРО). - Ф. 55.- Оп. 1. - Ед. хр. 523. - Л. 46-50 (о Семикаракорском городище на лл. 49-50, датировано 1901 г.).
19. Степанов Цв. «Ипсилон» с двумя пиками (IYI) и его значения (К символике в раннесредневековой Болгарии) // Bulgarian Historical Review. - 1999. - № 3-4. - C. 3-9.
20. Токаренко С.Ф., Ребров А.Ю. Технология изготовления строительной керамики в Хазарском каганате. Опыт реконструкции на примере Семикаракорского городища // ПА. - 2015 . - № 1. - С. 40-69.
21. Флёров В. С. Обожженные кирпичи Семикаракорской крепости и Саркела (опыт статистики размеров) // Степи Европы в эпоху средневековья. - Т. 7. - Хазарское время. - Донецк: Донецкий национальный ун-т, 2009. - С. 479-488.
22. Флёров В.С. «Города» и «замки» Хазарского каганата. Археологическая реальность. - Москва-Иерусалим: Мосты культуры/Гешарим, 2011. - 264 с.
23. Флёров В.С., Ермаков С.Н. Исследования и проблема сохранения городищ хазарского времени на Нижнем Дону. Третий полевой сезон экспедиции «Хазарский проект» // ИАИАНД. - Вып. 22. - Азов: Азовский музей, 2006. - С. 86-101.
24. Флёров В.С., Петрухин В.Я. Экспедиция «Хазарский проект» и проблемы сохранения городищ каганата на Нижнем Дону // ИАИАНД. - Вып. 20. - Азов, 2004. - С. 172-189.
25. Флёрова В.Е. Образы и сюжеты мифологии Хазарии. - Москва-Иерусалим: Гешарим/Мосты культуры, 2001. - 154 с.
26. Флёрова В.Е. Граффити Хазарии / Изд. 2-е. - М.: Книжный дом «ЛИБРО-КОМ», 2013. - 172 с.
Информация об авторах:
Флёров Валерий Сергеевич, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник, Институт археологии РАН (Москва, Российская Федерация); valerij-flyorov@yandex.ru
Флёрова (Нахапетян) Валентина Евгеньевна, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник, Институт археологии РАН (Москва, Российская Федерация); valerij-flyorov@yandex.ru.
SIGNS ON BRICKS OF THE SEMIKARAKORSK FORTRESS V.S. Flyorov, V.E. Flyorova
The article presents a study of bricks with different signs from Semikarakorsk fortress of the Khazar Khaganate on the Lower Don, dating to the late 8th - early 9th centuries. It deals with about one hundred burnt bricks, mainly in fragments, and a fragment of adobe brick, each marked with signs. Signs on bricks from Semikarakorsk fortress are less common than on bricks of Sarkel and Pravoberezhnaya Tsimlyanskaya fortresses, but today, it is the unique collection on the Lower Don that allows tracking how various types of signs are distributed across different sections of the fortress. This approach gives new information on organization of construction business in Eastern Europe in the early Middle Ages, and specifically in Khazar Khaganate. In this regard, the Semikarakorsk collection is comparable to the one from Pliska site.
Typological analysis has shown that the Semikarakorsk corpus of signs is less diverse compared to Sarkel and the Mayaki hillfort. Two types of signs are most numerous - bell-shaped and trident with a rectangular cup. The former is localized on the northern wall of the fortress, while the latter near the citadel. There is a correlation between sizes of bricks and types of signs. Signs were typically produced by use of tools. Finger drawings are rare (12 %). Signs were applied on the top (during the manufacturing process) side of the brick, on raw clay, before baking. The analysis of techniques and styles of drawing showed that similar signs were applied by different people.
Keywords: Khazar khaganate, Semikarakorsk hillfort, brick, builder's marks, typology of drawings, organization of construction business.
REFERENCES
1. Artamonov, M. I. 1935. Srednevekovyeposeleniia na Nizhnem Donu. Po materialam Severo-Kavkazskoi ekspeditsii (Medieval Settlements on the Lower Don River: Based on the Materials of North Caucasian Expedition). Izvestiia Gosudarstvennoi Akademii istorii material'noi kul'tury (Reports of the State Academy for the History of Material Culture) 131. Leningrad: "OGIZ" Publ. (in Russian).
2. Antonova, V. 1963. InArkheologiia (Archaeology) (2). Sofia, 49 - 56 (in Bulgarian).
3. Baiburin, A. K. 1983. Zhilishche v obriadakh i predstavleniiakh vostochnykh slavian (The House in the Rites and Beliefs of Eastern Slavs). Leningrad: "Nauka" Publ. (in Russian).
4. Balabanov, T. 1985. In Pliska-Preslav (Pliska-Preslav) 4. Sofia: Bulgarian Academy of Sciences, 117-131 (in Bulgarian).
5. Bidzhiev, Kh. Kh. 1983. Khumarinskoe gorodishche (Khumar Fortified Site). Cherkessk: "Stavropol'skoe knizhnoe izdatel'stvo" Publ. (in Russian).
6. Voronina, V. L. 1953. In Arkhitekturnoe nasledstvo (Architectural Heritage) (3). Moscow, 3-35 (in Russian).
7. Gertman, A. N. 1979. In Etnografiia i arkheologiia Srednei Azii (Ethnography and Archaeology of Central Asia). Moscow: "Nauka" Publ., 70-73 (in Russian).
8. Dimitrov, Ya. 1993. In Pliska-Preslav (Pliska-Preslav) 6. Sofia: Bulgarian Academy of Sciences, 69-78 (in Bulgarian).
9. Doncheva-Petkova, L. 1985. In Pliska-Preslav (Pliska-Preslav) 4. Sofia, 9 - 16 (in Bulgarian).
10. Ivanov, St. 2003. In Pliska-Preslav (Pliska-Preslav) 9. Shumen: "Antos" Publ., 222-229 (in Bulgarian).
11. Krupnov, E. I. 1971. Srednevekovaia Ingushetiia (Medieval Ingushetia). Moscow: "Nauka" Publ. (in Russian).
12. Lavrov, L. I. 1978. Istoriko-etnograficheskie ocherki Kavkaza (Historical and Ethnographical Sketches on Caucasus). Leningrad: "Nauka" Publ. (in Russian).
13. Makarova, T., Pletneva, S. 1984. In Sbornik v pamet na prof. Stancho Vaklinov (Collected Papers in memoriam Prof. Stancho Vaklinov). Sofia: Bulgarian Academy of Sciences, 212-223 (in Russian).
14. Nakhapetian (Flyorova), V. E. 1991. In Problemi naprabalgarskata istoriya i kultura (Issues of Pre-Bulgarian History and Culture) 2. Sofia: "Arges" Publ., 43-51 (in Russian).
15. Parusimov, I. N. 2009. In Piataia Kubanskaia arkheologicheskaia konferentsiia (5th Kuban Archaeological Conference). Krasnodar: Kuban State University, 295-298 (in Russian).
16. Pletneva, S. A. 1967. Ot kochevii k gorodam. Saltovo-maiatskaia kul'tura (From Camps to Towns. Saltovo-Mayaki Culture). Materialy i issledovaniia po arkheologii (Materials and Research in Archaeology) 142 (in Russian).
17. Poluboiarinova, M. D. 1980. In Srednevekovye drevnosti evraziiskikh stepei (Medieval Antiquities from the Eurasian Steppes). Moscow: "Nauka" Publ., 165-213 (in Russian).
18. Sekretev, V. 1901. Svedeniia o kamennykh babakh Donskoi oblasti (Information on the Kurgan Stelae in the Don Region). State Archive of the Rostov Oblast. Fund 55. Inv. 1, item 523, sheets 46—50 (in Russian).
19. Stepanov, Tsv. 1999. In Bulgarian Historical Review (3-4), 3-9 (in Russian).
20. Tokarenko, S. F., Rebrov, A. Yu. 2015. In Povolzhskaya arkheologiya (Volga River Region Archaeology) 1, 40-69 (in Russian).
21. Flyorov, V. S. 2009. In Stepi Evropy v epokhu srednevekov'ia (Steppes of Europe in the Middle Ages) 7. Khazarskoe vremia (Khazar Time). Donetsk: Donetsk National University, 479-488 (in Russian).
22. Flyorov, V. S. 2011. «Goroda» i «zamki» Khazarskogo kaganata. Arkheologicheskaia real'nost' ("Cities" and "Castles" of the Khazarian Khaganate: Archaeological Reality). Moscow: "Mosty kul'tury" Publ.; Jerusalem: "Gesharim" Publ. (in Russian).
23. Flyorov, V. S., Ermakov, S. N. 2006. In Istoriko-arkheologicheskie issledovaniia v Azove i na Nizhnem Donu (Historical and Archaeological Research in Azov and Lower Don Region) 22. Azov: Azov Historical-Archaeological and Palaeontological Open-Air Museum, 86-101 (in Russian).
24. Flyorov, V. S., Petrukhin, V. Ya. 2004. In Istoriko-arkheologicheskie issledovaniia v Azove i na Nizhnem Donu (Historical and Archaeological Research in Azov and Lower Don Region) 20. Azov: Azov Historical-Archaeological and Palaeontological Open-Air Museum, 172-189 (in Russian).
25. Flyorova, V. E. 2001. Obrazy i siuzhety mifologii Khazarii (Images and Subjects of the Mythology of Khazaria). Moscow: "Mosty kul'tury" Publ.; Jerusalem: "Gesharim" Publ. (in Russian).
26. Flyorova, V. E. 2013. Graffiti Khazarii (Graffiti of Khazaria). Moscow: "Librokom" Publ. (in Russian).
Information about the authors:
Valeriy S. Flyorov, Candidate of Historical Sciences, Senior Researcher, Institute of Archaeology, Russian Academy of Sciences (Moscow, Russian Federation); valerij-flyorov@ yandex.ru
Address: Dmitry Ulyanov St., 19, Moscow, 117036, Russian Federation
Valentina E. Flyorova (Nakhapetyan), Candidate of Historical Sciences, Senior Researcher, Institute of Archaeology, Russian Academy of Sciences (Moscow, Russian Federation); valerij-flyorov@yandex.ru
Address: Dmitry Ulyanov St., 19, Moscow, 117036, Russian Federation
