CC BY
35<<Ш11ШетиМ-^©и©Ма1>#2126)),2(0]9 / ART
25
11. Классический кроссовер // e-Reading.dub [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.e-reading. dub/chap-ter.php/1002682/36/Napravleniya (дата обращения 25.12.2017).
12. Кондаков И. В. Прорыв к полистилистике (Творчество А. Шнитке и искусство XXI в.) // Общественные науки и современность. 2006. № 1. С. 147-159.
13. Моряхин В. А. Синтезированный музыкально-художественный проект как явление культуры рубежа XX—XXI веков: Автореф. дис... канд. искусствоведения. СПб., 2009. 24 с.
14. Полистилистика // электронная библиотека Belcanto.ru [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.belcanto.ru/polistil.html (дата обращения 12.11.2017).
15. Руднев В. П. Словарь культуры XX века. М.: Аграф, 1997. 384 с.
16. Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М. Н. Кожиной. 2-е изд. М., 2006. 696 с.
17. Татарский П. А. Реинтерпретация текстов культуры. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://cheloveknauka.com/reinterpretatsiya-tekstov-кшкшу (дата обращения: 12.03.2018).
18. Шнитке, А. Г. Полистилистические тенденции в современной музыке / А. С. Соколов. Введение в музыкальную композицию XX века: Учебное пособие. М.: Владос, 2004. С. 87-88.
19. Ямпольский, И. М. Интерпретация // Электронная библиотека Belcanto.ru [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.belcanto.ru/interpretazia.html (дата обращения: 14.03.2018).
УДК 159.937.7, 159.943
Зайцева М.Л.
Профессор ФГБОУ ВО «Российский государственный университет им. А.Н. Косыгина
(Технологии. Дизайн. Искусство)», г. Москва
ЗНАЧЕНИЕ ВКУСОВЫХ ОЩУЩЕНИЙ В ПОСТРОЕНИИ И ВОСПРИЯТИИ МИФОЛОГИЧЕСКИХ, РЕЛИГИОЗНЫХ, ХУДОЖЕСТВЕННЫХ КОНЦЕПЦИЙ
Zaytceva M. L.
Рrofessor of Russian state University. A. N. Kosygina (Technology. Design. Art), Moscow
THE IMPORTANCE OF TASTE SENSATIONS IN THE CONSTRUCTION AND PERCEPTION OF MYTHOLOGICAL, RELIGIOUS, ARTISTIC CONCEPTS
Аннотация
В статье исследуется сложная система восприятия человека. Обосновывается, что перцептивная сфера сознания, которая обеспечивает адекватное отражение в сознании человека окружающей его действительности, всегда синестезийна. Она тесно связана с когнитивными процессами, придающими смысл воспринимаемому. Делается вывод о том, что перцептивные, эмоциональные, волевые процессы, актуализирующие память, становятся обоснованием основного результата деятельности сознания - создания смыслового пространства личности. На основе анализа включенности вкусовых ощущений в мифологические, религиозные и художественные концепции выявляется значимость данных ощущений в процессе миропонимания. Делается вывод о том, что потребность в смыслах всегда по сути есть переживание: мировоззрение и мировосприятие всегда есть мироощущение.
Abstract
The complicated system of human's perception is researched in the article. It is grounded substantiate, that the perception sphere of consciousness, which provides secure an adequate reflection in human's consciousness of circumferential reality, is always synesthetic . It her is closely related to the cognitive processes Carbro, giving attach sense to the perceived. There has been drawn a conclusion that perception , emotional, volitional processes Carbro, actualizing memory, become the ground of basic main result of consciousness activity - the creation making of semantic space of personality individual. On the basis of analysis of the taste feelings look-and-feel in mythological, religious and artistic conceptions the meaningfulness of these feelings look-and-feel comes to light in the process of attitude. We can conclude that the need for senses is always in fact an experiencing survive: the world-view and the perception of the world are always the attitude towards the world.
Ключевые слова: синестезия, вкусовые ощущения, мировосприятие.
Keywords: synesthesia, taste sensations, perception of the world.
Синестезия (букв. - «соощущение») представляет собой явление, отражающее взаимосвязь телесности (перцептивной сферы) - психики (образно-эмоциональной сферы) - разума (речи, мышления) - социума (социокультурного контекста
синестезийного восприятия). Каким образом мы воспринимаем мир, какое значение имеет сфера ощущений в процессе познания человеком мира, искусства, самого себя?
26__
Исследуя сложную систему восприятия человека, современная психология выделяет в ней несколько уровней ощущений, первый из которых включает в себя три основных вида ощущений: экс-тероцептивные (обоняние, вкус, зрение, слух, осязание), проприоцептивные, передающие информацию о положении тела в пространстве, (статические, связанные с ощущением равновесия, и динамические, кинестические, связанные с перемещением тела в пространстве), интероцептивные (органические, передающие сигналы о состоянии внутренних органов: температуры тела, болевые ощущения, внутренней легкости или тяжести, обусловленные внутренними процессами организма). Область интероцептивных ощущений психологи называют «смутной», «темной» вследствие слабой распознаваемости сознанием данных ощущений на начальной стадии их формирования. Тем не менее, именно эти ощущения наиболее активно влияют на эмоциональное состояние человека.
Синестезия подвергается научному анализу уже в древних культурах. Так, продолжая идею Платона о соответствиях между различными видами восприятия («белый - горячий», «черный -холодный») [9, с. 106], Аристотель, рассуждает о физиологическом синкретизме чувственных впечатлений, близости звука и цвета. Оригинальное объяснение межсенсорных явлений дается в натурфилософской атомистике: по мнению Демокрита, ощущение сладкого вызывается круглыми атомами, острого - угловатыми, узкими, горького - маленькими, кривыми. Рассматривая такие виды восприятия, как слух, вкус, зрение, Демокрит пытался связать вкусовые свойства атомов с тепловыми и писал, что все ощущения можно считать разновидностью осязания [9, с. 301]. Формирование символических языков происходит на основе синестезий-ности мышления.
Синестезийность является свойством сознания, отражающим целостность процессов восприятия и мышления, синкретический характер сенсорных систем в процессе обработки информации и отражения этих соответствий в языковой и художественной форме. Так, вибрационность пронизывает тактильные и слуховые ощущения; цвет, являясь видом электромагнитного излучения, влияет на внутреннее состояние организма. Все эксте-роцептивные ощущения синестезийны, они имеют свой глубинный резонанс в проприоцептивных и интероцептивных ощущениях.
Вкусовые ощущения тесно связаны с обонянием (при ухудшении обоняния изменяются вкусовые ощущения, послеобразы этих двух модальностей тоже крепко связаны между собой) и с интеро-цептивными ощущениями. Согласно проведенному Е. Н. Колодкиной исследованию, вкусовые ощущения являются основой многих психо-эмоциональ-ных характеристик («он принес с собой мне сладкую надежду»; «скучать в пресноте повседнев-щины»; «наша горькая, терпкая, бобыльная жизнь»; «соленая беда», «приторная сентиментальность»). Синестезийные переносы из вкусовой сферы сен-сориума в сферу осязания, перцепции, тактильных и кинетических ощущений также часто отражаются в метафорах: «горько во мне шевельнулась кровь»; «бралась она все за большие роли, но играла грубо,
ART /
безвкусно»; «кисло морщит лицо»; «как сладко танцевать»; «приторный жар»; «вместе с порывом соленого, иглистого ветра») [8, с. 109].
Для определения значения вкусовых ощущений в процессах самопознания и миропонимания рассмотрим их исторические трансформации в пространстве искусства и культуры.
Пищевой код, основанный на каннибализме, известен еще со времен палеолита. Уже в Диони-сийских мистериях существовал обычай теофагии - поедания божественнной плоти, в качестве которой выступала плоть жертвенных животных. Однако уже в эпоху древних цивилизаций происходит табуирование каннибализма. Персонажи архаических мифов, совершающие убийство и поедающие плоть человека, относятся к низшему уровню мифологических персонажей (Тантал угощает богов мясом своего сына Пелопа; Атрей подает брату на пиру мясо его детей), хотя среди них есть еще представители космогонических мифов (Кронос).
Архаические мифологические представления содержат разные варианты близких по сути вкусовых ощущений, связанных с напитками мистического свойства. Как правило, их воздействие на человека является радикально противоположным: это животворящая, исцеляющая и даже дающая бессмертие вода («живая» вода в славянском фольклорном творчестве, напитки амриту и амброзия в древнеиндийском и древнегреческом эпосе, священный мед в скандинавских легендах) и «мертвая» вода, яд калакута, Один напиток поддерживает вечную юность и бессмертие богов, второй смертельно опасен. Как правило, добывание напитка бессмертия связано с героическими подвигами, с космогоническими мифами. В «Ригведе» повествуется о пахтании мирового океана богами, в результате которого поляризуются, разделяясь, воды и боги. Асуры становятся противниками богов, соперничая в добывании и овладении амриту, из океана появляется Дханвантари (бог врачевания) с чашей амриту, но тут же появляется в океане яд калакута.
Довольно обширную вкусовую и осязательную характеристику человека дают комментарии религиозные тексты Средневековья. В Коране верующий, который читает священный текст, уподобляется сладкому лимону, обладающему приятным запахом и вкусом, а верующий, который не читает Коран - финику, не обладающему запахом, но сладкому на вкус. «Лицемер, который читает Коран, подобен базилику, обладающему приятным запахом, но горькому на вкус, а лицемер, который Коран не читает, подобен колоквинту, не обладающему запахом и горькому на вкус» [1].
В эпоху Средневековья Аврелий Августин изучает механизм появления в сознании человека мыслей, пробужденных ощущениями и чувствами, но к ним не сводимым. «Откуда они вошли в меня? Я обхожу все двери моей плоти и не нахожу, через какую они могли проникнуть. Глаза говорят: «если у них есть цвет, то возвестили о них мы». Уши говорят: «если они звучат, то о них доложили мы». Ноздри говорят: «если они пахнут, то они прошли через нас». Чувство вкуса говорит: «если у них нет вкуса, то нечего меня и спрашивать». Осязание говорит: «если они бестелесны, то нельзя их ощупать,
<<Ш11ШетиМ-^©и©МА1>#2126),2©]]9 / ART а если нельзя ощупать, то я не могу о них доложить» [2, с. 136]. Августин приходит к выводу, что возникновение мыслей не обязательно связано с непосредственным восприятием, оно может быть объяснено активизацией памяти в процессе мышления. Показательно, что Августин определяет память как «желудок души»: помещение ощущений и переживаний в хранилище памяти изменяет их характер: «мои душевные состояния хранит та же память, только не в том виде, в каком их когда-то переживала душа, а в другом, совсем разном и соответствующем силе памяти» [2, с. 137]. Будучи этим своеобразным «желудком души», наполняемом радостью и печалью - этой сладкой и горькой пищей, память изменяет вкус вверенных ей чувств: можно вспоминать бывшую печаль и печалиться, а иногда - радоваться, вспоминать страх, уже его не испытывая, припоминать былую страсть совсем бесстрастно. Чувства, как бы переправленные в желудок-память, лежат там, но «сохранить вкус не могут» [2, с. 138].
В данный период разрабатываются новые подходы к пониманию процесса восприятия искусства, и в них вкусовые ощущения имеют свою символику. Основным событием католической мессы (от латинского mitto - «отпускаю, посылаю»), соответствующей православной литургии, является причащение верующих, для которого прототипом является Тайная вечеря. Хлеб и вино в результате таинства преображаются в кровь и плоть Христову. В ходе церковной службы благодаря таинствам совершается полное «объединение Церкви Небесной и земной в лице ее членов, собранных воедино духом любви в живом общении Тела и крови» [10, с. 197].
Древний обычай символического поедания божественной плоти в языческих культах заменяется в христианстве на символическое действо преосу-ществления хлеба и вина во время Евхаристии в плоть и кровь Христа. При этом происходит именно преосуществление, то есть полное изменения субстанции хлеба и вина. Ритуал поедания, впуская внутрь себя божественной плоти и крови символически делает всех детьми Бога, братьями и сестрами не только по духу, но и по крови. Платоновская оппозиция чувственного мира тел и умопостигаемого мира идей преодолевается при помощи символизма мышления: будучи религией не духа, а Святого Духа, христианство свидетельствовало о святости даров Евхаристии, о воскрешении плоти и ее грядущей славе.
Синестезийность символического мышления способствует формированию семантического пространства, в котором значения взаимосвязаны и устремлены в итоге к единому абсолютному трансцендентному смыслу. В одном из гимнов Ефрем Сирин уподобляет свой разверстый для принятия Евхаристии рот - раскрытому для впускания божественных истин уму: «Господи, написано в Книге Твоей: «открой уста твои, Я наполню их». Вот, Господи, уста раба Твоего и ум его - открыты Тебе» [цит. по: 4, с. 80].
Интероцептивные и вкусовые ощущения четко обозначаются в историях, изложенных в раннехристианских и ранневизантийских текстах, посвященным, казалось бы, сложнейшей теме постижения
истины. Так, реальность поглощения свитка, нашедшая себе место в биографии пророка Иезеки-иля, Ефрема Сирина, соединяется с трансцендентностью усвоенной таким способом истины: «и взял я книжицу из руки Ангела, и съел ее, - повествуется в Апокалипсисе, - и она в устах моих была сладка, как мед; когда же я съел ее, то горько стало во череве моем» (Отк. 5, 1-3). Амбивалентность (сладость и горькость) синестезийных смыслов истины, основанных на объединении вкусовых и интеро-цептивных («чревность») ощущений обусловлена самой природой библейских смыслов. Познание истины сопряжено с усилием, напряжением, «прон-зенность» ею наделяет человека мудростью и способностью обнаруживать прелесть самообмана там, где раньше виделись только достоинства, а затем, разглядев себя в свете божественной истины, восклицать словами псалмопевца: «если воззришь Ты на беззакония, Господи, Господи, кто устоит?» [4, с. 83].
Логика символического мышления объединяет Божественное Слово и человеческую «утробу», «сердце». Вместе с тем и телесность становится священным письмом: «Вы показываете, что вы -письмо Христово, - обращается апостол Павел к ученикам, - через служение наше написанное не чернилами, но Духом Бога живого, не на скрижалях каменных, но на плотяных скрижалях сердца» (2 Кор. 3:2-3). Показательно, что в христианстве акцентируется момент личностного бытия, конкретики его существования. Настоящий текст - сам Христос, вероятно, он сам ничего не писал, его общение с людьми строилось на устном слове и конкретных действиях, описанных позднее его учениками. Текст священных книг расширяется и обогащается «живым» текстом личностного бытия, о котором говорил апостол Павел, в котором истина обретает черты интимности, доверительности, эмоционально-чувственной полноты.
Это свойство библейского мировоззрения (устранение границ между материальным и духовным, мирским и теологическим) позволяет снять границы между телесным и бестелесным в таинствах. Именно в таинстве знак из аллегории (в которой также сопрягаются видимое и невидимая вещественности) трансформируется в символ, в котором нет дистанции между предметом и смыслом, а есть их непостижимое тождество.
В светском искусстве позднего Средневековья на основе этого испытанного способа концептуализации семантического значения элементов художественных языков выстраивается новая лирическая образность, а главное - мифологизируется сам облик поэта, музыканта. Жизнеописания трубадуров, труверов и миннезингеров становятся не менее значимыми художественными объектами, чем их произведения. Вокруг создателей куртуазного стиля создается почти мистическая атмосфера. Так, трагическая биография трубадура Гильома де Кабе-станя легла в основу одной из популярнейшей историй Средневековья и Возрождения - легенды о «съеденном сердце», вдохновлявшей спустя века Боккаччо, Гейне, Стендаля. Долгий культурный резонанс этой легенды во многом обусловлен как трагедийностью сюжета, так и тем, что ее восприятие
28_
основывается на синестезии. Физиологический реализм этой истории делает ее понятной читателю и слушателю. Смысл прост и вместе с тем символи-чен: укравший сердце жены любовник расплачивается своим сердцем. Художественный образ, содержащийся в легенде, вызывает сильный эмоциональный отклик, вызванный столь знакомыми каждому человеку ощущениями боли. Трагический образ строится на сложных взаимодействиях множественных сенсорных механизмов в процессе его восприятия.
История о вырезании и поедании сердца возлюбленного имеет мифологические, архаические корни (вырезание сердца не являлось чем-то исключительным, напротив, такие примеры существуют в даже в средневековой истории). В жизнеописании трубадура Гильома де Кабестаня перцептивная (вкусовая) составляющая восприятия лишена понимания онтологического и теологического смыслов события. Ощущения связаны только с субъективными экспрессивными, трагическими переживаниями, направленными в область архети-пически-бессознательного.
Вторая, не менее популярная история, изложенная в старофранцузском романе Тома (ок. 1160 г.) и использованная позднее Готфридом Страсс-бургским - сюжет о «Тристане и Изольде», в котором герои претерпевают трагические события, отведав любовный напиток. Разработка в рамках старопровансальской литературы мифологических тем позволяло сформировать любовно-куртуазный миф. Показательно, что кульминационные моменты новых историй-мифов о поэте, о куртуазной любви выстраиваются на основе вкусовой символики. Именно она позволяет расширить семантическое пространство психологических драм куртуазной литературы за счет введения образности, характерной для архаических мифов и легенд.
Разрешение дуальной оппозиции «духовное-телесное» в новоевропейском искусстве можно проследить на примере художественного жанра, связанного с вкусовыми ощущениями - натюрморта, имеющего среди художников симптоматичное название «вкусного». Если в эпоху барокко в литературе формируется особый стиль, перенасыщенным метафорами, который филологи определяют выражением «словесной сытости», то в натюрмортах этого времени ощущение жизни передается также на основе этого, казалось, самого прозаичного, но и самого понятного из ощущений -чувства сытости [6, с. 22]. Пиру поэзии соответствует пир застолий (одна из характерных тем поэзии Гавриила Романовича Державина, вспомним одну из наиболее известных его од «Приглашение к обеду»), переживаемых как прекрасное благодаря особой духовной культуре. В поэзии Г.Р. Державина могут быть сопряжены по рифме и по смыслу «раки красны» и «прекрасны», эстетические ощущения приобретаются во время застолья. Человек при этом «с изумлением, с нерастраченным детским восторгом, ни к чему не привыкая и не остывая, ни от чего не утомляясь, благодарно смотрит на щедроты бытия» [3, с. 125].
ART / «C@yL©qyiym=J©yRMAL»#2î2â),2@19
Натюрморты Кузьма Сергеевича Петрова-Вод-кина передают иное мироощущение. Основанные на синтезе традиций иконописи и новаций авангардного искусства, они соединяет в себе аскетику и лаконизм, художественный образ здесь формируется на основе символической интерпретации визуальных образов (хлеба, стакана воды, рыбы). В этот же период развития отечественного искусства Михаилом Матюшиным были разработаны принципы футуристической кулинарии, основанной на искусстве дизайна, сочетании цветов, линий, добавляющих к вкусовым ощущениям образно-эмоциональные впечатления.
Таким образом, вкусовые ощущения имеют большое значение в процессе эстетического восприятия, способствуют формированию эстетических ощущений, эмоций. Эстетическое сознание тотально и целостно: перцептивные, эмоциональные, волевые процессы, актуализирующие память, становятся обоснованием основного результата его деятельности: создания смыслового пространства личности [7, с. 24]. Перцептивная сфера сознания всегда синестезийна и всегда неотторжима от когнитивных процессов, придающих смысл воспринимаемому. Эта потребность в смыслах всегда по сути есть переживание: мировоззрение и мировосприятие всегда есть мироощущение.
Список использованной литературы:
1. Абуахмад аль-Казани. Пособие желающим выучить Коран [Электронный ресурс]. - Режим доступа : soliha.com/zikri dua/dostoinstvo ch...
2. Августин А. Исповедь // Аврелий Августин. Исповедь. П. Абеляр. История моих бедствий. М.: Республика, 1992. 334 с.
3. Аверинцев С. С. Поэты. М. : Языки русской культуры, 1996. 364 с.
4. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантий-ской литературы. М.: Coda, 1997. 343 с.
5. Жизнеописания трубадуров / Сост. М.Б. Мейлах, отв. редактор Е.М. Мелетинский. М. : Наука, 1993. 736 с.
6. Зайцева М.Л. Синестезия и кулинария -миф или реальность? // Материалы VI международной научно-практической конференции «Ключевые проблемы современной науки - 2010», (17-25 апреля 2010 г., Болгария, София)]. Том 15. История. Философия. Политика. Психология и социология. София : «Бял ГРАД-БГ» ООД, 2010. С. 22-24.
7. Зайцева М. Л. Философия искусства и синестезия // Среднерусский вестник общественных наук. 2013. № 2 (28). С. 24-30.
8. Колодкина Е. Н. Вкусовая синестетическая метафора // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2009. № 1. С. 104-107.
9. Лосев А. Ф. История античной эстетики. М., 1962. 682 с.
10. Трубецкой Е. Умозрение в красках. Вопрос о смысле жизни в древнерусской религиозной живописи // Философия русского религиозного искусства 16-20 вв. Антология. Вып. 1. М.: Прогресс, 1993. С. 195-219.
