CC BY-NC-ND
32
УДК 82.09
Б01: 10.28995/2073-6355-2018-2-278-283
Д.М. Магомедова
«Злее зла честь татарская...»: неопубликованная рецензия В.Б. Шкловского на пьесу А.А. Блока «Рамзес»
В статье впервые полностью публикуется и анализируется рецензия В.Б. Шкловского (1921) на последнюю пьесу А. Блока «Рамзес» (1919-1921), которую Блок написал для проекта «Исторические картины» в издательстве «Всемирная литература». Особо комментируется последняя фраза рецензии («О, злее зла честь татарская»), которая является цитатой из Галицко-Волынской летописи и соотносится с сюжетом о коварстве чужой власти.
Ключевые слова: Александр Блок, В.Б. Шкловский, рецензия, пьеса, «Исторические картины», Галицко-Волынская летопись.
В 1919 г. Блок принял участие в проекте «Исторические картины». Инициатором проекта был А.М. Горький. Задачей его было написание серии пьес и сценариев, посвященных ключевым эпизодам истории человечества от первобытных времен до XIX в. Горький назвал программный доклад и статью об этом проекте «Инсценировки истории культуры»1. Блок отобрал для себя семь сюжетов: «Рамзес: Сцены из жизни древнего Египта», «Тристан», «План представления» (из жизни Прованса XII в.), «Лодка» (первобытное общество), «Куликовская битва», «Калита», «Изотта Малатеста». Завершить в ноябре 1919 г. он сумел лишь «Рамзеса», которому суждено было стать последним драматическим сочинением Блока, остальные сюжеты остались в набросках и планах. Сам проект тоже остался неосуществленным, хотя пьеса Блока и была напечатана в издательстве «Алконост» в июне 1921 г., еще при его жизни2. Отклики на пьесу были весьма прохладными, египтологи
© Магомедова Д.М., 2018
Исследование выполнено за счет средств гранта Российского научного фонда (проект №17-18-00012) и в ИМЛИ РАН.
отметили, что Блок смешал двух Рамзесов3, остальные рецензенты отмечали, что к имени поэта пьеса ничего не добавляет.
В задачу статьи не входит ни подробное изложение творческой истории «Рамзеса», ни обзор немногочисленных отзывов на пьесу. Этот эпизод в творческой биографии Блока в настоящее время хорошо изучен. Однако в фонде Блока в Рукописном отделе Пушкинского дома имеется еще один отзыв на пьесу: до настоящего времени не опубликованная полностью рецензия В.Б. Шкловского «Трагедия "Рамзес"», написанная, очевидно, вскоре после смерти Блока4 и заслуживающая внимания как текстологов-блокове-дов, так и специалистов, занимающихся критическим наследием В.Б. Шкловского.
Текст отзыва занимает полторы страницы. Характер рукописи -беловой автограф с правкой. Дата отсутствует. На л. 1 в верхнем левом углу надпись красным карандашом: «Не идет». Нет сомнения, что эта надпись сделана рукой редактора, отказавшегося печатать рецензию. Отрывки из этого отзыва цитировались в нескольких работах о творчестве Блока последних лет5. Приведем его текст целиком:
Трагедия «Рамзес»
Последним произведением А.А. Блока был «Рамзес». Эта вещь была названа в некрологе не то «Маховика», не то «Правды» трагедией.
А.А. Блок хотел [пис] окончить «Возмездие». Но для того, что бы <так! - Д. М.> кончить эту вещь, ему нужен был миллион, [дневная выручка какого-нибудь кафе] т. е. возможность некоторое время не думать о деньгах. Миллиона не было.
Поэт ходил с Офицерский угол Пряжки на Моховую угол Семеновского, [туда], где он служил или работал: в «Всемирную литературу».
«Всемирная литература» создана для того, чтобы сберечь литераторов, но так как они при этом должны были и исполнять какую-нибудь полезную работу, то предпринята[ы] был[и]а [переводы с] большая работа по переводам, и кроме того заказывались пьесы культурно-исторического характера.
Иначе не дали бы денег. [И так «Всемирная литература» была все время под ударом]
[Такую р<оль>] [Таким] Заказ[ом]ан был «Рамзес».
Очень тяжело не иметь возможности писать то, что хочешь, и писать другое, заказанное.
С этой стороны «Рамзес» трагедия.
«Возмездие» же было не дописано.
Я пишу это самыми простыми словами [чтобы не плакать]6.
Л. 2.
Речь Блока на Пушкинских торжествах, речь простая, совершенно простая и очень серьезная [была вся посвящена] Это7 речь поэта говорящего, что он не может жить без свободы творчества.
Неужели и теперь непонятно, что нельзя руководить литературой, нельзя делать этого, не доводя писателей до тупика и отчаяния.
[По всей] [Вероятно, это очень тяжко быть виновным перед гением]
[Вина эта пойдет из рода в род]
Какая ирония:
«Вы замечательный писатель, возьмите же этот заказ; мы убеждены, что Вы с ним справитесь».
О, злее зла, честь татарская.
Виктор Шкловский.
Первое, что бросается в глаза при чтении рецензии, - перед нами вовсе не рецензия. В ней ни слова не говорится о пьесе как таковой, кроме того что Блоку вообще не следовало бы эту пьесу писать. В тексте вычеркнуты фразы: «И так "Всемирная литература" была все время под ударом». Однако вина за то, что гениальный поэт не смог закончить свою поэму «Возмездие», ложится, по Шкловскому, прежде всего на тех, кто приравнял искусство к государственной службе и тем обесценил и уничтожил возможность быть художником.
Этот мотив был задан еще самим поэтом в его последних публицистических выступлениях, прежде всего - «О назначении поэта» (1921), «Призрак Рима и Monte Luca» (1920), а также «О Мережковском» (1920), где Блок резко противопоставлял европейское и российское представление о роли художника в обществе:
Об этом проклятии знают в Европе; там понимают и уважают эту простую и тяжелую человеческую трагедию.
Не то у нас; художник у нас «и швец, и жнец, и в дуду игрец». «Будь пророком, будь общественным деятелем, будь педагогом, будь политиком, будь чиновником, - не смей только быть художником!» Первый вопрос при первом знакомстве: «Где служите?» Так было, так есть до сих пор8 (VI. 394).
Мысль о губительности для художника чиновнического надзора и произвола неоднократно варьировалась в ряде некрологов сразу после смерти Блока. Шкловский здесь неодинок: об этом писали и Андрей Белый, и К. Чуковский, и Евг. Замятин, и другие писатели и критики. Но сейчас представляется необходимым обратить внимание на последнюю фразу отзыва В. Шкловского «О, злее
зла, честь татарская!». Заключительное восклицание должно было стать эмоциональной кульминацией в тексте. Но для того, чтобы ее смысл стал ясен для читателя, необходимо осознать цитатную природу этого восклицания и обратиться к источнику цитаты.
Речь идет о фрагменте Галицко-Волынской летописи9, в котором повествуется о том, как князь Даниил Галицкий в 6758 (1250) г., получив требование от Батыя «Дай Галич!», решил спасти город и лично отправился к хану для переговоров. В поездке он становится свидетелем «кудеснических» языческих обрядов, совершаемых татарами, к которым они принуждали и приезжавших к ним русских послов и князей. Необходимость совершать эти обряды воспринимались русскими как унижение и оскорбление: «После этого он стал еще сильнее скорбеть душой, видя, что ими овладел дьявол: мерзкие их кудеснические пустословия, Чингисхановы наваждения, его скверное кровопийство, многое волшебство. Приходивших к ним царей, князей и вельмож водили вокруг куста для поклонения солнцу, луне, земле, дьяволу и умершим и находящимся в аду их отцам, дедам и матерям. О, гнусное их обольщение!»
Далее летописец сообщает, что и Даниил едва не подвергся такому же принуждению: «Когда он хотел идти на поклон, пришел человек Ярослава Соногур и сказал: «Твой брат Ярослав кланялся кусту, и тебе придется поклониться». Даниил сказал: «Дьявол говорит твоими устами. Пусть Бог заградит уста твои, чтобы слово твое не было слышно». В это время его позвали к Батыю, и он был избавлен Богом от злого их беснования и кудесничания».
В то же время описание приема у Батыя показывает как будто вполне миролюбивое настроение хана: «Он поклонился по обычаю их и вошел в шатер Батыя. И сказал ему Батый: "Даниил, почему ты раньше не приходил? А сейчас пришел - это хорошо. Пьешь ли черное молоко, наше питье, кобылий кумыс?" Даниил сказал: "До сих пор не пил. Сейчас, раз велишь, выпью". Тот сказал: "Ты уже наш, татарин. Пей наше питье!" Даниил выпил, поклонился по обычаю их, проговорил положенные слова и сказал: "Иду поклониться царице Баракчин". Батый сказал: "Иди!" Он пришел и поклонился по обычаю. И прислал ему Батый ковш вина, говоря: "Не привыкли вы пить кумыс, пей вино!"».
Этот рассказ и сопровождается восклицанием летописца:
О, злее зла честь татарская! Даниил Романович, великий князь, владел вместе со своим братом всею Русской землей: Киевом, Владимиром и Галичем и другими областями, а ныне стоит на коленях и называет себя холопом! Татары хотят дани, а он на жизнь не надеется.
Надвигаются грозы. О, злая честь татарская! Его отец был царь в Русской земле, он покорил Половецкую землю и воевал в иных областях. Сын его не удостоился чести. Кто же иной может принять ее? Их злобе и коварству нет конца. Ярослава, великого князя Суздальского, уморили отравой, Михаил Черниговский и его боярин Федор, не поклонившиеся кусту, были зарезаны ножом, как мы прежде об убиении их рассказывали, и приняли мученический венец. И иные многие князья и бояре были убиты.
Летопись рассказывает, что Даниил был отпущен через 25 дней, «и поручена была ему земля, которая у него была. Он пришел в землю свою, и встретили его брат и сыновья его, и был плач об обиде его и большая радость о здравии его».
Очевидно, что заключительная фраза рецензии Шкловского -цитата из Галицко-Волынской летописи - намечает скрытую параллель между описаниями оскорблений и даже убийств во времена татарского ига и в современную Блоку эпоху. Относительная свобода покупается ценой непрерывных унижений. «Честь татарская» таит в себе скрытые угрозы жизни и возможные предательства.
Упоминание «чести татарской» несет еще один скрытый, но понятный читателю Блока смысл: противопоставление «татарщины» и «русского воинства» как двух непримиримых сил в русской истории - своего рода топос в творчестве Блока начиная с раннего стихотворения «Гамаюн, птица вещая» (1899) и заканчивая статьей «Народ и интеллигенция» (1908-1918) и циклом «На поле Куликовом» (1908). Теперь, в интерпретации В.Б. Шкловского, воплощением враждебной силы зла, несущей русской культуре унижение и смерть, становится новая власть, в которую Блок поначалу поверил и о которой уже в 1919 г. писал: «...Работать по-настоящему я уже не могу, пока на шее болтается новая петля полицейского государства» (Записная книжка № 60, запись от 4 мая 1919 г.)10.
Примечания
1 Горький М. Инсценировки истории культуры // Жизнь искусства. Пг., 1919. № 251, 25 сент.; № 252, 26 сент.; № 253-254, 28 сент.
2 Блок А. Рамзес: Сцены из жизни древнего Египта. Пб.: Алконост, 1921.
3 См. обзор отзывов ученых-египтологов в статьях: Бонгард-Левин Г.М. Египетская пьеса Александра Блока // Русская мысль. Париж, 2000. 30 нояб. - 6 дек., № 4343; 7-13 дек., № 4344; Он же. Из «Русской мысли». СПб., 2002. С. 36-37.
4 Шкловский В.Б. Трагедия «Рамзес» // РО ИРЛИ. Ф. 654. Оп. 8. № 114.
5 См.: Бонгард-Левин Г.М. Египетская пьеса Александра Блока; Он же. Из «Русской мысли».С. 36-37.
6 Зачеркнуто фиолетовым (химическим?) карандашом.
7 Вписано простым карандашом.
8 Блок А.А. Собрание сочинений: В 8 т. М.; Л., 1962. Т. 6. С. 394.
9 Фрагменты Галицко-Волынской летописи сверены по изданию: Полное собрание русских летописей, изданное по высочайшему повелению Императорскою Археографическою комиссиею: В 23 т. Т. 2. СПб., 1908. С. 550-552. Цит. в современном русском переводе О.П. Лихачевой по электронному изданию ИРЛИ (Пушкинский дом) РАН: Галицко-Волынская летопись / Подгот. текста, пер. и коммент. О.П. Лихачевой. [Электронный ресурс] URL: http://lib. pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4961 (дата обращения: 09.08.2018).
10 РО ИРЛИ. Ф. 654. Оп. 1. № 366.
