CC BY
134
tribunate is populist. His position is relative with those of Latin antiquarians who consider tribunate as a plebeian magistracy (Verrius Flaccus). In his opinion, tribunate cardinally differs from magistratus cum imperio: the authority of tribunes has a different nature (in relation to magistratus), their main purpose is to protect from magistracy, they possess the sacral nature distinct from magistratus; tribunes possess both negative and positive powers. Plutarch closely coordinates functional differences of the tribunate to their other social nature.
Key words: Plutarch, "Roman questions", tribunes of the plebs
© 2014
А. В. Каргальцев
ЖИЗНЬ И ЭККЛЕСИОЛОГИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ ТЕРТУЛЛИАНА
Статья посвящена некоторым дискуссионным обстоятельствам биографии Тер-туллиана, а также эволюции его экклесиологических взглядов. Автор приходит к выводу, что разрыв Тертуллиана с церковью и увлечение монтанизмом в небольшой степени скорректировали его экклесилогические взгляды, а «новое пророчество» он рассматривал как модель переустройства всей христианской общины.
Ключевые слова: Северная Африка, экклесиология, ранее христианство, Тертул-лиан
Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан по праву считается первым крупным христианским писателем Северной Африки. Несмотря на то, что его жизни и творчеству посвящено колоссальное количество работ, измеряемое сотнями, если не тысячами, тем не менее, биография апологета по-прежнему вызывает самое пристальное внимание исследователей1. Хотя литературное наследие Тертуллиана огромно, равно как и велико значение его экклесиологических и теологических взглядов, ведь он был первым писателем Запада, сформулировавшим полноценную доктрину Христианской Церкви, а также явился создателем церковной латыни, тем не менее, о себе он оставил весьма скудные сведения, а современники обходили вниманием фигуру апологета. Как заметила по этому поводу Х. М. Цил-линг, похоже, ранняя церковь предала имя Тертуллиана забвению (damnatio memoriae) из-за его участия в движении монтанистов2. С этим утверждением вполне можно согласиться. Ведь впервые о жизни Тертуллиана говорит Лактанций: «Также Септимий Тертуллиан был искусен в разного рода писаниях, но в изложении менее лёгок и ещё менее изящен, и весьма неясен. Поэтому он и не приобрёл достаточной известности» (Lact. Div. inst. V. 1. 23)3. Столь критическая оценка вряд
Каргальцев Алексей Витальевич — соискатель кафедры истории Древней Греции и Рима СПбГУ E-mail: kargaltsev@gmail.com
1 Barnes 1985; Osborn 1997; Dunn 2004; Zilling 2004; Wilhite 2007.
2 Zilling 2004, 22.
3 Septimius quoque Tertullianus fuit omni genere litterarum peritus, sed in eloquendo parum facilis et minus comptus et multum obscurus fuit. Ergo ne hic quidem satis celebritatis invenit.
ли до конца справедлива, однако ясно указывает на отношение к Тертуллиану в конце III в. Другой автор, оставивший сообщение об африканском апологете — Иероним — менее категоричен. Он пишет: «Тертуллиан, пресвитер, считающийся сейчас главным латинским автором после Виктора и Аполлония, уроженец города Карфагена в африканской провинции, сын проконсула или центуриона, был человеком с сильным и энергичным характером. Он жил во времена правления императоров Севера и Антонина Каракаллы и создал множество трудов, которые мы не будем упоминать, т.к. они широко известны. Я сам встречал одного Павла, пожилого человека из итальянского города Конкордии, который в молодости был секретарем благословенного Киприана, в то время уже бывшего в почтенном возрасте. Он сам видел, что Киприан не проводил и дня без чтения Тертуллиана и часто говорил: «Дайте мне учителя», имея в виду Тертуллиана. Тертуллиан был пресвитером церкви до середины жизни, а затем, гонимый завистливыми и злобными священниками Римской церкви, обратился к учению Монтана и упоминал новое пророчество во многих своих книгах. Он создал труды, направленные против церкви: «О скромности», «О гонениях», «О постах», «О единобрачии», шесть книг «Об экстазе» и седьмую - против Аполлония. Говорят, что он дожил до глубокой старости и написал множество небольших работ, которые не сохранились до наших дней» (Hier. De vir. ill. 53). Данное свидетельство нередко ставят под сомнение в современной историографии, однако, на наш взгляд здесь нет намеренного искажения действительности. Сам характер трактата «О знаменитых мужах» носит явно апологетический характер, призванный показать, что христианские взгляды разделяли весьма образованные люди, вопреки распространенному среди язычников противоположному суждению. Поэтому вместе с христианами здесь оказались и язычники (Сенека), иудеи (Иосиф Флавий, Юст Тивериадский), а также нашлось место писателям, к сочинениям которых церковь в IV в. относилась настороженно (Тертуллиан, Ориген). Очевидно, критерием для Иеронима служила выдающаяся литературная деятельность, а не ортодоксальность взгля-дов4. Кроме того, забвение ещё не означало осуждения, ведь ни разрыв Тертул-лиана с Церковью, ни его критические замечания не были официально осуждены ни одним из африканских соборов III в., ни последующими соборами, а, напротив, взгляды Тертуллиана оказали значительное влияние на развитие африканской церкви. Поэтому сообщение Иеронима в целом и даже замечание, что Киприан проводил время за чтение Тертуллиана и просил его труды со словами «Дайте мне учителя», представляется вполне достоверным (Hier. De vir. ill. 53). Евсевий также положительно оценивает деятельность апологета, сообщая, что «Тертул-лиан был превосходным знатоком римских законов, человеком известным и прославленным, а также автором «Апологии христиан» (Euseb. HE. II. 2. 4), с которой он обратился к римскому сенату (Euseb. HE. V. 5. 4). Напротив, более строгий к еретикам Августин не упоминает Тертуллиана в числе выдающихся христианских писателей, в том числе в своём обширном трактате «О христианском учении» (De doctrina Christiana).
Сам о себе африканский апологет сообщает немногое. Так, завершая трактат «О крещении», он делает редкое исключение, прося помянуть «грешного Тер-
4 Известно, что и сам Иероним в ранний период своей деятельности был поклонником взглядов Оригена, поэтому не мог не включить в трактат своего духовного учителя.
туллиана» (Тей. Бе Ьар1. 20)5. Некоторые факты биографии он приводит в своём «Апологетике», но в целом в историографии нет единства ни в отношении места рождения Тертуллиана, ни точных дат его жизни, ни относительно его воспитания и образования. Известно, что многие из рода Септимиев жили в окрестностях Большого Лептиса в Триполитании, уроженцем которого был император Септи-мий Север. Однако ни сам Тертуллиан, ни многие другие известные представители этого рода не указывают на Лептис как на место своего рождения. Исследователи определяют годы его жизни между 170 и 220 гг.6 Отдельный интерес вызывает имя апологета — Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан. Дело в том, что сам он называет себя или просто Тертуллианом (Тей. Бе Вар1;., 20), или Сеп-тимием Тертуллианом (Тей. Бе У^. уе1. 17), аналогичным образом именует его и Лактанций. Имена же Квинт и Флоренс появляются в издании трудов апологета И. Тритемия и Полициана в XV в. и, возможно, являются позднейшей вставкой7. Это обстоятельство в сочетании с молчанием источников не позволяет однозначно говорить о высоком социальном статусе семьи Тертуллиана или даже о наличии у него римского гражданства8. Иероним сообщает, что отец Тертуллиана был центурионом, однако в современной историографии это утверждение подверглось критике9. В имперский период в крупных городах Северной Африки начали появляться многочисленные школы; особенно много их было в Карфагене, где, возможно, и прошло детство Тертуллиана (Тей. Ad па^ 2, 7;13; Аро1. 12. 14. 50). Стиль апологета, его риторические навыки, а также совершенное владение латинским и греческим языками, несомненно, указывают на полученное им прекрасное образование. Кроме того, Тертуллиан был знаком с греческой и римской классической литературой (Ювенал, Тацит, Геродот и Платон), которую он цитируют в полемике с язычниками, а также написал несколько трактатов на греческом языке10. Тертуллиана считают создателем церковной латыни, им была выработана латинская богословская терминология, которая получила широкое распространение, ей пользовались Киприан и другие латинские авторы. Одним спорных аспектов биографии Тертуллиана является род его занятий до вступления в церковь. Евсе-вий сообщает, что Тертуллиан стал юристом в Риме, а потом вернулся в Карфаген (ЕшеЬ. Н.Е. 2. 2.4). А. Гарнак, анализируя развитие Тертуллианом новозаветного учения, соглашается с этим утверждением на том основании, что в произведениях апологета нет платонических идей, характерных для трудов восточных отцов церкви, занимавшихся философией и риторикой11. А. Бек утверждал, что карфагенский Тертуллиан — это римский юрист ТегШШапш, известный как автор юридического справочника «Бе са81хеп818 ресиПо»12. Противоположного мнения
5 tantum oro, ut cum petitis etiam Tertulliani peccatoris memineritis.
6 Albreht 2012, 1211.
7 Т. Д. Барнс ссылается на некие источники, содержащие полное имя апологета, в статье О. Хиршфельда (Hirschfeld O. Die Namen des Tertullianus // Sitzungsberichte der Königlich Preussischen Akademie der Wissenschaften zu Berlin. 1915), однако данная статья отсутствует в библиографии немецкого ученого: Barnes 1985, 242.
8 Wilhite 2007, 17-18.
9 Barnes 1985, 242-243.
10 Chadwick 2001, 118.
11 Harnack 1897, 256.
12 Beck 1930.
придерживался Т. Д. Барнс, полагая, что речь идет о двух разных Тертуллианах — юристе и христианине13. Тем не менее, можно вполне согласиться с мнением Д. Брея, что обилие юридической терминологии у Тертуллиана ясно указывает на его образование и род занятий14. Нет точных данных, когда он стал христианином, лишь в апологии Тертуллиан пишет, что первоначально был язычником (Tert. Аро1. 18. 4). Нет полной ясности и в том, являлся ли Тертуллиан пресвитером. Хотя об этом ясно свидетельствует Иероним, ряд ученых полагает, что апологет являлся лишь «пресвитером» монтанистской общины Карфагена15. В ряде случаев, как будто, апологет сам утверждает, что был мирянином (Tert. De mon. 12. 1-4). Ещё одним свидетельством в этой связи являются слова Тертуллиана: «Какое безумие полагать, что мирянам дозволяется делать то, что запрещено священникам! Разве мы не все священники? Господь наш Иисус Христос соделал всех нас не только служителями, но и священниками Отца небесного» (Tert. De exhor. cast. 7. 3). На основании этого отрывка многие ученые всерьез сомневаются в принадлежности Тертуллиана к клиру16. Так, Т. Д. Барнс задается вопросом, стоило ли ставить под сомнение собственный статус для доказательства столь очевидной истины. Другие ученые также уверены, что, будучи клириком, апологет опирался бы на авторитет своего сана и Священного писания17. Наконец, Б. Альтанер приходит к заключению, что священник в принципе не мог бы придерживаться такой линии рассуждения18. Однако, на наш взгляд, комментаторы этого отрывка потратили немало сил, чтобы не придать значения пояснению, которое дает сам Тертуллиан: «Власть Церкви поставила границы между священниками и мирянами, но обязанность служить Богу лежит на каждом» (Tert. De exhor. cast. 7. 4). Как справедливо замечает Д. Ранкин, в споре о сане Тертуллиана ученые скорее отстаивают принятую ранее точку зрения, нежели действительно опираются на свидетельства источников19. Таким образом, на наш взгляд, приведенных аргументов недостаточно, чтобы опровергнуть авторитетное свидетельство Иерони-ма. С годами Тертуллиан всё более увлекался монтанизмом, выступив с критикой церкви, а в конце жизни даже основал свою общину «тертуллианистов» (Aug. De haer. 86; Praedestinat. Haer. I. 86)20. По мнению А. Гарнака, монтанистом он стал не позднее 207 г.21 Однако в современных исследованиях принято очень осторожно оценивать само содержание монтанизма в Африке, поскольку знакомство с «фригийской ересью» было, весьма вероятно, поверхностным, а также сами взгляды монтанистов были в значительной мере переосмыслены и в таком виде стали ча-
13 Barnes 1985, 22-23.
14 Bray 1979, 158-159.
15 Waszink 1933, 169.
16 Bray 1979, 40-41; Barnes 1985, 117; Wilhite 2007, 24.
17 Teeuwen 1926, 35.
18 Altaner 1960, 166.
19 Rankin 1995, 39-40.
20 Августин и автор анонимного трактата о ересях сообщают, что группа тертуллианистов существовала в Риме и Карфагене в конце IV в., пока полностью не исчезла, воссоединившись с церковью. Наши источники единодушны в том, что Тертуллиан основал собственную секту в результате разрыва с монтанистами, однако в историографии дискутируется вопрос, были ли тертуллианисты часть монтанистской общины Северной Африки или являлись последователями самого Тертуллиана. Подробнее см.: Болотов 1994, 356; Maier 1995, 249; Powell 1975, 33-54.
21 Harnack 1878, 256-296.
стью учения ортодоксальной африканской церкви22. В этой связи справедливо суждение Дж. Данна, что прежнее представление о Тертуллиане как раскольнике нежизнеспособно сегодня23.
Не касаясь всего обширнейшего наследия Тертуллиана, мы выделим лишь те его суждения, которые касаются организации христианской общины Северной Африки. В одном из современных отечественных исследований П. А. Бутаков пишет следующее: «Сначала Тертуллиан пропагандирует римскую авторитарную монархическую модель, в которой власть в церкви сосредоточена в руках римского епископа и держится на вере в непогрешимость его декретов. Позднее Тертуллиан отдает предпочтение греческой соборной демократической модели, что свидетельствует о переломе в его мировоззрении, а изменение отношения к греческой философии — об отступлении от позиции иррационализма»24. Вряд ли такое однозначное суждение справедливо. Формирование монархической модели церковного устройства, о котором ещё подробнее пойдёт речь, — феномен более позднего времени, получивший развитие в Северной Африке. Трудно для этого времени судить и о притязаниях римского епископа. Сомнительно, что к таковым можно отнести увещевания Климента Римского к единоверцам в Коринфе25. В этой связи Ф. Шафф замечает: «Первые тридцать пап в первые три столетия были достаточно незаметными, хотя все они — канонизированные святые»26. Наконец, не свободен от критики тезис о влиянии на Тертуллиана «соборной демократической модели», поскольку следы её в золотой век Антонинов и тем более в последующие десятилетия сохранились разве что в трудах античных историков. Кроме того, на греческом Востоке монархическая модель церковного устройства получила не меньшее распространение, чем на Западе. Очевидно, что в данном случае речь идёт о некогда укоренившемся в историографии противопоставлении «греческих» и «латинских» регионов Средиземноморья, культуры которых развивались отдельно друг от друга, что проявлялось в различном мировосприятии, ментальности, философии и религии их жителей27. Также, на наш взгляд, говорить о влиянии на Тертуллиана укоренившейся христианском мире философской доктрины по меньшей мере преждевременно, а причины его критического отношения к церковной организации и последующего разрыва с церковью следует искать в чем-то другом.
Как уже отмечалось выше, жизнь Тертуллиана можно разделить на две части: до и после его обращения к монтанизму. При этом важно ещё раз подчеркнуть, что мы обладаем лишь косвенными свидетельствами его разрыва с церковью по той причине, что сам Тертуллиан ни в одном из трактатов не отделяет себя от Церкви. Для африканского апологета «новое пророчество» не что иное, как новое откровение внутри христианской общины, следовать которому должны все веру-
22 Bray 1993, 10-11; Osborn 1997, 212.
23 Dunn 2004, 6.
24 Бутаков 2007, 11.
25 О притязаниях римской церкви во II в.: Bauer 1971, 109-110.
26 Шафф 2010, 120.
27 В отечественной историографии эту точку зрения отстаивал Ф. Ф. Зелинский: «Одно и то же семя Христова учения сеяли проповедники Евангелия по всей области римской империи; но не одни и те же были всходы, явившиеся с течением столетий в её западной и восточной половине» (Зелинский 1995, 3).
ющие28. Важным здесь является то, что критика церковной организации и епископской власти не идёт с позиции «монтанистской церкви», но ограничивается рамками всё того же христианского сообщества. Как справедливо подчеркивает Д. Ранкин, ни в одном из трудов, где Тертуллиан спорит со своими оппонентами, не раздается призыва оставить Церковь и присоединиться к его движению (Tert. De Fug. 1, 1; De Exhorat. Cast. 1)29. Единство Церкви не может быть нарушено просто потому, что это сообщество, которое отлично от еретиков и язычников, и критика в этом смысле направлена не против организации как таковой, а для исправления нравов общины в соответствии с пророчеством Монтана. Наилучшим образом этот тезис иллюстрирует тракт Тертуллиан против модалистской ереси Праксея. Здесь апологет утверждает, что «мы (то есть последователи Нового пророчества) были наставлены Параклетом», по всей видимости, лучше остальных христиан в познании Единого Бога (Tert. Adv. Prax. 2. 1). В то время как многие простецы уклонились в ересь, поклоняясь двум или трем богам (Tert. Adv. Prax. 3. 1). Нигде в данном трактате Тертуллиан не отделяет свои монтанисткие взгляды от учения Вселенской церкви, указывая лишь, что их группа является избранной в рамках церкви. Как замечает в этой связи Т. Д. Барнс: «Это действительно парадокс. Тертуллиан помог Церкви победить богословскую ересь именно потому, что был монтанистом»30. По мнению П. Монсо, за словами Тертуллиана скрывается «великое уважение к церковной иерархии»31.
Какова же в этом случае доктрина церкви у Тертуллиана? Чтобы ответить на этот вопрос, следует выделить ряд особенностей церковной организации I-II вв. Очевидно, первые христиане не ставили целью создание какой-либо единой структуры по причине ожидаемой в самое ближайшее время гибели этого мира и наступления Царства Божия. Г. Кампенхаузен с некоторым удивлением замечает, что самым поразительным в деятельности ап. Павла было полное отсутствие установления каких-либо правовых основ и организации системы власти в созданных им общинах32. Однако уже в апостольской период в жизни церкви произошли важные изменения: управление церковью, прием новых членов, пастырские назидания стали прерогативой клириков, которые, несомненно, выделялись среди массы верующих. С другой стороны, в Новом завете существовало ясное указание на равенство людей перед Богом. Этот дуализм разрешался таким образом, что все крещеные представляли особую форму гражданского коллектива — экклесию, которая имела двоякую природу. Во-первых, она была вселенским сообществом спасенных, а во-вторых, христианской общиной в городе или про-винции33. Иными словами, здесь проявились, с одной стороны, иудейский монотеизм и мистицизм, с другой — политические и социальные реалии, в которых
28 В отечественной историографии можно встретить иные точки зрения: «В монтанистический период своей жизни Тертуллиан является искренним врагом православия. Он составляет несколько сочинений, в которых, с одной стороны, старается представить в смешном виде его принципы и обычаи, а с другой — внушить уважение и придать значение доктринам своей секты» (Реверсов 2002, 136).
29 Rankin 1995, 28.
30 Barnes 1985, 142.
31 Monceaux 1901, 394.
32 Campenhausen 1969, 70.
33 Goguel 1964, 21.
существовала церковь. В условиях постоянных нападок со стороны римского общества и государства христианские группы начали мимикрировать под традиционные античные объединения — коллегии. Специфика организации этих объединений, построенных по принципу домовладений, с ярко выраженной вертикалью управления, становится характерной и для ранней церкви. Параллельно с этим христиане стали усваивать греко-римские культурные ценности — литературу и философию. Однако само по себе участие христиан в жизни античного общества ещё не означало отказа от собственно новозаветного учения. На наш взгляд, по мере осмысления Тертуллианом этих двух сторон жизни церкви и сформировалась его экклесиологическая доктрина.
Новый Завет предлагал множество образов церковного устройства, воспринятых африканским апологетом: церковь как Ноев ковчег (1 Petr. 3. 20-21; Tert. 1) De Bapt. 8; 2) De Idolat. 24. 4), как военный лагерь (2 Tim. 2. 3; Apoc. 20. 9; Tert. De Spect. 24. 3), как Небесный Иерусалим, как мать или дева и пр. В этом смысле церковь земная выступает видимым проявлением церкви небесной. Подобно тому как Ной берет в ковчег животных чистых и нечистых, отмечает Ипполит Римский, христианская община должна принимать в свои ряды кающихся грешников (Hipp. Elench. IX. 12. 22). Для Тертуллиана голубь, возвращающийся к Ною и возвещающий об окончании потопа, — пример того, как Святой Дух совершает реальные дела на земле и является объективным участником человеческой истории. В этом смысле и «небесная церковь» — это не философская или идеальная категория, а реально существующее сообщество христиан, в котором зримо действует Бог. Со всех сторон церковь окружена врагами, между противоборствующими лагерями идет настоящая война (Tert. De Spect. 24. 3; De Cor. 11). Трудно однозначно сказать, была ли военная тематика навеяна библейскими образами, поскольку в равной мере она проявлялась и у язычески авторов и была своего рода топосом стоической философии, популярной во II в.34. Важнейшим из библейских образов, на наш взгляд, является представление о церкви как о Теле Христа (Corpus Christi) (1 Cor. 12; Rom. 12; Eph. 1). Для Тертуллиана это означало то, что, принимая крещение и произнося клятвы, христианин в буквальном смысле становился новым человеком, участником христианского сообщества как некого живого организма, который и есть Христос (Tert. De Bapt. 6, 2; De Paenit.10). В этом случае верующий получает особые духовные дары, примеры которых представлены в текстах Ветхого и Нового завета.
Тертуллиан поддерживает сложившуюся к концу II в. церковную иерархию, включающую епископов, пресвитеров и диаконов. Апологет упоминает также другие церковные служения, однако критерием для него являются апостольские установления, и в этом он следует за Юстином, Иренеем и Ипполитом Римским. Во-первых, по мысли Тертуллиана, миряне, будучи людьми непросвещенными, требуют руководства и наставлений. Во-вторых, после рукоположения клирики начинают выполнять особое служение (officium), и хотя, как уже отмечалось, миряне и священники равны перед богом, однако выполняют разные функции. В ранних трактатах, особенно в «Апологетике», Тертуллиан оптимистично оценивает христианское сообщество и его перспективы. Бог создал мир из ничего и является
34 Füllenbach 1980, 19.
его верховным владыкой (Tert. Apol. 17). Мир населен демонами, которые являются источником зла и развращают людей (Tert. Apol. 22). Всесилие их порождено идолопоклонством римлян, их верой в многочисленных и выдуманных богов, под видом которых и являются демоны (Tert. Apol. 23). С другой стороны существует христианская церковь, члены которой являются идеальными гражданами (Tert. Apol. 36), лояльны к императору и молятся за него и за всю Империю (Tert. Apol. 30), исполняют гражданские обязанности (Tert. Apol. 42) и в целом являются опорой общества в преддверие конца времен (Tert. Apol. 39). Очевидно, оптимизм Тертуллиана начинает рассеиваться по мере полемики с ересями. Он сталкивается с той проблемой, что библейские тексты не могут быть надежным источником вероучения без дополнительного авторитетного толкования. Для богословия Тертуллиана это был серьезный вызов, поскольку если церковь является «собранием святых», если церковь — это тело Христа, то, следовательно, она должна обладать всеми необходимыми инструментами для поддержания чистоты своего вероучения. В действительности же церковь-дева постоянно оскверняется ересями (Tert. De Praescr. 44). Она должна очищаться, и в христианском ковчеге нет места идолопоклонникам (Tert. De Idolat.). В трактате «О душе» Тертуллиан приходит к окончательному убеждению, что пророчества не прекращаются в христианскую эру, дар пророчества является одним из «даров Духа». В монтанистских трактатах Тертуллиана понятие служения (officium) все более уступает харизме. Харизма, греческий термин, введенный Тертуллианом в латинское богословие, встречается уже в ранних текстах апологета и означает в самом широком смысле дары Святого Духа, получаемые любым христианином при крещении (Tert. De bapt. 20; ср. 1 Kor. 12). По мере разочарования в церковных делах Тертуллиан приходит к заключению, что лишь небольшая группа христиан является избранной. Здесь в полной мере он находит опору в Новом пророчестве. Таким образом, подлинная христианская община, в представлении Тертуллиана, сужается до небольшой группы верующих, наставленных Параклетом, которая противопоставлена психикам. Нет ничего удивительного в том, что в конце жизни апологет разочаровывается и монтанистах и организует собственную секту.
Продолжением экклесиологической доктрины является и этическая составляющая учения Тертуллиана. Христианин должен не только принимать деятельное участие в жизни церкви, но и доказывать своей деятельностью истинность христианского вероучения. Идеальным завершением жизни становится прямое подражание Христу, то есть мученическая смерть. В трактате «О венце» Тертуллиан рассказывает о солдате, который во время праздника отказался надеть венок и за неподчинение вначале был арестован, а после суда, на котором он открыто свидетельствовал о своей вере, казнен. По мнению многих исследователей, этот воин был монтанистом35. В Трактате «О бегстве во время гонений» Тертуллиан дополнительно поясняет, что христианину не следует воздерживаться от мученической смерти.
Таким образом, несмотря на всю противоречивость, экклесиологические карфагенского пресвитера представляют достаточно стройную картину. Два вопроса в этой связи требуют дополнительного уточнения. Во-первых, в какой мере риго-
35 Пантелеев 2006, 108.
ризм Тертуллиа сказался на его творчестве? На наш взгляд, несмотря на очевидные личностные особенности характера африканского апологета, все же не стоит обходить вниманием религиозную среду, которая традиционно существовала в Африке. Буквализм, самое серьезное отношение к ритуалу, человеческая жертва как высшее проявление религиозности в полной мере проявляются в трактатах Тертуллиана. Будучи горячим патриотом Карфагена, о чем ещё отдельно пойдет речь, он хорошо знал и любил историю своего региона, привнося таким образом в христианский универсализм специфические африканские черты. Во-вторых, каково же значение его трудов? Нам представляется, что, хотя деятельность Тер-туллиана и потерпела неудачу, его язык, этические идеи, экклесиология оказали значительное воздействие на последующих христианских писателей и более того — заложили основы развития всего западного богословия.
ЛИТЕРАТУРА
Болотов В. В. 1994: Лекции по истории древней церкви. Т. I. История церкви в период до Константина Великого. М.
Бутаков П. А. 2007: Иррационализм и рационализм в воззрениях Тертуллиана: авто-реф. дисс... на соиск. уч. ст. канд. философ. наук. Новосибирск.
Зелинский Ф. Ф. 1995: Соперники христианства. Статьи по истории античных религий. СПб.
Реверсов А. П. 2002: Апологеты. Защитники Христианства. СПб.
Пантелеев А. Д. 2006: Жертвы глобализма: эдикт Каракаллы и положение христиан в начале III века // Мнемон. 5, 95-110.
Шафф Ф. 2010: История христианской Церкви. Т. 2. Доникейское христианство (100-325 г. по P. X.) / Пер. с англ. А. Ю. Рыбаковой. СПб.
Albreht M. von. 2012: Geschichte der römischen Literatur: Von Andronicus bis Boethius und ihr Fortwirken. Berlin.
Altaner B. 1960: Patrology. New York.
Barnes T. D. 1985: Tertullian. A Historical and Literary Study. Oxford.
Bauer W. 1971: Orthodoxy and Heresy in Earliest Christianity. Philadelphia.
Beck A. 1930: Römisches Recht bei Tertullian und Cyprian. Halle.
Bray G. L. 1979: Holiness and the Will of God: Perspectives in the Theology of Tertullian. London.
Bray G. L. 1993: Tertullian and Western Theology // Great Leaders of the Christian Church / J. D. Woodbridge (ed.). Chicago, 49-54.
Campenhausen H. von. 1969: Ecclesiastical authority and spiritual power in the church of the first three centuries. Stanford.
Chadwick H. 2001: The Church in Ancient Society: From Galilee to Gregory the Great. New York.
Dunn G. D. 2004: Tertullian. London; New York.
Füllenbach J. 1980: Ecclesiastical Office and the Primacy of Rome: An Evaluation of Recent Theological Discussion of First Clement. Washington.
Harnack A. 1878: Die Zeit des Ignatius und die Chronologie der antiochenischen Bischöfe bis Tyrannus nach Julius Africanus und den späteren Historikern. Leipzig.
HarnackA. 1897: Geschichte der altchristlichen Literatur bis Eusebius. T. II. Bd 2. Leipzig.
Goguel M. 1964: The Primitive Church. London.
Maier H. O. 1995: The Topography of Heresy and Dissent in Late-Fourth-Century Rome // Historia: Zeitschrift für Alte Geschichte. 44, 232-249.
Monceaux P. 1901: Histoire littéraire de l'Afrique chrétienne depuis les origines jusqu'à l'invasion arabe. T. 1. Tertullien et les origines. Paris.
Osborn E. F. 1997: Tertullian. First Theologian of the West. Cambridge.
Powell D. 1975: Tertullianists and Cataphrygians // Vigiliae Christianea. 29, 33-54.
Rankin D. 1995: Tertullian and the Church. Cambridge; New York.
Teeuwen S. W. J. 1926: Sprachlicher Bedeutungswandel bei Tertullian. Paderborn.
Waszink J. H. 1933: Tertullian De Anima, mit Einleitung, Übersetzung und Kommentar. Amsterdam.
Wilhite D. E. 2007: Tertullian the African: A Social Anthropological Reading of Tertullian's Context and Identities. Berlin.
Zilling H. M. 2004: Tertullian. Untertan Gottes und des Kaisers. Paderborn.
THE LIFE OF TERTULLIAN AND HIS ECCLESIOLOGICAL VIEWS
A. V. Kargaltsev
The article studies problematic points in the Tertullian's biography and development of his ecclesiological views. The author concludes that his rupture with the Church and passion to montanism influenced a little his ecclesiological understanding, whereas the "new prophecy" was taken as a general model for reorganization of the Christian community.
Key words: North Africa, ecclesiology, early Christianity, Tertullian
© 2014
Е. А. Мехамадиев
ВОЙСКОВОЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЕ АКОМУАЕЛ, «ВЕРОНСКИЙ СПИСОК» (ЪАТЕКСиЪШ УЕЯОКЕШК) И ВТОРЖЕНИЕ АЛАРИХА В ИТАЛИЮ: К ВОПРОСУ О ДАТИРОВКЕ ПОЗДНЕРИМСКОЙ ВОЕННОЙ НАДПИСИ ИЗ АУГСБУРГА
Позднеримская надпись из Аугсбурга, упоминающая войсковое подразделение А^пуаш, вплоть до недавнего времени была единственным свидетельством о существовании военного отряда, навербованного из представителей этого германского племени. На основе крайне скудных сведений аугсбургского монумента Р. Шарф настойчиво датировал водружение памятника 430 г. н.э., связав этот торжественный алтарь с победой над племенем ютунгов, одержанной западноримским полководцем Эцием в Реции. Тем не менее, новая латинская эпитафия из римской Салоны (Далмация, хорватский берег Адриатического моря) позволяет поместить монумент из Аугсбурга в совершенно другие временные рамки, и более того — дает возможность восстановить основные этапы истории соединения А^пуагп. Сопоставление текста
Мехамадиев Евгений Александрович — кандидат исторических наук, ассистент кафедры истории средних веков Санкт-Петербургского государственного университета. E-mail: mehamadiev@ gmail.com
