Жизнь и деятельность И. А. Ильина в эмиграции Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

ИДЕИ, КОНЦЕПЦИИ, ПОЛИТИКА

Ю.Т.Лисица

ЖИЗНЬ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И.А.ИЛЬИНА В ЭМИГРАЦИИ

Зарубежный период деятельности Ивана Александровича Ильина (28.III.(6.IV.) 1883, Москва - 21. XII. 1954, Цолликон, Цюрих) не повлек резкой смены его философских позиций или политических взглядов. Все мотивы и темы зарубежного творчества мыслителя, все области его эмигрантской деятельности уходят корнями в его кипучую интеллектуальную и общественную активность революционных лет, периода 1917-1922 гг.

Ильин встретил эти годы молодым московским философом и правоведом, уже заслужившим известность и научными трудами, и блестящими университетскими лекциями. Революционные потрясения обращают его к общественной жизни. Февральскую революцию он воспринял как «временный беспорядок» и принял решение всеми силами содействовать Родине в выходе из такого состояния. Именно в это время он превращается из кабинетного ученого в активного политика, борца и идеолога правого дела. Летом 1917 г. он публикует пять небольших политических брошюр, освещающих текущую ситуацию России с позиций твердого государственника: «Партийная программа математических и максимализм», «О сроке созыва Учредительного собрания», «Порядок или беспорядок?», «Демагогия и провокация», «Почему «не надо продолжать войну»?». Тот же характер носит и серия статей, помещенных осенью в газете «Утро России» под псевдонимом Юстус (позже он будет часто подписываться этим псевдонимом и на немецком языке - Peter Justus, что означает «камень справедливости»): «Куда идет революционная демократия?», «Отказ Г.Керенского», «Чего ждать?», «Кошмар», «Кто они?».

ЛИСИЦА Юрий

Трофимович,

доктор

физико-

наук,

зав. кафедрой

религиоведения

Православного

Свято-

Тихоновского

гуманитарного

университета

Октябрьский большевистский переворот он воспринял как катастрофу и сразу же стал на путь активной, словом и делом, борьбы с новым режимом. Пламенная статья «Ушедшим победителям» в газете «Русские ведомости» вышла через три недели после переворота и была прямым обвинением большевиков и предсказанием их исторической гибели. По свидетельству генерала А.А. фон Лампе, «оставаясь в Москве, Иван Александрович Ильин сразу же установил связь с организатором белого движения на юге России генералом Алексеевым и беззаветно отдался делу Белых»1. За это он трижды арестовывался в 1918 г., был судим Революционным трибуналом, но по счастливой случайности «оправдан за недостаточностью улик». В действительности, Ильин получил от американского гражданина - русского предпринимателя - Владимира Бари большую сумму денег, 8000 рублей, на нужды подпольной организации «Добровольческая армия», о чем свидетельствует его собственноручная запись в расчетной записки В.Бари. На следствии он мотивировал этот факт тем, что деньги ему были даны для издания его книги о философии Гегеля, однако, когда издатель Г.А.Леман предложил ему напечатать двухтомник бесплатно, то он (якобы) вернул В.Бари эти деньги. Общественность Московского университета встала тогда на сторону Ильина, предлагая себя в качестве заложников, и ЧК вынуждена была освободить его на время защиты диссертации 19 мая 1918 г. Оппонентами были П.И.Новгородцев и кн. Е.Н.Трубецкой. Диссертация на тему: «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека» была во всех отношениях столь безукоризненной, а речь диссертанта «Философия и жизнь» столь блестящей, что ему были присуждены единогласно сразу две степени, магистра и доктора государственных наук; и вскоре он стал профессором Московского универси-

тета. Представленный его труд поныне признается специалистами как «лучший в мире комментарий к философии Гегеля»2, что нередко бывало «спасительным билетом» в его жизни.

В августе 1919 г. ЧК опять выдала ордер на его арест (формально Ильин проходил по делу «ЦК Кадетов», хотя сам в этой партии не состоял), в его квартире произвели обыск, но на этот раз арестовать Ильина не удалось - он скрывался у друзей. В феврале 1920 г. его арестовали по знаменитому делу контрреволюционной организации «Тактический центр», но, как говорили, по настоянию Ленина через два дня отпустили (Ленин высоко отзывался о монографии Ильина «Философия Гегеля...», а кроме того, выпустить его просил и Александр Яковлев, сын друга родителей Ленина Ивана Яковлева, хлопотавшего в свое время о брате Ленина Александре Ульянове).

Последний раз он был арестован в сентябре 1922 г. Ильину было предъявлено обвинение в том, что «он с момента октябрьского переворота до настоящего времени не только не примирился с существующей в России рабоче-крестьянской властью, но ни на один момент не прекращал своей антисоветской деятельности, причем в момент внешних затруднений для РСФСР свою контрреволюционную деятельность усиливал»3. По постановлению Коллегии ГПУ (судебной) И. А.Ильин был приговорен к высылке за границу, куда весьма вскоре и был отправлен на пресловутом «философском пароходе». 26 сентября 1922 г. он и его жена вместе с большой группой высылаемых большевиками философов, ученых и литераторов отбыли в Германию.

Годы, прожитые при советской власти, были для Ильина тяжелыми, но творчески плодотворными. Он продолжал преподавать в вузах Москвы - Московском университете, Университете им. Шанявского и других, написал книгу «Учение о право-

сознании», стал председателем Московского Психологического общества, продолжал публичные выступления (хотя с 1919 г. не печатался в газетах), начал читать курс «Философия религии», который положил начало будущему капитальному исследованию «Аксиомы религиозного опыта». Но главное, он воочию наблюдал практический опыт большевиков и их эксперимент над Россией, что позволило ему еще в России сделать глубокие выводы о причинах совершившейся трагедии. Эти выводы пролзвучали в его речи «О патриотизме», произнесенной в феврале 1918 г. в публичном собрании Общества младших преподавателей Московского университета, в речи «Духовная культура и ее национальные вожди», произнесенной в Москве 6 марта 1921 г., и в речи «Основные задачи правоведения в России», которую он произнес весной 1922 г. на заседании Юридического общества в Москве. В дальнейшем, они развивались им в эмигрантских работах «Родина и мы», «Очерки внутренней России. Об оставшихся», «Русская академическая традиция».

По приезде в Берлин Иван Александрович активно включился в жизнь русской эмиграции. Своеобразным манифестом зарубежной России явилась его речь перед русскими профессорами-изгнанниками 14 ноября 1922 г. на торжественном вечере немецкого Красного Креста и общества по изучению Восточной Европы. Приведем ключевое место из этой речи, ярко представляющее ильинские понятия Родины и эмиграции.

«...Мы ... против своей воли ... высадились на гостеприимный берег Германии. Да, против своей воли! Потому что добровольно мы никогда не покинули бы свою Отчизну, а тем более когда она в такой черной беде.

Проникнувшись любовью и болью, сдерживая праведный гнев, презирая смертельную опасность, мы бы оставались стойко на месте как стражи, как сви-

детели, как глашатаи ее Воскресения. Да, мы были в своем Отечестве. Для меня Отечество не столько географическое или этнологическое понятие, сколько духовное.

Любой народ живет ради того, чтобы стать духовнее, чтобы создать свою духовную культуру. И вот эту целостность духовно-национальной культуры мы называем Отечеством. Душа, утрачивая в себе животные начала, становится духом тогда, когда тянется к вечному, когда жаждет Божественного, когда ее мысль мыслит бессмертным и создает бессмертное в смертном. Вот почему только у духовного человека может быть Отечество, а любовь к Отечеству создает различие между человеком и зверем.

Вот почему разлука существует только с географическим и этнологическим субстратом, но никак не с Отечеством.

Где бы я ни был и что бы я ни делал, мое Отечество всегда во мне как духовная сущность моей души, меня самого. У патриота вся жизнь пропитана Отечеством; ход его мыслей, ритм его воли, огонь его страстей - все связано с Отечеством по его душевному складу и устремлениям.

Невозможно лишить Родины человека духовного; невозможно заставить его жить без нее. С нею разлучить его может только смерть, потому что, опять же, Родина стоит того.

Вот и мы, неся с собою и в себе свою Отчизну в первозданных глубинах своего духа, перенесли ее и сюда, оставив дома духовно большой, ослабевший, вконец запутавшийся субъективно субстрат. И тем не менее, превозмогая жесточайшую боль, разделенные пространством, но единые духом, мы все равно считаем высшим счастьем иметь Родину и то, что она у нас есть.

Я уверен, что все присутствующие здесь понимают меня и разделяют мои чувства. Потому что всякий духовный человек, исходя из глубин своей собственной любви к Родине, понимает и ува-

жает это высшее счастье и в другом. Разве не счастье иметь, любить и уважать свою Родину; ведь любовь к ней - это Божье служение, которое для каждого само по себе и для других остается делом священ-ным?...»4.

В 1923-1924 гг. Ильин публикует в «Русской мысли» свою речь 1921 г. «Духовная культура и ее национальные вожди», посвященную памяти кн. Евгения Николаевича Трубецкого, и статью «Памяти П.И.Новгородцева». Это была не только дань памяти ушедших друзей, учителей и духовных вождей, но также и публичное заявление об отождествлении себя именно с этой уходящей философской, нравственной и духовной традицией России.

В эмиграции Ильин начал бурную деятельность в многочисленных и самых различных направлениях. Но все эти направления цельны и взаимосвязаны. Ниже мы последовательно рассмотрим основные разделы этого «трудного наследия Ивана Ильина», как точно выразился его исследователь, современный американский философ Ф.Гриер5.

Философия как духовное делание

По приезде в Германию Ильин краткое время принимал активное участие в работе Религиозно-философской академии в Берлине, созданной и возглавлявшейся Н. А. Бердяевым (и явившейся прямым продолжением Вольной академии духовной культуры, которая действовала под руководством Бердяева в Москве). 27 января 1923 г. на втором открытом заседании Академии Ильин прочел доклад «О возрождении философского опыта». Как сообщала пресса, «доклад проф. И. А. Ильина привлек напряженное внимание обширной аудитории и возбудил весьма содержательные прения, в которых принимали участие профессора Ф.А.Степун, С.Л.Франк, В.Э.Сеземан и Н.А.Бердяев»6. Позже, в

1925 г. издательство «УМСЛ-РИЕЗЗ» в Париже выпустило книгу Ильина «Религиозный смысл философии. Три речи. 1914-1923», куда были включены речи «Философия как духовное делание», «Философия и жизнь» и «О возрождении философского опыта». Первая речь составляла часть курса «Введение в философию», который он читал в Московском университете в 1913/1914 учебном году, и была впервые опубликована в журнале «Русская мысль» в 1915 г. (Кн. 125. С. 112-128.)

Суть своих работ, их главный мотив и пафос Ильин обычно передавал уже в названиях своих публикаций, которые, как правило, бывали ярки и точны. В книге «Религиозный смысл философии» мыслитель не только дает определение сущности, предмета и воздействия философии, но и проводит ее сближение с религией; вера и знание у Ильина «не расходятся и

не стоят в противоречии»7, а «философия

8

по содержанию своему есть религия» . «Истинно религиозный человек приемлет лишь то и верует лишь в то, что открылось ему с очевидностью, в личном, но подлинном духовном опыте»9. Поэтому философия как познавательное творчество для человека «есть в особом и углубленном смысле внутреннее делание»10, а философия «получает значение духовного делания»11, что сродно по сути с монашеской внутренней молитвой - умным деланием, но только для философа главной мотивацией является любовь к знанию (мудрости), а для подвижника-монаха -путь ко спасению, что, по Ильину, совпадает в высшем своем проявлении, как свидетельство и исповедничество Истины.

Вот сжатое описание философского акта и философского опыта, по Ильину: «Философствующий человек имеет перед своим внутренним взором предмет незримый, неслышимый, нечувственный, не материальный, не существующий в пространстве и не длящийся во времени. <...>

В содержании всякого явления и всякого состояния философская мысль видит духовный смысл его, полагая в этом духовном смысле свой предмет, а в его разумном, для каждого очевидном раскрытии -свою задачу»12. Из этого описания уясняются основные установки его философии и ее место в традиции классической европейской метафизики. На первом плане здесь - концепция философского постижения как конкретного узрения духовного предмета. Данная концепция связует эмигрантскую мысль Ильина с его знаменитой диссертацией, которая, как то явствует уже из ее названия, решительно утверждала конкретность как принцип философского видения и ноуменальной, и феноменальной реальности. Выдвигаемая же установка «разумного и для каждого очевидного раскрытия»13 философского предмета прямо перекликается с эпистемологическими принципами феноменологии Гуссерля и позволяет характеризовать философию Ильина как оригинальный опыт современной метафизики, которая отправляется от гегельянских оснований и осуществляет далеко идущее их развитие в феноменологическом русле. В этом развитии, философ формулирует основные требования к философскому опыту. Главными из них служат требования цельности (это должен быть «опыт цельный, начинающийся из глубины и кончающийся на поверхности внешнего проявле-ния»14) и полноты («Настоящий философ смеет, должен и призван категорически утверждать только то, что он исполнил полнотою (плйромою) своего духовно-жизненного делания»15). Как следствие этих своих качеств, философский опыт обретает существенные черты, роднящие его с религиозным опытом. В философском акте «уловляется опытом и мыслью подлинное предметное обстояние»16, и в его предельном напряжении, такому акту «открывается подлинное духовное и божественное обстояние»17.

Так последовательно раскрывается общность (конечно, не достигающая совпадения) сфер философии и религии, равно как и общность их задач. «Философ, единственный из ученых, берет на себя разрешение вопроса о том, что есть истина; подобно священнослужителю, он стоит постоянно перед лицом добра, ис-пытуя его природу и раскрывая другим испытанное; подобно художнику он имеет дело с самою красотою, исследуя ее сущность и обнаруживая пути к ее осуществлению, узрению и уразумению»18. Важный аспект общности этих двух сфер духовной деятельности человека заключается также в том, что обе они подмечают и раскрывают - хотя каждая по-своему, по-разному - качество трагизма, глубинно присущее природе и ситуации человека. «Самая жизнь человеческого духа имеет трагическую природу»19, - говорит Ильин. Однако этой трагичности философ дает достаточно специфическую и дискуссионную трактовку. По Ильину, предпосылкой трагедии является одинокость человеческой души: ибо человек, как он утверждает, - «замкнутая одинокая мона-

20 21 т,

да» , «одинокий художник» . В свою очередь, это фундаментальное одиночество сказывается на характере человеческого опыта: как философский, так и религиозный индивидуальный опыт является, по Ильину, автономным, самодостаточным. Исход же из одиночества, его преодоление, хотя и возможны, но означают лишь выход к собранию, совокупности подобных же одиночеств: автономность человеческого духа, его самоуправляемость, его «теоретическая совесть»22, его «духовное делание» позволяют совершить прорыв в этой природной изолированности к другим одиноким душам. Подобные мотивы философии Ильина, очевидным образом, сближающие ее с экзистенциализмом, содействовали ее популярности на Западе, однако вызывали критику православных мыслителей. «Автономность религиозного опыта»23 у Ильина критиковалась и

В .В . Зеньковским, и архимандритом Константином (Зайцевым), видным представителем Зарубежной Синодальной (Кар-ловацкой) церкви, и другими авторами. Однако надо признать, что в этих мотивах, в известной мере, выразились специфические отличия философии Ильина, ее особый колорит, пафос.

Учение о правосознании и работа в Русском Научном Институте

Одним из важнейших и успешнейших научно-учебных проектов русской эмиграции стал Русский Научный Институт в Берлине, открывшийся в феврале 1923 г. Ильин был в числе главных его организаторов; на его открытии он выступил с замечательной речью-лекцией «Проблемы современного правосознания». Одиннадцать лет, вплоть до ликвидации Института, он был его профессором, читал там курсы: «Энциклопедия права», «История этических учений», «Введение в философию и эстетику», «Учение о правосознании» и др. В 1923-1924 гг. он был деканом юридического факультета этого института. Параллельно, в 1924 г. он был избран членом-корреспондентом Славянского института при Лондонском университете.

Первым руководителем Русского Научного Института был известный ученый, инженер-путеец Всеволод Иванович Ясинский, которого высланные из Советской России выбрали своим «старостой». Состав преподавателей Института собрал все лучшие философские и научно-академические силы русского Берлина: там трудились Ю.Айхенвальд, Н.Бердяев, Б.Вышеславцев, С. Гессен, И. Ильин, Л. Карсавин, А.Кизеветтер, П.Муратов, В.Мяко-тин, Ю. Стратонов, С. Франк и др. В разные годы приезжали в Берлин и читали лекции в институте русские профессора из других стран: П.Новгородцев, С.Проко-пович, П.Струве, Н.Тимашев. Институт

был крупным научным, педагогическим и духовным центром, заслужившим высокую репутацию в Европе, и успешно действовал вплоть до закрытия его нацистами в 1934 г.

В центре педагогической деятельности Ильина было созданное им еще в Советской России учение о правосознании. Исследование философии Гегеля привело его к следующему радикальному выводу: «В Гегелевском понимании государства заложены глубокие трудности, которые имеют обнаружить кризис теодицеи, созданной Гегелем»24 («Тезисы к диссертации»). Поэтому Ильин создает свою теорию государства и права, опираясь не столько на гегелевские, сколько на отечественные философские и духовные концепции. Продолжая традицию своего учителя П. И. Новгородцева, Ильин обращается к теории естественного права, сопрягая его с положительным правом. Главной же его установкой является понимание права как духовной сущности, а правосознания как расширения и утончения человеком своего внутреннего духовного опыта. В основу своего учения он полагает три аксиомы правосознания: чувство собственного духовного достоинства (закон духовного достоинства); способность к самообязыванию и самоуправлению (закон автономии); взаимное уважение и доверие людей друг к другу (закон взаимного признания), а также следующие аксиомы государственной власти: (1) государственная власть не может принадлежать никому помимо правового полномочия (закон легитимности); (2) государственная власть в пределах каждого политического союза должна быть едина (закон самодержавия); (3) государственная власть всегда должна осуществляться лучшими людьми, удовлетворяющими этическому и политическому цензу (закон аристократичности правления); (4) политическая программа может включать в себя только такие меры, которые пресле-

дуют общий интерес (закон народности); (5) программа власти может включать в себя только осуществимые меры или реформы (закон реальности и трезвого оптимума); (6) государственная власть принципиально связана распределяющей справедливостью, но она имеет право и обязанность отступать от нее тогда и только тогда, когда этого требует поддержание национально-духовного и государственного бытия народа (закон справедливости). Перечисленные положения являются непреходящими, но пока далекими от своего осуществления. Это идеальные, «содержащиеся в энтелехии человечества» возможности, и наличие их единой и согласованной системы свидетельствует о том, что в эмпирическом мире возможно правильное человеческое общежитие. Как явствует отсюда, учение Ильина о правосознании противостоит весьма распространенным позициям правового и политического скептицизма.

Идеология белой борьбы

Из всех виднейших представителей русской философии, И. А. Ильин был единственным безоговорочным сторонником Белого движения. По прибытии в Берлин он установил тесную связь с лидерами правой и либерально-консервативной части русского зарубежья: генералом А. А. фон Лампе, главнокомандующим Русской Армией генералом П.Н.Врангелем, создавшим крупнейшую воинскую организацию русской эмиграции, РОВС -Русский Обще-Воинский Союз, митрополитом Анастасием (Грибановским), архиепископом Иоанном (Поммером), П.Б.Струве, В.Х.Даватцем и многими другими. В «Русской мысли» (Прага, 1923/24. Кн. 9-12) была опубликована его речь «Государственный смысл Белой армии», посвященная П. Б. Струве и произнесенная в Берлине 19 ноября 1923 г. на студенческом национальном вечере в честь шестой годовщины основания Добровольческой

армии. Здесь развивались идеи, впервые представленные философом в статье 1917 г. «Ушедшим победителям».

Ильин включился в работу РОВС-а на правах его негласного идеолога; его аналитические записки о положении в Советской России поразили генерала Врангеля своей фундаментальностью (переписка Ильина с Врангелем 1923-1928 гг. насчитывает 16 и 17 писем с одной и другой стороны, соответственно). Неслучайно он был приглашен участвовать во встрече правой элиты в замке Герцога Лейхтен-бергского Зеоне; и именно его яркой статьей «Белая идея» открывается первый том «Белого Дела» («Летописи Белой борьбы») - издания, задуманного и осуществлявшегося под эгидой П.Н.Врангеля.

В 1924 г. в «Вестнике», выпускавшемся главным правлением Общества Галли-полийцев, была напечатана статья «О нашем политическом лике», в которой Ильин дал определение: «Белый - человек воли и поступка, за этою волею - его вера; за этим поступком - его любовь», а позже в своем журнале «Русский Колокол» он опубликовал «Девизы Белого движения»: «Господь зовет! Сатаны убоюсь ли?», «Моя молитва, как меч. Мой меч, как молитва», «Служу России, отвечаю Богу», «Моя святыня, мое слово, мое дело», «Молиться, любить, творить и умереть в свободе», «В правоте моя победа», «Любовию ведом, жертвою очищаюсь», «Жертвую, но не посягаю; сорев-ную, но не завидую», «Побеждаю, но не мщу», «Достоинство в служении», «Любовью и кровью спаянные»25. Как видно отсюда, на первый план в белом движении Ильиным усиленно выдвигалась религиозная и религиозно-нравственная сторона.

В 1926 г. в Белграде в издательстве «Общества галлиполийцев» вышла брошюра Ильина «Родина и мы», в которой представлена программа белого русского движения на далекую перспективу: «Мы, белые изгнанники, - не беглецы и не ук-

рывающиеся обыватели. Мы не уклонились от борьбы за Россию, но приняли ее и повели ее всею силою, и любовью, и волею.

И ныне заявляем, - пусть слышат и друзья, и враги: борьба не кончилась, она продолжается.

Она окончится только с освобождением и восстановлением России. И тогда от этой борьбы останется драгоценное наследие: выделившийся и сплотившийся кадр белых патриотов, белая традиция, белая идея. Белая армия станет творческой основой, ферментом, цементом русской национальной Армии - и в недрах ее она сделается орденом чести, служения и верности. И этот орден возродит не только русскую армию, но и русскую гражданственность — на основах верности, служения и чести.

Но для этого мы, белые, должны прежде всего соблюсти свой дух и самих себя»26.

В статье «О нашем политическом лике» Ильин уточняет характер своей принадлежности к Белому движению: «Я ни одного дня не был в Белой армии и никогда не носил оружия. Но я связан с нею давно; с самого ее основания и, в сущности, еще раньше. Духом и волею я был с нею каждый день и час, с тех самых пор, как она восстала и начала слагаться во всех прямых русских сердцах, сразу, одновременно, в тысячах, вырастая из одной и той же любви и веры, из единого чувства достоинства и чести, из единого, неодолимого отвращения ко злу. Но я взывал к ней гораздо ранее, всею силою моего видения и моей воли еще весною 1917 г., когда я понял, что гражданская война неминуема и что победить в ней может только наступающий. Я понимал, что эта Белая сила может сложиться только добровольно и что она будет состоять из тех, которые, не ища себе ничего и, быть может, теряя все свое, «дадут Богу

души свои»»27.

Надо отметить, что в русской эмиграции далеко не было единодушия в вопросе об отношении к белому движению. Ситуацию в этом вопросе ярко показывает следующий эпизод из воспоминаний С.Л.Франка. «В эти дни П<етр> С<труве> устроил - на квартире Н. А. Бердяева -совещание между приехавшими из России лицами и его единомышленниками по Белому движению. В числе участников совещания были, кроме П. Б., Бердяева и меня - еще В.В.Шульгин, И.М.Биккерман, Г.А.Ландау, И.А.Ильин, А.С.Изгоев. П.Б. открыл совещание характерными для его умонастроения словами: узнав, что прибывшие только из Советской России друзья не понимают значения Белого движения, он счел необходимым свести их с деятелями этого движения, чтобы постараться устранить возникшее недоразумение. Я сразу же заметил ему, что считаю искусственным и нецелесообразным такое сужение нашей беседы; Белое движение, как бы к нему ни относиться, есть только средство, а не цель; встретившись после долгой разлуки, в течение которой мы имели разный опыт этих бурных лет, мы, естественно, должны были поделиться мнениями на основную тему о судьбе России и смысле совершившегося в ней. Фактически разговор пошел все же по руслу оценки Белого движения. И. А. Ильин - один из немногих приехавших из России безусловных приверженцев Белого движения - произнес, по своему обыкновению, красивую патетическую речь; он восхвалял моральную красоту Белого движения, как борьбу за право «умирать за родину» (имея в виду борьбу против пораженчества большевизма в немецко-русской войне). П. Б. сразу загорелся от этих слов; он признал себя «потрясенным ими», и этим признанием и указанием на моральную правоту защищаемого им дела исчерпывалось то, что имел сказать. А. С. Изгоев и я снова развили наши соображения о более глубоких причинах обна-

ружившейся неудачи Белого движения. Разговор принял демократический характер с бурного вмешательства в него Н.А.Бердяева, который с страстным возбуждением и в очень резкой форме начал упрекать сторонников Белого движения в «безбожии» и «материализме» - именно в том, что они возлагают все свои надежды на внешнее, насильственное ниспровержение большевизма, не учитывая его духовных источников и не понимая, что он может быть преодолен только медленным внутренним процессом религиозного покаяния и духовного возрождения русского

28

народа» .

Рассказ Франка ценен тем, что не только формулирует одну из острейших проблем русского зарубежья, но и точно рисует соотношение сил сторонников белой идеи и ее оппонентов (Струве и Ильин были в явном меньшинстве в упомянутом собрании). Однако эта идея, как и идея «Учредительного собрания», по существу, так и не была изжита, либо снята в истории России. Продолжил в дальнейшем ее разработку и Ильин. Как он показывал в позднейших текстах, в белом движении отсутствовало правильное соединение внешней волевой и внутренней духовной компонент; такое соединение он попытался описать в своем учении о сочетании духа и инстинкта.

О сопротивлении злу силою

В июле 1924 г, будучи на излечении в Италии, Ильин по заказу мецената Б. Г. фон Кеппена, члена Высшего Монархического Совета, начал писать книгу «О сопротивлении злу силою», которую он посвятил «Белым воинам, носителям православного меча, добровольцам русского государственного тягла!»29 Книга вышла из печати в Берлине, в июне 1925 г. в количестве 2000 экземпляров. Книга вызвала горячую и широкую полемику как в Зарубежье, так и внутри России, и осталась одним из знаменитых тек-

стов эмигрантской литературы30. Однако не все стороны проблематики, поднятой книгой, достаточно ясно и отчетливо освещались в полемике; некоторые наблюдения и тезисы автора скорее оставлялись в тени. Прежде всего, сюда относились те высказывания, что носили характер естественной реакции на пагубные революционные идеи марксизма, формальной западной либеральной демократии и масонской идеологии. В этом аспекте, книга Ильина примыкала к целому ряду книг и брошюр того времени; укажем лишь некоторые из них: В.Свенцицкий «Война и Церковь» (1919), А.Дисский «Утопическая идея и ее осуществление» (1922), Н.А.Бердяев «Философия неравенства. Письма к недругам по социальной философии» (1923), «Новое средневековье» (1924), А.Д-н «Евреи в России» (1924), В.В.Шульгин «Что нам в них не нравится?» (1925). Но главное существо работы было в другом. Книга касалась одного из коренных вопросов нравственной философии, который Ильин начал разрабатывать еще во время Первой мировой войны («Основное нравственное противоречие войны» (1914), «Духовный смысл войны» (1915)), считая его решающим: «Может ли человек, стремящийся к нравственному совершенству, сопротивляться силою и мечом?» и «Может ли человек, верующий в Бога, приемлющий Его мироздание и свое место в мире, не сопротивляться злу мечом и силою?»31 Ответ Ильина категоричен: «Не только может, но и должен сопротивляться злу силою!»32 В настоящее время книга «О сопротивлении злу силою» получает неожиданное новое звучание в связи с проблемами мирового терроризма. По словам одного современного монаха Святой Горы Афон (о. Симон Лоза) книга Ильина является самой главной книгой нашего времени и требует нового богословского прочтения.

Монархическая идея и непредрешение

Ильин был одним из главных организаторов Русского Зарубежного Съезда 1926 г. и его делегатом (с двумя голосами). Он произнес на съезде, по мнению многих наблюдателей, самую лучшую и самую глубокую речь, призывая участников преодолеть политическую «болезнь партийности» и партийную психологию. Будучи монархистом, Ильин прямо высказывает свои предпочтения: «Ибо и в будущем цвести нашей родине только под Царем и мучаться и чахнуть ей в интригах республиканской партийности»33. Но как ученый и философ он был непредрешен-цем: «Знаю я - нет у нас еще счастья иметь Царя - не знаем, будет ли он у нас и когда он будет. <... > Не всякий, кто говорит о Царе, - способен иметь его; и ведь и перед революцией он был у нас, а мы не умели иметь его. Да, надо уметь иметь царя»34, ибо монархическое устройство, утверждает Ильин, является очень тонким и требует от подданных подлинной религиозной укорененности, а у правителей -глубокой религиозной и нравственной мотивации. «Знаю только, - говорит в своей речи на съезде Ильин, - что будет Царь, но не раньше, чем восстанет в наших душах чистое и верное монархиче-

35

ское правосознание» .

О религиозном кризисе

Ильин считал, что главная причина трагедии и нестроения в тогдашней России и во всем мире - не материальная, а духовная. «Первая четверть двадцатого века осуществила в истории человечества невиданную по размерам и интенсивности войну и неслыханное революционное брожение. Это является величайшей духовною неудачею человечества, духовным падением его. Это падение обнаруживает некий глубокий духовный кризис, переживаемый человечеством. Ответст-

веннейшая задача наших дней состоит в том, чтобы найти самые основы, самый корень этого кризиса в направлении духа и в строении духа современного человечества и отсюда повести лечение. Духовное разложение наших дней должно быть изучено, опознано, вскрыто и формулировано. И тогда найдутся его преодоления». Так он говорил в лекции «О религиозном

36

кризисе наших дней» , прочитанной в Берлине 19 ноября 1922 г. В декабре 1922 г. во Вюнсдорфской технической школе были устроены лекции на темы «Прогресс и Христианство» (проф. Карсавин) и «Христианство и настоящее время» (проф. Ильин). Позже, в апреле 1934 г. в Берлине и Риге Ильин прочитал лекцию «Духовный кризис русской интеллигенции», а в 1937 г. выпустил итоговую брошюру «Основы христианской культуры», а также фундаментальную книгу «Путь духовного обновления». Эту книгу он начинал писать еще в Советской России и затем писал ее на протяжении 1930-1935 гг.; в 1939 г. она появилась на немецком языке под названием «Вечные основы жизни». Главы этой книги - «О вере», «О любви», «О свободе», «О совести», «О семье», «О родине», «О национализме», «О правосознании», «О государстве», «О частной собственности» - уже и своими названиями говорят о коренных проблемах человечества, правильное решение которых позволило бы преодолеть разразившийся духовный кризис. В книге заметно проявилась устойчивая, порою даже навязчивая черта стиля Ильина: его риторический и поучающий, назидательный характер. Но это не лишает ее содержательности; в каждом вопросе излагаются как положительные проявления рассматриваемых духовных ценностей, так и их искаженные, болезненные проявления (духовные опасности). Последние три главы появились лишь во втором издании книги, в Мюнхене в 1962 г. уже после смерти философа. И это было не случайно. Рас-

сматривавшиеся там проблемы были остры, а их предлагавшиеся решения противоречили тогдашним умонастроениям в Европе и в мире.

Отчуждение частной собственности и его мировое значение

Ильину принадлежит и учение о частной собственности, которая определялась им как «господство частного лица над вещью - господство полное, исключительное и прочно обеспеченное правом (т.е. обычаем, законом и государственной властью)»37. В центр своего учения он ставит следующие вопросы: «Подобает ли творческому духовному центру (человеку) иметь на земле некое прочное, вещественное гнездо, предоставленное ему и обеспеченное за ним - гнездо его жизни, его любви, деторождения, труда и свободной инициативы?»38, «Возможен ли дух без свободы и творчества?», «Возможны ли свобода и творческая инициатива без частной собственности?»39 И если подобает, если возможно, то в силу чего и на каких условиях? - Отвечая на данные вопросы, рассматривая все недуги и неверные пути, возникающие при их решении, философ дает глубокое обоснование частной собственности. Основные выводы его следующие:

«1. Частная собственность соответствует тому индивидуальному способу бытия, который дан человеку от природы. Она идет навстречу инстинктивной и духовной жизни человека, удовлетворяя его естественному праву на самодеятельность и самостоятельность.

2. Частная собственность вызывает в человеке инстинктивные побуждения и духовные мотивы для напряженного труда, для того, чтобы не щадить своих сил и творить лучшее. Она развязывает хозяйственную предприимчивость и личную инициативу и тем укрепляет характер.

3. Она дает собственнику чувство уверенности, доверие к людям, к вещам и к

земле, желание вложить в хозяйственный процесс свой труд и свои ценности.

4. Частная собственность научает человека творчески любить труд и землю, свой очаг и родину. Он выражает и закрепляет его оседлость, без которой невозможна культура. Она единит семью, вовлекая ее в собственность. Она питает и напрягает государственный инстинкт человека. Она раскрывает ему художественную глубину хозяйственного процесса и научает его религиозному приятию природы и мира.

5. Частная собственность пробуждает и воспитывает в человеке правосознание, научая его строго разделять «мое» и «твое», приучая его к правовой взаимности и к уважению чужих полномочий, взращивая в нем верное чувство гражданского порядка и гражданственной самостоятельности, верный подход к политической свободе.

6. Наконец, частная собственность воспитывает человека к хозяйственной солидарности, не нарушающей хозяйственную свободу: ибо каждый собственник, богатея, обогащает и свое окружение, и самое народное хозяйство: и конкуренция собственников ведет не только к борьбе, но и к творческому напряжению, необходимому для народного хозяйства. И путь к организации мирового хозяйства идет не через интернационально-коммунистическое порабощение, а через осознание и укрепление той солидарности, которая вырастает из частного хозяйст-

40

ва» .

В этих тезисах, по Ильину, также раскрывается и «духовный смысл частной собственности»41. С 1923 по 1953 гг. Ильин прочел множество лекций о частной собственности на немецком и русском языках. Его аудитории насчитывали невиданное по тем временам количество людей. Нетривиальность его позиции заключалась в том, что Ильин был не только «один в поле воин» в борьбе за частную собственность, но одновременно высту-

пал против реституции, особенно против «аграрного реставраторства», или возврата земельной собственности бывшим ее владельцам, во избежание нового «черного передела» (см. об этом его текст «Смотреть вперед и создавать новое! Отрывок из частного письма помещика»).

Причины русской революции: Яд большевизма

В обширных исследованиях «О религиозном кризисе наших дней» (1922), «Мировые причины русской революции» (1928), «Борьба за Россию и современная политика» (1930), которые были изданы Н. П. Полторацким после смерти философа (последняя работа вышла под названием «О революции»), а также и ряде других работ Ильин усматривает причины русской революции в «глубоких дефектах -дефектах не материальных, а духовных», не только русских, но мировых. «Их мало осуждать, их необходимо опознать и вскрыть, свести к общим закономерным увечиям русского духа». И первым таким увечьем стал «яд большевизма». «Большевизм, - по Ильину, - есть не только политический и хозяйственный строй, т.е. диктатура партии, водворяющей социализм принуждением и страхом»42, но «большевизм есть разложение души и разнуздание алчности в человеческой ду-ше»43. Подобное может возникнуть (как возникало и раньше) не в каких-то избранных странах или исторических условиях, а всюду, где расцветает противоду-ховная вражда. каковая и есть зло, по определению Ильина. Ряд его брошюр и лекций на эти темы - «Большевизм и кризис современного правосознания» (1923), «Яд большевизма» (1931), «Яд. Дух и сущность большевизма» (1932), «Возникновение большевизма из духовного кризиса» (работа была напечатана в иллюстрированной книге «Разнуздание черни. Обзор большевизации Германии» под

псевдонимом Ильина д-р Юлиус Швей-керт; первая часть книги написана другом Ильина д-ром Адольфом Эртом) (1932), «Коммунизм и мировой порядок» (1940) -были опубликованы большими тиражами на русском, немецком, шведском и др. языках.

Яд большевизма невозможно «переварить», им можно только отравиться. Все свое политическое и духовное наследие Ильин посвятил лечению этого страшного недуга России. Прежде всего, сюда входит его борьба с коммунистической доктриной и предсказание «крушения социализма»: Ильин подчеркивал неверные пути социализма, отличая их от верной социальной проблематики; его лозунг - «поли-

44

тически направо, социально налево» остается актуальным и в современной России. В 1931 г. в Берлине на немецком языке выходит фундаментальное исследование «Мир перед пропастью. Политика, хозяйство и культура в коммунистическом государстве». Авторами его 30 статей были 12 русских ученых-эмигрантов (проф. Н.фон Арсеньев, д-р Л.Аксенов, А.фон Бунге, А.Демидов, д-ра В.Гефдинг, проф. И.Ильин, М.Критский, проф. Кульман, д-р А.Мелких, Б.Никольский, С.фон Ольденбурга и проф. Н.Тимашев); 6 текстов принадлежали Ильину, который был также вдохновителем и редактором издания. Труд давал научный, экономико-социологический, политологический и культурный анализ практики большевистского режима в России с 1917 по 1930 г. В 1935 г. Ильин издал на немецком языке в Берне под псевдонимом Dr. Alfred Normann большую книгу «Большевистская политика мирового господства. Планы III Интернационала по революционизированию мира», в которой рассматривались международные аспекты практики коммунизма и большевизма. С 1925 по 1935 г. Ильин опубликовал более двухсот газетных статей на русском (в парижских газетах «Возрождение», «Русский инвалид»,

«Россия и славянство», в белградской газете «Новое время», в рижской «Слово» и др.) и немецком (в немецких газетах «Der Tag», «Darmst^dter Tagblatt» и др.) языках на указанные темы, а также написал для немецкого правительства аналитические записки: «Директивы Коминтерна по Большевизации Германии» (1933), «О директивах Коминтерна по Большевизации Германии» (1933), «Голод в Советской России как результат коммунистической аграрной политики. Диагноз» (1933). Однако ни Веймарская Республика, ни пришедшие к власти национал-социалисты не обратили внимания на предостережения Ильина. Более того, указания на «второе увечье» России как безбожие вызвали у нацистов такое раздражение, что он потерял работу в Русском Научном Институте (1934), ему было запрещено выступать с лекциями, а уже готовая печатная продукция была конфискована (1938).

Кризис безбожия

В 1930 г. в сборнике на немецком языке «Книга бедствий русского христианства» Ильин поместил статью «Разрушение семьи в Советском государстве»; в 1931 г. на немецком языке отдельной брошюрой вышла работа «Кризис безбожия» (из трех статей «Преследование христиан в Советском государстве», «Смысл безбожия» и «Союз безбожников»). При поддержке протестантского пастора К.Эвербека и организованного им в г. Лемго общества «Помощь русским братьям» Ильин проехал по Германии с лекциями в сопровождении знаменитого церковного хора под руководством Н.С.Орлова и издал по материалам своих выступлений серию брошюр: «Мученичество русской церкви и его значение для христианских церквей других стран» (1936), «Мученичество церкви в России» (1937), «Христианство и большевизм» (1937), «Наступление на Восточную церковь» (1937) (последняя была опубликована в количестве 35 000 экз.,

причем 20 000 разошлись за год, а остальные были арестованы нацистами). Неопубликованной осталась лекция «О христианском сопротивлении коммунистическому господству». Серия его статей «О Богоустановленности Советской власти» в «Возрождении» (1939) вызвала жаркую полемику с представителем Московской Патриархии в Западной Европе митроп. Елевферием (Богоявленским), которой последний посвятил целые главы своей книги «Божие и Кесарево». Наконец, в 1947 г. в двух номерах нью-йоркской газеты «Россия», а затем отдельной брошюрой в Париже вышла работа Ильина «О Церкви в СССР», которую он подписал псевдонимом С<тарый> П<олитик>, с предисловием проф. А.В.Карташева.

Основы борьбы за национальную Россию

Как это и диктовалось философскими положениями, отстаивавшимися в книге «О сопротивлении злу силою», национально-государственная позиция Ильина всегда была активной позицией. Он был членом русской секции международной антикоммунистической лиги (так называемая Лига Обера по борьбе с III Интернационалом). Его перу принадлежали тезисы «О русском зарубежном активизме» (1931), выпущенные двумя изданиями для «внутреннего пользования» («не для печати»). Он входил в редакцию самой влиятельной правой газеты «Возрождение», редактируемой П.Б. Струве, активно публиковался и в других правых консервативных газетах (парижских «Россия и славянство», «Русский инвалид», белградской «Новое время», рижской «Слово», женевской «Новый путь», нью-йоркской «Россия», джорданвильской «Православная Русь») и журналах (парижско-пражском «Русская мысль», рижском «Перезвоны», женевском «Новый путь», джор-данвильском «Православная Русь», сан-францисском «День русского ребенка»). Однако, когда в конце 1926 г. А.О.Гука-

сов (издатель «Возрождения») и Ю.Ф.Семенов (редактор) вытеснили Струве с поста главного редактора, Ильин в знак протеста вышел из редакции «Возрождения» и прекратил с нею сотрудничество на несколько лет.

В 1927-1930 гг. Ильину удалось осуществить самостоятельный издательский проект: он стал редактором-издателем журнала «Русский Колокол» с характерным подзаголовком: «Журнал русской волевой идеи». Всего было выпущено 9 номеров журнала. Несколько первых номеров профинансировал московский купец Н.Громов, незадолго до того выехавший из России, остальные - некоторые русские патриоты, в частности, С.В.Рахманинов, но главный вклад сделали премьер-министр Чехословакии Карел Крамарж и его жена, русская по национальности, Надежда Николаевна, переписка Ильина с которой насчитывает 43 письма. Во вступительной статье редактора Ильин писал: «После долгих унижений и страданий пробуждается духом национальная Россия. С нею наши помыслы. Ей отдана наша воля; ей посвящено наше служение. Ей навстречу звучит наш Колокол»45. Здесь он ставит главную задачу своей борьбы: «И вот, первое, в чем нуждается Россия, есть религиозная и патриотическая, национальная и государственная идея. Мы должны увидеть идеальную Россию, нашу родину в ее возможном и грядущем совершенстве... И увидев ее такою, создать те силы, которые осуществят ее, - Россию природных и национальных дарований; Россию великих залогов и заветов; Россию святителей, гениев и поэтов; Россию перед лицом Божиим... Это есть идея великодержавной России, воздвигнутой на основах подлинно христианской, волевой и благородной государственности. Это есть идея: Богу служащей и поэтому священной ро-дины»46. Статья заканчивается таким абзацем: «России нужен идейный волевой и

творческий кадр: рыцарский кадр. И она уже готовит его для себя в лишениях и испытаниях. Он мученически томится внутри страны; он героически ведет борьбу в лесах и в тюрьмах; он изнывает в непосильной работе по всему миру. Пусть же он знает и твердо верит, что в нем, в его духовной силе и зрелости - залог нашего национального спасения!.. И Россия скоро позовет его. Ибо близятся исторические сроки; и народ наш, потрясенный и отрезвленный, возвращается к своим национальным алтарям, к священным исто-

47

кам своей жизни... » .

Понять национально-государст-венные позиции Ильина помогает и отчетливое размежевание, которое он всегда проводил между этими своими позициями, с одной стороны, и доктринами фашизма и национал-социализма - с другой. Указанным доктринам он посвятил несколько статей: 9 «Писем о фашизме» (корреспонденции из Италии от Ивера - псевдоним Ильина - в «Возрождении», где он в это время писал «О сопротивлении злу силою» и непосредственно наблюдал происходящие события) (1925), «О русском фашизме» (1928), «О власти и смерти» (1928), «Национал-социализм. Новый дух» (1933). В их истоках, мотивах он готов был признать действие рыцарского, волевого начала и отклик человечества («патриотический эксцесс в истории») на разверзшуюся бездну безбожия, бесчестия и свирепой жадности; реакцию на организованное безволие; наконец, борьбу с интернационализмом, коммунизмом и большевизмом, когда «люди ищут волевого и государственного выхода из организованного тупика безволия»48. Здесь он готов был также видеть и некоторую общность с белым движением; однако реализация этих мотивов в фашизме и национал-социализме приняла искаженные формы и направление. Ильин считал, «что белое движение в целом - гораздо шире фашизма и по существу своему

глубже фашизма. Или, если угодно: белое движение есть родовое понятие, а фашизм есть видовое понятие. <...> Белое движение шире фашизма потому, что оно может возникать и исторически возникло по совершенно другим поводам и протекало в иных формах, чем фашизм. Оно глубже фашизма потому, что именно в фашизме не проявляется или недостаточно действует глубочайший, религиозный мотив движения»49. Непоправимая ошибочность и опасность фашизма, по Ильину, в том, что он, в противоположность «белой идее», пошел по пути партийного, а не религиозного движения, отказавшись от духовно-нравственных критериев. Об этом он, в частности, писал в своих оценках фашистских тенденций в русской диаспоре: «По-видимому, это будет «фашизм», -но белого в нем не будет ничего. Может это будет «розовый», «желтый» или «черный» фашизм, т.е. партийное дело ради партийных целей, прикрытый патриоти-

50

ческой словесностью» . Таковым позже и стал национал-социализм в Германии. Еще в 1936 г., по воспоминаниям ученика Ильина Р.Н. Редлиха, Ильин «совершенно точно описал грядущий поход Гитлера в Россию»51. Особая ошибочность доктрины Гитлера, по мнению Ильина, была в упоре на расовую теорию и антицерковную борьбу; последняя по пагубности превосходила масонскую идею отделения церкви от государства: «Почему в Германии вдруг конфисковали мою брошюру? Потому что там начинается «трехлетка противохристианства». План: через 3 года ни в одном храме не должно быть больше христианского богослужения. Какое же? Сами выдумают. Да - это Вам не масонское «отделение церкви от государства». Это называется иначе. И в этом их существо. Антихристианский шовинизм, кото-

52

рому все дозволено» .

Самыми зрелыми и законченными работами Ильина в этом направлении явились брошюры «Три речи о России» (1934), «Творческая идея нашего будуще-

го» (1937) и «Основы борьбы за национальную Россию» (1938), которые он выпустил в издательстве «За Свободу» молодежной организации Национально-Трудовой Союз Нового Поколения, созданной в 1930 г. герцогом С.Н.Лейхтен-бергским и возглавлявшейся проф. М.А.Георгиевским. «Русский Колокол» был весьма популярен в кругах НТСНП, однако Ильин в дальнейшем прекратил свое сотрудничество с этой организацией. Все попытки вовлечь его в сотрудничество с русскими национальными движениями, близкими к нацистам, например, РОНД (Российское Освободительное Народное Движение), который представлял в Берлине барон А.В.Меллер-Закомельский, потерпели неудачу. Ильин резко выступал в печати и против движения «Младорос-сов», возглавлявшегося Александром Ка-зем-Беком; и это вызывало «подозрительное недовольство» гестапо (см. запросы Мюллера об Ильине53).

Ильин вынужден был оставить Германию. Вот что писал он о себе в это время:

«Апрель 1938. Берлин.

Томлюсь в неопределенности и непре-дусмотримости будущего. Надо принимать какие-то меры, но нет уверенности ни в одной из них, что она необходима и верна. В старину давали проходное свидетельство - обязан где-нибудь находиться, а в случае неисполнения этого требования будет отправлен по этапу. И особые приметы: глаза голубые, волосы русые, особых примет не оказалось. Думаю, что status quo ante не восстановим. Думаю, что locus quo ante не может и не должен быть затягиваем. Когда яйцо разбивается, то оно выливается в стакан или на сковородку. Чувствую, что яйцо разбито, но не вижу ни стакана, ни сковородки. В каком-то романе - кораблекр<ушение,> спас<ают-ся> на лодке, один не попал, тонет, цепляется за борт, а сидящие - по пальцам ножом. Donec eris...

Как ни разу с 1922 чувствовал себя в руке Божией - ухожу в работу. Кончаю

книгу. Я был Тебе верен и не щадил себя -остальное Твое дело. Совсем как в подвале на Лубянке»54.

Среди его молодых учеников были Алексей Квартиров и его сестра Марина Дерюгина, которые и помогли философу и его жене летом 1938 г. переехать в Щвей-царию. Благодаря поддержке С.В.Рахманинова, внесшего 4000 шв. франков залога, он получил вид на жительство в г. Цолликон, пригороде Цюриха - правда, на унизительных условиях: без права на работу, политическую деятельность, с обязательной еженедельной отметкой в полицейском участке, но с разрешением читать лекции на чисто философские и литературные темы.

Позже Ильин начал сотрудничать с организацией «Русское Христианское Национальное Движение» (РХНД), печатным органом которого были газета и журнал «Новый путь», издававшиеся в Женеве. Прежде всего, там были опубликованы его тезисы «Спутник русского христианина националиста» (1-е изд. 1937; 2-е 1938), составленные по брошюре «Основы борьбы за национальную Россию». Затем, в начале декабря 1937 г. Ильин выступил на съезде РХНД в Женеве с докладом «Основы государственного устройства». Это выступление легло в основу его «Проекта Основного Закона Российской Империи», над которым он работал вплоть до августа 1938 г. и представил его на Совещании в Женеве 22-28 января 1939 г. Участниками этого совещания были: митрополит Анастасий (Грибанов-ский), митрополит Серафим (Лукьянов), протопресвитер Сергий Орлов, А. И. Ло-дыженский, Ю.И.Лодыженский, Б.А.Никольский, кн. А. М. Куракин, кн. М. А. Горчаков, И.А.Ильин, С.Д.Тверской, Н.А.Мельников, А.Ю.Вегнер, В.Н.Куколь-Ясно-польский, Б.Н.Сергиевский, И.А.Кононов, И.М.Малинин, В.А.Кравцов, Г.Ф.Семпе-рович, С.Л.Войцеховский, В.В.Орехов, Г.Г.Миткевич, М.Н.Беляков. Первые два

дня совещания были посвящены докладу Ильина и его обсуждению.

В 1941 г. РХНД выпускает сборник «Вера, Родина, Семья», который составили, главным образом, статьи И. А. Ильина, А.И. Лодыженского и А.В.Карташева. Из 20 статей сборника 11 принадлежали Ильину. В 1940-1941 гг. Ильин подготовил также цикл небольших (от 4 до 10 страниц) выпусков «О грядущей России». Они издавались в Женеве ротаторным способом на средства, предоставленные сан-францисским Кулаевским фондом; всего было осуществлено 9 выпусков: № 1 - Вера в Россию, № 2 - О свободе, № 3 - В поисках справедливости, № 4 -Основная задача, № 5 - О сильной власти, № 6 - О русском национализме, № 7 -Утверждение личного начала, № 8 -О русской идее, № 9 - Идея предметного воспитания. Дочь близкого друга Ильина Б.А.Никольского, работавшего в Лиге Наций, рассылала экземпляры выпусков в разные концы мира доверенным лицам. Так продолжалось и после войны, когда Ильин анонимно писал бюллетени РОВС-а, а Никольские занимались их распространением (Ильину в Швейцарии подобная деятельность была запрещено). После смерти философа РОВС в 1956 г. в Париже выпустил эти бюллетени отдельным изданием, как двухтомник «Наши задачи». Этот двухтомник стал одной из самых известных книг Ильина, и, в параллель с двухтомником «Аксиомы религиозного опыта» (о котором речь ниже), сторонники философа рассматривают его как «Аксиомы политической жизни».

Основы христианской культуры.

Сущность и своеобразие русской культуры

Исследования и писания Ильина в 30-е и 40-е гг. далеко не ограничивались критикой большевистского режима в России и другими политическими темами. Из иных

областей, к которым обращалась его мысль, прежде всего, существенна разработка общих идей культурфилософии, а также применение этих идей к анализу существа и своеобразия русской культуры. Общей проблематике посвящалась его брошюра «Основы христианской культуры», вышедшая в свет в 1937 г. в Женеве. Обратиться же специально к русской культуре его отчасти подтолкнуло внешнее событие: выход в свет в Люцерне в 1938 г. книги немца Вальтера Шубарта «Европа и душа Востока». Автор в ней развивал следующий тезис: «Запад подарил человечеству наиболее совершенные формы техники, государственности и связи, но лишил его души. Задачей России является вернуть ее людям. Россия обладает как раз теми силами, которые Европа потеряла или уничтожила <... > только Россия способна одухотворить человеческий род, погрязший в вещности и испорченный жаждой власти, и это несмотря на то, что в настоящий момент сама она му-чится в судорогах большевизма. Ужасы советского времени пройдут, как минула и ночь татарского ига, и оправдается старое изречение: «С Востока свет!» <... > Россия - единственная страна, которая может освободить Европу и ее освободит, так как по отношению ко всем жизненным проблемам она занимает позицию, противоположную той, которую заняли все европейские народы. Именно из глубины своего беспримерного страдания будет она черпать столь же глубокое знание людей и смысл их жизни для того, чтобы возвестить это знание всем народам. Русский обладает для этого душевными предпосылками, отсутствующими сегодня у любого европейского народа»55. В 1940 г. Ильин откликнулся на эту книгу лекцией на русском и немецком языках «О национальном призвании России (Ответ на книгу Шубарта)», где расценил взгляды Шу-барта как реставрацию славянофильской мессианской национальной мечты и решительно выступил против этой рестав-

рации: «Я хотел бы сейчас высказать несколько основных мыслей по существу этой реставрации русского мессианства, звучащей на немецком языке из нерусской души и от нерусского человека. Я русский. Рожден в православии. Всю жизнь изучал историю, дух и создания моего народа. Люблю его. Горжусь тем, что я русский. И верю в светлое будущее России и ее народов. Но я не поддерживаю русской мессианской идеи и считаю ее неверной и нежелательной. Под русской мессианской идеей я разумею идею о том, что русский дух выше всех остальных национальных духов и что Россия призвана духовно и религиозно спасти другие наро-ды»56. У Ильина было совсем другое положительное видение грядущей России, но тем не менее книга Шубарта подвигла его на целую серию исследований, которые можно рассматривать как продолжение «Трех речей о России» (1934). Находясь уже в Швейцарии, Ильин написал и читал цикл лекций «Сущность и своеобразие русской культуры», в которых Россия предстает как предмет философии. Первые три из них, «Душа», «Вера» и «Ход исторического развития», были дважды изданы на немецком языке в 1942 и 1944 гг. Остальные три - «Главные национальные проблемы России», «История становления государства» и «Творческая идея России» -читались им неоднократно среди швейцарской аудитории, но изданы были только в 1996 г. в русском переводе, в составе Собрания сочинений И. А. Ильина (т. 6, кн. II). В этом же собрании (т. 3) были изданы русские переводы и других лекций на русские темы: «Покой и радость в православном мировоззрении», «Русская душа в своих сказках и легендах», «Русское восприятие искусства и художественного совершенства», «Свобода духа в России. Простецы по природе и юродивые во Христе», «Древнерусское искусство (зодчество и фрески)», «Киев -древнейшая столица Руси», «О вечно-женственном и вечно-мужественном в

русской душе», «Современная художественная литература», «Александр Пушкин как путеводная звезда русской культуры», «Гоголь - великий русский сатирик, романтик, философ жизни», «Достоевский как человек и характер», «Достоевский как художник», «Достоевский как публицист», «Образ Идиота у Достоевского», «Николай Ставрогин (Достоевский. «Бесы»)», «Лев Толстой как истолкователь русской души («Война и мир»)», «Лев Толстой - художник и человек», «Николай Метнер - композитор и провидец (Романтизм и классицизм в современной русской музыке)». В эту же тематику у Ильина входят: русская брошюра «Пророческое призвание Пушкина» (1937), русские лекции ««Моцарт и Сальери» Пушкина» (1941), «Пушкин в жизни» (1949), «Художественное призвание Шаляпина» (1940), «Творчество Шмелева» и «Художество Шмелева» (1933), «Творчество Мережковского» (1934), «Музыка Метнера» (1929), «О музыке Метнера» (1932) и «Музыка и слово» (1934). В совокупности, в этих текстах философа представлена широкая панорама русского духа в его культуротворчестве, выявлены и проанализированы важнейшие характерные черты русской культуры.

Как видно уже из приведенного списка, на первом плане для Ильина находилась художественная культура России; и к его культурологическим трудам вплотную примыкают работы, посвященные эстетике и философии художественного творчества. Он написал две эстетические монографии: «Основы художества. О совершенном в искусстве» (1937) и «О тьме и просветлении. Книга художественной критики. Бунин-Ремизов-Шмелев» (1939). Представленные в них эстетические концепции не слишком оригинальны, сочетая в себе идеи классической европейской -преимущественно гегельянской - эстетики с отдельными элементами символистского миросозерцания Серебряного Века.

Но у философа были и личные глубокие связи в художественной культуре его эпохи. Самыми близкими его друзьями были писатель Иван Сергеевич Шмелев и композитор Николай Карлович Метнер (его двусторонняя переписка с ними занимает, соответственно, 3 и 4 тома собрания сочинений). Книга «О тьме и просветлении» выросла из семинарских чтений, которые он проводил в 1935 г. в кругу своих друзей и учеников из художественно-академической среды в Латвии (участники - Климовы, Зиле, Майкапары, Рудзиты, которые собирались на квартире Эрны Констант). Ильин здесь часто выступал с лекциями по искусству и литературе; в частности, в 1937 г. им с огромным успехом была произнесена в Риге лекция «Пророческое призвание Пушкина». С Прибалтикой его связывала и дружба с братьями Климовыми - Георгием, Павлом, Константином и Евгением. Старший брат служил морским офицером, позже стал известным антикваром; второй был выдающимся инженером; третий известным музыкантом и музыковедом, а младший был талантливейшим художником, графиком и искусствоведом. Ильины часто гостили у Климовых в Риге, и отсюда философ нередко выезжал в Эстонию, в Из-борск, чтобы издалека взглянуть на границе на Россию. Евгений Климов подарил Ильину свой этюд «Изборск весной», сделав на нем надпись: «Грядущая весна будет для всех нас». Сын художника, ныне здравствующий профессор А.Е.Климов, известный американский славист, является сегодня одним из ведущих специалистов по творчеству И.А.Ильина и хранителем многих связанных с ним материалов.

О войне и оставленных ей проблемах

С 1939 по 1947 г. по договоренности с С. Гаасом, директором Швейцарского пресс-агентства, Ильин писал статьи на немец-

ком языке для различных швейцарских газет на темы войны и актуальных событий в Европе, России и мире. Ильин писал эти статьи под разными псевдонимами: Peter Just, R.K. (Russisch Korrespondent), K.P. (Корреспондент из Прибалтики), H.K., H.P., S.L., Julius Hefer, Walter Tannen, Hans Grau, Piscator, а многие и просто анонимно. В ноябре 1946 Гаас прекратил печатать статьи Ильина, которые, кстати, подвергались издательством грубой правке, из опасений вызвать протесты Советов. Всего появилось 412 статей; десятки статей за 1947 г. остались в рукописях. Укажем некоторые заголовки, показывающие тематический спектр статей: «Гитлер и Сталин» (1939), 12 выпусков «Замечания о советском государстве» (1939), «Почему Сталин торопит войну? К нападению на Финляндию» (1939), «Проблема Прибалтики» (1940), «Первая проба сил Красной армии» (1940), «Троцкий и Четвертый Интернационал» (1940), «Сталин как личность» (1940), «Сталин как политик» (1940), «Украина» (1941), «Великая битва за Ленинград» (1941), «Битва за Мурманск» (1942), «Снова бои за Москву?» (1942), «Штурм Севастополя» (1942), «Битва на Волге» (1942), «Партизанская война в сегодняшней России» (1942), «Душа русского народа во время войны» (1943), «Грандиозная битва на восточном фронте» (1943), «Наказание военных преступников» (1944), «Советская Россия в заключительной стадии войны» (1944), «Что же произошло с Власовским движением?» (1945), «Война национальная и война партийная» (1945), «Почему Германия проиграла войну?» (1945), «Атомная бомба и мировая культура» (1945), «Судьба русских военнопленных в Германии» (1945), «Показательный процесс в Нюрнберге» (1945), «Америка и Европа» (1946), «Течения в русской эмиграции»

(1946), «Новый мировой шпионаж»

(1947), «Атомные заботы Советов» (1947), «Корея как очаг волнений» (1947), «Политические термиты» (1947), «Атомные го-

рода Востока» (1947), «Новые перспективы атомного контроля» (1947), «Борьба за малые государства» (1947). Помимо прочего, статьи обнаруживают большую информированность Ильина.

Особо стоит отметить отношение Ильина к власовскому движению и самому генералу Власову. Из письма одного из руководителей НТСНП Глеба Рара к А.Е.Климову от 26.VIII.1997 стало известно, что в 1944-1945 гг. швейцарский журналист Г.П.Брюшвейлер безуспешно пытался вовлечь Ильина в состав Комитета Освобождения Народов России (КОНР), возглавляемый генералом Власовым. (Заметим, что подобные же переговоры с Б.П.Вышеславцевым закончились успешно, и он под псевдонимом Б. Петров, а позже и под своим именем составил брошюру «Нищета марксизма» и получил за нее первую премию КОНР.) В письме к Б.И.Николаевскому от 3.IV.1946 Ильин писал: «Я провел эти годы (1938-1946) в Швейцарии, куда уехал под давлением национал-социалистических преследований (направленных против меня лично за мой отказ от участия в их гнусной политике). Я никогда не сочувствовал Власову, считая его выступление лживым и стратегически недопустимым. Но его затея имела еще иной смысл: спасти те сотни тысяч русских пленных и «остовцев», которые буквально вымирали у немцев от голода и жестокого обращения. Выдать советам на казнь или муку тех, кто оказался на «власовских» листах, - значит добивать тех, кого не доконали немцы: это гибнет русский народ, русская демократия...». Тогда же Ильин предложил Николаевскому в издававшийся им «Социалистический вестник» свои статьи (под псевдонимом «Обломов») с разоблачениями западной политики выдачи русских людей Сталину. Невзирая на согласие Николаевского, статьи в журнале не были помещены; информация об участии Ильина (по линии Лиги Обера) в попытках спасения насильственно выдававших-

ся репатриантов в СССР засекречена в США до сих пор.

Философско-художественный триптих

Вершиной прозы Ильина является трехтомная серия философских эссе-раздумий, связанных единым внутренним содержанием и замыслом, на немецком языке: 1. «Ich schaue ins Leben. Ein Buch der Besinnung» (Я всматриваюсь в жизнь. Книга раздумий) (1938). 2. «Das verschollene Herz. Ein Buch stiller Betrachtungen» (Замирающее сердце. Книга тихих созерцаний) (1943). 3. «Blick in die Ferne. Ein Buch der Einsichten und der Hoffnungen» (Взгляд в даль. Книга размышлений и упований) (1945). Книги были изданы при поддержке одной из его слушательниц, меценатки Шарлотты Барейсс, которая была глубоко потрясена лекциями Ильина и искренно полюбила русскую культуру.

«Эти три книги, - писал его ученик Р.М.Зиле, - представляют собою совершенно своеобразное литературное творчество: это как бы сборники не то философских эскизов, не то художественных медитаций, не то просветительно-углубленных наблюдений на самые разнообразные темы, проникнуты одним единым творческим писательским актом - во всем видеть и показать Божий Луч». Н.П.Полторацкий квалифицировал эти опыты Ильина как одновременно акт «духовно-сердечной повседневности», акт миросозерцания и акт нового культурного творчества.

Вслед за немецкими изданиями, автор готовил русские варианты этих книг. Названия их не являются буквальными переводами: 1. «Огни жизни. Книга утешений», 2. «Поющее сердце. Книга тихих созерцаний», 3. «О грядущей русской культуре. Книга заданий и надежд». В 1947 г. он закончил вторую из них, в 1948 г. писал и готовил третью, однако издателя для серии не нашел. «Поющее сердце» было

впервые издано лишь вдовой философа в 1958 г. Сам Ильин об этой книге писал так: «Она посвящена не богословию, а тихому философическому Бого-хвалению. Так и называется в подзаголовке: «Книга тихих созерцаний». Это есть часть написанного мною за эти два года по-немецки «книжного триптиха». 1. «О человеческой жизни», 2. «Поющее сердце», 3. «О грядущей культуре». Этим триптихом я пытаюсь заткать ткань новой философии, насквозь христианской по духу и стилю, но совершенно свободной от псевдофилософского «богословствования» наподобие Бердяева-Булгакова-Карсавина и прочих дилетанствующих ересиархов... Это философия - простая, тихая, доступная каждому, рожденная главным органом Православного Христианства - созерцающим сердцем, но не подчеркивающая на каждом шагу своей «школы». Евангельская совесть - вот ее источник. Кто ее почувствует и примет, тот сам пойдет в Православие. Это, если угодно, - подготовительная проповедь «на паперти».

Первый и третий томы этого триптиха еще не рождены по-русски; а писание по-русски есть совсем новое «рождение в Духе». А второй том готов»57. Далее Ильин отмечал, что вложил в эту книгу «много мысли, чувства и молитвенного вдох-

58

новения... » .

«Поющее сердце» для Ильина было своеобразным понятием, передающим стихию духовного опыта человека; он считал, что сам дух человеческий может пониматься как «сила поющего сердца». В свете этого, раскрываются взаимосвязи частей триптиха: цикл переходит от «замирающего», «отзвучавшего», «притихшего» сердца - к пробудившемуся, ожившему, поющему. По замечанию исследователя Ильина, католического священника из Бонна В.Офферманса, именно таковы были намерения автора: «Я, конкретно живущий здесь и теперь человек, должен поразмыслить и усмотреть, благодаря

своему жизненному опыту, сущность свою: заново открыть в себе поющее на протяжении столетий сердце - средоточие моих чаяний и дум, в тихом созерцании получить представление о смысле жизни и ощутить задачи и упования свои перед

Богом»59.

Аксиомы религиозного опыта

Главным трудом Ильина, над которым он работал более 30 лет и который смог-таки издать в конце жизни, вопреки многим трудностям (в частности, отказу издательства УМСЛ-Ргевв) стали его двухтомные «Аксиомы религиозного опыта. Исследование» (Т. 1. 310 с., Т. 2. 307 с. Париж, 1953). Первоначально предполагавшимся названием этого труда, по воспоминаниям самого автора, было «Философия религии» (такой курс лекций он читал московским студентам с 1919 г. до своей высылки в сентябре 1922 г.).

Понятие «аксиомы», сделанное названием труда, Ильин трактует весьма широко: как удостоверенное, принятое положение; как нечто достойное, ценностное; и наконец, как истинное и очевидное (недаром его критерием истины была очевидность). Но уже первая аксиома Ильина «О субъективности религиозного опыта», развертываемая в тему «душевного одиночества» человека, может показаться достаточно произвольной и субъективной. «Каждый из нас, - пишет автор, - несмотря на постоянное, повседневное, - сознательное и бессознательное общение, совершает свою жизнь и осуществляет свой земной путь от рождения до смерти в глубоком и неизбывном одиночестве»60. Подобная «аксиоматизация одиночества» расходится как со многими авторитетными философскими учениями, так и с православными представлениями о человеке и духовной жизни, с учениями о Церкви, соборности, совместной молитве. Автор видит, разумеется, эти расхождения и аргументирует, что его изложение не отри-

цает сторон человека и его опыта, акцентируемых церковным учением, но лишь выделяет иные, дополнительные к ним грани. Тем не менее, расстановка акцентов, приоритетов сама по себе тоже весьма существенна; и, как можно констатировать сегодня, труд Ильина остался в русской религиозной литературе стоящим особняком, выражая скорей индивидуальные позиции автора, нежели магистральное русло православной духовности.

Центральными концептами, которые систематически исследует Ильин, являются религиозный опыт и, главным образом, религиозный акт, то есть религиозное действие, которое «выражает то, как человек верует: сознательно или бессознательно, цельно или нецельно, глубоко или мелко, искренно или лицемерно, добротою или злобою, любовью или страхом, пассивно или активно, силою своей души или ее слабостью, случайно, повторно или длительно; - и какими именно душевными способностями - функциями»61. Соответственно, представленная теория религиозного опыта характеризуется самим Ильиным как «пневматическая актоло-гия». Религиозный акт слагается из психических функций: эмоций, воображения, мышления, воли, чувственных ощущений, инстинктивных влечений. Этот «живой акт по бытию и по составу своему - личен и субъективен»62, но в своей всеобщности и промыслительности объективен, закономерен, очевиден и целостен, т.е. имеет свои независимые аксиомы, которые последовательно выявляет, формулирует и обсуждает автор. Затем Ильин прослеживает, каким образом закономерности религиозного опыта, зафиксированные в аксиомах, проявляются в христианстве и других древних и современных религиях. Им также исследуются ситуации нарушения аксиом, т.е. искаженные религиозные акты; в ареале христианства, этим затрагиваются области ересеологии и сектологии.

Хотя задача выделения и исследования аксиом религиозного опыта и религиозно-

го акта носит общефилософский характер, труд Ильина далеко уклоняется из философского дискурса, в значительной мере переходя в апологетику и проповедь; некоторые главы - «Огни личной жизни», «О религиозной искренности» - написаны в форме катехизиса, т.е. вопросов и ответов; подобно «Столпу и утверждению Истины» Флоренского, книга наделена обширными приложениями, справками и выписками из разнообразнейших авторов по разнообразнейшим предметам; наконец, опять-таки, как и у Флоренского, выбор привлекаемых текстов и свидетельств до крайности прихотлив, целиком завися от личных симпатий и предпочтений. Вопреки сугубо академическому названию, перед нами не философский трактат об опыте, но текст чрезвычайно смешанного характера, эклектический и неравноценный, и этими чертами весьма типичный для русской религиозной философии Серебряного Века, как ни желал Ильин отделять себя от нее. Эта печать эпохи и ее стиля практически неизбежна в произведении, которое, помимо своей основной цели, явилось еще и итогом всего творчества Ильина, своеобразной духовной и религиозной биографией философа.

Последние годы жизни

Всю свою жизнь Ильин болел часто и многими болезнями, к которым относился с христианским мужеством и считал их Перстом Божиим. Умер он в больнице мгновенной и легкой смертью. На его могиле в Цолликоне установлен красивый надгробный памятник, на котором высечена философская эпитафия, составленная, как недавно выяснилось, самим Ильиным: Alles empfunden So viel gelitten In Liebe geschauet Manches verschuldet Und wenig verstanden \ Danke Dir, ewige G^e!

(Много прочувствовано//Так много выстрадано//В любви узрено//Немало пре-грешений//И мало понято//Благодарю Тебя, Вечное Благо!)

Творческое наследие Ильина огромно и хорошо сохранилось. В нем более 40 книг и брошюр, более 600 статей, более 100 лекций, огромное количество писем, часть незаконченных работ, стихотворения, поэмы, шуточные поэтические и прозаические опусы (например, журнал «Идиотика-Обормотика», 1939), воспоминания, документы, находящиеся во многих архивах разных стран. В настоящее время в Москве, в издательстве «Русская книга» выходит его собрание сочинений, в количестве 40 томов, в котором по возможности будет помещено все доступное и найденное на сегодняшний день (26 томов уже вышли в свет).

Ученик Ильина Р.М. Зиле после смерти жены философа в 1962 г. переправил архив Ильина в США. Другой ученик Ильина, профессор Питтсбургского университета Н.П.Полторацкий, в 1963 г. создал Архив И. А. Ильина в библиотеке Мичиганского университета, содержащий 100 ящиков рукописей и документов. По завещанию философа, его архив должен быть возвращен родному Московскому университету тогда, когда в России не будет у власти большевиков и коммунистов. (Эта акция еще ждет своего часа.) К 115-летию со дня рождения великого русского философа Общероссийским общественным движением «Россия Православная» была учреждена медаль имени И. А.Ильина «За развитие русской мысли», которая вручается выдающимся людям нашего времени за большой вклад в возрождение государственной, национальной и православной России. Медалью № 1 18 сентября 1998 г. награжден Н.П.Полторацкий (посмертно).

Значение Ильина для России лучшим образом выразил покойный Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн

(Снычев): «Пусть видят люди, что в вопросах важности первостепенной, вопросах выживания страны глас церковный (патриарх Тихон) и глас народного самосознания (Иван Ильин) сливаются воедино, «едиными усты и единым сердцем» печалуясь и скорбя о великой Родине -Святой Руси»63. («Плач по Руси Великой»).

Изд. Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека. М., 1918. Т. 1-2; Религиозный смысл философии. Париж, б.г. [1925]; О сопротивлении злу силою. Берлин, 1925; Основы художества. О совершенном в искусстве. Рига, 1937; Ich schaue ins Leben. Ein Buch der Besinnung. Berlin, 1938 (2-е изд. 1939); Die ewigen Grundlagen des Lebens). ZMich, 1939; Das verschollene Herz. Ein Buch stiller Betrachtungen. Bern, 1943; Blick in die Ferne. Ein Buch der Einsichten und der Hoffnungen. ZMich, 1945; Die Philosophie Hegels als Kontemplative Gotteslehre [Философия Гегеля как созерцательное учение о Боге. Сокр. нем. пер. диссертации 1918 г.]. Bern, 1946; Аксиомы религиозного опыта: Исследование. Париж, 1953. Т. 1-2; Наши задачи: Статьи 1948-1954 гг. Париж, 1956. Т. 1-2; О сущности правосознания. Мюнхен, 1956; О тьме и просветлении. Книга художественной критике. Бунин-Ремизов-Шмелев. Мюнхен, 1959; Путь духовного обновления. Мюнхен, 1962; О монархии и республике. Нью-Йорк, 1979; Основы государственного устройства. Проект Основного Закона России. М., 1996; Собр. соч.: В 10 т. М., 1993. Т. 1; Т. 2, кн. I; 1994. Т. 2, кн. II; Т. 3; Т. 4; 1995. Т. 5; 1996. Т. 6, кн. I; Т. 6, кн. II, 1996; Т. 6, кн. III, 1997; Т. 7, 1997; Т. 8, 1998; Т. 9-10, 1999; Дополн. тома Т. 13. «Дневник. Письма. Документы. (1903-1938)», 1999; Т. 14. «Письма. Мемуары. (1939-1954)», 1999; Т. 15. «Переписка двух Иванов (1927-1934)», 2000; Т. 16. «Переписка двух Иванов (19351946)», 2000; Т. 17. «Переписка двух Иванов (1947-1950)», 2000; Т. 18. «Статьи.

Лекции. Выступления. Рецензии (1906— 1954)», 2001; Т. 19. «Кто мы? О революции. О религиозном кризисе наших дней», 2001; Т. 20. «Мир перед пропастью. Часть I и II», 2001; Т. 21. «Мир перед пропастью. Часть III. Аналитические записки и публицистика (1928-1941)», 2001; Т. 22. «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека. Том I. Учение о Боге», 2002; Т. 23. «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека. Том II. Учение о человеке», 2002; Т. 24. «Аксиомы религиозного опыта. Исследование», 2002; Т. 25. «Аксиомы религиозного опыта. Исследование. Том II», 2003; Т. 26. «Гитлер и Сталин. Публицистика 1939-1945 годов», 2004.

Лит.: Проф. И.М.Андреев. Памяти профессора Ивана Александровича Ильина (Критико-био-библиографический очерк, вместо некролога) // Православный путь. Приложение к журналу «Православная Русь». Джорданвилль, 1955, с. 1-25; Полторацкий Н. П. Русские зарубежные писатели в литературно-философской критике И.А. Ильина // Русская литература в эмиграции. Питтсбург, 1972; Он же. И. А. Ильин: Жизнь, труды, мировоззрение. Нью-Йорк, 1989; Offermanns W. Mensch, werde wesentlich! Das Lebenswerk des russischen relig^sen Denkers Ivan Iljin for die Erneuerung der geistigen Grundlagen der Menschheit. Erlangen, 1979; Лисица Ю.Т. И.А.Ильин как правовед и государствовед // В. Ф. 1991, № 5; Он же. И.А.Ильин. Исто-рико-биографический очерк // Собр. соч. И.А. Ильина: В 10 т. М., 1993. Т. 1; Он же. Библиография // И.А.Ильин. Соч.: В 2 т. М., 1994. Т. 2; Евлампиев И.И.Философ-ские и правовые взгляды И. А. Ильина // Известия Высших учебных заведений. Правоведение. М., 1992, № 3; Он же. «Драма творящего духа». Бог и человек в философии И. Ильина // Ступени. Спб., 1992, № 3(6); Grier Philip T. The Speculative-Concrete: I. A. Il'in's Interpretation of Hegel // Hegel and Hermeneutics / Ed. Shaun Gallagher. N. Y., 1994; Idem. The

comlex legacy of Ivan Il'in // Russian thought after marxism: The rediscovery of Russian's intellectual roots // Ed. James P. Scanlan. 1994; Полемика вокруг идеи И.А.Ильина [О сопротивлении злу силою]

Pro et contra //Собр. соч. И.А.Ильина в 10 т. М., 1995. Т. 5; Лисица Ю.Т. «Иван Ильин и Россия» Неопубликованные фотографии и архивные материалы, М., «Русская книга», 1999.

Примечания:

1 Ильин И.А. Собрание сочинений в 10 тт., т. 2 кн. II. М., 1993: Приложение А. фон-Лампе «Иван Александрович Ильин», с. 367-371.

2 Philip T. Grier «Il'in Ivan Aleksandrovich (1883-1954)» Routledge Encyclopedia of Philosophy, London and New York, 1998, p. 692-696.

3 Ильин И.А. Собрание сочинений. Дневник. Письма. Документы (1903-1938) . М., 1999: Приложение. Часть I. Документы ВЧК-ГПУ-НКВД, с. 435.

4 Ильин И.А. Собрание сочинений в 10 тт., тт. 9-10. М., 1999, с. 233-234.

5 Grier Philip T. The comlex legacy of Ivan Il'in // Russian thought after marxism: The rediscovery of Russian's intellectual roots // Ed. James P. Scanlan. 1994.

6 М. Р. «О возрождении философского опыта»// Руль, 28 января 1923.

7 Ильин И.А. Собрание сочинений в 10 тт., т. 3. М., 1994. C. 29.

8 Ibidem. C. 30.

9 Ibidem. C. 30.

10 Ibidem. C. 22-23.

11 Ibidem. C. 25.

12 Ibidem. C. 25-26.

13 Ibidem. C. 25-26.

14 Ibidem. C. 80.

15 Ibidem. C. 80.

16 Ibidem. C. 21.

17 Ibidem. C. 21-22.

18 Ibidem. C. 22.

19 Ibidem. C. 51.

20 Ильин И. А. Собрание сочинений в 10 тт., т. 4. М., 1994. C. 195. Ильин И. А. Собрание сочинений. Аксиомы религиозного опыта. Т. I. М., 2002. C. 20, 22, 24, 306.

21 Ibidem. C. 20, 26.

22 Ibidem. C. 19, 20-21, 23, 27-28, 35?

23 Ильин И.А. Собрание сочинений. Аксиомы религиозного опыта. Т. I. М., 2002. C. 53.

24 Ильин И.А. Собрание сочинений. Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека. Т. I. Учение о Боге. М., 2002. C. 400.

25 Русский Колокол. Журнал волевой идеи. Берлин, 1927. № 1. С. 80-81.

26 Ильин И.А. Собрание сочинений в 10 тт. Т. 9-10. М., 1999, C. 258-259.

27 Ильин И.А. Собрание сочинений. Кто мы? О революции. О религиозном кризисе наших дней. М., 2001. C. 7.

28 Франк С.Л. «Биография П. Б. Струве», Нью-Йорк, 1956. С. 131-132.

29 Ильин И.А. Собрание сочинений в 10 тт., т. 5. М., 1995. С. 33.

30 Материалы дискуссий по поводу книги см.: Ильин И. А. Собрание сочинений в 10 тт., т. 5. М., 1995: Приложение Pro et contra, с. 289-556.

31 Ильин И.А. Собрание сочинений в 10 тт., т. 5. М., 1995. С. 176.

32 Ibidem. C. 177.

33 Ильин И.А. Собрание сочинений. Статьи. Лекции. Выступления. Рецензии (1906-1954). М., 2001. С 464.

34 Ibidem. 464.

35 Ibidem. 464.

36 Ильин И.А. Собрание сочинений. Кто мы? О революции. О религиозном кризисе наших дней. М., 2001. C. 151.

37 Ильин И. А. Собрание сочинений в 10 тт., т. 1. М., 1993. С. 265.

38 Ibidem. C. 255.

39 Ibidem. C. 256.

40 Ibidem. C. 272-273.

41 Ibidem. C. 273.

42 Ильин И.А. Собрание сочинений. Статьи. Лекции. Выступления. Рецензии (1906-1954). М., 2001. С 358.

43 Ibidem. 359.

44 Ильин И.А. Основы государственного устройства. Проект Основного Закона Российской Империи. «Рарогъ» М., 1996. С. 146.

45 Русский Колокол. Журнал волевой идеи. Берлин, 1927. № 1. С. 3.

46 Ibidem. C. 4.

47 Ibidem 9-10.

48 Imidem. 60.

49 Ильин И.А. О русском фашизме // Русский Колокол. 1928. № 3. С. 56. (Курсив автора).

50 Imidem. С. 58. (Курсив автора).

51 Редлих Р.И. А. Ильин // Посев. 1955. № 3(454).

52 Ильин И.А. Письмо к И.С.Шмелеву от 13.10.1938 // Переписка двух Иванов. Т. 2, М., 2000. С. 243-244.

53 Ильин И.А. Собрание сочинений. Дневник. Письма. Документы (1903-1938) . М., 1999: Приложение. Часть I. Документы ВЧК-ГПУ-НКВД, с. 464-465.

54 Ibidem. C. 360.

55 Шубарт В. Европа и душа Востока. М., 1997. С. 33-34.

56 Ильин И.А. Собрание сочинений в 10 тт., т. 7. М., 1998. С. 411. (Курсив автора.)

57 Полторацкий Н. «Иван Александрович Ильин. Жизнь, труды, мировоззрение», Эрмитаж, 1989. С. 64.

58 Ibidem.

59 Offermanns W. Mensch, werde wesentlich! Das Lebenswerk des russischen relig^sen Denkers Ivan Iljin fer die Erneuerung der geistigen Grundlagen der Menschheit. Erlangen, 1979.

60 Ильин И.А. Собрание сочинений. Т. 1 (Аксиомы религиозного опыта). М., 2002. С. 21

61 Там же. С. 135-136.

62 Там же. С. 135.

63 Советская Россия М., 1993, № 36.