0Б01 10.31250/2618-8619-2024-1(23)-88-101 УДК 391
Елена Викторовна Михайлова-Енькка
Независимый исследователь Чебоксары, Российская Федерация ОЯСЮ: 0000-0002-3209-0712 Е-mail: ee.chv@yandex.ru
Живописные источники этнографических акварелей Федора Солнцева с изображением костюмов народов Волго-Уралья
АННОТАЦИЯ. В статье рассматриваются этнографические акварели Ф. Г. Солнцева, связанные с казанскими татарами, мордвой и чувашами, что является в свою очередь продолжением исследований Е. Е. Не-чвалоды. Выясняются источники этих акварелей — картины неизвестных художников XIX в. «Татары», «Мордва», «Чуваши», «Черемисы» из коллекции МАЭ РАН. Аргументируется принадлежность костюмов, изображенных на акварелях Солнцева «Черемисы» и «Чуваши», чувашам верховой группы (что не исключает возможности отнести их и к культуре горных марийцев). Автором также устанавливается этнографическая атрибуция солнцевской акварели с мужскими фигурами «Тамбовской губернии» как мордовской. Подтверждаются связь картины «Чувашский праздник» из Этнографического музея Казанского университета и картины «Черемисы» из МАЭ РАН и их возможная принадлежность одному кругу, одной художественной школе, к которой относятся картины первой половины XIX в. «Девичник в купеческом доме» и «Свадьба в купеческом» доме» из коллекции Государственного Эрмитажа. Предполагается наличие для картины «Черемисы» еще одного неизвестного пока изобразительного источника. Автор выдвигает гипотезу, согласно которой картины «Татары», «Мордва», «Чуваши», «Черемисы» были созданы в период с 1850-х по 1880-е гг. Рассматриваемые живописные работы квалифицируются как важный источник сведений по этнической культуре народов Волго-Уралья, требующий определенной доли осторожности и критического анализа при интерпретации. Также обозначается необходимость дальнейшего исследования выявленных изобразительных источников и возможность разыскания новых графических и живописных произведений с этнографической информацией по народам Волго-Уралья.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Ф. Г. Солнцев, чуваши, черемисы, мордва, казанские татары, народный костюм, этнографические изобразительные материалы XIX в.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ: Михайлова-Енькка Е. В. Живописные источники этнографических акварелей Федора Солнцева с изображением костюмов народов Волго-Уралья. Кунсткамера. 2024. 1(23): 88-101. doi 10.31250/2618-8619-2024-1(23)-88-101
Elena Mikhailova-En'kka
Independent researcher Cheboksary, Russian Federation ORCID: 0000-0002-3209-0712 E-mail: ee.chv@yandex.ru
Pictorial sources of ethnographic watercolors by Fyodor Solntsev depicting costumes of the peoples of the Volga-Ural region
ABSTRACT. The article discusses ethnographic watercolors by F. G. Solntsev associated with the Kazan Tatars, Mordvins and Chuvash, which is a continuation of the research of E. E. Nechvaloda. It turns out that the sources of these watercolors are paintings by unknown artists of the 19th century. "Tatars", "Mordvins", "Chuvash", "Chere-mis" from the collection of the Peter the Great Museum of Anthropology and Ethnography (Kunstkamera) of the Russian Academy of Sciences. The author argues that the costumes depicted in Solntsev's watercolors "Cheremis" and "Chuvash" belong to the Upper Chuvash, without giving up the possibility of attributing them to the Hill Mari. The ethnographic attribution of the Solntsev's watercolor "Tambov governorate" with male figures as Mordovian is also established. The connections of the painting "Chuvash Festival" from the Ethnographic Museum of Kazan University and the painting "Cheremis" from the MAE RAS, as well as the possibility of them belonging to the same circle, of the same art school, to which the paintings of the first half of the 19th century "Bachelorette party in a merchant's house" and "Wedding in a merchant's house" from the Hermitage collection belong, are confirmed. It is assumed that there is another pictorial source for the painting "Cheremis". The date is also proposed and justified — from the middle to the 80s of the 19th century, as the time of the creation of the paintings "Tatars", "Mordvins", "Chuvash", "Cheremis", for the latter, which depicts two groups of Chuvash, an explanation of its name is given. In the conclusions, the author's works under consideration are qualified as an important source of information on the ethnic culture of the peoples of the Volga-Ural region, but requiring a certain amount of caution and criticism in their interpretation. The need for further research of the identified visual sources and the possibility of finding new graphic works with ethnographic information on the peoples of the Volga-Ural region are also indicated.
KE Y WORD S: F. G. Solntsev, Chuvash, Cheremis, Mordvins, Kazan Tatars, folk costume, ethnographic pictorial materials of the 19th century
FOR CITATION: Mikhailova-En'kka E. Pictorial sources of ethnographic watercolors by Fyodor Solntsev depicting costumes of the peoples of the Volga-Ural region. Kunstkamera. 2024. 1(23): 88-101. (In Russian). doi 10.31250/2618-8619-2024-1(23)-88-101
Ф. Г. Солнцева заслужено считают мастером исторического документирования изделий ремесел, произведений искусств, архитектурных сооружений (Дэвис-младший, Касинек 1989: 40), религиозным и историческим живописцем, иконописцем, иллюстратором атласов и богословских книг, одним из пионеров русской реставрационной школы, выдающимся педагогом (Евтушенко 2007). Творчеству Ф. Г. Солнцева посвящена многочисленная литература, но некоторые его работы, в частности акварели с изображением этнографического костюма, получили научную атрибуцию лишь в последнее время (Нечвалода 2020; Барабанова, Хорошева 2022).
В Публичной библиотеке Нью-Йорка (The New York Public Library) хранится более 300 акварелей Ф. Г. Солнцева, приобретенных в 1934 г. Они объединены в разделе под названием «Одежды Русскаго государства» (Odezhdy Russkago gosudarstva) и доступны на сайте библиотеки1.- Среди этих акварелей имеются изображения этнографического характера, в том числе 115 листов под заглавием «Народные одежды», 20 — «Татары» (Дэвис-младший, Касинек 1989: 40). Среди этих листов имеются изображения фигур в костюмах народов Волго-Уралья, представляющих несомненный этнографический интерес. Атрибуция и выявление источников некоторых из них проведены Е. Е. Нечвалодой (2020), тема источников была затронута также Л. С. Лаврентьевой (2019).
В своей статье Л. С. Лаврентьева рассматривает коллекцию из пяти живописных полотен, поступивших в фонд МАЭ в 1891 г. из Российского географического общества. Автор статьи свидетельствует, что источником некоторых этнографических акварелей Солнцева были эти полотна (Лаврентьева 2019: 260). Четыре из них имеют примерно одинаковые размеры, выполнены в одном стиле и, с большой долей вероятности, одним и тем же автором. Аннотации картин указаны в статье Л. С. Лаврентьевой под их фотографиями и составлены, видимо, по описям 1891 и 1972 гг.:
«Пензенская губ. Русские. Середина XIX в. МАЭ № 375-1»;
«Чуваши. Середина XIX в. МАЭ № 375-2» (рис. 1а, см. вклейку);
«Татары. Середина XIX в. МАЭ № 375-3» (рис. 2а, см. вклейку);
«Тамбовская обл. Мордва. Середина XIX в. МАЭ № 375-4» (рис. 3 а, см. вклейку).
Судя по фотографиям картин, на их лицевой стороне надписей нет, кроме картины «Татары», где в углу имеется название «Казанская татары», есть ли надписи на оборотных сторонах, неизвестно. По сведениям из статьи Лаврентьевой непонятно, откуда появилась этнографическая атрибуция — «Русские», «Чуваши», «Мордва», нельзя исключать, что это сделано сотрудниками МАЭ в ХХ в.
Пятая картина, имеющая подпись «Черемисы. Середина XIX в. МАЭ № 375-5» (рис. 4а, см. вклейку), по словам автора, относится к другому времени и написана другим художником, с чем можно согласиться. На обороте этой картины тушью написано «Черемисы. Отъ В. М. Григоровича» (Орков 1997: 114). Л. С. Лаврентьева отмечает, что в экспозиции Этнографического музея Казанского университета наблюдала «подобное полотно, но с другим сюжетом» (Лаврентьева 2019: 260).
В своем исследовании Е. Е. Нечвалода рассматривает 13 работ Ф. Г. Солнцева, относящихся к народам Волго-Уралья:
«Вотячка. 1838 г.» с изображением в фас;
«Вотячка. 1838 г.» с изображением в профиль;
«Казанские татары. 1862 г.»;
«Борьба татар»;
«Киргизские девицы. 1836 г.»;
«Киргизская женщина. 1836 г.»;
«Тамбовской губернии» с женскими фигурами;
«Казанский татарин»;
1 URL: https://digitalcollections.nypl.org/collections/odezhdy-russkago-gosudarstva#/?tab=navigation (дата обращения: 20.03.2024).
«Казанские татарки»;
«Пензенской губернии» с двумя фигурами;
«Пензенской губернии» с тремя фигурами;
«Черемисы» — сцена за столом;
«Черемисы» — музыканты.
Для шести из них она обозначает надежные источники: оба листа «Вотячка. 1838 г.» — работы Е. М. Корнеева, «Казанские татары. 1862 г.», «Борьба татар» — фотографии Вильяма Каррика, «Киргизские девицы. 1836 г.», «Киргизская женщина. 1836 г.», в действительности изображающие татарский костюм, — рисунки А. Е. Мартынова. Автор атрибутирует акварели «Тамбовской губернии» (рис. 3Ь, см. вклейку), «Казанский татарин» (рис. 2Ь, см. вклейку), «Казанские татарки» (рис. 2с, см. вклейку), «Пензенской губернии» с двумя фигурами (рис. 1Ь, см. вклейку), «Пензенской губернии» с тремя фигурами (рис. 1с, см. вклейку), но свидетельствует, что их источники не выявлены (Нечвалода 2020).
О двух акварелях Солнцева «Черемисы» (рис. 4Ь, с, см. вклейку) следует упомянуть особо. Прежде всего необходимо привлечь сведения об атрибуции, по словам Л. С. Лаврентьевой, «подобного полотна, но с другим сюжетом» из экспозиции Этнографического музея Казанского федерального университета. Это полотно было обнаружено и спасено от уничтожения профессором университета Н. В. Зориным в 1940-х гг. (Орков 1997: 110; Иванов, Чернов 1996: 134). В 1990— 1991 гг. известным исследователем чувашского народного костюма Г. Н. Ивановым-Орковым оно введено в научный оборот и условно названо им «Чувашский праздник» (рис. 5, см. вклейку). По аннотации Этнографического музея Казанского университета эта картина именуется «Чувашская свадьба» и датируется серединой XVIII в, но ничего специфически свадебного в сюжете нет, поэтому вариант Г. Н. Иванова-Оркова более приемлем. Выявленная картина принадлежит кисти неизвестного художника, изображает праздничное действо чувашей в домашнем интерьере (Орков 1997: 110). Исследователями кратко описаны музыкальные инструменты, детали костюма персонажей, определена их принадлежность средней или северной части низовой этнографической группы чувашей (Орков 1997: 112; Иванов, Чернов 1996: 137-138). Г. Н. Иванов-Орков предложил считать временем создания картины конец XVIII — начало XIX в. Он также обратил внимание на живописное полотно (рис. 4а, см. вклейку) из фондов МАЭ РАН, на обороте которого написано «Черемисы. Отъ В. М. Григоровича» (пятая картина из статьи Лаврентьевой), и отметил явную схожесть типажей и костюмов полотен «Чувашский праздник» и «Черемисы», полагая источником именно «Чувашский праздник». Е. Е. Нечвалода в своей статье убедительно связывает изображения картины «Чувашский праздник» с двумя акварелями Солнцева «Черемисы», также предполагая их связь с живописной картиной «Черемисы» (Нечвалода 2020: 723-724). Отсюда понятно название, данное своим акварелям Солнцевым.
По результатам этих исследований обнаруживается, что на акварелях Солнцева «Черемисы» (рис. 4Ь, с, см. вклейку) изображены чуваши, источником этих акварелей послужила живописная картина неизвестного автора «Черемисы» (рис. 4а, см. вклейку), которая по своему происхождению связана с живописным полотном также неизвестного автора, условно названным «Чувашский праздник» (рис. 5, см. вклейку).
Что касается других волго-уральских акварелей Солнцева, то здесь можно указать на их явную схожесть с картинами, упомянутыми в статье Л. С. Лаврентьевой: акварелями «Казанский татарин», «Казанские татарки» и картиной «Татары» (рис. 2, см. вклейку), акварелями «Тамбовской губернии» с женскими фигурами, с мужскими фигурами и картины «Мордва» (рис. 3, см. вклейку), акварелями «Пензенской губернии» с двумя фигурами, с тремя фигурами и картиной «Чуваши» (рис. 1, см. вклейку).
Таким образом, список выявленных Е. Е. Нечвалодой источников для волго-уральских работ Солнцева можно дополнить, прилагая еще одну акварель его «Тамбовской губернии» с мужскими фигурами (рис. 3с, см. вклейку), доводя количество волго-уральских акварелей до 14.
Названия листов «Казанский татарин», «Казанские татарки» даны Солнцевым по надписи «Казанская татары» на небольшом белом прямоугольном куске бумаги в углу картины, наименования «Тамбовской губернии» связаны с аннотацией картины «Мордва», где есть указание «Тамбовская обл.», ранее, вероятно, по описи 1891 г. было «Тамбовской губернии». Название листов «Пензенской губернии», как указала Е. Е. Нечвалода, для изображенных на них костюмов географически неверно (Нечвалода 2020: 725-726). Возможно, Солнцев заимствовал это наименование с картины «Русские», где в аннотации есть указание «Пензенская губ.», чтобы хоть как-то обозначить свои работы, источником которых послужила безымянная картина.
В своей статье Е. Е. Нечвалода уже убедительно обосновала, что для некоторых этнографических акварелей Солнцева источником служили не натурные наблюдения, а работы других авторов — картины, гравюры, фотографии. Представляется необходимым дополнить это обоснование с учетом того, что рассматриваемые живописные картины не имеют точной датировки и, следовательно, необходимо доказать, что картины других авторов были для Солнцева источником, а не наоборот. Этому послужат следующие соображения. Имеются определенные сомнения в некоторых деталях одежды и интерьера на акварелях «Пензенской губернии» (рис. 1Ь, с, см. вклейку) и «Казанский татарин» (рис. 2Ь, см. вклейку). Показанный на листах «Пензенской губернии» костюм «указывает на близость его к традициям верховых чувашей и горных мари» (Нечвалода 2020: 725). Но изображенные Солнцевым лапти более характерны для русских крестьян, чем для горных марийцев и верховых чувашей, и практически на всех его акварелях, где есть эта обувь, они изображены именно так — с достаточно широкой глубокой головкой. На картине «Чуваши» (рис. 1а, см. вклейку) лапти с меньшей головкой, что этнографически является более верным (Чуваши 1956: 287; Молотова 1992: 40). Также более точно на картине нарисовано нагрудное украшение на первой женской фигуре, под правой рукой которой видна подтреугольная фигура светлого цвета (вероятно, из металла) на верхнем крае прямоугольника, зашитого монетами. Именно так выглядит женское нагрудное украшение почкама у горных марийцев и сурпан дакки у верховых чувашей. У Солнцева эта деталь явно не просматривается. Аналогичный анализ по листу «Казанский татарин» выявляет сомнительный элемент интерьера — жердь, на которой подвешен занавес. Он одним своим концом упирается в стену, заходя за край окна. Если закрыть занавес до конца, его край будет перекрывать часть окна. На картине «Татары» конструкция выглядит более реалистичной, функциональной (рис. 2а, см. вклейку).
Исходя из этого, следует сделать вывод, что возможность наблюдать народы Поволжья и делать с них натурные зарисовки имел именно неизвестный автор этих картин, а Солнцев использовал его изображения для своих работ.
Сопоставление солнцевских акварелей «Черемисы» (рис. 4Ь, в, см. вклейку) и одноименной картины не оставляет сомнения в том, что акварели непосредственно связаны не с картиной «Чувашский праздник» (рис. 5, см. вклейку), а с картиной «Черемисы» (рис. 4а, см. вклейку). Также необходимо выяснить, какая из этих работ явилась источником для другой. В акварели «Черемисы» (сцена за столом) имеются перспективные искажения в изображении ножек стола в отношении к его плоскости. Вероятно, Солнцев так понял и «исправил» конструкцию на картине, где действительно кажется, что нижняя перекладина расположена почти на полу и идет по диагонали относительно плоскости стола, но такая конструкция не рациональна, технологически сомнительна. Если внимательно приглядеться, то становится ясно, что на картине изображен стол нормальной конструкции, а нижняя диагональная перекладина на самом деле лапоть, видны также черные онучи и невысоко завязанные оборы на ноге сидящего сзади за столом мужчины, еще чуть выше видна другая нога в лапте — мужчина сидит, положив ногу на ногу. Светлая вертикальная полоса — это боковая сторона ножки стола, впритык к ней расположена другая, темная сторона ножки, она перекрывает ногу мужчины (рис. 6, см. вклейку). Отсюда следует, что источник акварелей «Черемисы» — картина «Черемисы», а не наоборот. Подводя итог, можно сказать, что все акварели Ф. Г. Солнцева (всего 14 работ), посвященные волго-уральским народам, вы-
полнены им не по наблюдению с натуры, а имеют свои изобразительные источники — картины, гравюры и фотографии.
Таким образом, есть возможность этнографического анализа упомянутых живописных картин с учетом уже имеющихся данных по солнцевским акварелям. Женские костюмы картины «Мордва» фактически полностью проанализированы Е. Е. Нечвалодой (2020) по акварели Солнцева «Тамбовской губернии» (рис. 3а, Ь, см. вклейку). Мужские костюмы на этой картине не имеют ярко выраженной этнографической самобытности и весьма схожи с мужскими костюмами русских (Белицер 1973: 5; Мордовский народный костюм 1990: 12). Можно только отметить, что Солнцев в акварели «Тамбовской губернии» (рис. 3с, см. вклейку) использовал фигуру сидящего старика и цвет мужских одежд, и, возможно, стиль оформления головного разреза рубах. Визуальный источник происхождения левой фигуры мужчины на акварели Солнцева пока неясен. Также Е. Е. Нечвалодой (2020: 727-728) фактически проведен этнографический анализ картины «Татары» по листам Ф. Г. Солнцева ««Казанский татарин» и «Казанские татарки» (рис. 2, см. вклейку).
Картину «Чуваши» (соответственно и листы «Пензенской губернии») (рис. 1, см. вклейку), Иванов-Орков охарактеризовал как «этнографическ[ую] композици[ю] с группой чувашей-вирьял» (Орков 1997: 114), то есть чувашей верховой группы. По мнению Е. Е. Нечвалоды, на акварелях «Пензенской губернии» «изображенный костюмный комплекс указывает на близость его к традициям верховых чувашей и горных мари, которые, в свою очередь, близки между собой», но автор указывает, что «есть детали, позволяющие определить запечатленный костюм как марийский». Эти детали — известное среди марийцев нагрудное украшение в виде вертикального прямоугольника, зашитого тремя рядами монет, отсутствие фартука и то, что «пензенские чуваши имели яркий самобытный костюм, разительно отличавшийся от изображенного» Солнцевым (Нечвалода 2020: 725). Такую аргументацию необходимо рассмотреть более подробно. Изображенное нагрудное украшение не являлось исключительно марийским, оно существовало и среди чувашей верховой и средней групп, причем бытовал один и тот же вариант его наименования как у марийцев, так и у чувашей — ама (Крюкова 2000: 80; Ашмарин 1994: 193). В «Словаре чувашского языка» Н. И. Ашмарина об ама имеются следующие сведения: «Вьгрезывают четырехугольный кусок кожи и навешивают на него крупных серебряных монет, в три, четыре, пять рядов, это называется ама. <...> Шейное украшение из монет, имеющее форму прямоугольника, длиною около 3,5, шириною около 2 вершков» (Ашмарин 1994: 193). Имеются изображения чувашей, где показаны аналогичные украшения с монетами, например на фотографии В. Каррика «Девочки» 1871-1878 гг. (номер в Госкаталоге 10183614), И. К. Зеленова «Девушка в праздничном костюме» начала XX в. (МАЭ № 1700-77), в книге «Чуваши» есть фотографии девушек 1949 г. с нагрудным украшением, зашитым тремя рядами монет и входящим в общий комплекс нагрудных украшений (Чуваши 1956: 291, 323) и т. д. Наиболее старинное изображение чувашского костюма из книги Палласа (1788) также содержит такое украшение с монетовидными нашивками в один ряд. Судя по изображениям в альбоме «Марийское народное искусство», на аналогичных украшениях марийцев монеты также могут быть нашиты не только в три ряда, но и в один, и в семь рядов (Меджитова 1985: 52-53).
Е. Е. Нечвалода пишет: «Помимо этого, на изображении женских фигур отсутствует передник, тогда как в чувашском женском костюме этот предмет был практически обязательным элементом, к тому же весьма старинным» (2020: 725). Передник действительно был распространен среди чувашских женщин, но говорить о его обязательности и старинности не приходится. Так, исследователи констатируют: «Трудно сказать, насколько древней частью костюма является фартук. старухи, одевающие выходные старинные рубашки, иногда не повязывают фартук, факт, который как будто говорит, что фартук, особенно декоративный, вошел в быт сравнительно недавно, но не менее столетия назад» (Чуваши 1956: 276-277). Среди музейных экспонатов — чувашских передников имеются, вероятно, наиболее архаичные экземпляры, которые представляют собой конструктивную копию передней нижней части женской рубахи с продольными красными полосами,
вышивкой, нашивками. «Заимствованная» у рубахи форма, отсутствие собственной «конструкции», вероятно, не свидетельствует об их собственном «историческом происхождении» и о древнем бытовании передников. К сожалению, к фразе Е. Е. Нечвалоды «наиболее древние экспонаты в музейных фондах датируются XVIII в.» (2020: 725) не приведены ссылки, поэтому непонятно, о каких экспонатах идет речь. На сайте Государственного каталога Музейного фонда Российской Федерации (далее — Госкаталог) среди представленных экспонатов, аннотируемых как чувашские передники2, наиболее архаичные по своей форме и украшениям датируются не ранее чем XIX в. Возможно, автор имела в виду изображение передника из фондов Российского этнографического музея в книге «Чувашский костюм...» (Николаев и др. 2002: 63), где действительно стоит дата XVIII в., но в реальности, по Госкаталогу, этот экспонат (номер — 24550737) датируется XIX в.3 Надо признать, что в Госкаталоге имеется экспонат, обозначенный как «Образец вышивки подола женского передника» и датированный концом XVIII — серединой XIX в. (номер в Госкаталоге — 26833924). Это экспонат Национального музея Татарстана, и его атрибуция как части передника вызывает определенные сомнения, так как его ширина (размер по наиболее длинной части) составляет 66,5 см. Все остальные передники архаичного облика XIX — начала ХХ в., по данным сайта «Госкаталог.рф», имеют меньшие размеры, из 15 экземпляров только один передник имеет ширину по нижней части 58 см (номер в Госкаталоге — 42857149), еще четыре — от 40 см до 45 см (номера в Госкаталоге: 42850171, 27402624, 27402686, 42856213), остальные укладываются в размеры от 48 до 52 см включительно (номера в Госкаталоге: 42854385, 42854414, 42850150, 27402604, 27402594, 27402651, 24550759, 24550737, 42856220, 42856294). Таким образом, этот образец вышивки может и не быть подолом передника, поэтому (пока) экземпляров чувашских передников XVIII в. не имеется. В той же электронной коллекции широко представлены марийские передники4.
Полностью можно согласиться с Е. Е. Нечвалодой в том, что «на фотографиях нач. ХХ в. марийки (девушки-подростки, женщины) не всегда в фартуках» (2020: 725). То же самое относится и к чувашам. Не на всех девичьих и женских фигурах есть передники на фотографиях Вильяма Каррика, сделанных в Симбирской губернии в 1870-е гг., например уже упомянутая фотография «Девочки» (номер в Госкаталоге — 10183614), «Женщина в традиционном костюме и украшениях» (номер в Госкаталоге — 10183590), а также «Замужняя женщина в будничном костюме» (МАЭ № 1700-84) И. К. Зеленова. Женский и девичий костюм чувашей из книги Палласа тоже показаны без передников (Паллас 1788). Таким образом, отсутствие передников на рассматриваемых акварелях Солнцева не может считаться надежным маркером марийской принадлежности костюма.
Далее необходимо рассмотреть довод Е. Е. Нечвалоды о чувашах Пензенской губернии:
Тот факт, что марийцы не проживали в Пензенской губ., а чуваши стали расселяться в тех местах уже в XVIII в., не доказывает принадлежности изображенного костюма чувашам. Одежда чувашей Пензенской губ. относится к костюмному комплексу саратовских чувашей. Пензенские чуваши имели яркий самобытный костюм, разительно отличавшийся от изображенного (Нечвалода 2020: 725).
Можно согласиться, что отсутствие марийцев в Пензенской губернии не доказывает принадлежность костюма на акварели Солнцева чувашам. Тем более по данным первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г. в Пензенской губернии по родному языку зафиксированы всего 10 черемисов и 8 чувашей (Первая всеобщая перепись. 1897). Необходимо уточнить,
2 URL: https://goskatalog.ru/portal/#/collections?q=%D1%87%D1%83%D0%B2%D0%B0%D1%88%20%D0%BF%D0%B5%D1%80 %D0%B5%D0%B4%D0%BD%D0%B8%D0%BA&imageExists=null&typologyId=13 (дата обращения: 15.07.2023).
3 URL: https://goskatalog.ru/portal/#/collections?id=24695763 (дата обращения: 15.07.2023).
4 URL: https://goskatalog.ru/portal/#/collections?q=%D0%BC%D0%B0%D1%80%D0%B8%20%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B 5%D0%B4%D0%BD%D0%B8%D0%BA&imageExists=nuü&typologyM=13 (дата обращения: 15.07.2023).
что к костюмному комплексу саратовских чувашей относится одежда чувашей не Пензенской губернии, а Пензенской области. Эти территориальные образования по своим границам не совпадают, и современный Неверкинский район, где компактно проживают чуваши Пензенской области, не входил в состав губернии XIX в., следовательно изображенные на акварели «Пензенской губернии» костюмы не могут относиться к костюмному комплексу саратовских чувашей, отличающемуся от костюма верховых чувашей. Скорее всего, подпись «Пензенской губернии» на акварелях Солнцева — его ошибка. Вероятно, подпись была перенесена произвольно с аннотации другой картины, как было предположено выше.
Таким образом, изображенные костюмы на листах Солнцева «Пензенской губернии» и картине неизвестного автора «Чуваши» не могли принадлежать только горным марийцами. К тому же костюм горных марийцев и верховых чувашек настолько близок, что порой их невозможно отличить (Гаген-Торн 1960: 21; Крюкова 2000: 75). Тем не менее есть предположение, что все-таки на картине показаны верховые чуваши. Но предварительно необходимо определиться, что две женские фигуры — это не один и тот же человек со спины и спереди, как кажется по акварели Солнцева, а две разные женщины — это хорошо видно на картине, так как одна из них ниже почти на голову, и подолы рубах у них с разными узорами. Следовательно, при интерпретации второй фигуры вид спереди можно только предполагать. На фигуре, повернутой спиной, показан сурпан, который по спине спускается одинарной полосой. Такой вариант характерен для чувашей верховой группы второй подгруппы, которая практически не граничит с территорией проживания горных марийцев (Чуваши 1956: 300, 302; Комиссаров 1911: 339, 340). Женщины первой подгруппы обертывают шею и опускают два конца сурпана параллельно на спину, как это делают горные марийцы (Смирнов 1889: 94). Также на шее сзади имеется деталь, которая может быть концом этого сурпана, обернутого вокруг шеи, узорная полоса сверху — его продольным краем, вертикальная полоса из монет — наушным украшением, как на других женских фигурах, горизонтальная полоса монет по нижнему краю может относиться к какому-либо ожерелью, а дугообразная полоса с монетами — затылочное украшение в виде полоски от одного уха к другому. (На то, что это монеты, а не, например, раковины-каури указывает их округлая форма, раковины более мелкие и вытянутой формы, они показаны на нижних краях прямоугольных нагрудных украшений женских фигур.) Это затылочное украшение очень близко чувашскому пуд йёппи (Ашмарин 1936: 21; Захарова-Кульева 2017: 124). В дословном переводе на русский язык пуд йёппи — «головная игла». Название связано с функциональным назначением украшения — поддерживать на голове сурпан и масмак, скалывая их иглами (булавками), — по одной игле с каждой стороны, примерно на уровне мочки ушей или выше. Эти иглы могли соединять горизонтально полосой ткани, кожи и украшать монетами, бисером и т. п. По изображению на картине трудно отдать предпочтение тому или другому варианту, тем более что можно предположить и то, что художник просто недостаточно был сведущ в этнографическом материале: например, непонятными остаются две вертикальные узорные полосы выше талии на левой женской фигуре. В любом случае это затылочное украшение присуще чувашскому женскому костюму верховой группы второй подгруппы.
У марийцев имеется такое затылочное украшение в виде сюльгама — овальной заколки (Молотова 1992: 42) или в виде двух булавок, соединенных полосой ткани, сеткой из бисера с монетами, рядами цепочек, монет, бусин (Заднепровская 1992: 44, 215; 1982: 124; Меджитова 1985: 70), но эти украшения присущи луговым, восточным марийцам и неизвестно их бытование у горных марийцев5. Для первой подгруппы верховых чувашей, как и для горных марийцев, такое украшение нефункционально, так как у них места скрепления масмака с сурпаном и нашмака с шарпаном находятся низко под ушами, почти на шее.
5 Автор благодарит Т. Л. Молотову за консультативную помощь в работе с марийским материалом.
Таким образом, вероятнее всего, на картине «Чуваши» изображены действительно чуваши верховой группы, в чем с автором статьи солидарны и сотрудники МАЭ РАН, аннотировавшие картину как «Чуваши». Тем не менее, учитывая схожесть костюмных комплексов верховых чувашей и горных марийцев, а также недостаточную изученность как состава, так и исторических связей чувашской и марийской одежды, не следует исключать принадлежность изображений картины «Чуваши» горным марийцам.
Введенная Г. Н. Ивановым-Орковым в круг чувашской культуры и науки картина «Чувашский праздник» (рис. 5, см. вклейку) и упомянутая им картина «Черемисы» (рис. 4а, см. вклейку) имеют несомненные атрибутивные связи (Орков 1997: 113, 114), последняя, как уже упомянуто, послужила источником для двух акварелей Солнцева «Черемисы». Несомненно сходство этих двух картин — по словам Г. Н. Оркова «совпадают типажи, костюмы, — рубахи, их декор, головные уборы, — и основные принципы работы» (1997: 113). Практически копиями являются женские головные уборы хушпу, поясное украшение в виде нескольких металлических трубочек с кистями, украшение рубахи (на подоле, плечах) в виде треугольников, также одинаков способ подвешивания нагрудных украшений шулкеме, отсутствие сурпанов, выделение красными полосками кокетки как на женских, так и мужских рубахах, как высокая, так и низкая, чуть выше щиколотки, подвязка лаптей, черная широкополая шляпа, лежащая в картине «Черемисы» на полу в тени. Особо примечательным является уникальное изображение музыкальных инструментов у обоих авторов: скрипка, созданная по подобию классической, и духовой инструмент типа волынки с одной трубкой.
Некоторые совершено одинаковые детали в изображениях не соответствуют чувашскому костюму или невозможны в реальности и, скорее всего, являются ошибками художников. Отсутствие сурпанов под хушпу (по чувашским традициям, спереди и сзади шея должна быть закрыта при подвязывании любого вида сурпанов) Г. Н. Орков объясняет так: «.возможно, что сурпан в этой местности еще не носили вместе с хушпу», но никаких подтверждений такого предположения не существует. В женском костюме верховых и средних групп чувашей нагрудное украшение в виде прямоугольника сурпан çакки имело еще и металлическую треугольную деталь çeçmerne (без этой детали было схожее по форме шулкеме — нагрудное украшение девушек). Скрипка на обеих работах имеет технологически невозможную колковую головку, которая развернута на 90 градусов. Эти неточно изображенные предметы дополнительно подтверждают связь картин.
Необходимо указать, что в «Чувашском празднике» сидящий на полу ребенок и взрослый музыкант исполняют мелодию на инструментах типа волынки, их пальцы — на мелодических трубках, а в «Черемисах» левая рука ребенка вообще не задействована и в целом непонятна возможность функционирования инструмента при таком положении рук. Также в «Черемисах» на фигуре девушки, стоящей спиной, наушники от тухьи застегнуты под косой, а эти части должны находиться под подбородком. Таким образом, художник «Черемисов» добавил к уже имеющимся неточностям свои ошибки. Представляется более вероятным то, что полотно «Чувашский праздник» создано по памяти, наблюдению с натуры и послужило источником для правой части картины «Черемисы». Следовательно, «Чувашский праздник» должен был иметь более раннюю дату создания, чем полотно «Чуваши», которое является более ранним, чем акварели Солнцева «Пензенской губернии». Таким образом, датировка акварелей помогла бы уточнить датировку картин. На данный момент можно констатировать, что эти листы существовали в период с 1820 г. (самая ранняя дата на этнографических акварелях) и до 1889 г., когда Солнцев подал прошение о закупке серии «Одежды Русского государства» (Евтушенко 2007: 570). Возможно еще более сузить временной интервал датировок, если учесть, что на акварелях самые поздние даты — 1876 г., 1879 г., на титульном листе — 1869 г. Все это можно было бы учесть, но в этой серии есть листы без обозначения дат. В целом выявление достоверного времени создания этнографических акварелей вызывает определенные проблемы (Нечвалода 2020: 729; Барабанова, Хорошева 2022: 15,
16), которые требуют отдельного развернутого исследования. В любом случае самая поздняя вероятная дата создания рассматриваемых живописных полотен может быть обозначена как 1880-е гг.
Определенные временные рамки можно очертить, обращаясь к деталям интерьера на картинах. На полотне «Татары» (рис. 2а, см. вклейку) изображен интерьер небогатого татарского дома, на стене — наклонно подвешенное зеркало и часть окна, переплет которого состоял из шести стекол. Аналогичные детали интерьера, но уже зажиточного дома можно видеть на картине неизвестного художника из фондов Национального музея Республики Татарстан «В доме татарского купца (Быт костромских татар)», датируемой первой половиной XIX в. (История татар. 2013: 1177). По сведениям Карла Фукса, настенные зеркала стали появляться в домах богатых татар Казани «не так давно» (Фукс 1844: 11), соответственно в крестьянских избах и в домах незажиточных горожан настенные зеркала стали распространяться едва ли ранее второй половины XIX в. Варианты оконных рам с таким переплетом в Центральной России употреблялись максимум до середины 1870-х гг. (Киселев 2005: рис. 85), но Н. И. Воробьев отмечал, что в начале ХХ в. «оконные рамы обычно 6-стекольные. <...> Вообще же рамы разнообразны и чего-либо татарского отметить нельзя» (Воробьев 1926).
Напрашивается вывод, что создание этой картины и соответственно картин «Русские», «Чуваши» (рис. 1а, см. вклейку), «Мордва» (рис. 3а, см. вклейку), написанных, вероятно, одним художником, относится к периоду 1850-1880-х гг.
На картине «Черемисы» (рис. 4а, см. вклейку) в верхнем левом углу изображено открытое окно, причем створка растворена вовнутрь помещения. Окна с остекленными рамами появились в крестьянских избах не ранее XIX в. (Бломквист 1956: 122), а «во второй половине XIX века "распашная" двустворчатая рама прочно вошла в народное строительство» (Маковецкий 1962: 146). Об этом писал М. Красовский в 1916 г.: «.и только, вероятно, сравнительно недавно получили широкое распространение переплеты на петлях» (1916: 32). Е. Э. Бломквист в исследованиях первой половины 1950-х гг. сдвигает эту дату к более позднему времени: «Распашные, или растворные, окна, т. е. с деревянными рамами на металлических петлях, появились в деревне сравнительно недавно» (1956: 123). Имеются сведения, что долгое время в деревне использовали рамы, открывавшиеся наружу, а открывание оконных рам внутрь помещения относят уже к концу XIX в. (Киселев 2005). Таким образом, если открытое вовнутрь окно на картине не фантазия художника, то дату создания картины нужно отнести — самое раннее — ко второй половине XIX в.
Несомненно то, что правая часть картины «Черемисы» связана с картиной «Чувашский праздник» (рис. 5, см. вклейку), в левой части фигуры людей и их костюмы также имеют аналоги в этой картине. Но детали женских головных уборов предполагают наличие для левой части картины «Черемисы» другого источника. Так, на крайней фигуре сидящей женщины показано хушпу в полном комплекте, есть головная часть в виде цилиндра и спускающаяся на спину полоса, наушники, застегнутые под подбородком. На картине «Чувашский праздник» нет таких полных изображений со спускающейся на спину полосой, там имеются два изображения хушпу с наушниками, у женщины справа показана головная часть и деталь на затылке (полная ее форма непонятна), наушников нет. Если художник «Черемисов» использовал только эту картину, то что стало основанием для изображения хушпу в полном комплекте? Далее, у стоящей около стола женщины сзади хушпу спускается некая петлеобразная деталь (хорошо видная и на акварели Солнцева). Вероятно, это попытка художника изобразить часть сурпана, но ничего такого нет на картине «Чувашский праздник». Таким образом, для своей картины «Черемисы» художник использовал не только полотно «Чувашский праздник», но и какое-то другое изображение, возможно также собственные наблюдения, но в таком случае остаются необъясненными отсутствие сурпанов и ярко выраженный нечувашский и даже неволго-уральский тип лиц.
Попыткой очертить дату создания картины «Чувашский праздник» будет выявление некого круга типологически, стилистически близких живописных произведений. Так, весьма схожи с «Чувашским праздником», причем разнопланово, живописные картины неизвестного художника
из коллекции Государственного Эрмитажа «Свадьба в купеческом доме» (инв. № ЭРЖ 1587) и «Девичник в купеческом доме» (инв. № ЭРЖ 1588), датирующиеся первой половиной XIX в. Это сходство проявляется в сюжете — празднество в доме; композиции — основное действо, группы людей находятся в нижней половине картин, в центре — дети, верхняя половина темная, несколько мрачная, слева — окна; манере написания — особенно схожи некоторые лица в профиль и открытые, повернутые к зрителю ладони. Мастерство художника эрмитажных картин выше, и он, вероятно, испытал влияние иконописи. Несомненно то, что картина «Чувашский праздник» не его руки, но оба художника, скорее всего, принадлежали одному кругу или находились под воздействием одной школы. Таким образом, возможна датировка картины «Чувашский праздник» первой половиной XIX в., что не совпадает с датировкой Этнографического музея КФУ — середина XVIII в. и датой, предложенной Г. Н. Орковым (конец XVIII — начало XIX в.) (1997: 113). В целом картина «Чувашский праздник» весьма информативна в этнографическом смысле и требует более тщательного анализа и отдельного развернутого исследования.
Относительно названия работы «Черемисы» хотелось бы добавить, что черемисы — экзоэт-ноним, которым в документах XVI — начала XVIII в. могли называть как марийцев, так и чувашей. В. Д. Димитриев утверждает, что «в XVIII — начале XX в. под черемисами подразумевались действительно только марийцы», но далее в скобках замечает, что «в редких случаях чувашей и удмуртов. называли черемисами» (Димитриев 1964: 118; см. также Дмитриев 1986: 5).
В итоге можно заключить, что все акварели Ф. Г. Солнцева, посвященные народам Волго-Уралья — удмуртам, татарам, марийцам и чувашам, были выполнены не по наблюдению с натуры, а по изобразительным материалам других авторов. В числе этих материалов пять картин из фондов МАЭ, четыре из них — «Русские» (которую Солнцев, вероятно, не использовал), «Татары», «Мордва», «Чуваши» — созданы одним автором в период 1850-1880-х гг. Картина «Черемисы» (также из фондов МАЭ) изображает чувашей средней этнографической группы. Она написана во второй половине XIX в. другим художником, использовавшим картину неизвестного автора первой половины XIX в. «Чувашский праздник» (картина хранится в Этнографическом музее Казанского университета), при этом у него был, вероятно, еще один источник — некая картина с изображением чувашей. В целом эти факты свидетельствуют, во-первых, о возможном существовании и других еще не выявленных изобразительных источников по истории этнического костюма народов Волго-Уралья, во-вторых, о необходимости осторожного критического отношения к авторским произведениям изобразительного искусства прошлых веков при использовании их в качестве этнографического материала.
Из всех рассматриваемых картин «Чуваши», «Черемисы» и «Чувашский праздник» имеют особое значение для чувашской этнографии и требуют дальнейшего исследования, в том числе уточнения или опровержения обозначенных датировок.
Неверно было бы считать, что сам факт использования Ф. Г. Солнцевым произведений других авторов умаляет значение его творчества. В период, о котором идет речь, авторского права на произведения научного или художественного творчества в современном понимании не существовало. Этот вопрос в обществе поднимался, рассматривался, но свое логическое завершение обсуждение этой проблемы получило лишь в начале ХХ в. (Салицкая 2014), поэтому ранее практика срисовывания, списывания без указания авторства была нормой.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРА
Ашмарин Н. И. Словарь чувашского языка: в 17 т. Репринт. изд. Т. 1-2. Чебоксары: Руссика, 1994.
Ашмарин Н. И. Словарь чувашского языка: в 17 т. Репринт. изд. Т. 9-10. Чебоксары: Руссика, 1999.
Барабанова Е. В., Хорошева Ю. А. Серия зарисовок русских народных одежд Ф. Г. Солнцева как исто-рико-этнографический источник // Художественное наследие. Исследования. Реставрация. Хранение. 2022. № 1. С. 9-22.
Белицер В. Н. Народная одежда мордвы. М.: Наука, 1973.
Бломквист Е. Э. Крестьянские постройки русских, украинцев и белорусов // Восточнославянский этнографический сборник. М.: Изд-во АН СССР, 1956. С. 3-458.
Воробьев Н. И. Жилище и поселение татар Арского кантона Татарской ССР // Вестник научного общества татароведения. 1926. № 4. С. 10-49.
Гаген-Торн Н. И. Женская одежда народов Поволжья (материалы к этногенезу). Чебоксары: Чувашгосиздат, 1960.
Димитриев В. Д. О значении этнонима «черемисы» в русских и западноевропейских источниках XVI — начала XVIII веков // Ученые записки. Вып. 27. Чебоксары: Научно-исследовательский институт языка, литературы, истории и экономики при Совете Министров Чувашской АССР, 1964. С. 118-132.
Димитриев В. Д. Чувашия в эпоху феодализма (XVI — начало XIX в.). Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во,
1986.
Дэвис-младший Р. Х., Касинек Э. Русская акварель в Нью-Йорке // Наше наследие. 1989. № 6. С. 40-41.
Евтушенко М. М. Академик Ф. Г. Солнцев (1801-1892) и его вклад в освоение древнерусского культурного наследия: дис. ... канд. ист. наук. СПб., 2007.
Заднепровская А. Ю. Традиционные украшения народов Среднего Поволжья: дис. ... канд. ист. наук. СПб., 1992.
Захарова-Кульева Н.И. Чаваш халах тумё: этнографи словарё. Шупашкар: Чаваш кёнеке издательстви, 2017. (На чуваш. яз.)
Иванов Г. Н., Чернов В. С. XVIII-XIX ёмёрти палла мар художник картининчи чаваш музыканчёсем // Халах эткерё: упраса аталантарас ыйтусем. Шупашкар: Чаваш патшалах гуманитарии аслалахёсен институчё, 1996. С. 134-141. (На чуваш. яз.)
История татар с древнейших времен: в 7 т. Т. 6: Формирование татарской нации XIX — начало XX в. / гл. ред. Р. Хакимов. Казань: Институт истории им. Ш. Марджани, 2013.
Киселев И. А. Архитектурные детали в русском зодчестве XVIII-XIX веков: справочник архитектора-реставратора. М.: Academia, 2005.
Комиссаров Г. И. Чуваши Казанского Заволжья. Казань: типо-лит. Казан ун-та, 1911. (Известия общества археологии, истории и этнографии. Т. XXVII, вып. 5).
КрасовскийМ. В. Курс истории русской архитектуры. Ч. 1. Пг, 1916.
Крюкова Т. А. Этнографические и локальные группы марийцев (по материалам одежды) // Личность и творчество: к 95-летию со дня рождения Т. А. Крюковой. СПб., 2000. С. 70-90. (Публикация А. Ю. Заднепровской).
Лаврентьева Л. С. Художники и этнография. Живопись, рисунки, акварели в коллекциях по европейским народам России в МАЭ РАН // Иллюстративные коллекции Кунсткамеры. СПб.: МАЭ РАН, 2019. С. 256-271. (Сборник МАЭ. Т. LXVI, вып. 2).
Маковецкий И. В. Архитектура русского народного жилища. М.: Изд-во АН СССР, 1962.
Матвеев Г. Б. Чувашское народное зодчество: от древности до современности. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 2005.
Меджитова Э. Д. Марийское народное искусство. Йошкар-Ола: Марий. кн. изд-во, 1985.
Молотова Т. Л. Марийский народный костюм. Йошкар-Ола: Марий. кн. изд-во, 1992.
Мордовский народный костюм: альбом / сост. и авт. текста Т. П. Прокина, М. И. Сурина. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1990.
Нечвалода Е. Е. Народы Волго-Уральского региона в творческом наследии Федора Солнцева // Ежегодник финно-угорских исследований. 2020. № 4. С. 720-732.
Николаев В. В., Иванов-Орков Г. Н., Иванов В. П. Чувашский костюм от древности до современности = Чаваш тумё аваллахран паянлаха = The chuvash costume from ancient to modern times. М.; Чебоксары; Оренбург: Фонд историко-культурологических исследований им. К. В. Иванова, 2002.
Орков Г. Н. Изобразительные материалы по чувашскому народному костюму (графика и живопись. XVIII — начало XIX в.) // Материалы по этнографии и антропологии чувашей. Чебоксары: Научно-исследовательский институт языка, литературы, истории и экономики при Совете Министров Чувашской Республики, 1997. С. 88-117.
Паллас П. С. Путешествие по разным провинциям Российского государства. Атлас. СПб.: Имп. Академия наук, 1788.
Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г Т. 30: Пензенская губерния. СПб.: Издание Центрального статистического комитета Министерства внутренних дел, 1903.
Салицкая Е. А. Развитие отечественного законодательства в области авторского права: исторический аспект // Наука. Инновации. Образование. 2014. № 16. С. 265-274.
Смирнов И. Н. Черемисы. Историко-этнографический очерк. Казань: Тип. Имп. ун-та, 1889. Фукс К. Ф. Казанские татары в статистическом и этнографическом отношениях. Казань: Тип. Имп. ун-та, 1844.
Чуваши. Этнографическое исследование. Ч. 1: Материальная культура / проф. Н. И. Воробьев и др. Чебоксары: Чуваш. гос. изд-во, 1956.
REFERENCES
Ashmarin N. I. Slovar' chuvashskogo iazyka: v 17 tomakh. Reprint. izd. T. 1-2 [Dictionary of the Chuvash Language: in 17 Volumes. Reprint. Vol. 1-2]. Cheboksary: Russika, 1994. (In Russian and Chuvash)
Ashmarin N. I. Slovar' chuvashskogo iazyka: v 17 tomakh. Reprint. izd. T. 9-10 [Dictionary of the Chuvash Language: in 17 Volumes. Reprint. Vol. 9-10]. Cheboksary: Russika, 1999. (In Russian and Chuvash)
Barabanova E. V., Horosheva Iu. A. Seriia zarisovok russkikh narodnykh odezhd F. G. Solntseva kak istoriko-etnograficheskii istochnik [Series of Sketches of Russian Folk Clothes by F. G. Solntsev as a Historical and Ethnographic Source]. Hudozhestvennoe nasledie. Issledovaniia. Restavratsiia. Hranenie [Art Heritage. Research. Storage. Conservation], 2022, no. 1, pp. 9-22. (In Russian)
Belitser V. N. Narodnaia odezhda mordvy [Folk Clothing of the Mordvins]. Moscow: Nauka, 1973. (In Russian)
Blomkvist E. E. Krest'ianskie postroiki russkikh, ukraintsev i belorusov [Peasant Buildings of Russians, Ukrainians and Belarusians]. Vostochnoslavianskii etnograficheskii sbornik. Moscow: Izdatel'stvo Akademii nauk SSSR, 1956, pp. 3-458. (In Russian)
Chuvashi. Etnograficheskoe issledovanie. Chast' 1:Material'naiakultura [Chuvash. Ethnographic Research. Pt. 1: Material Culture] / prof. N. I. Vorob'ev et al. Cheboksary: Chuvashskoe gosudarstvennoe izdatel'stvo, 1956. (In Russian)
Devis-Junoir R. Kh., Kasinek E. Russkaia akvarel' v N'iu-Iorke [Russian Watercolor in New York]. Nashe nasledie. 1989, no. 6, pp. 40-41. (In Russian)
Dimitriev V. D. O znachenii etnonima "cheremisy" v russkikh i zapadnoevropeiskikh istochnikakh XVI — nachala XVIII vekov [About the Meaning of the Ethnonym "Cheremis" in Russian and Western European Sources of the 16 — early 18 Centuries]. Uchenye zapiski. Cheboksary: Nauchno-issledovatel'skii institut iazyka, literatury, istorii i ekonomiki pri Sovete Ministrov Chuvashskoi ASSR, 1964, iss. 27, pp. 118-132. (In Russian)
Dimitriev V. D. Chuvashiia v epokhu feodalizma (XVI — nachalo XIXvv.) [Chuvashia in the Era of Feudalism (16 — early 19 Centuries)]. Cheboksary: Chuvashskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1986. (In Russian)
Evtushenko M. M. Akademik F. G. Solntsev (1801-1892) i ego vklad v osvoenie drevnerusskogo kul'turnogo naslediia [Academician F. G. Solntsev (1801-1892) and His Contribution to the Development of the Ancient Russian Cultural Heritage]. PhD thesis ... in History. St. Petersburg, 2007. (In Russian)
Gagen-Torn N. I. Zhenskaia odezhda narodov Povolzh'ia (materialy k etnogenezu) [Women's Clothing of the Peoples of the Volga Region (Materials for Ethnogenesis)]. Cheboksary: Chuvashgosizdat, 1960. (In Russian)
Istoriya tatar s drevneishikh vremen: v 7 tomakh. T. 6: Formirovanie tatarskoi natsiiXIX — nachalo XXv. [The History of the Tatars since Ancient Times: in 7 Vols. Vol. 6: The Formation of the Tatar Nation of the 19 — Early 20 Century.]. Ed. by R. Khakimov. Kazan': Akademiia nauk Tatarstana, Institut istorii im. Sh. Mardzhani, 2013. (In Russian)
Ivanov G. N., Chernov V. S. XVIII-XIX emerti palla mar hudozhnik kartininchi chavash muzykanchesem [Chuvash Musicians in a Painting by an Unknown Artist of the 18-19 Centuries]. Halah etkeK: uprasa atalantaras yjtusem [Folk Heritage: Issues of Preservation and Development]. Shupashkar: Chavash patshalah gumanitarii aslalahesen instituche, 1996, pp. 134-141. (In Chuvash)
Kiselev I. A. Arkhitekturnye detali v russkom zodchestve XVIII-XIX vekov: spravochnik arkhitektora-restavra-tora [Architectural Details in the Russian Architecture of the 18-19 Centuries: a Guide of the Architect-Restorer]. Moscow: Academia, 2005. (In Russian)
Kriukova T. A. Etnograficheskie i lokal'nye gruppy mariitsev (po materialam odezhdy) [Ethnographic and Local Groups of Mari People (Based on Clothing Materials)]. Lichnost'i tvorchestvo: k 95-letiiu so dnia rozhdeniia T. A. Kriukovoi [Personality and Creativity: to the 95th Anniversary of the Birth of T. A. Kryukova]. St. Petersburg, 2000, pp. 70-90. (Publication of A. Iu. Zadneprovskaia). (In Russian)
Lavrent'eva L. S. Khudozhniki i etnografiia. Zhivopis', risunki, akvareli v kollektsiiakh po evropeiskim naro-dam Rossii v MAE RAN [Artists and Ethnography. Paintings, Drawings, Watercolors in Collections on European Peoples of Russia at the Peter the Great Museum of Anthropology and Ethnography (Kunstkamera) of the Russian Academy of Sciences]. Sbornik MAE. Illiustrativnye kollektsii Kunstkamery. St. Petersburg: MAE RAS, 2019, vol. LXVI, iss. 2, pp. 256-271. (In Russian)
Makovetskii I. V. Arkhitektura russkogo narodnogo zhilishcha [Architecture of the Russian Folk Dwelling]. Moscow: Izdatel'stvo Akademii nauk, 1962. (In Russian)
Matveev G. B. Chuvashskoe narodnoe zodchestvo: ot drevnosti do sovremennosti [Chuvash Folk Architecture: From Antiquity to Modernity]. Cheboksary: Chuvashskoe knizhnoe izdatel'stvo, 2005. (In Russian)
Medzhitova E. D.Mariiskoenarodnoe iskusstvo [Mari Folk Art.]. Ioshkar-Ola: Mariiskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1985. (In Russian)
Molotova T. L. Mariiskii narodnyi kostium [Mari Folk Costume]. Ioshkar-Ola: Mariiskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1992. (In Russian)
Mordovskii narodnyi kostium: Al'bom [Mordovian Folk Costume: Album]. Ed. by T. P. Prokina, M. I. Surina. Saransk: Mordovskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1973. (In Russian)
Nechvaloda E. E. Narody Volgo-Ural'skogo regiona v tvorcheskom nasledii Fedora Solntseva [The Peoples of the Volga-Ural Region in the Creative Heritage of Fiodor Solntsev]. Ezhegodnik finno-ugorskikh issledovanii, 2020, no. 4, pp. 720-732. (In Russian)
Nikolaev V. V., Ivanov-Orkov G. N., Ivanov V. P. Chuvashskii kostium ot drevnosti do sovremennosti = Chavash tume avallahranpayanlaha [The Chuvash Costume from Ancient to Modern Times]. Moscow, Cheboksary, Orenburg: Fond istoriko-kul'turologicheskih issledovanii im. K. V. Ivanova, 2002. (In Russian and Chuvash)
Orkov G. N. Izobrazitel'nye materialy po chuvashskomu narodnomu kostiumu (Grafika i zhivopis'. XVIII — nachalo XIX vv.) [Visual Materials on Chuvash Folk Costume (Graphics and Painting. 18 — Early 19 Centuries.)]. Materialy po etnografii i antropologii chuvashei [Materials on Ethnography and Anthropology of the Chuvash]. Cheboksary: Nauchno-issledovatel'skii institut iazyka, literatury, istorii i ekonomiki pri Sovete Ministrov Chuvashskoi Respubliki, 1997, pp. 88 -117. (In Russian)
Salitskaia E. A. Razvitie otechestvennogo zakonodatel'stva v oblasti avtorskogo prava: istoricheskii aspekt [The Development of Domestic Legislation in the Field of Copyright: a Historical Aspect]. Nauka. Innovatsii. Obrazovanie, 2014, no. 16, pp. 265-274. (In Russian)
Vorob'ev N. I. Zhilishche i poselenie tatar Arskogo kantona Tatarskoi SSR [Dwelling and Settlement of Tatars of the Arsky Canton of the Tatar Soviet Socialist Republic]. Vestniknauchnogo obshchestva tatarovedeniia. Kazan', 1926, no. 4, pp. 10-49. (In Russian)
Zadneprovskaia A. Iu. Traditsionnye ukrasheniia narodov Srednego Povolzh'ia [Traditional Ornaments of the Peoples of the Middle Volga Region]. PhD thesis ... in History. St. Petersburg, 1992. (In Russian)
Zakharova-Kul'eva N. I. Chavash halah tume: etnografi slovare. [Chuvash National Dress: an Ethnographic Dictionary]. Shupashkar: Chavash keneke izdatel'stvi, 2017. (In Chuvash)
Submitted: Accepted: Published:
04.08.2023
30.01.2024 10.04.2024
К статье Е. Н. Михайловой-Енькка
а
b c
Рис. 1. Картина неизвестного художника «Чуваши» и акварели Ф. Г. Солнцева «Пензенской губернии» а - Неизвестный художник. Чуваши, XIX в., х., м., 31,5 х 35,9 см. МАЭ № 375-2 b - Ф. Г. Солнцев. Пензенской губернии (с двумя фигурами), XIX в., бум., акварель c - Ф. Г. Солнцев. Пензенской губернии (с тремя фигурами), XIX в., бум., акварель Fig. 1. Painting by an unknown painter "Chuvashi" and watercolors "Penzenskoi gubemii" by F. G. Solntsev а - Unknown painter. Chuvashes, 19th century, oil on canvas, 31,5 х 35,9 sm. MAE No. 375-2 b - F. G. Solntsev. Penzenskoi gubernii (with two figures), 19th century, paper, watercolor c - F. G. Solntsev. Penzenskoi gubernii (with three figures), 19th century, paper, watercolor
a be
Рис. 2. Картина неизвестного художника «Татары» и акварели Ф. Г. Солнцева а - Неизвестный художник. Татары, XIX в., х., м., 31 х 35,5 см. MAE № 375-3 b - Ф. Г. Солнцев. Казанский татарин, XIX в., бум., акварель c - Ф. Г. Солнцев. Казанские татарки, XIX в., бум., акварель Fig. 2. Painting by an unknown painter "Tatary" and watercolors by F. G. Solntsev - Unknown painter. Tatars, 19th century, oil on canvas, 31,5 х 35,95 sm. MAE No. 375-3 b - F. G. Solntsev. Kazan Tatar, 19th century, paper, watercolor c - F. G. Solntsev. Kazan Tatars (women), 19th century, paper, watercolor
a
а b с
Рис. 3. Картина неизвестного художника «Мордва» и акварели Ф. Г. Солнцева «Тамбовской губернии» a - Неизвестный художник. Мордва, XIX в., х., м., 31,5 х 36 см. МАЭ № 375-4 b - Ф. Г. Солнцев. Тамбовской губернии (с женскими фигурами), XIX в., бум., акварель c - Ф. Г. Солнцев. Тамбовской губернии (с мужскими фигурами), XIX в., бум., акварель
Fig. 3. Painting by an unknown painter "Mordvins" and watercolors by F. G. Solntsev a - Unknown painter. Mordvins, 19th century, oil on canvas, 31,5 х 36 sm. MAE No. 375-4 b - F. G. Solntsev. Tambovskoi gubernii (with female figures), 19th century, paper, watercolor c - F. G. Solntsev. Tambovskoi gubernii (with male figures), 19th century, paper, watercolor
а b с
Рис. 4. Картина неизвестного художника «Черемисы» и акварели Ф. Г. Солнцева «Черемисы» a - Неизвестный художник. Черемисы, XIX в., х., м., 40,5 х 46,5 см. МАЭ № 375-5 b - Ф. Г. Солнцев. Черемисы (сцена за столом), XIX в., бум., акварель c - Ф. Г. Солнцев. Черемисы (музыканты), XIX в., бум., акварель Fig. 4. Painting by an unknown painter "Cheremis" and watercolors by F. G. Solntsev a - Unknown painter. Cheremis, 19th century, oil on canvas, 40,5 х 46,5 sm. MAE No. 375-5 b - F. G. Solntsev. Cheremis (scene at the table), 19th century, paper, watercolor c - F. G. Solntsev. Cheremis (musicians), 19th century, paper, watercolor
Рис. 5. Неизвестный художник. Чувашский праздник (Чувашская свадьба), сер. XVIII в., х., м., 50 х 60 см. Этнографический музей Казанского федерального университета, № ЭМУ ИЗО-4
Fig. 5. Unknown painter. Chuvash festival (Chuvash wedding), the middle of the 18th century, oil on canvas, 50 х 60 sm. Ethnographic Museum of Kazan Federal University, No. EMU IZO-4
Рис. 6. Неизвестный художник. Черемисы, XIX в., х., м., 40,5 х 46,5 см. МАЭ № 375-5. Фрагменты (синей линией показаны контуры ног и лаптей, красной - ножки стола) Fig. 6. Unknown painter. Cheremis, 19th century, oil on canvas, 40,5 х 46,5 sm. MAE No. 375-5. Fragments of the painting (blue line shows contours of the legs and bast sandels, red line shows the table legs)
