CC BY
44
Т.З. Позняк
ЖИЛИЩНЫЙ КРИЗИС ВО ВЛАДИВОСТОКЕ В ГОДЫ РЕВОЛЮЦИИ И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ: ДЕЙСТВИЯ ВЛАСТЕЙ И СТРАТЕГИИ ВЫЖИВАНИЯ ГОРОЖАН
T.Z. Poznyak
The Housing Crisis in Vladivostok during the Revolution and Civil War:
Actions of the Authorities and Survival Strategies of Citizens
Великая Российская революция и Гражданская война привели не только к кардинальному изменению политической ситуации в стране, но и резкой трансформации повседневной жизни людей. В этот период остро встают проблемы выживания и адаптации населения к стремительной инфляции и дефициту продовольствия и товаров первой необходимости, нестабильной политической ситуации, тяжелой криминальной обстановке и т.п. Одной из острых социальных проблем в период революции и Гражданской войны во Владивостоке стал «квартирный вопрос».
Тема жилищного кризиса в годы революции и Гражданской войны рассматривалась рядом исследователей на материалах столиц, городов Сибири1, авторы в основном обращали внимание на масштабы кризиса и законодательные меры для решения проблемы. Цель статьи - проанализировать не только действия сменявших друг друга правительств и региональных администраций по борьбе с жилищным кризисом во Владивостоке, но и стратегии поведения рядовых жителей города в условиях дефицита жилья и стремительного роста арендной платы.
* * *
Эти явления стали наблюдаться с 1915 г.2, хотя низкое качество жилья было характерно для Владивостока в течение всего периода его недолгой истории. Между Русско-японской и Первой мировой войнами город быстро рос, численность гражданского населения с 1 января 1907 г. по 1 января 1914 г. увеличилась с 85 206 до 99 265 человек3. Расширилась часть города, отведенная под застройку жилыми домами и производственными зданиями, застройкой были охвачены окраины и пригороды. С началом Первой мировой войны численность населения уменьшилась из-за мобилизации запасных нижних чинов и ополченцев, снижения притока азиатских мигрантов. На 1 января 1915 г. гражданское население города составляло 65 728 человек4. За военные годы Владивосток стал главным портом Российской империи для ввоза товаров из-за границы. Для обе-
спечения повышенного спроса на вагоны в городе были построены временные вагоносборочные мастерские, растущие объемы перевозок через порт и по железной дороге вызвали подъем торгово-промышленной жизни и приток мигрантов из сопредельных стран. По данным переписи 1916 г., во Владивостоке гражданских жителей числилось 97509 человек5, а по переписи 1917 г. в городе без полосы отчуждения проживало 109481 человек гражданского населения и 20743 военных, а всего 130224 человек6.
На заседании Владивостокской городской думы 18 ноября 1916 г. председатель Комиссии о пользах и нуждах поднял вопрос о высоких ценах на квартиры и почти полное отсутствие свободных помещений в городе: люди живут на чердаках, в сараях и в других приспособленных помещениях. Одной из мер, предложенных Владивостокской городской управой, было развитие дачной местности и поселение там части жителей на постоянной основе, что несколько снизило, но не разрешило жилищной нужды7.
После Февральской революции 1917 г. экономическая ситуация в стране только усугубилась, цены на жилье продолжали расти. 5 августа 1917 г. Временное правительство издало постановление, отменявшее действие предыдущего закона 27 августа 1916 г. и устанавливавшее предельные цены на квартирные помещения, койки и углы с принадлежностями (отоплением, освещением, меблировкой) и без них8. В 1917 г. во Владивостоке домовладельцы, пользуясь повышенным спросом, требовали «непомерной квартирной платы», квартиронаниматели в условиях роста цен на все потребительские товары и продовольствие были не в состоянии оплачивать жилье и задерживали оплату. Арендаторы больших квартир по договорам, заключенным до начала войны с правом продления аренды и твердо установленной цене, оказались в привилегированном положении. Они сдавали часть квартиры комнатонанимателям, особо предприимчивые умудрялись окупать свою арендную плату за счет своих субарендаторов. Именно подобная практика, по мнению домовладельцев, обвиняемых в алчности и непомерном вздувании цен, способствовала росту арендной платы. Взаимное недовольство домовладельцев и квартиронанимателей по всей стране, и во Владивостоке также, привело к созданию союзов и обществ, призванных защищать права и отстаивать интересы той и другой стороны. В конце мая - начале июня 1917 г. во Владивостоке был создан Союз квартиронанимателей, в августе-сентябре - Союз домовладельцев9.
К октябрю 1917 г. квартирный кризис в городе принял «угрожающие формы». Комитет общественной безопасности, Совет, Городская дума и Городская управа были завалены жалобами горожан, просьбами о помощи и требованиями привлечь к ответу «зарвавшихся» домовладельцев и тех квартиронанимателей, кто сдавал комнаты в поднаем в арендованных квартирах, а мировые суды -взаимными претензиями арендаторов и арендодателей.
Заботы о решении жилищного вопроса легли главным образом на Городские думу и управу. В 1917 г. при Городской думе действовала Жилищная комиссия, а в конце октября была создана Примирительная камера из четырех представителей от Союза квартиронанимателей, четырех представителей от Союза домовладельцев и председателя, избранного Думой. Согласно постановлению Временного правительства от 5 августа 1917 г., на Примирительную камеру были возложены надзор за соблюдением квартирного закона, который «фиксирует высоту наемной платы, как при сдаче квартир, так и при сдаче комнат и углов, и ограничивает разумным образом квартирохозяев в праве выселении жильцов и квартирантов», и рассмотрение всех спорных вопросов квартирного договора. Причем в спорах относительно размера квартирной платы она признавалась обязательной судебной инстанцией. Последнее обстоятельство имело для Владивостока особое значение ввиду «переобременности мировых судей работой»10.
Примирительная камера сразу стала ареной борьбы между Союзом квартиронанимателей и Союзом домовладельцев. Она действовала и в 1918 г., когда конфликт интересов на почве жилищного вопроса осложнился политическими разногласиями, поскольку каждый союз поддерживал в городе разные политические силы: первый - левых социалистов, второй - кадетов.
Много споров между квартиронанимателями и домовладельцами вызывал вопрос о ремонте жилья: первые в условиях роста цен требовали, чтобы его делали владельцы, не поднимая при этом цен на аренду, а вторые стремились минимизировать свои издержки по содержанию жилья и не желали нести дополнительные расходы. В преддверии зимы, в условиях нехватки дров и угля, острейшим стал вопрос, кто должен делать ремонт и утепление помещений, заботиться об отоплении. 9 октября 1917 г. Городская дума большинством голосов (10 за, 3 против) приняла обязательное постановление №186 «О производстве ремонта в жилых помещениях». Согласно ему, «во всех жилых строениях и помещениях, сдаваемых в наем или предназначенных для сдачи в наймы, должен быть выполнен до наступления отопительного периода, не позже 15 октября 1917 г. домовладельцами или лицами, их заменяющими», текущий ремонт для удержания тепла внутри жилых помещений: исправление дверей, стен, полов, потолков, оконных переплетов; остекление и промазка замазкой стекол, конопатка деревянных стен, исправление дымоходов и дымовых труб. Крыши на жилых строениях должны быть в исправном состоянии и не давать течи. В зданиях, где имеются водопровод и канализация, соответствующие приборы и трубы должны быть в исправности. Имеющиеся в домах отопительные приборы и всякого рода печи должны быть исправлены; в жилых помещениях, где не хватает отопительных приборов, должны быть устроены добавочные с достаточной поверхностью нагрева11.
Судя по письму председателя Союза квартиронанимателей И.Е. Старикова Владивостокскому городскому голове А.Ф. Агареву от 31 октября 1917 г., домовладельцы не спешили его выполнять: «Завтра, 1-го ноября, истекает срок, к которому... домовладельцы и лица их заменяющие должны выполнить до наступления отопительного периода текущий мелкий ремонт жилых помещений и завтра же. пройдет минимум уже полмесяца с фактического начала упомянутого периода, ибо холода в этом году, к сожалению, начались ранее половины октября. В связи с этим, для сведения Вашего, а также и всей Управы, сообщаем, что по сие число нашим правлением получено от граждан гор. Владивостока пока до 300 письменных и устных заявлений о том, что домовладельцы. до сего дня никакого текущего ремонта. не сделали и делать не намерены, предпочитая, видимо, вместо производства необходимого ремонта - уплачивать в неопределенном и гадательном будущем наложенный на них Мировыми Судьями по ст. 29 Уст. о наказ. штраф.»12.
Стариков предсказывал катастрофическое развитие ситуации: мировые судьи, и так «переобремененные работой», не смогут разобрать все дела в кратчайшие сроки, в результате «добрая половина граждан гор. Владивостока перемерзнет, или, в крайности, переполнит больницы, а большинство детей их, может быть, переселится на Покровское кладбище. Но это вам не будет так заметно, как может быть заметно после 1-го ноября те нежелательные эксцессы, которые могут быть между потерявшими всякое терпение нанимателями жилых помещений и домовладельцами, тем более, что последние, по какому-то наитию, в массе осложняют жилищный вопрос, помимо невыполнения ремонта, еще не выдачей нанимателям. вторых, зимних, оконных рам»13.
Распространенной практикой стали попытки владельцев квартир выселить арендаторов, чтобы сдать жилье по повышенным ценам, либо под предлогом текущего или капитального ремонта, либо создав им невыносимые условия проживания: лишение права пользования кухнями, кладовками, сараями для угля и дров, невыдача зимних оконных рам, установление запрета на прием гостей и прочее. Жильцы в свою очередь не оставались в долгу и в ответ на требование увеличить плату за жилье или освободить комнату писали жалобы в органы власти с обвинением арендодателей в контрреволюции, оскорблении солдат, поношении «свободы», спекуляции и т.д.14
1 октября 1917 г. был расширен состав Жилищной комиссии за счет представителей общественных организаций, Совета, Центрального бюро профсоюзов, военного ведомства. 3 ноября при ней было создано Квартирное бюро. Комиссия занималась выработкой нормативных документов, нормировкой цен на жилье, гостиничные номера, обследованием, контролем, учетом и распределением жилья15.
Однако создание новых жилищных органов и принятие бесчисленных нормативных документов не слишком помогало разреше-
нию «квартирного кризиса» из-за непомерных аппетитов и домовладельцев, и квартиронанимателей. Вырабатываемые комитетами и комиссиями постановления игнорировались и населением, и представителями власти.
Кризис нарастал, несмотря на предпринимаемые меры: в сентябре 1917 г. городской голова А.Ф. Агарев буквально вымаливал у военного командования казармы, чтобы приспособить их под жилье. Дума выделила городские земли для сдачи в аренду под строительство домов. В начале октября 1917 г. на совещании Управы с правлением Союза солдаток по подготовке к зиме все опять свелось к жилищной проблеме. Городской голова предложил обсудить в Думе ходатайство «перед Временным Правительством о предоставлении городскому самоуправлению права держать на учете жилые помещения и свободные из них, если они не будут отданы под квартиры добровольно, отдавать в принудительном порядке»16.
9 октября 1917 г. Владивостокская городская дума постановила телеграфом просить Временное правительство издать закон, предоставляющий городу право издания обязательного постановления о квартирном максимуме - одна комната на человека17. Однако Временное правительство было свергнуто, и Дума, не дождавшись издания закона, 28 ноября 1917 г. приняла постановление «О реквизиции помещений» большинством голосов, при 6 против и 7 воз-державшихся18. Согласно ему, все свободные помещения - казармы, общественные, казенные, торгово-промышленные здания, частные квартиры - должны были быть приняты на учет Квартирным бюро. Владельцы и арендаторы обязаны были сообщать в трехдневный срок в бюро обо всех «свободных, освобождаемых или вновь сооружаемых помещениях». Нуждающиеся в жилье или других помещениях обязаны были зарегистрировать свои заявки в бюро. В случае сдачи помещений помимо бюро, они могли быть переданы другому лицу в порядке регистрационной очереди. Частное посредничество по сдаче квартир, контор и разных помещений запрещалось. «За все предоставленные через Квартирные бюро помещения исключительно для торгово-промышленных целей, с владельца и нанимателя» следовало взимать плату в доход города в размере 2 % годовой наемной платы единовременно19.
В особенно тяжелом положении оказались прибывавшие в город беженцы. Помещения военного ведомства в Гнилом углу [Окраинный район города, получивший такое название из-за частых туманов летом. - Т.П.], отведенные под их размещение в 1915 г., были переполнены, и вновь прибывавшие вынуждены были неделями жить на вокзале в совершенно антисанитарных условиях, что создавало угрозу возникновения эпидемий20. После многочисленных обращений в военное ведомство 5 декабря 1917 г. Городская дума приняла постановление № 224 «Об открытии временного ночлежного дома»: в здании гарнизонной гауптвахты устроили временный ночлежный
дом из 34 малых, трех средних и трех больших комнат и приступили «к очистке вокзала от скопившейся там, за неимением квартир, публики»21. Места в нем предоставляли в платное пользование на две недели: малые комнаты - одной семье, средние - двум семьям, а три большие комнаты - исключительно для ночлега. Однако сразу после открытия он был заполнен жильцами, которые поселились в нем, несмотря на запрет, на постоянной основе, и уже в декабре все обращения «бесприютных об удовлетворении их ночлегом» к председателю Жилищной комиссии Е.Г. Геруцкому оставались без удовлетворения22.
В декабре 1917 г. в городе не было ни работы, ни жилья. В августе 1917 г. число безработных составило 3 000 человек, в сентябре
- 4 000, на 1 октября - уже 7 000. В июле 1917 г. Владивостокский Совет организовал биржу труда, 16 сентября общее собрание Совета обсуждало вопрос «О надвигающейся безработице», 18 октября безработица стала одним из вопросов на конференции профсою-зов23. По примеру Петрограда и Москвы, закрывших к себе въезд, во Владивостоке пытались ограничить приток беженцев и лиц, ищущих работы. В декабре в местных газетах было опубликовано совместное «Обращение» Областной земской и городской управ и объединенного исполкома Совета: «С наступлением зимнего времени и прекращением прихода иностранных пароходов, в городе Владивостоке все острее и острее чувствуется безработица. В Биржу труда ежедневно являются сотни людей, ищущих работу. Слухи о баснословных заработках во Владивостоке привлекают сюда рабочих из области и из центра России. Одновременно с наплывом людей все острей и острей становится квартирный кризис. Все, что можно приспособить под жилье, приспособлено. Приезжающим приходиться ютиться по целым неделям в переполненном людьми вокзале. Но если и дальше так будет продолжаться, то и на вокзале не будет места, и вновь прибывающие рискуют при зимних морозах остаться без всякого крова. Существующие здесь организации
- Городская Дума, Объединенный Исполнительный Комитет С.Р.С. и Кр. Депутатов, Центральное бюро профессиональных союзов делают все от них зависящее, чтобы помочь населению найти кров и работу. Но эти организации считают своим долгом заявить, что им стоит больших трудов устраивать уже осевшее во Владивостоке население; поэтому они слагают с себя всякую ответственность за то,
если вновь прибывшие останутся без работы и без квартиры.»24.
* * *
Приход к власти в столицах большевиков привел к обострению политической борьбы на региональном уровне. Объединенный исполком Владивостокского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов объявил себя единственной властью в городе с
29 августа 1917 г., а в середине ноября провозгласил в городе Советскую власть и проведение в жизнь ее декретов. Однако не все признали власть Советов, в городе и области параллельно действовал назначенный Временным правительством Приморский областной комиссар А.Ф. Милеев.
В ночь с 11 на 12 декабря 1917 г. в Хабаровске комиссар Временного правительства по делам Дальнего Востока А.Н. Русанов провел совещание представителей земств, городов и казачества. Это совещание отказалось признать Советскую власть и создало Временное бюро земств и городов Дальнего Востока, объявившее себя «единственным правомочным преемником краевой власти». Одновременно с 12 по 20 декабря 1917 г. в Хабаровске же проходил III Краевой съезд Советов, где была принята предложенная большевиками Декларация о переходе власти в Приамурском крае к Советам и создан Дальневосточный краевой комитет Советов и самоуправлений.
Во Владивостоке 24 декабря 1917 г. Чрезвычайным Земским собранием была избрана Приморская областная земская управа, приступившая к исполнению своих обязанностей с января 1918 г.25 Ей передал свои полномочия Приморский областной комиссар А.Ф. Милеев.
В этой ситуации Владивостокский Совет столкнулся с противодействием земского и городского самоуправлений, торгово-промышленных кругов города. Важнейшие политические события в стране - заключение Брестского мира, разгон Учредительного собрания, а также действия Совета (попытки ликвидировать самоуправление, установление рабочего контроля на промышленных предприятиях) вызвали только обострение конфронтации между противоборствующими сторонами. До апреля-мая 1918 г. в городе сохранялось многовластие, Совет не смог сосредоточить все рычаги управления в своих руках26.
В течение осени 1917 - весны 1918 г. в городе произошло значительное перераспределение общественных и казенных зданий, много помещений было захвачено профсоюзами, а после фактического захвата власти Советами в течение апреля-июня 1918 г. казенные здания были заняты под советские учреждения, значительная часть имущества была растащена или перераспределена. И после чехословацкого переворота 29 июня 1918 г. земские и государственные учреждения были вынуждены вести долгую переписку в поисках своей обстановки, несгораемых шкафов и прочего имущества27.
2 мая (нового стиля) 1918 г. Владивостокский Совет разогнал Городскую думу и Городскую управу, и для управления городом создал Городской совет и Городской коллектив. Первый орган был сформирован из делегатов от профсоюзных организаций города и районных комитетов, а по своим функциям он походил на Городскую думу, второй заменил управу. 3 мая состоялось первое заседание Городского коллектива, где был определен его состав и назначены
первые заведующие отделами. На втором заседании - 18 мая - был заслушан доклад председателя Жилищной инспекции Ф.М. Рачкова о деятельности Примирительной камеры, принято решение о необходимости преобразований в жилищной сфере28.
29-30 мая 1918 г. на заседании Городского совета Городской коллектив был сформирован: утверждены все заведующие отделами и избраны все исполнительные комиссии. В качестве одного из отделов избрали Жилищную инспекцию. Основные нормативные документы были подготовлены очень быстро и уже на втором заседании Городского совета, 5 июня 1918 г., были утверждены все постановления по регламентации в жилищной сфере: о реквизиции, о ремонте жилых помещений, о нормировке цен на гостиницы, номера и меблированные комнаты, о правомочиях, средствах и составе жилищной инспекции, о квартирно-регистрационном бюро, о «Нормальном квартирном договоре»29.
Так Советской властью были созданы не только органы, но и нормативная база для решения квартирного кризиса.
Тексты большинства постановлений Советов с незначительными изменениями повторяли соответствующие документы Городской думы. Советы несколько повысили плату в доход города за помещения, предоставляемые нуждающимся через Квартирное бюро, введя прогрессивную шкалу в зависимости от стоимости аренды жилья. Условия, введенные «Нормальным квартирным договором», значительно ухудшили положение домовладельцев и сдатчиков жилья: в случае расторжения договора они должны были уведомить арендатора за месяц, на них лежала не только охрана, освещение, ведение домовой книги, но и вывоз нечистот и ремонт без всяких доплат со стороны нанимателя30. Городской коллектив активно раздавал участки в черте города и в дачной местности под селитьбу (застройку)31.
Недолгий период существования советских органов не позволил реализовать на практике ни одно из вышеуказанных постановлений.
Кроме того, Исполкомом Совета был создан Квартирный отдел при Военном комиссариате для распределения помещений в зданиях военного ведомства под жилье лицам, «утерявшим трудоспособность в рядах войск, семьям военных, убитых, пропавших без вести или не вернувшихся с войны, а также служащим Крепостного Инженерного Управления, получавшим уменьшенное содержание ввиду пользования ими казенными квартирами». Приказом Военного комиссариата 19 июня 1918 г. были определены льготные категории и установлены нормы пользования казенными квартирами: на 2-х человек полагалась одна комната, на 3-5 человек - две комнаты, на 6-8 человек - три комнаты, на 9-11 человек - четыре комнаты. С жильцов взималась символическая плата - 10 руб. в месяц, а также отдельная плата за ассенизацию, очистку выгребных ям и вывоз мусора, если она осуществлялась Инженерным управлением (около 4 руб. в месяц с каждого жильца).
После чехословацкого переворота 29 июня 1918 г. Квартирный отдел был ликвидирован, а Инженерное управление создало свою Квартирную комиссию для обследования и распределения помещений в военных зданиях. Начальник инженеров и строитель Владивостокской крепости А.Л. Федоров 20 июля 1918 г. написал в Приморскую областную земскую управу, что никаких средств на ремонт и очистку выгребных ям инженерному ведомству не перечислялось,
а здания жильцами приведены в ужасное состояние32.
* * *
В ночь на 29 июня 1918 г. во Владивостоке чехословацкими легионерами при поддержке союзных кораблей была свергнута власть Советов. В течение этого же дня в городе высадились десанты войск союзников-интервентов, основные же их силы прибыли в августе.
С 1 июля 1918 г. Приморская областная земская управа и городское самоуправление возобновили свою деятельность, прерванную Советами33. К работе вернулась прежняя Городская дума, избранная в 1917 г., из которой в январе 1918 г. вышли гласные большевики и левые эсеры, а в марте-апреле - кадеты. Должность городского головы продолжал исполнять меньшевик А.Ф. Агарев34.
С осени 1918 г. квартирный кризис приобрел характер апокалипсиса: чем больше прибывало в город войск и беженцев, тем отчаянней становилась ситуация с жильем. Размещение почти 150-тысячного воинского контингента союзников-интервентов стало проблемой для военных и гражданских властей и резко ухудшило положение жителей. Солдаты в основном размещались на окраинах и в пригороде: были заняты казармы на Второй речке, в Гнилом углу, в бухте Горностай, на Русском острове. А вот командование под штабы стремилось захватить здания в центральной части города, офицеры - поселиться на частных квартирах также в центре.
Под военные реквизиции попадали и здания общественных организаций, и торгово-промышленных фирм, и жилье обывателей, причем под штабы занимали самые благоустроенные здания. Канадские войска заняли Пушкинский театр, принадлежавший Собранию приказчиков. По воспоминаниям офицеров канадского корпуса местное население относилось к ним весьма враждебно, и захват этого здания был основной причиной такого отношения35. Японским командованием было занято здание Коммерческого собрания. Американский штаб разместился в одном из лучших зданий в городе, принадлежавшем Торговому дому Кунст и Альберс, чешский - в здании командира Владивостокского порта36.
Городская управа, вынужденная лавировать между интересами обывателей и требованиями союзного командования, находилась в безвыходном положении. Переписка городского головы с командующими войсками красноречиво свидетельствует о нараставшем
недовольстве населения реквизициями помещений военными, действием в городе одновременно множества властей, которые считали себя никому неподотчетными и неподвластными. Командование войск разных стран действовало в интересах собственных офицеров и солдат, не обращая внимания на недовольство городских властей, других командующих, домовладельцев, населения города, решения судов. Незаконными реквизициями отметились представители всех союзных сил - чехословаки, китайцы, японцы, французы, русские, канадцы, американцы. Городское самоуправление ничего не могло противопоставить вооруженной силе. Угроза оружием и насилие стало «единственно верным» путем решения жилищной проблемы. Рядовому гражданину оставалось только взывать к жалости или справедливости, обращаясь к представителям гражданской и военной власти или в суд, но часто безрезультатно37.
В конце сентября была сделана попытка хоть как-то упорядочить реквизиции: 28 сентября 1918 г. командующий Вооруженными силами Приморской области полковник Х.Е. Бутенко издал приказ № 35 о создании постоянной комиссии для урегулирования вопроса реквизиций помещений для надобностей союзного командования38.
В условиях приближающейся зимы обывателей охватывала паника, если под реквизиции попадали их помещения: в условиях острой квартирной нужды и рано наступивших холодов угроза остаться на улице была равносильна смерти. Одни горожане обращались к городскому голове со слезными прошениями, описывая свое бедственное положение, другие пытались спастись от реквизиций, «кивая» на соседей, которые, по их мнению, были в лучшем положении, чем они, и должны были потесниться, третьи, призвав на помощь соседей, защищали свои жилища силой.
Одно из типичных прошений представляет попытку одновременно взывать к чувству жалости к малым детям и больным, выкидываемым на улицу на мороз, к чувству социальной справедливости в виду незаконности и несправедливости совершаемых действий: «прошение господину городскому голове города Владивостока Николая Федоровича Косырева и Луки Аликтыртовича Вархломеева». Приведем текст письма двух мастеровых порта в первоначальном виде, со всеми грамматическими и пунктуационными ошибками:
«Имеем честь покорнейше просить господина городского голову в том что мы мастеровые военного порта Косарев прослуживший в военном пору 18 лет имею 6 человек семейства и также Варха-ломеев имеет 7 душ семейства живем на казенной квартире по Адмиралтейскому переулку дому №4-е Квартирныя Комиссия Сибирской Флотилии зделала предписание чтобы мы очистили квартиру 13 дневный срок а то будут приняты меры самой Квартирной Комиссией будет назначен отряд матросов и будут выкиданы вещи и выведены люди и дети из квартиры получили предписание от Квартирной комиссии уже прошло 7 дней изо дня в день хожу по городу
и негде ненахожу квартиру не за какие денги и также Вархаломе-ев лежит страшно больной жена его измученная 5 тью детишками должны будем выброшены на улицу и малые дети невинные жертвы должны замерзнуть мне кажется что такие поступки Квартирной Комиссии неправельныя и не по закону поступленыя по закону я знаю что с октября месяца по 15-е марта некакие комиссии выбрасывать немогут в заключение всего имеем честь покорнише просить господина городскова голову ненайдетели возможным посодействовать против Квартирной комиссии которая незаконно действует совершенно без крова оставляет семейство 17 октября 1918»39.
Другое прошение демонстрирует приверженность многих обывателей принципу «своя рубашка ближе к телу». 6 сентября 1918 г. группа квартиронанимателей дома управы (Светланская ул. дом № 67) обратилась во Городскую управу с просьбой пересмотреть постановление о выселении от 31-го августа в двухнедельный срок: «.. .Если Управе нужны занимаемые нами квартиры для своих нужд, как расширение отделов. то эти квартиры по своему расположению для этого вовсе не пригодны. кроме наших квартир в доме Управы есть другие жильцы, квартиры которых более могут быть пригодны для надобностей Управы как наиболее приспособленные, и притом арендаторы которых имеют некоторый избыток в комнатах и сдают свободные комнаты от себя разным лицам по довольно высокой цене, а почему полагаем, что было бы более правильно взять от таких квартиронанимателей сдаваемые комнаты и обратить для нужд Управы или предоставить их нам. Если помещения крайне необходимы, то Управа в исключительном случае должна уменьшить квадрат всех квартир, и никого не выселяя на улицу, и остаток взять для своих надобностей, полагаем, что в такое тяжелое время следовало бы потесниться и общественным учреждениям. . Если приходится выселять или потеснить кого-либо в целях освобождения квартир для нужд Управы, то почему именно нас, а не других, в крайнем случае, было бы более правильно произвести жеребьевку, но это будет опять таки крайность, наиболее практичное разрешение этого вопроса это уменьшение квадратуры всех квартир в домах Управы»40.
Недовольство обывателей вызывали не только реквизиции и уплотнения, но и постоянный рост цен из-за растущего спроса и возможности сдать комнату за валюту. 9 сентября 1918 г. в думу обратились служащие Управления делами Добровольного флота на Дальнем Востоке с требованием «принять самые серьезные и решительные меры к устранению ненормального явления в квартирном вопросе». Они считали, что для обуздания стремительно растущих цен на квартиры и комнаты городскими властями «пока еще ничего решительного предпринято не было». При этом в письме ответственность за безудержный рост цен возлагалась на квартиронанимателей: «.Бесчеловечная спекуляция квартирами и комнатами
производится преимущественно не домовладельцами, а квартиронанимателями, наживающими на такой спекуляции большие барыши, при чем не мало таких квартиронанимателей здесь, которые живут исключительно только на получаемые барыши от сдачи от себя уже квартир и комнат, не занимаясь более никаким честным трудом»41.
В этом заявлении также указывалось на обстоятельства, затруднявшие обращение обывателей в Примирительную камеру для разрешения споров: «.Существующая в городе Примирительная камера по квартирному вопросу положительно ничего еще не сделала облегчающего в квартирном вопросе и сделать она не могла, так как разбирает дела по квартирным вопросам только тогда, когда к ней обращается одна из спорящих сторон. Обратиться в Примирительную камеру с просьбой об установлении квартирной платы не каждый решится, если знает последствия после разбора камерой и установления цен на квартиру, ибо за тем в большинстве случаев следуют со стороны квартироотдавателя такие проделки, что после того волей-неволей добровольно приходится оставлять квартиру». Служащие Добровольного флота предложили установить нормы квартирной платы, опубликовать их в печати и «требовать от квар-тиросдавателей безусловного исполнения сделанного распоряжения под строгой ответственностью за неисполнение такового»42.
Это или другое подобное заявление повлияло на дальнейшие действия городского самоуправления, установить, конечно, невозможно, но 12 сентября 1918 г. состоялось совместное совещание Городской управы и Примирительной камеры по вопросу о нормировке цен на квартиры. Председатель последней М.А. Илговская признала, что цены «на квартиры поднимаются до невероятных размеров», появилась «эксплуатация комнат квартиронанимателями», квартирный закон 5 августа 1917 г. нуждается в изменениях. Она предложила «все помещения взять на учет и установить на комнаты расценки», проведя это особым местным законом, а также предоставить Примирительной камере права Мировых судей. Особые сложности Примирительной камере, по ее словам, доставляли владельцы гостиниц: «Расценки на номера были утверждены Управою в марте с.г., но содержатели требуют повышения цен и представляют свои соображения, по которым цены доходят от 10 р. до 50 р. в сутки за номер, при чем грозят, что если расценки не будут утверждены, то гостиницы будут переданы ими иностранцам»43.
На совещании после бурной дискуссии было решено поручить Управе создание особой комиссии для выработки поправок к закону 5 августа 1917 г. или для издания обязательных постановлений, а также подтвердить постановление об уплотнении квартир с указанием, что иностранцы также подчиняются этому постановлению. Выработку расценок на номера в гостиницах поручили Примирительной камере44.
30 сентября командующий Вооруженными силами Приморской
области полковник Х.Е. Бутенко, не дожидаясь решений комиссии, приостановил действие квартирного закона от 5 августа 1917 г. на территории области. Комиссия по изменению квартирного закона под председательством городского головы А.Ф. Агарева, состоящая из представителей города, военного и морского ведомств, жилищных органов и Союзов домовладельцев и квартиронанимателей, приступила к работе в начале октября. Острые дискуссии 2, 9 и 18 октября 1918 г. между представителями двух союзов показали неразрешимое противоречие интересов домовладельцев и квартиронанимателей, абсолютное нежелание каждой из сторон идти на уступки. 18 октября домовладельцы покинули заседание и вышли из состава Примирительной камеры. И несмотря на решение Думы 28 ноября 1918 г. о продолжении ее работы, Камера и в декабре 1918 г. бездействовала45.
Несмотря на обструкцию со стороны домовладельцев, 19 октября 1918 г. положение о нормировке цен было утверждено. Нормальной наемной ценой за квартиры признавалась цена, взимавшаяся за них до 19 июля 1914 г., с причислением к ней 60 %, за гостиницы - с причислением 100 %46. За ним последовало новое издание обязательного постановления, введенного приказом командующего Вооруженными силами Приморской области полковника Х.Е. Бутенко. Оно запретило «сделки домовладельцев, арендаторов, суб-арендаторов, комнато и угол-сдавателей, как с русскими, так и с иностранными подданными по сдаче в наймы, аренду и т.д. жилых торгово-промышленных помещений по чрезмерно высоким ценам». Оно установило также плотность населенности квартир: одна комната на человека, не считая прихожей и кухни (где помещается прислуга) за исключением помещения, необходимого для лица определенных профессий (врачи, адвокаты и др.), одна комната для 2-х детей до 10 лет. Дети старше 10-ти лет считаются за взрослых»47.
Согласно постановлению, продолжилось уплотнение квартир. В 1917 и 1918 гг. оно происходило как добровольно в силу широко распространившейся практики сдачи квартиронанимателями комнат в своих квартирах от себя, чтобы получить дополнительные доходы, так и в принудительном порядке: для передачи военным и нуждавшимся в жилье гражданским лицам. Реквизиции и уплотнения не могли не сказаться на стратегиях выживания горожан: одни защищали свои интересы законными методами - обращением в суд и письмами в различные инстанции, другие, доведенные до отчаяния, призвав на помощь соседей и знакомых, оказывали серьезное сопротивление судебным исполнителям и не давали выполнить решения суда о выселении48.
После чехословацкого переворота ухудшилось положение беженцев, поскольку военным понадобились здания, отданные ими городу в прежние годы. 13 сентября 1918 г. командующий Вооруженными силами Приморской области полковник Х.Е. Бутенко по-
просил городские власти освободить здание гауптвахты по Посьет-ской улице, отданное в конце 1917 г. под ночлежный дом49. Ввиду отсутствия свободных зданий город не спешил исполнять требование, и военные поднимали вопрос об освобождении гауптвахты в декабре 1918 г., а затем весной 1919 г.
В декабре 1918 г. в ночлежном доме проживало около 200 человек. Попытки попечителя П. Цикуля найти помещения для переселения не увенчались успехом и натолкнулись на сопротивление жильцов, которые не желали из центра города переселяться в бараки бывшего Работного дома на 8-й Рабочей улице, не только располагавшегося на окраине города, но и очень холодного из-за неисправности печей50.
Осенью 1918 - в начале 1919 гг. беженцы были вынуждены жить в товарных и пассажирских вагонах и на железнодорожном вокзале, у них не было работы, средств существования51. Врач 16-й полевой амбулатории Канадского экспедиционного корпуса капитан Эрик Элкингтон был весьма впечатлен увиденным во Владивостоке: «. Вокзал Транссибирской магистрали заполнили голодающие беженцы... Места на вокзале мало, они лежат на полу вплотную друг к другу. Да, мы делаем все, что можем. У нас есть кое-какие припасы, и это все, что мы можем отдать. Никогда не забуду: я держал буханку хлеба, ко мне подбежала женщина с малышом, я отдал ей хлеб, но, право же, я никогда не видел настолько голодного ребенка»52.
В январе-феврале 1919 г. на вокзале ежедневно ночевало около 2 000 человек. Антисанитария и постоянный приток новых беженцев стали одной из причин появления во Владивостоке тифа. Одной из мер междуведомственного совещания, созданного для борьбы с эпидемией, было освобождение вокзала и предоставление под жильем казарм, а также организация заразной лечебницы. Когда организованное совещанием бюро в поисках помещений под ночлежный дом и заразную лечебницу обследовало здания военного ведомства, оно пришло к выводам об ужасающей несправедливости: в то время как гражданское население подвергалось выселениям, уплотнениям, а вновь прибывавшие спали на холодном полу вокзала, войска союзников, занявшие большую часть зданий военного ведомства расположились «широко и даже местами с комфортом»53.
На специальном заседании союзного командования 7 февраля доктора П.П. Попов и Г.И. Локх сообщили о результатах своего обследования и предложили военным потесниться для размещения тифозной больницы и беженцев с вокзала, но предложение принято не было, а «председательствовавший японский генерал закончил заседание предложением или подыскать и реквизировать большое здание в городе или занять часть городских школ»54.
Только благодаря личному содействию коменданта союзного командования майора Джонсона и коменданта крепости полковника Бутенко противоэпидемическое бюро нашло два помещения
на мысе Чуркина55. Беженцы из гауптвахты и бездомные с вокзала были переселены в выделенные военными казармы 10 марта 1919 г., одна из них предназначалась для семейных, вторая - собственно под ночлежный дом. Эти здания содержались за счет городской Комиссии общественного призрения56.
Однако уже в начале мая комендант Владивостокской крепости полковник Х.Е. Бутенко потребовал от Владивостокского городского головы Е.Н. Гезехауса подыскать для приюта другие помещения, так как после «переселения на м. Чуркин с вокзала беженцев и бездомных эта местность сделалась районом возникновения всевозможных преступлений», поскольку в казармах на ночь укрывалось «жулье и прочий кочующий преступный элемент города Владивостока». Но город не мог выполнить это требование из-за отсутствия других помещений57.
* * *
Дальнейшие перипетии Гражданской войны в регионе, смена режимов и усиление воинского присутствия приводили только к углублению квартирного кризиса в городе в 1919-1921 гг. Точных статистических данных о численности населения Владивостока в период Гражданской войны не выявлено, но по данным адресного стола, численность населения города в 1919 г. составляла 180 тыс., в 1921 г. была более 250 тыс. человек58. За военные неблагоприятные в экономическом и строительном отношении годы по самым скромным подсчетам число жителей выросло в два-три раза. Эти цифры не включают размещенный в городе контингент войск. В начале 1920 г. отбыли на родину американские войска, в августе-сентябре 1920 г. - чехословацкие, в 1921-1922 гг. в городе оставались японские и антибольшевистские русские воинские формирования.
При колчаковском Омском правительстве в течение всего 1919 г. как в центре, так и на местах шла разработка нормативной базы для решения квартирной проблемы. 7-го марта 1919 г. Совет министров и Верховный правитель утвердили Временные правила об установлении предельных цен на жилые помещения. Основной идеей закона было установление на местах предельных цен жилье, для чего следовало образовать особые комиссии, как самостоятельные учреждения, в составе представителей заинтересованных сторон - домовладельцев и квартиронанимателей, городских самоуправлений - с целью «охранения в равной мере» интересов каждой стороны и «придания заключительным выводам по нормировке квартирных цен наибольшей авторитетности»59.
Во Владивостоке были созданы две Квартирные комиссии: одна при городском самоуправлении, другая - при управляющем Приморской областью.
На деятельность Владивостокской квартирной комиссии при го-
родском самоуправлении наложила отпечаток борьба домовладельцев и квартиронанимателей, как и в прежние годы она влияла на работу всех жилищных органов. Комиссия начала работу 3 июня 1919 г. и только 11 ноября Дума после бурного обсуждения утвердила проект постановления о предельных ценах на жилье. Согласно постановлению, город и его окрестности делился на 20 районов, для каждого был установлен свой размер квартирной платы за кубический объем отапливаемого помещения (от 8 руб. 50 коп. до 23 руб. за 1 куб. саж.). В «нормальную» квартирную плату не входила стоимость отопления, снабжения водой, найма дворников, швейцаров и ночных сторожей, освещения, ассенизации, прописки и выписки жильцов и того ремонта, который не был отнесен к необходимому для поддержания квартиры в состоянии годном для жилья. Постановлением было предусмотрено понижение квартирной платы в нескольких случаях: в случае отсутствия в квартирах помещения для дров и угля - на 5 %, если квартира находилась в полуподвальном помещении - на 15 %, если в подвальном - на 35%, а если квартира относилась к сырым, темным, к ветхим зданиям и вообще крайне неблагоустроенным - на 50 %. Квартирная плата могла повышаться в случае предоставления арендатору права пользоваться мебелью - на 10 %, посудой - на 5%, кухней (без топлива для очага) - на 15 %60. В основу нормирования был положен иной принцип, нежели в предыдущие годы, и потому проследить динамику предельных цен невозможно.
Как деятельность городской квартирной комиссии, так и выработанные предельные цены вызвали недовольство представителей военной и гражданской власти и горожан: первые постоянно требовали ускорения ее работы, вторые настаивали на том, что установленные предельные цены были непосильными для большинства горожан, включая служащих правительственных учреждений61. На одном из заседаний Думы при обсуждении постановления гласный Золотарев, например, с сарказмом заметил, «что согласно выработанных Комиссией норм квартирного оклада служащему, получающему 100-150 р. в месяц будет доступна квартира размером, какой полагается для продолжительного одиночного заключения, и, если Дума желает, чтобы нормы камеры одиночного заключения распространялись на очень большой процент обывателей гор. Владивостока, то пусть утвердит нормы, выработанные Комиссией»62. Но нормами были недовольны и домовладельцы: они посчитали их заниженными и не учитывавшими всех затрат по домовладению.
Квартирная комиссия, подчинявшаяся управляющему областью, была создана на основании приказа Командующего войсками Приамурского военного округа и Главного начальника Приамурского края генерал-лейтенанта С.Н. Розанова от 31 октября 1919 г. за № 9. Она включала две подкомиссии: одна ведала частными жилыми помещениями, другая - казенными ведомственными. Ее целью было
«удовлетворение жилищной нужды правительственных и общественных учреждений и частных лиц, а также размещение воинских частей, если на то поступит требование от таковых». Она была наделена широкими полномочиями по учету и обследованию жилья, реквизиции и уплотнению. Наказ подкомиссии по уплотнению и учету жилых помещений, утвержденный общим собранием Квартирной комиссии управляющего областью 12 ноября 1919 г., пересмотренный 11 декабря, был утвержден Розановым 12 декабря 1919 г. В нем был прописан порядок уплотнения. Каждому квартирохозяину, имеющему свободное помещение, подлежащее уплотнению, предоставлялось «право уплотнить таковое путем добровольного соглашения с лицами подлежащей категории, занесенными в списки Квартирной комиссии, в трехдневный срок со дня фактического освобождения помещения, с доведением о том до сведения Квартирной комиссии». По истечении этого льготного срока помещение уплотнялось принудительным порядком63.
В период колчаковского правления в сравнении с 1917 и 1918 гг. изменился подход к установлению нормативов жилой площади: была введена норма кубатуры на человека - 3 куб. саж. на одного человека, однако остальные послабления (для лиц свободных профессий, относительно кухни, прихожей и кладовой) остались преж-
ними64.
Реальная практика решения жилищного кризиса свелась к уплотнениям частных жилищ, а также реквизициям помещений в пользу военных и гражданских учреждений, от чего больше всего пострадали общественные организации и особенно профсоюзы. Это вызывало массовое недовольство и в первую очередь действиям военных. Обострились и без того весьма сложные отношения арендаторов и арендодателей.
Однако деятельность этих органов продолжалась не долго: в конце января 1920 г. в городе произошел переворот, и к власти пришло
Временное правительство Приморской областной земской управы.
* * *
Новая власть сразу приступила к формированию своей нормативной базы по решению квартирного вопроса: 3 февраля были приняты постановления № 13 о передаче Квартирной комиссии в ведение управляющего Управлением внутренних дел П.П. Попова, № 14 «О передаче всех, реквизированных павшей властью, помещений в фонд Владивостокской Квартирной Комиссии», 19 февраля - № 57 «О временном ограничении прав на сделки по недвижимым имуществам», 28 февраля - № 91 «Об учреждении Владивостокской Квартирной Комиссии»65. При несколько отличающемся составе, по своим функциям она почти не отличалась от Квартирной комиссии, созданной предшествовавшей властью при управляющем Примор-
ской областью. Теперь квартирным вопросом ведал управляющий Управлением внутренних дел П.П. Попов.
В период реорганизации жилищных органов действовала старая комиссия, новая начала свою работу с начала марта в качестве временной. Замена ее на постоянную произошла согласно постановлению Временного правительства Приморской областной земской управы от 29 апреля 1920 г. № 265. В составе Владивостокской квартирной комиссии были созданы две подкомиссии: первая занималась учетом, уплотнениями, реквизициями и предоставлением в порядке очередности помещений под жилье (в ее составе была Судебная секция по разбору жалоб и заявлений, связанных с учетом и уплотнением); целью второй - хозяйственной - подкомиссии было приведение в годный для жилья вид ведомственных помещений, отопление их, содействие в особых случаях частному строительству, изыскание средств, необходимых комиссии66.
Положение о Владивостокской квартирной комиссии почти не отличалось от нормативных документов, разработанных предыдущим правительством и введенных предшествовавшими распоряжениями Временного правительства Приморской областной земской управы. Прежними остались цели комиссии, нормы жилья - не менее 3 куб. саж. на одного человека, срок самоуплотнения - три дня и т.д.67 Более того, фактически весь 1920 г. продолжал действовать закон 7 марта 1919 г. о предельных ценах на жилье, принятый кол-чаковским Омским правительством, поскольку слишком медленно шла подготовка соответствующего законопроекта для проведения его через Временное Народное собрание Дальнего Востока.
Реализуя на практике свои задачи, Владивостокская квартирная комиссия встретилась с многочисленными трудностями: отсутствием свободного жилья в городе, средств на обследование и учет, уклонением домовладельцев от учета освобождавшихся помещений и стремлением их самостоятельно подыскивать наиболее выгодных арендаторов и сдавать им квартиры по повышенным ценам в обход комиссии, массовым недовольством населения уплотнениями, а тем более выселениями, шквалом заявлений о возврате помещений, незаконно реквизированных предыдущей властью, и т.д. и т.п.
Накануне зимы самым острым стал вопрос о выселениях по решениям суда и Управления внутренних дел. Жилищные органы были завалены слезными прошениями остановить выселения на зимний период: оказаться в холодное время на улице в городе, где отсутствовали свободные жилые помещения, было равносильно смерти. Однако противоположная сторона - домовладельцы - также обращались во власть с требованиями не принимать законов, ограничивавших их права на выселение по суду, упирая на то, что масштабы квартирного кризиса сильно преувеличены желающими жить в центре, на окраинах же жилья предостаточно. Тем не менее, 20 ноября 1920 г. вышло постановление Приморской областной зем-
ской управы № 483 «О приостановке исполнения судебных и административных решений по выселению из квартир в зимнее время»66, предотвратившее выселение многих жителей накануне зимы.
С другой стороны, сразу после утверждения власти Приморской областной земской управы посыпались запросы в Управление внутренних дел и во Владивостокскую квартирную комиссию с требованием предоставить помещение в центре города под квартиры начальникам всех мастей. В этих требованиях звучало постоянным лейтмотивом утверждения о крайней важности возложенных на данное лицо обязанностей и крайней необходимости иметь ему квартиру или помещение под управление в центре города69.
В 1919 и 1920 гг. повседневные практики выживания населения остались прежними. Сдававшие дома, квартиры и комнаты, несмотря на установление предельных цен на жилье, продолжали поднимать арендную плату, ведь у многих это было единственным доходом, да и расходы по домовладению - отоплению, освещению, ассенизации - делали сдачу жилья убыточной. В случае несогласия арендатора на повышение арендной платы его старались выжить под разными предлогами. Арендаторы всеми силами пытались противодействовать растущим аппетитам арендодателей, подавали в суд, отказывались платить повышенную цену и при несогласии владельца добивались через суд «правды» и вносили деньги в депозит суда.
С началом гиперинфляции в 1920-1921 гг. цены на все продукты и товары взлетели до небес, и домо- и квартировладельцы стали требовать от арендаторов оплаты жилья в валюте. Органы власти были засыпаны жалобами: домовладельцев, здания которых попадали под реквизиции; уплотняемых, недовольных поведением вселенных к ним людей, несправедливостью норм, кубатурой и качеством оставленных за ними помещений.
Психологическое состояние горожан было ужасающим: многие жаловались на депрессии и неврастении, что было неудивительным в условиях нарушения приватности и резкого сужения жизненного пространства, постоянного присутствия в квартире посторонних людей, хотя и в соседней комнате или на общей кухне, страха потерять то немногое, что еще осталось.
* * *
Жилищный кризис во Владивостоке не являлся чем-то уникальным в истории Гражданской войны в России: подобные тяготы обрушились на все города страны с началом беженской волны в годы Первой мировой войны. Усугубила жилищный кризис и сильно затруднила борьбу с ним Гражданская война - смена правительств и региональных администраций, наступления Красной армии на разных фронтах и новые волны беженцев, финансовый кризис и гиперинфляция, разгул спекуляции и товарный голод70.
Каждая новая власть тратила немало времени на процесс преобразования жилищных органов и создание нормативной базы, однако каких-либо кардинальных перемен в мерах по борьбе с жилищным кризисом фактически не происходило: провозглашалась борьба с жилищной нуждой, вводился учет и контроль за распределением жилых и прочих помещений, для разрешения бесконечных конфликтов арендодателей и арендаторов создавались Примирительные камеры.
В условиях инфляции, нехватки средств, строительных материалов и невозможности масштабного строительства нового жилья и казенных зданий, переполненности города беженцами и войсками власти вне зависимости от политических убеждений вынуждены были перейти к масштабным реквизициям и уплотнениям, что, естественно, вызвало недовольство населения. Особое негодование гражданского населения вызывали действия военных властей и отдельных военнослужащих, для которых угроза оружием и насилие стали верным способом решения жилищным проблем.
После каждого переворота представители власти широко пользовались своим положением, чтобы получить лучшее жилье. Это касается и большевиков, и эсеров, и представителей белых правительств, и интервентов. После переворотов каждая новая власть производила передел жилых помещений и требовала для своих представителей квартиры в центре города в наиболее благоустроенных домах, номера в лучших гостиницах. Правые и левые социалисты, несмотря на провозглашаемые ими равенство и братство, не спешили селиться в хибарах на городских окраинах, а желали занять немногочисленные здания с водопроводом и паровым отоплением, как и их противники.
Домовладельцы и арендаторы демонстрировали однотипные модели поведения и стратегии выживания: они требовали, чтобы представители власти учитывали только их интересы, все делали для того, чтобы выжить - не оказаться на улице, заработать дополнительные средства сдачей квартиры или дома.
Инициаторами процесса выселений выступали не только жилищные органы, но и домовладельцы, стремившиеся заработать побольше денег, сменить квартиронанимателя, платившего по-старому, на того, кто сделает более выгодное предложение, тем более что таковые в условиях дефицита жилья всегда были. Особенно выгодным стала сдача жилья иностранцам - военным и гражданским, - поскольку они платили валютой. Однако и та, и другая сторона конфликта тщательно камуфлировали свои корыстные интересы за ширмой благих намерений, тяжких страданий, незаконности действий оппонентов и т.д.
Нежелание обуздать эгоистические интересы со стороны всех участников этой квартирной вакханалии приводила к росту социальной напряженности, однако часто защита собственных интересов была единственным способом выжить в суровых условиях Гражданской войны.
Примечания Notes
1 Ильюхов А.А. Жизнь в эпоху перемен: Материальное положение городских жителей в годы революции и Гражданской войны. Москва, 2007. С. 149-157; Рынков В.М. Жилищная проблема на востоке России в период Гражданской войны (вторая половина 1918 - начало 1920 г.) // Гуманитарные науки в Сибири. 2010. № 1. С. 7-12; Шумилова Э.Е. Жилищный кризис в крупных городах Западной Сибири в 1914 - 1917 годы // Университетский научный журнал. 2015. № 16. С. 188-194.
2 Российский государственный архив Военно-морского флота (РГА ВМФ). Ф. 967. Оп. 1. Д. 479. Л. 199-205; Далекая окраина (Владивосток). 1915. 19 апр.
3 Обзор Приморской области за 1906 год. Владивосток, 1907. Прил. 1; Обзор Приморской области за 1913 год. Владивосток, 1915. Прил. 1.
4 Обзор Приморской области за 1914 год. Владивосток, 1915. Прил. 1
5 Перепись населения г. Владивостока 1916-го года. Владивосток, 1917. Вып. 2. С. 1.
6 Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ). Ф. Р-534. Оп. 1. Д. 142. Л. 13.
7 РГИА ДВ. Ф. 28. Оп. 1. Д. 490. Л. 9.
8 Постановление Временного правительства 5 августа 1917 года «Об установлении предельных цен на квартиры и другие помещения». Томск, 1917. С. 1.
9 РГИА ДВ. Ф. 28. Оп. 1. Д. 758. Л. 1-8; Д. 783. Л. 1, 30, 40.
10 РГИА ДВ. Ф. 28. Оп. 1. Д. 783. Л. 1, 1об.
11 Там же. Л. 11.
12 Там же. Л. 25.
13 Там же. Л. 25об.
14 РГИА ДВ. Ф. 28. Оп. 1. Д. 758. Л. 64, 64об., 70-73, 103, 103об.
15 РГИА ДВ. Ф. 28. Оп. 1. Д. 783. Л. 5, 5об., 44, 44об., 59, 63.
16 Там же. Л. 4, 9.
17 Там же. Л. 12.
18 Там же. Л. 64, 64об.
19 Там же. Л. 47.
20 РГИА ДВ. Ф. 28. Оп. 1. Д. 753. Л. 55.
21 РГИА ДВ. Ф. 28. Оп. 1. Д. 753. Л. 221; Д. 783. Л. 44об., 221.
22 РГИА ДВ. Ф. 28. Оп. 1. Д. 753. Л. 239.
23 Известия Владивостокского Совета рабочих и солдатских депутатов. 1917. 1 июля, 27 сент., 22 окт.
24 РГИА ДВ. Ф. 28. Оп. 1. Д. 753. Л. 193.
25 РГИА ДВ. Ф. 198. Оп. 1. Д. 156. Л. 28-29.
26 Позняк Т.З. Русская революция и деятельность Владивостокской городской думы в 1917 - 1918 гг. // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. 2017. № 4 (42). С. 77-85.
27 РГИА ДВ. Ф. Р-534. Оп. 1. Д. 14. Л. 1-14.
28 РГИА ДВ. Ф. 28. Оп. 1. Д. 826. Л. 3.
29 РГИА ДВ. Ф. 28. Оп. 1. Д. 829. Л. 2-4.
30 РГИА ДВ. Ф. 28. Оп. 1. Д. 829. Л. 12.
31 РГИА ДВ. Ф. 28. Оп. 1. Д. 826. Л. 8, 13, 13об.; Д. 829. Л. 50-50об.
32 РГИА ДВ. Ф. Р-534. Оп. 1. Д. 93. Л. 130-135.
33 РГИА ДВ. Ф. Р-534. Оп. 1. Д. 14. Л. 39, 39об.
34 Позняк Т.З. Русская революция и деятельность Владивостокской городской думы в 1917 - 1918 гг. // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. 2017. № 4 (42). С. 77, 80-83.
35 Иситт Б. Из Виктории во Владивосток: Канадская Сибирская экспедиция, 1917 - 1919. Владивосток, 2013. С. 170, 171.
36 РГИА ДВ. Ф. 28. Оп. 1. Д. 783. Л. 143.
37 Там же. Л. 1-256.
38 Там же. Л. 128, 129, 134.
39 Там же. Л. 138, 138об.
40 Там же. Л. 144, 144об.
41 Там же. Л. 244.
42 Там же. Л. 244об.
43 Там же. Л. 240.
44 Там же. Л. 241.
45 Там же. Л. 167-178, 191, 201.
46 Там же. Л. 154, 154об.
47 Там же. Л. 177, 177об.
48 Там же. Л. 157-158, 164, 164об.
49 Там же. Л. 102.
50 Там же. Л. 220.
51 Позняк Т.З. Беженцы во Владивостоке от Первой мировой до Гражданской войны: Проблемы выживания и общественного призрения // Известия Лаборатории древних технологий. 2018. Т. 14. № 2 (27). С. 193-205.
52 Иситт Б. Из Виктории во Владивосток: Канадская Сибирская экспедиция, 1917 - 1919. Владивосток, 2013. С. 251; РГИА ДВ. Ф. 28. Оп. 1. Д. 783. Л. 220, 220об.
53 РГИА ДВ. Ф. Р-534. Оп. 1. Д. 379. Л. 62-72.
54 Там же. Л. 72, 72об.
55 Там же. Л. 73.
56 РГИА ДВ. Ф. 28. Оп. 1. Д. 960. Л. 36, 36об.
57 РГИА ДВ. Ф. 28. Оп. 1. Д. 889. Л. 126, 126об.
58 РГИА ДВ. Ф. 28. Оп. 1. Д. 729. Л. 3.
59 РГИА ДВ. Ф. Р-534. Оп. 1. Д. 745. Л. 2, 2об.
60 РГИА ДВ. Ф. 28. Оп. 1. Д. 898. Л. 140.
61 Там же. Л. 59-68.
62 Там же. Л. 74, 74об.
63 РГИА ДВ. Ф. Р-534. Оп. 2. Д. 278. Л. 9, 9об., 13.
64 Там же. Л. 14, 14об.
65 РГИА ДВ. Ф. Р-534. Оп. 1. Д. 379. Л. 1об., 3; Оп. 2. Д. 342. Л. 1, 2об.
66 РГИА ДВ. Ф. Р-534. Оп. 2. Д. 278. Л. 5.
67 Там же. Л. 57-59.
68 РГИА ДВ. Ф. Р-534. Оп. 1. Д. 379. Л. 24.
69 РГИА ДВ. Ф. Р-534. Оп. 2. Д. 22. Л. 52-53; Д. 342. Л. 5, 86, 138.
70 Карпенко С.В. Белые генералы и красная смута. Москва, 2009. С. 211-215, 239-256, 345-354, 388-392, 405, 406.
Автор, аннотация, ключевые слова
Позняк Татьяна Зиновьевна - канд. ист. наук, старший научный сотрудник, Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока, Дальневосточное отделение Российской академии наук (Владивосток)
tzpoznyak@mail.ru
В статье на основе архивных документов анализируются закономерности обострения жилищного кризиса во Владивостоке в годы Революции 1917 г. и Гражданской войны. Главное внимание уделяется «жилищной политике» сменявших друг друга правительств, региональной администрации и городского самоуправления. С другой стороны, рассматриваются стратегии поведения жителей города в условиях острой нехватки жилья и стремительного роста арендной платы.
Для преодоления жилищного кризиса городское самоуправление Владивостока вынуждено было создать специальные жилищные органы. Однако их работа серьезно осложнялась противоборством между Союзом домовладельцев и Союзом квартиронанимателей. Домовладельцы и арендаторы жилья демонстрировали однотипные модели поведения: они требовали от властей и городского самоуправления принятия таких решений, которые отвечали бы исключительно их собственным интересам. Своекорыстные действия домовладельцев и арендаторов жилья еще сильнее обостряли жилищный кризис. С вводом в город войск интервентов и увеличением притока беженцев жилищный кризис приобрел характер апокалипсиса.
Каждая новая власть тратила немало времени и сил на реформирование жилищных органов и разработку новых законов в жилищной сфере, однако бюрократическое регулирование не приносило каких-либо перемен к лучшему. В результате власти, вне зависимости от их партийной принадлежности, вынуждены были перейти к масштабным реквизициям жилья и различных помещений для учреждений и чиновников. Со своей стороны, военное командование, совершенно игнорируя гражданские власти, самоуправно реквизировало жилье и различные помещения для военных учреждений, для офицеров и личного состава войсковых частей. Все это вызывало сильное недовольство населения.
Русская революция 1917 г., Гражданская война, Дальний Восток России, Владивосток, городское самоуправление, квартирный вопрос, жилищный кризис, домовладелец, квартиронаниматель, реквизиция, страте-
гия выживания, повседневность.
References (Articles from Scientific Journals)
1. Poznyak, T.Z. Bezhentsy vo Vladivostoke ot Pervoy mirovoy do Grazhdanskoy voyny: Problemy vyzhivaniya i obshchestvennogo prizreniya [Refugees in Vladivostok from World War I to the Russian Civil War: Problems of Survival and Public Charity.]. Izvestiya Laboratorii drevnikh tekhnologiy, 2018, vol. 14, no. 2 (27), pp. 193-205. (In Russian).
2. Poznyak, T.Z. Russkaya revolyutsiya i deyatelnost Vladivostokskoy gorodskoy dumy v 1917 - 1918 gg. [The Russian Revolution and the Activities of the Vladivostok City Duma in 1917 - 1918.]. Gumanitarnye issledovaniya v Vostochnoy Sibiri i naDalnem Vostoke, 2017, no. 4 (42), pp. 75-86. (In Russian).
3. Rynkov, V.M. Zhilishchnaya problema na vostoke Rossii v period Grazhdanskoy voyny (vtoraya polovina 1918 - nachalo 1920 g.) [The Housing Problem in the Russian East during the Civil War (second half of 1918 - early 1920).]. Gumanitarnyye nauki v Sibiri, 2010, no. 1, pp. 7-12. (In Russian).
4. Shumilova, E.E. Zhilishchnyy krizis v krupnykh gorodakh Zapadnoy Sibiri v 1914 - 1917 gody [The Housing Crisis in the Big Cities of Western Siberia in 1914 - 1917.]. Universitetskiy nauchnyy zhurnal, 2015, no. 16, pp. 188-194. (In Russian).
(Monographs)
5. Ilyukhov, A.A. Zhizn v epokhu peremen: Materialnoe polozheniye gorodskikh zhiteley v gody revolyutsii i Grazhdanskoy voyny [Life in an Era of Change: The Living Conditions of Urban Residents during the Russian Revolution and the Russian Civil War.]. Moscow, 2007, 261 p. (In Russian).
6. Isitt, Benjamin. From Victoria to Vladivostok: Canada's Siberian expedition, 1917 - 19. The University of British Columbia Press, 2010, 299 p. = Isitt, B. Iz Viktorii vo Vladivostok: Kanadskaya Sibirskaya ekspeditsiya, 1917 - 1919 [From Victoria to Vladivostok: Canada's Siberian expedition, 1917 -1919.]. Vladivostok, 2013, 390 p. (In Russian).
7. Karpenko, S.V. Belye generaly i krasnaya smuta [White Generals and Red Turmoil.]. Moscow, 2009, 432 p. (In Russian).
Author, Abstract, Key words
Tatyana Z. Poznyak - Candidate of History, Senior Researcher, Institute of History, Archaeology, and Ethnology of the Peoples of the Far East, Far-Eastern Branch of the Russian Academy of Sciences (Vladivostok, Russia)
tzpoznyak@mail.ru
Based on archival documents, the article analyses the causes of a deep housing crisis in Vladivostok during the Revolution of 1917 and the Russian
Civil War. Emphasis is placed on the "housing policies" of the successive governments, regional administration and city self-government. On the other hand, the survival strategies of the citizens are examined in conditions of acute housing shortage and soaring rent prices.
To overcome the housing crisis, the city self-government of Vladivostok had to establish special housing bodies. However, their work was considerably complicated by a confrontation between the Landlords' Union and the Tenants' Union. Both landlords and tenants displayed similar behavior models: they demanded from the city authority and self-government to take measures that would only meet their own interests. The self-serving actions of the landlords and tenants led to the deepening of the housing crisis. With the interventionists and refugees invading the city, the housing crisis turned into an apocalypse.
Every successive authority spent a lot of time and efforts to reform housing bodies and develop a new legislation in the housing sphere, nevertheless, the bureaucratic regulation brought no improvement. As a result, the authorities, no matter which party they belonged to, had to resort to a large-scale requisition of dwelling space and other premises for institutions and bureaucracy. The military commandment, in their turn, ignoring the civil authority, requisitioned living space for military institutions, officers and personnel. These actions caused strong resentment among the population.
Russian Revolution of 1917, Russian Civil War, Russian Far East, Vladivostok, city self-government, housing shortage, housing crisis, landlord, tenant, requisition, survival strategy, everyday life.
