CC BY
88
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007
*
проведение сессий требовало от руководства коронных судебных учреждений серьёзных организаторских способностей: нужно было договориться не только о помещении для проведения судебных заседаний, но и устроить участников сессии куда-нибудь на ночлег. Думается, что выездные сессии являлись хорошим опытом общения и обмена опытом судебных чиновников друг с другом. Правда, это относится, главным образом, к практике взаимоотношений ОСП и окружных судов. Ведь во время выездных сессий дела, выдвинутые на решение ОСП, чаще всего разбирались в зданиях окружных судов. Само нахождение под одной крышей должно было способствовать обмену служебным опытом между членами ОСП и окружных судов.
Библиографический список
1. Министерство юстиции — управляющему Министерством финансов 15 декабря 1904 г. // ГАОО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 80. Л. 26а-27.
2. Старший председатель ОСП — министру юстиции 22 февраля 1902 г. // ГАОО. Ф.25. Оп. 1. Д. 80. Л. 42.
3. Там же. Л. 27 об. — 28 об.
4. Председатель Омского окружного суда — старшему председателю ОСП, 27 октября 1906 г. // ГАОО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 139. Л. 21 об. - 22.
5. Министерство юстиции — управляющему Министерством финансов, 15 декабря 1904 г. // ГАОО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 80. Л. 34 об. — 35.
6. Председатель Тобольского окружного суда — старшему председателю ОСП, 13 января 1907 г. // ГАОО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 139. Л. 11 об.
7. Сведения о расстояниях от г. Омска до пунктов, в которых могут быть назначаемы сессии судебной палаты // ГАОО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 202. Л. 9-10.
8. Список сессий в 1910 г. // ГАОО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 202. Л. 32.
9. Сведения за 1912 г. // ГАОО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 264. Л. 14.
10. Расчёт деньгам, подлежащим выдаче составу временного отделения ОСП, командированному на сессию в город Петропавловск с 8 по 9 марта 1910 г. // ГАОО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 202. Л. 15.
11. Старший председатель ОСП — во второй департамент Министерства юстиции // ГАОО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 202. Л. 63.
12. Счётное отделение Второго департамента Министерства юстиции — старшему председателю ОСП // ГАОО. Ф. 25. Оп.
1. Д. 202. Л. 11.
13. ГАОО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 265. Л. 1-3.
14. Старший председатель ОСП — императору Николаю II // ГАОО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 317. Л. 2.
15. Заведующий счетоводством и хозяйственной частью — В.А. Морозову, 30 марта 1910 г. // ГАОО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 202. Л. 40а.
16. Сибирские отголоски. 1906. № 29. 24 сентября.
17. ГАОО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 109. Л. 16.
18. Председатель Тобольского окружного суда — старшему председателю ОСП // ГАОО. Ф. 25. ОП. 1. Д. 30. Л. 54.
19. Там же. Л. 55.
20. Речь члена Государственной думы В.М. Пуришкевича о действиях Томского окружного суда // ГАОО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 239. Л. 1-14; Сибирская жизнь. 1912 . № 101. 6 мая.
21. Председатель Томского окружного суда — старшему председателю ОСП // ГАОО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 239. Л. 15-22.
22. Старший председатель ОСП — министру юстиции // ГАОО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 239. Л. 34.
АСТАХОВ Артем Владимирович, аспирант кафедры дореволюционной отечественной истории и доку-ментоведения.
Дата поступления статьи в редакцию: 30.05.2007 г.
© Астахов А.В.
УДК 39+728.03 (571.13) Е. В. ТИТОВ
Омский филиал Института археологии и этнографии Сибирского отделения Российской академии наук
ЖИЛИЩЕ ТАТАР ТАРСКОГО ПРИИРТЫШЬЯ В КОНЦЕ XIX - XX вв.______________________________________
В статье рассмотрены вопросы, связанные с изучением жилища татар, проживающих на территории Тарского Прииртышья. Дается подробная характеристика жилища, развитие и бытование его форм и типов на протяжении XIX-XX вв. Рассматриваются такие элементы жилища, как конструкция, планировка (вертикальная, горизонтальная), внутреннее устройство и т.д.
необходимым элементам культуры, которые обеспечивают нормальное функционирование человеческой жизни и деятельности [1]. Кроме того, жилище и поселение как наиболее очеловеченная часть искусственной среды содержит в себе чрезвычайно емкую информацию о характере человеческой деятельности, социально обусловленном поведении, практических навыках людей, их отношениях между собой. Таким образом, в жилище находит отражение вся история этнической общности. Безусловно, целостное и всеобъемлющее исследо-
Исследованию такого элемента культуры жизнедеятельности, как жилище, посвящено множество работ исследователей — этнографов, археологов, архитекторов, историков и т.д. Причиной такого внимания является чрезвычайная информативность жилища. В этом элементе культуры исследователи могут найти отражение хозяйственных занятий населения, социально-экономических условий развития региона, культурных контактов и множество других характеристик динамики человеческой культуры.
Именно жилище относят к первичным, наиболее
вание комплекса жилища способствует пониманию динамики развития традиции в общем. Народная архитектура - явление диалектическое, - наряду с длительным функционированием традиций в нем происходят постоянные изменения. Таким образом, исследование жилища с позиций развития общей культурной традиции и этнической истории становится необходимым условием его изучения. Однако в условиях длительного функционирования формируется определенная стереотипная модель жилища. По мнению некоторых зарубежных исследователей, рассматривая традиционное жилище, можно говорить о нем как о целостной системе - «идеальной модели», которая может модифицироваться в изменяющихся условиях [2].
В этнографической науке наряду с обобщающими работами, посвященными генерализации знаний в масштабах регионов, проходили и проходят исследования в различных ракурсах проблематики развития жилища. С различных углов зрения - с позиций развития форм семьи, развития структуры жилища как компонента обжитого пространства, с точки зрения адаптации этнической группы, а также изучения жилища как атрибута культуры этнической общности комплексное изучение жилища проводилось отечественными учеными в рамках различных подходов как на региональном, так и на локальном уровне. В результате многочисленных исследований в этно-графии были выработаны основные принципы типологизации этого феномена человеческой культуры. Накопленный опыт исследования жилища и огромный эмпирический материал нашли отражение в ряде коллективных работ российских ученых [3].
До недавнего времени жилище тарских татар не было объектом специального исследования. К сожалению, сведения о жилищах татар, проживающих на территории Тарского Прииртышья, немногочисленны и отрывисты. Например, в «Статистическом описании земель Тарского округа», составленном в 1854 году, мы встречаем в описании юрт Речаповских: «...строения домов ветхие, при возвышенности оных не представляют хорошего вида» [4].
Исследователи ХУШ-Х1Х вв. в описаниях приводили данные о «тобольских татарах» или татарах Тобольской губернии в целом. Однако в настоящее время ученые выделяют в составе тоболо-иртышских татар ряд этно-территориальных групп (тарские, курдакско-саргатские, тобольские, тюменские и ясколбинские татары) [5]. Поэтому привлекать данную группу источников для нашего исследования представляется возможным, только ссылаясь на это обстоятельство.
В силу изложенных выше обстоятельств основным источником для изучения жилища и хозяйственных построек татарского населения Тарского Прииртышья служат полевые материалы, дополняемые данными Первой всероссийской переписи населения 1897 г., которые дают возможность проследить бытование некоторых элементов жилища в конце XIX века.
По своему этническому составу поселения тарских татар остаются в большинстве своем моноэтнич-ными. Однако давние контакты с русским населением оказали влияние на традицию домостроительства. С другой стороны, некоторые элементы были заимствованы у татар Поволжья, активно переселявшихся в деревни тарских татар во второй половине XIX
— начале ХХ века.
В природно-географическом плане территория расселения тарских татар представляет собой переходную зону от тайги к лесостепи. Климат данной местности характеризуется как умеренно теплый, достаточно увлажненный. Несомненно, что такие условия на-
ложили свой отпечаток на формирование жилища. Прежде всего такая ситуация отразилась на наличии строительного материала. Если в зоне, близкой к таежной, не было особых проблем с заготовкой строительного леса, то ближе к лесостепной полосе использование дерева зависело от состоятельности домохозяев.
По типу конструкции у татар Тарского Прииртышья можно выделить срубные и каркасно-столбовые жилища.
В XIX в. у тарских татар бытовала простая по конструкции однокамерная изба, широко распространенная среди татарского населения. По мнению Н.А. Томилова, наряду с избами в XIX веке у тоболо-иртышских татар бытовали «бревенчатые юрты» [6].
В материалах переписи 1897 г. встречаются термины «избушка» и «дом». Термин «юрт» использован для обозначения населенного пункта.
Из 1340 домов тарских татар, зафиксированных в материалах переписи 1897 г., 1070 (79,8%) построек «из дерева», 242 (18,1%) - «из бревен», 15 (1,1%)
— землянок, 1 (0,1%) - «из глины», в 12 (0,9%) случаях строительный материал не указан [7]. Таким образом, постройки «из дерева» значительно доминировали и были почти во всех населенных пунктах тарских татар [8]. Можно сделать вывод о том, что в конце XIX века у тарских татар окончательно сложилась традиция возведения срубных жилищ. Известно, что у сибирских татар еще до прихода русского населения существовало жилище в виде четырехугольного сруба.
Большинство жилищ тарские татары строили из сосны (карагай), особо ценилась древесина со смолой. Лишь немногие срубы были из ели, осины или березы. Ель и пихта, как правило, шли для кровли, а лиственница и кедр — на нижние венцы и стояки фундамента. Нередко хвойный лес привозили или покупали сплавной лес (все зависело от района расселения), но это могли позволить себе лишь зажиточные слои населения.
Однако не все могли себе позволить строительство из дерева, поэтому в XIX веке широко применялись такие материалы, как глина, земля и дерн. Так- же в силу этого у тарских татар довольно долго бытовала традиция возведения жилищ каркасно-столбовой конструкции, требующая меньших затрат строевого леса, нежели срубы.
Наиболее бедные татары жили в небольших землянках (йер ой), сооружениях каркасно-столбовой конструкции, углубленных в землю, расположенных, как правило, на окраине селения. Размеры землянок зависели от количества живущих в ней людей и обычно колебались от 4х3 до 5х4 м. Для устройства подобного сооружения копали яму, по форме близкую к прямоугольной. Глубина ямы составляла 2 — 2,5 м, высота сооружения над дневной поверхностью -около 0,5 - 1 м, глубина пола составляла 0,5 — 1,5 м. В углах выкопанной ямы устанавливали столбы, иногда дополнительно столбы ставили вдоль стен. К столбам крепили тал в горизонтальном положении, иногда тал скрепляли черемуховыми или рябиновыми прутьями. Если была возможность, выкладывали стены тесом или березовыми бревнами. Внутри их обмазывали глиной, перемешанной с навозом. Пол землянки покрывали мелким талом и также обмазывали белой глиной, иногда покрывали досками. Крыша таких сооружений была плоской или полого-двускатной, в обоих случаях сложена из жердей, плотно подогнанных друг к другу. Материалом кровли выступали, как правило, дерн и земля. В землянках устраивался высокий порог - 30-40 см, для того чтобы их не заливало
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007
водой. Обычно устраивали одно или два косящатых (т.е. имеющих косяки и раму) окна размером 0,7х0,6 м или даже 0,4х0,4 м [9].
В д. Черналы Большереченского района Омской области сохранилась информация о срубных полуземлянках. Сруб в «два ряда» устанавливали на уровне земли. Крыша у такого строения была плоская и крылась землей и дерном. Подобные сооружения бытовали у томских татар [10]. В конце XIX века число землянок было невелико и их значение как жилого строения шло на убыль.
Тарские татары также сооружали жилые постройки из пластов дерна размером 4х4 м, высотой около 2 м. Стены складывали из кирпичей, сформированных из кусков дерна. Оставляли место для окон и дверей. Окна были косящатые, со стеклом. У входа ставили столбы, на которые навешивали дверь. В центре стены у входа и напротив ставили столбы, на которые укладывали несущую крышу балку - матицу. Настилали доски, образующие таким образом потолок. Сверху эту конструкцию закладывали пластами дерна. Снаружи и внутри стены такого строения обмазывали глиной. Подобные сооружения часто встречались у барабинских татар. Пол в дерновых сооружениях часто был земляной либо глинобитный, иногда настилали доски. Встречались случаи, когда подобные сооружения были углублены в землю на 0,5 — 1 м [11].
Помимо срубных и земляных сооружений в XIX веке у татар Тарского Прииртышья бытовали так называемые мазанки (сылан). Это сооружения каркасно-столбовой конструкции размером в среднем 4х5 м и 2 - 2,5 м высотой. В основе конструкции был каркас из четырех угловых столбов, соединенных плетеными стенами (урма). Толщина опорных колов плетня достигала 70-80 мм, число их в стене колебалось от 5 до 8 штук в зависимости от размеров строения. Использовали два варианта плетения стен: вертикальное плетение березовыми кольями и горизонтальное плетение из тальника. Плетень делали двойным, ширина стены достигала 0,1 - 0,2 м. Полость засыпали землей, золой и т.д. Стены снаружи и внутри обмазывали толстым слоем белой глины. Мазанку обычно ставили прямо на землю, однако встречались случаи, когда строение углубляли в землю до 0,7 м. Окон было не более 2-3, как правило, использовали косящатые, размерами 0,5х0,6 м. Информаторы вспоминали, что в прошлом использовали вместо стекла требуху коровы (корын) [12].
В конце XIX века только в д. Тоскань (современная деревня Тоскино Колосовского района) был один дом из глины [13]. Это единственная постройка такого типа, встреченная в материалах переписи 1897 г. в поселениях татар Тарского Прииртышья.
Стоит отметить, что подобные постройки больше характерны для населения лесостепных районов (с. Уленкуль, д. Каракуль, д. Черналы). В районах, близких к таежной зоне, они не имели такого широкого распространения, что объясняется наличием и доступностью строевого леса. Таким образом, к концу XIX века постройки с плетеными стенами постепенно теряют свою значимость для татарского населения Тарского Прииртышья. Однако традиция не сошла на нет окончательно. В тяжелые военные и послевоенные годы наблюдается возвращение к возведению плетеных жилищ. В с. Каракуль в 1950-х гг. Ниязов Алим Мухамедович сам со своей женой строил подобный дом, т.к. «надо было быстро построить дом, а эти дома строить быстрее» [14]. Таким образом, можно говорить о бытовании традиции возведения саманных жилых построек у тарских татар вплоть до
50-х годов XX века.
В конце XIX века татары использовали в качестве материала кровли тес, дрань, «дерево», березу, дерн, землю или солому. Встречались также дома без настила. Из 1340 домов тесом было крыто — 432 (32,2%), деревом — 327 (24,4%), дранкой — 182 (13,6 %), дерном — 99 (7,4%), землей — 68 (5,1%), берестой — 53 (4%), соломой — 1 (0,1%), также встречались дома без настила — 152 (11,3%), и в 26 (1,9%) случаях не указан материал кровли [15].
Итак, видно, что в большинстве случаев дома старались крыть тесом, который более долговечен и практичен. Однако не все могли позволить себе крыши из теса. Середняцкие хозяйства использовали более доступную дрань и различные деревянные материалы. Бедняки же пользовались общедоступными и более традиционными материалами, которые требовали ежегодного обновления, - берестой, дерном, землей и соломой.
Таким образом, к концу XIX-началу XX века происходит частичное вытеснение более практичным деревянным покрытием традиционных материалов кровли. Однако еще в середине XX века встречались случаи использования в жилых постройках, к примеру, дерна. А в хозяйственных сооружениях эта традиция бытовала вплоть до конца XX века.
В последние десятилетия XX века основным материалом кровли домов у тарских татар становятся современные материалы фабричного производства: шифер, толь, рубероид, железо и т.д.
Изба являлась основной жилой постройкой татар Тарского Прииртышья вплоть до 40-50-х гг. XX века. В ней зачастую сохранялись черты архаичной формы, в частности неразвитость сруба, форма и материал покрытия. Вместе с тем она приобретала ряд новых конструктивных черт: фундамент, настил пола и потолка, стропильную кровлю, крыльцо, большие размеры дверей и окон, остекленную раму и т.д.
В настоящее время однокамерная изба еще встречается в деревнях тарских татар. Однако меняется ее функциональное назначение — из постоянного зимнего жилья она превратилась в летнюю кухню, в которой сохранились прежние конструктивные элементы. Например, в д. Себеляково в 2006 г. зафиксировано 15 летних кухонь, из них 14 — четырехстенные избы и лишь одна в виде пятистенного сруба.
Только к концу XIX века у татар Тарского Прииртышья наметился переход к двухкамерным пятистенным строениям. К.М. Голодников в начале 1880-х гг. отмечал, что большинство тоболо-иртышских татар проживают в одноэтажных, редко в двухэтажных домах [16]. В конце XIX в. К. Ельницкий сообщает: «.жилищем оседлых татар служат избушки — у бедных, и даже большие, иногда двухэтажные дома
— у богатых» [17].
Действительно, например, в д. Усть-Тарской в 1897 г. из 40 построек было всего три «пятистенка». Там же встречены «два дома под одной крышей», т.е. связное жилище [18]. В д. Чепляровской (Чеплярово) было 2 «пятистенка» без кровли [19], в д. Новомурлинской (Малые Мурлы) — 8 «пятистенков», крытых деревом, 1 «пятистенок» без кровли, кроме того, здесь встречено два «жилых строения с приделом, крытых деревом» [20]. В остальных населенных пунктах тарских татар сохранялось одночастное жилище.
С середины XX века преобладающим типом становится пятистенное двухкамерное жилище. Подобная ситуация сохраняется до настоящего времени. Например, в д. Себеляково в 2006 г. из 64 жилых построек 4 (6,3%) — четырехстенные, 42 (65,6 %) — пятистенные,
18 (28,1 %) — крестовые.
Только в XX веке у тарских татар появляется четырехкамерное жилище в виде шестистенного сруба, так называемые «крестовые» дома.
Вертикальная планировка была представлена в жилище тарских татар следующими вариантами: постройки, углубленные в грунт; наземные дома без подклети, постройки с низкой подклетью; двухэтажные постройки.
Мы уже говорили о постройках, углубленных в грунт, к ним относятся прежде всего землянки, полуземлянки и в некоторых случаях дома с плетеными стенами.
В конце XIX — XX вв. у изучаемого населения преобладали наземные дома без подклети.
Дома на подклети не получили широкого распространения, но все же были представлены в вертикальном ряду построек тарских татар. Подклеть (ошясо), как правило, не отапливалась и использовалась для хранения инструментов [21].
Двухэтажные постройки в конце XIX века встречаются редко. Строения такого типа встречены только в д. Чеплярово и д. Усть-Тарской [22]. В таких домах обычно проживали состоятельные люди, большими семьями.
Двухэтажный дом постройки второй половины XIX века сохранился до наших дней в д. Речапово Тарского района Омской области [23].
В последней трети XX века в татарских деревнях появляются дома, сложенные из кирпича, а также типовые дома «на двух хозяев». В это время нередко встречаются случаи покупки домов у русского населения. Например, в д. Берняжка Большереченского района Омской области из 31 описанных домов 9 были приобретены в близлежащих русских деревнях
- Новологиново, Старологиново и Секменево [24].
Четырехстенная изба являлась исходным модулем всех остальных видов жилищ. Именно в ней сложились основные черты планировки, наиболее рациональные приемы деления и использования площади, размещения обстановки и убранства.
С конца XIX века значительное место в избе занимала хлебопекарная печь. Она ставилась слева или справа от входа, вплотную к угловым стенам, либо раздельно от одной из них. Расположением печи и ориентацией ее устья определяется тип внутренней планировки в целом. В целом у западно-сибирских татар сложилось два типа: северно-среднерусский
— устье обращалось к противоположной от входа стене; западно-русский — устье направлялось к боковой стене. Последний тип был доминирующим [25]. Подобная ситуация характерна и для татарского населения Тарского Прииртышья.
Во всех типах планировки кухонная часть находилась напротив устья печи. Ее могли отделять от чистой половины перегородкой, которую разбирали и выносили в сени при приеме гостей. Если было место за печью, там часто делали загородку, в которой содержали зимой молодняк скота.
Таким образом, можно сказать, что традиционное жилище тарских татар сохраняло свою значимость на протяжении XIX века. Более практичная и приспособленная к природным условиям региона срубная техника, заимствованная у русского населения, к концу XIX - началу XX века стала наиболее распространенной и приемлемой для татар Тарского Прииртышья. Однако некоторые элементы традиционного жилища (материал кровли, отсутствие фундамента) сохранялись вплоть до последней трети XX века. Параллельно со срубным жилищем существовали землянки, ма-
занки, дома из дерна, однако они постепенно теряли свою первоначальную функцию — жилого строения. К традиционным типам построек в XX в. прибегали лишь в моменты острой необходимости в крыше над головой (чаще всего при переезде на новое место жительства), т.к. они отличались простотой конструкции и не требовали большого количества рабочих рук, средств и особой подготовки. В настоящее время традиционные постройки тарских татар используются только как хозяйственные сооружения.
Библиографический список
1. Арутюнов С.А., Мкртумян Ю.И. Проблемы типологического исследования механизмов жизнеобеспечения в этнической культуре // Типология основных элементов традиционной культуры. М.: Наука, 1984. - С. 20.
2. Rapport A. House From and Culture. - L., 1968. - P.20.
3. Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Т. 1. Кн. II. Поселения и жилища. — Томск: изд-во Том. ун-та, 1994 - 286 с.
4. ГАОО. Ф.183. Оп. 1. Д.512. Л. 2 об.
5. Томилов Н.А. Тюркоязычное население Западно-Сибирской равнины в конце XVI-первой четверти XIX вв. — Томск: изд-во ТГУ, 1980 - С. 15-153.
6. Томилов Н.А. Поселения сибирских татар в трудах ученых и путешественников конца XVI-XIX вв. // Этнографо-археоло гические комплексы: Проблемы культуры и социума. — Омск: издательский дом «Наука», 2004. — Т. 8. — С. 21 —36.
7. Посчитано по материалам ГУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 2. Д. 489,
2151, 2153, 2154, 2157, 2158, 2159, 2160, 2161, 2163, 2166, 2167,
2168, 2170, 2171, 2172, 2173, 2174, 2175, 2177, 2178, 2180, 2268,
2270, 2271, 2272, 2273, 2274, 2275, 2276, 2278, 2279, 2281, 2282,
2283, 2284, 2285.
8. Там же.
9. МАЭ ОмГУ. Ф. I. 1976. Д. 2-12. Л. 3-4, 7.
10. Томилов Н.А. Этнография тюркоязычного населения Томского Приобья. — Томск: Изд-во Томского университета, 1980. — С. 83.
11. МАЭ ОмГУ. Ф. I. 1975. Д. 1-21. Л. 1285.
12. МАЭ ОмГУ. Ф. I. 1999. Д. 113-1. Л. 94-104.
13. ГУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 2. Д. 2174. Л. 1-64.
14. МАЭ ОмГУ Ф. I. 1975. Д. 1-21. Л. 1286-1288.
15. Посчитано по материалам ГУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 2. Д. 489, 2151, 2153, 2154, 2157, 2158, 2159, 2160, 2161, 2163, 2166, 2167, 2168, 2170, 2171, 2172, 2173, 2174, 2175, 2177, 2178, 2180, 2268, 2270, 2271, 2272, 2273, 2274, 2275, 2276, 2278, 2279, 2281, 2282, 2283, 2284, 2285.
16. Голодников К.М. Тобольская губерния накануне 300-летней годовщины завоевания Сибири. — Тобольск, 1882. — С. 17.
17. Ельницкий К. Инородцы Сибири и среднеазиатских владений России: Этнографические очерки. — Спб., 1895. — С. 89.
18. ГУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 2. Д. 2176.
19. ГУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 2. Д. 2179.
20. ГУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 2. Д. 2167
21. МАЭ ОмГУ. ФТ 1993. Д. 84-5. Л. 66-67.
22. ГУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 2. Д. 2179; ГУТО ГАТ. - Ф. 417. Оп.
2. Д. 2176.
23. МАЭ ОмГУ. ФТ 1999. Д. 113-1, Л. 94-104.
24. МАЭ ОмГУ. Ф. I. 1994. Д. 90-5. Л. 638-752.
25. Мухаметшин Ю.Г. Этнографическое своеобразие традиционных сельских жилищ татар Западной Сибири // Сибирские татары. — Казань: Институт истории АН РТ, 2002. - С. 102.
ТИТОВ Евгений Владимирович, аспирант Омского филиала Института археологии и этнографии Сибирского отделения Российской академии наук.
Дата поступления статьи в редакцию: 30.05.2007 г.
© Титов Е.В.
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007
