CC BY
100УДК 343.57 КОНСТАНТИН ПЕТРОВИЧ СЕМЕНОВ,
кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права ФГКОУ ВО «Санкт-Петербургский университет МВД России»
ЖЕСТОКОЕ ОБРАЩЕНИЕ С ЖИВОТНЫМИ: НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ1
Рассматриваются вопросы, связанные с толкованием некоторых признаков состава преступления и квалификацией жестокого обращения с животными в аспекте новой редакции ст. 245 УК РФ, претерпевшей изменения, внесенные Федеральным законом от 20 декабря 2017 г № 412-ФЗ «О внесении изменений в статьи 245 и 258.1 Уголовного кодекса Российской Федерации и статьи 150 и 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации».
Ключевые слова: квалификация преступлений, ст. 245 УК РФ, жестокое обращение с животными, законодатель, правоприменитель, садистские методы, особая жестокость.
K. P. Semenov, Candidate of Juridical Sciences, Senior lecturer of the criminal law Department of Saint Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russian Federation; e-mail: konsta-semenov@yandex.ru; tel.: 8 (812) 744-70-75.
Cruel treatment with animals: some problems of qualification of crimes
The work deals with issues related to the interpretation of certain signs of the crime and the classification of cruelty to animals in the aspect of the new edition of Article 245 of the Criminal Code of the Russian Federation, which was amended by Federal Law No. 412-FZ of December 20, 2017 «On Amending Articles 245 and 2581 of the Criminal Code of the Russian Federation and articles 150 and 151 of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation».
Key words: qualification of crimes, article 245 of the Criminal Code of the Russian Federation, cruel treatment of animals, legislator, law enforcement, sadistic methods, special cruelty.
31 декабря 2017 г. вступил в силу Федеральный закон от 20 декабря 2017 г. № 412-ФЗ «О внесении изменений в статьи 245 и 258.1 Уголовного кодекса Российской Федерации и статьи 150 и 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», которым были внесены достаточно основательные изменения в диспозиции и санкции ст. 245 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) «Жестокое обращение с животными» [7, п. 1 ст. 1]. На необходимость столь существенной модернизации ст. 245 УК РФ неоднократно указывали средства массовой информации в различных публикациях, отражающих возмущенное общественное мнение относительно недостаточно суровой уголовной ответственности в отношении мучителей животных [6], а также ученые-юристы при проведении научно-исследовательских изысканий [2, с. 99; 5, с. 144; 14, с. 8-10]. Действительно, санкция ч. 1 ст. 245 УК РФ в прежней редакции не содержала такого вида
1 Статья поступила в редакцию журнала до принятия Федерального закона от 27 декабря 2018 г № 498-ФЗ «Об ответственном обращении с животными и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации».
уголовного наказания, как лишение свободы. Только за совершение деяния при квалифицирующих обстоятельствах возникала возможность привлечения субъекта к уголовной ответственности с назначением наказания в виде лишения свободы на срок до двух лет, что, по мнению депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, не соответствовало принципу справедливости [9]. Проявления актов жестокого обращения с животными указывают на эпидемический характер распространения этого явления в общественной среде. Ежегодно правоохранительными органами России регистрируется в среднем около 38 тыс. сообщений о жестоком обращении с животными. Около 250 уголовных дел в год возбуждается из указанного массива сообщений, и только около сотни уголовных дел доходит до суда с обвинительным заключением [4]. С подобной ситуацией мириться нельзя. Превентивный характер уголовно-правовой нормы не позволяет ей вполне соответствовать своему предназначению, хотя во благо превенции и развития института ответственного обращения с животными послужила бы админи-
стративно-правовая норма федерального законодательства, запрещающая жестокое обращение с животными, отсутствующая в действующем Кодексе Российской Федерации об административных правонарушениях. Не совсем благополучно складывается ситуация и с назначением справедливого уголовного наказания лицам, признанным виновными в мучительстве животных. Согласно сведениям Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации судами Российской Федерации по ч. 2 ст. 245 УК РФ в 2014 г. осуждено 9 субъектов, в 2015 г. - 8, в 2016 г. -11 лиц. При этом из числа осужденных в 2016 г. только одному субъекту было назначено уголовное наказание в виде реального лишения свободы на определенный судом срок [12]. Сложившаяся судебно-следственная практика применения ст. 245 УК РФ демонстрирует очевидное несоответствие нормативного правового регулирования гуманного (нежестокого) обращения с животными посредством уголовно-правовых норм реальным потребностям противодействия указанному виду преступности в сфере общественной нравственности. Все вышеназванное свидетельствует о необходимости совершенствования уголовно-правовых норм о жестоком обращении с животными, что и было осуществлено принятием соответствующего Федерального закона от 20 декабря 2017 г. № 412-ФЗ, который, по мнению его инициаторов, позволит значительно повысить эффективность предупреждения, пресечения и расследования преступлений, предусмотренных ст. 245 УК РФ «Жесткое обращение с животными» [9]. Проанализируем некоторые признаки состава преступления, предусмотренного новой редакцией ст. 245 УК РФ, и оценим, насколько они эффективны в аспекте их толкования и применения в практической деятельности правоохранительных органов.
Прежде всего, обращает на себя внимание сформулированный законодателем в новой редакции основного состава преступления, предусмотренного ст. 245 УК РФ, признак жестокого обращения с животными в виде совершения деяния в целях причинения животному боли и (или) страданий. Законодательное указание на преследование субъектом специальной цели при совершении жестокого обращения с животным возводит этот признак субъективной стороны состава преступления из факультативного в обязательный, что в целом указывает на совершение преступного деяния исключительно с умышленной виной, причем в виде прямого умысла. Прежняя редакция ст. 245 УК РФ этого, по нашему мнению, важ-
ного уточняющего признака, позволяющего яснее понимать преступность деяния, не содержала. Законодателем так сформулирован этот субъективный признак основного состава преступления, чтобы у правоприменителя не возникло сомнений относительно иного, более широкого, толкования преступного деяния, связанного с жестоким обращением с животным, кроме как его совершения в изложенных в диспозиции ч. 1 ст. 245 УК РФ целях, что повлекло реализацию обязательного признака объективной стороны состава преступления в виде наступления общественно опасных последствий, выразившихся в гибели или увечье животного. Но тогда два других субъективных признака основного состава преступления, таких как совершение деяния из хулиганских или корыстных побуждений, должны восприниматься правоприменителями как альтернативно-факультативные признаки, которые будут реализо-вываться только в совокупности с обязательным признаком совершения деяния в целях причинения животному боли и (или) страданий. Но тогда, возможно, создастся ситуация взаимоисключающего противоречия двух субъективных признаков цели и мотива. Когда речь идет о жестоком обращении с животным из хулиганских побуждений, т. е. совершении деяния с хулиганским мотивом, то одновременное преследование субъектом цели причинения животному боли и (или) страданий вполне охватывается его умыслом и противоречия между указанными субъективными признаками состава преступления здесь не возникает.
Так, Гладких В. Я., находясь в состоянии алкогольного опьянения, используя малозначительный повод и надуманные основания, деревянной доской нанес множественные удары по голове и телу собаки. Собака визжала и скулила, демонстрируя испытываемые ею физическую боль и страдания, чем привлекла внимание хозяина и третьих лиц. Однако Гладких В. Я. не реагировал на визг собаки, вернулся к месту происшествия и нанес еще один удар доской по голове собаки. Своими действиями он причинил собаке сотрясение головного мозга, кровотечение в брюшной полости, повреждение задней лапы, выразившиеся в увечье и утрате собакой охранных функций. Действия Гладких В.Я. были обоснованно квалифицированы по ч. 1 ст. 245 УК РФ как жестокое обращение с животным, повлекшее его увечье, если это деяние совершено из хулиганских побуждений [1].
Иначе обстоит дело с одновременным вменением двух субъективных признаков жестокого обращения с животным, совершенного в целях при-
чинения ему боли и (или) страданий из корыстных побуждений, т. е. с корыстной мотивацией. При подобном вменении двух субъективных признаков возможна ситуация, когда они окажутся во взаимоисключающем противоречии. Например, перевозка или пересылка животных в мучительных для них условиях, в том числе способных вызвать их гибель или увечье, совершенные из корыстных побуждений. Вряд ли субъект напрямую преследует цели причинения животным боли и (или) страданий. Напротив, для реализации корыстных побуждений ему необходимо обеспечить физическую сохранность перемещаемых животных, иначе их гибель или увечье может не оправдать материальных затрат. Если же при неблагоприятных условиях перевозки или пересылки животных им причиняется гибель или увечье, то наиболее предпочтительно выглядит неосторожная форма вины по отношению к наступившим общественно опасным последствиям в виде легкомыслия, в случае когда субъект ошибочно полагает, что обеспечил надлежащие условия перемещения животных, либо в виде небрежности, в случае когда субъект вовсе не позаботился об обеспечении надлежащих условий для перемещения животных, ошибочно полагая, что имеющихся условий достаточно для осуществления благополучного перемещения животных, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должен был и мог предвидеть наступление общественно опасных последствий в неблагоприятных для перемещения животных условиях. При таких обстоятельствах прямой умысел на достижение целей причинения животным боли и (или) страданий не реализуется, что исключает из состава жестокого обращения с животными надлежащий признак субъективной стороны, а это указывает на отсутствие в деяниях субъекта искомого состава преступления.
Похожая ситуация с отсутствием состава преступления может произойти, когда корыстные побуждения субъекта выражаются в виде использования мяса животного в пищу после его гибели в результате жестокого обращения. В этом случае вина субъекта на причинение животному боли и (или) страданий выражается в косвенном умысле в виде безразличного отношения к переживаемым животным мучениям, поскольку причинение животному боли и (или) страданий является неизбежным посредственным деянием для достижения цели его умерщвления и последующего потребления мяса в пищу. Прямой умысел реализуется в нацеленности на причинение гибели животному, а не в нацеленности на причинение животному боли и (или) страданий.
Так, Чернов Е. Н., пребывая в состоянии алкогольного опьянения, в целях осуществления преступного умысла, направленного на причинение смерти собаке, умышленно, из корыстных побуждений, выразившихся в удовлетворении своих физиологических потребностей и утолении чувства голода, с целью дальнейшего употребления мяса собаки в пищу, используя в качестве орудия преступления молоток, нанес им с особой жестокостью пять ударов по голове собаки. Собака скулила, испытывая мучения, после чего наступила ее смерть. Действия Чернова Е.Н. обоснованно квалифицированы судом по ч. 1 ст. 245 УК РФ как жестокое обращение с животным, повлекшее его гибель, если это деяние совершено из корыстных побуждений [10]. Приведенный пример показывает, что если бы произошло одновременное вменение двух субъективных признаков, реализуемых исключительно с прямым умыслом, то мы бы столкнулись с ситуацией отсутствия состава преступления в виде жестокого обращения с животными.
Неправильное восприятие толкователем уголовного закона признаков состава преступления есть результат некорректного их формулирования самим законодателем. В нашем случае не совсем удачно изложены законодателем субъективные признаки основного состава жестокого обращения с животными, в том числе с допущенными нарушениями законодательной техники их изложения. Законодательная конструкция объективной стороны жестокого обращения с животными сформулирована по типу материального состава преступления, обязательный объективный признак которого, наряду с общественно опасным деянием, выражается наступлением общественно опасных последствий в виде наступления гибели или увечья животного. Однако указанный обязательный признак объективной стороны жестокого обращения с животным изложен в конце диспозиции ч. 1 ст. 245 УК РФ, в том числе после изложения признаков субъективной стороны состава преступления, в чем и выражается нарушение законодательной техники. Это нарушение становится очевидным в сравнении действующей редакции ч. 1 ст. 245 УК РФ (ред. от 20 декабря 2017 г. № 412-ФЗ) с предыдущей редакцией ч. 1 ст. 245 УК РФ (ред. от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ). Далее, нами был ошибочно воспринят как единственно обязательный признак субъективной стороны в виде совершения деяния в целях причинения животному боли и (или) страданий, в то время как по законодательному замыслу, не нашедшему отражения в пояснительной записке к законопро-
екту № 308781-7, его необходимо воспринимать как альтернативно-обязательный признак наряду с двумя другими субъективными признаками основного состава преступления, указывающими на совершение деяния из хулиганских или из корыстных побуждений. Выше мы выразили свое позитивное отношение к субъективному признаку цели, являющемуся законодательной новацией и позволяющему лучше воспринимать содержание и понимать сущность общественно опасного деяния в виде жестокого обращения с животными. Однако в действительности появление этого признака в основном составе преступления с нарушением законодательной техники, выразившимся в его изложении сразу за общественно опасным деянием, при условии его неправильного восприятия в сопоставлении с другими субъективными признаками основного состава преступления может создавать трудности для правоприменительной практики при квалификации деяний с признаками жестокого обращения с животными, что нами было продемонстрировано выше. А вопрос о содержании понятия жестокого обращения с животными и выделении его существенного признака на сегодняшний день, в том числе с принятием новой редакции ст. 245 УК РФ, по-прежнему остается открытым. Хотя законодателем была предпринята попытка частичного формулирования понятия «жестокое обращение с животными» через закрепление в примечании к ст. 245 УК РФ перечня деяний, не подпадающих под признаки состава преступления, а именно: забой сельскохозяйственных животных, в том числе при совершении религиозных обрядов и церемоний традиционных конфессий; случаи гибели и увечья охотничьих ресурсов при осуществлении охоты; умерщвление животных специалистом в области ветеринарии при наличии соответствующих ветеринарных показаний; использование животных научными работниками в их профессиональной деятельности. Данный перечень, по нашему мнению, не является совершенным и остается дискуссионным и в конечном счете не вошедшим в окончательную редакцию ст. 245 УК РФ [8].
Объективный признак применения садистских методов при жестоком обращении с животными был воспринят законодателем как признак, обладающий повышенной степенью общественной опасности, заслуживающий статуса квалифицирующего и, как следствие, был перенесен в позицию п. «в» ч. 2 новой редакции ст. 245 УК РФ, что мы, безусловно, приветствуем. Однако с законодательным формулированием указанного признака мы согласиться не можем, поскольку
этимологически его содержание не соответствует заложенному смыслу. Наиболее точно, по нашему мнению, смысловое содержание признака отвечало бы словосочетанию «особая жестокость» [13, с. 43]. Подобная терминология не раз прозвучала в приговоре в отношении Чернова Е. Н., допустившего жестокое обращение с собакой, которую субъект забил молотком, причинив смерть с целью употребления мяса в пищу [10]. Более того, указанный признак в редакции словосочетания «с применением садистских методов» становится крайне субъективно оценочным при квалификации деяний правоприменителями в судебно-следственной практике [13, с. 44]. Так, вышеупомянутый Чернов Е. Н. умертвил собаку пятью ударами молотка по голове, что правоприменителем не было квалифицировано как применение садистских методов при совершении акта жестокого обращения с животным. В то время как другой субъект, используя такой же молоток в качестве орудия преступления, применил такой же способ умерщвления собаки, нанеся ей только три удара молотком по голове, и его действия были квалифицированы судом по ч. 1 ст. 245 УК РФ как жестокое обращение с животным, повлекшее его гибель, с применением садистских методов [11]. По нашему мнению, приведенные примеры из судебно-следственной практики наглядно демонстрируют правоприменительный субъективизм во вменении признака применения садистских методов, обладающего расплывчатым содержанием, носящего прецедентный характер применения, не имеющего ни легального, ни судебного толкования.
Производит положительное впечатление то обстоятельство, что в диспозиции основного состава рассматриваемого преступления термин «животные» применен в единственном числе, чтобы подчеркнуть законодательное указание на наличие состава преступления, когда жестокому обращению подвергается даже одна животная особь, несмотря на то, что в названии статьи термин «животные» применен во множественном числе. Абсолютно логично выглядит законодательное наделение повышенной степенью общественной опасности аналогичное деяние, совершенное в отношении двух или более животных, что нашло закрепление в виде квалифицирующего признака, предусмотренного п. «д» ч. 2 новой редакции ст. 245 УК РФ. Разочаровывает то, что законодатель не счел необходимым точно определить круг животных, являющихся предметом преступления, путем формулирования соответствующего примечания к статье. В противном
случае возможны квалификационные ошибки в правоприменительной практике, на что мы также указывали ранее в одной из наших публикаций [15, с. 50].
Совершенно новационно выглядит квалифицирующий признак, предусмотренный п. «г» ч. 2 ст. 245 УК РФ, в виде публичной демонстрации акта жестокого обращения с животным, в том числе в средствах массовой информации или информационно-телекоммуникационных сетях (включая Интернет). Действительно, подобное поведение субъектов имеет место в процессе осуществления актов жестокого обращения с животными [13, с. 44; 15, с. 48-49]. Тогда вызывает недоумение то обстоятельство, что такого же квалифицирующего признака нет в составах преступлений, предусматривающих повышенную уголовную ответственность, за совершение преступных деяний в отношении людей. Достаточно вспомнить социально резонансный акт убийства дагестанского сотрудника полиции Магомеда Нурбагандова, отснятый и выложенный для публичного обозрения в сети Интернет [3]. Мы полагаем, что нет необходимости переносить указанный квалифицирующий признак в иные составы преступлений уголовного закона, как и не было аргументированных оснований для наделения этим признаком ст. 245 УК РФ [9]. Было бы вполне достаточным пополнить указанным признаком перечень обстоятельств, отягчающих уголовное наказание, предусмотренное ст. 63 УК РФ, что обеспечило бы возможность его применения при соответствующих отягчающих обстоятельствах совершения субъектом любых преступлений.
Таким образом, несмотря на достигнутые успехи в совершенствовании уголовно-правовых норм о жестоком обращении с животными, вышеизложенные обстоятельства указывают на наличие ряда недостатков законодательного формулирования диспозиций новой редакции ст. 245 УК РФ, которые едва ли позволят значительно повысить эффективность предупреждения, пресечения и расследования указанных преступлений, на что была изначально нацелена законодательная модернизация ст. 245 УК РФ, и вряд ли позволят преодолеть имеющиеся проблемы квалификации деяний, обладающих признаками жестокого обращения с животными.
Список использованной литературы
1. Апелляционное постановление Мо-товилихинского районного суда г. Перми от 18 января 2018 г. по апелляционной жалобе
осужденного Гладких В. Я. на приговор мирового судьи судебного участка № 7 Мотовилихин-ского судебного района г. Перми от 27 ноября 2017 г. [Электронный ресурс] // Сайт Росправо-судие. - Режим доступа : Ийрв^/говргауови^е. сот/соигЬто^уШхтзкц-га^ппу^эиЬ-д-регт!-регтвку-кга]-з/а^-579837048/ (дата обращения : 04.04.2018).
2. Богатова, Е. В. Предупреждение жестокого обращения с животными [Текст] : монография / Е. В. Богатова. - Екатеринбург : Уральский юридический институт МВД России, 2012. - 110 с.
3. Грищенко, Н. Достали из подполья / Вынесен приговор соучастнику убийства Героя России Магомеда Нурбагандова [Текст] / Н. Грищенко // Рос. газ. - 2017. - 3 окт.
4. Замахина, Т. Ответят за зверства / В Госдуме хотят ужесточить наказание для догхантеров [Текст] / Т. Замахина // Рос. газ. - 2017. - 28 нояб.
5. Китаева, В. Н. Животные и преступления: уголовно-правовое и криминалистическое исследование [Текст] / В. Н. Китаева. - Иркутск : БГУ-ЭП, 2010. - 284 с.
6. Козлова, Н. Нелюди и звери / Новый закон усилит наказание за жестокое обращение с животными [Текст] / Н. Козлова // Рос. газ. - 2017. - 9 нояб.
7. О внесении изменений в статьи 245 и 258.1 Уголовного кодекса Российской Федерации и статьи 150 и 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации [Электронный ресурс] : [Федер. закон от 20 дек. 2017 г. № 412-ФЗ] // СПС КонсультантПлюс.
8. О внесении изменений в статьи 245 и 258.1 Уголовного кодекса Российской Федерации и статьи 150 и 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации [Электронный ресурс] : [проект федерального закона № 308781-7 ко второму чтению] // СПС КонсультантПлюс.
9. О внесении изменений в статью 245 Уголовного кодекса Российской Федерации и статьи 150 и 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации [Электронный ресурс] : [пояснительная записка к проекту федерального закона № 308781-7] // СПС КонсультантПлюс.
10. Приговор по уголовному делу № 1-216/2018, вынесенный 30.01.2018 г. мировым судьей судебного участка № 16 Ленского района Республики Саха (Якутия) Слободенюк С. В. [Электронный ресурс] // Сайт Росправосудие. -Режим доступа : Шрв^/говргауови^е.сот/соиг!-1епвк1]-8иЬеЬпу]-исИа8^к-16-8/асЬ241171494/ (дата обращения : 04.04.2018).
11. Приговор по уголовному делу
№ 1-14/2018, вынесенный 12.03.2018 г. мировым судьей судебного участка № 50 Березниковско-го судебного района Боярко А. Н. [Электронный ресурс] // Сайт Росправосудие. - Режим доступа : https://rospravosudie.com/court-sudebnyj-uchastok-50-bereznikovskogo-gorodskogo-okruga-s/act-241421098/ (дата обращения : 04.04.2018).
12. Проект Федерального закона «О внесении изменений в статью 245 Уголовного кодекса Российской Федерации и статьи 150 и 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации [Электронный ресурс] : [Официальный отзыв Верховного Суда Рос. Федерации от 5 июля 2017 г. № 3-ВС-4859/17] // СПС КонсультантПлюс.
13. Семенов, К. П. Жестокое обращение с животными с применением садистских методов, или в присутствии малолетних: критический взгляд на альтернативно-обязательные условия, характеризующие объективную сторону преступления [Текст] / К. П. Семенов // Мир юридической науки.
- 2015. - № 5. - С. 42-47.
1 4. Семенов, К. П. Животные как предмет и средство преступления [Текст] : автореф. дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.08 / Семенов Константин Петрович. - СПб., 2016. - 23 с.
15. Семенов, К. П. К вопросу о предмете преступления, предусмотренного статьей 245 Уголовного кодекса Российской Федерации [Текст] / К. П. Семенов // Мир юридической науки. - 2016.
- № 3. - С. 45-51.
Reference
1. https://rospravosudie.com/court-motovilixinskij-rajonnyj-sud-g-permi-permskij-kraj-s/act-579837048/ (April 4, 2018).
2. Bogatova E. V. Preduprezhdenie zhestokogo
obrashheniya s zhivotnymi: monografiya (Prevention of animal abuse: monograph), Ekaterinburg: Ural'skij yuridicheskij institut MVD Rossii, 2012, 110 p.
3. Grishhenko N. Ros. gaz. (Russian newspaper), 2017, October 3.
4. Zamakhina T. Ros. gaz. (Russian newspaper), 2017, November 28.
5. Kitaeva V. N. Zhivotnye i prestupleniya: ugolovno-pravovoe i kriminalisticheskoe issledovanie (Animals and crimes: criminal law and forensic investigation), Irkutsk: BGUEHP, 2010, 284 p.
6. Kozlova N. Ros. gaz. (Russian newspaper), 2017, November 9.
7. Federal Law of the Russian Federation, 20 December, 2017, No. 412-FZ, SPS Konsul'tantPlyus.
8. Draft federal law No. 308781-7 for the second reading, SPS Konsul'tantPlyus.
9. Explanatory note to the draft federal law No. 308781-7, SPS Konsul'tantPlyus.
10. https://rospravosudie.com/court-lenskij-sudebnyj-uchastok-16-s/act-241171494/ (April 4, 2018).
11. https://rospravosudie.com/court-sudebnyj-uchastok-50-bereznikovskogo-gorodskogo-okruga-s/act-241421098/ (April 4, 2018).
12. Official review of the Supreme Court of the Russian Federation, July 5, 2017, No. 3-BC-4859/17, SPS Konsul'tantPlyus.
13. Semenov K. P. Mir yuridicheskoj nauki (The world of legal science), 2015, No. 5, p. 42-47.
14. Semenov K. P. Zhivotnye kak predmet i sredstvo prestupleniya: avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk: 12.00.08 (Animals as a subject and means of crime: Extended abstract of candidate's thesis), St. Petersburg, 2016, 23 p.
15. Semenov K. P. Mir yuridicheskoj nauk (The world of legal science), 2016, No. 3, p. 45-51.
