0Азиатско-Тихоокеанский регион: экономика, политика, право. 2024. Т. 26, № 1. С. 128-146. Pacific Rim: Economics, Politics, Law. 2024. Vol. 26, no. 1. Р. 128-146.
Научная статья УДК 325.25-055.2(510)
https://doi.org/10.24866/1813-3274/2024-1/128-146
ЖЕНСКОЕ ЛИЦО КИТАЙСКОЙ МИГРАЦИИ
Евгения Юрьевна Каткова1, Майя Георгиевна Новоселова2
1,2 Российский университет дружбы народов им. Патриса Лумумбы, кафедра востоковедения и африканистики, Москва, Россия 1katkova_eyu@pfur.ru, https://orcid.org/0000-0002-2855-3163 21maykanov@list.ru
Аннотация. Данная статья посвящена изучению феномена женской международной миграции из материкового Китая. Исследование данной проблематики затруднено фрагментарной и неполной статистикой по странам пребывания и отсутствием комплексных работ, касающихся женской эмиграции из Китая. Как правило, научные работы и исследования, связанные с участием китайских женщин в миграционных процессах, в основном сосредоточены на изучении внутренней миграции, а внешняя миграция представительниц материкового Китая остается мало исследованной областью знаний. С точки зрения методологии статья построена на концепции феминистической теории международных отношений (использованы труды Дж.Э. Тикнер, С.Х. Энло, В.С. Петерсон, Кристин Сильвестр), в частности на идеях дифференциального феминизма (авторы придерживается позиции о том, что гендер-ная принадлежность во многом определяет характер переселения мигранта за рубеж, условия проживания в стране пребывания и сам опыт миграции).
При написании статьи были использованы такие методологические инструменты, как герменевтический метод, анализ и синтез данных, статистические данные проанализированы с применением квантификационного метода и метода сравнительного анализа. Особое внимание уделяется проблемам мигранток, а также статистике по участию китайских женщин в миграционных потоках, вопросам занятости женщин-мигрантов, их дискриминации и сегрегации в странах назначения, студенческой и брачной миграции. Отдельно рассматривается связанная с женской миграцией проблема торговли людьми.
© Каткова Е.Ю., Новоселова М.Г., 2024
Ключевые слова: тендер, женщины-мигранты, международная миграция, Китай, женщины, КНР, женская миграция, феминизация миграции, тендерная дискриминация, трудовая миграция.
Для цитирования: Каткова Е.Ю., Новоселова М.Г. Женское лицо китайской миграции // Азиатско-Тихоокеанский регион: экономика, политика, право. 2024. Т. 26, № 1. С. 128-146.
Original article
THE FEMALE FACE OF CHINESE MIGRATION
Evgenia Y. Katkova1, Maya G. Novoselova2 1,2 RUDN University, Moscow, Russia
1katkova_eyu@pfur.ru, https://orcid.org/0000-0002-2855-3163, 2maykanov@list.ru
Abstract. This article aims to study the phenomenon of women's international migration from mainland China. The study of this issue is complicated by fragmentary and incomplete statistics on host countries and the lack of comprehensive works devoted to female emigration from China. As a rule, scientific works and research related to the participation of Chinese women in migration processes are mainly focused on the process of internal migration, while external migration of representatives of mainland China remains a poorly researched area of knowledge. From a methodological point of view, the article is based on the concept of feminist theory of international relations (including the works of J.E. Tickner, S.H. Enloe, V.S. Peterson, Christine Sylvester), in particular, on the ideas of differential feminism (the author takes the position that gender largely determines the nature of a migrant's resettlement abroad, living conditions in the host country and the migration experience itself). When writing the article, the authors used methodological tools such as the hermeneutic method, data analysis and synthesis. Statistical data were analyzed using the quantification method and the comparative analysis method. Particular attention is paid to the problems of female migrants, as well as statistics on the participation of Chinese women in migration flows, employment issues of female migrants, their discrimination and segregation in destination countries, student and marriage migration. The problem of human trafficking related to female migration is discussed separately.
Keywords: gender, female migrants, international migration, China, women, PRC, women's migration, feminization of migration, gender discrimination, labor migration.
For citation: Katkova E.Y., Novoselova M.G. The female face of Chinese migration. PACIFIC RIM: Economics, Politics, Law, 2024, vol. 26, no. 1, pp. 128-146. (In Russ.).
Введение
Женщины всегда составляли значительную часть международных миграционных потоков, но в настоящее время наблюдается тенденция увеличения числа женщин-мигрантов. Женщины непосредственно вовлечены во внешнюю и внутреннюю миграцию. Перемещение женщин может быть добровольным или вынужденным, присутствие в принимающей стране - законным и незаконным.
Актуальность изучения гендерных аспектов миграционных процессов обусловлена тем, что на протяжении долгого времени не проводились самостоятельные исследования данного вопроса, а женская миграция рассматривалась исключительно в контексте женщин, сопровождающих супругов за границей.
Тем не менее анализ миграционных трендов с точки зрения тендера представляется необходимым из-за существенного различия положения мигрантов разного пола, рисков и проблем, с которыми они сталкиваются, и поведенческих паттернов, которых они придерживаются. Пол мигранта во многом определяет его жизнь в месте назначения [1]. Весь миграционный опыт женщины зависит от ее социальной роли, степени автономии, доступа к различным ресурсам, а также гендерной стратификации в странах происхождения и назначения.
Чрезвычайно важно также понимать причины, обусловливающие женскую миграцию, и связь между миграцией женщин и гендерным неравенством как в стране происхождения, так и в стране назначения. Социальное значение имеют вопросы о том, приводит ли к миграции неравноправное положение женщин в обществе, а также какое влияние оказывает переселение на жизнь женщины-мигранта - способствует ли миграция улучшению положения женщины или, напротив, закреплению гендерного неравенства в обществе.
Женская миграция в мире
В международных миграционных потоках наблюдается незначительный перекос в сторону мужчин. В 2000 г. на 88 млн мужчин-мигрантов приходилось 86 млн женщин (50,6% и 49,4% соответственно). К 2020 г. при общем росте количества международных мигрантов гендерное соотношение практически не изменилось: 51,9% мужчин (146 млн) на 48% женщин (135 млн) [2, с. 27]. По состоянию на 2019 г. на 98,9 млн мужчин-мигрантов (58,5%) пришлось 70,1 млн женщин-мигранток (41,5%) [3].
Схожие гендерные пропорции наблюдаются в соотношении трудовых мигрантов разных полов. По состоянию на 2019 г., 58,5% трудовых мигрантов составляли мужчины (99 млн), а 41,5% - женщины (70 млн). Женщины-мигранты в меньшей степени, чем мужчины, представлены на рынках труда стран назначения (59,8% против 77,5%) [3].
При этом необходимо учитывать, что, несмотря на общие глобальные тренды, для миграционных процессов характерны значительные региональные различия.
В то время, как в азиатском регионе женщины -мигранты составляют около 41,8% (на 2020 г.), в Европе и Северной Америке доля женщин-мигрантов превысила долю мужчин-мигрантов (51,6% и 51,8 % соответственно). В XXI в. более быстрыми темпами идет рост количества мужчин, мигрирующих в азиатские страны: за период 2000-2020 гг. их число выросло на 89%, в то время как количество женщин - лишь на 57% [3].
В настоящее время в значительной степени меняется характер женской миграции. Если ранее женщины в основном выступали иждивенцами, сопровождающими членов своей семьи за границей, то сейчас женщины все чаще переезжают за рубеж самостоятельно, преследуя личные амбиции и выступая основными добытчиками в семьях. Это демонстрирует статистика эмиграции из развивающихся стран, где уровень эмиграции образованных и квалифицированных женщин значительно выше, чем мужчин с аналогичной квалификацией. В таких странах, как Афганистан, Гана, Гватемала, Замбия, Малави, Папуа-Новая Гвинея, Уганда и Замбия, женщины на 40% чаще эмигрируют в развитые страны [4].
С. Касл и М. Миллер в начале 1990-х гг. выявили тенденцию к глобальной «феминизации» миграционных процессов на международном уровне, что, в частности, было проиллюстрировано на примере трансграничного потока рабочей силы в регионе АТР. Тренд на «феминизацию» миграции был объяснен распространением ген-дерной сегментации на международном рынке труда, увеличением вовлеченности женщин в ряды рабочей силы и ростом спроса на женщин в традиционно «женских» профессиях [5, с. 16]. На более базовом уровне увеличение потоков женской миграции объяснялось развитием туризма и набирающим силу процессом глобализации, неравномерным экономическим развитием и влиянием капитализма [6, с. 138].
Для женской международной миграции характерен ряд проблемных аспектов и неблагоприятных факторов, которые непосредственно затрагивают женщин, переезжающих за рубеж, и угрожают их жизненному благополучию.
Уязвимость и незащищенное положение в стране пребывания. Многие национальные законы, регулирующие прием и пребывание международных мигрантов, содержат положения, которые угрожают правам женщин-мигрантов [7, с. 29]. Более чем в 20 странах существует ограничение на самостоятельное получение женщиной заграничного паспорта. В Свазиленде, Мьянме и Саудовской Аравии женщина не обладает правом свободного выезда за границу. В ряде арабских стран (Бахрейн, Катар, Кувейт, ОАЭ, Оман, Саудовская Аравия) незамужних женщин-мигрантов высылают на родину в случае беременности. Кроме того, уязвимость правового положения женщин-мигрантов распространяется и на сферу труда - многие принимающие страны не обеспечивают мигрантам стандартные условия охраны женского труда [4].
Неравенство в сфере труда. Женщины-мигранты зачастую сталкиваются с гендерной дискриминацией при приеме на работу, неравенством в льготах и уров -
не заработной платы, ограниченными возможностями карьерного роста. Наиболее неравноправно положение нелегально пребывающих в стране мигранток, а также неофициально трудоустроенных женщин и домработниц [7, с. 28]. В сфере трудоустройства мигрантов характерна сегментация рынка труда: происходит концентрация женщин-мигранток в традиционно «женских» профессиях (медсестры, секретари, швеи, няни и т. д.), что определяет более низкий уровень заработной платы работниц по сравнению со средней заработной платой мужчин-мигрантов [7, с. 28]. Для малообразованных мигранток из развивающихся стран возможности занятости ограничиваются уходом за детьми, работой домработницами/прислугой и неофициальным трудоустройством. Зачастую низкая оплата труда не оставляет возможности для улучшения благосостояния женщины, а тяжелые условия и отсутствие механизмов материального вознаграждения вовлекают работниц в состояние бедности. При этом интересно отметить, что даже малообеспеченные женщины-мигранты посылают домой большую часть заработанных средств, чем мужчины на схожих позициях [7, с. 28]. Мигрантки чаще сталкиваются с безработицей или занятостью в сфере низкоквалифицированного труда, чем мужчины-мигранты и уроженки страны пребывания [2, с. 98].
Торговля людьми. Женская миграция зачастую неразрывно связана с торговлей людьми. При этом торговля женщинами и девочками может выступать и как последствие переезда в другую страну, и как непосредственная причина миграции. По данным ООН, около 70% жертв торговли людьми составляют женщины и девочки. Они чаще всего привлекаются к сексуальной эксплуатации и принудительному труду [7, с. 29].
Здравоохранение. В случае вынужденной миграции зачастую складываются неблагоприятные условия для поддержания здоровья женщины, что осложняется различными ограничениями административного характера для получения женщиной-мигранткой медицинской помощи, недостаточной осведомленностью мигранток о доступных услугах, языковым барьером, низким уровнем жизни, не позволяющим женщине рассматривать заботу о собственном здоровье в качестве приоритета. Это приводит к повышенным рискам неблагоприятного исхода беременности и родов у женщин-мигрантов. Согласно статистике, женщины-мигрантки чаще сталкиваются с жестоким обращением и насилием, чем мужчины-мигранты [2, с. 72-73]. Сексуальное насилие и проституция, часто сопровождающие переселение женщин за рубеж, приводят к заражению мигранток ВИЧ/СПИДом и заболеваниями, передающимися половым путем. Исследование, проведенное в арабских странах, показало, что женщины-мигранты представляют собой уязвимую категорию по отношению к ВИЧ [4]. Согласно опросам, большинство молодых незамужних женщин-иммигранток никогда не были в больницах в странах пребывания, а если и обращались, то только во время родов или операций. В основном женщины предпочитают прибегать
к профилактике заболеваний, традиционной медицине или покупке лекарств в аптеках у соотечественниц [8, с. 131].
В то время, как мужчины-мигранты зачастую также становятся жертвами дискриминации в странах пребывания, женщины испытывают на себе «двойной гнет» дискриминации - ксенофобии по отношению к мигрантам и гендерной сегрегации [3]. Особенно незащищенным и уязвимым является положение мигранток, сопровождающих семьи за границей, переезжающих за рубеж принудительно или в статусе беженцев. С ростом количества женщин, мигрирующих самостоятельно с целью поиска более широких возможностей для профессиональной самореализации и более комфортных условий для жизни, можно рассчитывать на снижение описанных выше рисков и постепенное улучшение положения мигранток в странах пребывания.
Женская эмиграция из Китая в цифрах
Китай является крупным источником международных мигрантов. КНР занимает четвертое место в международном рейтинге по исходящему потоку мигрантов (после Индии, Мексики и Российской Федерации), в 2020 г. число мигрантов из КНР превысило 10 млн человек [2, с. 25]. Большое количество китайских мигрантов за рубежом является лишь незначительной долей полуторамиллиардного населения КНР.
По данным на 2013 г., основными направлениями эмиграции из Китая были Гонконг (более 2 млн чел.), США (более 2 млн чел.), Республика Корея (более 600 тыс. чел.), Япония (более 600 тыс. чел.) и Канада (более 600 тыс. чел.) [9]. В 2020 г. в США проживало около 2 млн китайцев-мигрантов [2, с. 75]. Коридор КНР-США является одним из крупнейших коридоров в международных миграционных потоках. У КНР одна из самых крупных международных диаспор в мире. Большое количество китайских мигрантов проживает также в Канаде, Италии, Австралии, Республике Корея, Японии и Сингапуре.
Кроме того, в 2020 г. Китай занял второе после Индии место по объему полученных из-за рубежа денежных переводов (всего мигрантами было отправлено семьям 59,51 млрд долл. США) [2, с. 40]. Китай не только является одним из крупнейших получателей денежных переводов из-за рубежа, но и третьим по величине отправителем денежных переводов в Азии (около 18 млрд долл. США), что вызвано растущим объемом исходящего миграционного потока из Китая [2, с. 83].
В XXI в. доля женщин в исходящих из материкового Китая миграционных потоках снижается. Если в 2000 г. женщины составляли половину эмигрантов (50.0%), то к 2019 г. их доля снизилась до 38,6% [10].
При текущем тренде на снижение доли женщин в общем числе китайских эмигрантов статистика по ключевым странам пребывания китайских мигрантов свидетельствует о том, что женщины по-прежнему составляют больше половины приезжих из КНР.
Таблица / Table 1
Гендерное соотношение иммигрантов из КНР в странах-членах ОЭСР
(2012-2021 гг.)
2012 г. 2017 г. 2021 г.
Страна Общая численность китайских иммигрантов Численность женщин- ИЪШИГрЭНТОЕ Даля женщин в общей численности мигрантов :%) Общая численность китайских иммигрантов Численность женщин-иммигрантоБ Доля женщин в общей численности мигрантов (%) Общая численность китайских иммигрантов Численность женщин-иммигрантов Доля женщин в общей численности мигрантов (%*)
Австрия 3 669 5 392 56 12 685 7 313 58 13000 8000 62
Бельгия 10 400 5 585 54 12 058 6 549 54 13000 7 000 54
Чехия 5 579 2 571 46 6 126 2 971 48 8000 4 000 50
Дания 7 494 4 265 57 10 140 5 765 57 11000 6 000 55
Финляндия в 159 3 283 53 8 480 4 588 54 10 000 6 000 60
Франция 93 820 52 920 56 102 100 нет данных нет данных нет данных нет данных нет данных
Германия 86 435 44 400 51 129 150 68 095 53 146 000 78 000 53
Греция 1 174 134 11 нет данных нет данных нет данных нет данных нет данных нет данных
Венгрия 10 114 4 568 45 19 111 9 416 49 19 000 9 000 47
Италия 197 064 97 135 49 281 972 139 745 50 ЗЗОООО 164 000 50
Япония 674 879 394 714 58 695 522 391 970 56 778 000 422 000 54
Корея 610 713 305 667 50 824 464 420 359 51 817 000 414 ООО 51
Мексика 15 246 6 174 40 21 450 8 815 41 нет данных нет данных нет данных
Нидерланды 23 900 12 324 52 31 437 17 006 54 39 000 20 000 51
Норвегия 4 354 2 525 58 5 551 3 254 59 6 000 4 000 67
Португалия 16 795 8 142 48 22 555 11 217 50 26000 13 000 50
Словакия 684 348 51 973 481 49 1 000 1000 100
Словения 888 398 45 1 083 491 45 1 000 1000 100
Испания 170 839 81008 47 177 519 88 703 50 198 000 101 000 51
Швеция 15 494 8 233 53 17 331 9 317 54 22 000 12 000 55
Швейцария 9413 5 572 59 14 530 8 585 59 17000 10 000 59
Турция 2 875 979 34 15 628 5 654 36 нет данных нет данных нет данных
Великобритания 86 621 44 962 52 132000 71 000 54 нет данных нет данных нет данных
США 797 147 410 210 51 1 118 908 592 194 53 нет данных нет данных нет данных
Источник: Международная база данных по миграции ОЭСР [11].
Данные Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) (табл. 1) по численности китайских иммигрантов в странах-членах организации демонстрируют, что в большинстве стран доля женщин-иммигрантов превышает половину общего числа иммигрантов, проживающих в стране (Австрия, Бельгия, Дания, Финляндия, Франция, Германия и др.). В этих странах доля женщин-иммигрантов из Китая с годами, как правило, сохраняется на прежнем уровне или растет. Ряд стран (Греция, Мексика, Турция) достаточно сильно отстают по процентному соотношению китайских женщин в общей численности иммигрантов. Примечательно, что, согласно статистике по гендерной принадлежности иммигрантов в России, доля женщин-трудо-вых мигранток в иммиграционном потоке из Китая (крупнейшего донора трудовых мигрантов из дальнего зарубежья) в РФ составляет лишь 18%, что ставит Россию по данному показателю в один ряд с Грецией, Мексикой и Турцией [12, с. 83]. Вероятно, доля женщин в общей численности иммигрантов находится в прямой зависимости от степени экономического развития региона и уровня жизни в стране.
ОЭСР также отслеживает статистику по притоку женщин-иммигрантов в страны назначения (табл. 2). Как показывает таблица, в ряде стран Центральной (Чехия, Словения) и Северной (Дания, Финляндия, Норвегия, Швеция) Европы, а также во Франции, Нидерландах и Швейцарии доля женщин в потоке иммигрантов с годами сокращается. В то же время все больше женщин-иммигрантов прибывает в страны Южной
Европы (Испания, Италия Португалия), в отдельные страны Центральной Европы (Австрия, Венгрия, Словакия), в США, Исландию и Новую Зеландию.
Таблица / Table 2 Доля женщин во входящем миграционном потоке из КНР в страны-члены ОЭСР (2010-2020 гг.)
2010 2015 2020
Страна Приток Приток женщин- Доля женщин б Приток Приток женщин Даля женщин в Приток Приток женпшн- Доля женщин
иммигрантов мигрангоЕ из потоке иммигрантов мигрантов из потоке иммигрант мигрантов из в потоке
m Китая Китая мигрантов из Китая Китая мигрантов г2 в из Китая Китая мигрантов (%)
Австралия 24525 13541 55 27924 15839 57 18798 10481 56
Австрия 1297 663 51 2053 1263 62 1060 598 56
Бельгия 13 so 730 54 1236 694 56 935 508 54
Канада 30378 16232 53 19531 10761 55 16525 нет данных нет данных
Чехия 459 260 57 469 277 59 546 280 51
Дания 791 4SI 61 1288 706 55 1038 550 53
Финляндия 566 331 58 732 419 57 876 417 48
Франция 5720 3232 57 4991 2804 56 3525 1845 52
Германия 16248 8052 50 25511 13412 53 11368 5728 50
Венгрия 1141 461 40 3524 1775 50 1189 531 45
Исландия 76 30 39 60 39 65 59 35 59
Италия 22866 11025 48 14866 7473 50 4926 2682 54
Респ. Корея 155252 75977 49 177001 89432 51 96256 48089 50
Люксембург 149 87 58 448 241 54 308 181 59
Нидерланды 4466 2388 53 5406 3077 57 4398 2259 51
Новая Зеландия 7647 4042 53 15031 8303 55 3833 2144 56
Норвегия 955 545 57 903 509 56 423 225 53
Польша 2267 нет данных нет данных 3759 1719 46 2274 1023 45
Португалия 1653 859 52 2576 1328 52 1378 750 54
Словакия 29 10 34 28 11 39 10 6 60
Словения 170 83 49 80 30 38 128 50 39
Испания 10473 5345 51 10134 5634 56 5064 2818 56
Швеция 3186 1690 53 2326 1227 53 1694 869 51
Швейцария 1945 1178 51 3265 1942 59 3119 1586 54
США 71434 40884 57 74390 42321 57 41749 24053 58
Источник: Международная база данных по миграции ОЭСР [11].
В странах, которые традиционно выступают основными направлениями исходящих с территории материкового Китая миграционных потоков женщины, как правило, составляют больше половины всех иммигрантов. Так, в США женщины составляют около 55% иммигрантов из материкового Китая, гендерный перекос в сторону женщин наблюдается среди иммигрантов всех возрастов и достигает максимума в младшей возрастной группе (девочки составляют 69% детей до 16 лет, рожденных в КНР и проживающих в США) [13, с. 3]. В 2008 г. женщины составляли 54% от общей численности китайских иммигрантов на территории США (около 1,6 млн чел.) [14]. Ряд исследователей объясняет подобный гендерный дисбаланс особенностями иммиграционной политики США: мужчины более широко были представлены в группах иммигрантов, прибывших до 1965 г., тогда как иммиграционная политика после 1965 г. с упором на воссоединение семей отдает предпочтение женщинам [13, с. 3].
В Республике Корея, по статистике на 2022 г., из 204 150 китайских иммигрантов 56,12% составляли женщины (114 570 чел.) [15]. В Японии, согласно статистике за 2019 г., на 30 женщин-иммигрантов из КНР приходится 25 мужчин [16, с. 4]. Схожая ситуация наблюдается в Канаде: из 755 698 китайских по происхождению иммигрантов (учитывая выходцев из КНР - 50%, Гонконга - 37,5% и Тайваня -
12,4%), прибывших в страну в период 1980-2001 гг., мужчины составляли 47,9%, а женщины - 52,1% мужчин [17, с. 9]. Женщины составляют больше половины мигрантов из Китая в Австралию. Так, из 1193 лиц китайского происхождения, прибывших в Австралию в 1982-1983 гг., 53% составляли женщины. В 1994-1995 гг. женщины составили 59,4% от общего количества переселенцев с материкового Китая в Австралию (3708 чел.) [18, с. 96]. В 2001 г. доля женщин-мигранток в китайской диаспоре Австралии по-прежнему превышала половину - 53% [19, с. 366].
Занятость женщин-мигрантов из КНР
Присутствие женщин-мигрантов китайского происхождения охватывает весь мир. Покинувшие страну добровольно или не по своей воле, ради профессиональной самореализации, образования, сопровождения семей, воссоединения с близкими, китайские женщины представлены в разных географических регионах, сферах труда, категориях мигрантов (как участники трудовой, коммерческой, учебной, семейной и религиозной миграции), а также как потомки ранее переселившихся выходцев из материкового Китая (хуацяо).
Возможности трудоустройства китайских иммигранток зависят от конъюнктуры рынка труда и институциональных процессов, а также от гендерной и расовой сегрегации в стране пребывания.
Исследование, проведенное в конце XX в., выявило, что сообщества китайских женщин за рубежом отличались усиленным стремлением к материальному обогащению и исключительной трудовой этикой, что было вызвано повышенной мобильностью, более широкими экономическими возможностями и благоприятными условиями для трудоустройства женщин в стране пребывания по сравнению с их родиной. При этом китаянки-иммигранты в меньшей степени, чем уроженки западных стран, были озабочены проблемой совмещения работы с воспитанием детей и более положительно относились к перспективе использования государственных учреждений и центров для заботы о детях. Подобное отношение объясняется тем, что китаянки, как выходцы из социалистического Китая, сами с рождения воспитывались работающими матерями и много времени проводили в яслях и детских садах [18, с. 99].
Исследование занятости китайских иммигрантов в Австралии обнаружило, что женщины вносили большой вклад в развитие семейного бизнеса, выступая работницами, управленцами и совладельцами фирм. Совладельцами 52% семейных фирм в городе Брисбен и 41% в городе Сидней выступали члены семьи, при этом совладельцами фирм выступало абсолютное большинство (39 из 40) женщин, работающих в семейной фирме полный рабочий день. В сферах бизнеса, где совладение было ограничено законодательно, женщины являлись администраторами и управленцами. Также было выявлено 16 предприятий, основанных женщинами самостоятельно или в партнерстве, 11 из 16 фирм оставались под единовластным контролем женщины-
учредителя [18, с. 99]. В Австралии женщины китайского происхождения часто добиваются больших успехов в построении карьеры, в частности в сферах науки и искусства, здравоохранения, СМИ, бизнеса и даже государственного управления. Однако наряду с квалифицированными кадрами, эмигрирующими из Китая, в Австралию переселяется также большое количество малообразованных женщин без профессионального образования и с ограниченным знанием английского языка. Возможности карьерного роста для таких мигранток крайне ограничены, зачастую такие иммигрантки становятся нянями, домработницами и работницами секс-индустрии [18, с. 100-103].
В США китайские рабочие-иммигранты обоих полов широко представлены в управленческом бизнесе, финансовой сфере, областях цифровых технологий, науке и технике, образовании и здравоохранении, СМИ, индустрии развлечений. В меньшей степени иммигранты из Китая заняты в строительстве и ремонте, добыче полезных ископаемых, транспорте и логистике, на производстве, а также в сельском хозяйстве. При этом женщины-иммигранты в меньшей степени, чем мужчины, представлены в социальной службе, юридических и медицинских учреждениях, на позициях администраторов и управленцев [13, с. 5].
Изучая особенности занятости китайских женщин в Канаде, ряд авторов выделяют проблему утраты/снижения квалификации женщин-мигрантов, переселяющихся в страну из материкового Китая. Особенности государственной политики, местной системы профессиональной аккредитации, требований при приеме на работу и конъюнктуры на рынке труда маргинализируют китайских женщин-иммигрантов, ограничивая их возможности трудоустройства неполным рабочим днем, нестабильной занятостью, превращая квалифицированные кадры в чернорабочих или безработных [20, с. 135]. С 1967 г. правительство Канады придерживается курса на преимущественное привлечение высококвалифицированных образованных иммигрантов в страну. Однако приезжающие в Канаду уроженки Китая часто подвергаются дискриминации и не могут найти себе достойное место в обществе, несмотря на свое образование, навыки и умения. Так, в конце XX в. произошло сокращение среднего заработка китайских женщин-иммигрантов с 21 тыс. долл. США в 1980 г. до 16 тыс. долл. США в 1996 г. (в то же время заработок уроженок Канады вырос с 19 тыс. долл. США до 21 тыс. долл. США). В 1986-1996 гг. уровень занятости среди женщин-иммигрантов снизился с 58 до 51% (примечательно, что занятость мужчин-иммигрантов в это время была на уровне 70-80%). Одновременно уровень занятости уроженок Канады вырос с 8 до 73% [20, с. 140].
Студенческая миграция и «утечка мозгов»
Анализируя особенности женской миграции, нельзя не упомянуть о феномене «утечки мозгов», подразумевающем массовую эмиграцию специалистов, ученых и квалифицированных работников из страны. Женщины-исследователи при построении
академической карьеры по-прежнему сталкиваются со «стеклянным потолком» и другими барьерами и все чаще прибегают к международной миграции в качестве социального лифта и инструмента для расширения своих возможностей профессиональной реализации.
Сегодня Китай последовательно придерживается курса на «привлечение извне» высококлассных специалистов, создавая привлекательные условия для их переезда, и уже обогнал Германию, заняв третье место в рейтинге стран по популярности среди исследователей-мигрантов обоих полов [21, с. 5]. Впрочем, происходит и обратный процесс «утечки мозгов» из материкового Китая. Интересно отметить, что была выявлена связь между полом исследователя и дистанцией переселения (женщины-исследователи, эмигрирующие из Китая, как правило, выбирали более далекие страны, чем их коллеги-мужчины) [21, с. 4].
Научный интерес представляет также анализ тендерного фактора в студенческих миграциях из КНР. Согласно статистике за 2014 г., представительницы женского пола составляли 51% китайских студентов, проходящих обучение в США, 55% студентов в Канаде и 63% студентов в Великобритании [22]. Приведенные данные о гендерной диспропорции весьма примечательны, учитывая текущий гендерный дисбаланс в китайском обществе и традиционное предпочтение сыновей (преобладание девушек-студентов за границей свидетельствует о том, что китайские семьи не склонны отдавать предпочтение в пользу образования сыновей, предоставляя равные возможности образования за рубежом детям обоих полов). В ходе социального опроса китайских студенток, проведенного в 2016 г. исследователем Ф. Мартин [23], было выявлено, что образовательная миграция за рубеж часто представляется для молодых женщин в Китае возможностью «вырваться» из круга традиционных гендерных установок, в том числе критики «женщин-объедков», представлений о браке и деторождении как ключевых жизненных ориентирах для женщины. Молодые женщины, не стремящиеся к самореализации в качестве жены и матери, посвящающие себя получению высшего образования и продвижению по карьерной лестнице, подвергаются жесткой общественной критике и осуждению семьи, что подталкивает их к студенческой миграции за рубеж, сулящий им больше свободы для самоопределения.
Брачная миграция
В Китае, как и в других странах Восточной Азии, распространена брачная эмиграция, осуществляемая в основном женщинами. Эмиграция с целью заключения брака является своего рода социальным лифтом для женщин из более бедных регионов, повышающим их мобильность и позволяющим переселиться в более богатые страны и регионы.
В Китае существует феномен брачной иммиграции, получающий популярность при текущей демографической ситуации в стране, связанной с сильным гендерным
дисбалансом и большим количеством «невостребованных» мужчин-холостяков («голых веток»). Крупнейшим «рынком невест» выступают Филиппины: в период 19912000 гг. более 22 000 женщин и детей было перевезено в Китай для заключения брака с местными мужчинами [24, с. 94].
При существующем гендерном дисбалансе в китайском обществе тем более примечательна обратная тенденция - брачная эмиграция китайских женщин. Китайские женщины чаще всего эмигрируют с целью заключения брака в Японию, Республику Корею и на Тайвань. По состоянию на 2001 г. 5% всех браков в Японии было заключено между гражданами Японии и гражданами из зарубежных стран. При этом в 44% случаев японцы, женившиеся на иностранках, брали себе в жены жительниц материкового Китая [24, с. 92]. Согласно статистике, по количеству браков с иностранными гражданами в Японии в 2006-2010 гг. было почти 60 тыс. подобных брачных союзов [25].
На Тайване до 2003 г. около 60% браков заключалось с жительницами материкового Китая. Несмотря на изменения в иммиграционной политике и недолговременное сокращение количества браков, заключенных «через Тайваньский пролив», к 2010 г. доля браков с уроженками материка достигла 70% [25]. В Республике Корея в 90-х годах в браках, заключенных с иностранцами, большую долю занимали браки с женщинами китайского происхождения (60%). Однако в этом регионе китайские невесты постепенно уступили свое место уроженкам других стран (Вьетнама, Камбоджи, Филиппин, Монголии и Узбекистана) [25].
Необходимо учитывать, что миграция с целью заключения брака часто является добровольным решением женщины, стремящейся к созданию семьи, самореализации за рубежом и улучшению своих условий жизни, однако зачастую перемещение женщин за границу в качестве невест является насильственным действием. Брачная миграция неразрывно связана с торговлей женщинами и контрабандой людей.
Торговля женщинами и девочками
Большое количество женщин и девочек в Китае становятся жертвами торговли людьми, которая осуществляется как внутри страны (между провинциями), так и за границами Китая. В пределах Китая масштабы торговли женщинами оцениваются в несколько тысяч человек ежегодно (от 10 до 20 тыс. чел.). За 2010-2014 гг. китайские суды рассмотрели 7719 дел о торговле детьми и женщинами, в общей сложности 12 963 человека были обвинены в торговле людьми [26, с. 1-2]. Основное направление межпровинциальной торговли женщинами - густонаселенные сельские районы в центральных провинциях (Хэнань, Хубэй и Аньхой), где особенно существенно проявляется гендерный дисбаланс населения. Жертвами торговли чаще всего становятся жительницы сельских провинций на юго-западе Китая (Юньнань, Гуйчжоу и Сычу-ань) [26, с. 2].
Подобные масштабы торговли женщинами в Китае обусловлены в первую очередь демографической политикой страны. Проводившаяся с 1979 г. в Китае политика «Одна семья - один ребёнок» непосредственно привела тому, что многие семьи в надежде на последующее рождение сына отдавали новорожденных дочерей на продажу. Кроме того, косвенно вызванный политикой контроля рождаемости текущий гендерный дисбаланс в китайском обществе рождает спрос на женщин у неженатых мужчин (поэтому торговля женщинами часто принимает форму их насильственной выдачи замуж в другие провинции).
Согласно статистическим данным, приведенным в исследовании с выборкой в 463 кейса торговли, в 48% случаев женщины были жертвами международной контрабанды. Жертвы международной контрабанды, как правило, моложе жертв межпровинциальной торговли (53% женщин были моложе 20 лет, а 70% - моложе 30 лет). Средняя цена на продажу женщин за рубеж была в 5-10 раз выше, чем при продаже женщин внутри страны (около 45 000 юаней). В случае международной контрабанды в 100% случаев женщины были проданы с целью выдачи замуж за рубеж [26, с. 5]. При этом некоторые из жертв также принуждались к длительной сексуальной эксплуатации [27, с. 49]. Зачастую жертвами контрабанды являются представительницы национальных меньшинств, более чем в половине случаев жертвы попадают в ловушку торговцев, добровольно вступая в схему контрабанды из-за надежд на высокооплачиваемую работу, удачное замужество и улучшение условий жизни.
Продажа китайских женщин за рубеж часто осуществляется в страны ЮВА (Малайзия, Таиланд, Мьянма), США, западные страны. Важнейшим хабом в каналах торговли людьми выступает южная провинция Фуцзянь. На протяжении целого века из провинции осуществлялась нелегальная эмиграция и отправка людей на Запад [27, с. 43]. В 1990-х годах сложились три основных канала контрабанды людей из материкового Китая в США: через территорию Мексики или Канады, прямыми авиарейсами в американские города с использованием фальшивых документов, на рыболовных траулерах и грузовых судах [27, с. 46].
При контрабанде женщин некитайского происхождения на территорию Китая основными странами происхождения жертв выступают Вьетнам (53,91%), КНДР (26,00%) и Мьянма (20,09%). Жертвы из Вьетнама и Мьянмы, как правило, из приграничных районов транспортируются в центральные провинции (Хэнань и Аньхой), а жертвы из КНДР обычно переправляются в географически близкий северо-восточный регион Китая [26, с. 9].
Масштабы проблемы подтверждает судебная статистика: так, с 1995 по 2000 г. Департамент общественной безопасности округа Цзянчэн получил 45 сообщений о торговле женщинами и детьми, однако гораздо больше случаев остается незарегистрированными. В период с 1996 по 2000 г. Департаментом общественной безопасности
округа Мэнхай было рассмотрено 51 дело о торговле, жертвами которой стали 85 человек [27, с. 48].
Заключение
Проанализировав исходящие из материкового Китая миграционные потоки с точки зрения гендера, можем сделать ряд выводов о причинах, характере и степени участия женщин китайского происхождения в этом процессе.
Женщины китайского происхождения, переселяющиеся за рубеж, преследуют различные цели: сопровождение супруга/семьи, замужество, получение образования, трудоустройство и др. При этом прослеживается общая тенденция к постепенному сокращению количества женщин, мигрирующих за рубеж в роли иждивенцев, и, соответственно, увеличению количества женщин, переезжающих в другие страны автономно, без сопровождения. Вне зависимости от конкретной причины переезда, если решение о миграции принимается женщиной самостоятельно, миграция рассматривается ею в качестве социального лифта, открывающего возможности для повышения личной мобильности и улучшения условий жизни. Часто к миграции женщин побуждает сохраняющееся в современном Китае гендерное неравенство, устаревшие представления о гендере и браке, роли женщин в обществе и семье.
В международных миграционных потоках традиционно наблюдается преобладание представителей мужского пола, в КНР доля женщин в общей численности мигрантов значительно снизилась в XXI в., однако в этом отношении наблюдается сильная дифференциация в зависимости от стран назначения. Так, в странах с более высоким уровнем жизни женщины-мигранты из КНР превышают половину общего числа иммигрантов, в то время как в менее «привлекательных» для переселения странах с не такой благоприятной экономической конъюнктурой доля женщин в общей численности мигрантов значительно ниже.
На трудоустройство и занятость китайских иммигранток в странах назначения оказывают сильное влияние особенности рынка труда и институциональных процессов в стране. Стремление к профессиональному росту, развитая трудовая этика и приоритезация карьеры, свойственные китайским иммигранткам, зачастую не приводят их к успешному карьерному росту из-за административных препятствий и ген-дерной дискриминации на рабочем месте.
Интерес представляет анализ женской эмиграции из Китая в совокупности с ген-дерным дисбалансом в стране. С одной стороны, гендерный перекос в сторону мужчин напрямую приводит к распространению торговли женщинами, «импорту невест» из-за рубежа. С другой стороны, популяризация среди китайских женщин брачной и образовательной эмиграции, нелегальный вывоз и контрабанда женщин за рубеж обусловливают дальнейшее усугубление гендерного дисбаланса в стране. В целях сокращения темпов оттока женщин из страны представляется необходимым принятие пра-
вительством КНР дополнительных усилий по искоренению тендерного дисбаланса, улучшению положения женщины в Китае, повышению мобильности женского населения. Насущной и нерешенной остается проблема недобровольной эмиграции и торговли женщинами, эти процессы требуют усиления административного надзора.
Список источников
1. The Female Face of Migration. Background paper // Caritas Internationalis. 2010. URL: http://www.caritas.org/includes/pdf/backgroundmigration.pdf
2. World Migration Report 2022 / ed. by M. McAuliffe, A. Triandafyllidou. Geneva: International Organization for Migration (IOM), 2021. 524 p.
3. Gender and migration // Migration Data Portal. 2023. URL: https://www.migra-tiondataportal.org/themes/gender-and-migration#:~:text=The%20slightly%-20larger%-20presence%20of,cent%20(ILO%2C%202021)
4. Клугман Д. Женщины-мигранты: одинаковые цифры, несоразмерные трудности // Доклад о развитии человека 2009. Преодоление барьеров: человеческая мобильность и развитие (пресс-релиз). Программа развития ООН (ПРООН). 2009. URL: https://www.un.org/ru/development/hdr/2009/hdr_2009_pr5.pdf
5. Castles S., Haas H., Miller M.J. The Age of migration international population movements in the modern world. London: Macmillan, 1993. 306 p.
6. Gransow B. Gender and migration in China: Feminisation trends // Crossing Borders and Shifting Boundaries. Vol. I: Gender on the Move / ed. by M. Morokvasic, U. Erel, K. Shinozaki. [S. l.], 2003. P. 137-154.
7. Women and International Migration // UN. Division for the advancement of women. Department of Economic and Social Affairs. The summary of the World Survey on the role of women in development. 2004. URL: https://www.un.org/ru/.
8. ш. // 2017. 1. 127133. Чэнь Сюэ. Исследование здоровья женщин-иммигрантов в рамках теории множественного пересечения // Журнал Юньнаньского университета: социальные науки. 2017. № 1. С. 127-133.
9. Migration Profiles. China // Unicef. URL: https://esa.un.org/miggmgprofiles/indi-cators/files/China.pdf
10. International Migration 2019: Wall Chart // UN-iLibrary. 2019. URL: https://www.un-ilibrary.org/content/books/9789210045452
11. International Migration Database // OECD.stat. URL: https://stats.oecd.org/In-dex.aspx?DataSetCode=MIG#
12. Флоринская Ю.Ф. Женская трудовая миграция в Россию: численность, страны-доноры, ниши на рынке труда // Проблемы прогнозирования. 2022. № 1. С. 78-90.
13. Hu X. Chinese Immigrants in the United States - New Issues and Challenges // People of Color in the United States. 2016. Vol. 4: Contemporary Issues in Immigration. P. 1-12.
14. Chinese immigrants in the United States // Migration Policy Institute. 2010. URL: https://www.migrationpolicy.Org/article/chinese-immigrants-united-states-2008#top
15. Number of foreign citizens living in South Korea in 2022, by country of origin and gender // Statista. 2023. URL: https://www.statista.com/statistics/1297886/south-korea-foreign-citizens-by-origin-and-gender/
16. Wang X. Chinese Migrants' sense of belonging in Japan: between digital and physical spaces // Migration Research Series. No. 61. Geneva: International Organization for Migration (IOM), 2020. URL: https://publications.iom.int/books/mrs-no-61-chinese-migrants-sense-belonging-japan-between-digital-and-physical-spaces
17. Guo S., De Voretz D.J. The changing face of Chinese immigrants in Canada // Journal of International Migration and Integration = Revue de l'integration et de la migration internationale. 2007. Vol. 7. Art. no. 3018.
18. Ryan J. Chinese women as transnational migrants: gender and class in global migration narratives // International Migration. 2002. Vol. 40, no. 2. P. 93-116.
19. Da W.W. Gender Relations in Recent Chinese Migration to Australia // Asian and Pacific Migration Journal. 2003. Vol. 12, no. 3. P. 361-384.
20. Man G. Gender, work and migration: Deskilling Chinese immigrant women in Canada // Women's Studies International Forum. 2004. Vol. 27. P. 135-148.
21. Zhao X., Akbaritabar A., Kashyap R., Zagheni E. A Gender perspective on the global migration of scholars // PNAS. 2023. Vol. 120. Art. no. 10.
22. Tu Mengwei. For Chinese women, foreign study doesn't bring gender equality // Sixth Tone. 2018. URL: https://www.sixthtone.com/news/1001634.
23. Fran M. Overseas study as 'escape route' for young Chinese women // Asia Research Institute. 2016. URL: https://theasiadialogue.com/2016/06/22/single-and-mobile-overseas-study-as-escape-route-for-young-chinese-women/.
24. Davin D. Marriage migration in China and East Asia // Journal of Contemporary China. 2007. Vol. 16, no. 50. P. 83-95.
25. Chung C., Kim K., Piper N. Marriage migration in Southeast and East Asia revisited through a migration-development nexus lens // Critical Asian Studies. 2016. Vol. 48, no. 4. P.463-472.
26. Mapping trafficking of women in China: evidence from court sentences / Y. Xia, Y. Zhou, L. Du, T. Cai // Journal of Contemporary China. 2019. Vol. 29, no. 122. P. 238-252.
27. Chu C. Y.-Y. Human trafficking and smuggling in China // Journal of Contemporary China. 2011. Vol. 20, no. 68. P. 39-52.
References
1. The Female Face of Migration. Background paper. Caritas Internationalis, 2010. URL: http://www .caritas .org/includes/pdf/backgroundmigration.pdf
2. McAuliffe M., Triandafyllidou A. (eds.). World Migration Report 2022. Geneva: International Organization for Migration (IOM), 2021. 524 p.
3. Gender and migration. Migration Data Portal, 2023. URL: https://www.migra-tiondataportal.org/themes/gender-and-migration#:~:text=The%20slightly%-20larger%-20presence%20of,cent%20(ILO%2C%202021)
4. Klugman D. Migrant women: same numbers, disproportionate difficulties. Human Development Report 2009. Overcoming barriers: human mobility and development (press release). United Nations Development Program (UNDP). 2009. URL: https://www.un.org/ru/development/hdr/2009/hdr_2009_pr5.pdf (In Russ.).
5. Castles S., Haas H., Miller M.J. The Age of migration international population movements in the modern world. London: Macmillan, 1993. 306 p.
6. Gransow B. Gender and migration in China: Feminisation trends. In: Morokvasic M., Erel U., Shinozaki K. (eds.). Crossing Borders and Shifting Boundaries, vol. I: Gender on the Move. [S. l.], 2003, pp. 137-154.
7. Women and International Migration. UN. Division for the ad-vancement of women. Department of Economic and Social Affairs. The summary of the World Survey on the role of women in development. 2004. URL: https://www.un.org/ru/
8. Chen Xue. A study of the health of immigrant women within the framework of multiple intersection theory. Journal of Yunnan University: Social Sciences, 2017, no. 1, pp. 127-133. (In Chin.).
9. Migration Profiles. China. Unicef URL: https://esa.un.org/miggmgprofiles/indi-cators/files/China.pdf
10. International Migration 2019: Wall Chart. UN-iLibrary. 2019. URL: https://www.un-ilibrary.org/content/books/9789210045452
11. International Migration Database. OECD.stat. URL: https://stats.oecd.org/In-dex.aspx?DataSetCode=MIG#
12. Florinskaya Yu.F. Zhenskaya trudovaya migratsiya v Rossiyu: chislennost', stra-ny-donory, nishi na rynke truda [Female labor migration to Russia: numbers, donor countries, niches in the labor market]. Problemyprognozirovaniya, 2022, no. 1, pp. 78-90.
13. Hu X. Chinese Immigrants in the United States - New Issues and Challenges. People of Color in the United States, 2016, vol. 4: Contemporary Issues in Immigration, pp.1-12.
14. Chinese immigrants in the United States. Migration Policy Institute, 2010. URL: https://www.migrationpolicy.org/article/chinese-immigrants-united-states-2008#top
15. Number of foreign citizens living in South Korea in 2022, by coun-try of origin and gender // Statista. 2023. URL: https://www.statista.com/statistics/1297886/south-ko-rea-foreign-citizens-by-origin-and-gender/
16. Wang X. Chinese Migrants' sense of belonging in Japan: between digital and physical spaces. Migration Research Series. No. 61. Geneva: Interna-tional Organization for Migration (IOM), 2020. URL: https://publications.iom.int/books/mrs-no-61-chi-nese-migrants-sense-belonging-japan-between-digital-and-physical-spaces
17. Guo S., De Voretz D.J. The changing face of Chinese immigrants in Canada. Journal of International Migration and Integration = Revue de l'integration et de la migration international, 2007, vol. 7, art. no. 3018.
18. Ryan J. Chinese women as transnational migrants: gender and class in global migration narratives. International Migration, 2002, vol. 40, no. 2 pp. 93-116.
19. Da W.W. Gender Relations in Recent Chinese Migration to Australia. Asian and Pacific Migration Journal, 2003, vol. 12, no. 3, pp. 361-384.
20. Man G. Gender, work and migration: Deskilling Chinese immigrant women in Canada. Women's Studies International Forum, 2004, vol. 27, pp. 135-148.
21. Zhao X., Akbaritabar A., Kashyap R., Zagheni E. A Gender perspective on the global migration of scholars. PNAS, 2023, vol. 120, art. no. 10.
22.Tu Mengwei. For Chinese women, foreign study doesn't bring gender equality // Sixth Tone. 2018. URL: https://www.sixthtone.com/news/1001634
23. Fran M. Overseas study as 'escape route' for young Chinese women. Asia Research Institute. 2016. URL: https://theasiadialogue.com/2016/06/22/single-and-mobile-overseas-study-as-escape-route-for-young-chinese-women/
24. Davin D. Marriage migration in China and East Asia. Journal of Contemporary China, 2007, vol. 16, no. 50, pp. 83-95.
25. Chung C., Kim K., Piper N. Marriage migration in Southeast and East Asia revisited through a migration-development nexus lens. Critical Asian Studies, 2016, vol. 48, no. 4, pp. 463-472.
26. Xia Y., Zhou Y., Du L., Cai T. Mapping trafficking of women in China: evidence from court sen-tences. Journal of Contemporary China, 2019, vol. 29, no. 122, pp. 238-252.
27. Chu C. Y.-Y. Human trafficking and smuggling in China. Journal of Contemporary China, 2011, vol. 20, no. 68, pp. 39-52.
Информация об авторах
Е.Ю. Каткова - кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры востоковедения и африканистики, факультет гуманитарных и социальных наук, Российский университет дружбы народов им. Патриса Лумумбы, г. Москва, Россия.
М.Г. Новоселова - магистрант специальности «Зарубежное регионоведение», Российский университет дружбы народов им. Патриса Лумумбы, г. Москва, Россия.
Information about the authors
E.Y. Katkova - Candidate of Historical Studies, Senior Lecturer, Department of Oriental and African Studies, Faculty of Humanities and Social Sciences, RUDN University, Moscow, Russia.
M.G. Novoselova - Master's Degree Student of Foreign regional studies, Department of Oriental and African Studies, Faculty of Humanities and Social Sciences, RUDN University, Moscow, Russia.
Статья поступила в редакцию 20.11.2023; одобрена после рецензирования 06.12.2023; принята к публикации 30.01.2024.
The article was submitted 20.11.2023; approved after reviewing 06.12.2023; accepted for publication 30.01.2024
