Женский национальный тип в английской литературе XIX века Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 82.01./09 ББК 83

Хабибуллина Лилия Фуатовна кандидат филологических наук, доцент г. Казань Khabibullina Liliya Fuatovna Candidate of Philology,

Associate Professor Kazan

Женский национальный тип в английской литературе XIX века Female National Type in the English Literature of the XIX Century

Считается, что репрезентацией национального характера в литературе XIX является тип английского джентльмена. Парадокс формирования женского национального типа состоит в том, что сначала он представлен пародийным образом английской старой девы и лишь к концу века формируется привлекательный женский характер, отличающийся от общеевропейского.

The article focuses on the representation of women personages in the English XlXth century literature. It is believed that the representation of the national character in the literature of XIX century is the type of an English gentleman. The paradox of the national women's type formation lies in the fact that only by the turn of the century an attractive female character that is different from European was formed.

Ключевые слова: национальный характер, английская литература XIX века, женский образ.

Key words: national character, English literature of the XIX century, the female image.

Формирование представления об английском национальном характере происходит в культуре в викторианскую эпоху, которая считается одной из самых ярких и значительных эпох английской истории. Национальный характер англичан начинает осмысливаться, прежде всего, в литературе и несколько позже в литературной критике. Сами писатели и критики выделяют целый ряд черт английского национального характера, которые, по их мнению, определяют его сущность. В конце ХХ века и в начале XXI проблеме английскости продолжает посвящаться огромное количество литературоведческих, культурологических и социологических исследований, которые рассматривают сложные процессы формирования английской национальной идентичности, британского государственного национализма, связи между ними и роли литературы и письменной культуры в этом процессе[1,3,4,5]. Чаще всего предметом внимания исследователей становится образ джентльмена [3: 242-264] как наиболее значи-

мый образец национального поведения и образа жизни. В данной статье мы сосредоточим свое внимание на изображении женщины в английской литературе XIX века и рассмотрим динамику развития женского образа.

Говоря об изображении женщины в английской литературе Х1Х века, также следует четко разграничивать «мужскую» и «женскую» литературу. В «мужской» литературе положительные образы женщин становятся предметом почти беспредельной идеализации. Так, уже в романе В. Скотта «Айвенго» англо-саксонская красавица Ровена является идеализированным воплощением женской пассивности, мягкости, неспособности к сопротивлению, в отличие от еврейской красавицы Ревекки, обладающей большими знаниями и жизненной стойкостью. Известно предисловие В. Скотта ко второму изданию романа, в котором автору приходится оправдывать женитьбу Айвенго на Ровене законами исторической достоверности[10:12]. Кодекс поведения леди обязателен в литературе для любой положительной героини, даже если она не принадлежит к высшему сословию. В произведениях Ч. Диккенса встречается множество идеально добродетельных, добрых, пассивных героинь из разных слоев общества (Роз Мейли в «Приключениях Оливера Твиста», Флоренс Домби в «Домби и сыне», Агнесс в «Дэвиде Копперфильде» и др.) Эти героини при всей своей мягкости, тем не менее, волей автора, строго придерживаются норм морали. Именно диккенсовские героини наиболее полно соответствуют викторианскому образцу поведения женщины, как его описывает Е. Зброжек: «Главные ценностные ориентации в повседневной нравственной культуре женщин средних классов - это искренность, естественность, скромность. Не презирая никого открыто, она должна была чувствовать нежную жалость к неудачливому человеку, или более низшему по своему положению, или к «неосведомленному». В то же самое время она несла в себе невинность и добросердечность, которые разоружали недоброжелательность и приносили ей всеобщее уважение и любовь. Манеры истинной леди на улице регламентируются рамками викторианской повседневной культуры достаточно строго: как и в доме, она скромна, осторожна, добра и требует соответствующего обращения. Она всегда несет с собой

благоприятную атмосферу, которая привлекает всех и делает общение с ней непринужденным» [6:32]. Зачастую стремление изобразить именно такую героиню приводит к созданию образов практически лишенных индивидуальности, которая создается лишь за счет приписывания героине небольших милых слабостей (так, героинь романов У.Коллинза Лору Фэрли и Рэчел Вериндер отличает некоторая капризность). Лишь некоторым авторам удается выйти за рамки стереотипизации женских образов на уровне авторского отношения, хотя на уровне сюжета ситуации разрешаются вполне стереотипно. Таковы Ребекка Шарп и Эмилия Седли в «Ярмарке Тщеславия» У.Теккерея, Мэрион Голкомб в «Женщине в белом» У. Коллинза, Тэсс в «Тэсс из рода Д’Эрбервилей» Т. Гарди. Здесь стереотипные образы охотницы за женихами, положительной героини, компаньонки и падшей женщины находят свое более сложное воплощение. В то же время, сюжет всякий раз разрешается торжеством добродетели и наказанием порока, вознаграждением идеализированной красавицы и скромным принятием своей доли некрасивой бедной девушки.

В женской литературе изображение женщины более правдоподобно, здесь тема семьи, замужества выдвигается на первый план. Следует отметить, однако, что, хотя роль семьи в викторианской культуре весьма значительна, отнюдь не семейная женщина становится символом Британии. Действительно, викторианская Англия породила две главные фигуры, которые в концентрированном виде представляют понятие английского национального характера: «Карикатуры континентальной Европы изображают англичанина аристократом с моноклем, зловещего вида капиталистом в цилиндре, либо старой девой из Бербер-ри»[7:309]. Образ последней являлся следствием серьезных социальных проблем, связанных с положением женщины в Англии. Как пишет Е. Зброжек: «...по статистике в 1830-1870 гг. около 40% англичанок всю жизнь оставались незамужними» [6:33]. Проблема замужества для английской женщины стояла необыкновенно остро. Тот же автор подчеркивает обусловленность жизни вик-торианцев тем, что существовала «противоестественная система моральных условностей, создававшая тупиковые ситуации для тех, кто хотел устроить лич-

ную жизнь» [6:40]. Так, женщины и мужчины в этот период не могли открыто говорить о своих чувствах, не имели возможности до объявления помолвки остаться наедине, чтобы объясниться, не могли проявлять чувства в открытых ухаживаниях. Вся полнота драматизма ситуации с замужеством раскрывается в романе Д. Остен «Гордость и предубеждение», написанном еще до наступления викторианской эпохи, где на примере семьи, которой не посчастливилось иметь пять дочерей, да еще не обремененных приданным, демонстрируются практически все возможные варианты замужества. Наиболее реалистичным является вариант, который выбирает подруга главной героини Шарлотта, соглашаясь на брак, который даст ей «крышу над головой и приличное положение». Совершенно неприемлемым оказывается брак через побег выбранный Лидией, связавшей свою жизнь еще и с недостойным человеком, Уикхемом. Желаемый и одобренный традицией вариант, правда не вполне правдоподобный при отсутствии средств в семье невесты, это брак второй дочери, Джейн, заключенный после долгих ухаживаний и переговоров. история главной героини, Элизабет, которая вступает в брак по любви, да еще с человеком, намного выше ее по положению, это скорее мечта викторианской барышни, которая может быть реализована только в литературе. Результатом такого положения дел становится часто совершенно неправдоподобное изображение любовных отношений и самих женщин в викторианской литературе.

Образ Элизабет Беннет, которая способна на самостоятельное суждение, является носителем определенной системы взглядов, предъявляет свои требования к избраннику, ничем не напоминает пассивных идеализированных героинь Диккенса, реализуя при этом ту же систему ценностей. Другие женские образы в произведении являются предметом авторской иронии, однако и они свидетельствуют о том, что в женском романе встречается гораздо более сложное воплощение женских типов с самого начала Х1Х века. Например, уже упомянутая Шарлотта, решившаяся на рациональный брак по расчету, не подвергается однозначному осуждению и даже Лидия, нарушившая моральные нормы, не погибает, как подобная героиня у Диккенса, а обретает желаемую семью. В ро-

манах сестер Бронте появляется новый тип женщины сильной, резкой, с неоднозначной внешностью («сложной» красотой), с выраженным характером, которая не просто на многое идет ради женской самореализации в семейной жизни (любви), но и просто обязана это делать («Джейн Эйр» Шарлоты Бронте, «Грозовой перевал» Эмилии Бронте). «Мужская» литература приходит к этому несколько позже (в творчестве Т. Гарди).

Гораздо более социально типизированными являются сатирические женские образы, отличительной чертой которых является отсутствие красоты или/и молодости, что делает их приверженность добродетели избыточной и поэтому смешной. Одним из таких образов становится образ Мэри в «Гордости и предубеждении» Джейн Остен, чья излишняя приверженность к чтению книг расценивается в полном соответствии с каноном английского общества как отказ от своей женской сути и карается отсутствием мужа: «Мэри, единственная в семье дурнушка, которая усиленно занималась самоусовершенствованием и была рада себя показать»[8:23]. Показательно, что здесь стремление к самоусовершенствованию рассматривается как повод для иронии. В этом же романе главная героиня, Элизабет вынуждена убеждать сестер мистера Бингли, что не испытывает чрезмерной тяги к чтению. В творчестве Диккенса читатель встречает целую галерею старых дев, или желающих выйти замуж вдов, которые изображены с большей или меньшей долей сарказма от миссис Бардл в «Пиквикском клубе» и миссис Корни в «Приключениях Оливера Твиста» до трагикомического и даже зловещего образа мисс Хэвишем в «Больших надеждах». Впоследствии этот образ в самых разных его вариантах становится неизменным атрибутом литературы о викторианской эпохи, прежде всего, юмористической («Городок» Э. Гаскелл, романы А. Кристи, Г. Вудхауза, и др.). Именно эти пародийные образы в английской литературе выглядят наиболее национально типичными, тогда как образы идеальных героинь отличаются от своих европейских аналогов только чрезмерной заботой о добродетели. Все это приводит к тому, что при существовании национального мужского образа, широком воплощении национального образа жизни, национальный женский образ в викто-

рианском английском романе как таковой не складывается и его место может занять лишь сатирический образ старой девы, многократно встречающийся в викторианском романе.

Уже к концу XIX века ситуация в литературе параллельно с изменением ситуации в культуре постепенно меняется. Утверждение образа «истинной леди» проявляется в массовой литературе через увеличение значимости женских образов и, в частности, дам, которые заботливостью, терпением и проявлением других, чисто женских добродетелей добиваются, в том числе, и социально значимых результатов. Одним из первых идеалов такой женщины, воплощенных в викторианской литературе, является леди Годива из стихотворения А.Теннисона. В стихотворении Теннисона идеализируются именно общественные добродетели истинной леди, которая проехала обнаженной по городу, чтобы освободить его граждан от непомерных налогов, назначенных ее мужем. Признательность горожан выразилась в том, что все они скрылись в своих домах и не выглянули на улицу, чтобы не увидеть леди Годиву [11:75]. Образ английской леди, которая печется об общественном благе, проявляет доброту к слабым и вместе с тем, твердость в отношении порока, ярко проявил себя в колониальном романе[9:53-70]. Вершиной мифологизации данного типа героини в массовой политической культуре можно считать созданный прессой образ Флоренс Найтингейл, героини Крымской войны, который в известной степени компенсировал отсутствие более привычной мифологизированной мужской фигуры.

В литературе появляется и новый тип женщины, противопоставленной викторианскому идеалу. В творчестве Т. Гарди появляется образ сильной и самостоятельной женщины с трагической судьбой, которые напоминают диккенсовских героинь уже лишь ситуативно, но не концептуально. Снижается уровень иронии в изображении женских образов, это касается даже образа некрасивой старой девы. Образ Мэрион Голкомб в романе У. Коллинза «Лунный камень», это скорее образ умной женщины, чьи достоинства не в состоянии оценить английские мужчины в силу своей ограниченности. Новыми являются

женские образы Бернарда Шоу, иллюстрирующие его теорию жизненной силы, ведущей силы в мире, носительницей которой является женщина. Героини его пьес самостоятельны и не зависимы от мужчин, несостоятельных во всех отношениях. Идеалы «леди» и «джентльмена», напротив, становятся предметом авторской иронии. Так, героини пьесы «Профессия миссис Уоррен» с самого начала пьесы противопоставлены образу «леди», однако не только Виви, образованная и самодостаточная девушка, но и сама миссис Уоррен, каждая в своем смысле не являющиеся леди, более привлекательны, чем пародирующие типы «джентльмена» (Прэд) и «лжеджентльмена» (Крофтс, Фред Гарднер) мужские персонажи. Пародирование самой идеи «леди» и «джентльмена» становится основой самой популярной пьесы Шоу «Пигмалион», в которой триумф Элизы Дуллитл и конфуз Хиггинса подчеркивает несостоятельность национальных стереотипов социального поведения.

Таким образом, в литературе XIX века в процессе самоидентификации складывается представление о чертах английского национального характера. Идеал социального поведения (леди) постепенно трансформируется в образец

3

национального поведения параллельно с размыванием социальных границ , свидетельством которого становится разрыв обязательной связи благородного происхождения и следования кодексу поведения «леди». Параллельно на основе социального стереотипа формируется стереотип национального поведения, отличающий англичанку от представительниц других наций.

Библиографический список

1. Gerivas D. Literary Englands. Versions of «Englishness» in modern writing/ D.Gerivas. -Cambridge: Cambridge University Press, 1993. - 512 p.

2. Gicandi S. Maps of Englishness. Writing, Identity in the Culture of colonialism/

S.Gicandi. - NY: Columbia University Press, 1996. - 268 p.

3. Hewitt K. Understanding English Literature/ K.Hewitt. - Oxford: Perspective Publications, 1997. - 280 p.

3 Один из исследователей проблем национальной идентичности в английской литературе. Т. Уейн, считает, что необходимый для зарождения национализма переход к социальной гомогенизации общества отображается имплицитно еще в готическом романе, где поведение героя и героини «необязательно маскулинизированно или феминизировано», то есть, размыты гендерные границы, кроме того, герои-аристократы «наделены добродетелями среднего класса» (перевод мой - Л.Х.) [2:7-11]. Не оспаривая утверждения исследователя, мы полагаем, что данный процесс размывания границ продолжается в течение всего столетия и эксплицируется уже в викторианской литературе.

4. Langford P. Englishness Identified. Manners and Character 1650-1850/ P.Langford. - Oxford: Oxford University Press, 2000. - 435 p.

5. Wein T. British Identities. Heroic nationalism and the Gothic Novel 1764-1824/ T.Wein -Lnd.: Macmillan, 2002. - 654 p.

6. Зброжек Е. В. Викторианство в контексте культуры повседневности [Текст]/ Е. В. Зброжек // Известия Уральского государственного университета. - 2005. - № 35. - С. 28-44.

7. Оруэлл Дж. Англичане [Текст]/ Дж. Оруэлл // Оруэлл Дж. «1984» и эссе разных лет.

- М.: Прогресс, 1989. - 377с.

8. Остен Дж. Гордость и предубеждение [Текст] /пер. И.С. Маршака/ Дж. Остен. -Пермь: РИЦ «КАПИК», 1993. - 512 с.

9. Сидорова О. Британский постколониальный роман последней трети ХХ века в контексте литературы Великобритании [Текст]/ О.Сидорова. - Екатеринбург: Изд. УрГУ, 2005. -374 c.

10. Скотт В. Айвенго [Текст]/ В.Скотт. - М.: Совэкспорткнига, 1992. - 278 c.

11. Теннисон А. Годива [Текст]/ А.Теннисон // Европейская поэзия XIX в. - М.: Художественная литература, 1977. - БВЛ, Т. 85. - С. 75.

Bibliography

1. Austen, J. Pride and Prejudice [Text] / J. Austen / Transl. by I.S. Marshak. - Perm, 1993. -

512 p.

2. Gerivas, D. Literary Englands. Versions of «Englishness» in Modern Writing / D. Gerivas.

- Cambridge: Cambridge University Press, 1993. - 512 p.

3. Gicandi, S. Maps of Englishness. Writing, Identity in the Culture of Colonialism [Text] / S. Gicandi. - NY: Columbia University Press, 1996. - 268 p.

4. Hewitt, K. Understanding English Literature [Text] / K.Hewitt. - Oxford: Perspective Publications, 1997. - 280 p.

5. Langford, P. Englishness Identified. Manners and Character 1650-1850 [Text] / P. Langford. - Oxford: Oxford University Press, 2000. - 435 p.

6. Orwell, G. Englishmen [Text]/ G.Orwell // G. Orwell "1984" and Essays of Various Years. - Moscow: Progress, 1989. - 377 p.

7. Scott, W. Ivanhoe [Text] / W. Scott . - M.: Soveksportkniga, 1992. - 278 p.

8. Sidorova, O. British Post-Colonial Novel of the Last Third of ХХ Century in the Context

of Great Britain Literature [Text] / O. Sidorova. - Yekaterinburg: Publishing House of USU, 2005. -374 p.

9. Tennyson, A. Godiva [Text]/ A. Tennyson // European Poetry of the XIX Century. - M.: Literature, 1977. - BVL, V. 85. - P. 75.

10. Wein, T. British Identities. Heroic Nationalism and the Gothic Novel 1764-1824 [Text] / T. Wein - Lnd.: Macmillan, 2002. - 654 p.

11. Zbrozhek, E. Victorian Culture in the Context of Everyday Life [Text] / E. Zbrozhek //

Bulletin of the Ural State University. - 2005. - № 35. - P. 28-44.