CC BY
63
ЖЕНСКИЕ ЛИКИ В ПРОЗЕ Е.И. ЗАМЯТИНА: НАЦИОНАЛЬНЫЕ ТРАДИЦИИ И СПЕЦИФИКА. (К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ)1
Е.Н. Мануйленко
Manuilenko E.N. Female countenances in E.I. Zamyatin’s prose: national traditions and specificity (Posing the issue). The article looks at the poetics of the female image which is the focus of E.I. Zamyatin’s prose.
В кругу философов и писателей рубежа Х1Х-ХХ веков не раз выдвигалась отразившаяся в творчестве Е.И. Замятин идея женственности русского народа, Мировой Души, Вечной Женственности, Софии, Прекрасной Дамы. Корни этих представлений, как и поэтика многих образов прозы писателя, восходят к древним духовным основам. Н. Комлик пишет: «Женщина, дарующая жизнь, по представлению язычника-славянина, владела тайнами естества, жизни и поэтому способна была врачевать, колдовать, заговаривать, заклинать, пророчествовать... Отсюда у русских так развиты культ матери-земли и почитание образа вещей девы, сочетающие в себе недюжинные физические силы богатырей с таинственным даром предвидения и премудрости, которым соответствовал позже христианский культ Богородицы и философско-мистическое учение о Софии, лежащие в основе народной религиозности» [1].
Женщине Замятина свойственны свободная воля, стихийность характера, близость природе и таинству деторождения. Во имя любви (и к ребенку, и к мужчине) она способна на многое, выражает народный идеал женской красоты и характера, свободу выбора, свободу действий и на поле брани, и в хозяйственной деятельности, и в любви.
Особенное значение придает Замятин женским глазам. Вот глаза 1-330, когда она открывается 0-503: «Сквозь темные окна глаз - там, внутри у ней, я видел, пылает печь, искры, языки огня вверх, вверх, навалены горы сухих, смоляных дров...» [2]. Глаза 0-90: «круглые, синие глаза мне широко раскрыты - синие окна внутрь, - и я проникаю внутрь, ни за что не зацепляясь: ничего -
1 Работа выполнена в рамках научной программы Минобразования РФ «Университеты России», проект «Евгений Замятин в контексте оценок истории русской литературы XX века как литературной эпохи: парадигма онтологических ценностей», грант 2004 года УР 10.01.049.
внутри, т. е. ничего постороннего, ненужного» (с. 565). Глаза в произведениях Е.И. Замятина - очень много значащая деталь. Выразителен одноименный рассказ «Глаза». Глаза у Куковерова в «Рассказе о самом главном» «круглые, как у ребенка».
В прозе Замятина отмечается перенесение женских черт на природные явления и наоборот. Писатель уподобляет состояние некоторых героинь (Афимьи - «Чрево», Марьки - «Куны», Софьи - «Наводнение», Глафиры - «Алатырь») земле, пересохшей без дождя. Особое место при этом занимают древние символы земли и воды, воздуха и огня. Часто при изображении женщины делается акцент именно на грудь. В рассказе «Север», например, даже в море «набухают, дыбятся белые груди» волн.
Красота русской женщины ставится Замятиным очень высоко, как пишет Л.В. Полякова: «...есть высшая, верховная - женская Красота...» [3]. Замятин не скрывает любования своими героинями. Большинство из них наделены своим создателем богатым внутренним миром и роскошно описаны внешне. Дарья из рассказа «Русь» - «атласная, пышная, розовая, белая, круглая - не из морской пены, из жарких банных облаков - с веником банным выйдет русская Венера...» (с. 406). Глафира из «Алатыря»: «...ростом высошенька, волос русый, глаз сверкучий, вся наливная - как спелая рожь» (с. 197). Василиса («Непутевый»): «Глаза синие, губы румяные, в косах снег серебром напорошил-ся» (с. 102). «Кряжи»: «А в кругу Марья ходила, веселая червонная, пышная: только брови собольи - строгие, да губы тонкие строгие...» (с. 234).
Одна из продуктивных тем замятинского творчества, связанных с его пониманием счастья и смысла жизни, - тема зачатия и рождения ребенка. Данная проблематика ярко представлена в повестях «Чрево», «Наводнение», в произведениях со сложной поэтикой,
«Рассказе о самом главном», романе «Мы» и некоторых других произведениях.
Однако многие семейные пары у Замятина бездетны (Шмит и Маруся, Марей и Пелька). Бездетность - знак ущербности. Это знак, символ их судьбы.
Совсем безжизненны бездетные генеральша Азанчеева («На куличках») и Корто-миха («Север»),
Через обретенных детей герои получают спасение, надежду на обновление. Так, Таля из «Рассказа о самом главном» хочет продлить жизнь Куковерова в ребенке: «Я хочу, чтобы ты оставил во мне себя, чтобы...» (с. 436). Вечное обновление в детях - основной мотив рассказа.
Мать Нафанаила из «Сподручницы грешных», похоронив девятерых родных дочерей, становится матерью девяноста монахинь, послушниц, которых любит, как своих собственных. Она - воплощение терпеливой, прощающей, мудрой, женской любви. Именно к такому образу Богородицы взывает Афи-мья: «Матушка ты милая. Ведь и ты же вот ждала же младенчика, радовалась, знаешь ведь? Ох, до чего же хорошо!» (с. 127).
Ребенка хочет иметь 0-90 («Мы»), вопреки жестоким законам Единого Государства, обрекающим своевольную мать на смерть. В О, мягкой и слабой, появляется сила для того, чтобы отстоять своего еще не родившегося малыша. Такой видит ее Д-503: «Вся она была как-то по особенному, законченно, упруго кругла. Руки и чаши грудей, и все ее тело, такое мне знакомое, круглилось и натяги-
вало юнифу: вот сейчас прорвет тонкую материю и наружу, на солнце, на свет» (с. 643).
Капитанша Нечеса - мать девятерых детей, причем, хорошо, если капитан Нечеса отец хотя бы одного из них. Однако, «любит капитан Нечеса всех восьмерых своих ребят»: «А пускай, все они - младенчики, все -ангелы божьи».
Как в славянских, народных верованиях многое сводилось к идее плодородия, рождения и смерти, так же много места и в произведениях Е.И. Замятина уделяется мотиву продолжения рода, выражения себя в детях, а часто - рождению через смерть. Об этом
В.В. Розанов в книге «Люди лунного света» писал: «Смерть есть не смерть окончательная, а только способ обновления: ведь в детях в точности я живу, в них живет моя кровь и тело, и, следовательно, буквально я не умираю вовсе, а умирает только мое сегодняшнее имя. Тело же и кровь продолжают жить; и в их детях - снова, и, затем опять в детях -вечно!» [4].
1. Комлик Н.Н. Творческое наследие Е.И. Замятина в контексте традиций русской народной культуры. Елец, 2000. С. 51.
2. Замятин Е.И. Избр. произведения. Повести, рассказы, сказки, роман, пьесы. М., 1989.
С. 639. Далее цитируется это издание с указанием страниц в тексте.
3. Полякова Л.В. Евгений Замятин в контексте оценок истории русской литературы XX века как литературной эпохи: Курс лекций. Тамбов, 2000.
4. Розанов В.В. Люди лунного света. Метафизика христианства. М., 1990. С. 70.
