CC BY
55
Л. Н. Пушкарев
ЖЕНСКАЯ ЧАСТУШКА НА ФРОНТЕ (Из воспоминаний фольклориста-фронтовика)
Я был студентом 3-го курса литфака МГПИ им. К. Либкнехта, когда началась война. После сдачи экзаменов нас мобилизовали на трудовой фронт (рыли окопы и противотанковые рвы), а в октябре 1941-го, когда институт был эвакуирован в г. Ойрот-Тура, за Байкал, я пошел добровольцем в Коммунистический батальон на защиту Москвы. Перед отъездом на фронт мой учитель по институту — этнограф и фольклорист В. И. Чичеров дал мне задание — вести записи фронтового фольклора (я к тому времени уже обрел навыки стенографирования и мог записывать на слух песни и сказки). Он снабдил меня двумя толстыми тетрадями по 96 листов, в коленкоровых переплетах, и запасом карандашей — все это мне очень пригодилось на фронте.
Я прослужил в действующей армии с октября 1941-го по октябрь 1945-го — сначала рядовым пехотинцем в составе 3-й Московской Коммунистической дивизии, а после первого ранения в феврале 1942-го и лечения в госпитале — в составе 5-го Отдельного батальона химзащиты, вместе с которым и прошел весь свой боевой путь от Москвы до Штеттина (на побережье Балтийского моря, в Германии). Был еще два раза ранен и раз сильно контужен (с потерей памяти), но выжил, демобилизовался, поступил в аспирантуру, успешно закончил ее и был направлен по распределению в Институт истории АН СССР, в котором и проработал более полувека и вышел на пенсию доктором исторических наук.
В течение почти четырех лет я непрерывно записывал песни и сказки, частушки и пословицы, фронтовые сказы и рассказы. Главное своеобразие этих записей заключено в том, что они велись в трудных условиях фронтового и прифронтового быта: при формировании части, в обстановке подготовки к боевым действиям, во время выполнения боевых заданий (мы ставили дымовые завесы при форсировании водных преград и при защите от бомбежек мостов и переправ), при выполнении нарядных работ (ночные работы на кухне, ремонт боевой техники, строительство землянок и укреплений), а также в полевых лазаретах и госпиталях и проч. Большая же часть опубликованных записей фронтового фольклора была сделана специалистами-фольклористами в глубоком тылу от тех фронтовиков, которые оказались на излечении после ранения, а также от тех военнослужащих в тылу, которые были в отпусках, после демобилизации или же обеспечивали фронт необходимым вооружением и провиантом. Фольклористов-фронтовиков было очень мало, многие из них погибли в первые же месяцы войны. Поэтому так редки записи фольклора от комбатантов, а ведь именно фронтовые записи народного творчества и дают нам представление о бытования фольклора на фронте, о менталитете защитников Родины, об их думах и чувствах, надеждах и переживаниях, об их духовном облике.
На фронте бытовали многие жанры народного творчества — песни и сказки, частушки и пословицы, сказы и легенды, поговорки и народные прозвища, даже плачи и причитания. Но самым распространенным среди них была частушка. Задорная, оптимистичная, то разящая, то глубоко лиричная, исполнявшаяся и на вечерах самодеятельности, и во фронтовом быту, передававшаяся изустно и в письмах, фронтовых альбомах и песенниках. Частушка в годы войны жила активной жизнью на всем протяжении боевых действий, у партизан и у оккупированных жителей, среди мужчин и женщин — и, главное, она продолжает активно жить и развиваться в современных условиях. Быстро откликающаяся на все главные события действительности, отражающая все изменения общества, частушка была и есть зеркало нашей жизни.
Среди громадного разнообразия фронтовых частушек совершенно особое место занимает частушка женская. О том, какую роль играла женщина на фронте, написано уже много и книг, и статей. Этой теме посвящены работы историков и этнографов, фольклористов и психологов, социологов и филологов, их разбор и анализ — тема особого исследования. Я же ставлю перед собой совсем иную задачу — рассказать о том, что я сам лично видел и слышал на фронте из уст как женщин-фронтовичек, так и девушек из прифронтовой полосы, активно общавшихся с комбатантами, обогащавших их репертуар и усваивавших новые темы и образы из уст воинов.
В начале моего фронтового пути я служил в частях, стоявших в конце Ленинградского шоссе, не доходя до Химок, — мы охраняли мост через канал Москва — Волга и железнодорожный мост у ст. Левобережная. Над нашим батальоном шествовал комсомол Бауманского района столицы, и к нам часто приезжали с шефскими концертами девушки с московских предприятий. Именно от них мы и воспринимали новые частушки, наполненные верой в нашу победу, в то, что мы никогда не допустим врага до Москвы. В это время особенно часто звучала в частушках тема — заветное желание оставшихся в тылу девушек быть вместе с любимыми на фронте, вместе с ними защищать Родину:
Буду, буду из-под дубу Дубовую воду пить. Буду, буду вместе с милым Я врага на фронте бить!
Отчего же не приходится С залеткой погулять? Двадцать третьего июня Он уехал воевать...
Дайте тульскую винтовочку, Патронов двадцать пять — Вместе с миленьким я буду Под столицей воевать!
Особенно по душе нашим бойцам пришлись те частушки, в которых воспевалась тема верности оставшихся в тылу возлюбленных, продолжавших любить и гордиться ушедшим на фронт любимым:
Мой миленочек в пехоте, Я не знаю, в какой роте, Только знаю: милый мой В роте самой боевой!
А как поддерживала бойцов женская частушка, утверждавшая верность своему ушедшему на фронт избраннику:
Нет милого у меня, Не надо никакого: Скоро кончится война, Дождуся дорогого!
Увы, милые девчата, искренне надеявшиеся на то, что война будет идти недолго, и представить себе не могли тогда, что она продлится 1418 дней... Нет, они в полной уверенности в скорую победу распевали:
Ой, парнишка молодой, Не ухаживай за мной: Милый фрица-гада бьет, Милый часто письма шлет!
Запев «Милый в армию уехал» был необыкновенно популярен в женской частушке 1941 года. Вот некоторые из них, записанные мною в ноябре 1941-го:
Милый в армию уехал. Я сказала: «Точка! Я ни с кем гулять не буду Четыре годочка!»
Милый в армию уехал, Взял рубаху белую. Хоть и раненый придет — Измены не сделаю!
Милый в армию уехал, Строго мне наказывал: «До приезда моего Не влюбляйся ни в кого!»
Для женских частушек первых месяцев войны были весьма характерны мотивы разлуки, потери адреса возлюбленного, невозможность рассказать ему о своих чувствах:
Написала бы письмо — Не знаю адреса его, Не знаю роты, батальон, Не знаю, где теперя он! Милый мой, отстала я От стада лебединого: Проводила в армию Залеточку любимого!
Даже во сне девушка видит своего возлюбленного в военной форме:
Я спала, во сне видала Тебя, милый, дорогой: Ты в военной гимнастерочке Стоял передо мной!
Гордость за своего избранника звучала в женской частушке того времени:
Мой миленок не в тылу, Он в бою, в самом пылу. Служит милый мой в пехоте, Да не знаю, в какой роте!
Находясь в госпитале после излечения от первого ранения, я наблюдал подлинный взрыв популярности «госпитальных» вариантов частушек. Они, как правило, были любовные, но при этом окрашенные своеобразной «палатной» обстановкой. Мне удалось записать редкий вариант «парного» исполнения частушек: медсестра как бы соревновалась в частушечном репертуаре со своим напарником из числа выздоравливающих бойцов.
Боец: Позови врача, сестрица,
Сделай одолжение: Без рецепта санитарке Сделал предложение!
Сестра: Не садись на куст, ворона, Про беду не каркай: Ранят милого на фронте — Стану санитаркой!
Боец: Не забудь меня, сестра,
Снайпера веселого: Скоро кончится война, До свиданья скорого!
Сестра:
Где ты, русая коса, Лента на два банта?
Я без боя в плен взяла Старшего сержанта!
Боец: Папирос я не курю,
Откажусь от водки: Позабыл, какие губки У моей залетки!
Сестра: Мать моя ругается,
Братишка заступается, Говорит: «Сестренка друга С фронта дожидается!»
Боец: Моя милка — санитарка,
Красный орден на груди. К такой девушке прекрасной Мне приятно подойти!
Сестра: Кабы, кабы не зима —
Тогда бы не буранило б, Кабы, кабы не война — Милого не ранило б!
Гораздо реже, чем любовные, мне встречались женские сатирические частушки. В большей их части девушки проклинали Гитлера, развязавшего войну, отнявшего возлюбленного и бывшего воплощением всех бед и зол, обрушившихся на Родину. Известно, что во фронтовом фольклоре Гитлер получил постоянный эпитет «косой». Об этом мною и были записаны такие женские частушки:
У меня-то горя — море, Слезы — быстрая река. Виноват во всем том Гитлер — Косоглазый сатана!
Косоглазый фюрер Гитлер, Ты закрой, хапуга, рот И не суй свиное рыло В наш советский огород!
Косой Гитлер-сатана, Из-за тебя идет война, Из-за тебя страдает милый, А по нем страдаю я!
Как на горочке две елочки, Боюсь, что уколюсь, Через Гитлера косого Я с миленком расстаюсь!
Не виню я ягодинку, Не виню военкомат, Виню Гитлера косого — Заставляет воевать!
Распроклятая Германия И Гитлер-сатана! Раньше я гуляла с дролечкой — Теперь хожу одна!
Женские частушки выражали самые заветные мечты одиноких девушек:
Задушевная подруга,
Скоро Гитлера убьют, Скоро наши ягодиночки С победою придут!
Но чем дольше длилась война, тем все большее количество раненых появлялось в тылу — кто на лечении, а кто и на работе после выздоровления и демобилизации по инвалидности. Все это вызывало изменение тематики женской частушки тех лет — в ней все чаще стали появляться мотивы встречи с возвратившимся раненым воином. Вот какие частушки мне удалось записать в первые месяцы 1945 г.:
Приезжает ко мне милый, Рука перевязана, Я любила и люблю И любить обязана!
Пойду-выйду в чисто поле, Сяду на осиночку: Хоть и раненый придет — Любить буду милочку!
Задушевная подруга, Дролю ранило опять. Я ни с кем гулять не буду, Буду раненого ждать!
Тема «Женская частушка на фронте» многопланова и разнообразна. Она, конечно же, не раскрыта мною полностью в изложенных выше записях. Это — лишь небольшая частичка бытовавшего в годы войны корпуса частушек, лишь то, что удалось записать и, главное, сохранить — а сколько их пропало в круговерти войны! Я хочу закончить свой рассказ перечнем частушек, записанных в самом конце войны, в период демобилизации. Следующие ниже записи были сделаны мной в товарном поезде, переоборудованном для перевоза демобилизованных военнослужащих. Мы разукрасили как смогли наше последнее военное убежище еловым лапником и березовыми ветвями, красными флажками и транспарантами. А какие лозунги висели на наших вагонах! «Здравствуйте, родители, к вам едут победители!», «До свиданья, заграница, нам давно Россия снится!», «Руки устали от оружия, соскучились по мирному труду» и многие другие. И вот обычные товарные вагоны стали выглядеть празднично и торжественно. Сколько песен было перепето в те немногие дни, что мы провели в самом счастливом для нас военном эшелоне!
Мы ехали через Брест — Барановичи — Минск — Смоленск. Перед нами пробегали израненные войной леса, разрушенные города, сожженные деревни — многострадальная белорусская земля... Но белорусские девчата — худенькие, бледненькие, более чем скромно одетые, но с сияющими от счастья глазами выбегали нам навстречу и радовались всей душой вместе с нами возвращению бойцов на родину. Вскоре после Бреста на станции Жабинка наш состав остановился на пересмену паровоза и очередной ремонт. Моментально у всех вагонов возникли стихийные встречи с прибежавшими девчатами. В том вагоне, где ехал я, был гармонист с трофейным баяном. Он уселся в дверях, а внизу перед ним возник своеобразный перепев-перепляс наших бойцов и девчат. Вот что я сумел записать в то время:
Боец: Ну, покамест до свиданья,
Кончил фрицев добивать, На досуге я с подругой Буду песни распевать.
Девушка: Милый с фронта воротился, Мы обнялись на крыльце.
На груди орден светился И улыбка на лице!
Боец: Затирайте, бабы, квас,
Ожидайте, бабы, нас: Мы фашистов перебили, Эх, соскучились по вас!
Девушка: Вот и кончилась война, Победа за нами. Ко мне миленький приедет С тремя орденами!
Боец: Вот окончилась война,
Дождались победушки. Сторонитеся, ребята, Выходите, девушки!
Девушка: Милый мой вернется с фронта Награжденный, боевой. Приглашает меня в гости, Будет пир у нас горой!
Потом я отправился со своей тетрадкой и карандашами к другим вагонам — там тоже частушек хватало:
Скоро, скоро опадет Белая акация.
Скоро миленький приедет -Демобилизация!
Скоро миленький приедет, Дороженька впереди. Он в простреленной шинели, Красный орден на груди!
Поезд к станции подходит Да свисточек подает. Милый раненый выходит, Леву руку подает...
А потом мы зазвали в свой вагон боевую и задорную частушечницу Варю Иванову, и она сразу выдала нам две частушки:
Приколола я на грудь Ветку виноградную. Ожидаю я с победой Свово ненаглядного! Повяжу платочек аленький Концами наперед — Мой миленочек из армии С победою придет!
А затем она, узнав, что награжденного медалью «За отвагу» и орденом «Красная звезда» нашего гармониста зовут Семеном, тут же выдала две частушки, адресованные именно ему:
На деревне все узнали: Гармонист-то мой Семен, Он серебряной медалью «За отвагу» награжден!
Он с победою приедет, Дороженька впереди, С орденом на гимнастерке Краснозвездным на груди!
А дальше произошло совсем нечто непредвиденное и необыкновенное. Наш гармонист Семен Иванович Гордеев, 1919 года рождения, костромич, вдруг забрал свой баян, вещмешок и вылез вместе с Варей из вагона — она увела его с собой под завистливые и восхищенные взгляды своих подружек... Да, и такое случалось в те дни...
А мы поехали дальше, все дальше от Германии и все ближе к Москве. И на каждой станции нас встречали со все новыми и новыми частушками:
Неужели заключенье, Неужели будет мир, Неужели тот вернется, Кто мому сердечку мил?
Задушевная подруга, Где наши высокие? На них серые шинели, Ремешки широкие...
Скоро с армии приедет Милый ягодиночка. У крылечка моего Протопчется тропиночка!
Не дождаться тех минут, Когда с армии придут, Рубашки алые наденут, Деревенюшкой пройдут!
Нетерпеливое ожидание долгожданной встречи звучало в частушках той поры — с какой же радостью пели девчата:
Прислал миленький колечко, А я удивилася — На колечке два словечка: «Война прекратилася!»
Я, бывало, ожидала От милого письмеца, А теперь я ожидаю Возвращения бойца!
Скоро поезд загудит, Светофор откроется, Скоро миленький приедет — Сердце успокоится!
Скоро, скоро Троица, Скоро лес покроется, Скоро миленький приедет — Сердце успокоится!
...Шестьдесят лет прошло с тех незабываемых дней — и я снова переживаю то необыкновенно приподнятое и счастливое чувство радостного ожидания больших
перемен. Вспоминаю жаркие прощальные объятия с боевыми друзьями, обмен адресами, уверения в том, что никогда не забудут боевой дружбы... Вот и Подмосковье прошло-промелькнуло, знакомые подмосковные остановки, состав подходит к Ленинградскому вокзалу, и нас встречает столица — «кипучая, могучая, никем не победимая, Москва моя, страна моя, ты — самая любимая!»
