CC BY
130
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 821.111
Е.В. Баронова
канд. филол. наук, кафедра теории, практики и методики преподавания английского языка,
Арзамасский филиал ФГБОУ ВПО «Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского»
ЖЕНЩИНЫ И ДРУГИЕ МОНСТРЫ (МОНСТРУОЗНОЕ ТЕЛО В ПОВЕСТИ Н. ГЕЙМАНА «ОКЕАН В КОНЦЕ ДОРОГИ»)
Аннотация. В статье рассматриваются женские образы, являющиеся доминантой придуманного Нилом Гейманом мира, который представляется не биполярным, а намного более сложным, живущим по своим законам, договорам и заветам. В нем нет абсолютов добра и зла, а есть стремление к равновесию. Автор постоянно ставит героя перед выбором: остаться ли в рамках предписанного социумом стереотипа или принять мир во всем его многообразии, в том числе с различными аномалиями.
Ключевые слова: монструозное тело, Нил Гейман, женские образы, норма, инаковость.
E.V. Baronova, Arzamas branch Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod
WOMEN AND OTHER MONSTERS (MONSTROUS BODY IN N. GAIMAN'S «OCEAN AT THE END OF THE
LANE»)
Abstract. The article represents female images, which are the dominant of the world created by Neil Gaiman, represented not as bipolar, but more complex, living according to its laws, treaties and vows. There is no absolute good or evil, but there is striving for balance. The author always puts the character before the choice: to stay within the limits of a stereotype, set by the social medium, or to accept the world in its diversity, along with different anomalies.
Keywords: monstrous body, Neil Gaiman, female images, norm, otherness.
"Мы все здесь монстры... Самое главное - определиться, какой ты монстр: тот, что строит города, или тот, что их разрушает"
(К. Валенте).
В современном обществе одним из базисных является бинарное противопоставление понятия нормы и отклонения от нее. Всё, начиная от поведения в разных ситуациях, отношения к окружающим и заканчивая выбором языковых единиц и жестов, регламентируется общепринятым стандартом, моделью, порядком. Следует помнить, однако, что слово norm в значении "standard, pattern, model" [5] стало употребляться в английском языке лишь в середине Х1Х века. До этого лексема, заимствованная из латыни посредством французского языка, обозначала плотницкий инструмент - наугольник [5]. В связи с этим возникает вопрос: как воспринимать отклонения от нормы? Считать ли их опасной патологией и пытаться всеми способами искоренить? Видеть ли в них то, что заметила Л. Маллет под влиянием Ч. Дарвина: развитие аномалий, отклонений есть "necessary step in evolution, the movement toward a more advanced stage" («необходимая ступень эволюции, движение к более передовой стадии») [1, с. 92].
Повесть «Океан в конце дороги» ("The Ocean at the End of the Lane") Н. Геймана стала книгой года, получив в 2013 году премию Specsavers National Book Awards. В романах и повестях английского автора мир мифических существ и мир обычных людей находятся в постоянном взаимодействии, даже если между ними есть граница, поскольку она зачастую носит формальный характер (стена в "Neverwhere" (1996), "Stardust" (1999), "Coraline" (2002), "The Graveyard" (2008)).
Гейман не ограничивает ни себя, ни героев временными рамками: древние кельты и
лондонские клерки, языческие божества и фрилансеры составляют часть сложного полотна повествования, похожего на слоеный пирог. В большинстве своем окружение главного героя пытается найти рациональное объяснение различным аномалиям, отторгая их как уродство, мутацию, иллюзию. Все стараются не замечать отклонения от нормы, словно прохожие в мегаполисе, отводящие взгляд от нищих и бродяг в переходе.
В повести «Океан в конце дороги» есть несколько узлов-противоречий, которые необходимо распутать или разрубить главному герою: внутрисемейный конфликт, противостояние монстров и людей, психологические комплексы персонажей. Автор постоянно ставит героя перед выбором: остаться ли в рамках предписанного социумом стереотипа или принять мир во всем его многообразии; видеть перед собой всего-навсего небольшой сельский пруд с утками или древний океан, в лоне которого зародилась жизнь.
Женские образы - доминанта мира, придуманного Н. Гейманом. Он представляется не биполярным, а намного более сложным, так как живет по своим заветам, договорам и традициям. В нем отсутствует абсолют добра и зла, а есть стремление к балансу, который обеспечивается благодаря связи времен - памяти о том, что было с момента сотворения нашей планеты, луны и звезд. Передача драгоценного знания в повести осуществляется семейством Хэмпсток: Джинни, Лэтти и ее бабушкой.
С точки зрения обывателей, Хэмпстоки - три поколения семьи, занимающиеся фермерством. Что может быть более мирным, чем работа в поле и уход за коровами. Только семилетнему мальчику, проходящему через непростую фазу взросления, дано увидеть «странность» обитателей фермы. Как оказывается, их не связывают родственные отношения, у них не было отца, а одиннадцатилетняя Лэтти помнит времена Оливера Кромвеля и Вильгельма Руфуса (Рыжего). В центре усадьбы Хэмпстоков находится древний дуб - священное дерево для каждого англичанина. То, что Хэмпстоки застали период матриархата, подчеркивает тот факт, что они абсолютно самодостаточны, гордятся своей независимостью. Мужчины появляются в их владениях ненадолго, а затем уходят: «We've had men here, sometimes. They come and they go» [4, с. 96]; «You only need men if you want to breed more men» [4, с. 156]. Для них нет границ между сном и явью, нет смерти, а есть бесконечная вереница перерождений и превращений.
Хэмпстоки - не просто стражи границы между двумя мирами и хранительницы океана. Луна управляет приливами и отливами на земле. Однако выходцы из Норфолка еще более могущественны, так как могут по своему усмотрению менять фазы небесного тела и даже делать так, чтобы на горизонте было сразу две планеты, отражающие свет. Связь между космическими объектами и водной средой автор еще более акцентирует в финале романа, когда Лэтти, закрывшая своим телом мальчика от нападения стервятников, превращается в морскую пену. Мотив жертвоприношения молодой девушки морской стихии встречается в фольклоре достаточно часто. Например, у инуитов существует легенда о Седне, которую отец бросил в море, чтобы спасти от стервятника-призрака, возжелавшего взять красавицу в жены. В Бретани местный правитель утопил дочь в море по приказу епископа, обвинившего ее в сговоре с сатаной [2, с. 147].
В повести Геймана никто не подвергается закланию. Младшая из Хэмпстоков осознанно делает шаг навстречу мученической смерти. Самоотверженный поступок Лэтти имеет свое объяснение. Древние священники бриттов - друиды - были уверены, что жизнь одного человека может быть искуплена только жертвоприношением другого, иначе невозможно снискать милость кровожадных языческих богов. Вся эта мистика заставляет мальчика задать Лэтти Хэмпсток долго мучивший его вопрос: 'Are you a monster?' [4, с. 109].
При этом судьба в повести Геймана - не фатум для людей и монстров разного типа. Каждому дается право выбора. Лэтти может остаться частью водной стихии до полного исцеления; у серо-розового чудовища, проникшего в мир людей, был шанс вернуться в прежнее место обитания. Даже страшным тварям, уничтожающим пространство и время, предлагают уйти с
миром и не быть подвергнутым сходному наказанию - самим превратиться в пустоту.
Власть трех женщин над судьбой проявляется еще на одном уровне. Они способны стирать и менять фрагменты человеческой памяти по своему усмотрению. Символические ножницы, что были у мифических мойр, присутствуют и в тексте Геймана. «... a very respectable job of snipping and stitching» [4, с. 96] заключается в том, что самая старшая из Хэмпстоков вырезает лоскут из промокшей пижамы мальчика и пришивает его заново, тем самым заставляя его отца забыть о попытке убить сына. Из-за перемещения маленького кусочка в мозаике радикально меняется весь калейдоскоп событий.
С точки зрения писателя, нарушение баланса - главный катализатор конфликта. Именно это приводит к тому, что мир чудовищ начинает угрожать миру людей. В повести проблемы в семье начинаются с того момента, когда мать принимает решение строить карьеру и заниматься благотворительностью, оставив детей под присмотром монстра.
Чудовище, вступающее в открытое противостояние с семейством Хэмпсток, также принимает женское обличье. При первой встрече оно похоже на серо-розовую порванную палатку с щелями вместо глаз: "it was some kind of tent, as high as a country church, made of grey and pink canvas that flapped in the gusts of storm wind, in that orange sky. I saw its face, ... its eyes were deep holes in the fabric" [4, с. 47]. По ощущениям, которые возникают у героя, она подобна монстрам из японского аниме Х. Миядзаки - вездесущим и фантасмагоричным. Она похожа на чумной барак, который все обходят стороной.
Вся атрибутика чудовища связана со смертью. В первую очередь, это цвета - серый и розовый. Одежду такого цвета предпочитает новая няня и по совместительству экономка Урсула Монктон. Серо-розовые полотнища душат мальчика. Это цвета небытия и воспаленной плоти. Всё, что порождает монстр, ассоциируется с гниением и паразитированием на чужом теле: отвратительные черви, которые выползают из-под палатки; полоски ткани, обвивающие тело и превращающие его в мумию; похожее на ртуть нечто, заключенное в банке Лэтти. Серый и розовый - цвета грызунов, разносчиков опасных болезней в эпоху Средневековья и Нового времени (чумы и тифа). Отсюда прозвище, которое дают существам подобного рода Хэмпстоки -flea («вошь»). Кровососущие насекомые перенесли инфекцию с континента на острова. Эпидемии опустошали села и города, сокращая население на треть и больше. Они воспринимались людьми как наказание за грехи.
Серый - еще и цвет монашества. Фамилия Монктон означает «ферма или город при монастыре» [5]. Имя собственное появилось в древнеанглийском языке. Католическая церковь почитает мученицу Урсулу, погибшую от рук язычников. С одной стороны, можно предположить, что противостояние Хэмпстоков и Монктон - многовековой давности конфликт между христианством, привезенным на Британские острова римлянами, и местными языческими жрецами -друидами.
Следует, однако, помнить, что красивая внешность Урсулы Монктон - это лишь маска, одно из воплощений древнего языческого божества, а показная забота о детях - театральное действо. Не случайно в последних главах монстр предстает перед героем без одежды: "... but she was scarier standing naked in that bedroom than she had been floating in the storm. She was an adult - no, more than an adult. She was old" [4, с. 114-115]. Это аллегорическое срывание покровов с тайны: обнажается еще один пласт в истории Англии. Христианские миссионеры использовали кельтские традиции и превращали языческих божеств в католических святых. То, что их пугало в местных ритуалах, они старались уничтожить или предать забвению.
Древнее чудовище - Skarthach of the Keep [4, с. 116] - пробудилось, чтобы изменить мир людей согласно своим представлениям о счастье. Таким образом, этот монстр, как и другие сверхъестественные существа у Геймана, амбивалентен. Поэтому автор не использует контраст черного и белого при создании образной системы. Есть нейтральный серый, неоп-
ределенный и размывчатый, словно тень. На первый взгляд, чудовище просыпается во благо. Оно дает человеку то, чего ему не хватает, выполняя его желания. К сожалению, наши мечты чаще всего эгоистичны и примитивны, связаны с материальными запросами. Ребенок мечтает о том, что сможет купить много конфет и книжек, а взрослые - избавиться от долгов по арендной плате. Монстр старается утолить эту жажду, бросая деньги под ноги, помогая найти клад в огороде и купюры в кошельке. Но дары эти подобны троянскому коню: они ведут к ссорам, зависти и смерти. Это символически показано в двух эпизодах: Лэтти находит шестипенсовик в желудке мертвой рыбы, а монетка, застрявшая в горле ребенка, выпадает с кровью и чуть не стоит ему жизни.
Монстр тщится удовлетворить и плотские желания человека. Урсула отдает свое юное тело, соблазняя ранее честного мужа и отца семейства. Она не просто заставляет забыть его о долге. Потакая воле блудницы, он топит в ледяной воде своего сына, что является символом языческого жертвоприношения. Ранее чудовище хвалилось, что в давние времена ради нее на каменные плиты алтаря лилась кровь.
Н. Гейману удается стереть границы между реальностью и фантазией. Пугающий, монструозный характер созданных им существ, возможно, отражает наш первобытный трепет перед силами, которые мы не можем себе подчинить. В 60-е годы прошлого века психолог Бруно Бетелхейм пришел к выводу, что нами движет ужас "of being eaten alive and totally absorbed by another entity" [2, с. 103]. Не случайно хищные птицы уговаривают мальчика преодолеть страх перед смертью и выйти за рамки спасительного магического круга. Призрак разорванной в клочья Урсулы также подтверждает, что это лишь переход в другое состояние, утрата самости, одновременное решение всех проблем, в том числе и внутреннего конфликта.
Для всех персонажей историй Геймана произнесенное и написанное слово имеет особую ценность и святость. И рассказчик, и большинство персонажей хранят тайну своего имени. Серо-розовый монстр отказывается называть себя, несмотря на троекратную просьбу Лэтти, и пользуется именем святой мученицы, чтобы прикрыть свои неправедные дела. Читатель так никогда и не узнает, как звали старшую Хэмпсток; члены семьи мальчика тоже ни разу не названы. Тайна имени всегда ревностно охранялась древними племенами, так как существовало убеждение, что можно нанести вред человеку, просто написав его имя. Согласно исследованиям Дж. Фрейзера, даже в XX веке скрывать собственное имя было принято в Гвинее, Южной Африке, Австралии [3]. Только узнав настоящее имя чудовища, Лэтти смогла вселить в него страх и заставить бежать.
Как это ни абсурдно, но тайной остается и имя героя, от лица которого ведется повествование. Есть лишь два намёка. Отец в шутку обращается к нему "Handsome George" [4, с. 129], а Урсула - "pudding-and-pie", намекая на далеко не бравого персонажа из детского стихотворения:
Georgie Porgie, Puddin' and Pie, Kissed the girls and made them cry...
Имя George было принесено на острова крестоносцами, так они считали его своим святым покровителем [5]. История мальчика из книги Геймана по своей сути совпадает с легендой о подвиге святого Георгия. Он тоже побеждает змея, олицетворяющего зло, преодолевает свой страх и отказывается повиноваться древнему чудовищу, обратившемуся в червя, когда то задалось целью превратить сердце ребенка во врата, открывающие ему вход в мир людей: "IT IS INSIDE HIM. IT IS NOT A TUNNEL. IT IS A DOOR. IT IS A GATE" [4, с. 122].
Самой пугающей из образной системы, несомненно, является стая хищных птиц: "What Gran calls varmints. The cleaners" [4, с. 118]. В греческой мифологии стервятники должны были переносить души умерших людей в царство Аида, быть посланцами богов и наказывать грешников за неправедные деяния. В повести Геймана «чистильщики» принимают еще более зловещий вид. Если гарпии представлялись эллинам наполовину женщинами и наполовину гри-
фами, то английский автор не оставляет в них ничего человеческого. В чистильщиках есть что-то от птиц - "tearing beaks", морских гадов - "wriggling tentacles", лесных хищников и кровососущих насекомых - "hairy, chitinous mandibles" [4, с. 144-145]. Всё это - олицетворение сгустка всех наших детских, идущих с первобытных времен страхов, сконцентрированных в одной оболочке. Ужас усиливается тем, что мальчик не может вспомнить общего вида чудовищ, едва он отводит от них взгляд. Так действует инстинкт самосохранения, удаляя из нашей памяти всё, что заставляет оцепенеть и перестать действовать в тот самый момент, когда нужно мобилизоваться и спасать себя и своих близких.
Одновременно «чистильщики» оказываются по степени нанесенного ущерба не страшнее людей. Джордж и его семья в итоге теряют свой дом. Сельская идиллия уничтожается строительной техникой вместе с памятью о прошлом. Ее заменяют "trim^regular houses" [4, с. 159]. Не тот ли это серый невыразительный цвет, что знаменует пустоту, уничтожение тонкой прослойки реальности и мечты, который предпочитали стервятники и Урсула Монктон? Основное занятие нового поколения Гейман описывает как увеличение денежной массы путём перемещения ее из одного места в другое [4, с. 159]. Они не пашут и не сеют. Для Джорджа, чье имя происходит от индоевропейских корней ge и ergon «работать на земле», такой образ жизни тоже равняется пустоте.
Следовательно, в своей повести Н. Гейман демонстрирует, что мир, в котором мы существуем, - переходный момент между новым и старым видением человеческого тела, действительности и иллюзий. Чудовища не являются антитезой человечества, как высшей ступени развития мышления и морали. Это предзнаменование (monster - от латинского monere «предупреждать») помогает современному индивиду преодолеть стереотип: «Всё, что присуще homo sapiens, не противоречит логике - добро; аномалия, всё, что за рамками нормы, стереотипа - зло».
Список литературы:
1. Demons of the body and Mind: Essays on Disability in Gothic Literature / Ed. by R.B. Ano-lik. - L.: McFarland & Company, 2010. - 244 p.
2. Eason C. Fabulous creatures, mythical monsters, and animal power symbols. - Westport, Connecticut, London: Greenwood Press, 2008. - 181 p.
3. Frazer G. Tabooed Words [Electronic resource]. - Режим доступа: http://www.bartleby.com/196/55.html
4. Gaiman N. The Ocean at the End of the Lane. - L.: Headline Publishing group, 2013. - 192 p.
5. line etymology dictionary [Electronic resource]. - Режим доступа: http://www.etymonline.com/
