CC BY
63
Литература
1. Маканин В.С. Портрет и вокруг // Маканин В. С. На зимней дороге. - М.: Советский писатель, 1980.
2. Маканин В.С. Голоса // Маканин В.С. Отставший. Повести и рассказы. - М.: Художественная литература, 1988.
3. Гоголь Н.В. Собр. соч.: в 8 т. - М.: Правда, 1984.
4. Гончаров С.А. Творчество Н.В. Гоголя и традиции учительной культуры: учеб. пособие. - СПб., 1992.
5. Тацит К. Соч.: в 2 т. / под ред. А.С.Бобовича. - Л.: Наука, 1970. Т.1.
Literature
1. Makanin V.S. The Portrait and around it // Makanin V.S. On the Winter Road. Moscow: Sovetsky Pisatel, 1980.
2. Makanin V.S. The Voices // Makanin V.S. Dropped behind: Tales and Short Stories. Moscow: Khudozhestvennaya Literatura, 1988.
3. Gogol N.V. Dead souls. Vol.1 // Gogol N.V. Collected Works in 8 vol. Moscow: Pravda, 1984.
4. Goncharov S. A. N.V. Gogol’ Works and Traditions of Didactic Culture: Materials for special course. - St. Petersburg, 1992.
5. Tacitus K. Works: in 2 vol. / ed. by A. S. Bobovitch. Leninrad: Nauka, 1970. Vol.1.
Климова Тамара Юрьевна, канд. филол. наук, доцент Иркутского государственного педагогического университета,
Klimova Tamara Jurievna, reader of Irkutsk State Pedagogical University, cand. philological sci.
Tel: (3952)202143; e-mail: [email protected]
УДК 82.02
ББК 83.3Р
Н.В. Перепелицына Жанровая специфика романа Ю. Буйды «Город палачей» в свете пространственно-временных отношений
В статье рассматривается доминирующая роль пространственно-временного континуума в организации жанровой природы романа Ю. Буйды «Город Палачей».
Ключевые слова: жанр, авторская позиция, сказка, антиутопия, антисказка, пространственно-временной континуум.
N. V. Perepelitsyna The genre specificity of Y. Buyda’s novel «The city of Executioners» in the light of the space-time relations
The article deals with the dominating role of the space-time unanimity in organization of the genre specificity in Y. Buyda’s novel “The city of Executioners”.
Key words: genre, author attitude, antiutopia, tale, antitale, space-time unanimity.
Процесс функционирования и совмещения жанровых контаминаций в отдельном произведении может наполняться определенным содержанием в зависимости от авторской целеустановки. В романе «Город палачей» (2001) Юрий Буйда художественно осмысляет три составляющих человеческого социума - человеческую природу, ментальные базисы и социально-политическую атмосферу советского и постсоветского периода. При построении картины миропорядка в Городе Палачей Буйда вводит модус миромоделирования, основанный на амбивалентности действительного мира и мира мечты, который в жанровом отношении реализуется в утопии и антиутопии. «Утопия как идеология и антиутопия как реальность связаны одной цепью» [1, с.11]. Именно авторское отношение к идеалам и приоритетам современного мира формирует жанровую природу и пространственно-временной континуум «Города палачей».
Пространственно-временная атмосфера представлена в романе несколькими плоскостями. Реальные исторические эпохи: время Ивана Грозного, 50-е гг. и конец ХХ в. - это антиутопическое пространство, развернутое в произведении через призму авторского восприятия, а сказочное измерение и пространственно-временной пласт Библии - это утопические представления героев романа. Отсюда, пространственно-временные отношения высвечиваются в произведении через мировосприятие автора и героев. Каждый из условно-временных пластов реализуется в романе посредством своего мифа: идеальный утопический мир представлен библейским мифом о возникновении земли и духовно чистого, тождественного природе человека; эпоха Ивана Грозного и Сталина - мифом о всемогущем Зевсе с его многочисленными детьми и женами, а современный временной пласт - мифом о новом homo sapiens - «новом русском».
2009/10
Роман Ю. Буйды «Город палачей» начинается с описания вполне реального города, похожего на все средневековые города. Однако вступление к роману заканчивается примечанием «Из записок о новой России», где и возникает наложение политико-социальных систем двух эпох. Идет параллельный процесс универсализации современности, что способствует сближению исторической и современной линий романа и соединению “чужой” структуры с романной. Современный план - это повествование о персонажах ХХ в., которые постепенно обнаруживают поначалу скрытое, а затем искусно воссозданное двой-ничество по отношению к историческим образам. На реальность существования города указывает тот факт, что повествователь сам был там, и картина города воспринимается читателем как биографический факт из жизни автора. Кроме того, повествование напоминает дневниковую запись, сведенную до уровня документальности. Далее подлинность событий у читателя не вызывает сомнения, и именно тип героя и совпадение исторических реалий становятся тем связующим звеном, который совмещает два временных пласта в произведении.
Иван Бох - это типичный, собирательный персонаж. По происхождению Бох «из городка, наугад нарисованного на карте России личным палачом Ивана Грозного голландцем Иваном Бохом и полученного им во владение, ибо рисунок - река и холмы, леса и болота - непостижимым образом материализовался». Династия Бохов ведет свое начало с эпохи Ивана Грозного. Всех Бохов охраняют злые псы, которые рыщут повсюду и остаются невидимыми. Во времена Ивана Грозного собачья голова была атрибутом опричников, армия которых, во главе с Малютой Скуратовым, была создана царем для личной охраны. Несмотря на физическую смерть, Бох не умирает, не покидает повествовательный сюжет - он бессмертен. В дальнейшем он перевоплощается то в палача XIX в., то в его поведении угадываются и Берия, и Сталин, и Троцкий. Вокруг авторитарного правления Бохов в романе и строится антиутопическая модель Советского государства, где художественное время тождественно реальному. Происходит взаимодействие времен, когда герои перемещаются из одного пространства в другое. Однако пространство ограничено и именно такой миропорядок высвечивает «родовые особенности авторского эксперимента».
Интертекстуальный слой произведения, в котором происходит пространственно-временное совмещение, создается посредством традиционного антиутопического сюжета - появления города «из ниоткуда». История возникновения Города Палачей представлена в романе как легенда. «Бох придумал землю, и реки, и леса, и людей, и зверей, и все-все-все, а когда после смерти царя в семь тысяч девяносто втором году от сотворения мира палач с семьей и челядью прибыл в свои владения, он нашел там все, что придумал. Все, что увидел во сне. Может быть, это был величайший сон в истории Европы. Сон, впервые ставший явью до мелочей. И до сих пор мы живем в этом сне, потому что это видение - или части его - хранится в памяти потомков брабантского палача, в их крови и душе» [2]. Это придуманный город, но состоит он из конкретных реальных объектов, являясь как бы проекцией страны, материализовавшейся в романе в процессе опредмечивания. Часы на башне здесь управляемы, это пластический образ времени, которое контролирует верховный Бох. Виртуальный город, который, в отличие от реального, можно повернуть любой стороной, управляем и живет по определенной схеме, уже заложенной и прожитой кем-то до него. Убежать из Города Палачей невозможно. Прошлое его смутно, будущее непонятно: «... будущее давно задохнулось под спудом прошлого, превратившись в тошнотворный сон золотой» [2]. Золотой век утопического государства так и остался сном, во временных меридианах которого и вращается город Палачей, представленный в произведении в виде разветвленной образной системы со своими контурами и очертаниями. У Буйды утопия - это не мир будущего, а мир прошлого, подсознательного времени, а антиутопия - мир настоящего. Утопия сменилась антиутопией: герой романа пытается выбраться из оков, он хочет устроить жизнь по-своему. Люди одержимы мечтой попасть в город мечты «Хайдарабад», но город Палачей ограничен невидимой стеной, а собаки Боха рыскают повсюду, и повсеместно присутствует страх двадцать первой комнаты. Наряду с этим жители города живут по законам сказочной условности, проходят обряд посвящения, отправляются на поиски своих возлюбленных, вступают в схватку с чудовищными политическими машинами, испытывают чудесные превращения и т. д.
Утопическое пространство разворачивается в произведении посредством художественного приема «текст в тексте». Герой романа Петром Иванович, подобно утопическим героям, выступает в роли путешественника, очутившегося на острове мечты, где находился «чудесный город - с башнями, шпилями, флюгерами вниз». «Закрытость, изолированность утопического острова, достигается парадоксальным способом - предельной открытостью» [4]. Герой попадает на остров во сне и также легко его покидает. От его лица ведется повествование о чудесном городе, свободном от политического и социального гнета. «Изложение от первого лица - наиболее типичная повествовательная техника, используемая писа-телями-утопистами, создающая эффект присутствия и вовлекающая читателя в процесс рассмотрения изображаемого мироустройства» [4, с.18-19].
Утопическое пространство - это остров или город, где прекрасное и полезное образуют нерасторжимое единство. В произведениях Буйды прекрасное отождествляется с уродливым и всегда полезно обществу. Эти герои близки природе и национальным традициям и рассматриваются не в рамках политического устройства, а внутри своего собственного мира. «Неотъемлемым элементом семиосферы лите-
ратурной утопии является противопоставление двух реальностей: эмпирического мира обыденности и мира трансцендентного, вымышленного. Несовершенство первого из миров служит строительным материалом для совершенного миропорядка» [3]. Поэтому идеальный сказочный мир у Буйды сопрягается с утопическим устройством мира и реализуется в антиутопической системе координат.
Автору необходимо было слияние двух жанров - сказки, поскольку она является отражением ментальной картины русского мира, и антиутопии, т. к. в этом жанре проявляется активное индивидуальное начало. Это позволяло раскрыть обреченность простых людей, несмотря на их стремление к добру и правде, следование сказочным канонам. Тем самым создается ощущение отброшенности от устоявшихся корней, от истории, от веками складывавшихся основ народного мировоззрения.
«Конечная цель сказки - победить время и смерть и представить непредставимое в образах и символах. Такая установка отражает потенциальную мечту человека о бессмертии» [5]. Бессмертие - это тот философский вопрос, решение которого писатель ищет во всех своих произведениях и находит его в искусстве слова. «Почитание слова как авторитета во Вселенском творении образует стержень мироотно-шения как Старого, так и нового Света... Слово выступает в данном случае в качестве своего рода медиума между вещным бытием и идейным инобытием, адекватность связи между которыми детерминируется истинностью знания. Дарованное человеку слово способно описывать не только состояние наличного мира, но и передавать трансцендентность недоступного человеку инобытия» [3]. Авторитет слова у Буйды находит свое преломление в теории о совмещении временных пластов в искусстве, где «бессмертие - образный вариант категорий пространства-времени и бесконечного. А стало быть - лишь следствие образных представлений» [6, с.223-240].
Миф о новом русском разворачивается в истории отношений Боха и Цыпы Ценциппер, построивших свой частный бизнес, ловко манипулируя сознанием людей и опираясь на основные ментальные «слабости» народа. Становление бизнеса представлено писателем в комическом ключе, где Бох опять же становится вершителем судеб, а простые люди так и остаются носителями примитивного архаического сознания. Представления русских людей о свободе и счастье тесно связаны с утопической мечтой о господстве Бога на земле, который посылает на землю благодать и вершит чудеса. Автор с горькой иронией выделяет две основные особенности русского менталитета: страх, что скажут люди, и постоянное ожидание чуда. Утопические мечты, представленные в произведении посредством сказочной условности, приходят к ним во снах, и живут они в застывшем пространстве и времени.
Итак, совмещение нескольких пространственно-временных пластов продиктовано в романе синтезом жанровых установок утопии-сказки и антиутопии, выбор которых мотивирован стремлением автора создать целостную картину русского сознания в его национальном, социальном, духовном и нравственном выражении. Автор явно выражает иронию по поводу существующего миропорядка (и в 1950-е гг., и в конце ХХ в.) и горечь в отношении морального упадка, отхода от национальных традиций. В романе Буйды реализуются три диаметрально противоположные модели мира: идеальный мир сказки, существующий в ореоле национальной русской традиции, и трагическая реальность тоталитаризма, приведшего к эпохе всеобщей развращенности и бездействия. Мир сказки - это идеальное утопическое пространство, о котором мечтают и несчастные юродивые, которых в произведениях Буйды большинство, и «самые» умные и красивые. Модель послевоенной эпохи реализуется в жанре антиутопии, а современный мир обрисован по канонам иного жанра - антисказки, в котором сюжет и мотивно-образная организация повествования закономерно потребовали совмещения утопического, антиутопического и сказочного мира.
Литература
1. Юрьева Л.М. Русская антиутопия в контексте мировой литературы. - М., 2004.
2. Буйда Ю. Город палачей. Роман // Знамя. 2003. № 2-3.
3. Шадурский М.И. Литературная утопия от Мора до Хаксли: проблемы жанровой поэтики и семиосферы. -М., 2007.
4. Цивьян Т.В. Остров, островное сознание, островной сюжет // Цивьян Т.В. Модель мира и ее лингвистические основы. - М., 2006.
5. Белорусец А. Интерес к бесконечности: Категория времени и пространства в современной художественной прозе // Новый мир. 1996. № 3.
Literature
1. Yuryeva L.M. The Russian antiutopia in the context of the world literature. Moscow, 2004.
2. Buyda Y. The city of the Executioners // Znamya. 2003. № 2-3.
3. Shadurskiy M. The literaty utopia from More to Huksley: the issues of Genre Poetics and Semiosphere. Moscow, 2007.
4. Tsivyan T.V. The Island, the Island consciousness, the Island plot // Tsivyan T.V. The model of the world and it’s linguistic basis. Moscow, 2006.
5. Belorusets A. The interest to the infinity: The category of time and space in the modern artistic prose // Noviy mir. 1996. № 3.
2009/10
Перепелицына Наталья Викторовна, учитель английского языка школы «Арктика» с углубленным изучением предметов гуманитарного профиля (г. Нерюнгри), аспирант кафедры русской литературы Бурятского государственного университета
Perepelitsyna Natalya Viktorovna, English language teacher of School «Arctica» with deep studying of humanitarian disciplines, postgraduate of the department of Russian literature of Buryat State University
Tel: (41147)32456; 9243625080; e-mail: [email protected]
УДК 821.161.1 - 312.4
ББК 83.3Р
Н.Г. Бобкова Рекуррентный персонаж в романах Б. Акунина о Фандорине
Рекуррентный персонаж «фандоринского» цикла Б. Акунина рассматривается как совокупность постоянных, но уже привычных и полюбившихся читателю черт, переходящих вместе с героем из романа в роман.
Ключевые слова: возвращающийся персонаж, любимый персонаж, «совокупность» многих черт, постоянные
черты.
N.G. Bobkova The «returning character» of B. Akunin’s novels
The article is devoted to the beloved character of B. Akunin’s novels. The principal character of Fandorin is scrutinized as a «totality» of many invariable lines and traits, but already usual for the readers.
Key words: returning character, beloved character, «totality» of many lines, invariable lines and traits.
Одним из непременных персонажей романного цикла, по мнению французского исследователя Д. Аранда, является «рекуррентный», т.е. «возвращающийся» [1]. Таким персонажем является Эраст Петрович Фандорин - центральный герой цикла «Приключения Эраста Фандорина» Б. Акунина. Очевидно, самой удачной находкой Б. Акунина можно считать образ сыщика Эраста Фандорина, живущего во второй половине ХК в., т.е. времени, которое наполнено интересными историческими событиями, научными достижениями, которые часто становятся сюжетной основой романов писателя.
«Литературные предки» Эраста Петровича Фандорина - почтенные, знаменитые персонажи, любимые несколькими поколениями читателей. Это и Дюпен Эдгара По, и Рокамболь Понсон дю Террай-ля, и Шерлок Холмс Артура Конан Дойля, и отец Браун Честертона, и Эркюль Пуаро, и мисс Марпл Агаты Кристи, и комиссар Мегрэ Жоржа Сименона. Именно эти герои обеспечивали литературный и коммерческий успех романам. Выход в свет литературного проекта «Приключения Эраста Фандорина» отмечен в критике неоднозначными и противоречивыми оценками, связанными с образом главного героя. Одни (А. Ранчин, Д.В. Шаманский, Э. Розенталь) приветствовали появление Эраста Фандорина. Его поступки, образ жизни и мироощущение, по их мнению, вызывают интерес. Для других (Г.М. Циплаков) «ожидания» не оправдались, так как Фандорину не свойственна сознательная активность: события, в которых он участвует, в некотором роде «случайны».
Каков, на самом деле, главный герой цикла? Какими качествами он обладает, привлекая читателя? В чем он «повторяет» героев классических детективов и в чем его отличие?
Как и все «рекуррентные» персонажи, Фандорин обладает чертами «узнаваемости». Читателю уже известны его седые виски и заикание, блестящее владение дедуктивным методом и медитацией, безразличное отношение к славе и успеху, неопределенность в личной жизни, умение до неузнаваемости изменять свою внешность, владение боевыми искусствами, работа в паре с верным и преданным слугой и помощником Масой, везение во всех безвыходных и опасных ситуациях. Но «сквозь» образ Эраста Фандорина «просвечивают» другие персонажи, давно знакомые и любимые. Так, Фандорин, как и Шерлок Холмс, - мастер дедуктивного метода, но, не повторяя своего знаменитого предшественника, он обладает и отличительной особенностью - проникать в суть совершившегося преступления. Он прибегает к методу медитации, выводит иероглифы, которые помогают ему сосредоточиться и направить мысли в нужном направлении. Как и Шерлок Холмс, Фандорин безразличен к славе. Если для Шерлока Холмса разгадка сложного преступления - лекарство от депрессии, то для Фандорина - это способ восстановить справедливость и наказать преступника. С девятнадцати лет Фандорин служит в полиции, затем в жандармском управлении. Распутывая сложные и опасные преступления, он часто остается в стороне, а лавры пожинает кто-то другой.
Неустроенность в личной жизни также роднит Фандорина со своими знаменитыми предшественниками. Начиная с первого романа, ему не везет в личной жизни, погибает его невеста и на протяжении остальных романов этот рок преследует его до конца. В романе «Особые поручения», повести «Пиковый валет» от него уходит Ариадна Аркадьевна Опраксина. В повести «Декоратор» Ангелина оставляет
