CC BY
111
14. Татарско-русский словарь. М.: СЭ, 1966. С. 939.
15. Безертинов Р. Обряд захоронения у древних тюрков // Тенгрианство - религия тюрков и монголов. URL: www.tatveteran.ru
Notes
1. Serebrennikov B. A., Kubryakova E. S., Postovalova V. I., Teliya V. N., A. A. Ufimtseva Rol' chelovecheskogo faktora v yazyke [Role of human factor in language]. M. Nauka. 1988. P. 77.
2. Kubryakova E. S. YAzyk i znanie: Na puti polucheniya znanij o yazyke: CHasti rechi s kognitivnoj tochki zreniya. Rol' yazyka v poznanii mira [Language and knowledge: knowledge about language: parts of speech from the cognitive point of view. The role of language in cognition of the world]. M. Languages of Slavic culture. 2004. P. 18.
3. Malov S.E. Enisejskaya pis'mennost' tyurkov [Yenisey script of Turks]. M., Leningrad. Publ. of AS USSR. 1952. P. 8.
4. Veliyev K. N. Lingvisticheskaya poehtika [Linguistic poetics]. Baku. Ganjlik. 1993. P. 72.
5. Shaimerdinova N. G. Kognitivnaya semantika drevnetyurkskih Orhonskih tekstov [Cognitive semantics of old Turkic Orkhon texts]. Astana. 2007. P. 26.
6. Tatar Russian dictionary. M: SE. 1966. Ancient Turkic dictionary. Leningrad. Nauka. 1969. P. 603. (in Russ.)
7. Udakhin K. K. Kirgizsko russkij slovar' [Kyrgyz Russian dictionary]. M. State. publishing house of foreign and national dictionaries. 1965. P. 312.
8. Kydyrbaeva R. Z. Genezis ehposa «Manas» [Genesis of the epic "Manas"]. Frunze. Ilim. 1980. P. 83.
9. Malov S.E. Pamyatniki drevnetyurkskoj pis'mennosti [Monuments of ancient Turkic writing]. M.; Leningrad. Publ. AS USSR. 1951.
10. Melioransky P. M. Pamyatnik v chest' Kyul' Tegina [Monument in honor of Kul Tegin]. SPb. Typ. of The Emperor Academy of Sciences. 1899. P. 121.
11. Bayalieva T. Doislamskie verovaniya i ih perezhitki u kirgizov [Pre-Islamic beliefs and their remnants among the Kyrgyz]. L. 1972. P. 62.
12. Tatar Russian dictionary... P. 567. (in Russ.)
13. Seydakmatov K. Кыргыз тилинин кыскача этимологиялык сeздYГY. Frunze. Ilim. 1988. P. 232.
14. Tatar Russian dictionary. M: SE. 1966. P. 939. (in Russ.)
15. Bezertinov R. Obryad zahoroneniya u drevnih tyurkov [Burial rites of the ancient Turks] // Tengrianstvo - re-ligiya tyurkov i mongolov - Tengriism is the religion of Turks and Mongols. Available at: www.tatveteran.ru
УДК 82-31
Н. Н. Левина
Жанровая специфика мордовской лирической повести (на примере творчества Ю. Кузнецова)
В статье затрагиваются вопросы художественной специфики лирической прозы как стилевой окраски различных видов прозаического повествования - ослабление сюжетного или фабульного начала, усиление внесюжетных элементов в композиционной структуре (лирико-философских отступлений, авторских размышлений), эмоциональность стиля, открытость, психологический самоанализ, усиленная испове-дальность, обязательное вторжение в мир чувств, что является результатом сплава черт эпического и лирического изображения жизни. На примере творчества современного мордовского писателя Ю. Кузнецова анализируются основополагающие жанрово-стилистические элементы лирической повести, способы организации художественного материала: особенности сюжетно-композиционного построения, синтетическая структура, значимость внесюжетных элементов, роль автора-героя в повествовании, потребность в читательском сопереживании, специфика изображения персонажной сферы, художественные приемы воспроизведения мировоззрения автора.
The article addresses the issues and artistic features lyrical prose as the stylistic colouring of various types of prose narrative - the weakening of the plot or story beginning, the strengthening of out of the plot elements in the compositional structure (lyrical and philosophical digressions, the author's thinking), the style emotionality, the openness, the psychological introspection, the enhanced confession, mandatory intrusion into the world of the senses, which is the result of alloy of features of epic and lyrical images of life. The fundamental genre and stylistic elements of lyrical story, the ways of organization of artistic material: features of plot and composition construction, the synthetic structure, the significance of out of the plot elements, the role of the author-hero in the narrative, the need in the reader's empathy, the specificity of image of the character's sphere, the artistic techniques of reproduction of the author's world view are analyzed using the example of the creation of contemporary Mordovian writer Yu. Kuznetsov.
© Левина Н. Н., 2015
Ключевые слова: лирическая проза, лирическая повесть, жанровая специфика, лиризм, образ, автор, герой, персонаж, внутренний мир, конфликт, структура.
Keywords: lyrical prose, lyrical story, genre specificity, lyricism, image, author, hero, character, the inner world, conflict, structure.
Со второй половины прошлого века в отечественной литературе наметилась тенденция развития лирической прозы, мотивы и условия возникновения которой Э. Бальбуров определяет требованиями времени и потребностями общества в лирическом, искреннем повествовании: «Само время искало форму, которая отвечала бы его требованиям. Она должна была быть внешне простой и безыскусной, чтобы оттенить и усилить эстетическую значимость материала, и в то же время обладать внушающей силой художественного слова. Нужен был прямой и искренний разговор» [1]. Само понятие лирической прозы довольно размыто в отечественном литературоведении. Сложность определения связана с противоречивостью суждений о ее специфике. Разделяя мнение ученых об исследуемой проблеме [2] и обобщая ее многочисленные характеристики, необходимо подчеркнуть, что лирическая проза представляет собой не самостоятельный жанр, а стилевую окраску различных видов художественной прозы, сочетающих в себе черты и лирического, и эпического изображения жизни. От эпоса основополагающим фактором является показ человеческого характера сквозь призму происходящих событий, совершаемых им действий и поступков. От лирики - способ изображения личности посредством раскрытия глубинных интенций. Сплав родовых признаков эпоса и лирики приводит к поиску новых способов организации художественного материала. Правомерно говорить о таких художественных особенностях лирической прозы, как ослабление сюжетного или фабульного начала, усиление внесюжетных элементов в композиционной структуре (лирико-философских отступлений, психологических характеристик, авторских размышлений), эмоциональность стиля, открытость, исповедальность.
Одним из наиболее важных критериев, определяющих сущность лирической прозы, является открытость авторского лирического «я», его эмоциональность, взволнованность, непосредственность переживаний, острая потребность в читательском сопереживании. В произведениях такого типа художник с особой наглядностью стремится выразить личностное отношение к изображенным героям и картинам мира. Поэтому в лирической прозе так велика роль автора, который анализирует, оценивает, размышляет. Однако анализируемый в данном случае сплав эпоса и лирики, по мнению Ф. Хуако, «не дает никаких оснований автору и герою состязаться в значимости, а просто порождает (в том-то и состоит художественная неповторимость лирической прозы) некую неуловимую субстанцию, объединяющую в себе роль и автора, и рассказчика, и героя. И порой даже не требуется проводить каких-либо разграничений между ними - настолько органично эти составляющие объединены в форме подобной активно действующей субстанции» [3].
Вышеназванные характеристики лирической прозы в полной мере отражаются в мордовской повести, в развитии которой в 60-70-е гг. прошлого столетия наметилась тенденция углубленного изображения внутреннего мира человека, субъективированного осмысления действительности. Новый подход к характеру личности стимулировал расширение жанровых возможностей и границ мордовской повести, обогатил арсенал изобразительных средств. Приоритетное положение стала занимать лирическая повесть, отличительной особенностью которой, по утверждению А. Брыжинского, является «обязательное вторжение в мир чувств, переживаний, эмоций, размышлений персонажей, втянутых в действие. При этом, как правило, проводится сочетание лиризма с конкретностью изложения факта» [4].
К жанру лирической повести в своем творчестве нередко обращались Н. Эркай, В. Радин, И. Кишняков, А. Кадоркин, М. Брыжинский, А. Петайкин и др. В современный период традиции исследуемого жанра обогатились в творчестве Ф. Пьянзина «Сязьф арьсемат» («Прерванные раздумья»), В. Радина «Стирень мора» («Девичья песня»), Н. Эркая «Митя атянь арьсеманза» («Митяевы мечтания»), Г. Пинясова «Ветецесь» («Пятый сын»), И. Кудашкина «Ломанти эряви кельгома» («Человеку нужна любовь») и др. При этом каждый из авторов, следуя общелитературным традициям, в то же время стремится к неповторяемости, оригинальным формам подачи материала.
Необходимо заметить, что мордовская лирическая повесть эволюционирует в общем русле традиций, сложившихся в отечественной литературе. Однако кроме общих типологических черт, таких как всепроникающая лиричность, психологический самоанализ, усиленное исповедальное начало, сформировавшихся как основополагающие жанрово-стилистические элементы, исследуемый жанр в мордовской литературе имеет свою специфику. Он сохраняет в себе национальную самобытность, основывающуюся на мировоззрении, менталитете, философских взглядах мордовского народа. История и современность, общее и частное, природа и человек в творчестве
мордовских писателей приобретают национальное толкование, что более всего проявляется в описаниях уклада жизни, обычаев и традиций, быта, этнографических особенностей. В духовном развитии героев также прослеживаются глубокие национальные корни.
Своеобразным мастером лирической прозы в мордовской литературе выступил Ю. Кузнецов. Лирическая исповедальная нота характерна повестям «Коряй пайгонят» («Колокольчики мои»), «Ожудова, вишке коволхт» («Подождите ж, быстрые облака...»), «Сембось ушеткшни киста» («Все начинается с дороги») и большинству рассказов писателя.
Ярким примером лирической прозы является повесть писателя «Колокольчики мои», составленная из цикла поэтических рассказов, объединенных общностью тематики, широтой охвата художественного видения окружающей природы. Каждый из рассказов представляет собой отдельную историю с законченным сюжетом из жизни самого автора. Основные эпизоды сюжета невелики по объему вследствие сосредоточенной эмоциональности содержания и лирического тона изложения материала. К тому же они просты и сдержанны по композиционным принципам повествования. Писатель не прибегает к внешней затрудненности и запутанности фабулы, не усложняет художественный нарратив никакими перестановками эпизодов.
Рассказы и события, переданные в повести, являются, по мнению автора, определяющими в формировании характера и нравственного облика сельского мальчика. Через мир детства в форме лирических воспоминаний художник живо рисует свой родной край, людей мордовской деревни, вместе с которыми он провел самую беззаботную пору своей жизни. В повести, как отмечает В. Соколова, «.биографический материал переплавляется в творческом воображении писателя, а затем преобразуется в художественное полотно. Кажется, в этой повести нет ни одного факта, который не был бы описан ранее. И все же, когда о себе берется рассказать сам автор, то с детства знакомые события приобретают новую окраску» [5].
Образ автора формируется на глазах читателя. Это личность, в сознании которой возникают представления о доброте, честности. Автор-герой вникает в смысл происходящего, начинает верно разбираться в жизненных событиях, самостоятельно оценивает поступки людей. У него вырабатываются нравственно-эстетические нормы, сообразно которым формируется его характер.
В структуру повести удачно вписываются трогательно переданные воспоминания автора о друзьях детства. Это ловкий Ванчерай, всегда выигрывающий в орлянку и умеющий легко обставлять ребятню, хитрый Колька Захаров, обменявший перегоревшую лампочку на кулек конфет, изобретательный Вова Алямкин, с которым автор «зайцем» хотел посмотреть кино, Кужул Степка, поделившийся своими денежными сбережениями, чтобы купить щенка на двоих. Это реальные люди из жизни писателя. Их духовный мир раскрывается сообразно с нравственно-эстетическими нормами, установившимися у мордовского народа. Каждого из персонажей художник испытывает в различных ситуациях, в которых выявляется их душевная доброта, искренность, преданность дружбе.
В пейзажной живописи произведения мордовского автора отчетливо прослеживается одна из особенностей прозы русских писателей И. Бунина, К. Паустовского, О. Берггольц - тонкое чувство и глубокие знания родной природы. Здесь лирическое миросозерцание Ю. Кузнецова проявляется наиболее ярко. Через пейзаж автор выражает себя, представляет психологический и философский анализ мироздания. Изображая природу, он проявляет себя как художник, психолог и философ. В данном случае, по справедливому утверждению Т. Зайцевой, правомерно говорить о синтетической структуре лирической повести, которая «соединяет в себе лирическую и философскую составляющие» [6].
Глава повести «Тихая охота» по глубине постижения мира природы тесно перекликается с произведением «Третья охота» В. Солоухина. Подобно русскому мастеру-пейзажисту мордовский автор дает точное описание «грибной болезни», которая знакома каждому любителю собирания грибов: «Как зарождается любовь к собиранию грибов? Или грибы сами по себе волнуют своей красотой, или, бродя по лесу, ты вновь и вновь открываешь для себя первозданную красоту природы: здесь бросишь в рот две-три кислые ягоды костяники, которые огненно-красными бусинками горят над осенней травой, там найдешь на земле переспелый орех, разгрызешь его, и белое-пребелое ядро сразу раздвоится, попробуешь на зуб - оно твердое и покажется вкуснее грецких и иных прочих орехов. Там, глядишь, стоит лесная яблонька, летом ее плоды кислые, разжуешь - и не сможешь проглотить, настолько вяжущ их вкус, а поздней осенью, если они сохранились, наливаются желтизной, все как на подбор, свежие, не попорченные червем и кажутся вкуснее садовых. А вот на краю овражка, среди лопухов и крапивы растет малина; ягоды созрели настолько, что покрылись даже сизоватым налетом, будто росой обрызганы. Да мало ли что можно найти в лесу? А воздух! Настроенный на запах грибов и увядших листьев, бересты и прелой земли, он сначала даже слегка опьянит тебя, а потом будешь дышать легко и свободно, и все никак не можешь надышаться» [7].
Поэтическим картинам художника слова характерна фиксация многообразия цветовой гаммы: огненно-красными бусинками, белое-пребелое ядро, сизоватым налетом, буроватыми
107
шляпкам и др. «Целебный воздух», «деревянные дома», «высокие тополя», «бродящие облака», «полевой ветерок», «зеленая трава» и др. - это те поэтические фигуры, посредством которых писатель создает удивительные мелодии, воспевающие красоту мордовского края. Богатство изобразительных средств, художественное слово автора подчеркивают нераздельную связь человека и природы. Привлекает в повести подробность и правдивость описаний, художественная деталь, которая у Ю. Кузнецова емка и убедительна.
Свой взгляд на жизнь, личную причастность и прочувствованность изображаемого воплотил Ю. Кузнецов в повести «Подождите ж, быстрые облака...». Авторское внимание сосредоточено на динамичном образе субъективного переживания, включающем в себя единство движения и мысли лирического героя и картин внешней жизни. Поток переживаний как следствие столкновений с людьми, событиями, участником которых был герой произведения, представляет собой основное сюжетообразующее звено.
Мастерская рука художника весь поэтический спектр направляет на выявление духовного содержания, широты кругозора героя. Раскрытие образа центрального персонажа одновременно является формой выражения мировоззрения автора. Писатель воплотил в герое свои эстетические взгляды, выразил моральные требования к человеку, высказал мнение о современности, дал понятие о добре и зле.
Герой-рассказчик уже в начальной части произведения сообщает финал всех происходивших событий - это известие о гибели центрального персонажа Михаила Славина, молодого талантливого писателя. С целью углубления лиризма, мотивировки психологизма изображения автор нередко прибегает к повествованию и от лица главного героя, широко используя форму воспоминаний. Герой-рассказчик при этом занимает позицию наблюдателя.
В основе сюжета повести лежит семейная драма, возникшая в результате столкновения двух нравственно и эстетически противоположных сторон и ставшая причиной трагической развязки. Здесь уместно процитировать работу В. Головко относительно того, что в повести «изображаются преимущественно взаимоотношения человека и действительности при раскрытии конфликта на персонажном уровне, поэтому ее образная система содержит в себе тенденцию к дифференциации. В ней функциональны герои разных жизненных позиций, отличающихся друг от друга по типу сознания» [8].
Выявление мотивов семейных коллизий позволяет Ю. Кузнецову представить своих героев читателю наиболее эксплицитно. Автор избирает индивидуальный подход в раскрытии характеров супругов Славиных.
Михаил Славин - это одаренный и щедрой души человек. Истоки его духовных качеств имеют глубокие национальные корни. Чистота души, светлый ум, талант позволяют судить о нем как о человеке порядочном и высоконравственном. Автор не развивает образ героя во времени, а раскрывает, развертывает его перед читателем в различных гранях через целый поток переживаний, складывающихся из целой цепи размышлений, чувств, ассоциаций, воспоминаний. Ему противопоставлена супруга Рита, в которой обывательско-мещанская психология убивает все чистое и здоровое, все то, чем должна обладать не только женщина, но и любой человек. Супружеская измена, жажда денег, ложь и многое другое, чего не мог вынести Михаил, становятся причиной глубокого семейно-бытового конфликта. Но Михаилу не хватило силы воли, твердости духа, чтобы противостоять этому злу. Поступки Славина не всегда соответствуют его собственным идеалам и требованиям. Нравственная несостоятельность супруги, отсутствие тепла в семейных отношениях приводят его к самоубийству.
Раскрывая образ своей героини, Ю. Кузнецов нарушает традицию наиболее полного и яркого изображения особенностей характера женщины-мордовки: ее мудрости, ответственности, трудолюбия и умения любить по-настоящему. Рита Славина является полной противоположностью тем героиням мордовской литературы, которые были образцом супружеской верности, доброты и честности, таким, например, как Настя из «Совести» С. Ларионова, Аксинья Филипповна из «Пятого сына» Г. Пинясова, Алду из «Супругов» А. Тяпаева. Поэтому этот персонаж стоит особняком в мордовской литературе.
Таким образом, Ю. Кузнецов создает для своих героев такие эмоционально-психологические условия, которые подводят их в ситуацию неизбежной гибели: Михаила - физической, Риты - нравственной.
В нарративную структуру повести Ю. Кузнецов вводит разного рода внесюжетные элементы, приоритетное положение среди которых занимают лирические отступления, описания окружающей природы. Встречаются они, разумеется, и в традиционных эпических произведениях. Однако там у них иная функция: они строго подчинены общему замыслу и сюжетному единству. В лирической повести мордовского автора у них большая свобода и иная цель: внесюжетные 108
элементы «цементируют» сюжет, превращают конгломерат разрозненных эпизодов в цельное художественное произведение. Природа в повести «выступает персонифицированно, личностно, а не просто как природно-ландшафный фон или среда действия. Она является полноправным художественным компонентом, более того, своеобразным лирическим соавтором» [9].
Повесть «Подождите ж, быстрые облака...» как яркий пример лирической прозы имеет ряд других особенностей. Лиризм в ней сочетается с публицистикой и художественной эпикой. Вместе с тем, в этом произведении имеются признаки жанра бытописательной повести. Повесть Ю. Кузнецова рождена идейно-эстетическими требованиями современной мордовской литературы, где философское и художественно-аналитическое начало занимает ведущее место.
Повести Ю. Кузнецова свидетельствуют о том, что мастер слова хорошо знает жизнь мордовского народа, его быт и нравы, прошлое и настоящее, талантливо создает типичные национальные характеры, правдиво передает социально-психологическую атмосферу современного общества. Национальная специфика его произведений отображается не только в содержательном аспекте, но и в речевой ткани текстов. Богатство и своеобразие языковой палитры придают стилю изложения мордовского писателя неповторимо красочный оттенок.
Таким образом, в творчестве Ю. Кузнецова заметно проявились тенденции, наиболее характерные для мордовской лирической прозы. Его повести входят в ряд лучших произведений национальной литературы. Каждое из творений художника своеобразно и неповторимо. У писателя свое видение мира, своя поэтическая мысль. Сосуществование и взаимодействие в поэтике его повестей свойств лирики и эпоса обусловили набор ключевых стилистических признаков: здесь на первом плане не действие, не последовательная хронологическая цепь событий, а сосредоточенность на внутренней жизни лирического героя, воплощенная в цепи душевных переживаний и мыслей.
Примечания
1. Бальбуров Э. А. Поэтика лирической прозы (1960-1970-е гг.). Новосибирск, 1985. С. 21.
2. Эльяшевич А. П. Горизонтали и вертикали: Современная проза - от семидесятых к восьмидесятым. Л., 1982; Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэтика, Стилистика. Избр. тр. Л., 1977; Корман Б. О. Избранные труды по теории и истории литературы. Ижевск, 1992.
3. Хуако Ф. Н. Эволюция и жанровая специфика лирической повести // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. 2. Филология и искусствоведение. 2012. № 2. С. 47.
4. Брыжинский А. И. Современная мордовская проза : (Движение жанра). Саранск, 1995. С. 114.
5. Соколова В. Е. Мордовская проза 1972-1973 годов // Очерки жанров мордовской литературы. Саранск, 1978. С. 17.
6. Зайцева Т. И. Лирическая проза в творчестве писателей Урало-Поволжья (1960-1970-е годы) // Гуманитарные науки и образование. 2012. № 1. С. 64.
7. Кузнецов Ю. Ф. Чистые ключи: Повесть, новеллы, рассказы. Саранск, 1983. С. 59-60.
8. Головко В. М. Историческая поэтика русской классической повести. М.; Ставрополь, 2001. С. 76-77.
9. Левина Н. Н. Мордовская повесть 70-90-х гг. XX в.: к вопросу о поэтике жанра // Вестник НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия. 2014. Т. 30. № 2. С. 180.
Notes
1. Balburov E. A. Poehtika liricheskoj prozy (1960-1970 e gg.) [Lyrical poetics of prose (1960-1970 ies)]. Novosibirsk. 1985. P. 21.
2. Elyashevich A. P. Gorizontali i vertikali: Sovremennaya proza - ot semidesyatyh k vos'midesyatym [Horizontal and vertical: Modern prose - from the seventies to the eighties]. L. 1982; V. M. Zhirmunsky [Theory of literature. Poetics, Stylistics]. SEl. works. L. 1977; Korman B. O. [Selected papers on the theory and history of literature]. Izhevsk. 1992.
3. Khuako F. N. EHvolyuciya i zhanrovaya specifika liricheskoj povesti [Evolution and genre specificity of lyrical story] // Vestnik Adygejskogo gosudarstvennogo universiteta - Herald of Adyghe State University. Ser. 2. Philology and art study. 2012, No. 2, p. 47.
4. Bryzinski A. I. Sovremennaya mordovskaya proza : (Dvizhenie zhanra) [Modern Mordovian prose: (genre movement)]. Saransk. 1995. P. 114.
5. Sokolova V. E. Mordovskaya proza 1972-1973 godov [Mordovian prose of 1972-1973] // Essays on genres of Mordovian literature. Saransk. 1978. P. 17.
6. Zaytseva T. I. [The lyrical prose in the works of writers of the Urals and the Volga region (1960-1970's)] // Ocherki zhanrov mordovskoj literature- Humanities and education. 2012, No. 1, p. 64.
7. Kuznetsov Y. F. CHistye klyuchi: Povest', novelly, rasskazy [Clean springs: a Novella, short stories, novels]. Saransk. 1983. Pp. 59-60.
8. Golovko V. M. Istoricheskaya poehtika russkoj klassicheskoj povesti [Historical poetics of Russian classical novel]. M.; Stavropol. 2001. Pp. 76-77.
9. Levina N. N. Mordovskaya povest' 70-90 h gg. XX v.: k voprosu o poehtike zhanra [Mordovian story of 7090 ies of XX century: on the question of poetics of genre] // Vestnik NII gumanitarnyh nauk pri Pravitel'stve Re-spubliki Mordoviya - Herald of the Research Scientific Institute of the Humanities at the Government of the Republic of Mordovia. 2014. Vol. 30, No. 2, p. 180.
