CC BY
144
ФИЛОЛОГИЯ И ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
УДК 821.161.1-1/-19
А. Г. Маслова
ЖАНРОВАЯ СИСТЕМА РУССКОЙ ПОЭЗИИ НАЧАЛА 1760-х гг.: ПОЭТИКА ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ
В статье исследуется поэтика хронотопа ведущих жанров русского классицизма: торжественной оды, переложений псалмов, философских посланий, пасторали, любовной поэзии, анакреонтических стихов. Анализ художественного хронотопа поэтических произведений, опубликованных в «Полезном увеселении» (1760-1762) и «Свободных часах» (1763), позволяет создать целостное описание поэтики художественного времени и пространства жанровой системы русского классицизма и выявить новые тенденции, ведущие русскую поэзию к качественным изменениям.
The article explores poetics of chronotop of Russian classicism the leading genres: solemn ode, arrangement of Psalms, philosophical message, pastorale, love poetry, anacreontic poems. Analysis of artistic chronotop of the poetical works of magazines «Useful Entertainment» (1760-1762) and «Free Hours» (1763) allows to create a complete description on artistic space and time of Russian classicism genre system and to identify new trends, which leading of Russian poetry to qualitative changes.
Ключевые слова: русская поэзия XVIII в., система жанров, художественное время, художественное пространство.
Keywords: XVIII century Russian poetry, system of genres, artistic time, artistic space.
1760-е гг. - период господства классицистического мировосприятия в художественном сознании и классицистического метода изображения действительности в литературе, это период, когда художники слова ориентировались в своем творчестве на поэтические достижения признанных русских классицистов: М. В. Ломоносова и А. П. Сумарокова. В то же время это период подготовки качественных изменений в мировосприятии, смены художественных установок. Ведущая идея классицизма, направленная на упорядочение внешней реальности, которая представлена в первую очередь государством, постепенно сменяется идеей достижения внутренней гармонии, самопознания и самосовершенствования. Первые шаги на пути к этим изменениям можно наблюдать в творчестве поэтов, публиковавших© Маслова А. Г., 2013
ся в литературных журналах М. М. Хераскова, издававшихся при Московском университете: «Полезное увеселение» (1760-1762) и «Свободные часы» (1763).
В журналах М. М. Хераскова представлены самые различные жанры, получившие развитие в русской поэзии середины XVIII в.: торжественные оды, духовно-религиозные оды и произведения других жанров духовно-религиозного содержания (переложения псалмов, сонеты, молитвы), философская поэзия, функционирующая в различных жанрах (стансы, рондо, сонеты, философские оды, стихи «на суету», размышления), дружеские послания, стихотворные письма и эпистолы, пасторальные произведения (идиллии, эклоги), любовная поэзия, также отличающаяся широким спектром жанров (элегии, сонеты, стансы, песни, анакреонтические стихи). Немалое место отводилось сатирическим жанрам и произведениям дидактического характера: басням, притчам, эпиграммам, сказкам. Присутствовали в журнале и стихотворные загадки, эпитафии, переводы из античных и европейских авторов, поэтические произведения в жанре «превращений» и «снов». Таким образом, спектр поэтических текстов, представленных в журналах, свидетельствует о разнообразии русской поэзии конца елизаветинской эпохи и формировании определенных традиций не только в жанре торжественной панегирической и духовной лирики, но и в других лирических жанрах.
Анализ художественного хронотопа поэтических произведений, опубликованных в «Полезном увеселении» и «Свободных часах», позволяет создать целостное описание поэтики художественного времени и пространства жанровой системы русского классицизма и выявить новые тенденции, ведущие русскую поэзию к качественным изменениям.
В соответствии с классицистической иерархией жанров в русской поэзии в первую очередь выделяются торжественные и духовные оды.
Хронотоп хвалебного панегирика в честь царствующей особы, согласно установившемуся в русской пиндарической оде канону, организуется следующим образом: идеальное настоящее, наступившее благодаря действиям царствующего монарха, существует непрерывно, оно может лишь совершенствоваться, расширяя свое влияние в горизонтальной плоскости (отсюда яркие
панорамные картины бескрайних российских просторов в одах Ломоносова и его последователей и обязательные географические и этнографические перечисления, показывающие настоящее и будущее блаженство космически масштабного мира). Мрачное прошлое, в котором царил некий пространственный хаос, благодаря космогоническим по сути действиям монарха-демиурга, сменилось прекрасным настоящим, которое не подвержено воздействию времени. Мотив преображения пространства - один из наиболее часто повторяющихся мотивов панегириков в честь монархов. Важнейшим свойством одического хронотопа является идея преодоления времени. Утверждая мысль о непрерывности установившегося с приходом нового монарха «счастья россов», одические поэты XVIII в. используют мифологическую циклическую концепцию времени, фиксирующую идею повторения, а следовательно и неизменности: каждый новый монарх - продолжатель дела Строителя Новой России Петра I, и залогом будущего процветания державы является рождение новых потомков Петра и их преемственность на российском престоле. О формировании и функционировании в одах топоса исторической преемственности монархов на российском престоле подробно пишет в своей монографии «Поэты и история» А. В. Петров [1]. Для достижения наибольшего эффекта при изображении идеального правления, ода органически вбирает в себя хронотоп идиллии, и общим местом торжественных од становится изображение «золотого века». Описанию функционирования данной мифологемы в русской оде посвящено немало исследовательских источников, среди которых можно выделить работы В. М. Живова [2], Н. Д. Кочетковой [3], Т. Е. Абрамзон [4]. Авторское положение относительно описываемого мира - «мысленное видение» с точки зрения некоего абстрактного «фокуса истины», достичь которого возможно только в состоянии «парения», или одического восторга. Это состояние, как показывает Н. Ю. Алексеева, организует пиндарическую оду, являясь ее внутренней формой [5]. В этом состоянии поэт видит «умными очами», «мысленным взором» не доступное простому глазу. Возносясь духом в поднебесье, он парит и смотрит на все с идеальной высоты, оказываясь таким образом не просто над пространством и временем, но вне пространства и времени. Это позволяет увидеть мир в его настоящем, прошлом и будущем, во всей его огромности и беспредельности.
Жанр торжественной оды не был популярен в среде поэтов, объединившихся вокруг М. М. Хераскова, однако если в 1760-1761 гг. одические тексты панегирического характера представлены в «Полезном увеселении» единичными экзем-
плярами, то в 1762-1763 гг. они все чаще появляются на страницах журналов. Обращаясь к жанру похвальной оды, поэты, печатающиеся в журналах М. Хераскова, следуют традиционной государственной идеологии, ориентируясь на сложившийся в ломоносовских одах хронотоп, и используют устоявшиеся в русской оде пространственно-временные топосы. Топос «золотого века» присутствует в одах, говорится о распространении златых времен в Российском государстве, процветающем под властью действующего монарха: «О! добродетель, Божье свойство, / Ты век златой, ты всех спокойство, / С Елиса-ветой ты живешь», - пишет А. А. Ржевский в «Оде Ея Величеству Елисавете Петровне» [6]. Воцарение Петра III, пожаловавшего вольность российским дворянам, является поводом для ликования в другой оде А. А. Ржевского, посвященной новому императору Петру Феодорови-чу, где также говорится об установлении золотого века в современной России.
Не меньшее восхищение наступившим золотым веком, распространившимся на необъятных российских просторах, звучит в произведениях, посвященных Екатерине II. М. М. Херасков в «Оде на день тезоименитства Екатерины II» восклицает: «Едемскому подобна саду, / Россия в наши дни цветет: / Всеобщую сердец отраду / Мой стих усердно воспоет; / Простри свои, О! Муза! взоры / На степи, на леса, на горы, / Где седмь морей вокруг ревут: / Воззри на оные пределы, / Там грады, алтари и селы / В любезной тишине цветут» [7].
В то же время поэты, осознающие недостижимость высоты ломоносовского «парения» в одах, трансформируют эту особенность одического хронотопа. Н. Ю. Алексеева отмечает, что «полет» М. М. Хераскова в одах «невысокий»: «прямого описания восторжения в одах Хераскова нет, его заменяют обращения к лире <...> Точно осознанная мера возможной для себя высоты и не менее точное чувство взятой высоты делают оды Хераскова соразмерными, а все представленное в них правдоподобным» [8]. Подобные же обращения к лире заменяют одический восторг у И. Богдановича в оде «На день восшествия на всероссийский престол Петра Феодо-ровича»: «Российского Парнаса лира, / Возвысь усерднейший свой глас, / Гласи в концы пространна мира, / Гласи блаженный день и час...» [9]
Посвящая одну из своих од памяти Елисаве-ты Петровны, А. Нарышкин трансформирует одический канон. Тема смерти вынуждает автора ввести в оду печальные мотивы, и ода смешивается с более приспособленным для выражения подобных настроений жанром элегии: «Что слышу? Доля непременна! / О слух! Уж нет Ея, уж нет, / Россия Матери лишенна! / Скончалась...
кто? Елисавет. / Всеобща на земли судьбина! / Необходимая кончина / Полезнейший пресекла век. / Что смертной в жизни не желает, / Все промысл инак превращает. / О бренность в свете человек!» [10] Сентенции по поводу обреченности человеческой жизни, являющиеся одной из наиболее часто встречающихся тем в журналах М. М. Хераскова, проникают даже в оду, разрушая ее каноническую целостность.
Ощущая ограниченность возможностей одического жанра, требующего от автора обязательного состояния «парения» и восторга, М. М. Херасков обращается к другим жанрам для выражения похвал царствующим особам, например, к жанру эпистолы, причем в этом жанре он использует устоявшиеся в оде приемы, направленные на овладение пространством и временем. Так, в эпистоле, посвященной коронованию Екатерины, присутствует топос исторической преемственности, позволяющий увидеть в Екатерине предыдущих правителей, Петра I и Елизавету: «Возрадуется дух, гласим: Екатерина / С Петром советует; но зрим, что Ты едина, / Едина, но петров в себе имея дух, / Его примерами пленяет Россов слух»; «Елисавету нам Себе являешь Ты. / Сердца, в Петре отца, в Ней Матери ли-шенны, / Тобой утешены, тобою восхищены» [11]. Россия с приходом нового монарха воскресает после тьмы, и в эпистоле рисуются картины распространившегося по всему российскому пространству блаженства: «Тобой прославлены крепимся, видим свет, / Блаженства нашего конца и краю нет!» [12] Другая эпистола М. М. Хераскова, посвященная рождению Павла Петровича, предвещает бесконечное счастье россиянам, живущим при Екатерине во «времена златые»: «Се плод Монархини и матери моей, / При коей времена златых счисляю дней. / Имею ныне я предчувствие сердечно, / Что будет счастие Россиян бесконечно» [13].
Жанры писем и эпистол широко представлены в журнальной поэзии начала 1760-х гг. В произведениях этих жанров авторы обращаются к темам, призванным отразить действия человеческого разума: это форма, в которой наиболее удобно излагать эстетические и философские идеи, выражать авторское видение той или иной научной или общественной проблемы. Жанры письма и эпистолы родственны друг другу и восходят к античным и апостольским посланиям. Характеризуя особенности жанровых модификаций стихотворных посланий, С. Ю. Артемова предлагает разграничивать их по следующему критерию: «Эпистола ориентирует преимущественно на общезначимую тематику и условную аудиторию <...> стихотворное письмо - это стихотворение на частную тему, понятную кругу конкретных адресатов» [14]. В. Н. Топоров, однако, утверж-
дает, что главное во всех жанрах данного типа -актуализация коммуникативного аспекта, и «в русской поэзии XVIII в. немало примеров относительно безразличного употребления обозначений текстов этих разновидностей» [15].
В стихотворных письмах представлены поэтические размышления, адресованные другу-единомышленнику, как правило, тоже поэту, печатавшему свои произведения в том же журнале. Цель подобных обращений - желание круга единомышленников выявить истинное назначение жизни человека, не зависимое от декларируемой в официальной поэзии гражданской позиции. Сосредоточившись на круге актуальных для каждого отдельного человека, но в то же время далеких от государственных вопросов проблемах, авторы писем пытаются разрешить терзающие их сомнения, объяснить друг другу и самим себе сложнейшие вопросы человеческого бытия. В письмах может содержаться полемика с «ложными» убеждениями воображаемых идейных противников автора и адресата, что усиливает эмоциональное звучание текста.
В отличие от панегирической одической поэзии авторы стихотворных писем не ставят перед собой задачи «украсить» свой текст художественными тропами и яркими образами. Для писем не характерна стилистическая индивидуализация. Все письма написаны александрийским стихом, в редком случае используется деление на строфы, причем число строк в строфах свободно варьируется.
Говоря об особенностях хронотопа жанра посланий, писем или эпистол, следует отметить, что речь в данном случае идет о некоем абстрактном идеальном пространстве, лишенном какой-либо конкретики. Субъект, от лица которого ведется рассуждение, выступает с позиции абстрактной, надындивидуальной, выражая точку зрения, разделяемую предполагаемым адресатом-единомышленником. Диалогическая природа письма может предполагать также и наличие полемической позиции, когда субъект, обращающийся к адресату, выражает аргументы, подтверждающие неверность суждений воображаемых противников истины, утверждаемой в произведении. Категория художественного времени в жанре посланий не имеет существенного значения. Тот факт, что автор письма обращается к адресату «здесь и сейчас», не предполагает какой-либо конкретизации момента времени и окружающего пространства, это «здесь и сейчас» носит абстрактный, обобщенный характер и происходит по существу «вне времени» и «вне пространства».
Жанр стихотворного письма-послания не дает возможности раскрыть внутренние душевные сомнения и трагические противоречия человечес-
кого бытия. Для выражения этих переживаний используются иные поэтические жанры: стансы, сонеты, рондо, духовные и философские оды, и в особенности любовная поэзия.
Немалое место среди произведений, печатающихся в университетских журналах, занимают переложения псалмов, молитвы, оды, сонеты и стихотворения других жанров, разрабатывающие духовно-религиозные темы. В этих произведениях проявляется настойчивая необходимость авторов использовать различные художественные средства для выражения своих внутренних сомнений. Наиболее подходящим для этого оказался жанр переложения псалмов, который уже Ломоносовым избирался исходя из желания «как-то выразить свои чувства и мысли по поводу жизненных обстоятельств» [16], передать свое настроение в адекватной художественной форме. А. П. Сумароков, на поэзию которого ориентируются молодые поэты, дал, по мнению Г. А. Гуковского, новое направление жанру псалмов. Псалмы А. П. Сумарокова - «это лирические песни о человеке, изнемогающем под бременем жизни и ненавидящем порок <...> О своей борьбе с злодеями и тиранами, о своей верности идеям правды и добра, о славе добродетели повествует Сумароков в отвлеченных и эмоционально насыщенных образах псалмов» [17].
Из авторов университетских журналов наиболее часто к жанру псалма обращается И. Богданович. В оде из псалма «Как утомленный после бегу.» он изображает измученного страданиями человека, надеющегося на духовную поддержку Бога, но осознающего слабость своего духа: «Почто, мои дух, в бедах слабеешь / И сердце, испускаешь стон? / Защитой Бога ты имеешь, / Твое спасенье будет он. / Душа на Бога уповает, / Но сердце, ах! ослабевает» [18]. Надежда на Бога, благодарность Творцу за поддержку, уверенность в его защите, призывы покарать врагов - таковы традиционные темы религиозно-философской лирики, истоки которой содержатся в Священном писании, но переживания, становящиеся предметом лирических медитаций поэтов «Полезного увеселения» - глубоко личные, ведь ситуация духовного «общения с Богом» предполагает исповедальность, откровенное выражение личных сомнений и чувств. Главное, что составляет основу религиозного чувства для авторов журнала, - убеждение в том, что все происходящее с человеком в его земной жизни является благом, даже если человек не может понять этого.
Наряду с торжественными и духовными одами, дружескими стихотворными посланиями на страницах «Полезного увеселения» и «Свободных часов» широко представлены пасторальные жанры. Основой хронотопа пасторальных жан-
ров (идиллий, эклог, буколик) является идиллический топос, восходящий к архетипу цветущего сада-рая, Золотого века. Пастухи и пастушки безмятежно наслаждаются естественными чувствами на лоне прекрасной природы вдали от социальных бурь и потрясений. Категория времени в идиллическом топосе не является определяющей. Здесь функционирует, как правило, только суточное время. Солнце лишь ненадолго покидает небосвод, сменяясь тихой и теплой ночью, и утром вновь возвращается радовать своими лучами влюбленных героев пастушеских идиллий. Повторяемость сменяющих друг друга счастливых дней предопределяет ведущее ощущение безвременности, вечно текущего Золотого века, не имеющего никакой хронологической приуроченности.
Пасторальные жанры в чистом виде не были распространены в русской поэзии в XVIII в., они вступали в контакт с другими жанрами, трансформировались, наполнялись новыми смыслами. Как было уже замечено, характерная для пасторальных жанров мифологема «золотого века» становится одной из наиболее частотных мифологем торжественной оды. Наблюдается и обратное влияние: в идиллические жанры проникают одические элементы. Особенности функционирования пасторали в русской поэзии XVIII в. разносторонне исследованы в работе Т. В. Сась-ковой [19]. В поэзии 1760-х гг. выявляются такие особенности пасторальных жанров, как синтез идиллии и хвалебной оды, усиление этического элемента, сосредоточенность на внутреннем мире человека и его нравственном усовершенствовании.
Слияние идиллии с «высокими» жанрами, проявившееся уже у М. В. Ломоносова и А. П. Сумарокова, обнаруживается и на страницах «Полезного увеселения». В майском номере журнала за 1762 г. была опубликована идиллия М. М. Хераскова «На заключение мира 1762 г. апреля 29 дня». Объектом воспевания становится в идиллии установившийся после Семилетней войны мир, заключенный с Пруссией. Херасков использует одическую строфу, восхваляет монарха Петра III, и в целом данная идиллия мало чем отличается от торжественной оды.
В сентименталистской пасторальной лирике, как отмечает Т. В. Саськова, происходит демифологизация идиллического топоса. Авторы вводят в произведения конкретные детали реальной действительности, отказываясь от условных античных образов. Пасторальный топос становится основой для формирования нового в русской литературе «усадебного» топоса, что связано с характерными для сентиментализма идеями жизнестроительства: чертами идиллического пространства наделяется конкретное место жительства поэта или его друзей.
Первые шаги на пути к демифологизации идиллии можно наблюдать в журнале «Полезное увеселение», где идеализируется сельская природа конкретной усадьбы, в частности усадьбы М. М. Хераскова (стихотворения М. М. Хераскова «Приятная ночь» и «Сельская жизнь», «Станс, сочиненный 1761 года июля 19 дня по выезде из деревни г. Х.» А. А. Ржевского).
В творчестве И. Ф. Богдановича проявляются особенности рокайльного мироощущения, характеризующегося сдержанным отношением к просветительской вере в возможность кардинального преображения нравственной природы человека. Об этом свидетельствуют произведения «Превращение пастуха в реку и происхождение болота», «Превращение Купидона в бабочку». В «Эклоге» (1761), опубликованной в «Полезном увеселении», отмечаются сдвиги в художественном времени: вместо весенне-летнего цветения поэт изображает осенне-зимнее увядание, передающее настроение пронзительного переживания утраты хрупкой красоты, прощания, расставания.
Среди поэтических текстов журналов «Полезной увеселение» и «Свободные часы» особое место занимает любовная лирика, в которой широко разрабатываются приемы соотнесения внутреннего состояния лирического субъекта с внешним пространством. Идиллический топос предполагает гармонию внутреннего и внешнего пространств, что мы наблюдаем в идиллиях и эклогах. Однако в некоторых произведениях пасторальных жанров, а также в большинстве любовных произведений других жанров авторы «Полезного увеселения» сосредоточивают внимание на трагических противоречиях, связанных с любовными переживаниями. С этой целью в стихах природные законы противопоставляются человеческой жизни. Так, в «Стансах» («Судьба все превращает.») А. А. Ржевского состояние окружающего пространства противопоставлено внутреннему состоянию лирического героя, потерявшего надежду на перемены к лучшему, которые происходят повсюду в жизни человека и в природе. Если повсюду в мире «судьба все превращает», ночь сменяется утром, ненастье - солнечными днями, то влюбленное сердце никогда не перестанет мучиться, «не может отлюбиться, / Не может не вздыхать» [20]. Субъективность в восприятии пространства особенно характерна для любовной поэзии, что видно на примере Элегии А. Ржевского «Рок все теперь свершил.»: «О град, который я забав жилищем звал, / Ты мне противен днесь, ты мне несносен стал. / Мне мнится, здесь места приятность потеряли / И все уже в тебе забавы скучны стали» [21].
Мотивы зависимости восприятия окружающего мира от присутствия возлюбленной звучат в «Идиллии» М. М. Хераскова «В те дни, когда со
мной моей любезной нет.», а в «Элегии» А. Ржевского «Мучительная страсть! Престань меня терзать.» день знакомства с возлюбленной, который когда-то казался счастливым, воспринимается лирическим субъектом как начало всех бед. Любовная страсть - противоречивое чувство, разрывающее сердце, что нередко приводит влюбленного человека к дисгармонии с окружающим миром и с самим собой. Нередко идиллия оборачивается своей противоположностью, что мы наблюдаем в произведениях А. А. Ржевского, опубликованных в «Свободных часах». В Идиллии «Миновались дни драгия.» лирический герой испытывает печаль и скуку среди прекрасной идиллической природы, льет «токи слез рекой», терзается в любовных муках, хотя кругом весна. Идиллия «Сообщитесь слез ручьи со быстрою рекою.» А. А. Ржевского также рисует образ тоскующего и несчастного влюбленного, разлученного с возлюбленной. Так, мы видим, что идиллия используется русскими поэтами 1760-х гг. для изображения несчастной любви и сближается по своей тематике с другим жанром, более приспособленным для описания любовной тоски, - с элегией.
Стихи об идеальных взаимоотношениях влюбленных героев на фоне естественной весенне-летней природы, произведения других жанров, призванные выражать чувства, связанные с наслаждением земными радостями, трансформируются в произведения этического характера. Стоит обратить внимание на «Стихи анакреонтическия» А. Нарышкина, опубликованные в июньском номере «Полезного увеселения» за 1762 г. Анакреонтика, традиционно обращающаяся к тематике воспевания радостей частной земной жизни, трансформируется здесь в моральное поучение, проповедующее умеренность в желаниях и терпимость к чужим страстям. Для подтверждения своих идей автор рисует утопическую картину золотого века человечества, который может быть достигнут при соблюдении провозглашаемых «философией святой» жизненных принципов, а во вступлении и в финале провозглашает гимн философии умеренности. Текст очень объемный, поэтому процитируем лишь начальные строки: «Всемогущая приятность / Философии святой, / Исправляя наше сердце, / Век дает нам золотой: / Просвещает наши мысли, / Умеряет нас в желаньи, / И природу очищая, / Предрассудки прогоняя, / Всем велит как братьям жити, / Слабости другим прощати, / И собой не возноситься. » [22]
Так, рассмотрев некоторые наиболее широко представленные в журнальной поэзии 1760-х гг. жанры, можно сделать вывод об особенностях их пространственно-временной организации. Ведущей точкой зрения во всех жанрах остается
абстрактная позиция субъекта речи, внешняя по отношению к описываемому объекту, поэтому объект, как свойственно классицистическому взгляду, оценивается в соответствии с идеальными представлениями о свойствах человеческого бытия и мира. Исключение составляют лишь отдельные тексты, в первую очередь произведения, связанные с изображением любовного чувства, которое переживается лирическим субъектом индивидуально, «изнутри», и потому в поэтических произведениях данной тематики появляется новая для классицизма точка зрения - субъективная позиция автора. Благодаря этому уже в начале 1760-х гг., задолго до появления в русской литературе Н. М. Карамзина и Г. Р. Державина, поэты начинают обращаться к проблемам индивидуального человеческого бытия, стремятся выразить в поэзии противоречивые чувства человека, далеко не всегда подчиняющиеся разуму. Уже в этот период начинает нарушаться классицистический принцип чистоты жанра, наблюдается взаимопроникновение жанров. Поэты приспосабливают сложившиеся в классицизме формы для выражения нового содержания, обращаясь не столько к государственным проблемам, сколько стремясь осмыслить жизнь человека частного, человека, вынужденного противостоять в земном мире как внешним врагам-гонителям, так и внутренним страстям.
Примечания
1. Петров А. В. Поэты и история: Очерки русской художественной историософии: XVIII век. Магнитогорск, 2010.
2. Живов В. М. Государственный миф в эпоху Просвещения // Живов В. М. Разыскания в области истории и предыстории русской культуры. М., 2002. С. 439-460.
3. Кочеткова Н. Д. Тема «золотого века» в поэзии Г. Р. Державина // Г. Р. Державин и его время: сб. науч. тр. Вып. 2. СПб., 2005. С. 8-17.
4. Абрамзон Т. Е. Поэтические мифологии XVIII века (Ломоносов, Сумароков, Херасков, Державин). Магнитогорск, 2006.
5. Алексеева Н. Ю. Русская ода: Развитие одической формы в XVП-XVШ веках / Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН. СПб., 2005. С. 190.
6. Полезное увеселение. М., 1761. Декабрь. С. 186187.
7. Свободные часы. М., 1763. Ноябрь. С. 627.
8. Алексеева Н. Ю. Указ. соч. С. 271.
9. Полезное увеселение. М., 1762. Январь. С. 1.
10. Полезное увеселение. М., 1762. Февраль. С. 49.
11. Свободные часы. Сентябрь. С. 540-541.
12. Там же. С. 543.
13. Там же. С. 546.
14. Артемова С. Ю. Послание стихотворное // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий / гл. науч. ред. Н. Д. Тамарченко. М., 2008. С. 177.
15. Топоров В. Н. Из истории русской литературы. Т. II: Русская литература второй половины XVIII века:
Исследования, материалы, публикации. М. Н. Муравьев: Введение в творческое наследие. Кн. II. М., 2003. С. 661.
16. Западов А. В. Поэты XVIII века (М. В. Ломоносов, Г. Р. Державин). М., 1979. С. 98.
17. Гуковский Г. А. Сумароков и его литературно-общественное окружение // История русской литературы: в 10 т. Т. III. Литература XVIII века. Ч. I. М.; Л., 1941. С. 417.
18. Полезное увеселение. М., 1761. Сентябрь. С. 7677.
19. Саськова Т. В. Пастораль в русской поэзии XVIII века. М., 1999. 166 с.
20. Полезное увеселение. М., 1761. Июнь. С. 207.
21. Полезное увеселение. М., 1760. Ноябрь. С. 185.
22. Полезное увеселение. М., 1762. Июнь. С. 268.
УДК 821
Л. А. Сугай
АКРОВЕНКИ КАК ЖАНРОВАЯ РАЗНОВИДНОСТЬ ВЕНКА СОНЕТОВ*
В статье характеризуется такая популярная в конце XX - начале XXI в. разновидность жанра венков сонетов, как акровенки.
The author of the article tells about such genre (a popular one at the end of XX - beginning of XXI century) as akro-crown of sonnets.
Ключевые слова: венок сонетов, магистрал, акростих, канон жанра, акровенок сонетов.
Keywords: crown of sonnets, master sonnet, acrostic, canonical genre, akro-crown of sonnets.
«Если задаться целью определить самую сложную, самую изысканную и в известном смысле самую совершенную поэтическую форму, освященную многовековой традицией, - пишет О. И. Федотов, - предпочтение без долгих колебаний следует отдать венку сонетов.» [1] Но если венки сонетов наиболее сложная и изысканная поэтическая форма, то акровенки сонетов - это уже не венки, а какая-то мудреная «икебана». В акро-венке сонетов не только магистрал, но каждый сонет пишется как акростих. Акрофразы могут выступать как заголовки сонетов-акростихов, могут складываться в целый текст.
Один из признанных корифеев жанра - Владимир Корман (род. 1932), автор 42 венков сонетов, шесть из которых написал в форме акро. Поэт кардинально усложнил архитектонику дан-
* Публикуется при поддержке гранта Министерства образования и науки Российской Федерации, Соглашение № 14.А18.21.2000: «Традиционные строфические формы и жанрово-строфические единства в русской поэзии XX-XXI вв.».
© Сугай Л. А., 2013
